Аннотация: Окончание истории о семейном путешествии в горы на целый месяц.
Глава 18. Последний день активного отдыха.
Утром во время завтрака мама обратилась к отцу:
-Саша, ты как-то обещал провести нас на тот берег. Там растёт молодой сосновый лес и обязательно должны быть грибы. Обидно уходить, не осмотрев красивые места.
-Хорошо,- согласился тот.- Через час выходим, пойдём налегке, ненадолго.
Состояние Василия оставалось без изменений, мать вынесла его на травку, напоила, покормила молоком. Затем стала собираться.
Через час папа уже вел нас по галечному берегу реки, выбирая место для переправы. Наконец он остановил выбор на широком мелком перекате с хорошо заметным уклоном бегущей воды. Вырубив в прибрежном лесу три шеста, отец снял с себя сапоги с портянками, и затем штаны. Мы последовали его примеру.
-Запомни, Григорий, через горные ручьи и реки никогда не переходи босиком,- начал он свои пояснения.- От холода будут быстро неметь ноги, их можно легко поранить, не говоря уж о том, что просто больно идти по камням. Проще всего снять нижнюю одежду и портянки и обуть сапоги на голые ноги. Ступни ног будут меньше мерзнуть даже в обуви, полной воды.
Показав на том берегу ориентир, к которому следовало выдерживать направление, папа в сапогах на босу ногу и со свёрнутой в узел одеждой начал переправу, упираясь шестом в дно на более глубоких участках реки. Следом пошел я, а замыкала нашу процессию мама.
Средняя глубина была ниже колена, но на течении вода стало захлёстывать сапоги, быстро их наполнив. Ногам было холодно, хотя достаточно терпимо, больше мёрзли под речной струёй открытые участки ног, но таких мест за всю переправу попалось только два.
-Как ноги, не замёрзли?- спросил отец на берегу, выливая из своих сапог воду.
-Да нет, всё нормально,- ответил я, последовав его примеру.
-Будем считать, что первая тренировка прошла успешно,- довольно заключил папа.- Завтра таких переправ нам придется делать достаточно много.
Переобувшись, мы вошли в лес. Молодые сосны росли густо, перекрывая кронами доступ к земле прямого солнечного света, на хвойной подстилке только изредка попадались участки с редкой травой и кустами. Вдоль берега шла натоптанная тропа с многочисленными следами разных копытных животных.
-Похоже, где-то рядом должен быть солонец,- заметил отец.
Мы пошли вдоль тропы вверх по течению, высматривая грибы. Стали попадаться маслята, сыроежки, несколько подберёзовиков и подосиновиков. Большинство грибов оказались червивыми, но, тем не менее, мамин пластиковый пакет постепенно наполнялся. В одном месте мы наткнулись на целое семейство рыжиков, чему мама очень обрадовалась.
-Рыжики - это мои любимые грибы. Они очень вкусные, и их можно есть даже сырыми,- заявила она, аккуратно подрезая ножки воронкообразных грибов с чёткими тонкими зелёно-рыжими кольцами на шляпках.
Миновав наш лагерь, мы прошли вверх ещё метров двести, как вдруг идущий впереди отец остановился.
-Впереди солонец... Не будем там топтаться, зверей отпугивать,- заявил он.
Метрах в двадцати впереди нас на маленькой полянке были хорошо заметны вырытые в земле ямы и подрытые корни деревьев.
Потом показал мне пальцем в сторону от тропы:
-Взгляни, Гриша, видишь, там низенький шалашик... В нём ночью прячется охотник, поджидая зверя.
Со стороны этот шалашик казался простой кучей хвороста и пожелтевших сосновых веток.
-Ладно, времени уже много, пора идти домой,- решил папа, и повел нас назад.
На этот раз переправу он выбрал в районе ручья, совсем рядом с лагерем. Пересекать реку второй раз мне показалось намного проще.
К обеду на второе были жареные грибы, а на десерт, как всегда последнее время, вяленый хариус. Под тентом, обдуваемая дымом костра, за три дня рыба доходила до полной кондиции, она получалась наполовину вяленой, наполовину копчёной, и нам с мамой очень нравилась. Половину этой рыбы папа оставлял для дома, а другую половину пускал на стол, что было очень кстати, так как сухари быстро заканчивались, и норму пришлось урезать.
После обеда мама осталась в лагере в качестве сестры милосердия, а мы с отцом отправились вниз по реке на последнюю разведку.
На этот раз папа не стал останавливаться возле ямы с круговым течением, а повел меня дальше по тропе вдоль нижней части склона. Сумульта шумела где-то вдалеке, за густыми зарослями речной поймы. Километра два мы шли в стороне от воды, в конце перехода тропа даже поднялась выше по склону, обходя лесные завалы, но потом резко повернула вниз и вывела нас на речной берег. Река всё так же бежала чередой перекатов по широкому галечному руслу без больших ям и плёсов, и на другой стороне отчётливо просматривалось продолжение тропы.
-Что-то не хочется мне лезть в воду,- предложил отец.- Давай посмотрим дорогу по нашей стороне.
Повернув к подножию склона, он повёл меня напрямик по таёжным дебрям, мы поднялись вверх метров на пятьдесят и потом ещё немного вперёд. Идти было очень неудобно, часто дорогу пересекали стволы упавших деревьев.
-Всё ясно, проще всего двигаться по тропе,- принял решение папа.- Теперь можно со спокойной совестью повернуть назад и порыбачить напоследок.
Вернувшись к броду, мы сделали несколько шагов по тропе, как вдруг отец резко остановился и стал что-то рассматривать под ногами.
-Мы с тобой, сын, под колпаком, хозяин за нами присматривает,- обратился он ко мне спокойным голосом.
На влажной береговой земле поверх отпечатков наших сапог чётко выделялись свежие медвежьи следы. Замерив пальцами ширину звериной лапы, папа даже присвистнул.
-Крупный зверь, однако...- затем обратился ко мне:
-Гриша, иди впереди, можешь громко разговаривать или напевать, только не суетись и не беги.
Поправив рукой нож в чехле на правом боку, он пропустил меня вперёд и затянул:
-Из-за острова на стрежень, на простор речной волны...
Метров двести мы шли с вокальным сопровождением, затем отец перестал петь и притормозил меня:
-Можешь не торопиться, хозяин нас проводил и дальше не пойдёт.
