1.

Всем привет. Эта история началась с того, что мне позвонил один старый знакомый и попросил его забрать из психиатрической лечебницы, в которую он недавно угодил. Я, конечно, удивился - вроде он парняга здоровый и с головой всегда дружил, а тут на тебе, психушка. Макар по поводу причин нахождения в лечебнице особо не распространялся, да и я не стал расспрашивать.

К оговоренному времени я подъехал к воротам больницы, у которых меня ждал Макар. Честно сказать он несколько изменился с нашей последней встречи, похудел, кожа бледная, под глазами тени, в общем, сейчас он больше походил на зомби из старых ужастиков, чем на крепыша, которого я знал раньше.

Я вылез из машины и махнул рукой старому другу, который, подхватив хозяйственную сумку, лежащую у ног, припустил к машине. Когда старина Мак уже сидел в машине, я заметил, как трясутся его руки при взгляде в сторону больницы, в то место, где стояла какая-то старая статуя.

- Как ты, старина? - спросил я.

- Что? А, всё в порядке, поехали, пожалуйста, не могу терпеть это заведение.

Мак напомнил мне адрес и уже через час я высадил старого друга у его подъезда, после чего отправился по своим делам.

Вот и вся история. Да ладно, шучу

В общем, позвонил мне Мак примерно через месяцок, предложил встретиться, попить пивка, поговорить. Я согласился, подумав, что Мак расскажет о том, как попал в дурку, да и заняться особо было не чем. Встретились мы вечером, зашли в наше излюбленное с бурной молодости кафе, заказали по паре пива и завели разговор. Как мне показалось, Мак стал ещё бледнее с последней нашей встречи, тёмные круги вокруг глаз скрывали солнцезащитные очки. Поначалу мой старый друг выглядел как натянутая тетива лука, готовая вот-вот сорваться, весь дёрганый, речь резкая, но через некоторое время заметно успокоился, напряжение начало спадать и разговор сам собой зашёл о доме скорби.

Как выяснилось, Макарка попал туда с галлюцинациями, вызванными каким-то глубоким потрясением. Так сказал врач, но Мак не помнил, как его подобрали, как везли. Пришёл в себя он уже в больнице.

- Вот так вот, - закончил свой рассказ Мак.

- Ты конечно извини, что спрашиваю, но что случилось то?

- Хммм, я в общем и позвонил тебе, чтобы рассказать, кому-то, кто поверит. В психушке-то я сказал, что не помню ничего, просто шёл от остановки до деревни и потерял сознание, но я помню..., - тут руки его опять затряслись, - помню, что случилось, и история эта прозвучит довольно невероятно, но так всё и было.

- Ну, тогда начинай, - сказал я, отхлебнул пивка и приготовился слушать.

- В общем, дело было так...

2.

Погода в тот день выдалась откровенно дерьмовая, с самого утра небо заволокло серыми тучами, из которых зарядил мелкий и от этого особенно противный дождь. Сегодня у меня случился единственный выходной на неделе, и мне нужно было добраться до своего домика в деревне, проверить что там и как, да и поделать кое-чего, по мелочам. Автобус, который шёл до старого шахтёрского посёлка, откуда начинался мой путь в деревню, опоздал на час, и мало того, на полпути у старой колымаги лопнуло колесо. В общем, суть да дело, а добрался я до места уже ближе к вечеру. В принципе идти мне было не далеко, километра два, но в подтверждении того, что сегодня не самый удачный день, я обнаружил, что нашу старую дорожку до деревни раскопали, вместо утоптанной просёлочной дороги тянулась длиннющая траншея, земля вокруг превратилась в кашу, от сновавших туда-сюда рабочих и техники. Пришлось идти в обход через шахтёрский посёлок. Места там довольно пугающие, особенно ночью: посёлок почти вымер, жили там несколько оскотинившихся от пьянки семеек, да и всё, а вокруг разруха и запустение, света на улице нет, в общем, страшно стало. Я ходил раньше этой дорогой, и в принципе знал её не плохо, особо там страшного ни чего не было, пара развалившихся да заросших домов. Но вот одно место нагоняло на меня жути, даже когда я проходил через посёлок днём. Это была старая аллея. Так-то подумаешь, ну аллея и аллея, но эта прям как в страшных сказках про лес: в этой аллее темно было даже днём, так плотно сплелись кроны деревьев, а их корни, в нескольких местах проломив асфальт, торчали из земли как толстые змеи.

