Аннотация: Спайдерхед / Escape from Spiderhead - Фантастический рассказ одного из признанных мастеров короткой прозы - Джорджа Сондерса, по которому на Netflix выходит полнометражный фильм.
Побег из логова паука / Спайдерхед
Автор: Джордж Сондерс
Перевод: Вадим Сеновский
'Включаю подачу?' - говорит Абнести из громкоговорителя.
'Что там?' - спрашиваю я.
'Очень смешно', -- отвечает он.
'Подтверждаю', -- говорю я.
Абнести давит кнопки на пульте. Мой мобипак жужжит. Вскоре внутренний дворик начинает выглядеть очень даже симпатичным. И всё такое супер-детализированное.
Я, как и требуется, говорю вслух всё, что чувствую.
'Дворик вполне симпатичный', -- говорю я. 'Супер-отчетливый'.
Он добавляет в раствор VerbaluceTM, и вскоре я уже испытываю те же самые чувства, но описываю их гораздо лучше. Дворик все еще симпатичный. Кусты кажутся такими плотными, и солнце всё выгодно подчеркивает. Кажется, что в любой момент здесь появятся англичане из викторианской эпохи, со своими чашечками чая. Как будто дворик стал олицетворением домашней мечты, навсегда отпечатанной в сознании людей. Как будто с помощью этой современной сценки я наконец смог распознать умозаключения античной эпохи, рассуждениям о которых предавались Платон с современниками, скажем так -- я приметил вечное в недолговечном.
Я сидел, полностью поглощенный этими раздумьями, пока эффект VerbaluceTM не начал выветриваться. В этот момент дворик опять стал просто симпатичным. Что-то было в этих кустах и всём прочем. Хотелось просто прилечь здесь, греться в лучах солнца и думать о хорошем. Если вы понимаете, о чём я.
А потом выветрилось и остальное, и я уже ничего особенно не испытывал от вида дворика. Правда, во рту пересохло и в животе образовалось что-то неуютное, что всегда бывает после приема VerbaluceTM.
'Что классно в этом препарате', -- говорит Абнести. 'Так это то, что, представим парню нужно ночью бодрствовать, охраняя периметр. Или он у школы ждет своего ребенка и заскучал. А рядом какой-то кусочек природы. Или егерю приходится работать две смены подряд'.
'Да, это круто будет', -- говорю я.
'Это ED763', -- говорит он. 'Мы думаем назвать его NatuGlide. Или может ErthAdmire'.
'Оба неплохо звучат', -- отвечаю я.
'Спасибо, что помог, Джефф', -- говорит он.
Это то, что он всегда говорил.
'Что ж, остался всего-то миллион лет', -- говорю я.
Это то, что я всегда ему отвечал.
Затем он говорит: 'Джефф, теперь выходи из внутреннего двора и направляйся в Малое Помещение N2'.
II
В Малое Помещение N2 они прислали бледную тощую девчонку.
'Ну, что думаете?' -- спрашивает Абнести из громкоговорителя.
'Я? Или она?' -- спрашиваю я.
'Оба', -- отвечает Абнести.
'Да, ничего вроде', -- говорю я.
'Ну, нормальный', -- говорит она. 'Обычный'.
Абнести просит нас дать более точную оценку: насколько красивые, насколько привлекательные.
Оказалось, что мы оба испытывали друг к другу средние чувства: не было ни большого влечения, ни какого-то отвращения.
Абнести спрашивает: 'Джефф, подаю препарат?'
'Подтверждаю', -- говорю я.
'Хэзер, подаю препарат?' - спрашивает он.
'Подтверждаю', -- отвечает Хэзер.
Мы уставились друг на друга, как будто спрашивая: хорошо, и что дальше?
Что было дальше, так это то, что вскоре Хэзер стала выглядеть супер-привлекательно. И я видел, что она думала то же самое обо мне. Это чувство пришло так резко, что мы оба засмеялись. Как мы сразу не увидели, насколько мы симпатичные. К счастью в помещении была кушетка. Подозреваю, что в нашем препарате был также ED556, который снижает чувство неловкости до нуля. Потому что практически сразу мы занялись этим на кушетке. Между нами разгорелась супер-страсть. И не просто как у трахающихся кроликов. Страсть, но правильная страсть. Как будто ты мечтал об определенной девушке всю свою жизнь и вот, внезапно, она появилась у тебя в объятьях.