Мне стало интересно:
-А зачем ты пел? Это ведь наоборот привлечёт его внимание?
-Медведь заметил нас ещё до подхода к броду, и потом всё время следил за нами. А пение для того, что бы ему стало непонятным наше поведение, своего рода подстраховка. Не выказываем страха, ведём себя странно, значит, ну их к лешему, не стоит связываться.
Прощальную рыбалку мы провели обычным порядком. Сначала остановились на тренировочной яме, где папа в последний раз провёл испытание своего арсенала. В ход пошли твистеры, виброхвост, маленькая блесна - вертушка, большие мормышки с насадкой и разные обманки, но хариус - патриарх снова отказался от свидания. Перейдя на обычную снасть, отец сумел выловить трёх хариусов, я поймал двух.
Вернувшись на тропу, мы быстро дошли до ямок возле ягодного острова, где повторили эту норму вылова. На плёсе возле лагеря мне снова удалось поймать двух рыб, а у папы к тому времени в улове было три хариуса. У меня в голове закопошились разные суеверные мысли относительно такого повторения, но отец сумел в темноте выловить ещё одну, четвёртую рыбу, и они пропали. Откровенно говоря, это был самый большой мой улов, ведь раньше у меня получалось поймать за день трёх, четырёх, редко пять хариусов.
Маме пришлось жарить рыбу в два приёма, зато в результате осталась приятная добавка к утреннему завтраку.
После ужина мы, как обычно, сидели у костра.
-Отдых кончился, осталась дорога домой и снова работа, работа, работа,- со вздохом прервал отец ночную тишину.- Ещё с Василием эта беда случилась.
-Жалко Ваську, все было так хорошо, и тут эта напасть,- поддержала разговор мать.
Я давно уже не слышал отцовских историй и сразу постарался перевести разговор в другое русло:
-Пап, расскажи маме, как сегодня за нами медведь следил.
-Да ничего особенного,- он кратко пересказал происшествие у брода.
-А тебе приходилось встречаться с ним нос к носу?- продолжил я наводящие вопросы.
-Был такой случай.
-А как близко?- мне стало интересно.
-Да примерно так,- отец вытянул перед собой руку.- Правда, я был в палатке, а медведь снаружи.
-Расскажи,- поддержала мама мою инициативу.- Надоело думать о печальных вещах.
-Хорошо,- согласился папа, обдумывая с чего начать.
-Дело было на Енисейском Кряже. Я тогда был начальником партии, и в конце каждого месяца мне приходилось объезжать отряды для сбора нарядов за выполненную работу и другой документации. Одним из отрядов руководил молодой геолог Володя. Так получилось, что разрешение на оружие для него задержалось в инстанциях, и весь сезон парень работал, имея при себе лишь ракетницу и десяток ракет к ней. Кроме него в отряде было четверо проходчиков горных выработок и радиометрист. Их задачей была проходка линии шурфов недалеко от лесовозной дороги. Возле дороги, только на сотню километров дальше работал еще один отряд под руководством опытного геолога.
На полевой сезон к партии был приписан бортовой Урал с тентом. В конце августа, загрузив машину продуктами по заявке для обоих отрядов, я выехал с партийной базы за сбором очередной месячной документации. Желая помочь молодому специалисту, я остался у него ночевать, а машину отправил в дальний отряд. На следующий день она должна была вернуться и дальше ехать со мной уже на базу экспедиции.
За вечер мы с Володей успели оформить все необходимые документы, и пошли на кухню. Возле ручья было оборудовано обычное кострище с тентом, там же сколочен из жердей узкий стол с двумя скамьями по бокам. За ужином ребята стали мне жаловаться, что уже несколько дней вокруг лагеря бродит медведь, они постоянно натыкаются на его следы, и несколько раз видели метрах в тридцати от палаток. А прошлой ночью тот обнаглел окончательно и похозяйничал на кухне. На кухонном столе постоянно стоят банки с сахаром и солью, большая миска с сухарями, а вчера еще оставили открытую банку со сгущённым молоком. Кроме того, на ужин было сварено полное эмалированное ведро супа, половина которого предназначалась для завтрака. И это ведро стояло ночью около костра.
Примерно в час ночи все услышали шум на кухне, стук посуды, тяжелые шаги. Оружия у них не было, стрелять из ракетницы не стали, боясь раззадорить зверя, они просто сидели по палаткам, вооружившись, кто топором, кто лопатой. Медведь безобразничал часа полтора, сначала сожрал все на столе, затем добрался до ведра, напоследок оставил визитную карточку - кучу помёта возле кострища.
Ребята показали мне чайник с отломанной ручкой, помятое ведро, да я и сам прекрасно видел медвежьи следы вокруг кухни. Было ясно, что легкая добыча вкусной пищи лишь раздразнила аппетит зверя, что тот ночью обязательно придёт в гости.
Примерно в десяти метрах от кухни стояла Володина палатка, в которой он жил вдвоём с радиометристом. С торца палатки в её средней части был устроен большой стол, по его краям, с двух сторон возле стенок, оборудованы одинарные нары, справа от входа стояла жестяная печка, а слева - стеллаж с продуктами. По случаю моего приезда радиометрист переселился в палатку к проходчикам, которая стояла немного дальше по тропинке, а я занял его место на нарах с левой стороны стола. Наученные горьким опытом, на ночь ребята унесли ведро с завтраком и остальные продукты в нашу палатку, кухня осталась полностью пустой.
За время работы у молодого геолога накопилась куча вопросов, и я полночи разговаривал с ним на производственные темы. Печка в палатке уже догорела, становилось прохладнее, и мы залезли в спальные мешки, собираясь спать. Над тайгой ярко светила почти полная луна, лунный свет проникал сквозь палаточное полотно, слабо освещая палатку изнутри.
Внезапно со стороны кухни послышался шорох, а потом слабый шум передвижения крупного зверя. Ночной гость проводил ревизию. Я вылез из спальника, надел рабочие штаны и вытащил свой пистолет ТТ из кобуры, напряжённо вслушиваясь в ночные звуки.
