Петербургские Заметки

Автор Serg
Соавтор и редактор KELA
Version 3.02 Final Release

Благодарности объявляются: Mongoose
за сканирование многочисленных
фотоматериалов;

Сентябрь 2001 года. Летом 1996 года закончился пятилетний отрезок времени, который я попытался по мере возможности воссоздать в этих Заметках. Что-то уже забылось, что-то потускнело, утратило былую яркость. И тем не менее, общая картина нашей студенческой жизни тех лет живет в нас и есть еще шанс доверить сохранившиеся воспоминания электронным носителям информации и бумаге - источникам, к сожалению и по сей день более надежным, чем человеческая память. Немалая роль в том, что эти "Заметки" вообще были написаны принадлежит моему лучшему другу и соседу по общежитию, талантливому программисту и очень интересному человеку - KELE. Нужно ли говорить о том, что в книге ему отводится одна из главных ролей?

Идея Заметок назревала давно. Я по горячим следам в 1996 году почти сразу после окончания СпбГИЭА написал несколько листов текста, где вкратце описывал нашу жизнь в первой общаге на Лесной, впечатления о студенческой жизни как таковой и о нашем институте в частности. К сожалению, эти бесценные материалы были утеряны. Сохранились обрывки моего раннего творчества, которые представляют сейчас исключительно музейную ценность.

Во время учебы в Питере, мы не задумывались о том, что однажды захочется вспомнить за кружечкой Балтики, как мы жили тогда, что нас интересовало, чем занимались в рабочее и свободное время. Мы конечно не представляли себе, что сколь угодно длинный промежуток времени по прошествии периода, с ним сравнимого, схлопывается в единый миг, вытащить что-либо из которого просто невозможно. Мы жили тогда (а в какой-то степени и сейчас) в основном сегодняшним днем. Юридических, так сказать, документов, в какой-то степени рассказывающих о нашей жизни тех лет, очень мало - всего несколько фотографий. Не считая, разумеется, диплома, который впрочем, кроме самого факта своего существования в рамках данной книги сам по себе ничего сказать не может.

Подводя итог сказанному, еще раз упомяну, что главным источником информации для Заметок стали наши воспоминания. Так что эта книга - почти мемуары. По крупицам восстанавливая давно минувшие дни, мы снова возвращались в один из лучших периодов нашей жизни. И мы считаем, что нам это удалось.

Часть 1. Лесная

(август 1991-декабрь 1992)

Глава 1. Первые впечатления.

Сразу бросилась в глаза ветхость здания. Серая, грязная пятиэтажная коробка с двумя "крыльями" и лестницей в центре, кучи мусора, полуразрушенное здание по соседству - все это как-то не сочеталось с красивой "туристской" обстановкой в центре города, в котором мы побывали буквально полчаса назад. Так мы впервые узнали, что Петербург - это не только Эрмитаж, Исаакиевский собор и Петропавловская крепость. Это еще и трущобы, куда и днем страшно заходить, "каменные мешки" и дерьмо на улицах, бомжи и всякие дебилы - короче то, что не изображают в красочно иллюстрированных путеводителях и комплектах открыток, которые можно показать друзьям.

В общем, после всяких разбирательств и препирательств нас расселили по комнатам. Первой нашей "квартирой" стала комната ? 14 на втором этаже. Нужно отметить, что поселились мы вчетвером: KELA, Jackson, Вовочка и ваш покорный слуга. Обстановка, как и во всей общаге, была довольно убогой. Пара стульев, допотопный столик, тифозного вида тумбочки, засиженное мухами зеркало да подозрительного вида то ли покрывало, то ли ковер. Кровати надо было собирать самим - видимо считалось, что первый день в общаге должен начинаться с хорошей разминки. Довольно скоро, где-то через час каторжного труда, мне удалось загнать дуговую ножку на одну сторону кровати. После того, как была закончена вторая, я с облегчением упал на койку, желая немного передохнуть, но в момент достижения телом матраса процесс падения почему-то продолжился, причем в нем приняло участие и само с таким трудом собранное устройство - одна ножка оказалась короче другой. С аналогичными проблемами столкнулись многие новоселы, правда, кое-кто оказался не таким терпеливым, как мы - многие отправились на осмотр местных достопримечательностей и решили отложить слесарные работы до вечера. И до глубокой ночи раздавались по зданию стуки молотков и грязные ругательства, что несомненно всячески способствовало крепкому и здоровому сну.

Окна нашего "номера люкс" выходили, разумеется, на тот живописный пейзаж, который мы имели счастье лицезреть у входа. Чтобы проверить, стоит ли завидовать тем, кому посчастливилось поселиться на другой стороне, а заодно и провести более детальную разведку местности, мы с KELой вскоре тоже отправились на первую прогулку. Прежде всего выяснилось, что завидовать живущим на другой стороне не стоит. Кучи мусора видно не было, полуразрушенных зданий тоже, но все это с успехом компенсировали два здоровенных контейнера с мусором и всякими отбросами, которые стояли, разумеется, прямо под окнами. Как я уже упоминал, было довольно жарко, и многие открыли окна. Этим немедленно воспользовались мухи, в больших количествах роящихся над помойкой, радостно залетающие теперь в гости - поздравить с новосельем.

Оценив прикол, мы продолжили осмотр местных достопремечательностей. В сущности нас поселили на территории "студенческого городка", построенного специально для студентов, который можно условно назвать "кварталом". Хотя гораздо уместнее употребить здесь английское слово "block". Дело в том, что у меня возникло ощущение, что этот самый городок чем-то напоминает лагерь - участок земли, застроенный бараками, имеющий четкие границы и резко выделяющийся на фоне окружающей местности, которая имеет местами довольно живописный и приятный вид.

Короче, когда мы вникли в суть дела, было сделано весьма разумное предположение, что где-то в городке должно быть место, предназначенное для приема пищи. Уже получив первую визуальную информацию, мы готовились к самому худшему. Результат поисков оказался неожиданным. Побродив минут пять, мы наткнулись на сооружение, напоминавшее то ли кинотеатр, то ли дом быта, то ли черт знает что. Однако здесь не крутили фильмы и не чинили обувь. Здесь принимали пищу, кушали, ели и попросту жрали. Мы подошли к Освенциму.

Глава 2. Освенцим.

Сама же столовая располагалась на втором. Довольно фундаментальный зал, в котором можно было бы устраивать автосалоны и выставки, сплошь заставленный видавшими виды колченогими столами и стульями казарменного вида. Я всегда считал , что еде в общественном месте способствует комфортная уютная атмосфера, в сравнимо небольшом помещении, при не слишком ярком, не слишком тусклом освещении, с задрапированными окнами и скатертями на столах. Здесь же, в помещении размерами с небольшой концертный зал, царила холодная стерильность госпиталя. Никаких занавесей на огромных "министерских" окнах, белые стены, белый пол и длинные ряды стандартных белых столиков, вызывающих невеселые ассоциации с болезнями и больницами.

Народу здесь никогда не бывало много - в основном местная беднота да солдаты, которых строем водили туда и обратно почти каждый день. Лишний раз я радовался тогда, что у меня впереди было по крайней мере пять лет гарантированного пребывания вне "прелестей" армейской жизни.

Какова жизнь, таковы и люди. Или наоборот. В Освенциме все соответствовало друг другу. Мертвую обстановку гармонично дополняли люди, которые там работали и непосредственно контактировали с клиентами - повара и раздатчицы. Окончательно утратив уважение не только к окружающим, но и к себе тоже они, никого не стесняясь, постоянно грызлись между собой из-за всякой чепухи, громко матерились, порой посылая друг друга в такие места, о существовании которых я до сих пор даже и не подозревал. Один раз мы увидели, как одна тетка в ярости выплеснула на другую котел то ли с помоями, то ли с грязной водой. Аппетит тогда у меня пропал начисто.

Конечно, Освенцим не является олицетворением всего питерского общепита. Есть в этом городе множество прекрасных кафе и закусочных, буфетов и столовых. Освенцим был просто неотъемлемой частью того полунищего района, который охватывает почти всю Выборгскую сторону, на севере которой находится студенческий городок и Лесной проспект.

Глава 3. Общага.

Знакомство с видами местной фауны мы начали с мух, про которых я уже писал. Большими стаями они носились под окнами, залетали в комнаты и радостно нарезали круги вокруг лампочек, нагло садились на еду, которая предназначалась совсем не им, мешали спать и вообще превращали номер в свинарник. Так как вежливые просьбы покинуть помещение на них почему-то не действовали, мы с KELой решили принять неравный бой. Оказалось, что обыкновенная резинка от трусов может в умелых руках обернуться грозным оружием. Завязав один конец резинки в узелок, взяв другой в руки, мы развязали войну на тотальное уничтожение. Сначала мы сбивали жужжащих "мессеров" и "юнкерсов" в относительно простых ситуациях, когда те неподвижно стояли на "взлетных полосах" - окнах, стенах и т.д. Затем же наловчились и сбивали их прямо в полете целыми эскадрильями, а затем полками и дивизиями. Особенно преуспел KELA, который усыпал мухами весь подоконник и долго отказывался его очистить, так как зрелище большой кучи поверженных врагов вселяло в него чувство гордости за наши достижения.

С приближением холодов резервы противника истощились и он позорно капитулировал. Мы тоже вздохнули с облегчением - оружие наше нуждалось в замене, да и поднадоело слегка. Но праздновать победу было еще рано - враг показал, что у него есть еще порох в пороховницах. Наученный горьким опытом, противник бросил против нас новые силы, с которыми резинки от трусов справиться не могли. Проведя артподготовку взводами сравнительно безобидных тараканов, в бой были брошены тяжелые танки - клопы. Из всего зверья, с которым нам приходилось сталкиваться в общаге, клопы были самым отвратным. Эти вампиры любили подкрадываться незаметно, желательно в темноте, не производили шума, могли долго и терпеливо выжидать подходящего момента. Наиболее подходящим было время, когда все спали, и эти суки залезали на руки и ноги и пили кровь. Нередко я просыпался от сильного жжения, как будто только что был искусан десятком комаров. В попытке усложнить жизнь клопам мы отодвигали кровати от стен, но это помогало очень короткое время - они начали взбираться на потолок и пикировали оттуда прямо на нас. За действия, связанные с непосредственным посягательством на жизнь и здоровье, клопы, которым иногда все же не удавалось избежать нашего праведного гнева, подвергались мучительной смерти через раздавливание, растаптывание и размазывание по полу (много позже, уже во второй нашей общаге, где не было никаких клопов, но зато в изобилии водились пауки и тараканы, последние долго еще расплачивались за злодеяния своих дальних родственников на Лесной - злопамятный KELA подвергал их жутким инквизиторским пыткам - скармливал паукам, заставлял бегать по раскаленной плите и казнил на "электрическом стуле" - оголенных проводах, заменяющих нам выключатель).

В нашей любимой общаге, как выяснилось, кроме насекомых водились и млекопитающие, правда, уже не в тех количествах. Как-то раз мы проснулись от какого-то шуршания. Как только включили свет, ничего, кроме обычного срача на полу не увидели. Выключили свет и через пять минут опять началось какое-то царапанье и шмыганье. Кто-то таскал по полу кусок "кастета", пытаясь затащить его в одну из многочисленных дырок в плинтусе, которая вела, вероятно, в необозримую даль. KELA предложил опробовать мышеловку и очень скоро она сработала - проснувшись как-то поутру, мы получили наглядное подтверждение тому, что общага представляет собой законченный зоопарк. Первая пойманная мышь не стала последней - было и еще несколько подобных эпизодов.

Помимо "резидентов" и сезонных пришельцев были и случайные гости. Наши бабульки-вахтерши питали слабость к кошкам и внизу постоянно тусовалось несколько особей. Этими кошками провонял весь первый этаж и кроме этого, они частенько приносили блох. Однажды это вылилось в целое нашествие, была на долгое время закрыта комната для собраний на первом этаже, проводились дезинфекции, в результате чего провоняла уже вся общага и кое-кто даже постригся наголо. Более того, блохи еще и кусались не хуже клопов, но поймать их было не в пример труднее - маленькие размеры и прыгали , как кенгуру. Все это было очень весело и интересно.