В общем, дошёл я до этой аллеи, стою перед ней, а внутри всё похолодело, страшно, но надо идти, достал из рюкзака фонарик и, светя под ноги, побрёл вперёд. Пройдя метров двадцать я обратил внимание, на то, что всё вокруг стихло. Совершенно. Ладно птицы, они может уже спали, но сегодня дул довольно ощутимый ветер, который должен был по логике качать ветки деревьев, да и в паре сотен метров громыхала строительная техника, я её в посёлке даже слышал, а тут тишина, только мои шаги.

Прошёл я в этой тишине примерно половину пути, и вдруг что-то хрустнуло сзади и справа от меня, тогда я подумал, что испугался, резко развернулся и посветил в сторону шума. Ничего. Тишина. Пошёл дальше, но холодок по спине пополз. Не успел я пройти и десяти шагов, как сзади раздался громкий треск. Обернувшись, я увидел, как из-за кустов на дорогу вывалилась изрядно позеленевшая и местами осыпавшаяся статуя.

-Твою ж мать, чуть в штаны не наложил!

Не смотря на то, что по моей спине гулял холодок, я всё-таки подошёл к упавшей статуе, из чисто научного интереса. Это была старая статуя какого-то рабочего, вроде шахтёра, и это было не удивительно. Я посветил в то место, откуда этот шахтёр упал и обомлел, постамент находился не меньше, чем в трёх метрах от края дороги. Я перевёл луч фонаря на статую и внезапно в аллее, раздался противный хихикающий смех. В тот же момент голова статуи развернулась в мою сторону.

Вот тогда я испугался по настоящему. Это был не страх, а ужас, который в мгновенье затопил мой разум, пробудив инстинкт самосохранения. Я, как мог быстро, понёсся к выходу из аллеи, но чем дольше я бежал, тем дальше становился выход. Проклятые статуи стали вываливаться на дорогу чуть ли не через каждые пятнадцать шагов, я еле успевал их перепрыгивать. А вокруг всё звучал этот мерзкий смех.

Не помню, сколько я бежал, но наступил момент, когда каждый глоток воздуха отдавался жгучей болью в груди, и тогда я остановился, пытаясь перевести дух. Фонарь, каким-то чудом, не смотря на моё паническое бегство, так и остался в руке, я развернулся, осветил дорогу. За моей спиной тяжело шагали не меньше десяти-пятнадцати изваяний, рабочие, шахтёры, какие-то женщины с молотами, и все тянули ко мне свои каменные руки с осыпавшимися пальцами. Я развернулся и рванул дальше, но через несколько метров споткнулся обо что-то и кубарем полетел по дороге, фонарь вылетел из руки, оставив меня в полной темноте.

Судя по звуку падения, фонарь был где-то рядом, я встал на четвереньки и судорожно зашарил руками по дороге. Ещё несколько секунд и фонарь вновь был в моих руках, сзади раздался звук, будто каменную плиту тащат по асфальту, я развернулся и посветил в сторону шума... Прямо передо мной был тот самый рабочий, которого я увидел первым. В тот же момент он протянул руку и схватился за мою лодыжку. От его руки исходил сильный холод, будто на ногу положили компресс из сухого льда, я попытался вырвать ногу из захвата, дёргался, бил его свободной ногой и руками по лицу, но безрезультатно, я тупо бился об стену. А потом мне стало хреново, очень хреново, я заметил, как по той руке, которой статуя держала меня за ногу, быстро поползла сеть тёмных нитей, похожих на вены. Когда эти вены проявились на голове, статуя открыла рот и издала какой-то сиплый вздох, похожий на стон зомби из ужастиков.

