Сергеев Иван Дмитриевич. 8. Закон Одинцовой

8. Закон Одинцовой

Взаимоотношения Софьи Одинцовой и патриарха Единой кафолической церкви Третьего Рима Фотия не были простыми. Ещё три года назад контакты ведомства великого эйдософиарха и патриаршей канцелярии ограничивались официозным минимумом. Софья, за которой прочно закрепилась репутация если не атеиста, то агностика, выступала против линии Фотия на борьбу с рынком оккультных услуг, предложив даже на одном из заседаний Синклита объединить чародеев, астрологов и прочих прорицателей в единую гильдию и обложить твёрдым хрисаргиром. "Это не вреднее табачной монополии", - заявила она тогда. На церковные службы Софья приходила исключительно по долгу службы и только в старофранкских брючных костюмах.

Церковь вовсю интриговала в ответ. Патриаршая канцелярия мягко, но упорно саботировала борьбу с циркулировавшими в кинониях видео о "числе зверя", зашифрованном в алгоритмах эйдософий, угрозе их сепарации и бунта и прочей псевдоэсхатологией и одновременно вставляла Софье шпильки, рассуждая о колдунах, свивших гнёздышко во флагмане прогресса - ведомстве великого эйдософиарха (хотя к оккультизму Одинцова была совершенно равнодушна). Периодически тот или иной священнослужитель заявлял, что ремесло грамматомехаников, чего греха таить, уходит корнями в нечестивую Каббалу. Софью Фотий часто сравнивал с учёной язычницей Гипатией , а то и, по слухам, с самой Иезавелью , причём слова эти якобы прозвучали во время аудиенции у базилевса.

И всё же именно к Фотию обратилась Софья за помощью, когда оказалась в изоляции во время затеянной с её подачи реформы трудового законодательства Третьего Рима. За неделю до этого она была на аудиенции у базилевса, который чётко дал понять, что сочувствует Одинцовой и понимает важность предложенных ею преобразований, но пока что не собирается покидать кресло арбитра и класть на чашу весов свой авторитет.

- Однажды Вы, кириа Софья, зашли в чужие угодья, и я промолчал. Промолчу и сейчас. Баланс.

Одинцова, слушая, машинально колупала ногтем борт своего льняного жакета, что свидетельствовало о напряжении, скрытом за маской холодной почтительности.

- Меня огорчает тот диссонанс, который вносят в нашу симфонию шероховатости между патриаршей канцелярией и ведомством эйдософиарха. Но ещё сильнее они огорчают Его святейшество, который кроток, долготерпив и мудр. "Всякое царство, разделившееся само в себе, опустеет; и всякий город или дом, разделившийся сам в себе, не устоит". Уверен, пришло время вернуть мелодии её чистоту и благозвучность.

"Чужими угодьями", естественно, была борьба с оккультизмом. Софья понимала, что её щёлкнули по изящному идеально прямому носу, но подсказали выход из ситуации.

***

Одинцова откинулась на заднем сиденье карруки, вспоминая как, одетая в длинное светло-голубое платье и белый платок, она подходила под патриаршее благословение. Фотий, невысокий старик, чье тело, кажется, сжалось под тяжестью сана, а глубокие морщины на лице напоминали границы епархий и диоцезов, вёл себя с подчёркнутой любезностью, жесты его благословения были плавны и мягки. Глаза его, впрочем, внимательно сканировали Софью, периодически покалывая гостью неприкрытой иронией; женщина сходу поняла, что именно с такой учтивостью Фотий общался бы с аэродиакониссой воздушного дромона или терапеной в таверне.

В патриаршей келье Софье подали кофе аффогато - единственный десерт, который признавала великий эйдософиарх; горечь эспрессо, сладость и холод мороженого в этих обстоятельствах были, несомненно, метафорой - назидательной, но скорее вдохновляющей. Сам Фотий ограничился крошечной тарелкой черешни.

- Множество тельцов обступили меня; тучные Васанские окружили меня, - процитировал он царя Давида, разделавшись с последней ягодкой, и подмигнул гостье.

Сухонькой цепкой рукой Фотий достал из складок рясы небольшой планшет-церий.