Не найдя ничего съестного, медведь коротко рявкнул, выражая своё недовольство, затем махнул лапой и выворотил несколько жердей из стола. Было слышно, как они застучали по скамье. Покрутившись еще немного, он направился в сторону палатки. Тропинка обходила её с моей стороны, и до меня доносились его приближающиеся шаги. Сидя на расстеленном спальнике с взведённым пистолетом в руке, я, затаив дыхание, настороженно отслеживал движения зверя.
Поравнявшись с палаткой, медведь остановился и начал принюхиваться, потом сделал несколько шагов в мою сторону и замер в каком-то метре от меня. Через парусину палаточной стенки он чувствовал странный запах и решил проверить. Когда по стенке рядом со мной медведь провел носом, со странным хлюпающим звуком втягивая воздух, я не выдержал.
-Ты что, обурел совсем?!.. Пошел отсюда!!- громко крикнул я в его сторону, и на всякий случай спрыгнул с нар ближе к выходу.
Испугавшись громкого человеческого голоса, зверь от неожиданности утробно вякнул, и ломанулся от палатки в лес, не разбирая дороги. Желая сильнее напугать медведя, я для пущего эффекта выскочил наружу и выстрелил в воздух.
Остаток ночи прошел спокойно. За завтраком Володя стал просить у меня пистолет. Объяснив ему, что с этого оружия попасть в цель можно только случайно, я пообещал через пару дней прислать завхоза с карабином. Немного успокоившись, ребята ушли работать на профиль, а я, дождавшись машины, уехал на базу экспедиции.
Утром следующего дня по радиосвязи Володя сообщил, что медведь снова всю ночь бродил вокруг лагеря, и рабочие боятся идти на работу. Зверь оказался слишком дурным, и в любой момент могло произойти ЧП. В тот же день к ним выехал завхоз с карабином и ночью застрелил обнаглевшего медведя.
-Вот такая история...- закончив свой рассказ, отец поворошил угли затухающего костра и надолго замолчал, задумчиво глядя на огонь.
-Наговорил жути перед сном, теперь в туалет страшно идти,- недовольно проворчала мама.
Я представил себе, как медведь проводит носом по тонкой стенке палатки рядом со мной, и на душе сразу стало неуютно.
Так закончился наш последний день отдыха.
Глава 19. Переход на Большую Сумульту.
Утром я проснулся от бодрой весёлой музыки, это отец включил транзистор, желая меня разбудить. Ожидался рабочий день, и пришлось подниматься без раскачки. Мама уже заканчивала варить кашу, а папа снимал кухонный тент. После утренних процедур и я подключился к общим сборам.
После завтрака дело пошло ещё быстрее, но внезапно застопорилось, мама упаковывала собранную ягоду. Тары у нас не было, и для переноски ягоды она решила использовать котелки. Помыв и сполоснув котелок, она подсушивала его на костре, затем наполняла ягодой и передавала нам для упаковки.
Поджидая мать, папа пристально осмотрел заплаты на своих сапогах, и затем, решившись, отрезал от них всю верхнюю часть, вплоть до пояска на коленях.
-Стоять глубоко в воде в такой дырявой обуви долго невозможно, а идти и подниматься в гору удобнее в коротких сапогах,- ответил он на мой безмолвный вопрос.
Наконец мама передала отцу последний котелок, и сборы были закончены. Осмотрев напоследок бывший лагерь в поисках забытого мусора, мы присели "на дорожку". Увидев, что суета кончилась, прибежал бурундук. Коротко свистнув, как бы прощаясь с нами, он заскочил на стол и деловито уселся возле кучки сухарных крошек, посверкивая в нашу сторону бусинками глаз.
-Спасибо этому дому, пойдём к родному,- сказал папа, встав на ноги и закидывая рюкзак на плечи.
Все это время Василий лежал в стороне на зелёной лужайке. Когда я взял его на руки, чтобы передать отцу, то не ощутил привычной тяжести. Его безвольное тело показалось мне легким и невесомым, как тряпичная кукла.
Бережно уложив кота на своих плечах, папа тронулся в путь, возглавив нашу колонну. По много раз хоженой тропе шагалось легко и быстро, как-то незаметно мы подошли к речному броду. После вчерашней тренировки переправа уже не казалась сложным делом, пришлось только подождать завершения отцовского перехода. Он показал оптимальное место выхода и страховал нас с другой стороны реки. С рюкзаком за плечами идти по перекату оказалось даже легче, чем налегке, лишний вес добавлял устойчивости на течении.
Облачившись в штаны и переобувшись, мы продолжили путь. Немного пройдя вдоль реки, тропа поднялась выше по склону и вела нас над крутым спуском к воде ещё километра полтора, после чего снова спустилась на берег к новому броду. По широкому, метров сто, перекату мы, опять сняв штаны и портянки, благополучно перешли на правый берег, где устроили небольшой привал.
Под жарким солнцем мокрые сапоги и влажные портянки уже через полчаса полностью высохли. За это время мама успела напоить водой и немного покормить молоком больного кота.
После отдыха снова движемся вперёд по тропе, которая идёт вдоль берега реки, лишь изредка отходя в сторону. Минут через сорок хода Сумульта сделала очередную петлю и вплотную приблизилась к правому склону долины. Обойдя поверху небольшой скальный прижим, мы вновь спустились к берегу реки и вышли на развилку дороги, вправо и круто вверх уходила боковая тропа. По многочисленным отпечаткам копыт было хорошо видно, что кони двигались по ней в разных направлениях, туда и обратно.
Папа очень обрадовался:
-Такая набитая тропа должна вести к перевалу, в крайнем случае, идти над прижимами Большой Сумульты вниз по течению.
Оставив свою кладь и кота внизу, он сбегал по ней метров на сто выше, и вернулся довольным.
-Если не найдем другой дороги внизу по реке, то будем подниматься здесь,- сказал он.
Мы прошли вперед ещё с полкилометра и остановились. Лошадиный след утыкался в воду, а вдоль берега продолжалась еле заметная тропинка, почти полностью заросшая высокой травой. Опять пришлось снимать штаны и портянки перед новой переправой.
Другой берег оказался узкой, метров двадцать, лесистой перемычкой с подмытыми водой берегами между Малой и Большой Сумультой. Видимо, через несколько лет обе реки размоют её окончательно, но пока получившийся полуостров тянулся, немного расширяясь к югу, еще метров на четыреста дальше вдоль большей реки до места впадения её младшей сестры.