Тогда до меня дошло, что поганая статуя вытягивала из меня жизнь, как бы это странно не звучало. Как я и говорил, силы быстро меня покидали и руки становились всё тяжелее и тяжелее, а каменный шахтёр наоборот становился всё сильнее, он начал вставать на ноги, но не удержался и завалился через бордюр в какую-то придорожную канаву. Ногу мою он так и не выпустил. Обстановка сменилась и я зашарил руками по сторонам в попытках найти хоть какое то оружие. На мою удачу под руку подвернулся довольно увесистый кусок бордюрного камня, который, видимо, вывернул шахтёр, когда падал. Валявшийся на дороге фонарь осветил лицо статуи, исчерченное венами, да эта рожа уже и не была каменной, я хрен знает как, но эта штука наполнялась жизнью. Но как бы то ни было, я схватил тот камень и со всего размаху долбанул нападавшего по лицу. Я ожидал удара камня о камень, осколки или типа того, но вместо этого камень с чавкающим звуком вошёл во что-то мягкое, голова шахтёра откинулась, и в свете фонаря я увидел, что камень торчал из правой стороны лица статуи, которая, оказалось, была мягкой, как сырой цемент.

Шахтёр взвыл и завалился на спину, а я вылез на дорогу, схватил фонарь и осветил дорогу. Перед глазами всё плыло, но сквозь эту пелену я разглядел других големов, еле плетущихся в мою сторону. Медлить было нельзя, и я, собрав все оставшиеся силы, поковылял к выходу из этого ада. Я почти пробежал до выхода, как в метре передо мной, буквально из ниоткуда появился человек. Инстинктивно я отшатнулся назад и осветил фонарём нового противника. Это была девчонка лет тринадцати, одетая в какие-то лохмотья и висела она в метре над землёй. Видит Бог, её лицо, было лицом трупа: серое, местами распухшее, со следами тления.

- Последнее, что я помню, как распахнулись её затянутые бельмами глаза, и без того мерзкая рожа растянулась в улыбке, оголив то, что у неё осталось вместо зубов. Издав тот самый мерзкий смех, тварь бросилась на меня. - Мак немного помолчал и закончил свой невероятный рассказ, - а очнулся я уже в больнице.

- Дааа, - протянул я, - нифига себе история, жалко, что доказательств никаких не осталось.

- Осталось, вот, смотри! - он закатал штанину, на его ноге было чёрное пятно, в форме пятерни, от которого сантиметров на двадцать расходились во все стороны чёрные нити "жженых" вен.

Кружка с пенным так и застыла у моего рта.

- Видал? В больнице сказали это такой синяк, странный, но синяк и не больше. Сколько уже времени прошло, "синяк" не уменьшился, а чёрных вен от него всё больше и больше!

Вот так вот мы и сидели, я всё расспрашивал его о произошедшем, он отвечал, периодически смотрели на странную отметину на ноге, а потом, сославшись на внезапный приступ слабости, мой друг ушёл домой. На прощанье он взял с меня обещание не повторять его ошибку и, что бы ни случилось, не соваться в ту аллею.

3.

С последней нашей с Макаром встречи прошло изрядно времени, и вот однажды мне позвонил незнакомец, представившийся следователем, который рассказал, что Макар найден мёртвым у себя дома. Последний, кому он звонил, был я. Вдаваться в подробности следователь не стал, а пригласил меня для дачи показаний.

Через два дня я сидел в полиции и как на духу выкладывал ту странную историю, которую мне поведал Макар. Следователь всё записал, уточнил, не состоял ли Мак в сектах или не употреблял ли запрещённых препаратов, после чего я расписался в протоколе за правильность показаний, и после недолгой беседы меня отпустили, на всякий случай посоветовав особо далеко не уезжать.

Как выяснилось, Макар умер несколько дней назад, от сильного истощения, которое привело к остановке сердца. В руке у него была зажата записка, в которой было всего несколько слов "помни что обещал!".

Послание было явно адресовано мне, и я решил разобраться во всей этой мрачной истории. Припомнив и записав рассказ Макара, я начал своё расследование. Из немногочисленных данных, которые я сумел раздобыть по архивам и вырезкам из газет получалось вот что...

