Я абсолютно поменялся, и это нельзя было не заметить, уши, правда, мог делать человеческими, как и все айдовцы, но волосы оставались темными даже после краски. Диме это не нравилось, он привык видеть нас симметрично, то есть двое темненьких и двое светленьких. Теперь симметрия была нарушена и он негодовал. Бессилие краски над моими волосами я объяснил желанием быть темненьким, хотя всегда любил свой цвет и не пытался краситься. Он очень долго возмущался, но не потащишь же меня насильно в салон! Ане говорить ничего не пришлось, она сама все поняла, а может ей и сказал кто. Она просто была рада, что я живой, а какая моя часть жива - было уже не столь важно. Лёля продолжала мне помогать и делала это с тем же рвением, как и раньше, лишь немного расстраивалась из-за моей холодности в отношениях, но с этим я не мог ничего поделать, как ни старался. Фанатам мой новый образ понравился и Дима, вроде, успокоился. А вот с мамой было сложнее, ее успокаивали толпой. Нив долго заверял ее, что переживать не о чем, как-никак самое важное, что я жив. Она долго не могла успокоиться, ругая айдовцев в целом, и Нива в частности. Он положил ей руку на плечо и заглянул в глаза, они минут десять смотрели друг на друга и вскоре мама улыбнулась. Так я узнал об еще одном айдовском чуде, мы могли успокаивать прикосновением.
Внутренне же я был абсолютно уверен в каждом слове и в каждом деле. Ребята, да и родители, меня вообще перестали видеть. Все время, когда не спал, я проводил либо в студии, либо на репетициях, либо на концертах. Там, разумеется, были все мы. Мое же отличие проявлялось настолько явно, что все работники студии просто не верили, что я не устал и постоянно ходили, приглашая, то на чашку чая, то еще куда, чтобы я только отдохнул. Они не знали, что я действительно не устал. Лёля была со мной и в общей студии, она вечно бегала возле меня, мне так было даже удобнее, можно было и вовсе не отлучаться. Она приносила кофе и обед, новые песни от Макса и девчонок, распоряжения от Димы и вообще всевозможные новости извне, я был счастлив. Только теперь я смог записать песню, сочиненную в подростковом возрасте, после смерти моей первой любви.
Макс долго упрашивал меня включить ее в один из альбомов, но я не мог. Каждый раз, одевая наушники и начиная петь, я останавливался на середине первого припева и заливался слезами, вспоминая Веронику. Мы учились с ней в одной музыкальной школе, я играл на фортепиано, а она - на флейте. Это была первая и мгновенная любовь с первого взгляда. Мы гуляли с ней около трех лет, именно с ней я ощутил радость первого поцелуя. Наша любовь была легка, точно белокрылая голубка. Мы очень много времени проводили вместе, гуляли и играли дуэтом. Несколько раз она принимала участие в наших концертах, исполняя волшебные трели на своей флейте. И вот, однажды, наши занятия не совпали, и я шел домой вечером совершенно один. Мой путь пролегал через ее двор, где меня и поджидала коварная судьба. Возле ее подъезда я увидел пожарную машину и скорую, ожидая неприятностей, я поднял голову и мой взгляд остановился на трех окнах шестого этажа, из них вырывалось пламя. Я словно остолбенел, это были окна ее квартиры. Я стоял и смотрел, не в силах отвести глаз, и не веря в происходящий кошмар. Краем глаза я увидел, как из подъезда появились носилки с накрытым телом, оно было небольшое и сердце в груди пропустило удар. Я бросился к врачам, с требованием показать кто это, и поняв, что предчувствия были верны, потерял сознание. В себя я пришел от резкого запаха нашатыря. Открыв глаза, я увидел склоненную надо мной медсестру, она улыбнулась.
- Ну вот, хоть кого-то спасли.
- А Ника? - Я вскочил. - Она... Неужели она...
- Ты знал ее? - женщина обняла меня за плечи, утешая.
