Аннотация: Написано под впечатлением от прослушивания сплита Northaunt/Vinterriket
Ветер становился все сильнее. Тяжелый, пронизывающий, холодный, он дул со стороны мертвой равнины, видевшей тысячи лет и тысячи сражений. Одинокие колючие снежинки, только что еще кружившие в тяжелом воздухе и, пританцовывая на пути, опускающиеся с неба, теперь летели в едином вихре и падали на землю, струясь по ее ровным участкам, как поземка. До самого горизонта небо затянуло тучами.
На твердую, местами покрытую серым льдом, выжженную землю с торчащими из нее острыми камнями, наступила тяжелая нога, обмотанная многими слоями твердой кожи с нашитым сверху слоем меха. Рядом в почву воткнулся бронзовый меч, испещренный царапинами и покрытый несмываемым, потемневшим слоем крови. Перед застывшей пустошью стоял воин в меховой одежде, подпоясанный кожаными ремнями с узелками и кармашками различной формы. На его могучей шее висело ожерелье из костей и камней, старательно обработанных бесчисленными целенаправленными ударами о другие, более твердые куски породы. Руки, покрытые бесчисленными шрамами, были открыты - воин стоял, опершись огромной твердой ладонью на потертую рукоятку меча, и всматривался куда-то далеко в туман - туда, откуда дул ветер, шумя в ушах и царапая лицо острыми кусочками снега и льда. Бородатое лицо казалось высеченным из камня, в каждой его морщине терялись едва заметные следы давних сражений. Взгляд карих глаз был, как и всегда, остр, но вместе с тем в них были глубокая усталость и печаль.
Далеко позади за спиной воина появился дым - сбиваемый гуляющим по равнине ледяным ветром, он устремлялся ввысь, к тяжелому свинцовому небу. Откуда-то издалека донесся плач. Ветер завыл еще сильнее, и, словно в ответ на него, звуки рыданий стали громче. Плач был женским, безысходным и исполненным какой-то невообразимой глубины сожалением. К нему примешались сначала тихие, неразборчивые, а потом постепенно усилившиеся обрывочные гневные крики. Но воин не обернулся. Он знал, что произошло сзади, за холмами, задолго до того, как тучи сгустились. Мысли воина были просты, как предметы на его шее. Обдумывая каждую, он словно поворачивал мысль разными сторонами и, убеждаясь, что рассмотреть больше нечего, пускал ее дальше и брался за следующую. Мысли текли неспешно, но были тревожны.
Медленно, но неуклонно темнело. Ветер усиливался, создавая непрерывный, но всегда разный по тембру шум. Голоса сзади уже можно было различить, и воин разбирал некоторые слова, сказанные на примитивном наречии, что использовали люди в тех краях. Время пришло. Взявшись широкой ладонью за рукоятку, он рывком вытащил из земли примерзший к ней тяжелый меч, вставил его в некое подобие деревянных ножен и тяжело зашагал вперед, в далекий туман, туда, где пытался что-то рассмотреть. Изморось и мелкие камни скрипели и трещали под его массивными шагами, а ветер агрессивно бросал в лицо клочья снега, унося вместе с ними в морозную даль постепенно пропадающие голоса.