Как известно, одной из важнейших потребностей в жизни человека является еда. До общаги мы, естественно, не слишком заботились о том, что и где пожрать. В Питере же мы вынуждены были сами организовывать свой хавчик. Поначалу мы ходили в Освенцим, потом, когда он достаточно осточертел, стали готовить сами. В общаге на каждом этаже была общая кухня с двумя газовыми плитами, где постоянно толклась куча народа. Еда на газе готовится быстро, так что в желающих обычно недостатка не ощущалось. Сами плиты, да и вся кухня, были сильно загажены, администрация считала, что за порядком должны здесь следить сами студенты, но с добровольцами был большой напряг. Однажды коменда повесила расписание - какая комната когда дежурит по кухне. Предполагалось, что сие начинание должно автоматически привести кухню в божеский вид, но... Основная работа заключалась в передислокации содержимого мусорного бака в контейнер на улице, содержащий все те же помои. Как ни странно, кое-кто даже так и делал. KELA же, с его специальной физико-математической подготовкой быстро рассчитал оптимальную траекторию перемещения бачка, основанную на вываливании мусора на улицу прямо из окна соседнего с кухней толчка. И в тех редких случаях, когда они с Jacksonом занимались этим делом, использовалась только такая технология. Бывали и накладки - иногда бачок оказывался погребенным под огромной кучей мусора, так что его и видно не было.

В общем, готовил я там в основном по мелочи - макароны там сварить или яйца, чайку вскипятить. KELA в основном пользовался маленькой электроплиткой, т.к. ему было западло толкаться на кухне. Многие поступали подобным образом, из-за чего время от времени вылетали пробки и коменда устраивала злобные рейды на предмет изъятия источников неприятностей, хотя толку от этого было мало. В еде мы были неприхотливы - главное побольше да посытнее. Довольно скоро мы обнаружили неподалеку кафешку, где познакомились с пышками, которые впоследствии стали символом нашего питерского рациона. Вовочка через некоторое время был единогласно назначен поваром , Jackson ел вообще непонятно где, но лучше.

Пожрать мы все были молодцы, но когда дело доходило до мытья посуды, желающих долго не находилось. Как-то раз мы сварили кастрюлю макаронных изделий - рожков, и то ли не доели, то ли забыли - стояла эта кастрюля у нас примерно месяц. В течение этого времени мы с интересом наблюдали разнообразные биохимические процессы, происходящие под крышкой - сначала рожки покрылись плесенью, затем начали гнить, а под конец все содержимое кастрюли превратилось в мерзкого вида однородную полужидкую массу, источающую столь отвратительное зловоние, какое я не встречал ни до, ни после этого. Ждать дальнейших мутаций мы не стали. Завязав нос платком, обильно смоченный одеколоном (иначе от ароматов тянуло на блевотину), я на вытянутых руках отнес все это в толчок.

Кстати, раз уж упомянул, скажу пару слов о толчке. Между ним и кухней было много общего. Был он также в единственном количестве на этаж, располагался рядом с кухней, и, как и кухня был довольно дерьмовым - и не только в переносном смысле. Стульчиков на унитазах не было и надо ли говорить, что дерьмо зачастую летело с некоторым отклонением от цели, загаживая не только "белых коней", но и ближайшие подступы. Как-то под новый год клозет вообще превратился в сплошную смесь говна и блевотины, причем все унитазы оказались доверху завалены дерьмом. Был одно время довольно длительный эпизод, когда одно из окон было разбито, что привносило дополнительные приятные ощущения (дело было зимой). Я еще пользовался тогда обычной безопасной бритвой и процесс бритья, учитывая использование ледяной воды и арктический воздух в помещении, становился настоящим актом садомазохизма.

Душевая тоже не вызывала сильного желания собой воспользоваться. Частое отсутствие света, горячей (а то и любой) воды, отсутствие кранов - все это органично вписывалось в общую картину казенных общажных удобств. Несмотря на это, коменда искренне считала, что студенты и так живут слишком хорошо, и однажды установила плату за пользование душем - 1 руб. А чтобы жизнь совсем медом не казалась, ввела еще и расписание - посетить душ можно было только в определенные дни. Так что не было ничего удивительного в том, что мы ходили вонючие, как козлы. Хорошо хоть, неподалеку была баня, куда мы очень скоро начали наведываться. Одежду мы тоже не стирали, и это очень гармонировало с общим состоянием гигиены. Особенно здесь выделялись носки, которые по прошествии времени превращались в гибрид топора и бумеранга и издавали совершенно неповторимый "аромат".

За порядком в комнате мы тоже следили не так чтобы очень. Срач на полу, бардак на кроватях, невымытая посуда и вонючие носки вкупе с речью, обильно сдобренной матом, превращало комнату общежития в подобие какого-то нарковского притона. Когда время от времени с кем-нибудь случались приступы чистолюбия (особенно этим грешил Вовочка), это вызывало такое бурное негодование, что благородный порыв угасал сам собой. Как-то Вовочка неосмотрительно аккуратно прибрал кровати, чем сильно разозлил Jacksonа, который несколькими взмахами рук восстановил обычный "порядок" и злобно попросил больше его не нарушать. Вовочка вообще был болезненно аккуратен и всячески пытался привнести в наш сарай элементы уюта. Однажды он завел рыбок, но как только выяснилось, что за ними надо, оказывается, ухаживать, быстро потерял к ним всякий интерес. С детским любопытством он наблюдал, как одна за другой дохнут его меченосцы и сомики, не делая ничего, чтобы остановить этот процесс. Очень ему, знаете, интересно стало, кто же окажется самым живучим. Надо уже было переезжать на Воронежскую, а оставшиеся в живых сомики упорно не желали помирать. Тогда, чтобы доказать несомненное превосходства человеческих сил и разума над какими-то низшими созданиями, Вовочка со спокойным сердцем отправил несчастных рыбок в канализацию. Бардак усугублялся разрушительными наклонностями KELы, который очень любил испытывать на прочность разнообразные деревянные конструкции и даже стены. Один раз он пробил в стене огромную дыру чуть ли не в следующий номер и пришлось срочно ее маскировать ковром. И без того дышащий на ладан шкаф он тоже "довел до кондиции", так что обманчивое впечатление его целостности сохранялось лишь до того момента, пока его не открывали и не заглядывали внутрь. Снаружи все было целое и невредимое - внутри же словно после атомной бомбардировки. Правда, где-то через год нам дали новый шкаф, который KELA поломать не успел - мы переехали в другую общагу. Это его очень огорчало.

Время в общаге бежало незаметно. Пребывание там выпадало в основном на вечернее и ночное время суток, и мы коротали его за всякой фигней и болтовней. Здесь можно послушать фрагмент обычного нашего

Глава 4. Город.

Бродили мы по городу в основном по вечерам, зачастую захватывая изрядную толику ночи. Это было вызвано тем, что KELA, видите ли, изволил просыпаться в то время, когда большинство законопослушных граждан уже готовится к обеду, потом следовал сам процесс приема пищи, после которого, как известно весьма полезно немного вздремнуть (3-4 часа). Так продолжалось до вечера; и опять-таки, когда приличные люди уже тушат свет и ложатся спать, у KELы сон пропадал начисто. Справедливости ради надо отметить, однако, что у ночных прогулок были и объективно положительные стороны - относительно чистый воздух, почти полное отсутствие прохожих (в нашем районе), мало шума. Нередко мы выходили в 8-9 вечера и возвращались за полночь. При возвращении, правда, иногда возникали проблемы - общагу закрывали в час ночи. Конечно, можно было попинать дверь (стучать приходилось довольно долго и сильно - старушки-вахтерши почти все имели большие проблемы со слухом, да и спали к тому же достаточно крепко). Когда мы жили на втором этаже, у нас был запасной вариант, использование которого, как могло показаться со стороны, носило некий "криминальный" оттенок. Дело в том, что в непосредственной близости от нашего окна проходила водосточная труба и мы, конечно, сразу поняли, как использовать ее по назначению. Требовалось в среднем минуты две, чтобы залезть по трубе на второй этаж и через окно - прямиком в комнату. Правда, и в этом случае не обходилось без накладок. Jackson в наших ночных бдениях не участвовал и имел вредную привычку запирать окна на ночь. Бывает, залезешь по трубе и сидишь, как ворона, на карнизе и стучишь, как дятел, в окно, матеря Jacksonа, который спал еще крепче бабулек с вахты (он часто заводил на утро будильник, который в назначенный час будил всех, кроме своего владельца, Jackson же в лучшем случае нетвердой рукой нашаривал источник шума, обрывал назойливый писк и благополучно продолжал дрыхнуть. Нередко будильник вырубал KELA, что вызывало утром у Jacksonа полное недоумение). Как-то KELA уже залез и проводил обычные манипуляции с окном, а я стоял внизу и следил за развитием событий. Как раз мимо проходила какая-то женщина, неодобрительно глянула в нашу сторону и изрекла что-то вроде "Так вот можно и в чужую квартиру залезть". "Можно", - согласился KELA. Достигнув взаимопонимания, каждый продолжил заниматься своими делами.

Однажды наша очередная ночная вылазка зашла так далеко, что мы даже заблудились. В первый и последний раз за все время. Вообще-то в крупном городе, с разветвленной транспортной сетью (прежде всего, метро) заблудиться надо суметь. Ну мы и сумели. Все наши прогулки можно условно поделить на две группы - к первой относятся те, которые мы начинали непосредственно от общаги. В этом случае, даже если мы заходили далеко, проблем с возвращением никогда не возникало. Вторую группу составляли маршруты, начинающиеся в нескольких наших классических местах, расположенных в центре города (почти исключительно в районе Невского проспекта). И в этих-то случаях нас порой заносило в самые неожиданные и отдаленные области Питера.

В тот памятный день (точнее, поздний вечер), мы начали путь где-то от Чернышевки и пошли в сторону Смольного. Оттуда было уже рукой подать до Невы и мы, конечно, не могли повернуть назад, не взглянув на тамошние мосты. Ну а раз дошли до мостов, было глупо не пройти по ним, не полюбоваться рекой под ногами и т.д. Оказавшись же на другом берегу, было бы верхом идиотизма не исследовать как следует правобережные районы. Мы этот самый верх и продемонстрировали. На самом деле мы вовсе не собирались бить ни мировые, ни личные рекорды по спортивной ходьбе или по дальности маршрута. Задача была крайне простая - найти ближайшую станцию метро и рвануть назад в общагу. Благополучно миновав эту станцию, которая была у нас под носом, мы начали самое долгое и длинное наше путешествие по улицам, проспектам и площадям Питера, закончившееся только утром. Все шли и шли вперед, надеясь поймать какой-нибудь автобус (троллейбус, трамвай), который мог бы отвезти нас хоть к какому-нибудь метро. Но в это время (была уже глубокая ночь), будто мы оказались в городе-призраке. Город как бы вымер, люди в поле зрения попадались крайне редко, да и то где-то вдалеке, общественного транспорта не было вообще. Тишина стояла гробовая. Наконец здания закончились и мы уперлись в поле, на другом конце которого слабо мерцали какие-то огоньки. Я уже не помню, кто предложил двигать в этом направлении, а кто именно решил не рисковать, но остановились мы вовремя - если бы пошли дальше, один бог знает, где бы мы оказались в итоге - уже позже я поглядел на карте - мы уходили из города.

В общем, пошли мы обратно тем же путем. Опять благополучно миновав станцию метро "Красногвардейская", вторично оказавшуюся у нас под носом, мы наконец вышли к Московскому вокзалу. До открытия метро оставался час и мы решили переждать это время на вокзале - идти дальше не было никаких сил - мы шли почти без остановок шесть часов и прошли больше десяти километров, в результате чего отваливались ноги да и дело, вообще говоря, было в холодное время года, так что мы еще и промерзли как следует.

Несмотря на то, что на вокзале мы пробыли всего один час, впечатлений и тут успели набраться достаточно. Ночевали в небольшом зале, так сказать, "для бедных", хотя с успехом можно было бы употребить выражение "для нищих", как в большей степени отражающее реальность. Все помещение представляло собой сплошной бомжатник, битком набитый самыми колоритными и живописными личностями. Нищие, голытьба, пьяницы, всякие подозрительные субъекты, снующие меж рядов и обделывающие какие-то свои темные делишки - таким мы увидели крупнейший питерский вокзал в ночное время. По залу неторопливо разгуливал добрый дядя-милиционер и, останавливаясь то тут, то там, с шуточками и прибауточками, а также пинками и тычками выгонял очередную "темную личность" наружу.

