Аннотация: Версия рассказа "Рыжий, рыжий, конопатый" для конкурса "Свободное творчество 2016". Убрана лексика, небольшие правки. Надеюсь, мономания попадает в возможные трактовки темы конкурса.
--
Рыжий, рыжий, конопатый
--
Автобиография челябинского метеорита
Я не знаю с чего начать. Путешествия во времени -- такая штука, что откуда ни начни, все равно это не будет началом. Поэтому начну в соответствии с моей субъективной временной линией.
Отца своего я не помню, и мама про него ничего не рассказывала. Мама работала на трех работах, и воспитанием моим занимались, главным образом, дед с бабушкой.
В молодости дед мой был огненно-рыжим. Я его запомнил уже изрядно поседевшим, но рыжий цвет унаследовали и моя мама, и я сам. И в садике, и в школе меня часто дразнили песенкой "рыжий, рыжий, конопатый", но я не обижался.
Деда я ненавидел страшно. Во-первых, он был запойный алкоголик. Он когда-то в молодости учился на оператора станков с ЧПУ и даже имел диплом об окончании ПТУ, но работал он всю жизнь почему-то электриком. К началу 2040х, то есть к тому времени, к которому относятся первые мои более-менее связные воспоминания, работать он уже не мог. Даже не потому, что потерял квалификацию или там руки тряслись, а тупо потому, что все в городе его знали и никто его на работу брать не хотел. Челябинск город, вроде бы, большой, но на самом деле не такой уж большой. А поскольку он всю жизнь большую часть зарплаты получал "по черному", пенсия у него была крошечная, он ее пропивал в один день. А поскольку он был уже пенсионер по возрасту, пособие по безработице ему не полагалось, да он бы и его, наверное, пропивал.
Баба Ксеня числилась операционисткой в банке, но часто брала больничный, чтобы сидеть со мной, когда я болел. Нередко под это дело она оформляла больничные для того, чтобы следить за дедом во время запоев, да и свое здоровье у нее было не очень. Поэтому и у нее с зарплатой и пенсией дела обстояли, прямо скажем - ...
Хотя все деньги перечисляли на карты, дед знал пин-коды от всех карт в доме, и нередко улучал возможность этим воспользоваться. Поэтому моей матери и приходилось работать на трех работах.
Во-вторых, дед нас всех ненавидел. И бабу Ксеню, и мою мать, и меня. Бабушку за то, что сломала ему всю жизнь, маму за то, что принесла в подоле, шлюха, а меня... ну, тогда я думал, просто за то, что я имел несчастье уродиться на свет. Когда он был пьян, он ненавидел нас всех громко. Кричал, кидался вещами, бывало и руку подымал. Когда он был трезв, он ненавидел нас нудно. Сидел над душой и читал нотации про то, какие мы все глупые и никчемные -- все вместе и каждый по отдельности.
Квартира была записана на него, а на свою квартиру мама при таких раскладах заработать не могла, поэтому и приходилось терпеть. Во всяком случае, мама мне это так объясняла.
Уже в третьем классе я твердо решил, что деда я обязательно убью. Средства убийства, доступные мне по силам -- отраву, или кухонным ножом зарезать спящего -- я отверг как недостойные. Я считал обязательным убить его в честном бою. Во всяком случае, глядя ему в лицо. В четвертом классе я попытался записаться на карате, у нас в школе открыли бесплатную секцию, но дед не позволил. Я понял, что он что-то подозревает.
В это время дед выглядел еще вполне крепким, но я знал, что алкоголики долго не живут. Поэтому я решил подготовиться к худшему случаю: если он помрет своей смертью до того, как я наберу достаточно роста и сил, чтобы иметь шанс без боевой подготовки. Вместо боевых искусств я начал изучать физику, чтобы изобрести машину времени, вернуться в прошлое и осуществить свои намерения там.
Худший случай все-таки наступил. В 2052 году, когда я учился в восьмом классе, дед умер. Захлебнулся рвотой. А поскольку произошло это во время попойки, собутыльники решили, что он просто перебрал с дозой. Скорую вызвали, когда он уже окоченел.