'Джефф', -- говорит Абнести. 'Дай мне разрешение взбодрить твои речевые центры'.
'Ни в чем себе не отказывай', -- говорю я, лежа под ней.
'Подаю препарат?' -- спрашивает он.
'Подтверждаю', -- говорю я.
'Мне тоже?' -- спрашивает Хэзер.
'И тебе', -- с хохотком говорит Абнести. 'Подаю препарат?'.
'Подтверждаю', -- стонет она, задыхаясь.
Вскоре, почувствовав действие попавшего в кровь VerbaluceTM мы уже не только классно трахаемся, но и потрясающе говорим. То есть, вместо того чтобы использовать типичный словарный запас занимающихся сексом (все эти 'о да', 'о боже' и 'да, да!'), мы фристайлим наши ощущения и мысли, вычурным языком театральных актеров, при помощи временно увеличенного на 80% словарного запаса, четко оформленные мысли, которые записывались для последующего анализа.
Мои чувства можно было примерно описать так: изумление от осознания того, что эта женщина буквально на глазах создается моим собственным воображением, используя мои самые потаенные, глубоко запрятанные желания. Наконец-то, после всех этих лет (я так думал), я нашел идеальную комбинацию тела/лица/ума, воплощающую всё то, что я считал желанным. Её вкус, эта копна светлых волос, обрамляющая невинное и одновременно дерзкое личико (в этот момент она уже была подо мной, вытянув ноги высоко вверх), даже (очень не хочется опошлить или обесценить испытываемые мной в тот момент благородные чувства) спазмы, которые создавало ее влагалище, плотно обтягивая вонзающийся в нее мой член были именно тем, чего я всегда жаждал, даже если до этого момента почему-то никогда этого не осознавал.
Иными словами: приходит возбуждение и практически одновременно приходит удовлетворение этого возбуждения. Как будто (а) я бредил вкусить что-то до этого совершенно неизведанное, (б) до того момента, когда это желание становилось уже совершенно невыносимым, и ровно в этот момент (в) я надкусывал фрукт, ошарашивающий тем самым желанным вкусом, безупречно утоляя моё сексуальное желание.
Каждое слово, каждое новое движение наших тел убеждало нас в одном: мы знали друг друга целую вечность, мы были созданы друг для друга, встречались и любили друг друга в бесконечном количестве прошлых жизней, и будем продолжать встречаться и влюбляться во множестве будущих, неизменно с переходящей границы возможного страстью.
Затем последовало трудно описуемое, но от этого не менее реальное погружение в череду воспоминаний, которые лучше всего можно представить как лишенный нарратива выстроенный разумом пейзаж, т.е. серия смутных картинок мест, в которых я никогда не бывал (какая-то покрытая соснами долина, высоко в белоснежных горах, шале в тихом уголке, в саду которого растут широченные, низкорослые деревья из детских сказок), каждая картинка вызывает глубокую сентиментальную тоску, и все эти чувства объединяются и затем сокращаются до острой, но приятной тоски по Хэзер, единственной Хэзер.
Этот феномен построения мысленных образов сильнее всего проявился во время нашего третьего (!) раунда любовных утех. (Видимо Абнести добавил в препарат дозу VivistifTM).
Позже, из нас, перебивая друг друга, лились полные метафор и сложных языковых конструкций признания в любви. Не побоюсь сказать, что в этот момент мы превратились в поэтов. Нам позволили просто так лежать, сцепившись телами, не меньше часа. Это было блаженство. Это было безупречно. Это было что-то невероятное: спокойное счастье, которое не увядает от прорастающих под ним молодых ростков новой страсти.
Мы обнимались со страстью/сосредоточенностью, которые легко могли соперничать с теми страстью/сосредоточенностью, с которыми мы трахались. Я хочу сказать, что мы испытывали ничуть не меньшие чувства от того, что обнимали друг друга, чем от наших занятий любовью. Мы словно щенки тискали друг друга в супер-дружелюбной манере, прижимались как супруги, которые встретились первый раз после того, как один из них чуть не распрощался с жизнью. Всё казалось влажным, податливым, произносимым.
Затем что-то в препарате перестало действовать. Думаю, что Абнести отключил VerbaluceTM. Может также ингибитор стыда. В общем, всё пошло на убыль. Внезапно мы почувствовали неловкость. Но всё ещё любили друг друга. Мы пробовали говорить без VerbaluceTM: получалось неуклюже.
Но я все еще видел в ее глазах любовь ко мне.