В самом начале "Заметок" я уже сделал одно важное замечание, которое нельзя не повторить, учитывая тему данной главы. Петербург - город очень разный, многоликий и чтобы впечатление о нем сложилось правильное, не однобокое, надо самому достаточно долгое время прожить в нем, стать в какой-то мере его частью. Мы прожили в этом городе достаточно, чтобы увидеть его и со стороны фасада и со стороны заднего двора. Есть там и действительно красивые и впечатляющие места, с какой стороны не смотри, есть жуткие трущобы и каменные лабиринты в самом центре города. Вся эта двуликость не существует отдельно, а тесно переплетается и порой совершенно неожиданно сменяет друг друга.

К примеру, все (или очень многие) знают, как выглядит Невский проспект. А если не знают, то догадываются, что этот самый проспект не может быть местом заурядным - все-таки это название, как и Эрмитаж, Петропавловская крепость и Исаакиевский собор - это именно то, что при упоминании о Питере встает перед глазами в первую очередь. И это действительно так. Сам Невский проспект - место очень живописное и интересное, действительно культурный и политический центр города. А многие ли, кроме самих петербуржцев, знают, как выглядят жилые дома и дворы буквально в нескольких метрах от сияющего "лица города"? Такое впечатление, что имеешь дело с каким-то невероятным причудом природы - только что было лицо, и тут же началась задница, причем с продуктами, извините , своей непосредственной деятельности на самом видном месте (справедливости ради надо заметить, впрочем, что подобные резкие контрасты характерны прежде всего для центральной части города).

Впрочем, я отвлекся. В общем, география наших маршрутов была весьма обширной и ее здесь описывать не стану. Довольно редко целью наших "путешествий" было что-то конкретное - в основном просто бродили по городу, дышали воздухом и смотрели по сторонам. Иногда, довольно редко, бывали и исключения - в период "белых ночей" мы ходили "разводить мосты" на Неву, хотя и было это совсем не близко.

Огромную роль в нашей культурной жизни того времени играло кино. Изучение многочисленных питерских достопримечательностей было, конечно, делом несомненно весьма познавательным и интересным, но кроме живой реальности постоянно хотелось реальности искусственной, так сказать, виртуальной. Кино оказалось идеальным выходом в этой ситуации, тем более что голливудская продукция тогда только начинала свое победное шествие на российском рынке. Меня вряд ли даже сейчас можно упрекнуть в равнодушии к кино, хотя я уже и накушался этого блюда по самое не хочу. Ну а про те годы и говорить нечего. KELA вообще по-моему, ни одного фильма не пропустил, как маньяк, ходил на все подряд. Он вскоре стал завсегдатаем одного видеозакутка близ Московского вокзала, куда он ходил как на работу, каждый день - в конце концов с него перестали брать плату (что неудивительно,учитывая, что суммы, оставленной им в этом заведении, хватило бы, наверное, на оборудование небольшого кинотеатра типа Невы на Невском проспекте). Я первое время кино посещал довольно редко, мне вполне хватило пересказов просмотренного KELOй во время вечерних прогулок (а рассказывал он очень образно, интересно, выдерживая многозначительные паузы и предлагая загадки по развитию сюжета). "Звездные войны" к примеру, я впервые "увидел" именно таким образом, во время ночных гулянок в районе Марсова поля и Летнего сада. Ни одним глазом еще не видел, а впечатление складывалось довольно полное и яркое.

Со временем я стал все чаще посещать кинотеатры и вскоре уже не представлял себе вечер без того, чтобы не "зарулить" на какой-нибудь очередной зубодробительный боевичок или леденящий кровь ужастик. Особенно если была возможность полюбоваться на похождения любимых героев. В их число в первую очередь входили, разумеется, личности с хорошо развитыми и ярко выраженными физическими данными - как можно было бы не сходить на фильмец с участием, скажем, Боло Енга, представить совершенно невозможно.

Когда не было возможности поглазеть на "большого китайца", Джеки Чана, Стивена Сигала, Чака Норриса, Майкла Дудикоффа или добрейшего дядю Роберта Инглунда, мы с успехом поглощали то, что шло, даже если это были откровенные помои. Но тогда все было интересно, мы смотрели все подряд и нам все было мало. "Кинообразование" мы получали почти исключительно на Невском, который представлял для удовлетворения духовных нужд самые богатые возможности. Девять (!) кинотеатров в период своего расцвета, причем семь из них располагались довольно кучно - только что, вроде бы, прошел мимо одного заведение - и вот тебе уже другое. Эти кинотеатры, одни маленькие, другие большие, одни поскромнее, другие побогаче - стали неотъемлемой частью нашей вечерней жизни. Сколько часов мы провели в их стенах...Пожалуй, они заслуживают того, чтобы увековечить их имена здесь, тем более, что кое-каких из них уже нет в живых:

Нева
Колизей
Стереокино
Октябрь (Паризиана)
Знание (Кристальный палас)
Аврора
Баррикада
Художественный
Титан

В кино мы ходили в период всей жизни в Питере, но самыми посещаемыми, без сомнения, были первые 2 года - 1991 и 1992, когда мы жили на Лесной.

Глава 5. Акамедия.

Позвольте, какой-такой преподаватель? Какая еще Академия? Все дело в том, что настала, наконец, пора вспомнить, ради чего мы собственно приехали в Питер. Если предыдущие главы создали впечатление, что занимались мы исключительно борьбой с клопами и тараканами, шлялись по ночным улицам и проводили по полдня в кинотеатрах, то эта глава призвана исправить такое, мягко говоря, не совсем верное представление. Да, представьте себе, мы еще и учились и тратили на это вот уж действительно массу сил и времени. Итак, поговорим о главном - об учебе.

Первые впечатления, полученные в начале собственно студенческой жизни, не сильно отличались от тех, что были приобретены в первые дни приезда в Питер - несоответствие ожидаемого и реальности.

Если заочное представление о городе складывалось из красочных репортажей по телевизору и красивых картинок в книжках и на открытках, то аналогичные понятия о будущей учебе в ВУЗе мы черпали в основном еще учась в школе - благодаря нашим преподам. В школе была довольно-таки жесткая дисциплина, пропустить урок без уважительной причины, перечень которых был очень невелик, было очень маловероятно. Так вот, нас пугали, что в институте будет еще труднее, дисциплина еще жестче, объем работы будет прямо-таки запредельный и - какой ужас - никто не будет дважды повторять сказанное, так что, мол, придется вам, ребята, овладевать искусством стенографии. Других источников массовой информации на эту тему у нас не было, кроме того, мы своим преподам верили на слово - все-таки все они, а некоторые и сравнительно недавно еще, были студентами. Только много позже начали появляться смутные догадки, чем на самом деле, скорее всего, занимались в своих "педах" наши "литераторши" и "исторички".

Но обо всем по порядку. Есть одна хорошая фраза, не знаю кто ее изрек впервые, да это и неважно. "Век живи - век учись". Учились мы долгие пять лет и практически каждый день узнавали свой любимый институт (академию) с какой-нибудь новой стороны. Однако две вещи, ключевые с моей точки зрения, бросились в глаза почти сразу. Первое - институт вовсе не единый механизм, все элементы которого действуют синхронно и слаженно и единственная цель которого - превратить студента в эдакую ходячую энциклопедию, который на любой вопрос ответит в любой момент, даже если его разбудить среди ночи. Институт - по большому счету просто куча преподов, каждый со своим характером и отношением к студентам. Второе - еще более важное - большинству преподов абсолютно наплевать и на то, как студент постигает его предмет и на самого студента тоже. Один деятель даже сказал однажды: "Все бы хорошо в институте - если бы не студенты".

В общем, строгая дисциплина, высокая ответственность, огромный объем занятий и стенография - все оказалось полным фуфлом. А на практике - хочешь приходи на лекцию, хочешь - иди в кино или в кафе, а можешь дома дрыхнуть. А на деле - если проф или доцент говорит слишком быстро - всегда можно напомнить зарвавшемуся оратору, что тут все же не курсы секретарей-референтов. Повторят сказанное, разжуют и куда надо засунут для ускорения процесса пищеварения. А фактически - за обучение каждого студента кто-нибудь да платит - он сам или фирма - институту безразлично. А вот бабки терять - это уже недопустимо, тем более по такой банальной причине, как полная тупость студента в какой-либо конкретной области вузовских наук. Мало того, что это вполне естественное и массовое явление - ну а кто сейчас без недостатков? Кому сейчас легко? А у кого сейчас нет проблем? Не ходил на лекции? Бедняга из сил выбивается на двух работах , деньги зарабатывает, да не на Вольву какую-нибудь, а чтобы кусок хлеба купить, чтоб сил хватило до любимого института добраться да очередную толику драгоценных знаний от мудрых наставников урвать. Не сдал экзамен или зачет с первого раза - ну и что, дело обычное. Достанет конспекты подробнейшие , почерком каллиграфическим исписанные (были все же там стенографисты), вызубрит все как попугай, за пару суток, придет с ошалевшей от недосыпания рожей и выпалит всю науку как пулемет, так что препод и рта раскрыть не сумеет. Еще и оценку получит получше, чем те, что как заведенные, каждый день в "школу" ходили. Ну а что "знания" эти, как снег в апреле, через несколько дней без следа испарятся - так это тоже нормально, уже новый бред изучать надо, куда уж старый помнить - дело прошлое.

Так что, дамы и господа, зря нас пугали - не тяжелее учеба в ВУЗе, чем в средней школе, а намного, на несколько порядков легче. Как выяснилось, отдыхать мы в Питер приехали после чертовой школьной муштры. И хотя напрягаться иногда приходилось - скажем, за неделю пройти полугодовой курс какой-нибудь хренотени, понервничать на сессии, время от времени бывать на практиках и даже лекциях некоторых особо говнистых и злопамятных преподов, которые любили портить жизнь студентам, показывая, насколько круче (кто бы сомневался) знают они свой предмет (который зачастую был наукой сугубо академической, говоря языком благопристойным, а используя язык простой и всякому понятный - полной херней, мусором, бредом, высосанным даже не из пальца, а явно из какого-то другого места, гораздо менее благовидного). Но это конкретные случаи и приколы, про которые я еще буду говорить в этой главе. В основном же все участники образовательного процесса разыгрывали один большой спектакль. Одна часть актеров - преподы - делала вид, что учит. Вторая - студенты - делала вид, что училась. Этим театром и была наша "Акамедия".

Вот так мы и начали свое обучение. Сначала, стыдно вспомнить, мы ходили на все подряд лекции и практики. Правда, с другой стороны, необходимо было изучить обстановку. В первую очередь требовалось оценить характеры преподов на предмет целесообразности посещения их курсов. В результате в противовес расписанию занятий групп факультета, что висело у деканата, мы фактически составляли свой стратегический график посещений института, при необходимости внося в него оперативные изменения. К примеру, взять Раковщика. Достаточно было одной лекции (самой первой), чтобы понять, что мужик не собирается устраивать детский сад с перекличками, отметками посещаемости и на сессии при приеме экзамена не будет руководствоваться в первую очередь такого рода факторами. Результат был вполне предсказуем - я, к примеру, больше ни на одной лекции по математике не был. Зато мы исправно посещали практику по той же математике. В диаметральную противоположность лекциям - здесь я не пропустил ни одного (!) занятия - аналогичных примеров не было ни у кого из нас за все время обучения, включая и меня. Просто Молодченкова очень щепетильно относилась именно к посещаемости и это дало в будущем немало бонусов. Правда, и это не заставило бы меня аккуратно посещать ее занятия, но математика была одним из тех очень немногих предметов, в изучении которого был смысл. Наука хоть и абстрактная, но и точная, есть только правильное решение проблемы и неправильное - никакой пустопорожней болтовни и вольных трактований, чего я терпеть не мог - здесь всегда можно было оказаться в дураках, независимо от знаний.