Когда разбирали вещи, я нашел в дедовом матрасе полиэтиленовый пакетик с толстой пачкой пятитысячных купюр образца 2006 года. К тому времени они уже почти ничего не стоили, да и разменять их было сложновато. После деноминации 2045 года они, формально, имели хождение, но если бы я пришел в магазин или в банк с такой пачкой, ко мне однозначно возникли бы вопросы. Поэтому маме с бабушкой я ничего говорить не стал.
Обстановка в доме после смерти деда улучшилась, но ненамного. Мама смогла бросить одну из работ, бабушка уволилась из банка, но мир в доме не установился. Против деда мама с бабушкой, обычно, выступали одним фронтом, но, как выяснилось, друг друга они тоже ненавидели. Как трезвый дед, глубоко, прочувствованно и нудно.
В девятом классе я выиграл областную олимпиаду по физике, и меня пригласили в Новосибирскую ФМШ. Как она тогда официально называлась, СУНЦ НГУ. Я с радостью туда поехал. Проучившись в ФМШ два года, я поступил на физфак.
Поскольку я все еще надеялся встретиться с дедом лицом к лицу, я не оставлял попыток заняться боевыми искусствами. В секцию карате меня не взяли из-за плохой координации, но я записался на кэндо. Это такое японское фехтование бамбуковыми мечами.
Как выяснилось, машинами времени в Новосибирске никто всерьез не интересовался. Преподаватели, услышав о моих планах, только смеялись. Ближайшей по тематике кафедрой мне показалась КЕТП, кафедра единой теории поля. КЕТП базировалась в Институте Ядерной Физики. Конечно, никакой ядерной физикой к тому времени там уже не занимались, это был давно пройденный этап, но название сохранилось.
То направление ЕТП, по которому я делал бакалаврский диплом, и которое стало темой моей магистерской работы, никак не могло стать основой для машины времени. Но еще когда я заканчивал бакалавриат, в институте пошли разговоры про привод Алькуберре.
Если вы это читаете, вы должны знать, что такое привод Алькуберре. Ведь именно он проломил ту стенку, в которой эта рукопись будет замурована. В крайнем случае, если вы сами этого не знаете, в ИЯФе работает несколько сотен человек, которые это знают, и не меньше десятка тех, которые могут популярно это объяснить. Но на случай, если вам лень искать этих людей, я попробую объяснить это сам.
Привод Алькуберре состоит из двух черных дыр. В том приводе, который был построен в новосибирском ИЯФе, использовались совсем маленькие дырочки, массой всего несколько тысяч тонн. Они совсем крошечные, радиус горизонта событий у них меньше некоторых атомов. По классическим формулам получается еще меньше, но при таких массах следует пользоваться квантовыми формулами. Каждая из этих черных дыр заранее создавалась с магнитным моментом, чтобы можно было подвесить их в магнитном поле и управлять ими.
Кроме того, каждая из черных дыр помещалась в нагреватель. В соответствии с законами термодинамики, черная дыра имеет температуру, а значит, обязана излучать. Это называется излучение Хоукинга. Если дыру оставить без притока материи или энергии, рано или поздно она вся перейдет в это излучение. С такими маленькими дырами, какие использовались в ИЯФе, это должно произойти довольно быстро. Поэтому дыру помещали в специальную печку с термостатом, чтобы поддерживать у нее тепловое равновесие с излучением. Я про это так подробно рассказываю потому, что это важно для понимания дальнейшего, ведь эти-то нагреватели меня и подвели.
Главный секрет привода Алькуберре в том, что одна из дыр должна иметь отрицательную массу. Ну, я неудачно выразился, это не секрет. Хотя, как сделать черную дыру с отрицательной массой, я вам рассказывать не буду, там еще не все опубликовано, и это не моя работа. А я не хочу вдобавок ко всему обвинения еще и в плагиате.