Старшая сестра оказалась гораздо больше, чем привычная для нас Малая Сумульта, примерно раза в три по объёму воды. На реке обнаружилось много плёсов и глубоких ям, также как и участков с ровной и мощной речной струёй. Но больше всего нас поразила удивительная прозрачность её воды. По словам отца, такую воду он встречал только на Байкале и на Телецком озере.
Чтобы хоть немного осмотреть окрестности, нам пришлось сделать временную остановку, пока я собирал дрова, отец соорудил таган и разжёг костёр. Оставив маму варить обед, мы прихватили удочки и отправились по тропе вверх по течению Большой Сумульты. Несколько раз папа забрасывал свои мушки в разных перспективных местах реки. Через прозрачную воду даже на быстром течении отчётливо различались все детали оснастки, рыба явно видела подвох и не хотела выдавать своё присутствие.
Обходя поверху скальный прижим возле узкой глубокой протоки, мы зашли на край скалы. Внизу в яме, сквозь слой воды в несколько метров, хорошо различалось строение галечного дна, все мелкие детали. Бросив в воду камешек, я отчетливо видел весь процесс его погружения, вплоть до места приземления.
-Для этой реки надо менять снасть и способы ловли,- заметил отец, сматывая удочку.- Лучше пойдём обедать.
За обедом на семейном совете нами было принято решение вернуться на правый берег Малой Сумульты и остаток дня потратить на изучение той стороны реки.
Благополучно завершив обратную переправу, мы пошли вперёд по заросшей тропе и вскоре оказались на месте слияния двух рек. Вода младшей сестры казалась какой-то серой и мутной по сравнению с прозрачной и чистой водой старшей. После слияния поверхность реки четко делилась на две полосы: светлую дальнюю и серую ближнюю. Через сотню метров ниже высокие скальные обрывы и каменные осыпи вплотную подходили к берегам реки, формируя череду порогов и шивер. Дороги дальше не было, береговые прижимы блокировали проход со стороны воды, а вверх по склону насколько хватало глаз, тянулись скальные выходы горных пород.
У подножия склона среди хвойного леса нашлась ровная площадка, где мы поставили палатку и оборудовали кострище. Закончив хозяйственные дела, отец настроил удочку и стал рыбачить на слиянии рек. Я решил ему не мешать, и теперь стоял в стороне, наблюдая за его манипуляциями.
В это время по Малой Сумульте выплыл большой катамаран со сплавщиками в оранжевых спасательных жилетах.
-Здравствуйте!- закричали они.- Это Большая Сумульта?
-Да!- крикнул я в ответ.
-Привет!- папа помахал им рукой.
Быстро пролетев мимо нас, сплавщики стали дружно загребать вёслами, направляя своё плавсредство в центральную часть речной струи перед входом в порог.
-Завтра ребята должны быть уже на Катуни,- заметил отец, забрасывая мушки для очередной проводки.
Сделав несколько забросов, он перешёл ниже по течению к другой ямке и встал на торчащий из воды большой камень. Я внимательно следил за ним и непроизвольно вздрогнул, когда с реки донёсся громкий крик:
- Ура-а-а!!!
Мимо проплывали друг за другом сразу два чёрных катамарана, сидящие на поплавках сплавщики махали нам руками. Помахав им в ответ, отец громко спросил:
-Вы откуда, ребята?
-Академ, универ, ГГФ,- донёсся звонкий молодой мужской голос.- А вы?
-Мы из Бийска,- успел крикнуть им папа.
Скоро нас опять окружала первозданная таёжная чистота и отсутствие признаков цивилизации.
-Откуда они были?- поинтересовался я у отца.
-Новосибирский университет, геолого-геофизический факультет,- пояснил тот.- Кстати, твои дядя Миша и тётя Ира работают как раз на этом факультете и наверняка знают этих ребят.
Вечер продолжался своим чередом, до наступления сумерек папа всё-таки сумел поймать четырёх хариусов, и жареная рыба к ужину оказалась очень кстати.
Поужинав, мы остались у костра. Закат уже догорел, в ясном небе мерцало множество звёзд, они подсвечивали бегущую воду, и та выделялась светлой полосой среди ночной темноты.
-Прощайтесь с рекой, сегодня был последний день нашего путешествия по Сумульте,- нарушил молчание папа.
-Давайте на следующий год снова придём сюда,- предложил я.
-Я согласна,- поддержала мама.- Мне здесь очень понравилось, и ягоды много.
-Сначала доберемся до дома, а там будет видно,- не стал возражать и наш командир.
-Папа, расскажи какую-нибудь смешную историю про медведей,- стал упрашивать я отца.- Хочется немного посмеяться, а то сидим все с грустными лицами.
-Вспомнить без разбега весёлую историю у меня вряд ли получится,- наконец согласился он.- Просто я вам перескажу один смешной рассказ, когда-то он мне очень понравился. Автор его, кажется, Николай Устинович.
Дело было в Сибири, в достаточно глухих таёжных местах. Выбрались как то два приятеля на рыбалку. После долгой дороги они оказались на берегу заветной реки, где живет гордость сибирских рек - серебристый хариус. Настроив удочки, наши рыбаки приступили к долгожданному процессу. Рыбачили они рядышком друг с другом, леска, мушки практически одинаковые, но, как это часто бывает, у одного постоянно клюёт, а у другого - ни одной поклёвки.
-Уйду пониже за поворот, и попробую ловить там,- решил второй рыбак.
На новом месте дело постепенно наладилось, хариус уверенно клевал на обманки и количество пойманной рыбы неуклонно росло. Внезапно из-за поворота реки течение вынесло удилище, а за ним кепку первого рыбака.
-Видимо, что-то случилось?..- решил второй. Выловив плывущие вещи, он поспешил назад.
Его приятель сидел по горло в воде с круглыми от страха глазами.
-Посмотри, где медведь? Ушёл или нет?- стал он умолять товарища, и решился вылезти на берег, только поверив, что зверя действительно нет.
