Сергеев Иван Дмитриевич. Мы не будем разговаривать о Джуди

Мы не будем разговаривать о Джуди

Я придумал тебя придумал тебя
От нечего делать во время дождя
Пить до утра в ожидании рассвета -
Какая тоска! -
Я зажмурил глаза
И придумал тебя

Ты стоишь у порога в белом плаще
С черных волос на паркет стекает вода
Слишком поздно пытаться
Тебя придумать назад -
Твои тонкие пальцы лежат
На кнопке звонка

Что мне делать с тобой?
Что нам делать теперь?
Звонок прозвенит - откроется дверь
Ты войдешь в этот дом
И останешься в нем навсегда

И. Кормильцев

События - вымышленные, образы - собирательные.

Далеко не всякий человек, чья жизнь разрушена, может похвастаться знанием точной даты, когда из неё вывалился первый кирпичик. Между тем я располагаю подобной сомнительной привилегией.

Тот одинокий октябрьский вечерок я коротал в своей холостяцкой квартире, под стук дождевых капель в оконное стекло в дцатый раз пересматривая линчевский "Твин Пикс". Если вам так любопытно, меня вдруг заинтересовала психология бедолаги Уиндома Эрла. В конце концов, его ведь можно понять. Начальство с коллегами не поняли и не оценили, супруга загуляла с главным героем. Озвереешь тут...

Чем дальше я об этом думал, тем больше блистательный любитель кофе и пирогов казался мне редкостной сволочью; спать с женой напарника - это сущее свинство, тем более с учётом того, что ФБР в сериале подаётся по сути как рыцарский орден. Возможно, и грыз его какой-то червячок внутри - отсюда все эти его чудачества и борьба за "фри Тайбет".

Так что неудивительно, что Купер на 25 лет стал игралищем демонов - к моменту свидания с ними в душе спецагента имелась масса удобнейших зацепок: тщеславие, предательство, похоть. Тёмный Дейл давно уже сидел внутри и только ждал, когда его выпустят на волю. Что ж, лишнее доказательство того, что демоны приходят к нам только по настойчивому приглашению. Тот хаос, в который вскоре превратилась моя жизнь, я тоже впустил вполне добровольно.

Впрочем, простите за это киноведческое отступление. Неумение сосредоточиваться не вина, а беда людей нашего времени. Итак, в тот момент, когда мысль об отходе ко сну уже почти взяла верх надо мной, в дверь позвонили.

... У хаоса этого было имя, причём вовсе не инфернальное, вроде Тиамат или Ктулху, а вполне такое человеческое - Светлана. Светлана Барашкова, Света, Светик. Да, да, именно такая фамилия с достоевщинкой - мне вообще везёт на литературные аллюзии в жизни; так, предыдущую мою подругу звали Наталья Николаевна, как пушкинскую Натали Гончарову. Может быть, сказывается моё рождение в семье доктора филологических наук; когда в университете я познавал лепидоптерологию, матушкины коллеги восхищённо ахали: "Как Набоков!".

И сейчас я похож на его персонажа, да, да, на Гумберта из этой невиннейшей и скучнейшей "Лолиты", который, путаясь в синтаксисе, словно птица в силках, пытается укокошить соперника. Никогда не садитесь за рукопись в подпитии, трижды и четырежды нужно плюнуть в глаза прославляющим алкоголь (ударение непременно на "а"!) как катализатор творческого процесса.

***

Вадим Баян, элегантный бард "лиррионет и баркаролл", восклицавший:

Я сплету ожерелье из женщин

На свою упоенную грудь...

говорил, что может творить только "под наркозом". Под наркозом, каким же? Я ждал от такого "изысканного" поэта не меньше, чем гашиша. Но он признался откровенно: "Водка, чего же еще. Конечно, красная головка - в белой не та сила" (Г.В. Иванов).