Так что к Молодченковой я ходил всегда и даже иногда принимал активное участие в занятиях - задачку там решить, к примеру. Меня она хорошо знала и в итоге через год это принесло мне "отлично" на экзамене, который я сдавал, разумеется, ей - несмотря на то, что не ответил на один из вопросов и недорешал до конца задачу. Позже я еще получил "автоматом" пять по терверу (теория вероятности) - и опять благодаря ей, которая вместе с Чеширским Котом решили устроить "рождественский подарок" для избранных. Это меня буквально спасло - иначе застрял бы я, как пить дать, в Питере еще на неделю, а то и больше. Дело в том, что Чеширский Кот - так прозвали тетку, что толкала на лекциях тервер, за ее неизменную добрую улыбку, никак не сочетающуюся с мерзопакостным и выпендрежным нравом - была очень злопамятной. Ей не надо было вести журнал посещений - она запоминала и довольно точно. Запоминала, чтобы позже отыграться на сессии. KELA сдавал ей 3 раза и в итоге получил трояк. Какие выдающиеся и многоэтажные характеристики он приводил для описания умственных и моральных качеств "Кота" - это я здесь воспроизвести не могу. Таких, как Худобина, слава богу, было не так много. Да и ну ее, в самом деле. Вот возьмем Попкова. Золотой мужик! Он даже не счел нужным забивать головы людям совершенно не нужной им информацией. Ведь очевидно, что студент ходит в институт, добиваясь одной великой цели - диплома. На пути к заветной корочке лежат многочисленные промежуточные пункты в виде сданных экзаменов и принятых зачетов. Отметка в зачетке - вот что нужно студенту, а не просиживание часами в лекционных залах, засоряя мозги разным неперевариваемым бредом. И Попков, как человек разумный, уважающий свое и чужое время, не стал ломать комедию по имени "Акамедия", а просто предложил подходить к нему с зачетками за автографом. Тогда он произнес историческую фразу: "Даже если я просто буду ставить вам зачет, то это уже займет слишком много времени. Напишите все сами, а я буду просто расписываться". Вот какой был препод. К сожалению, подобных ему было крайне мало. Зато были такие, как Сергейчук - он требовал на экзамене показать конспекты, а чтобы студент не мог воспользоваться чужими, расписывался на каждом листе. Из-за этого чудика мне пришлось провести немало часов, тупо переписывая всякий бред и портить хорошую тетрадку. К тому же выяснилось, что KELA не может писать за раз больше страницы, так как сильно уставала рука (ручку он привык держать каким-то особенным, весьма оригинальным способом, да еще и сжимал ее изо всей силы). Так что я писал тоже самое и для KELы, одновременно пытаясь изменять почерк, что не всегда удавалось.

KELA неоднократно заявлял, что он поступил в наш институт только потому, что в процессе обучения так или иначе должны были присутствовать элементы программирования. И хотя такие предметы действительно имелись, его ждало жестокое разочарование - как выяснилось, он с гораздо большим основанием сам мог выступить в роли преподавателя, а его "учителя" - в роли учеников, лелеющих робкие надежды, что когда-нибудь, при условии долгого и упорного труда, освоят хотя бы азы программирования. Но никто, понятное дело, меняться с ним местами не хотел и KELA, не имея возможности вести открытую борьбу, ушел в подполье. Была у нас на пятом этаже такая хитрая комнатка под номером 506. Обратите внимание на это безобидное число из трех цифр. Ничего в нем не было значительного или символичного - до тех пор, когда KELA впервые переступил порог "компьютерной лаборатории", как официально именовалась эта небольшая каморка в углу здания. Вообще никто еще тогда не знал, к каким ужасным и катастрофическим последствиям приведет вся эта история - начиналось все, как всегда в подобных случаях, мирно и незаметно. Официально компьютерный класс был предназначен для практических занятий по операционкам и языкам программирования - таким как Паскаль. Почти все студенты этим и занимались. Самым страшным нарушением было что-то вроде игрушек и порнушных картинок. На поверхностный взгляд, KELA занимался тем же, что и основная масса. Так же писал разные полудебильные "батники" и никому не нужные программки на Паскале. Чем он занимался там на самом деле, знал очень ограниченный круг самых приближенных, так сказать, к особе друзей. Так что же на самом деле происходило за закрытыми дверями 506 комнаты? Какие зловещие силы скрывались до поры до времени в мирном гудении компутеров? Обо всем этом вы узнаете, прочитав следующую главу.

Часть 2. Виртуальные войны

Пролог

Я говорю о явлении, которое принято называть "живой легендой". Долго еще эта история будет бродить по длинным коридорам академии, в которой она появилась на свет, и далеко за ее пределами, еще не раз в разговорах так или иначе имеющих отношение к компьютерам и программированию людей мелькнет не всем понятное слово "KELA". И по сей день преподаватели нашей "альма-матер" не устают с гордостью повторять, что да, учился когда-то в нашем ныне университете, а тогда просто институте имени такого же, откуда он родом, один неприметный с одной стороны паренек. Одно имя которого вызывало панический ужас, заставляло серьезных и далеко не глупых людей, не говоря уже обо всей остальной массе, отказываться от рационального, логического мышления и скатываться на уровень каких-то полудиких, первобытно-языческих представлений и верований, поклонений и животного, необъяснимого страха перед непонятным. И по сей день преподаватели в уни.., все-таки нет, по-прежнему в акамедии, рассказывают - уже не со страхом, и даже не с почтением - с нескрываемой гордостью рассказывают об одном из самых знаменитых своих выпускников. Большинство студентов по вечному и неистребимому студенческому наплевательству на то, что говорит доцент или профессор, все это пропускает мимо ушей. Но некоторые, особо любопытные или пытливые, а то и просто - дисциплинированные - прислушиваются. И кое-кто из них задумываются - ведь тот, кого им преподносят, как бог знает кого, был таким же студентом, как и они сами. Сидел когда-то за теми же партами. Слушал те же (или почти те же) лекции. Жил в общаге. Пил водку. Наверняка любил ввернуть в разговоре крепкое словцо. Словом, был таким же, как они. И в то же время был бесконечно далек. Его боялись - боялись и студенты, и преподаватели. Боялись в академии и за ее пределами. Коротенькое забавное слово из четырех букв могло вызвать истерику. Это слово стало проклятием первой половины девяностых годов для нашей академии.

Это слово было - KELA.

К сожалению, любая легенда, хотим мы того или нет, со временем становится все более похожей именно на легенду, сказку, предание, извилистые и непредсказуемые пути их жизни неизбежно видоизменяют реальные события в прошлом, обрастающие все новыми, как правило, совершенно невероятными подробностями, которые в конце концов окончательно хоронят под собой то, что происходило в действительности. Однажды настает момент, когда до правды докопаться уже невозможно. И остается только гадать - а как оно там было (читай - могло быть) - в действительности... Никогда особенно не любил я это дело. Хотя очень уважаю археологов и иже с ними, тяжелейший труд которых позволяет нам хотя бы мельком заглянуть в глубочайшие бездны времени. Мне неприятно и даже страшно думать о том, что когда-то и о нас будут судить по какому-нибудь обломку допотопной пятидюймовой дискеты. Зарождению по крайней мере одной легенды мне выпало счастье быть современником. И только я могу рассказать, как все было на самом деле - без предположений и недомолвок, без белых пятен и нелепых суеверий. Я расскажу об этой истории с самого начала. До конца - не пишу. Потому как эта легенда - живая. Я уже упоминал об этом.

Эпизод I. Скрытая угроза.

Август 1991 года, Санкт-Петербург, незадолго до начала обучения.

Январь 1992 года, Тольятти, первые каникулы.

KELA отдыхал после сдачи первой своей сессии в акамедии. Чем можно заняться унылыми зимними вечерами (да и днями тоже)? Конечно, прохождением всякого рода популярных геймов типа King Quest V и иже с ними. К сожалению, домашняя тачка не могла в должной мере удовлетворить высокие запросы ультрасовременного квеста. Но, как водится в Тольятти - если не можешь чего-нибудь найти - ищи это на заводе. Положение папы KELы открывало широкие двери в неисчерпаемые закрома завода, в которых без труда можно было подобрать самое современное оборудование. Передовые компьютеры - троечка с частотой 20 Мегагерц и (самое главное - VGA!!!) - простаивали в кабинетах без всякой пользы. К счастью, KELA очень быстро нашел применение невостребованным вычислительным ресурсам. Вместе с Mongoose они подолгу пропадали в НТЦ, до одурения рубались во всякие- разные игрушки и практически там поселились. Иногда они даже проводили там ночи напролет. Дела продвигались совсем неплохо, но неожиданно KELA заболел пневмонией, долго болел, об НТЦ пришлось забыть, и ничего не оставалось, как снова обратить взоры на компутер, который стоял дома. И хотя по сравнению со своим заводскими коллегами он был всего лишь большим калькулятором, раздувшимся от чрезмерного самомнения, выбора у него уже не было. Играть было не во что, на CGA особо не поиграешь. Digger, Cat и Mach3 уже просто осточертели. Оставалось либо помереть от скуки, либо...

Тогда-то и пришла KELE в голову светлая идея сотворить что-нибудь эдакое, необычное. Была снова взята в руки, отложенная было на время "Компьютерная вирусология". Это все равно бы случилось - немного позже, немного раньше. Все уже было предопределено в тот роковой день, когда KELA почти полгода назад посетил с дежурным визитом "Дом книги" и купил там одну занятную книжицу. В ней описывались основные принципы функционирования определенного рода программ, назначение которых было в том, чтобы делать серую и скучную работу за компьютером по-настоящему интересной, насыщенной разнообразными красочными сюрпризами и приятными неожиданностями - компьютерных вирусов. Увлекательно и доступно повествовалось об истории их создания, развития, классификации вирусов и т.д. Книжка была написана довольно-таки иезуистски - с одной стороны, автор как будто бы все это безобразие всячески порицал и не одобрял, а с другой - написал о вирусах так, что читалось не хуже "Властелина колец", на одном дыхании. Книга содержала массу информации, полезной не только и не столько для борьбы с вирусами, сколько для их успешного написания и широкого распространения. Несколько странно видеть, как мирно соседствуют лозунги типа "Вирусы пишут только моральные уроды" и все необходимые данные для создания этих самых вирусов. Тогда еще не модно было - а то как пить дать, еще бы и дискету приложил, с исходниками.

В общем, смутные идеи, неясные желания и искания наконец обрели четкую форму. Теперь KELA точно знал, что надо делать. Или он глупее тех полуграмотных придурков, освоивших пару команд в ассемблере и мнящих теперь себя крутыми хакерами? Да и те, что с ними вроде как борются, не лучше. В описании вирусов проскальзывает едва уловимая, но определенно присутствующая в тексте снисходительность. Мол, слабо вам, ребята, против нас. И все ваши потуги - лишь к нашей вящей славе. Не родился, типа тот, кто нам не по зубам окажется. Интересно, а что вы, мудрейшие дяди, напишите об орешке, который окажется вам не по зубам? Не слишком ли высокого мнения о себе, почтенные?

Итак, время размышлений прошло, настало время действовать. Прошли всего две недели, и в бескрайний океан программного обеспечения влилась еще одна капля. Новое творение получило имя - KELA, слегка видоизменившись из ALEKа. Вот так вот KELA-1 впервые "вышел в свет". Пакость уже сразу была резидентной и поражала COM-файлы. Но зверек был еще слаб и неопытен. KELA инсталлировал его в память, как обычную резидентную программу. (Справка: в DOS нет такой функции, которая бы оставила программу резидентной в памяти компьютера и вернула бы ей управление). Короче, при первом запуске завирусованной программы, если память компьютера не была еще заражена, последняя бездарно вываливалась в DOS. И хотя вторая попытка была уже успешной, все это было еще довольно-таки сыро и сильно осложняло успешное продвижение "продукции на рынке". Затем быстро появились еще две версии - логическое продолжение идеи. Но и их судьба оказалась довольно бесславной.