Благодаря тому, что дыры друг от друга отталкиваются, привод Алькуберре является безынерциальным. Он может двигаться, ни от чего не отталкиваясь. А в силу некоторых особенностей пространства-времени вблизи дыр с отрицательной массой, он может двигаться быстрее света.
Сам по себе привод Алькуберре способен передвигаться лишь на пространственно-подобные интервалы, но любой первокурсник физфака, изучивший СТО, и даже многие ученики ФМШ вам, не раздумывая, скажут, как можно его использовать для перемещения на время-подобный интервал. Вам всего лишь нужно разогнать его до некоторой ненулевой скорости, так, что гиперплоскость t=0 самого привода при старте не совпадала с соответствующей гиперплоскостью целевой системы отсчета, отлететь на достаточное расстояние, разогнать в обратном направлении и вернуться обратно -- вот вам и перемещение на время-подобный интервал. Та самая машина времени, о которой я мечтал.
Но, для перемещения на время-подобный интервал в полстолетия, мне необходимо было либо разогнать привод до релятивистских скоростей, либо улететь на многие триллионы световых лет от Земли. Оба решения были неприемлемы. Разогнать даже до нескольких метров в секунду тяжеленную стальную раму, рассчитанную на нагрузки в тысячи тонн-сил, и сами дыры, я никак не мог. А далеко отлетать от Земли мне тоже было страшно, ведь тогда я мог бы заблудиться при возвращении. Почему-то меня очень пугала перспектива попасть вместо Галактики в туманность Андромеды.
Поэтому, вместо эффектов СТО, я решил воспользоваться эффектами ОТО. Близкое прохождение возле массивного тела, например, возле черной дыры звездной массы, тоже могло бы придать мне достаточную для моих целей время-подобную компоненту скорости. Строго говоря, мне даже не нужна была черная дыра, меня устроила бы и нейтронная звезда. Проблема была в том, что для получения нужной время-подобной скорости при помощи нейтронной звезды, нужно было очень точно определить её пространственно-подобные координаты, а астрономических справочников с достаточной точностью я не нашел. Поэтому я выбрал черную дыру в центре Галактики. Она была достаточно большой, чтобы можно было повернуть на нужный угол, пройдя мимо нее на ручном управлении. Ну и промахнуться мимо нее тоже достаточно сложно.
Для обратного наведения на Землю, я собрал датчик несущих частот GSM/HDSPA. Большая часть земной радиокоммуникации до сих пор осуществляется в этих частотных диапазонах, так что Земля в этой полосе частот излучает ярче Солнца и большинства других звезд главной последовательности. А звезды и другие объекты, которые излучают ярче, излучают и на других частотах, поэтому отличить их от Земли несложно простым аналоговым детектором. Я также предполагал, что вероятность, что инопланетяне построят свою сотовую сеть, работающую на точно такой же частоте, достаточно низка. На поиск инопланетян у меня не было субъективного времени, поэтому я не знаю, верна ли моя оценка. Но эта часть плана сработала отлично, уж не знаю, из-за простого везения или по какой-то другой причине. Во всяком случае, мимо Земли я не промахнулся.
Еще одной проблемой для меня стал гермокостюм. На доступном мне оборудовании и из доступных мне материалов я, конечно же, не мог изготовить ни полноценной гермокабины, ни, тем более, гермокостюма. Надежда была на то, что привод Алькуберре может двигаться очень быстро. Благодаря этому, я должен был пробыть в межзвездном пространстве всего несколько секунд субъективного времени. Поэтому я решил вместо настоящей герметичности обеспечить просто низкую скорость утечки воздуха.
При проектировании костюма возникли еще две задачи: во-первых, его нужно было сделать из таких материалов, чтобы случайно нашедшие этот костюм в 2013 году не поняли, что это что-то прилетевшее из будущего. Во-вторых, я должен был самостоятельно от этого костюма освободиться.