***

Боже, Боже, продерусь ли я когда-нибудь через эти словесные чащобы?! Мне надо было тогда гнать её прочь, гнать или бежать самому. Смирись, Ванюша, не хватит тебя на всех красивых женщин, просто смирись и прими как данность! Да и была ли Света красива? Волосы - несомненно, да, да, волосы, изумительным водопадом заливавшие её плечи и спину. Ниагара цвета спелых колосьев, в которую я так любил запускать руки. "Не стриги их коротко, умоляю, если я хоть что-то для тебя значу, никогда не стриги", - шептал я однажды в каком-то исступлении. А вот лицо её в иные худшие моменты казалось мне едва ли не лошадиным. Восстанавливая прошлое, я вдруг осознаю, что память моя не сохранила цельного, устойчивого образа этой женщины. Лишь череда моментальных снимков, словно кинолента, хранящая некий фильм, уж не знаю, гениальный или бездарный. Лицо Светланы осталось для меня не предметом, а процессом, играющим потоком, мечущимся между красивым и отталкивающим

...Господи, я и не знал, до чего она некрасива... -

мог в сердцах прошипеть я, чтобы уже на следующий, вновь увидев её - в ином настроении, в ином наряде - лепетать в восхищении: "Она прекрасна..." Эстетика есть ловушка, и всё же я всегда был убеждён, что красота - это максимум того, что мы можем требовать от этого мира, ибо в отличие от добра она существует.

Но довольно, перед смертью не надышишься! Уже нет возможности откладывать неизбежное. Звонок повторялся снова и снова, настойчиво и требовательно. Я вышел в прихожую и спросил через дверь: "Кто там?" - чтобы услышать Светин голос. Итак, после всего, что было раньше, она снова здесь. Я не раздумывал ни секунды и резко крутанул ручку замка.

Светлана стояла в своём длиннющем чёрном пальто, доходившем ей почти до щиколоток, которое было совсем мокрым - чувствовался даже лёгкий запах влажной шерсти. Она явно вырвалась с какой-то гулянки - завитые по последней моде светлые локоны совсем погибли, впрочем, всё так же выигрышно выделяясь на тёмном фоне, лицо бледное, уж не знаю, из-за выпитого или оттого, что Света банально озябла, глаза неестественно блестели.

- Привет, Ваня, - проговорила она, и я почувствовал отчётливую винную струю, перебившую аромат духов.

- Привет, - машинально отозвался я.

- Ваня, ты пустишь меня хоть ненадолго? Я промокла и замёрзла, - одновременно капризно и заискивающе продолжала Света.

Я кивнул и посторонился. Стук каблуков стал для меня шагами Командора; ноги судьбы, входившей в мою жизнь, были обуты в осенние сапожки и одеты в чёрные прозрачные колготки.

Сидя на низеньком табурете в прихожей, Светлана, почему-то не снимая пальто, стягивала с себя сапоги и торопливо и путано пересказывала события того вечера. Промозглый октябрьский холод никак не желал выпускать эту женщину из своих цепких и сырых объятий, она вздрагивала и ёжилась, по лицу её потекла с намокших волос тоненькая струйка дождевой воды. Я вынес из ванной полотенце, а потом стащил со Светы волглую верхнюю одежду, под которой обнаружилось фиолетовое платьице, скроенное так, что оставалось обнажённым одно из плеч. Немудрено, что бедняжка так продрогла...

Бедняжка. Мне и сейчас её жалко. А уж тогда она казалось такой трогательной и беззащитной! Крючком, на который поймали меня, стало сострадание - так мастер рукопашного боя превращает в оружие любой подручный предмет. А Света всё говорила и говорила, что-то про вечеринку, на которую её вытащили подружки, про какого-то незнакомого мужчину из их компании - он чуть ли не сходу стал приставать к ней.

- Стал лапать меня за колено... влепила ему пощёчину...какая-то курица начала заступаться...ты сама на него вешаешься...слово за слово...схватила пальто и выбежала...забыла зарядить телефон...пошла домой пешком....на нервах...дождь, холодно...колготки мокрые....другой конец города...устала...увидела дом и вспомнила тебя...

Я почти не слушал этот замешанный на спиртном и нервах белый шум. Поставил перед ней здоровущую кружку чая, плеснул туда егермейстера.