Первым действительно значимым творением стало "животное" номер 4, иначе KELA-4, также известен под названием "Дон Карнаш", хотя вообще-то это был KELA-690. В таком обилии имен и названий совсем нетрудно заблудиться, но это было практически неизбежным явлением. Корявая процедура инсталляции в память была вроде как подправлена и появилось кое-что новенькое - "Дон" имел простенький стелс-механизм - умел скрывать длину зараженных файлов. Эта версия прославилась тем, что часто наглухо подвешивала систему - как оказалось, некоторые проблемы с инсталляцией в память все-таки остались. Еще зверек был поразительно плодовит. Только зашел в каталог, и готово - все уже "оприходовано". Такой беспредел, конечно, бросался в глаза, но ведь надо ж было успеть хоть чего-нибудь испохабить, прежде чем комп успевал повиснуть. (Справка: с этой версии до последней все вирусы KELA стали начинаться с E8 00 00). О своем существовании монстр периодически недвусмысленно напоминал очень красивой надписью - "Я Дон Карнаш-4. KELA. Ha. Ha." Надпись забавно переливалась всеми цветами радуги и комп виснул. Причем, по необъяснимым причинам все эти спецэффекты наблюдались в основном во время лабораторных занятий...

Весной 1992 года "Дон Карнаш" начал свое победоносное шествие по акамедии, вступил в фазу, так сказать, промышленной эксплуатации. Наступление разворачивалось по всем правилам стратегии и тактики. Первой жертвой вируса стал, разумеется, "Полигон ? 506". Эксперимент прошел блестяще - условный противник (институтские компьютеры) капитулировал в течение считанных часов. Ситуация усугублялась тем, что там уже была сеть. В операции принимал активное участие Jackson. Попытки институтских "специалистов" противостоять агрессии могли вызвать только жалость. Студентам же сложившаяся ситуация пришлась очень по вкусу, ведь постылые лабораторные занятия в связи с военными действиями были надолго отменены. Захватив первую высоту, KELA продолжал развивать наступление. С целью дальнейшей деморализации мнящих себя способными справиться с любой напастью преподов, все еще пытавшихся своими силами сдерживать атаки вражеских войск, на линию фронта были направлены 5-я и 6-я версии, которые многие антивирусные программы опознают также как вирус KELA-823.

Март 1992 года, Санкт-Петербург, 506-я аудитория.

- Вот оно как, значит, - довольно произнес Ильинец.
- Что-нибудь интересное?
- Да уж, Александр, кое-что есть. Наш зверек-то плохо маскируется, оказывается. Стоит набрать "DIR" - и вот он, родной. Теперь хоть знаем, как его обнаружить. Главное за что-нибудь зацепиться. А там и найдем как с KELой бороться, согласны со мной, Александр?
- Конечно, - ответил Jackson, - теперь KELе придется туго. Я тут выйду на пару минут, не возражаете?
Через несколько дней команда DIR внезапно перестала показывать увеличение длины файла.
Речь в этом эпизоде идет о том, что увеличение длины файла не было заметно в Norton Commandere, но стоило выполнить команду "DIR" - и все тайное становилось явным. KELA, получив эту информацию "из первых рук", тут же навел порядок. (Справка: в 5-ой версии появилась обработка функций 11h и 12h int21h, чтобы скрыть истинную длину файла при работе через FCB).

Особенностью войны на этом этапе явилось активное взаимодействие разведывательных и активных мероприятий. Jackson, временно, но совершенно официально "прописавшийся" в 506-й, вел шпионско-подрывную работу в тылу врага. Основываясь на информации, полученной от "Юстаса", "Алекс" вносил в свой продукт оперативные изменения. (Справка: Так, зав. лаб. Ильенец вскоре сообразил , что обнаружить заразу очень просто - нужно загрузиться с чистой дискеты и посмотреть размер файла COMMAND.COM. Через пару дней появилась 6-я версия, заражающая COMMAND.COM без увеличения длины - записывалась в область стэка). Ну а методы лечения у дяди Ильинца были настолько кардинальные, насколько и средневековые - форматирование винта. Именно в этот период времени он изрек фразу вошедшую в историю: "Если будет нужно будем форматировать винты каждый день".

Апрель 1992 года, Санкт-Петербург, 506-я аудитория.

- Я все-таки полагаю, что все дело в бут-секторе, - не вполне уверенно прогудел "шкаф". - Здесь собака зарыта.
- А я говорю, KELA прописывается в CMOS и стартует оттуда, - дребезжащим голосом возразил губастый.
- Этот спор можно продолжать до бесконечности. Надо что-то делать, принимать решение.
- Клин клином вышибают. В критической ситуации будем использовать критические методы. Тут не место сантиментам. Или мы их - или они нас.
- Так что же, форматировать? - обреченно спросил амбал.
- А у вас есть другое предложение? Ну-ка, ну-ка, любопытно...что, нет других предложений? Значит, будем действовать по моему плану. Форматировать и еще раз форматировать. Ничего страшного - процесс автоматизируем и будем проводить каждый день перед занятиями. Для профилактики. Ну и когда потребуется - тут уж заранее не угадаешь. Вот и ладно, вот и разобрались. Теперь можно и по домам - поздно уже...
Через пять минут Петренко и Ильинец уже выходили из дверей института.
У Джексона были и свои оригинальные разработки. Всю вторую половину первого курса он штудировал книги по Novell Netware. В качестве демонстрации своих новых знаний он начисто запорол институтский сервер не имея на нем никаких прав и не подходя к нему. Сервер пришлось переформатировать. Наконец, первый курс был закончен, пришло время летних каникул и KELA уехал домой, в Тольятти. Наступили короткие месяцы затишья.

Эпизод II. Атака клонов.

Первыми в бой были брошены свежие силы, только-только вышедшие из "конструкторских бюро", на пределе сил работавших весь сентябрь, так как лето KELA беззаботно пробездельничал. Появилось творение, сумевшее поражать COM и EXE файлы, т. н. 7-я версия. KELA-1171 был первым вирусом обладающим такой способностью. Новое оружие не было лишено определенных недостатков, в частности некоторые файлы вирус безнадежно портил. Тем не менее, полчища этой пакости сумели распространиться не только в акамедии, но и далеко за ее пределами. Затем пошел второй эшелон - 9 версия (KELA-1735), множество ошибок было устранено, в частности усовершенствован механизм поражения EXE файлов и стелс-механизм. "Оружие возмездия" совершенствовалось буквально в реальном режиме времени. Вся эта война, по сути, представляла собой практически непрерывный процесс стремления к совершенству, сплошных экспериментов и контратакующих действий.

И вот наконец была создана печально известная 10-я версия - (KELA-2010, другое название - Alien). Зверек получил широкую известность идиотским четверостишием, помещенным в тело вируса. Эта версия знаменательна также тем, что первой по праву могла называться "оружием массового поражения", так как теперь немалые жертвы понесли и широкие массы мирного населения, а именно студенты. До сих пор с удовольствием наблюдавшие за ходом боевых действий с безопасного расстояния, теперь и они на своей шкуре почувствовали все прелести войны. Короче говоря, время от времени вместо содержимого файлов *.PAS появлялся тот самый грубый стишок, да не один раз, а все сорок. И все бы ничего, да вот беда - файлы *.PAS (то бишь исходники программ на языке Паскаль) создавали никто иные, как эти самые студенты. Паскаль преподавался в нашей акамедии, на нем заставляли писать всякие глупые поделки, и даже курсовики. Вот и представьте себе ощущения какой-нибудь слабонервной барышни, одним прекрасным утром обнаружившей, что ее месяцами создававшееся, или даже нет - воздвигавшееся упорным трудом детище, все это прекрасное здание логики, четких алгоритмов и прекрасных интерфейсов превратилось в какую-то смердящую кучу нецензурных отбросов? Не можете? Вот то-то же... Почему же объектом атаки стали именно PAS файлы? Все объяснялось ненавистью KELы к языку программирования Паскаль, который он в принудительном порядке изучал вместе со всеми, включая вышеупомянутую исполнительную слабонервную барышню. В частности, его крайне раздражало отсутствие в этом языке оператора goto. Но все-таки, чем же отличалось новое творение от своих предшественников? Впервые процесс инсталляции в память можно было назвать корректным. В данном случае помог опыт "коллеги" KELы, создавшем известный вирус Yankee Doodle (M2C). Теперь зависаний зараженного компа практически не происходило и вообще все работало почти нормально. До написания 9-ой версии KELA ни разу не встречал чужих вирусов "вживую", никогда не видел исходных текстов чужих вирусов и не общался с их авторами. KELA развивался исключительно сам. (Справка: в 10-ой версии был исправлен алгоритм заражения EXE файлов, программы с внутренними оверлеями теперь оставлялись в покое). Но самое главное достижение 9-ой и 10-ой версии - новый стелс-механизм. Теперь скрывалась не только длина зараженного файла, но и его истинное содержимое! (Справка: при открытии файла (int 21h 03Dh) вирус самоизлечивался, а при закрытии (int 21h 03Eh) заражал заново). Да, да, это может показаться странным, но все версии начиная с KELA-9 обладали механизмом самоизлечения! KELA в то время считал эту идею очень удачной и своевременной. Но, как известно там, где не всегда помогают знания, на выручку частенько приходит хитрость - ушлые студенты довольно быстро нашли выход из ситуации - зараженные файлы просто-напросто открывали в Нортоне для чтения и перезагружали комп. Зверек себя "выкусывал", а заразить файл заново не успевал. Конечно, это спасало не всегда, но отдельные файлы можно успешно было избавить от заразы.

Чуть ранее описываемых событий, в пару к "Полигону ? 506" начал работу "Полигон ? 504". Первыми "жильцами" новых компьютеров, стали разумеется, вирусы, нагло оккупировавшие новую территорию. Самое сильное противовирусное оружие того времени - Aidstest, оказалось бессильно в борьбе с новым врагом. Безграничное доверие к этой программе со стороны добропорядочных юзеров было сильно подорвано. Как и любое запрограммированное творение, она была обучена конкретным действиям в конкретных случаях. Встретившись с ситуацией, которая не была в нее заложена, программа уже не может адекватно на нее реагировать. Результат тут может быть совершенно непредсказуемым, даже диаметрально противоположным тому, который от нее ждут. В принципе, это рассуждение справедливо и для вирусов. Проблема в том, что виры - всегда оружие наступления, а такое "ПВО", как Aidstest - защиты. И поэтому зверье всегда хотя бы на шаг впереди, а оборона всегда может только гадать, что будет завтра, и надеяться, что окажет агрессии хоть сколько-нибудь действенное сопротивление. Пройдет некоторое время, и против конкретной напасти будет создано самое эффективное противоядие. Но на это время приходится мириться с неизбежными потерями, порой весьма тяжелыми.

Короче говоря, Aidstest естественно, был рассчитан на обнаружение совершенно определенного списка вирусов, к тому же не мог справиться с подобными стелс- механизмами. Дело дошло до полного маразма - мало того, что Aidstest ничего не находил, после проверки все файлы оказывались зараженными! Оружие возмездия развернуло дула орудий и шарахнуло по своим же позициям. KELA-2010 стал широко известен не только за пределами своей колыбели, но и далеко за пределами Санкт-Петербурга. KELA, поэтический дар которого совершенствовался с каждой новой удачной версией, осенило в этот раз воистину пушкинское вдохновение. Прекрасные строки "Если ты не пид.... пер.. ровно десять раз!!!" известны каждому, кто занимался вирусной проблемой в те времена и вызывали неподдельное восхищение всех истинных ценителей изящной поэзии и тонкого юмора. Но, как уже отмечалось ранее, долго это продолжаться не могло. Вскоре Aidstest начал опознавать 10-ю версию. Далее последовали еще несколько незначительных модификаций, сопровождаемых очередными, не менее замечательными достижениями стихотворного искусства. Все подобные модификации имели окончание "Alien", за что собственно зверек и получил второе название.

Не стоял на месте и Jackson. В конце второго курса его проделки стали более изощренными. Он написал хитроумную программу по перехвату вводимого пароля администратора сети. В результате они с KELой c большим интересом наблюдали как тупой институтский sysadmin каждый день придумывал новый сложнейший пароль для сервера, но безрезультатно - KELA и Jackson всегда его знали! KELA разумеется использовал данное обстоятельство для запуска новых виров.

Затем был небольшой "переходный период" перед появлением получившего наибольшее распространения оружия ?14. 12-я версия (KELA-1931), хотя и принимала участие в боевых действиях, но в довольно ограниченных масштабах. (Справка: тем не менее в этой версии было сделано небольшое изменение - последовательность команд в начале вируса:

start: call start
pop si
push ds
sub si,3
была заменена на:

start: call start
pop bp
push ds
sub bp,3

Таким образом сигнатура вируса, существовавшая с первых версий - E8 00 00 5E была заменена на E8 00 00 5D). Больше существенных изменений сделано не было. Но вот наконец ситуация на фронтах резко изменилась - вышла 14-я версия (KELA-2002).

