Сударь! бессмысленных очей моих очарованье! неужто я пишу Вам по случаю? послушаю Ваши выступления по радио, так и зардеюсь и думаю о Вас однех. Во дни оны я знала Вас, и я понимала увлечения Ваши Брукнером, Фолкнером, Фейербахом. А ныне пишу Вам по случаю. ну не отталкивать же Вам рук моих протянутых с бумажечкою исписанною наспех, с сиреневыми на оной кружочками от былых упражнений в геометрии. Желаю объявить Вам случай, уговоривший меня так и сяк упасть под нонешним деревом с пишущими и пишуемыми предметами наугад в пальцах. я шла и песенка крутилась в голове, и ласковые думы насыщали мой ум; как вдруг под ногою своею я усмотрела асфальт, и листочки грязные и проч, и мир сам стал явен и прочен, словно канистра. это подкосило меня решительно и навсегда почти что чувств лишило. Я умираю, сударь, до свидания! пав под дерево, я все еще помню, где именно пылятся кассеты с вашими выступлениями, не сравнимыми с иными выступлениями. Кстати, Вы теперь не помните, как, будучи ребенком, я забрасывала вас стихами.
Владимир, ты влюблен в помрежа?
Не оттого ль тебя мы видим реже?
Иль вопрошать подобное негоже
И можно схлопотать по роже?
А вы отвечали: нет, с вашей рожей будет все в порядке и т.д. Хорошие были времена, детские, угрюмые, водянистые! А что теперь? Теперь у меня старый и грозный муж, а я умираю вас любя и уже предполагаю, как невесело бывает подгнивать помаленьку.