- Пей, Светик.

Сам сел напротив, любуясь ею. Тонкие иззябнувшиеся пальцы обхватили, вбирая тепло, цветастую керамику. К чёрту Гераклита! Я войду в эту реку дважды, трижды, если надо - дюжину раз!!

В тепле всё сильнее хмелевшую Свету с ходу начало клонить в сон. Я постелил ей в комнате, а для себя приладил раскладушку на кухне. Светлана восприняла это как должное - как и всегда принимала то, что я делал для неё - впрочем, мне тогда было всё равно.

***

И всё же вам придётся терпеть мои киноведческие экзерсисы. Во-первых, если я сходу, сплошным текстом начну вываливать всё, произошедшее между мной и Светланой, то свихнусь и/или сопьюсь. Да и повествование это превратится в истеричную заунывную исповедь, заквашенную на Достоевском и Мамлееве, - с размазыванием слёз по щекам и подвыванием. Пускай же будут какие-то паузы, просто чтобы перевести дух.

А во-вторых, чтобы хоть как-то скрасить то безрадостное, овощное существование, которое захватило меня после случившегося, я с головой погрузился в творчество Д. Линча. "Искусства кислый леденец", знаете ли, ведь искусство - это слабоватое, но пока что единственное лекарство от жизни. А возможно, дочитав мои записи до конца, вы поймёте, что это не только интермедии, продиктованные банальным желанием образованность свою показать. Воткнул же уже появлявшийся на этих страницах Набоков в свой зубодробильный "Дар" биографию Чернышевского. Кстати, в Саратове во время оно выпустили водку "Что делать?" (весьма странный вопрос, уж в данном контексте он для нашей страны проклятым не является!). Sic transit gloria mundi.

Удобства ради, о мой современный компьютеризированный читатель, представьте, что я завёл себе уютненький бложек и пишу в нём, что в голову придёт. Предупреждаю, будет многабукаф, ибо я всё же остаюсь человеком эпохи Гуттенберга.

***

Итак, мы не будем разговаривать о Джуди... Хотя, как раз о ней-то мы поговорим вдосталь. Тем не менее, в приквеле - полнометражке ("Огонь, иди со мной", далее ОИСМ) бедняга Боуи произносит эту фразу, а из песни слов не выкинешь. В 3 сезоне происходит определённое "разъяснение совы" (которая, естественно, не то, чем она кажется), но такое, что лучше б его не было. "Если надо объяснять, то не надо объяснять" (З. Гиппиус). Линчеманы, зацикленные на азиатской премудрости, начинают очередное паломничество в страну Востока, не понимая, что у мэтра всё спрятано на видном месте.

Сразу порекомендую вам не маяться, врубаясь в "официальную" версию ОИСМ, представляющую собой лютый галлюцинаторный сюр, а по сути - нещадно искалеченный фильм, способный вызвать разве что недоуменный интерес в духе "непонятно, но цепляет". Пока Роскомнадзор ещё хоть немного благосклонен к нам, найдите на торрентах полную (или "полную", уж не знаю) версию, которая прозрачна и логична, как школьный учебник арифметики.

Панч и Джуди, ну конечно... Для англоязычного человека два этих имени звучат крайне архетипично, всё равно что Иван да Марья для русского. Ибо эта загадочная особа - обычная женственная хтонь, хорошо знакомая всем, имеющим хотя бы общее представление о мифах. Тиамат, Кибела... Да, да,

Ты, моя радость, ты - Матерь богов!

В одной из серий Джуди прямо называют "Мамочкой". До кучи можно ещё вспомнить, что порхающие в первых двух сезонах загадочные совы являются священными животными вполне так джудиподобной Гекаты.

Существам оным свойственно порождать чудовищ, нередко представляющих собой смешение форм (Химера, Ехидна), вот и наша Джуди одаривает мироздание то трансцедентальным чикатилой Бобом, то лягвоинсектами, вползающими во рты спящих симпатичных девушек. А с учётом же того, как быстро феминизируется, обабивается наш мир, катящийся к матриархату и гинекократии, немудрено, что мощь Джуди растёт. Обезьянка в финальных кадрах ОИСМ шепчет это имя, как бы напоминая: "Она идёт, вы её ещё увидите".