Эпизод III. Оружие ? 14.

Тут нельзя не заметить о некоторых подпольных течениях, игравших определенную роль в борьбе с вирусной напастью. Да, были и такие. Против первых версий KELы написал антивирусные программы никто иной, как Jackson. Ему время от времени надоедало, что в 506 и 504-ой аудиториях невозможно работать. Правда, эти вмешательства носили эпизодический характер и не могли оказать существенного влияния на развитие событий. А на 3-м курсе он вообще откололся, ушел работать на биржу, соответственно выбыл из борьбы. Правда, антивирусные программы создавал и сам KELA, как нетрудно догадаться, особого труда ему это не составляло. Странно, правда? На самом деле, KELA никогда не изменял своим принципам. Все созданные им антивирусы были с двойным дном и давали ожидаемый результат исключительно при правильном использовании. Дело в том, что антивирус KELы - AntiKELA не определял наличие вируса в памяти и только при загрузке с чистой дискеты вылечивал компьютер. Но такие тонкости были известны далеко не всем. При попытке же "вылечить" компьютер при наличии зверька в памяти, как оно обычно и имело место быть, "антивирус" заражал все проверяемые файлы - в полном соответствии с алгоритмами вирусов, начиная с KELA-9. Нет, AntiKELA действительно уничтожал вирусы. KELA сознательно боролся с собственными созданиями. Абсурд? На первый взгляд, да. Но при более внимательном рассмотрении вся эта бессмыслица приобретает вполне логичный и осмысленный вид.

KELA просто-напросто высвобождал жизненное пространство для новых своих "детищ". С увеличением количества версий, попавших на один компьютер, возникали новые проблемы - разные зверьки нередко плохо уживались друг с другом, конфликтовали, порождая незапланированные и совершенно ненужные глюки. Можно сказать, что старые версии мешали активному распространению новых. И KELA, как человек прогрессивный, никак не мог мириться с такой ситуацией. Кроме того, эта псевдоборьба создавала ему имидж непреклонного и беспощадного борца со всяческой пакостью и т.п. Тут нередко случались курьезные ситуации - к примеру, зачет по языку программирования "C" он сдал написав антивирус на свою же 15-ю версию. Как говорится, и овцы целы, и волки сыты.

После 14-ой последовала 15-я версия - (KELA-2530). Ничего особо революционного она собой не явила и осталась в памяти потомков исключительно благодаря надписи: "Ну вот и я ребята злобный вирус!! Ха Ха Заждались небось Ну ничего теперь скучно не будет.". Кстати в данной версии была решена проблема некоторых программ. В частности, в такие игры как F19, Loom долгое время невозможно было рубаться - они начисто висли под предыдущими версиями, с 15-ой же версией все заработало прекрасно.

После 15-й версии из-под пера KELы появилось новое эпохальное творение, о котором надо сказать отдельно. На свободу вырвалось оружие ? 16.

Эпизод IV. KELA наносит ответный удар.

Осень 1993 года, Санкт-Петербург,504-я аудитория.

До сих пор KELе не приходилось сталкиваться с ADINF-ом. Эта программка только-только появилась в акамедии и быстро завоевывала популярность. Основная масса мирных жителей с восторгом наблюдала, как лихо новейшее средство защиты разбирается со всякого рода мерзостью и пакостью. Многие, однако были уже научены горьким опытом и гадали, когда инициатива в очередной раз перейдет в другие руки. Но кто мог знать, что это произойдет так скоро?

"Оружие ? 16", а точнее, его последняя модификация - 16С (KELA-2520) специализировалась именно на обходе ADINFа. Дело в том, что KELA первоначально не планировал специально заниматься ADINFом, но он, как назойливое насекомое все больше и больше досаждал KELe, пакостил и вообще мешал сосредоточиться. Так что пришлось отвлечься от работы на парочку дней и состряпать "мазь от комаров". Принцип работы был прост до безобразия и в то же время весьма надежен и эффективен. Вместо того, чтобы совершенствовать тело собственно вируса, KELA "совершенствовал"... сам ADINF. Да, да, именно так. Как известно, лучшая защита - нападение. Вместо того, чтобы сидеть и ждать, когда вторгнутся на твою территорию, атакуй сам. Короче, вирус просто подправлял в памяти несколько байтов в теле Adinfa и он переставал реагировать на заражение. То есть независимо от того, нашел антивирус что-нибудь или нет, он всегда говорил - все ништяк, гуляй, Вася. Просто? Несомненно. Но насколько эффективно. А конечный результат оправдывает все.

Несокрушимый доселе бастион, защита которого считалась непробиваемой, не знающий поражений абсолютный чемпион в стане антивирусных программ, получил сокрушительный удар. Сделано это было настолько изящно, тонко и вместе с тем просто и надежно, что у Мостового (автора ADINFa, уже когда он во всем разобрался, не хватило духу упомянуть автора этого вируса в своей документации. Простенький в общем-то вирус в мгновение ока низверг колосса с блистательных вершин компьютерного Олимпа. Падение было насколько мучительным, настолько и унизительным. Идол, на который молились как на бога, оказался обыкновенным деревянным чурбаном, может быть, немного получше других таких же. Вся эта история - лишнее напоминание тем, кто забывает, что нет и не может быть защиты, которую не возможно сломать или обойти, любое порождение человеческого разума априори доступно для понимания человеку, который этого по-настоящему желает.

KELA занял второе место в мире по обходу Adinfa. (Справка: Первым стал какой-то хакер сумевший написать бутовик, работающий напрямую через контроллер жесткого диска). Появись 16С всего месяцем раньше - и KELA был бы первым. Но и второе место почетно. Зато метод, реализованный KELой, был более остроумным, универсальным и простым. На некоторое время власть KELы была восстановлена, но все когда-нибудь кончается. В конце концов господин Мостовой разобрался что к чему. Алгоритм обхода, реализованный в 16-й версии, был блокирован и атака KELы захлебнулась.

Перед версией 16С была выпущена целая плеяда 16-ых версий. KELA-2099 - самая первая 16-ая содержала в себе текст: "You Are Dead Ha Ha Ha KELA - 16". Как логичное продолжение вышел зверь 16A. Именно эта версия стала маскировать признак своего присутствия - 62 секунды, так как некоторая антивирусная погань контролировала дату последней модификации файла. Все это делало вирус более невидимым и стабильным. (Справка: в версии 16A была также внесена защита от вакцинации оперативной памяти. Как известно, предыдущие версии обслуживали функцию int 21h FFFFh. В регистре AX возвращалось значение EEEEh или EEE1h или 55EEh в зависимости от версии, что и служило признаком присутствия зверька в памяти. Такой механизм делал возможным написание вакцины, блокирующей инсталяцию вируса в память. С версии 16A в регистр AX возвращался сегмент вируса в памяти и зверек сверял свою копию в памяти с копией на диске (первые 1000 байт). Несомненно, это был более совершенный механизм.) Начиная с версии 16B текст стал менее агрессивным: просто "KELA-16B" или "KELA-16C", коротко и ясно. К сожалению, при всех своих достоинствах, 16-я версия не была лишена и определенных недостатков, характерных для многих файловых стелс-вирусов, работа которых основана на перехвате 21 прерывания. Для пакости такого рода существовал простой универсальный метод лечения - всего и делов было - заархивировать "зараженные" файлы, если при этом в памяти была копия вируса - в архиве окажутся "отмытые" файлы. Теперь пускаем в ход "чистую" загрузочную дискету и "чистый" архиватор. И все! Другое дело, такие догадливые встречались очень редко...

После разгрома ADINFa KELA решил, что в плане стелс-механизмов он уже достиг непостижимых высот и занялся новым направлением - созданием алгоритма мутации вируса. Объединив разработки в этой области с достижениями на ниве стелс-технологий, KELA начал проект по созданию оружия нового поколения, перед которым ставилась задача сбросить и так находящихся в очень неустойчивом положении юзеров в бездну отчаяния и безнадежности. Учитывая масштабность работ и специфику определенных моментов, к созданию этого монстра был привлечен хакер Mongoose - близкий друг KELы. К работе он приступил в конце 1993 года, первые результаты были уже к 1994 году. Но Mongoose настолько рьяно взялся за дело, что исходник получился настолько запутанным и дутым (откомпилированный код - 12K!!), так что KELA, будучи и сам не прочь поизощряться и заморотиться, такой вариант не принял. (Справка: в связи с нехваткой времени пришлось воспользоваться известной полиморфик-библиотекой TPE). Так на свет появился новый вир KELA-4546 (17-я версия). Активная жизнь в реальных условиях началась летом 1994 года. К сожалению, широкого распространения эта версия не получила, зато проявлялась очень красивым видеоэффектом - слово "KELA" переливалось на экране всеми цветами радуги.

Параллельно с 17-ой версией KELA занимался разработками принципиально нового проекта, получившим название Mirage. Нововведение данного продукта заключалось в возможности заражать программы без увеличения длины файла. Это было бы новое достижение в сфере стелс-механизмов. Однако данный проект был заброшен и не доведен до победного конца.

Эпизод V. Новая надежда.

В начале учебного 1994 года для KELы наступили темные времена. Существующая военная доктрина уже не могла сдерживать наступление вражеских полчищ. Adinf, постоянное форматирование винтов создали непрошибаемую завесу на пути дальнейшего развития. Назрела необходимость коренных изменений в стратегии борьбы, необходим был полный захват контроля над компьютерами, с помощью принципиально нового "оружия". Тут необходимо заметить, что практически все созданное KELой не наносило реального, ощутимого вреда. KELу всегда гораздо больше интересовала сама суть вирусов, стелс-механизмы, обход антивирусных программ и т. п. Собственно деструктивные действия он в свои творения не закладывал - форматировать, к примеру, винт - задача, с одной стороны, не требующая особого умственного напряжения, неинтересная и неэстетичная. С другой стороны, Ильинец и его последователи и так каждый день этим занимались. Чемпионат с ними устраивать, что ли? KELA ограничивался скромными видеоэффектами, некоторые из которых были тем не менее весьма красивыми, в чем вы уже могли убедиться в предыдущих главах. Условно говоря, всех этих зверьков с точки зрения производимых действий скопом можно поместить в разряд вирусов-иллюзионистов. KELA никогда не ставил во главу угла уничтожение.

Творение, создание нового - вот был его девиз. Но никто этого не понял и не оценил. Его преследовали, травили, как дикого зверя, проклинали и распространяли о нем самые дикие и невероятные слухи и сплетни. Например некоторые личности утверждали, что сам KELA может заразить компьютер не прикасаясь к нему, достаточно постоять рядом. Это же просто бред! KELу до поры до времени это не беспокоило, но со временем все больше и больше он убеждался в абсолютной безнадежности сложившейся ситуации. Время детских игр прошло. Уничтожить стену ликующей бездарности и самовлюбленной тупости можно было только одним способом - устроить "грандиозный взрыв" и вернуть себе стратегическую инициативу, и на этот раз надолго.