А я точно всё ещё любил её.
Ну, почему бы и нет? Мы только что три раза подряд потрахались. Почему, вы думаете, они это называют 'заниматься любовью'? Именно этим мы и занимались три раза: любовью.
Затем Абнести сказал: 'Даю препарат?'.
Мы как-то подзабыли, что он все еще был здесь, следящий за нами через одностороннее зеркало.
Я сказал: 'Точно надо? Нам очень нравится, как сейчас'.
'Мы хотим попробовать вернуть вас в исходное состояние', -- говорит он. 'У нас еще есть чем сегодня заняться'.
'Блядь', -- говорю я.
'Уроды', -- говорит она.
'Подаю препарат?' -- спрашивает он.
'Подтверждаем', -- вторим мы.
Вскоре что-то начинает меняться. То есть, она была прикольной. Симпатичная бледная девчонка. Но... ничего особенного. И я видел, что она точно так же думала обо мне, т.е. как бы говорила: и отчего был весь этот сыр-бор?
Почему мы всё ещё голые? Мы быстренько оделись.
Как-то неловко.
Любил ли я ее? Любила ли она меня?
Ха.
Нет.
Затем пришло время ей уходить. Мы пожали друг другу руки.
И она ушла.
Принесли обед. На подносе. Спагетти с курицей.
Блин, я конкретно проголодался.
Весь обед я думал. Как же странно. У меня осталась память Хэзер, память чувств, которые я испытывал к ней, память того, что я говорил ей. Я ободрал всё горло от того как много и как быстро я считал необходимым ей сказать. Но в плане чувств? Ничерта не осталось.
Просто раскрасневшееся лицо и легкое чувство стыда за то, что три раза трахался на виду у Абнести.
III
После обеда пришла новенькая девушка.
Тоже обычненькая. Темные волосы. Среднее телосложение. Ничего особенного, так же, как и Хэзер была ничего особенного.
'Это Рэйчел', -- говорит Абнести по громкоговорителю. 'Это Джефф'.
'Привет, Рэйчел', -- говорю я.
'Привет, Джефф', -- говорит она.
'Подаю препарат?' -- спрашивает Абнести.
Мы подтверждаем.
Было что-то очень знакомое в том, как я начал себя ощущать. Опять, внезапно, Рэйчел стала супер-симпатичной. Абнести запросил подтверждение на улучшение наших речевых центров при помощи VerbaluceTM. Мы подтвердили. Вскоре мы опять начали трахаться как кролики. Вскоре мы опять восхваляли нашу любовь как красноречивые сумасшедшие. Опять определенные ощущения появлялись чтобы утолить мою безнадежную жажду именно этих ощущений. Вскоре память идеального вкуса Хэзер была переписана ощущаемым сейчас вкусом Рэйчел, и, удивительно, этот вкус намного больше соответствовал тому, что я хотел в данный момент. Я испытывал небывалые эмоции, даже если эти небывалые эмоции были (я это понимал краешком сознания) точно теми же эмоциями, что я ощутил раньше к этой кажущейся теперь недостойной кукле Хэзер. Я хочу сказать, что Рэйчел была той самой. Ее извивающееся тело, ее голос, ее голодный рот/руки/лоно -- всё это было тем самым.
Я просто так сильно любил Рэйчел.
Затем последовала череда географических воспоминаний (см. выше): та же долина с соснами, то же шале, сопровождаемые той самой тоской-по-месту, мутирующей в тоску (в этот раз) по Рэйчел. Одновременно с этим, продолжая вырабатывать секскуальную энергию, такого уровня, что я мог бы это сравнить с постепенно стягивающей в районе сердца сладострастной резиновой лентой любви, плотно соединяющей нас, толкающей нас вперед. Мы горячо перешептывались (точными фразами, полными поэзии) о том, как давно мы знаем друг друга, т.е. вечность.
И опять общее число наших занятий любовью составило три.
Потом, как и прежде, всё пошло на убыль. Речи наши становились менее прекрасными. Слов - меньше, предложения - короче. Тем не менее, я любил её. Любил Рэйчел. Все, связанное с ней казалось идеальным: родинка на щеке, черные волосы, легкое подергивание попкой, как будто говорящие мне -- ммм, это было очень классно.
'Даю препарат?' -- спрашивает Абнести. 'Постараемся сейчас вернуть вас в исходное состояние'.
'Подтверждаю', -- говорит она.