Кстати, о симпатичных девушках. Хтоническое вечно-бабье начало Джуди и Ко люто ненавидит Гётевскую Ewig-Weibliche - мир чистых, светлых женщин, способных любить, сострадать, заботиться, быть спутницами жизни (как говорила одна замечательная девушка, "смешить, утешать, вдохновлять") и матерями. Сначала Джуди пытается их развратить, с тем или иным успехом, затем - уничтожить руками своих креатур. Вспомните страшную участь парочки из первой серии третьего сезона, растерзанной в клочья только за то, что посмели любить друг друга (уж не камушек ли в огород верных прислужниц подземных матерей - радфем, протаскивающих идею, что любой гетеросексуальный секс есть та или иная форма изнасилования и должен безжалостно караться?). И недаром подстрелить Боба смогла Люси, любящая жена и мать, чуть ли не единственная из героинь сериала, сумевшая выстоять и не отдать Джуди ни капли своей натуры.

Противоположный лагерь несёт потерю за потерей: зверски убиты Лора, Мадлен и, скорее всего, Энни, застряла на каком-то полустанке между мирами безумная Одри, успев породить подонка Ричарда, внучка Джуди, в конечном итоге безжалостно затянутого обратно во властное бабушкино лоно. Красивые романы первых двух сезонов оканчиваются ничем, Бобби грустно созерцает, как Шелли вешается на шею другому, а Джеймс в одиночестве всё бренчит на гитаре свои подростковые мотивы. И даже пенсионерское счастье Эда и Нормы смотрится в лучшем случае комично, напоминая нам, что всё хорошо в своё время.

Женщины Твин Пикса полностью перерождаются, теперь они сплошь сломлены, задавлены нуждой, накачаны наркотиками, доведены до безумия, больны, измучены беспутными супругами, зачастую банально безобразны... Джуди выедает их изнутри, как кислота, и несчастная Сара Палмер в итоге просто снимает маску лица, демонстрируя клубящийся в ней вакуум.

Предсмертные телефонные послания Дамы с поленом Ястребу звучат как литании, как реквием былому Твин Пиксу, этому уютному мирку кофе и пирогов, по которому словно ластиком прошлась Джуди. Она уходит, как отлетает genius loci, покидающий обречённый город, как исчезает ангел с картины в детской Лоры.

Третий сезон вообще поражает картиной какой-то всеобщей воистину кафкианской неустроенности, в которую погружается полюбившийся нам заштатный вашингтонский городок. Насыщенный инфернальным электричеством, он трещит и искрит, как перегретый трансформатор; лично меня при просмотре третьего сезона не отпускало ощущение, что спустя 25 лет Твин Пикс испытывает острую нехватку света и красок. Мрак, полумрак, сумерки, пасмурно, чёрное, серое, коричневое (сравните с залитым солнечным сиянием разноцветным миром любящей семьи Дагги)... И даже ангелы не смогли бы помочь..., потому что их уже давно нет.

***

Ооо, Светлана знала, когда начать нашу эпоху Ренессанса! Все мои романы начинались и заканчивались в межсезонье. Страшная и бесконечно любимая мною пора, время обострений у алкоголиков и шизофреников, время одиноких прогулок, безумных надежд, и несбыточных мечтаний, исповедей, респираторных заболеваний и нездоровой чувственности. Стихи и проза фонтанируют из тебя, тело порабощается сорвавшимся с катушек голодным мозгом, нервы натянуты, чувства обострены. Не знаю, умом или нутром, но Света понимала, что сейчас меня можно брать голыми руками.

И всё же она умела быть такой простой, нежной и близкой. Если бы любовь можно было продавать, наркодилеры разорились бы за неделю. Эти моменты абсолютного единения, когда мы двигались на одной волне и понимали друг друга с полуслова, когда один начинал фразу, а другой её заканчивал, - моменты, за которые я был платить любую цену... Уверен, это не было ложью, притворством; я не Толстой, который даже раненого пушечным ядром солдата подозревал в неискренности.