Знал? Да я больше всего на свете любил ее! Она была единственной на свете для меня! Ту ночь я провел в ее дворе, сидя на качелях и бессознательно покачиваясь. Огонь был потушен, пожарники и врачи разъехались, а я все не мог поверить в то, что случилось. Я остался совсем один, ничего меня больше не радовало ни в ту ночь, ни после. Я написал о ней песню, в которой стремился к ней, несмотря ни на что, в песне мы улетали вдвоем, рассеиваясь дымом над крышами, рука в руке наши души парили над городом, оставаясь вместе навсегда. И вот теперь, будучи холодным и расчетливым, я смог записать эту песню и она, наконец, зазвучала на одном из наших альбомов, тут же став хитом и порвав все имеющиеся хит-парады.
Кроме моей работы, мне не было нужно ничего и никого, этот факт сильно напрягал окружающих и попытки вытащить меня в клуб, на дачу, в ресторан или еще куда, не прекращались. Конечно, я соглашался, но сидя за столиком в нашем клубе, я был весь в компьютере. Слава айдовской технике! Он умещался на ладони, в то время как в нем умещалось невероятное количество возможностей. В конце концов, Аня начала скучать по моей приставучести, чем изрядно веселила Макса с Ирмой, а совратить айдовца ей оказалось не по зубам.
Как же айдовцы тогда размножаются? А вот как. Раз в год, на один месяц, отключается контроль эмоций и все, что организму "недодали", рвется наружу. На этот самый месяц айдовец и его "половинка" пропадают для всех, они не выходят из дома. Чем они там занимаются, догадаться не сложно, делая перерывы на еду и сон. Спят они в этот месяц больше часа, намного больше.
Я рассказал об этом Ане, когда она вновь начала намекать.
- Раз в год? - Спросила она.
- Да, - согласился я, - зато целый месяц.
- И что мне теперь с этим делать? За месяц я же с ума сойду! А потом еще год воздержания, на Земле это нереально, ты же понимаешь. Я так долго не вытерплю, Коль.
- А ты задействуй айдовскую сторону, - сказал я важно, - она будет контролировать твое желание, и оно будет копиться, а когда придет время - не будет сложностей.
- То есть быть как ты?
- Ты потрясающе догадлива.
- Коль, при всей моей любви к тебе, но ты сейчас далек от моего идеала.
- Почему?
- Потому, что влюбилась я в романтика, а сейчас его нет. Совсем.
- Романтик мертв, Ань, прими меня таким, какой я есть теперь. Другим я уже стать не смогу. - Я так просто и обыденно это сказал. Как будто умирал каждый день и пора бы привыкнуть.
Она сидела, приоткрыв рот и позабыв про бокал с коктейлем в руке.
- Я... я не могу. - Она опустила глаза, потом прижалась ко мне и заплакала.
Макс слышал наш разговор, но не вмешивался. Он сидел с другой стороны от меня и размышлял о чем-то, перемешивая трубочкой содержимое бокала и выковыривая малину из-под кубиков льда.
- Ты, значит, видел Нифса? - Спросил он.
- Да.
- Он существует? Он реален? Это не фантазия была?
- Он реален. Я разговаривал с ним.
- Значит с ним можно говорить?
- Когда ты умер - да, - кивнул я, - он приходит за тобой, чтобы проводить к вечному покою.
- А живому можно?
- Маловероятно. - Я пожал плечами. - Да и где ты его найдешь, чтобы поговорить? - Я не знал, к чему он клонит, но по айдовской вере, с богами можно говорить, когда они сами этого желают.
- Уж я придумаю как.
- Интересно было бы посмотреть, - как бы, между прочим заметил я.
Он заулыбался и посмотрел на меня, в его глазах сверкнула озорная искорка, так было всегда, когда намечалась шалость или глупость.
- Ты посмотришь. Ты и поможешь.
- Как? Зачем? Что ты собираешься делать?
Он внимательно посмотрел на меня.
- Я хочу тебя спасти. Нам нужен наш Коля, а не айдовец Ник.
- Ты что-то имеешь против меня, как айдовца? Насколько я понимаю, сейчас дела у нас идут лучше некуда, и все это благодаря моей неустанной работе. За эти две недели я сделал работу на два месяца вперед. Раньше я не видел многих ошибок в своей работе, теперь нашел и исправил их. Не логично желать возвращения, эмоционального и подверженного влиянию многих внешних факторов, романтика. - Все это я сказал спокойным и ровным тоном, Аня постепенно успокоилась и, немного отстранившись, стала поправлять макияж, глядя в маленькое зеркальце, извлеченное из сумки.