Тот злосчастный посёлок был основан восемьдесят шесть лет назад, как шахтёрское поселение и назывался Шварц, что в переводе с немецкого значило "чёрный". Поначалу всё шло не плохо, шахта работала хорошо, травматизм почти нулевой, но однажды в шахте произошла авария, при которой погибло около сорока человек. Единственный живой рабочий, извлечённый из завала, говорил, что перед взрывом все внезапно схватились за голову и повалились на пол. Он запомнил только этот момент, следующее, что он помнил, это то, как его привели в сознание на поверхности. Через некоторое время он умер, как и Макар, от истощения. В общем, после этой аварии дела пошли хуже - в шахте то и дело происходили несчастные случаи, иногда и с летальным исходом, но закрывать её никто не собирался, развивающаяся держава требовала всё больше и больше ископаемого топлива.

Дела в самом посёлке обстояли не намного лучше: участились преступления, поначалу несерьёзные - кражи, драки, но дальше - больше, и мне чаще стали попадаться на глаза статейки про убийства, изнасилования и тому подобное. К началу Великой Отечественной Войны население Шварца на шестьдесят процентов состояло из отсидевших и имевших условные сроки людей.

Вот, в общем, и всё, после войны посёлок в советских газетах не упоминался, ни какой пропажи людей, следов в виде ладоней, мёртвых детей, ничего. Только то, что в сорок шестом году он был переименован в Горюново.

Тогда я решил сам съездить туда и попробовать пообщаться с кем-то из местных старожилов. Бывший Шварц, а ныне Горюново, представлял собой довольно печальное зрелище, он почти вымер, некоторые дома развалились от ветхости, дорог почти не осталось, так, просёлки, тропинки. За всё время, что я бродил по посёлку, мне встретилось всего два человека. да и те были в невменяемом алкогольно-угарном состоянии.

Я уже отчаялся найти хоть кого-то адекватного, как вздруг у самого крайнего дома меня окликнул старик, такой классический дед, в сапогах, телогрейке.

- Молодой человек, не поможете? - спросил он дребезжащим голосом, - силы у меня не те уже, ноги не держат, да и руки вот... Дед явно испытывал трудности с передвижением, и я помог ему выйти из такого же, как и все остальные, ветхого домишки и присесть на лавочку.

- А что Вы тут ищете, юноша? - прищурившись спросил дед, - я тут давно живу, всех знаю, и посторонние люди сюда не часто заглядывают.

Я понял, что нашёл того, кто мне нужен, и рассказал ему историю Макара, удержав конечно некоторые детали. Дед дослушал и после долгого молчания выдал.

- Опять Алиска. Ох, не надо было ему в аллею эту соваться, гиблое место. Понял я, Вы хотите разобраться тут во всём, да?

Я кивнул в знак согласия.

- Ну тогда пойдёмте, может чем и помогу.

Я прошёл за дедом в дом, он попросил меня посидеть в прихожей, а сам прошёл в комнату и зашарил по шкафу. Вскоре он вернулся с большой толстой папкой.

- Я в то время тут участковым работал, помню это дело. Так я его и не распутал, а там и пить начал, да и уволили меня потом из органов, но бумажек я много собрать успел. А папку можете себе забрать, мне она без надобности, теперь Вы это дело вести будете. Я попрощался со стариком, имени которого, к своему стыду, не удосужился узнать, и, выйдя на улицу, отправился в путь к автобусной остановке.

- Только в аллею не ходите, изведёт упыриха. Все кто туда заходит, долго не живут! - донёсся до меня голос старика, но обернувшись, я никого не увидел.

4.

Когда я добрался до дома, было уже темно, но желание поскорее разобраться в происходящем было настолько сильным, что я решил начать изучение папки немедленно. Налив себе чайку и включив настольную лампу, я принялся за дело, но спустя минут десять копания в папке, я включил в комнате свет - от прочитанного у меня вся спина покрылась мурашками, а когда на кухне от сквозняка скрипнула открытая форточка, у меня волосы на голове зашевелились.

Папка Горюновского участкового была набита свидетельскими показаниями и протоколами допросов подозреваемых. Неудивительно, что про Горюново больше не писали в газетах: история Горюновской аллеи оказалась довольно мистической, а писать чертовщину в газетах тогда было не принято.