Но и никто не мог так ожечь меня грубостью или равнодушием, как Светлана. В эти секунды я ощущал себя выкинутой на берег рыбой, в чьих стекленеющих глазах читался один вопрос: ЗА ЧТО?

Вы, конечно, думаете, что я запишу Свету в епархию Джуди. Вовсе не так! Она проходит по другому ведомству. Была ли эта женщина доброй или злой - нет, ни то и ни другое - она была хаосом.

***

Люба отогнала от меня людей. Люба создала всю эту невыносимую сложность и утомительность отношений, какая теперь есть. Люба выталкивает от себя и от меня всех лучших людей... Люба испортила мне столько лет жизни, измучила меня и довела до того, что я теперь... я не могу с ней расстаться и люблю ее" (А.А. Блок).

***

Мы уже упоминали Кафку, чей портрет висит в кабинете Гордона Коула, великого магистра Ордена Голубой розы (о коем ещё будет ниже). Гениальный пражанин первым сумел наглядно показать нам банальность, затрапезность и обыденность современного зла, давно уже растерявшего былое люциферианское величие; Линч же подхватывает эту эстафету. В "Твин Пиксе" мы не встречаем ни грозных байронических демонов, ни ослепительно прекрасных ведьмочек, ни завёрнутых в романтические плащи вампиров. Кафкианские всемогущие недотыкомки, поселившиеся в тесных и душных лабиринтах канцелярий и демонстрирующие свою "мерзейшую мощь" на курьерах, служанках и официантках, являются двоюродными братьями тусующихся по мелочным лавкам и трущобам патлатых демонов в нестиранных джинсовках, одноруких обувщиков, инфернальных бомжей и дровосеков, способных между делом откусить человеку полголовы и выдавить мозг из черепа, словно пасту из тюбика, жутковатых старушек и внучков. Один из них, точно заправский гопник, повторяет фразу "огоньку не найдётся?"; всякий русский человек отлично знает, что за этими словам редко следует что-то хорошее.

Область зла - это скопление метафизических паразитов, выкачивающих из людей питательную трансцендентальную кукурузу - гармонбозию; у нечисти нет лица, она ходит в личинах, говорят на Руси, так что порождения Джуди прячутся за образами, звуками и запахами оккупированного ими мира, как шпион надевает мундир вражеской армии.

***

Утром я решил проводить Светлану до дому. Я подал ей пальто и тут же порывисто обнял и привлёк к себе, чтобы прикоснуться губами к затылку, она не противилась. Прошлое было окончательно забыто (во всяком случае, мною).

Дождь исчерпал себя за ночь, ярко светило солнце, правда, стало ещё холоднее. Ветер зашевелил Светины волосы, и она укрыла голову широченным тёмно-синего цвета шарфом. Чтобы согреться, мы зашли в какой-то кофейный закут; в айриш, казалось, добавили столько виски, что им можно было похмеляться. Прохожий за стеклом потягивал вейп, закутываясь, словно в плащ, в облака пара.

Негромко заиграла Кейвовская Where the Wild Roses Grow; на удивление, у них была не слащавая радио версия с Миноуг, а та, где партию девушки исполняет Баргельд. Поглядывая, как Светлана, не снимая пальто, держала бокал с латте, я спросил:

- Знаешь, о чём они поют?

- Ты так смотришь на меня, - отозвалась она. - И о чём же?

Я коротко пересказал историю персонажей. Света холодно резюмировала:

- Только тебе могло понравиться такое.

Чтобы разрядить атмосферу, я стал с выражением рассказывать ей длиннющее стихотворение о влюблённых коте и сове, которое учил в школе на уроках английского.

У самого своего подъезда Светлана сказала мне:

- Позвони мне вечером, Ваня. Куда-нибудь сходим.