Отогревшись и обсушившись у разведённого костра, первый рыбак начал рассказывать:
-Когда ты ушел, у меня начался настоящий жор, рыба клевала одна за одной. Искать для неё сумку было некогда, и я просто снимал пойманных хариусов с крючка и бросал себе за спину, там была ровная полянка с низкой травой. Немного погодя ловля вдруг застопорилась. Я держу леску натянутой, плавно веду мушки, чувствую, что вот-вот клюнет. Тут меня кто-то тронул за плечо.
-Подожди, не мешай,- отмахнулся я, уверенный, что это ты вернулся и хочешь о чем-то спросить.
Вижу в прозрачной воде рыбий силуэт, и начинаю сплавлять обманки ближе к нему. Опять меня хлопнули по плечу.
-Сказал же, не мешай,- опять отмахнулся я.
Расстояние между мушками и хариусом сократилось до критического. Тут меня снова тронули за плечо. Скосив глаза, я с ужасом увидел там медвежью лапу.
Оказывается, из кустов за мной наблюдал медведь. Когда я стал бросать рыбу себе за спину, он вылез и начал пожирать мой улов. Затем случилась заминка, хариус перестал клевать. Зверь ждал, ждал, а потом решил меня поторопить.
Мол: - Что ты там застрял, рыбу давай.
Увидев лапу, я как был - сиганул в воду.
-Вот такая была история,- продолжил папа свой пересказ, когда мы с мамой перестали смеяться и смогли сидеть спокойно, сдерживая рвущиеся из горла смешки.
-Правда, как оказалось, это был не совсем обычный медведь. Недалеко геологи бурили глубокие поисковые скважины, они нашли в тайге медвежонка-сироту и целый год кормили на своей кухне. Потом они переехали на другую точку, а подросшего медведя оставили,- замолчав, отец встал на ноги и прошёлся возле костра.
-Б-р-р-р! Что-то холодно стало,- заметил он.- Пошли спать, завтра тяжёлый подъём на перевал.
Глава 20. Подъём на перевал. Гастроли в медвежьем городе.
Утром меня разбудил отец:
-И пришел к нему колхозный бригадир, и сказал:- Вставай, Григорий, на работу пора,- продекламировал он перед входом в палатку.
Делать было нечего, сладко потянувшись напоследок, я вылез из спального мешка. Солнце только что поднялось над вершинами гор, и прохладный свежий воздух быстро прогнал остатки сна. Мама уже успела сварить молочную кашу, и на крышке котелка поджаривала оладьи из остатков муки. Сполоснувшись, я присоединился к отцу, и до завтрака мы успели уложить в рюкзаки большую часть вещей.
В дополнение к оладьям мать приготовила по кружке горячего какао, и утренняя трапеза получилась очень приятной.
-Теперь до возвращения домой забудьте о вкусностях,- проинформировала мама.- Есть чуть-чуть кофе на пару кружек. Целых сухарей тоже нет, осталось только с полкилограмма сухарной крошки. Кстати, и Василия скоро кормить будет нечем, банка заканчивается.
-Как там наш больной?- спросил папа.
-Сегодня голос подал, пить попросил.
-Значит, кризис миновал, должен пойти на поправку,- обрадовался отец.
У меня тоже словно камень свалился с души, ведь печальные мысли закрадывались в голову при каждом взгляде на беспомощного кота.
Покончив с завтраком, мы быстро завершили упаковку рюкзаков и через час были готовы отправиться в путь. Когда все на минуту присели перед дальней дорогой, я в последний раз окинул взглядом долину реки, фиксируя в памяти её очертания. Перед уходом отец повернулся к реке:
-Спасибо, Сумульта, за гостеприимство! С нетерпением буду ждать новой встречи!
-До свидания, Сумульта!- поддержали я и мама.
Очень скоро мы оказались возле развилки и начали подъём по боковой тропе. Вначале пологий, склон постепенно становился всё круче, иногда переходя в почти вертикальный. На таких участках тропа продолжалась зигзагами, наподобие синусоиды. По сравнению с началом путешествия наши рюкзаки стали гораздо легче, да и мы привыкли к переходам, поэтому смогли больше часа двигаться без остановок. Только когда мы миновали точку перегиба, и подъём стал менее крутым, отец остановился на привал.
-Ну как?.. Темп ходьбы по силам?- поинтересовался он.
-Нормально,- ответил я.
-Месяц назад я бы не выдержала,- сказала мама.- А сейчас вполне терпимо.
-Дальше склон будет более пологим, идти станет легче,- пояснил папа.- Нам надо успеть засветло перейти перевал и спуститься по той стороне до воды.
-А далеко до перевала?- поинтересовалась мама.
-Сложно сказать без карты,- смущённо ответил отец.- Думаю, что не меньше десяти, и вряд ли больше двадцати километров.
После небольшого отдыха мы продолжили свой путь. Двигаться по тропе стало намного легче, небольшие подъёмы чередовались с короткими ровными участками, где можно было восстановить дыхание. Скоро тропа незаметно сместилась в распадок с пологими бортами, поросший хвойной тайгой с преобладанием кедра. По его дну бежал маленький ручей с чистой прозрачной водой. Вдоль этого ручья мы поднимались ещё часа два, пока не вышли на маленькую поляну, где неожиданно оказался конец тропы. По периметру поляны под деревьями земля была истоптана копытами лошадей, валялись кучки навоза, возле воды обнаружилось большое кострище с рогульками и таганом.
Обойдя поляну по кругу и не обнаружив продолжения тропы, папа разразился длинной гневной тирадой на чукотском языке. Немного успокоившись, он повел нас выше по ручью, там нашлась сухая площадка, на которой мы остановились на привал.
-Такого я не ожидал, рассчитывал дойти до перевала,- разочаровано пояснил нам отец.- Хорошо набитая тропа должна была вывести нас к конкретному месту, а не обрываться посередине горы. Мамчер гыр-гыр! Этки май кын!
-Делать нечего, здесь мы пообедаем, а дальше выйдем на боковой хребёт и пойдём звериными тропами,- завершил он свои рассуждения.
Пока я с папой занимался дровами и костром, мама напоила и покормила кота. Василий уже самостоятельно пил воду из чашки, взгляд стал более осмысленным, хотя передвигаться без посторонней помощи он ещё не мог.
В ожидании обеда отец стал разглядывать ближайшие кедры. Мы поднялись уже высоко над уровнем моря, и деревья вокруг были низкорослыми с густой кроной.