В общем, я купил гидрокостюм и акваланг. Специально выбрал акваланг для погружения в холодной воде, со шлемом вместо маски. Поверх гидрокостюма я решил сделать кокон из многих слоев двустороннего скотча, упаковочного пенопласта и монтажной пены. Для освобождения от этой конструкции я заложил под первым слоем скотча, сразу по поверхности гидрача, кевларовые волокна , которые должны были разрезать скотч и пену.
Привод Алькуберре размещался в бункере, который первоначально был построен для детекторов МАК, за корпусом ДОЛ. Радиационная защита приводу была не нужна, но при прыжках образовывалась ударная волна, которую могли выдержать только мощные стены без окон, многослойные перекрытия и стальные двери на ригелях. Отправлять привод в свободный полет не рисковали. Все работы заключались в том, что рама совершала прыжок вдоль рельсов на десять метров, и при помощи лазерных интерферометров измерялась её средняя скорость.
У меня был пропуск в ИЯФ с допуском к работе в ночное время, а также в выходные и праздничные дни. Я сказал шефу, что хочу доделать расчеты в ночь на субботу, он подписал мне служебную, и я остался на территории института. Когда стемнело, я взял сумку с аквалангом и прочим оборудованием и пошел в сторону корпуса МАК. По дороге я присмотрел в сортире швабру.
В тренировках кендо используются специальные бамбуковые мечи, но каждый прием по отдельности легко выполнить обычной палкой. Другое дело, что многих приемов обычная палка не переживет. Сейчас передо мной не стояло цели долго драться этой шваброй. Если бы все пошло по плану, мне предстояло нанести не больше одного удара.
Надземные двери корпуса МАК были заперты, главный проход туда был по подземному переходу. В Академгородке еще с советских времен популярна легенда, что под ИЯФом выкопаны девятиэтажные подземелья. На самом деле, подземелий там только один этаж, и то не под всей территорией, а только один проезд для электрокаров с ответвлениями. Но когда про это кому-нибудь рассказываешь, все в один голос говорят, что тех, кого пускают в эти подземелья, заставляют подписывать специальный допуск, в котором одно из условий -- всем рассказывать, что никаких подземелий нет.
В общем, я пошел к корпусу по подземному переходу. Ночью на территории никого не было, и я дошел без приключений. Постоянного поста охраны перед входом в МАК не было, но дверь была на сигнализации. Я знал, как эта сигнализация устроена, поэтому заранее подготовил блокиратор и легко открыл дверь. Заблокировать видеокамеры картонками с изображением пустого коридора было несложно. Главным препятствием была бронированная дверь в сам бункер. Блокиратора для этой сигнализации у меня не было. Я просто приоткрыл дверь, чтобы сигнализация сработала, закрыл ее, встал в нише за кабельным колодцем со шваброй наготове и стал ждать.
Охраннику пришлось идти издалека, из главного корпуса. Он шел один. Увидев, что дверь закрыта, он расслабился, решив, что это ложная сработка. Но подойти к двери и проверить он был обязан. Тут-то я его и треснул по башке рукояткой от швабры. Потом я связал его скотчем по рукам и ногам. У меня было пятнадцать минут, пока его напарник завершит обход территории, вернется на пост и начнет звонить по рации. К этому моменту я рассчитывал быть за сорок лет отсюда.
Я вошел в бункер, закрыл за собой дверь и включил освещение. Привод стоял в вертикальном положении, чтобы силы тяжести от обычной и экзотической черных дыр компенсировали друг друга. Я быстро облачился в гидрокостюм, намотал на него первый слой скотча, проложил кевларовые нити и обвалялся в пенопласте. Следующие этапы намотки кокона я уже не мог выполнить самостоятельно. Мне пришлось использовать монтажный кран-робот, программу для которого я подготовил заранее.
Через пять минут мой кокон был готов. Я дал команду роботу поставить меня на платформу привода, переключил свой пульт управления на компьютер привода и дал команду отправляться.