- Изучил я твой проект дочь моя, - продолжил он, включая устройство. - Занятно. Но ведь касается он предметов сугубо мирских, суетных...

Отложив планшет, патриарх замолчал, разводя руками, его взгляд остановился на лице Софьи, которая нервно стиснула колени под длинным подолом.

- Ваше святейшество, - кашлянув, заговорила Одинцова, - прежде чем мы начнём серьёзный разговор, я бы хотела принести извинения за то неуместное вмешательство... Вопросы борьбы с суевериями не находятся в ведении великого эйдософиарха. Я не стану лицемерить, притворяясь глубоко религиозным человеком, скажу просто, что совершила глупость...и бестактность.

Фотий молча слушал.

- И дело не только в том вмешательстве, - вновь кашлянув, продолжила Софья, - вообще, вся моя линия была ошибкой, ребячеством. Мы не противники, у нас с Вами общий враг, Ваше святейшество. "Кататехне" ненавидит весь Третий Рим, и Единую кафолическую церковь тоже.

Франки назвали бы это читерством. До монашества Фотий был военным и участвовал в нескольких кампаниях досхизисного времени.

- Бог простит, - коротко ответил Фотий. - К делу, дочь моя, а дело ты задумала большое. И богоугодное. Ум у тебя немалый, Софья свет Васильевна, хоть и буйный, аки необъезженный конь, а сердце не меньше ума. "Волос долог, да ум короток", - глупцы только так говорят. Божьей Матери бы постыдились. Думаешь ты, дочь моя, о человеке, о хлебе его насущном, о высоком парении мысли и духа, за это многое тебе простится. Когда я воевал, казалось, что лик человеческий сменится звериной мордой, сейчас же, в мирное время новая угроза: как бы ни вытеснила его маска автоматона. У Бога же нет других рук, кроме наших, дочь моя.

Патриарх снова потянулся за церием, и Софья заметила, как в нём проснулась тень прошлого: плечи расправились, взгляд стал жёстким, как у командира, изучающего карту, а в голосе проявились стальные нотки. Нарочитая обходительность и язвительная переутончённость сменились на человеческую простоту.

Результатом этого разговора стала знаменитая проповедь Фотия о руках и разуме, после которой базилевс открыто выступил в поддержку реформы. Разработанные правоведами ведомства великого эйдософиарха новеллы, известные как "закон о запрете на необоснованную замену человека эйдософией" или "закон Одинцовой" в итоге были утверждены.

***

"Любая автоматизация труда с использованием эйдософий допускается только при доказанной этической, экономической и творческой нецелесообразности человеческого участия. Цель - сохранить баланс между прогрессом и уникальностью человеческого вклада..."

Далее раскрывались три обязательных и тесно переплетающихся критерия замены мистия эйдософией:

-- этический: эйдософия не может замещать профессии, требующие эмпатии, морального выбора или творческой интуиции (дидаскалы, магистраты всех категорий, психологи, врачи),

-- экономический: замена допустима, только если использование человеческого труда минимум в три раза менее эффективно,

-- творческий: не допускалась замена эйдософиями мистиев, чья деятельность требовала способности к уникальному, спонтанному творчеству (служители искусства, учёные, философы, конструкторы, опять-таки дидаскалы).

Исключениями являлись профессии, связанные с работой во вредных и опасных условиях, а также связанные с выполнением рутинных стандартных задач. При этом не запрещалось и даже приветствовалось использование эйдософий в качестве вспомогательных инструментов. Полное замещение мистиями своей деятельности работой эйдософий, уклонение или отказ от личного вклада в получаемый результат признавались грубым нарушением трудовой дисциплины наравне с прогулом или пьянкой. На сгенерированные эйдософиями без участия человека изображения, видео, музыку не распространялось законодательство об авторском праве.

Единая кафолическая церковь и иные религии Третьего Рима обладали автономией в вопросах внедрения эйдософий, ведомство эйдософиарха контролировало только легальность соответствующих продуктов.

"Технологии должны расширять человеческий потенциал, а не вытеснять его. Если эйдософия лишает нас предусмотренного Высшими силами (одобрительный кивок Фотия) права на несовершенство - она не этична", - заявила Софья на очередном заседании Синклита.