-Какие крупные шишки, и много,- заметил он.
-Где?- оживился я.
-Да вот,- папа показал на дерево, нижние ветви которого начинались почти от земли.
Высота кедра была всего метров пятнадцать, а крона широкая и густая, поэтому я быстро и без проблем сорвал и побросал вниз много крупных плотных шишек. Когда их собрали, набралось полтора пластиковых пакета.
-Как раз и Анюте гостинец привезём,- обрадовалась мама.
После обеда, повернув направо от ручья, мы минут десять поднимались по крутому склону, пока не вышли на небольшой хребёт. Там действительно обнаружилась звериная тропа, она тянулась по самому гребню, периодически, то с южной, то с северной стороны обходя скальные выходы горных пород.
По гребню этого бокового хребта мы поднимались весь остаток дня. Промежутки с пологим подъёмом сменялись крутыми свалами крупных каменных глыб, в таких местах тропа терялась среди камней. Когда же мы забирались наверх, и выходили на задернованный участок, она неизменно возникала снова, собираясь из множества мелких тропинок.
Во время одного из привалов на вершине такого свала каменных глыб, мама обнаружила кусты обыкновенного шиповника с крупными спелыми плодами чёрного, а не красного цвета. Мимо такой диковинки она пройти не могла, только когда мы собрали всю ягоду, удалось продолжить движение.
Наконец скалы и камни закончились, дальше продолжался широкий пологий увал, поросший редкими низкими кедрами и лиственницей. В травянистых промежутках между деревьями отдельными участками наблюдались густые заросли мелкого кустарника.
Мы шли по тропе вдоль вершины увала, внезапно впереди отца из кустов выскочил заяц и помчался вперёд, смешно вскидываясь светлой нашлёпкой хвостика. Пройдя немного дальше, папа остановился и подозвал меня.
-Смотри, правее тропы под кустом затаился зайчонок.
Я долго вглядывался в указанное место и, наконец, сумел его разглядеть. Продолговатым, сантиметров двадцать длиной, буровато-серым комочком он замер на земле без признаков какого-то шевеления, голова лежит на передних лапах, уши прижаты к спине. Оглянувшись на подошедшую сзади маму, я попробовал снова найти зайчонка, но, или тот успел перескочить на другое место, или мои глаза устали, так и не смог это сделать.
-А теперь, народ, шире шаг,- дал команду отец.- Солнце садится, пора торопиться.
Светило действительно зависло над горизонтом, слегка касаясь его краешком. Выйдя на пологий водораздел со слабо выраженным подъёмом, мы ускорили шаг. На этом участке звери активно пользовались тропой, она стала более широкой и ровной, из многочисленных следов на ней явно преобладали медвежьи.
Скоро редкий мелкий лес закончился, дальше продолжался высокогорный луг. На опушке луговая трава была мне по пояс, но с каждым шагом становилась выше и выше, пока не скрыла нас с головой. Такие травяные джунгли я увидел впервые в жизни. По краям тропы на два с половиной метра высилась сплошная стена травяных стеблей, среди которых преобладал борщевик, или медвежья дудка, отдельные стебли борщевика тянулись вверх до трёх метров и выше. Мы двигались среди этих зарослей по коридору метровой ширины, на влажной земле были хорошо заметны отпечатки медвежьих лап. По краям и на самой тропе лежали кучки звериного помета разной свежести, и приходилось внимательно смотреть под ноги, чтобы не вляпаться. По сторонам часто встречались участки поваленной травы, где медведи устраивали лёжки, в разные стороны разбегались боковые тропинки.
Как только мы вошли в эти джунгли, отец изменил построение колонны. Мама двигалась впереди, я находился посередине, а сам он шёл замыкающим. Кроме этого, он настоятельно порекомендовал при движении создавать больше шума, громко разговаривать и петь песни.
-А ну-ка песню нам пропой весёлый ветер...- громко затянул папа, подавая нам пример.
Мать подхватила припев, и дальше они продолжили песню дуэтом. Я стесняюсь своего голоса и никогда не пою на людях, но сейчас тоже начал подтягивать в полголоса.
Допев песню до конца, отец начал другую:
-Капитан, капитан, улыбнитесь...
Чем дальше мы продвигались вперёд, тем более разветвлённым становился лабиринт медвежьих дорог. Если считать нашу тропу улицей, то несколько раз нам пришлось пересекать целые проспекты, шириной до двух метров, а пересечений с другими улицами и переулками было множество. Я давно потерял ориентировку в этом городе, ведь видно было только зелёные стены да небо над головой. Отец умудрялся вести нас по каким-то, только ему известным признакам, в процессе пения корректируя повороты направо или налево.
На пятой или шестой песне я с радостью заметил, что мы движемся под уклон. Перекрёстки встречались всё реже, да и стены постепенно становились ниже. Когда луг кончился, ещё метров десять мы пробирались напрямик через полосу кустарника и, наконец, вышли на дорогу.
-Успели...- с облегчением сказал отец, вытирая пот со лба.- Не хотел бы я оказаться в таком медвежьем городе ночью.
-А я всё время боялась столкнуться со зверем лоб в лоб на каком-нибудь перекрёстке,- призналась мама.
-Зато какой концерт мишкам мы устроили,- засмеялся папа.- Прощальные гастроли группы "Весёлые бродяги".
Солнце почти полностью опустилось за горизонт, сгустились тени, вокруг стало быстро темнеть. То, что я принял за дорогу, оказалось широкой, до четырёх метров, тропой, выбитой стадами скота на весеннее-осенних перегонах. Проходя вдоль западного края Сумультинского хребта, она примерно через километр дальше сворачивала на запад, спускаясь в долину Сумульты в нижнем течении. Отец бодро повёл нас вперёд по тропе, спеша до наступления полной темноты найти пригодное для стоянки место с водой. В быстром темпе мы отмахали километра три, и уже в последних отблесках догорающего заката он нашёл маленький ручеёк в стороне от дороги.
Скоро на тагане над огнём висел котелок, а я с папой устанавливал палатку. Только разобрав вещи из рюкзаков и устроив спальные места, мы смогли себе позволить расслабиться у костра. Освободив от ягоды средний котелок, мама стала варить на ужин гречневую кашу.
-Горячий чай - какая благодать!- блаженствовал отец, лёжа на плащ-палатке.