Само путешествие, как и планировалось, прошло очень быстро. Я поднялся на тридцать тысяч световых лет над галактической плоскостью, приблизительно запомнил местоположение Бетельгейзе и Ригеля, и устремился к центру Галактики. Облетев дыру, я взял обратный курс. Ни Галактику, ни её центр я, если честно, толком разглядеть не успел. При возвращении я шел сначала по общему виду спирального рукава, потом на Бетельгейзе, потом на Полярную звезду и Арктур, а потом, когда появилась возможность более-менее уверенно опознать Сириус, Вегу и Альфу Центавра, заработал и мой детектор GSM-сети.
Уже в районе Арктура я заметил, что у меня проблема. Для компенсации излучения Хоукинга, черные дыры нуждались в постоянном внешнем подогреве. Именно поэтому привод и перемещался только по рельсам: необходимо было, чтобы и в начальном, и в конечном положении нагреватели были подключены к электросети. У меня на борту не было резервного источника питания нужной мощности, поэтому термостаты остыли и дыры начали испаряться. Само по себе это было бы полбеды, но они начали испаряться неравномерно, и привод начал терять балансировку.
В районе орбиты Луны я сбросил скорость почти до светового барьера. После этого я понял, что выполнить нормальное торможение и мягкую посадку я не смогу. Я выключил магниты, освободив черные дыры. Пузырь искривленного пространства распался, и я оказался на высоте пятидесяти километров над Челябинском, двигаясь относительно Земли со скоростью около восемнадцати километров в секунду.
Черные дыры улетели вперед. Черная дыра такой массы почти не взаимодействует с веществом, поэтому они должны были пролететь Землю насквозь, а экзотическая черная дыра еще и должна была быть вытолкнута земным тяготением. Поскольку их скорость была существенно выше второй космической, они должны были улететь в межпланетное пространство и там тихо испариться.
Так или иначе, о судьбе черных дыр после выключения магнитов я ничего достоверного не знаю. Даже если они застряли где-то в глубине Земли, что кажется мне совершенно невероятным, сечение захвата вещества очень мало. Это означает, что они могут поглощать вещество лишь гораздо медленнее, чем идет испарение, то есть никакой опасности они не представляют.
Привод Алькуберре имеет одно неприятное свойство: при полете через межзвездное пространство он собирает перед собой весь газ, пыль, излучение и другой мусор. А я ведь тащил перед собой ещё кусок стены и защитной насыпи зала МАК, который я выбил при старте. В данном случае это свойство привода меня, практически, спасло. Спекшаяся масса межзвездной пыли вошла в атмосферу передо мной, сработав как щит и закрыв меня от аэродинамического нагрева. Я выбрал момент прибытия 15 февраля 2013 года, чтобы возможные световые эффекты при торможении привода наблюдатели приняли за отсветы челябинского метеорита. Честно говоря, я не ожидал, что я сам и стану челябинским метеоритом.
На высоте около тридцати километров, пылевой ком начал разваливаться. На большинстве видеозаписей этот момент закрыт заревом "огненного шара", но на некоторых записях можно разглядеть, что в момент взрыва болид разделился на две части. Одна взорвалась и превратилась в линейное грибовидное облако, а вторая продолжила движение с прежней скоростью по прежней траектории. Этой второй частью и был я, вместе с силовой рамой привода и грудой кирпичей. Многослойный скотч с пенопластом защитили меня от теплового излучения взрыва, а ударная волна меня просто не догнала, ведь в момент взрыва я все еще имел гиперзвуковую скорость.
Когда рама достигла терминальной скорости, я освободился от нее. К этому моменту, большая часть летевших перед рамой кирпичей либо рассыпались, либо просто разлетелись в стороны. Моя плотность была ниже, чем у железа, поэтому моя терминальная скорость также была пропорционально ниже. Я быстро отстал от рамы и потерял её из виду.
Что стало с рамой, я тоже не знаю. Я думаю, краска должна была обгореть без остатка, поэтому вряд ли на ней остались какие-то маркировки, по которым можно было бы определить, что она была изготовлена в 2052 году. Возможно, она валялась где-то в полях, и её все принимали за раму от сгоревшего прицепа или какой-нибудь волокуши. Может быть, она до сих пор там валяется, но, скорее всего, её давно уже сдали в металлолом.