- В работе - ты хорош, - сказала она, - а вот любви в тебе нет.
- Напрасно ты так говоришь. Я люблю тебя, просто не показываю этого. Понимаешь какое дело, ты итак это знаешь. Раньше я много раз это говорил, нет смысла повторять вновь. Помнится, ты даже говорила, что я надоел тебе своим желанием, а теперь ты страдаешь от его нехватки...
Я замолчал. Она подкрасила глаза и посмотрела на меня с таким видом, будто я утопил маленького котенка в бочке с кислотой.
- Дурак ты. - Наконец сказала она. - Логичному айдовскому сознанию не понять земной любви.
Моя логика попала в тупик.
- Айдовцы тоже любят.
- Но не так, как земляне.
Она уже совсем успокоилась.
- Мне нужен Коля, и если ты можешь помочь его возвращению, ты это сделаешь, понял? - Она не шутила, но я и не испугался. Я знал, что она это от обиды говорит, на самом деле она добрая и милая.
- Итак, - вмешался Макс. - Ты говорил, что тебя было как бы двое? Ты можешь сейчас "связаться" с той частью тебя?
Я сосредоточился и стал искать в себе человека так, как недавно искал там айдовца.
- Нет, я его не чувствую, он мертв.
- Хватит так говорить, а то и ты туда же отправишься!
- Успокойся.
Макс встал и, держа меня за руку, направился к выходу. Аня шла за нами. Клуб располагался на краю лесопарковой зоны, и мы пошли по тропинке. Вскоре мы расположились на скамейках перед столом, где обычно играли в домино местные дедушки.
- Что ты собираешься делать? - Спросил я. - Скажи!
Аня устроилась рядом с Максом.
- Нифс! - Позвал он вполголоса, закрыв глаза.
- Ты наивный, если полагаешь, что он ответит.
- Нифс... Ты не должен был забирать часть Коли. Во всяком случае, неестественно, умирать наполовину! Появись! А то...
- А то что?
От этого голоса у всех пробежали мурашки.
- А то... Как ты можешь называться богом, если ты делаешь неправильные вещи?! Это неестественная смерть! При настоящей смерти бывают похороны, но их не было. Какое ты имел право забрать часть души моего брата? Ты хоть сам понимаешь насколько это, мало того, что не логично, так еще и нереально! Приведи мне хоть один случай, когда при смерти, тело остается живым!
- Вампиры, - перед нами появилась тень в черном плаще, но без косы. Лица не было видно под капюшоном.
- А они бывают? - Спросил я.
- Все бывает.
- Ты неправильный бог. - Продолжил Макс.
На нас дохнуло замогильным холодом.
- Я не бог. Я служитель богов. Я не должен быть правильным или не правильным. Я забираю души, отжившие свое.
- Короче, верни нам Колю! - Макса казалось, совсем не трогала мысль, что он говорит с потусторонней силой.
Нифс не ответил.
Даже будучи айдовцем, я испытывал ужас при виде этой тени в плаще, что чувствовала Аня, я не знал, но видел, как она прижалась к Максу в попытке спрятаться.
- Обратного пути нет, - наконец изрек он. - Это билет в один конец.
- А ехать в одну сторону дважды - нелогично! - Отрезал Макс.
Рядом с Нифсом появилось яркое оранжевое свечение, а вслед за ним перед нами предстал сам Лутнут. Все были ошарашены таким внезапным божественным явлением, не ожидал его появления и Нифс. Он едва поклонился верховному богу, но тот этого не заметил. Он смотрел на нас, а именно на Макса. Последний замер, не сводя глаз, смотрел на бога. Именно в этот самый момент мы уверовали в богов и наполнились решимостью им служить. Лутнут был еще прекраснее, чем на картинах, его изображавших, ни одна краска вселенной не могла передать всю красоту его божественного лика, обрамленного волосами из пламени. Осенний лес заискрился бликами, из-под земли показалась зеленая травка, и это в конце ноября, на деревьях появились зеленые почки и запели птицы, которые вроде должны были на юг улететь.
Лутнут положил руку Нифсу на плечо, от чего тот тоже, казалось, засиял.
- Ты храбр сердцем и не побоялся бросить вызов смерти. Ты получишь то, о чем просишь...