'Так, подождите-ка', -- отвечаю я.
'Джефф', -- говорит в раздражении Абнести, как будто пытаясь мне напомнить, что я тут не по собственной воле, а потому что совершил преступление и сейчас отбываю свой срок.
'Подтверждаю', -- говорю я. Бросаю на Рэйчел последний взгляд любви, зная (а она еще не знала), что это будет последний взгляд, полный любви, обращенный к ней.
Вскоре она уже выглядела для меня обычно, а я - обычно для нее. Она, так же как ранее Хэзер, была смущена, будто говоря: что это только что было такое? Отчего это у меня так крышу сорвало от этого мистера Посредственность?
Любил ли я ее? Или она меня?
Нет.
Когда пришло время ей уходить, мы пожали руки.
Место, в котором мой мобипак хирургически соединялся с позвоночником в районе поясницы, болело от всех этих многочисленных смен позиций. К тому же я очень устал. К тому же мной одолело чувство печали. Откуда печаль? Разве я не был самцом? Разве не я поимел двух девчонок шесть раз в течение одного дня?
И все же, честно говоря, я был печальнее печали.
Наверное, мне было печально оттого, что понятие 'любовь' оказалась не настоящим? Или не слишком настоящим? Наверное, мне было грустно, что любовь может казаться такой настоящей, а в следующую минуту исчезнуть, просто из-за того, что проделывал со мной Абнести.
IV
Перекусив, я направился в Центр управления, к Абнести. Центр походил на Брюхо Паука. А помещения были его лапками. Иногда Абнести вызывал нас поработать к себе, в брюхо паука. Или, как мы его называли: Паучье Брюхо.
'Садись', -- говорит он. 'Посмотри в Большое Помещение N1'.
В Большом Помещении N1 находились Хэзер и Рэйчел, сидевшие бок о бок.
'Узнаешь их?' -- спрашивает он.
'Ха', -- отвечаю я.
'Так', -- говорит Абнести. 'Сейчас тебе нужно будет выбрать, Джефф. Вот, во что мы тут играем. Видишь пульт? Представим, что ты нажмешь эту кнопку и Рэйчел получит дозу DarkenfloxxTM. Или вот эту кнопку и тогда Хэзер получит DarkenfloxxTM. Понял? Тебе надо выбрать'.
'У них в мобипаках DarkenfloxxTM?' -- спрашиваю я.
'У вас у всех в мобипаках DarkenfloxxTM, дурачина', -- по-доброму произносит Абнести. 'Верлен добавил его туда в среду. В преддверии этого эксперимента'.
Услышав это, я занервничал.
Представьте момент, когда вы чувствовали себя хуже всего и умножьте теперь на десять. И это даже не приблизится к тому, как ужасно ты себя чувствуешь под DarkenfloxxTM. Помню тот раз, когда они пустили его нам на Инструктаже, совсем ненадолго, в качестве демонстрации, треть от той дозы, которая была установлена сейчас на пульте Абнести. Так паршиво я еще никогда себя не чувствовал. Все мы просто стонали, склонив головы, как будто спрашивая: как мы вообще могли считать, что жизнь стоила того, чтобы жить?
Даже вспоминать об этом не хотелось.
'Так, что ты решил, Джефф?' -- спрашивает Абнести. 'Даем DarkenfloxxTM Рэйчел? Или Хэзер?'.
'Не могу сказать', -- говорю я.
'Надо', -- настаивает он.
'Не могу', -- говорю я. 'Это будет рандом'.
'Ты считаешь, что твое решение будет случайным?' -- спрашивает он.
'Да', -- отвечаю я.
Я говорил правду. Мне было все равно. Как если бы это вы сидели сейчас в Паучьем Брюхе и я бы вас попросил выбрать: кого из этих двух незнакомых вам людей вы бы хотели отправить в долину смертной тени?
'Десять секунд', -- говорит Абнести. 'Мы делаем проверку на остаточную привязанность'.
Не то чтобы они обе мне нравились. Я, честно, чувствовал себя нейтрально по отношению к обеим. Как будто я даже их никогда и не видел, не то что трахался с ними. (Наверное я хочу сказать, что экспериментаторам определенно получилось вернуть меня в исходное состояние).
Но, почувствовав один раз на себе DarkenfloxxedTM, я не хотел чтобы это кто-то испытал на себе. Даже если бы человек мне не очень нравился, даже если бы я его ненавидел, я бы все равно не готов был сделать это.