...Я возвращался от неё на такси уже утром следующего дня, мертвецки пьяный от вина и живучей любви. Так развозит горького пьяницу, добавившего на старые дрожжи. На улицах было пустынно, лишь одинокий прохожий, явно выпивший или иным образом введший в свой организм какой-то органической или не совсем органической химии, шагал, пошатываясь, посередине мостовой.

- Во нажрался..., - заплетающимся языком пробурчал я.

Таксист лишь покосился на меня. В глазах его явственно читалось: "На себя-то посмотри".

***

Кто же поставит заслон нашествию инфернальной урлы? Парни из читальни ведь не смогли добиться впечатляющих результатов. Последняя линия обороны - это Орден рыцарей Голубой розы во главе с его бессменным глухим (дабы не отвлекаться на посторонние шумы) и громогласным магистром Гордоном Коулом.

Читая десятки отзывов и толкований, я ожидал (и до сих пор бесплодно ожидаю), что кто-нибудь вспомнит творца образа Голубого цветка - немецкого романтика Новалиса.

"В замечательном романе Новалиса "Генрих фон Офтендинген", романе не законченном, очень подробно описан процесс. Собственно говоря, первая часть романа начинается со сна Генриха фон Офтендингена, еще совсем молодого человека. В первой главе -- удивительной красоты сон. Все в этом сне происходит в синем, фиолетовом, лазоревом, сапфировом оттенках. Герою, восемнадцатилетнему Генриху, снится, что он входит в пещеру, там огромный водоем с очень синей водой... Далее Генрих в пещере встречает голубой цветок. "Голубой цветок" не очень удачный перевод: это немецкое название женского рода, и роман лучше было бы назвать "Голубой лилией". Потому что именно в лилии Генрих видит свою будущую возлюбленную..." (Е.В. Головин).

Закрытая организация посвящённых (Честер Десмонд в ОИСМ прямо говорит о недопустимости профанирования знания о Голубой розе), десятилетиями ведущая борьбу с силами зла, орден рыцарей противостоящей Джуди Ewig-Weibliche, братство отважных, мудрых сновидцев и романтиков. Тем серьёзнее вина Купера, способствовавшего падению во тьму брата Уиндома, и даже не раскаявшегося в этом. Сурово и наказание: гибель двух его возлюбленных, 25 лет заключения в Красной комнате в обществе демонов и теней плюс столько же лет одержимости Бобом.

Купер в своей неоднозначности, противоречивости, смешении злого и доброго (вылупился же из него действующий в 3 сезоне чернейший "мистер К"!) вообще напоминает античных героев, "всех эти блестящих и жалких Ахиллов, Гекторов и Приамов". Так Тесей предал Ариадну, так убил Рема Ромул. И род занятий у него соответствующий - борьба с чудовищами (порождениями хтонических матерей) и разбойниками.

Из мифологии мы знаем, что человеческое в героях постепенно замещается сверхъестественным - вплоть до обожествления. Именно это и происходит сначала с Ф. Джеффрисом (первым из Ордена столкнувшимся с Джуди и непоправимо травмированным этим опытом), а потом и Д. Купером; оба они приобретают нечеловеческие способности - умение перемещаться в пространстве и времени, между реальностями и измерениями, дар (или проклятие?) общения с духами. Джеффрис в итоге вообще утратил свою телесную оболочку. В античной Греции слово "герой" было, кроме всего прочего, синонимом слова "покойник". По сути, именно это и происходит с этими двумя персонажами, умирающими для этого мира.

Новая природа позволяет Куперу не только остановить Боба (уничтожить демона безуспешно пытается и Джеффрис, но его помощника в итоге убивает ангелоликая душегубка Шанталь, очередная мелкая сошка из свиты Джуди; нельзя переиграть зло на его собственном поле), но и спасти от Джуди Лору, в которой агент ФБР узнаёт свою Голубую розу, свою мечту, свою Даму. Сначала, как Орфей Эвридику, он за руку выводит девушку из рокового ночного леса, спасая от убийц и насильников, а затем находит её на другом конце страны - без памяти, без имени, без знания. Так же и он сам в начале 3 сезона вывалился из демонических пластов мироздания - аутичный, почти утративший дар речи, награждённый нелепой утиной походочкой и чужим именем, отчаянно пытающийся вспомнить что-то важное в процессе созерцания не то розеток, не то стройных женских ножек в красных туфлях.