Принятие "закона Одинцовой" вызвало бурю не только в Третьем Риме, но и за его границами, в первую очередь в Мире кокона. Софью называли "Савонаролой в юбке", безумным утопистом, пытающимся остановить прогресс, пусть даже с благими целями. Третьему Риму предсказывали скорую деградацию и гибель на обочине магистрального пути человечества. Эйдософиарх парировала: деградируют и погибнут как раз лентяи, скинувшие работу на неживые алгоритмы, а экономический ущерб от, primo, допускаемых эйдософиями сбоев, secundo, от утраты людьми способности к творчеству и живой спонтанной мысли, сведёт на нет положительный эффект от автоматизации.

"Путь, предлагаемый нашими оппонентами, - сказала Софья, давая интервью неаграфесу делового портала, связанного с крупными гильдиями Третьего Рима, - подобен решению сэкономить на питании за счёт перехода на концентраты и синтетику. Все сэкономленные деньги через пару-тройку лет будут потрачены на лечение".

В другом интервью, данном неаграфесу портала Мира кокона, она сказала: "Увидев, как вы применяете эйдософии, фантасты и философы досхизисной эпохи пришли бы в ужас. Они хотели сбросить на автоматоны и сервиторы грубую мускульную механическую работу, освободив человека для мысли и творчества, вы же поступаете строго наоборот, уступая интеллектуальный труд алгоритмам".

Дискуссия эта не была окончена и на момент описываемых нами событий. Правоведы ведомства эйдософиарха вели нескончаемую тяжбу с гильдией "НеоМуза", создавшей эйдософию, писавшую стихи в духе Сафо. Подчинённые Софьи аннулировали регистрацию эйдософии, так как "алгоритм не может пережить любовную тоску, лишь имитировать её", гильдия обжаловала решение в суде. Эйдософия успела за это время получить пару литературных премий.

Инициативная группа архивариусов, участвовавших в формировании "Панмнемона", подала в суд, требуя отказа от внедрения эйдософий-каталогизаторов. "Только человек может понять связь между свитком V века и фильмом или игрой в XXI", - заявляли они.

Гильдия-агрокомплекс заменила эйдософией мистиев-сортировщиков, в итоге та уничтожила "неэстетичные", хотя и вполне качественные овощи и фрукты. Теперь аграрии пытались взыскать ущерб с ведомства эйдософиарха.

Жизнь брала "закон Одинцовой" на зуб практически каждый день: гильдии были воистину неистощимы в поиске лазеек и обходных путей, эйдософии эволюционировали, а люди спорили, где кончается "творчество" и начинается "рутина". Софья не теряла оптимизма. Именно в этих спорах рождается будущее, где машины и человечество не конкуренты, а соавторы, считала она. "Это жизнь. И это хорошо", - всегда говорила Софья, получая доклад об очередном судебном иске, митинге или критической статье.

Глоссарий Третьего Рима:

Аэродиаконисса - бортпроводник, стюардесса.

Воздушный дромон - самолёт.

Грамматомеханики - программисты.

Дидаскалы - учителя, педагоги.

Диоцез - церковно-административная территориальная единица.

Каррука - самолёт.

Кинонии - социальные сети.

Магистраты - чиновники, госслужащие.

Мистии - наёмные работники.

Неаграфес - журналист.

Терапена - официантка.

Эйдософия - искусственный интеллект.

Июнь 2025 г.

Оставить комментарий © Copyright Сергеев Иван Дмитриевич Размещен: 03/06/2025, изменен: 03/06/2025. 12k. Статистика. Рассказ: Фантастика, Киберпанк Луна-парк Скачать FB2		Ваша оценка:
Аннотация: Жизнь брала "закон Одинцовой" на зуб практически каждый день: гильдии были воистину неистощимы в поиске лазеек и обходных путей, эйдософии эволюционировали, а люди спорили, где кончается "творчество" и начинается "рутина". Софья не теряла оптимизма. Именно в этих спорах рождается будущее, где машины и человечество не конкуренты, а соавторы, считала она. "Это жизнь. И это хорошо", - всегда говорила Софья, получая доклад об очередном судебном иске, митинге или критической статье.

Сергеев Иван Дмитриевич 8. Закон Одинцовой

Сергеев Иван Дмитриевич
8. Закон Одинцовой