За исключительно короткие сроки был разработан план тотального захвата контроля над компьютерами академии. Идея была просто блестящей. Долгие месяцы войны приучили студентов хранить все свои данные на собственных дискетах, к тому же для надежности в нескольких экземплярах. Дискеты ходили по институту сотнями и тысячами. Выход был очевиден - нужен бутовик. Данный проект задумывался как квинтэссенция накопленных опыта и знаний, приобретенных за последние годы, все оригинальные разработки и изученные на тот момент достижения других специалистов, занимающихся аналогичной проблематикой. Написать бутовую часть было поручено уже известному Mongoose. На этот раз он все сделал на совесть. Прообразом для нового зверя стал вирус "Stone", однако новое творение ушло далеко вперед. Вирус мог поражать любые типы дискет (включая нестандартные форматы), как и любой бутовик мог жить на абсолютно чистой дискете. На винте он записывался в сектора, находящиеся между Partition Table и Boot Sector. Универсальное средство лечения дяди Ильинца - форматирование винта впервые расписалось в бессилии! Кроме того он имел стелс-механизм на уровне int 13h. И эта зараза была объединена со стелс-вирусом версии 16-С, разработанным KELой - самые надежные алгоритмы, проверенные временем, отработанный стелс-механизм + бешеная скорость размножения. Получалось что-то невообразимо жуткое, однако при объединении двух платформ начались проблемы. Часть из них совместными усилиями была решена, однако намеченный на осень 1994 года "конец света" не состоялся. Далее последовала череда многочисленных экспериментов, новых проблем и смелых идей. Наконец была создана более-менее работоспособная версия, однако одну проблему решить так и не удалось. Проблема была серьезной. Новое творение никак не хотело работать совместно с EMM386, компьютер зависал наглухо еще при загрузке, а поскольку этот драйвер в те времена использовался повсеместно, шансов у вируса не было. Вплоть до лета 1995 года продолжались упорные работы над решением этой и других проблем, пока суд да дело, всплыла еще проблема - несовместимость с Windows. К тому времени KELA готовил еще один интересный механизм для вживления в 18-ю версию. (Справка: Суть его заключалась в сплайсинге в драйвер винчестера на уровне отладочных регистров процессора. Следует отметить, что сплайсинг в int 21h KELA в своих зверьках никогда не делал, считал это ниже своего достоинства.) Новая разработка должна была обеспечить невидимость бутовой части вируса для таких программ как Adinf. Разумеется все это работало только на 386 процессоре и выше, но ...... Adinf начисто вис под таким продуктом, при том что остальное все работало прекрасно. Идея умерла не успев до конца воплотиться. Атака в очередной раз была перенесена, теперь уже на осень 1995 года. В вир планировалось встроить новый впечатляющий видеоэффект. Однако, по некоторым причинам 18-я версия так и не увидела свет. Теперь она успешно лечится и опознается некоторыми антивирусами. Можно только гадать, что бы произошло, если бы KELA и Mongoose сумели воплотить в жизнь свои идеи и довести дело до конца? Если бы абсолютное оружие - 18-я версия, была закончена и выпущена в срок? Победа была так близко... Настоящий монстр, которому не страшно форматирование винта, в некоторых случаях не в состоянии помочь и FDISK!!! Если вирус выживал при форматировании он мгновенно поражал всю систему и плодился в тысячах копий, ведь он был бутово-файловым! Совершенный стелс-механизм укрывал бы его от Adinf и других "вредоносных" программ. Вирус мог жить на абсолютно чистой дискете и активизироваться в самый неожиданный момент. Студенты со своим вагоном дискет сделали бы его непобедимым. Но, как говорится, неисповедимы чьи-то там пути...

Никому не дано знать будущее. Мраком покрыт еще не наступивший день, не говоря уже о более отдаленных временах. Все наши поступки оставляют какой-то след, как-то влияют на будущее, иногда незаметно, иногда существенно изменяя ход истории. Обо всем этом KELA, как и большинство людей, особо не задумывался. Он размышлял о том, как красиво закончить свою деятельность на поприще виртуальных войн, отойти от дел и спокойно гамиться и апгрейдиться, вспоминая на досуге старые добрые времена. Одно печалило - грозное некогда имя KELA со временем будет внушать все меньший ужас, постепенно тускнеть и в конце концов совсем исчезнет, затерявшись среди многочисленных произведений талантливых и не очень вирмейкеров. Как показали дальнейшие события, беспокоился он напрасно.

Для возникновения снежной лавины порой достаточно легкого движения. Устроить небольшой взрыв в определенном месте - и дальше события будут развиваться без какого-либо участия первичного фактора возмущения. Если судить с точки зрения стороннего наблюдателя, самый плодовитый период у KELы начался как раз после того, как он отошел от дел - новые творения начали появляться с космической скоростью и в огромных количествах. Сам KELA очень удивлялся, в очередной раз столкнувшись со "своим" новым вирусом, вылезавшим то здесь, то там. Поначалу его это даже забавляло - KELA live forever и т.п., но затем начало вызывать все большее раздражение, которое довольно скоро переросло в откровенное отвращение. Дело в том, что в любой области деятельности гораздо проще пользоваться чужими разработками и достижениями, чем изобретать что-либо свое. В итоге среди огромной кучи писанины оказывается на самом деле крайне мало действительно оригинального. KELA, конечно, изучал опыт "коллег", но ядро - "фундамент" своих зверьков писал исключительно сам. Большинство же вирусописателей, не мудрствуя лукаво, буквально стряпали все новые и новые виры, основа которых была бессовестно "заимствована" у корифеев, прикрывая наглое воровство разнообразными деструктивными действиями, которые видимо, должны были компенсировать недостаток серого вещества в головах их авторов. Как вы помните, KELA никогда не опускался до таких дешевых эффектов, производивших впечатление на обывателей. Тонкая игра, борьба не столько с рядовыми пользователями, сколько со злобными антивирусными программами - вот подлинный KELA. Таким образом, истинные достижения программистской мысли очень быстро были погребены под огромной кучей совершенно безграмотного информационного хлама. На сегодняшний день из более чем тридцати произведений, опознаваемых как KELA, реально им написано менее половины, остальное - не более чем плагиат разных последователей и почитателей, воспользовавшихся разработками KELы.

Эпилог.

СПбГИЭУ, компьютерная лаборатория, наши дни.

- Будете еще кофе? Закрываемся.
Препод словно очнулся от сна. В кафе было пусто, все уже ушли, остались только он и продавщица Света. За окнами уже сгущались сумерки.
- Да, да, извините, задумался, пойду.
- Спокойной ночи.
- Спокойной ночи...
Через пятнадцать минут кандидат экономических наук Петренко уже трясся в полупустом трамвае, остановившимся взглядом уставившись в тьму за окном. Прошлое, казалось бы давно и прочно забытое, канувшее в Лету, неожиданно напомнило о себе промозглым осенним вечером. Может, это случайный отголосок далеких событий, а может, провозвестник новых грозных времен? Кто знает...
Унылое дребезжание трамвая медленно угасало в сырой питерской ночи...

Часть 3. Воронежская

(январь 1993-июнь 1996)

Глава 1. Общага.

Другой проблемой была довольно-таки холодная обстановка (в прямом смысле) в комнате в зимнее время года. Батареи в наличии имелись, но годились в основном только для просушки носков в тех редких случаях, когда их стирали. Здесь уже решение было очевидным - использовать испытанные еще на Лесной электроплитки. KELA и Jackson держали их у себя под кроватями и не выключали месяцами, поддерживая таким образом комфортный климат в помещении (ну, или по крайней мере, в районе своих кроватей).

Изрядную ложку дегтя в бочку меда вносили лифты, которые имели обыкновение не работать месяцок - другой, а то и по полгода, и мы были вынуждены подниматься на десятый этаж пешком. Особенно приятно было тащиться наверх с тяжелыми сумками в руках (например, с "сырьем" для очередной попойки). Но с другой стороны, это была вполне неплохая разминка. Что, впрочем, лишний раз доказывает, что все в жизни неоднозначно.

В дополнение ко всему мы получили большой облом с экологией окружающей среды. Если на Лесной мы располагались в довольно благополучной с этой точки зрения местности - мало транспорта, много зелени, большой парк неподалеку, то на Воронежской мы оказались посреди многочисленных заводиков и фабрик, чахлых недоразвитых деревцев и скудной травы, обоссаной местными собаками, в лабиринте больших и маленьких улиц, заполненных транспортом, гудящим и воняющим с утра до ночи. На улицах часто попадалось дерьмо, а кое-какие местности (например, в районе Боровой и Достоевского, по которым нам часто приходилось ходить по дороге в Акамедию), были сплошь им завалены. Общее впечатление было очень тоскливым и удручающим. Я даже сочинил некие вирши на эту тему, правда, вспомнить сумел только эти:

Весна. Щебечут соловьи, растет трава, цветут цветы

А на канале Обводном все сплошь завалено дерьмом

.....................

Повсюду мрачные трущобы

А в них бетонные чащобы

Там бродит всяческая мразь,

Отбросы общества и грязь

А как наступит час заката,

В трущобах тех ночной порой

Гуляют мрачные ребята -

Их обходите стороной

И дальше в таком же духе.

Поселились мы на десятом этаже, в 103-й комнате в том же составе, что и на Лесной, за исключением Вовочки, который теперь жил на 16-м этаже, вместе с Johnson-ом, Серегой и Длинным (Лехой). Именно там, в 164-й, мы частенько зависали по вечерам, тусовались, перекидывались в картишки и самое главное - звенели бутылочками. Об этом стоит поговорить подробно.

На Лесной мы жили под лозунгом "Трезвость-норма жизни". Не то чтобы нельзя было достать что-либо крепче фруктового кефира, но сама мысль о том, что неплохо бы опрокинуть рюмашку-другую, как-то даже и в голову не приходила. А на Воронежской сама обстановка содействовала такому моральному падению и разложению. Единственное, что мы с KELой позволили себе на Лесной, была маленькая (0,33) баночка пива, которую мы купили на двоих!! в честь успешного завершения 1-го курса. Так KELA даже не допил свою половину! Кто бы тогда мог подумать, что пройдет всего год, и тот же KELA будет глушить "беленькую" как воду, в лучшем случае слегка разбавляя ее для приличия апельсиновым соком?

В общем, сначала понемногу, а затем все больше и больше мы втягивались в это дело и вскоре уже бухали по полной программе. Ни одно мало-мальски значимое событие нельзя было не отметить за пузырьком "Black Death", "Смирновки", "Распутина", "Пятизвездной" и т.д. Закуска порой имела чисто символическое значение, иногда доходя до той самой классической конфетки. Культура потребления спиртных напитков была на весьма невысоком уровне, да и качество пойла иногда не слишком отличалось от третьесортного технического спирта, разбавленного к тому же разнообразными загадочными компонентами. Так что нередко следующий после "консилиума" день проходил на фоне разнообразных неприятных ощущений, самыми легкопереносимыми из которых были сушняк и головная боль. Бывало и гораздо хуже, после чего я имел обыкновение торжественно обещать не пить больше ничего крепче кефира. Однако по прошествии времени, необходимого для возвращения желудка и головы в исходное состояние, все обещания "завязать" как-то быстренько сходили на нет и все начиналось сначала.

Тем не менее в большинстве случаев все-таки удавалось сохранить хотя бы остатки самоконтроля и адекватного восприятия окружающего мира, но были и неизбежные, учитывая такой образ жизни, исключения. Как-то раз KELA, в компании наиболее видных бухальщиков нажрался несколько больше своей "нормы", знание и обычное соблюдение которой всегда составляло предмет его законной гордости. И видно, захотелось ему совершить какое-нибудь фундаментальное деяние, которое оставило бы неизгладимый след в истории. У него и еще нескольких "коллег" возникла отличная идея - сбросить с балкона 16-го этажа неподъемный чугунный агрегат, мирно стоящий рядом с лифтами (двигатель для лифта массой 300-400 кг). К счастью жителей Питера, сейсмическая обстановка в городе не была нарушена - несмотря на все потуги, болванку не удалось даже оторвать от пола. Серега c KELой пошел тогда прогуляться на крышу и долго потом удивлялся, как умудрился в таком состоянии не свалиться вниз. Кто-то пошел "разбираться" непонятно с кем на другой этаж. Как-то во время особо выдающейся бухаловки одна девчонка залезла в холодильник, выставленный в коридор за ненадобностью и глупо хихикала, особенно когда пытались поинтересоваться, что она там забыла.

А еще как-то раз один деятель пришел в агрессивное состояние и стал ломать все деревянные предметы, что попадались под руку - стулья, столы, тумбочки. В общем, народ веселился вовсю. На таких продвинутых этапах я обычно уже не присутствовал, т.к. мозги, невзирая на количество выпитого, все же каким-то маленьким своим уголком могли думать трезво, если так можно сказать. При переходе определенной границы я просто вырубался, как произошло однажды в 103 комнате на праздновании Нового года. Мы сдвинули кровати к столу (стульев не хватало) и нахрюкавшись по самое не могу, я бревном свалился на кровать, а когда часов через десять пришел в себя, выяснилось, что кровать и я на ней находимся в своем привычном месте в углу комнаты. Говорят, когда кровать со мной передвигали обратно в угол, я вроде нехорошо ругался и требовал "еще по одной". Но я абсолютно ничего об этом не помню, так что может это все вранье.