Скажу честно, изучать весь этот материал было довольно страшно, но теперь я обладал более-менее полной картиной происходящего. Началось всё с того, что в том самом посёлке, правда ещё в Шварце, родилась девочка Алиса, ребёнок как ребёнок, обычный, как и другие. Немного повзрослев, девочка начала вести себя довольно агрессивно - дралась со сверстницами, мучила животных, постоянно лгала. В одном из протоколов я нашёл несколько слов, о том, что её поведение, возможно, было связано с инцестом. Правда это или нет, уже не узнать. В любом случае ребёнок подрастал злой, склочный, с замашками садиста. Спустя некоторое время в посёлке в один день вымерла вся домашняя живность, а Алису, со столовым ножом в одной руке и выпотрошенным курёнком в другой, поймал в той самой аллее местный фельдшер. В общем, суть да дело, а кто-то из селян в приступе ярости приложил несчастного ребёнка головой об бордюр, да так, что она больше не встала. Было ей тогда двенадцать лет. Смерть зафиксировали на следующий день, убийцу ребёнка, по законам того времени, приговорили к высшей мере.

Спустя десять дней после смерти Алисы поступило первое сообщение странного содержания: одна тётка утверждала, что видела девочку в аллее, потом ещё и ещё одно. Очевидцы утверждали, что видели убитого ребёнка то в аллее, то рядом с домом. Спустя ещё примерно месяц одному мужику показалось, что Алиса сидела в его спальне, но когда он моргнул, она пропала. Алису видели всё чаще и чаще, кто на улице, кто дома. Народ начинал роптать, несколько семей даже уехали из посёлка, а остальные, собравшись всем миром, пошли в местную церковь просить защиты и избавления от злого духа. Через неделю в посёлок приехал поп, походил, почитал молитвы, помахал кадилом и уехал, сказав, что зло изгнано, но в ту же ночь местная колхозница пошла проверить, что за шум идёт из сарая, и обнаружила там свою корову, лежащую на боку с разорванной глоткой и присосавшуюся к ужасной ране Алису. Девочка пила бьющую из горла коровы кровь большими глотками, не отвлекаясь на хозяйку дома, пока та не заверещала. Тогда маленькая вампирша обернулась, зашипела, оскалив окровавленные зубы, угрожающе махнув несколько раз детскими ручками, с длинными когтями и исчезла, была и нет её, только корова на полу сарая остывает.

Подобных протоколов и заявлений в папке было довольно много. То у кого-то дома появится среди ночи, напугает до одури и исчезает, то живность угробит. Людей не трогала. Пока.

Пролистав весь материал, я разложил бумаги по датам, и вышло так, что по началу, после смерти девчонки, показаний было много, в основном, касаемо либо просто запугивания поселковых жителей, либо убийства домашней живности, но чем дальше, тем больше. Среди ерундовых обращений в милицию, вроде "у меня утром все куры подохли, всё Алиска, ведьма!", всё чаще начали попадаться вырезки из газет с заголовками типа "Пропал человек!", "Без вести пропал человек", "Горюново - Бермудский треугольник России", "Найден обескровленный труп ребёнка. Горюновский вампир всё ещё на свободе". И так почти до настоящего времени, последняя статья в папке датировалась прошлым годом, вырезка из какой-то желтушной газетки.

Уснуть той ночью я так и не смог, страшно было. Думал, выключу свет, а она в углу комнаты стоит, грязная, с длинными нечёсаными волосами. Просидел я с включенным светом и телевизором до утра, не сомкнув глаз, а как рассвело, полез по интернетам искать старую карту злосчастного посёлка. Признаюсь, это было трудно, но спустя несколько часов копаний в сети, я отправил на печать карту посёлка за тысяча девятьсот шестидесятый год. Взяв разноцветные ручки, я начал отмечать дома обратившихся, либо пострадавших людей, и в итоге моих трудов карта напоминала разноцветную паутину. Выходило так, что примерно раз в пять лет границы присутствия нечисти сужались, и ближе к девяностому году "ведьму Алиску" видели только у "Аллеи трудящихся", все обращения, начиная с девяностого года, касались только пропажи, либо убийства людей, никаких шалостей с запугиванием или убийством скота. И вот теперь Макар.