Масса кислородных баллонов развернула меня в горизонтальное положение спиной вперед. Благодаря этому, я падал с относительно небольшой скоростью, но не мог ни видеть, ни контролировать, куда я лечу. К счастью, я упал в озеро Чебаркуль, оставив при падении знаменитую круглую полынью. Кокон защитил меня от удара, а гидрокостюм и акваланг спасли, пока я плавал на поверхности без сознания.
Через несколько минут после падения я пришел в себя, разрезал кевларовыми нитями кокон, освободился и доплыл до берега.
Я потерял свою машину времени, но это меня не особо расстроило. Я считал, что моя месть создаст темпоральный парадокс, в результате которого должно произойти что-то необычное. Настолько необычное, что вопрос возвращения, наверное, должен был потерять актуальность.
Я, как мог, свернул обрывки кокона, снял шлем и кислородные баллоны. У меня при себе были старые дедовы штаны, куртка и ботинки, которые я надел поверх гидрокостюма. Еще у меня была складная сумка на молнии, плетеная из грубого полиэтиленового волокна. Дед с бабушкой почему-то называли такие "мечта оккупанта". Обрывки кокона, шлем и акваланг я сложил в сумку. Мне надо было как можно быстрее уйти от полыньи.
Я выбрался на шоссе, остановил попутку, поддержал беседу с водителем на тему "Видел, как бабахнуло? Что это было, интересно?". На вопрос "что в сумке", я ответил "шмотки с дачи". Водитель ничего не заподозрил, и я быстро добрался до окраины Челябинска.
Акваланг я зарыл в строительный мусор в какой-то заброшенной промзоне (по моим воспоминаниям, эта промзона так и простояла заброшенной до моего отрочества). Обрывки кокона разбросал вокруг и закидал снегом -- они сами по себе были похожи на строительный мусор, а пропитавшись грязной талой водой, должны были стать совсем от этого мусора неотличимы. Сумку я взял с собой, на случай, если придется избавляться от тела.
Биографию деда я довольно хорошо представлял себе по рассказам и записям в "Одноклассниках". Отец у него сидел в тюрьме, мать умерла, он жил один в оставшейся от родителей квартире. Адрес я хорошо помнил, ведь в этой же квартире я и вырос.
По дороге я искал подходящую палку. Я представлял себе в качестве идеального оружия арматурину или дворницкий лом, но возле какого-то дома в частном секторе я увидел штыковую лопату. Сначала мне показалось, что убивать дедушку лопатой -- это жуткий трэшак, но потом я решил, что в этом будет даже какой-то символизм.
Вооружившись лопатой, я добрался до своего дома, сел на лавочке под кустами и стал поджидать свою жертву. Дед долго где-то тусовался, так что я прождал до самой темноты. Это было мне на руку. Когда он появился, я его сразу узнал. Он был похож на меня ростом и телосложением, и в 2013 году мы были почти точно одного возраста. Единственное отличие было в том, что после армии он зачем-то начал отпускать бороду.
Он зашел в подъезд. Я поднялся с лавочки, отряхнул задницу, и тоже пошел к подъезду, не торопясь, чтобы не вызвать подозрений у случайных прохожих. Оказавшись на лестнице, я быстро забежал на третий этаж, где мой дед возился с дверью в квартиру. Я схватил его за ворот, развернул лицом к себе и прижал к стене. Я долго готовил прочувствованную речь. Сначала она была минут на пять, потом я её много лет сокращал, в конце концов довел до простого "умри, гнида".
Но даже этого я произнести не смог. Забегая по лестнице, я сорвал дыхание, да и вообще разговора не получилось. Он оттолкнул меня и встал в боевую стойку. Я отбежал назад на полтора шага, поднял лопату, сделал одно-два обманных движения и треснул его лопатой плашмя по черепу. Удар получился техничный. Если бы вместо лопаты у меня в руках была катана, я бы его, наверное, разрубил, если не до паха, то уж до диафрагмы точно. А так он просто упал.