Кот Василий всю дорогу пролежал у папы на плечах, не подавая признаков жизни. С наступлением ночи он почувствовал прилив сил, поднялся на дрожащих ногах и, покачиваясь, дошел до ручья, где стал жадно лакать воду. Напившись, кот бессильно лёг на берегу. Взяв Ваську на руки, я отнёс его на подстилку перед входом в палатку, в благодарность тот несколько раз лизнул мою руку шершавым языком.
В ожидании ужина, находясь под впечатлением от нашего перехода, отец начал рассказывать очередную историю о медведях.
-В бытность мою начальником партии, как я вам уже говорил, весь сезон нас обслуживал бортовой автомобиль Урал. Водители с машиной менялись каждый месяц, у каждого были свои привычки и причуды. Один из них, Толик Буряков, панически боялся медведей, даже по нужде он опасался далеко отходить от лагеря, причём не только ночью, но и ясным днём.
На площади работ было много старых участков лесоразработок, где в изобилии росла малина, так Анатолий умудрялся собирать там ягоду, прикрываясь машиной. Поставит автомобиль на обочине, оборвёт урожай в радиусе десяти метров, затем отъедет на двадцать- тридцать метров дальше и продолжает сбор возле кабины.
Как-то раз я вместе с Толиком ехал на базу партии по лесовозной дороге, вдоль обочин тянулась старая вырубка, заваленная древесным хламом и поросшая кустами. За поворотом дороги мы внезапно спугнули большого бурого медведя. Метнувшись в панике туда-сюда, зверь увидел, что прыгнуть в кусты не получится, и большими прыжками помчался впереди машины.
Анатолий, увидев в беспомощном виде объект своих тайных страхов, преобразился. В глазах светилось злорадное торжество, вцепившись в руль двумя руками, он стал потихоньку давить на газ, придерживая бампер машины близко к бегущему медведю.
-Попался, гад! Сейчас я тебе покажу!..- ясно читалось в его поведении.
Крупный красивый зверь сначала бежал грациозно и уверенно, но вскоре начал уставать, в движениях стала появляться угловатость и неуклюжесть. Вдруг медведь стал опорожнять свой кишечник, опускаясь после прыжка на задние лапы, он неловко взбрыкивал задом, и под колеса грузовика по дороге катились катышки помёта.
Что это?..- недоумённо пробормотал Толик вначале, но поняв, что к чему, торжествующе захохотал:
-Да он обделался от страха!!!
Фигура зверя стала меняться на глазах, сдуваясь, как пробитый резиновый мячик. Перед машиной из последних сил бежал нескладный подросток, одетый в шкуру на несколько размеров больше, чем надо.
Мне стало жалко медведя, и я тронул Анатолия за локоть:
-Притормози немного...
Водитель словно очнулся от наваждения, блеск в глазах потускнел, движения снова стали спокойными и неторопливыми. Понемногу притормаживая, он остановил машину перед поворотом дороги, давая зверю убежать. Постояв с минуту на месте, мы выехали за поворот. Медведь продолжал бежать, не заметив, что страшный преследователь отстал. Анатолий остановил грузовик ещё на несколько минут, а затем продолжил движение. На этот раз зверь ушёл с дороги.
-Надо было видеть лицо Толика в тот момент, когда он отыгрывался на медведе за свой страх,- закончил отец свой рассказ.
Мама уже заканчивала варить кашу. Сполоснувшись в ручье, мы поужинали и легли спать.
Глава 21. Спуск к Сумульте. Ночёвка в доме. Переход Катуни по висячему мосту.
Стук маминой ложки об крышку котелка разбудил меня. Вставать не хотелось, но привычка к дисциплине пересилила, сладко потянувшись, я вылез из тёплого спальника и стал надевать походную одежду.
Родители уже начали завтракать, быстро выполнив утренний моцион, я присоединился к ним. Кот Василий явно шёл на поправку, неожиданно он напомнил о себе, пару раз коротко мяукнув и требуя свою долю молочной каши. Съел он, правда, всего пару ложек, но всё равно это было хорошим признаком.
После завтрака мы быстро свернули лагерь и начали паковать рюкзаки. За время путешествия я настолько привык к ежедневной укладке, что мог бы её делать с закрытыми глазами. При желании можно было собраться в два раза быстрее, но задерживала мамина ягода. Завершив сборы, присели "на дорожку".
-Вперёд и с песней,- подал папа команду.
Вниз под гору по широкой тропе шагалось легко и непринуждённо. Через полтора километра мы пересекли небольшой ручей, на берегу которого обнаружилась алтайская деревянная изба в форме восьмигранника с круглой крышей. Миновав аил (так алтайцы называют стоянку с подобным домом), мы продолжили спуск с перевала. Тропа шла преимущественно по левой стороне долины ручья, лишь изредка переходя на правый берег.
Продольный профиль долины напоминал гигантскую лестницу со ступенями разной ширины и высоты. Соответственно менялась и растительность. Когда тропа шла по ровному участку, протяжённостью до километра, вокруг наблюдался типичный сельский пейзаж. Маленькая речка со спокойным течением мирно течёт по широким полянам с низкой травой среди небольших рощиц лиственных деревьев ( берёзки, осинки, ольха, рябина и калина ) и, реже, смешанных с хвойными.
Внезапно начинается крутой спуск, 50 - 100 метров по вертикали. Ручей разбивается на множество струй, которые бесчисленными водопадами стекают по скалам и каменным свалам. На таком склоне преобладает хвойная тайга с зарослями кустарника.
От подножия снова начинается ровная плоскотина, вода в ручье течёт медленно и спокойно, вокруг наблюдается сельская идиллия, порхают бабочки.
По ходу движения я начал подсчитывать эти гигантские ступени, но после пятой сбился со счёта, уж очень они были схожи между собой. Постепенно мы спускались ниже и ниже, приближаясь к своей цели. Незаметно миновало время обеда, но отец твёрдо решил делать привал на большой реке, и вёл нас дальше без остановок.
Наконец, после очередного горного спуска по каменным свалам, долина ручья резко расширилась, открывая выход на берег Сумульты. Дальше тропа забирала вправо от ручья, полого спускалась по обширной луговине на открытую широкую речную террасу, и вдоль её края уходила далеко вниз по течению реки.