Всё это было похоже на мистический бред. Я, человек, не верящий в сверхъестественное, решил проверить всё сам.

5.

Посёлок Горюново встретил меня ещё мрачнее, чем в первый раз - людей на улице я не видел вообще. Вспомнил, где живёт старый участковый, решил зайти поздороваться, но дверь мне никто не открыл, и я пошёл туда, к этой странной "Аллее трудящихся".

Как и описывал Макар, аллея была очень тёмной, на улице середина дня, а там уже сумерки. Из её недр довольно ощутимо тянуло холодом. Вспомнив слова Макара о ходячих статуях, я не пошёл прямо по аллее, а полез через кусты, туда, где должна была находиться статуя шахтёра, того самого, который оставил на его теле чёрную пятерню. Я продирался через кусты, пока чуть ли не ткнулся носом в ту самую скульптуру. Я глянул на голову шахтёра и обомлел, увидев, будто вплавленный в неё здоровый, прямоугольный кусок бордюрного камня. Внезапно под кронами деревьев мрачной аллеи раздался противный хихикающий смех, и вот тогда-то я окончательно поверил во всю эту историю, ибо голова статуи повернулась в мою сторону.

Гипсовый, или какой он там, шахтёр неуклюже попытался схватить меня, но я был быстрее и, увернувшись от пытавшейся сграбастать меня руки, рванулся к посёлку. По сути, чтобы выйти из аллеи, мне нужно было несколько минут, но проклятые кусты не кончались, никакого намёка на просвет. Сзади трещали кусты, будто за мной по пятам ехал танк, но я знал, что на самом деле тащилось за мной, вытянув холодные, каменные руки.

Гонимый ужасом я ломился через заросли, будто раненый неумелым охотником кабан, не разбирая дороги, но внезапно прямо передо мной возникла фигура ребёнка, не прикрытые лохмотьями руки были синюшными руками мертвеца. Я остановился как вкопанный, а Алиса висела передо мной в воздухе, источая могильный смрад. Алиса медленно подняла голову, затянутые бельмами глаза смотрели прямо в мою душу, и, будто радуясь моему страху, лицо трупа рассекла широченная улыбка, обнажившая неровный ряд гнилых и обломанных зубов. Я вспомнил рассказ Макара и, не дожидаясь, когда тварь бросится на меня, нанёс удар первым.

Очнулся я в придорожной канаве, голова беспощадно болела, а по руке растёкся чёрный синячище. Удар был хорош, помню, как мой кулак врезался в холодную челюсть Алисы, которая оказалась твёрдая, как камень, больше я ничего вспомнить не мог.

Я опять посмотрел на ушибленный кулак и понял, что проиграл этот бой - от чёрного синяка уже протянулись чёрные нити. Времени у меня оставалось не много, тварь высосет из меня силы так же, как и из несчастного Макара.

- Да хрен ты угадала, мы ещё повоюем! - под нос пробурчал я себе и выбрался из канавы.

Оказывается я лежал не далеко от места, где ремонтировалась дорога. С того времени, как тут побывал Макар, ничего не изменилось - так же вяло бродили работяги и громыхала тяжёлая техника. Шатаясь, я пошёл в сторону одиноко тарахтящего бульдозера, водитель которого куда-то пропал, оставив двигатель работающим. Сдвинуть с места этот аппарат для меня не составило особого труда: я на таком на Дальнем Востоке колесил два года. Пара секунд нехитрых манипуляций, и вот я уже качусь к той самой аллее. Не знаю, поможет или нет, но я решил сравнять это место с землёй, выбора у меня всё равно не было.

Аллея встретила меня всё тем же холодом, пугающей тишиной и полумраком, но время страха прошло, единственное чего я сейчас хотел - это снести тут всё к чёртовой бабушке и положить конец этой истории. Поднятый вверх отвал сбрасывал статуи с постаментов, а тяжёлые гусеницы перемалывали их в мелкий щебень, я пытался уничтожить там всё, статуи, кусты, дорогу, чтобы тут больше не прошёл ни один человек.