Несколько секунд я стоял, переводя дух и ожидая, что же сейчас произойдет: я растворюсь в воздухе, или в небе начнут гаснуть звезды, или прибегут сисадмины матрицы и начнут бить меня лопатами. Ничего не происходило. Вообще абсолютно ничего. Я засомневался, точно ли я его убил. Я встал на колени и проверил пульс на горле. Пульса не было. Возможно, профессиональный медик его бы смог откачать, но в мои планы реанимация не входила.
Я решил, что моя месть создала новую ветвь мультиверсума, в которой дед убит. Мне показалось, что для цели отмщения такой сценарий вполне подходит, но передо мной встал вопрос, что же делать дальше.
Чтобы вы знали, по тогдашним законам паспорт человеку иметь было, вроде бы, не обязательно, и ни в одном законе не было сказано, что человеку обязаны этот паспорт выдать. Но без паспорта ты был буквально никто и звать никак: ни жениться, ни купить жилье, ни устроиться на работу было невозможно, не говоря уж о таких мелочах, как проголосовать на выборах или открыть счет в банке. Свой паспорт, выданный в 2046 году, я, конечно же, брать не стал. Но у деда был свой паспорт, и я был похож на него цветом волос, возрастом, телосложением и лицом, за исключением бороды. Мне это показалось хорошей идеей.
Я открыл дверь в дедову квартиру его ключом, затащил тело в прихожую, и стал переодеваться. Убийство вышло бескровным. Я надел нынешнюю одежду деда, а его тело переодел в гидрокостюм. Потом с немалым трудом я упихал его в сумку-"мечту оккупанта". Он еще не окоченел, поэтому результат получился напоминающим упакованного в чемодан Ури из "приключений Электроника". Сначала я хотел отрубить голову прямо в квартире, но испугался, что не смогу достаточно качественно отмыть кровь.
По дороге к дому, я присмотрел хороший снежный отвал на пустыре. Я решил оттащить тело туда. Я также взял с собой лопату и перчатки.
На отвале я отрубил телу голову, а тело в гидрокостюме закопал в снег. Голову я сложил в сумку и отнес на стройку неподалеку. Этот бизнес-центр в то время только начинали строить, вырыли котлован, положили туда песчаную подушку. Насколько я знал, вскоре фундамент должны были начать бетонировать. Я раскопал песчаную подушку между сваями и зарыл голову. Лопату на обратном пути я выбросил в снежный отвал. Во время всех этих манипуляций меня, я думаю, никто не заметил.
Я отдаю себе отчет, что вышенаписанное является признанием в убийстве с отягчающими (предварительный умысел, использование технических средств, сокрытие тела). Но, к тому моменту, когда вы все это прочитаете, срок давности даже по такому преступлению должен будет уже пройти, да и я буду уже либо мертв, либо в прошлом, какую ветвь меня ни возьми.
На следующее утро я, как ни в чем не бывало, пошел в ПТУ. Дедовы дружки... двоих из них я немного знал, во всяком случае, по именам. Остальных... ну, как говорят между собой молодые пролетарии? По простому говоря, фраза ".. твою мать" уже свидетельствует о недюжинном интеллекте. Да и обращаться друг к другу можно "пацан" или "братан" или просто "эй, ты". Самым сложным вопросом оказалось "чудик, ты зачем бороду сбрил", но и это прошло без проблем. Тем более, что все разговоры в тот день так или иначе вертелись вокруг вчерашнего метеорита.
Конечно, в наладке станков я был ни в зуб ногой. Я специализировался на экспериментальной кафедре, поэтому я немного сталкивался с металлообрабатывающей техникой 2040х-2050х годов, но станки начала тысячелетия для меня были совершенно темным лесом. Пришлось распотрошить дедову заначку и подойти к преподам, честно сказав, что у меня сменились жизненные планы и станками я заниматься больше не хочу, но диплом мне все-таки пригодится. Решив проблему с дипломом, я пошел в ЮрГУ договариваться о сдаче экстерном программы физического факультета. Надо мной сначала посмеялись, но потом, пособеседовав по матану и электродинамике, все-таки допустили к экзаменам за первый и второй курсы.