Как я уже упоминал, собирались мы довольно часто и по любому поводу. Праздник, сдача экзамена или зачета, просто время у всех свободное появилось. Иногда Серега, наверное чтобы не казаться себе законченным алконавтом, бегал в Публичку с целью выяснить, нет ли сегодня каких-нибудь праздников. Практика показала, что праздники есть всегда и в большом количестве. Если не день печати, то день независимости Зимбабве. Если сегодня не родился Карл Маркс, тогда умер Фридрих Энгельс. В общем, было бы желание. И желание было, становившись все сильнее по мере того, как близился день расставания с Акамедией и Питером. Чем ближе была эта дата, тем острее чувствовалось, что уже скоро все закончится и мы не сможем так вот запросто собраться вместе за пару минут и провести время в свое удовольствие. Под конец учебы в 164-й скопилось огромное количество водочных и пивных бутылок. Если бы их сдать, целый этаж общаги мог бы беспросветно дринкать с утра до вечера не меньше месяца.

Так вот, Длинный и сам не пил и другим не давал. Ну хорошо, не бухай, если не нравится, но зачем же народу кайф-то ломать? Как придет вечером, так туши свет. Спать пора и т.п. В общем, кончилось тем, что Серега и Johnson частенько стали строить всякие заподлянки - то кефир у Длинного выпьют, то колбасу сожрут, то утром кто-нибудь засядет в ванной на часок или сколько потребуется, чтобы уставший ругаться и упрашивать Длинный уходил наконец на работу. Иногда его просто не пускали в комнату, когда он возвращался в общагу, притворяясь, что никого нет дома. Длинный в отместку вырубал свет, но эта мера была малоэффективна - замучаешься ждать, когда кто-нибудь выйдет, да и свет для тех, кто внутри, не всегда ценнее такого вот бесплатного цирка.

В нашей родной 103-й мы тоже не скучали. KELA проявлял чудеса изобретательности, чтобы жизнь не казалась слишком обыденной и скучной. Однажды он решил попробовать себя на ниве архитектурного творчества и стал собирать стены, башни и целые замки из пакетов "Тампико", фруктовых йогуртов и т. д., которые в огромных количествах скапливались одно время у нас в комнате. Эти проклятые Тампики были повсюду, а у KELы в шкафу было все ими забито. Когда эта забава наскучила, было решено все это выбросить. Как вы думаете, как это выглядело? Если вы еще помните, как проходили наши дежурства по кухне на Лесной, догадаться не слишком трудно. Не мудрствуя лукаво, KELA выбрасывал всю эту тару из окна, большими и маленькими партиями, иногда для прикола наполняя пакетик водой. Это было очень забавно и несомненно, разнообразило унылый однообразный пейзаж рядом с общагой. Когда было совсем скучно, мы начинали играть в нашу любимую игру "пошли друга". Кто-нибудь обзывал товарища "проклятым му.." или "полным пи..", а в ответ получал "а ты му.. в квадрате", после чего поток выливаемых на голову друга помоев увеличивался в геометрической прогрессии и начинал истощаться, дойдя по крайней мере до гуголовой степени (гугол - 10 в 100-ой степени), иногда же эта цифра переваливала за - факториал гуголов от гугола в гуголовой степени. Это было очень веселое и остроумное занятие, которому мы часто предавались перед сном.

Большое внимание, живя на Воронежской, мы уделяли своей физической подготовке. Я имею в виду конечно не уроки физкультуры, которые мы посещали разве что порубаться в настольный теннис или получить автограф препода в зачетке. Да и у препода, как однажды совершенно случайно выяснилось, были куда более важные дела, чем какие-то глупые занятия на Апрашке - он торговал рыбками на птичьем рынке. Короче, KELA нашел, что наша комната очень напоминает спортзал и было бы очень глупо этим не воспользоваться. Мы купили грушу, на которой KELA немедленно увековечил фамилию одного из преподов - Шистерова, чем выразил свое глубокое уважение к этому замечательному педагогу. Очень скоро груша действительно стала напоминать именно грушу, а не просто некий цилиндрический предмет. Мы часто прыгали, бегали по комнате, пинали грушу, в результате чего к нам неоднократно приходили студентки, которые проживали под нами этажом ниже, выразить свое искреннее восхищение нашими спортивными достижениями.

Однажды KELA решил научиться кататься на скейте. Была приобретена доска, на которой мы сначала гоняли по комнате, а затем KELе стало тесно и он стал кататься по коридору - от комнаты до кухни и обратно. На мнение живущих рядом с кухней он внимания обращал не очень много и вскоре стал весьма круто рулить, поворачивать и делать всякие эффектные штучки. Как-то мы даже ездили со скейтом на Удельную, где недостатка в полезном пространстве не наблюдалось.

Помимо разнообразных технических инноваций в бытовой жизни KELA прославился своей исключительной экономностью. Долгое время он питался исключительно пышками, бананами и жареной картошкой с колбасой, покупаемой в "СуперСамсоне" и запивал все это "Тампиками" и "Колой" (исключение составляли пышки, потребляемые в комплекте с кофе, которое подавалось настолько горячим, чтобы не ощущалось совершенно отвратное качество). Из этой же серии история простыни KELы, которую он не менял в течении всей жизни на Воронежской, только переворачивая ее время от времени, приличия ради. Под конец нашей общажной жизни простынь приобрела стойкий цвет "неравномерно мокрого асфальта" и сильно напоминала тряпку, которой только что отодрали лет десять не мытый пол.

Целая история разыгралась с проблемами, связанными с военкоматом. После того, как вояки наехали на Johnsonа, среди бела дня забравшие его, как преступника и вынудившие подписать повестку, спокойной жизни настал конец. Рассказывали, и это было очень похоже на правду, что молодых ребят хватают прямо на улице и увозят в неизвестном направлении. Так что мы теперь ходили по улицам с оглядкой, держались подальше от людей в военной форме и предпринимали беспрецедентные меры безопасности у себя дома. Вспомнив мудрую поговорку - "Мой дом - моя крепость", мы стали думать, как в случае чего сильно осложнить процесс проникновения в нашу "трешку" нежелательных элементов, особенно ночью. Было предложено немало интересных инженерных решений, но в конце концов мы остановились на варианте, отличающимся одновременно простотой и надежностью.

Кроме того, все требуемое для реализации этого варианта имелось под рукой. Как выяснилось, наш столик, если его развернуть определенным образом, служил отличной подпоркой для двери - он очень плотно влезал в промежуток между дверью и моим шкафом, так что вломиться в комнату с такой защитой было весьма проблематично. Черная туча военной угрозы развеялась только после того, когда нас сняли с военного учета (за такое одолжение каждому из нас пришлось расплачиваться коробками шоколадных конфет и шампанским, но тогда никто не считал это слишком высокой ценой).

Глава 2. Учеба.

Или взять Деревицкого. На зкзамене он знакомился со студентами, которых видел первый раз и без обиняков предлагал им тройку. В принципе, можно было поторговаться, но большинство такое положение дел вполне устраивало. Вообще Деревицкий был большой приколист, на практиках рассказывал всякие занятные истории, перемежал занятия анекдотами - в общем, к нему стоило ходить. Хороший был человек, жалко что ласты склеил так рано.

А вот был еще Семенов. Огромное количество времени ему приходилось тратить, спасаясь от студентов, постоянно преследовавших его по пятам. Дело в том, что Семенов был человеком очень мягким, у него буквально рука не поднималась поставить плохую отметку даже самому бездарному и ленивому студенту, но и ставить всем подряд пятерки тоже не хотелось - в результате сразу после пары он очень быстро растворялся в институтских коридорах.

Особо продвинутых студентов это, конечно, не останавливало - к примеру, Серегу, который мог достать его где угодно и чуть ли не с ножом у горла потребовать высшей оценки своих знаний. Этим он и ему подобные не раз доводили препода до грани нервного срыва. На самих занятиях он тоже находился под сильным влиянием аудитории - к примеру , предложит решить задачу, кто-нибудь из студентов тут же предлагает альтернативный вариант - задачу не решать. "Ну давайте не будем" - легко соглашается Семенов. Очень удобный был препод.

Весьма прикольная история произошла с Вовкой Евдокимовым. Как-то раз он прогуливался по институтским коридорам и нашел некоторых своих друзей, которые сдавали некий экзамен. Видимо, почувствовав некоторый дискомфорт ввиду оторванности от основной массы, он тоже решил сдавать. Причем о предмете сдачи он узнал впервые тут же на месте и вооружился конспектами. Конспекты были хорошие и ничего удивительного в том , что он получил отлично, нет. Удивительно было другое - уже после успешной сдачи Вовка узнал, что сдавать этот экзамен ему было не нужно - не его была специализация. Тот факт, что успешная сдача экзамена в таких условиях вообще стала реальностью, говорит о полном бардаке.

Апофеозом нашей учебы в Акамедии стала сдача автоматом одновременно курсовика и экзамена по двум предметам, коего счастья мы удостоились втроем - Jackson, KELA и я. Вообще-то предложение написать програмульки для завода шампанских вин и коньяков официально получил только Jackson, но разумеется, ему не с кем было бы потом разделить радость успеха. Неоспоримость данного факта была обусловлена тем, что в 103-й комнате жили его друзья, которых было бы очень жестоко, учитывая сложившиеся обстоятельства, заставлять учить всякий бред, вместо того чтобы заниматься действительно важными и полезными делами - гулять по городу, смотреть кино и бухать в 164-й. В общем, я уже не помню, чем именно мы с KELA "занимались" в рамках данного проекта, но наша работа была настолько важной и ценной, что мы вполне заслужили приз - курсовик и парочку экзаменов, причем последний был по предмету, который я не посетил ни разу (!).

Да, чуть не забыл об одной очень важной детали - KELA в дополнение к учебе работал лаборантом в 506-й. В Акамедии бытовала практика выделения машинного времени для студентов (в свободное от занятий время). Предполагалось, что свое свободное время учащиеся с радостью будут посвящать закреплению и расширению навыков работы с программными средствами, полученные в основное учебное время и от желающих не будет отбоя. Недостатка в последних действительно не наблюдалось, но, как правило, по несколько другой причине. Под чутким руководством KELы студенты по субботам вовсю рубались в любимые игрушки до полного умопомрачения. KELA тоже не терял времени даром и занимался в основном тем, о чем вы прочитали во второй части.

И вот наконец мы подошли к этапу, в ожидании которого жили уже пять лет. Пришло время диплома. Руководитель у нас был один - Дашевский и его авторитет в так сказать, преподавательском коллективе давал самые серьезные основания полагать, что собственно защита пройдет без каких бы то ни было проблем, и наши глубокие знания, в поте лица приобретенные за время учебы, будут достойны самой высокой оценки. Так и вышло, тем более что мы для разнообразия отнеслись к делу серьезно и по крайнем мере понимали, что написали. Правда и тут не обошлось без досадных мелочей - один из членов комиссии позволил себе излишне вольную интерпретацию одного из моментов проекта KELы, но последний тут же решительно пресек эти наглые поползновения. В принципе, Дашевский рекомендовал по ходу дела, какие вопросы надо задавать, так что защита превратилась в хорошо подготовленную пресс-конференцию. Все мы получили "отлично", но когда потом пришли поздравлять/благодарить нашего руководителя, он все же на всякий случай предположил сначала в шутку, что мы пришли его все-таки бить, с чем KELA согласился, тоже, разумеется, в шутку.

Вот и подошла к концу наша петербургская эпопея. Мы, естественно, как следует отметили защиту диплома, позвенели напоследок бутылочками (разумеется в этот день пилась Смирновка - на более престижное денег не хватило), оставили свои автографы на крыше общаги и стали готовиться к возвращению в Тольятти. Кое-кто, к примеру, Jackson, остался в Питере, но друзей не забыл. Что касается KELы, то он всегда заявлял, что от Питера его тошнит и он ни в коем случае не хотел бы там поселиться. При этом не отвергалась возможность как-нибудь приехать, тем более что KELA решил стать кандидатом наук. И весь прикол в том, что ведь стал им!! Он еще много раз ездил в Питер, а три года спустя завершения учебы мы даже съездили туда вместе и очень интересно и с пользой провели время. Но это уже совсем другая история.

Serg.
Тольятти. Январь 2002 года.