Саму реку мы увидели, только подойдя близко к краю террасы, который круто обрывался к воде. Сумульта текла по самому дну извилистого каньона, вытянутого в широтном направлении. Глубина каньона была в пределах 10-15 метров, ширина до 150 метров. Отдельными участками вдоль берега реки сохранились остатки нижней террасы, поросшие смешанным лесом, с преобладанием лиственных деревьев.
Прозрачные воды реки, подсвеченные солнцем, при взгляде сверху оказались удивительно чистого сине-зелёного цвета, барашки пены возле камней, особенно на порожистых местах, смотрелись ослепительно-белыми. Эти цвета создавали волшебную картину бегущей воды, которой хотелось любоваться снова и снова.
Для обеда мы спустились на нижнюю террасу, и остановились на уютной поляне в окружении белоствольных берёз. К нашей нечаянной радости, по всей поляне в траве нашлось множество кустиков крупной спелой душистой клубники, и мы почти целый час лакомились ею, выбирая самые вкусные ягоды. Первым ушёл папа, он поставил таган и развел костер. Теперь уже маме пришлось заниматься обедом. Один я задержался на поляне, пока, как говорится, не набил оскомину. Во рту появился странный металлический привкус, а сами ягоды стали безвкусными.
Кот Васька быстро шёл на поправку, он уже уверенно держался на ногах, с любопытством обнюхивал всё вокруг и жевал какую-то травку. Ему в чашку с супом положили побольше кусочков мяса от тушёнки, и он с удовольствием съел свою порцию.
Скоро мы опять закинули на плечи рюкзаки и продолжили путь по тропе. Верхняя терраса начиналась прямо от подножия крутого безлесного склона долины и продолжалась узкой полосой на всём протяжении пути. В стороне от основной тропы тянулись узенькие тропинки, выбитые ногами перегоняемого скота. Изредка встречались отдельные деревья и маленькие участки, поросшие кустарником.
Маму неожиданно заинтересовало скопление кустов в стороне от дороги. Осмотрев его, она нашла несколько кустов дикого крыжовника с мелкими спелыми плодами. Пришлось делать остановку для сбора этой ягоды.
Вдоль реки от места обеда мы успели пройти километров пять, когда тропа вывела нас к небольшому деревянному дому. Внутри оказалась исправная печь, стол со скамьёй и широкие нары. Солнце было уже низко над горизонтом, и на семейном совете все решили переночевать в цивильных условиях.
На краю террасы росли два больших кедра, рядом было оборудовано кострище с рогульками и таганом. За дровами пришлось спускаться к реке и долго собирать их по берегу. За это время мать навела порядок в доме.
Закончив подготовку к ночлегу, мы сидели около костра. С ближайшего дерева спустился бурундук, приблизившись к нам, он стал разглядывать незваных гостей. Почти сразу со стороны дома выскочил Василий, сделав хвост трубой, он погнался за зверьком и загнал того обратно на кедр. После этого немного покрутился вокруг и удалился с независимым видом.
-Слава богу, кот выздоровел и даже начал охотиться,- радостно высказала мама общее мнение.
Пока готовился ужин, солнце село, и быстро наступила темнота. Поужинав при свете костра и помыв посуду, мы ушли спать в дом. Отец стал слушать новости по транзистору, а я отключился сразу, как только залез в спальный мешок.
Вечерний чай напомнил о себе утром, поворочавшись немного, я не выдержал и вышел во двор. Мать с отцом уже встали и сидели у костра. Утренняя прогулка взбодрила меня, прогнав остатки сна, и я присоединился к ним. Завтрак был практически готов, мама вылила разведённое в воде сухое молоко в кашу и теперь доводила её до готовности.
-Послезавтра мы должны быть уже дома,- заметил отец.- Как быстро месяц прошёл. Осталась одна ночёвка под Семинским перевалом, и здравствуй, цивилизация: туалет, ванная, телевизор.
Откровенно говоря, я не сильно и скучал по всем этим вещам, больше всего мне хотелось оказаться возле водоёма с водой и купаться там до одурения.
-А Катунь близко?- спросил я.
-Думаю, до устья Сумульты осталось два-три километра,- пояснил папа.
Позавтракав, мы упаковали рюкзаки и вскоре бодро двигались вперёд уже не по тропе, а по грунтовой дороге, которая начиналась от избушки. Сначала дорога шла вдоль реки, но километра через два повернула направо и, перевалив плоский водораздел, вывела нас на широкий берег Катуни. С поворота дороги было хорошо видно место слияния двух больших рек.
Могучим потоком сине-зелёная прозрачная вода Сумульты оттесняла голубовато-серые воды Катуни к противоположному берегу, километра полтора два разных потока текли рядом. Дальше полоса чистой воды постепенно становилась уже, пока не исчезала совсем.
Полюбовавшись этим очень живописным произведением природы, мы пошли дальше, с каждым шагом приближаясь к дому. Надо сказать, что путь вдоль Катуни оказался нелёгким испытанием. Река текла на приличном расстоянии в стороне, и нам пришлось около пятнадцати километров идти по пустынной дороге под палящим летним солнцем. Наконец, встретился ручей, на берегу которого мы сделали привал.
По примеру отца раздевшись до трусов, я с наслаждением обмылся холодной водой. Жизнь снова стала прекрасной и удивительной.
На обед мама сварила суп из пакетиков, с ним мы доели остатки сухарных крошек.
-На другой стороне Катуни будет деревня Каянча, думаю, нам удастся там купить хлеба в магазине,- попытался нас обнадёжить папа.
Следовало спешить, смочив энцефалитки и головные уборы водой, мы вскоре продолжили путь. Километра через два дорога подошла к берегу реки, где мы увидели подвесной мост.
В этом месте воды Катуни зажимались с двух сторон каменными тисками. Монолитные отвесные скалы, как стены, на протяжении около полукилометра удерживали могучий речной поток в узком каменном жёлобе, посередине которого поперёк реки были натянуты два толстых, толщиной с мою голову, стальных каната. К канатам, на сплетённой из тонких металлических тросов, сетке было подвешено полотно моста. Ширина проезжей части, собранной из толстых деревянных плах, составляла около трёх с половиной метров, а длина всего пролёта примерно сто двадцать метров.