Дедову заначку я решил использовать только на черный день, а жить на что-то надо было. Все-таки на кафедре я кое-чего нахватался по электротехнике сильных токов, а чего не нахватался, решил, что смогу додумать из первопринципов. В общем, я сдал экзамены на электрика, получил сертификат и быстро нашел работу. Платили неплохо, я даже вернул в заначку замену тем купюрам, которые успел потратить.
В апреле, когда труп деда оттаял, меня таскали в полицию. Когда дед призывался в армию, ему сняли отпечатки пальцев, по ним труп и опознали. Ну а потом перед ними оказался живой труп с паспортом, с пропиской, с военным билетом, с трудовой книжкой, все друзья, соседи и преподаватели его без вопросов опознают.
К счастью, менты растерялись настолько, что им не пришло в голову снять у меня отпечатки и сверить с теми, которые были в базе. Труп записали в загадки, и этим все кончилось. Подснежники -- это вообще почти всегда висяки, поэтому менты, наверное, особенно-то и не расстроились. Голову так и не нашли. Возможно, современное ультразвуковое сканирование может ее обнаружить под плитой фундамента, но, к сожалению, я не могу привязать место, на котором я зарыл голову, к колоннам фундамента или другим современным ориентирам.
В конце мая я сдал экзамены за первый и второй курсы физфака и меня допустили к сдаче экзаменов за третий и четвертый курсы, а следующей весной обещали допустить к госэкзаменам за баклавриат.
В июне я познакомился с Оксаной. Она мне очень понравилась - веселая, жизнерадостная, общительная - в ней было все, чего мне не хватало. Нам было хорошо вместе, буквально во всех отношениях.
В сентябре она мне сказала, что беременна. Я теоретически был против браков по залету, но идея жениться на Оксане у меня не вызывала никаких возражений. Пока я не увидел её паспорт.
По паспорту её звали Ксения. Оксана... представляться Оксаной она придумала, потому что в детском саду и в школе её за настоящее имя дразнили. Была в девяностые годы такая песня, "Ксюша, Ксюша, Ксюша, юбочка из плюша", вот эту песню при ней все и напевали.
И тут-то я все и понял. Сопоставил наиболее правдоподобную дату зачатия с днем рождения мамы, и до меня дошло, что я и есть свой собственный дедушка. А тот бедолага, которого я убил, и по паспорту которого я живу - он вовсе не при делах был, и просто случайно оказался на меня похож. И вовсе не он тот чудак на букву М, который испортил жизнь моей матери и мне. Может быть, он даже был совсем неплохим парнем...
В тот день я впервые напился.
Дальше все было просто и понятно. Объяснить Оксане/Ксюше, что же произошло, я, конечно же, не мог, она бы мне не поверила. До декабря я надеялся, что сдам экзамены в университете, получу диплом, и моя жизнь и жизнь моей семьи изменятся по сравнению с тем прошлым, которое я знал. Но незадолго до назначенной даты экзаменов я ушел в запой. А когда я вышел из запоя и пришел договариваться о новой попытке, мне сказали, что для меня и так сделали невероятное исключение, и если мы будем экзаменовать экстерном каждого молодого пьяницу... Я не мог не признать, что, по-своему, они правы. Мне, конечно, было очень обидно, но я уже знал, как с этим справляться.
В 2032 году фирма, где я тогда работал, выиграла тендер на ремонт корпуса МАК в новосибирском Институте Ядерной Физики. Я пишу эти записки несмываемым маркером на листах пластика, чтобы они не пострадали от влаги, когда я их замурую в штукатурку. Когда привод Алькуберре будет проходить сквозь стену, он не должен задеть эту нишу, но при восстановлении стены эти листы наверняка должны будут обнаружить.
Я знаю, что я не могу ничего исправить. Но я хочу, чтобы вы все знали, что мне очень стыдно.