Упыриха появилась как всегда внезапно, просто возникла из воздуха посреди дороги.

- Ну всё, гадина, сейчас-то я точно с тобой за всё посчитаюсь! - прошипел я и поддал газу, направляя отвал прямо на неё. Она стояла неподвижно, и только как всегда мерзко захихикала, когда скрылась за грязным ковшом.

В ту же секунду мотор тяжёлой машины взвыл и заглох, я попытался его завести снова, но безрезультатно, машина дрогнула, задняя её часть слегка просела. Запоздало я вспомнил, что тут вся земля основательно изрыта подземными ходами, и прежде, чем сообразил выпрыгнуть, бульдозер окончательно провалился под землю. Последнее, что я увидел перед тем, как вырубиться от удара во второй раз за этот бесконечно долгий день, было улыбающееся лицо маленькой ведьмы.

6.

- Вот так всё и было доктор, почему Вы мне не верите? - спросил я сидящего напротив человека в очках.

- А как же мне Вам верить, если современная наука отрицает существование всякой сверхъестественной нечисти, призраков, вампиров, големов и так далее. - черканув что-то в блокноте ответил он, - но не отрицает потенциально опасных для общества людей

- Я не сумасшедший!!!

- А я этого и не говорил, просто у Вас небольшое расстройство, не беспокойтесь, мы Вам поможем.

- Я НЕ ПСИХ! - закричал я на врача и стукнул кулаком об стол.

Видимо доктор нажал какую-то скрытую кнопку - в кабинет тут же влетели двое санитаров и не успел я глазом моргнуть, как меня скрутили и поволокли из кабинета.

- Мы все в опасности, - вопил я, - теперь тут её дом, отпустите меня!

*****

- Да, сколько времени прошло, а мы не сдвинулись ни на шаг, печально, - сказал сам себе доктор, как только за буйным пациентом закрылась дверь, - Люба, инспектор из министерства ещё не пришёл? - спросил он секретаря, по внутренней связи.

- Пришёл, Владимир Петрович, - ответила секретарь, - и уже начал проверку, просил, чтобы Вы подошли в приёмный покой и ждали его там.

Спустя пять минут Владимир Петрович сидел в приёмном покое и ждал инспектора из министерства.

- Вечно их ждать приходится. Начальство, тоже мне. С какой стати он вообще один попёрся по больнице? - бурчал Владимир Петрович себе под нос. Но вот в приёмном покое появился инспектор, этакий самоуверенный мажор, и врач расплылся в самой тёплой и дружественной улыбке.

- Вы заведующий отделением? - сухо спросил инспектор.

- Всё верно, Владимир Петрович Игнатенко - ответил Владимир Петрович и протянул руку для рукопожатия.

- Ясно, - проигнорировав протянутую руку, продолжил инспектор, - в общем и целом всё нормально, конечно имеются мелкие недочёты, но у меня сегодня нет времени особо тут расхаживаться и выискивать чего посерьёзнее. Владимир Петрович, я думаю, Вы знаете основные проблемы больницы, и попытаетесь с ними разобраться как можно быстрее. Я зайду к Вам недели через две и мы с Вами проверим всё как следует.

- Конечно-конечно, я со всем разберусь.

- Ещё бы Вы не разобрались, это в Ваших же интересах, - высокомерно бросил инспектор, - да и вот ещё что, у Вас в лечебнице разве содержатся дети?

- Нет, конечно нет, для этого же есть специальные учреждения, для детей.

- Как бы то ни было, во время обхода я видел в одной из палат ребёнка, девочка лет двенадцати, выглядит так, будто она тут всю жизнь провела.

- А где Вы её видели?

- В одной из палат, стояла возле молодого паренька на вязке, с таким здоровенным синяком, на пол руки, он что-то про ведьм и вампиров кричал, - ответил инспектор и пошёл к выходу.

Владимир Петрович задумался, вспоминая этого пациента и его бредовую историю.

- Обязательно разберусь, - пробормотал врач, но инспектор уже вышел из отделения, - обязательно разберусь, - повторил он, ответом ему был внезапно раздавшийся где-то за спиной хихикающий детский смех.