Купер через всю Америку везёт пережившую метафизическое кораблекрушение Лору обратно в Твин Пикс. Здесь прозвучавшая на пороге родного дома фамилия некогда окончательно толкнувших её во мрак прислужников Джуди - Чайлфонтов - запускает процесс анамнесиса (Куперу для этого понадобилась добрая порция электричества), и Лора с криком покидает царство Мамочки.

Освобождённую героиню и её героя, которые, наконец, обрели друг друга, мы видим в конце ОИСМ. Их осеняют крылья не то ангелов, не то античных гениев.

***

Вот, примерно такую историю рассказал нам дедушка Линч. При всей своей постмодернизме вполне дидактичную. Не претендую на полное раскрытие тайн сериала, там полно всевозможных побочных линий, аллюзий (тот же Артуровский цикл), намёков, сюрпризов и секретиков. Линч вообще представляется мне мастером чересчур искусных головоломок, разгадать которые способен только он сам. Очередная драма нестандартного человека. И всё же, думаю магистральную линию "Твин Пикса" отследить мне удалось. Заметьте, я ни разу не обращался за помощью ни к Будде, ни к Лао-цзы, не злоупотреблял ни бардо, ни нирваной и совсем не ездил в Тибет.

Все разговоры о "провале" 3 сезона - чушь. Создатели сумели пройти между Сциллой и Харибдой, избежав как самоповторов и паразитирования на первых двух сезонах (о чём грезили многие фанаты, жаждавшие сов, пирогов и чертовски хорошего кофе), так и выпадения из мира сериала.

***

Повествование моё подходит к концу, и вы, наверно, заметили, как поменялся его тон. Вот что значит не брать в рот ни капли, садясь за клавиатуру. Навязчивое желание исповедоваться постепенно оставляет меня, так что буду краток.

Происходившее между мной и Светланой напоминало тот опыт, который показывают всем школьникам: я переполнялся любовью, а она пустела. Когда же во мне не осталось уже ничего, кроме этого чувства, я стал ей не нужен, и она ушла. Все наши отношения были одним сплошным диссонансом с редкими мгновениями гармонии, за которые я был готов заплатить сколь угодно высокую цену. Я её и заплатил. Света выбрала меня каплю за каплей, оставив взамен лишь безответную привязанность к ней - так радиоактивный стронций замещает кальций в костях, постепенно обрекая их на разрушение.

***

Недавно мне приснился сон: я читаю какую-то книгу, посвящённую рационализму, в которой нахожу примерно такую фразу: "Признать правоту рационального мировоззрения Вам мешает то, что юность Ваша прошла под знаком Летова и Кьеркегора".

Да уж, Belphegor, Кьеркегор и Летов Егор.

Октябрь 2017 г.

Имеется в виду Настасья Филипповна Барашкова, героиня романа "Идиот".

Так проходит мирская слава (лат.).

Вечная Женственность (нем.).

Дух, гений места (лат).

А.Ф. Лосев "Мировоззрение Скрябина".

Термин платоновской философии, обозначающий припоминание человеческой душой вечных идей, которые она созерцала до своего рождения в смертном теле (Античная философия: Энциклопедический словарь. -- М.: Прогресс-Традиция П. П. Гайденко, М. А. Солопова, С. В. Месяц, А. В. Серегин, А. А. Столяров, Ю. А. Шичалин 2008).

Иван имеет в виду обратный осмос.

Оставить комментарий © Copyright Сергеев Иван Дмитриевич Размещен: 21/10/2017, изменен: 21/10/2017. 28k. Статистика. Миниатюра: Критика, Постмодернизм Скачать FB2		Ваша оценка:

Сергеев Иван Дмитриевич : другие произведения.

Мы не будем разговаривать о Джуди