ПАЗЛ

Осень. Реет пакет на столбе,
путаясь в проводах;
листья опавшие вдарились в бег
и сошлись в стада.

На улицах - люди без глаз,
машины без фар,
весь мир расщепляется в паззл
без планов и карт.

2006


МНЕ 18

Мне 18.
Площадь красива.
Собрана в пальцах
августа грива.
Нас было много,
шумной толпою,
шли мы дорогой
сами с собою. 
Будет ли завтра,
я неуверен,
в этом вся правда 
скрытой потери.
Юность врывается
оптимистично.
Жизнь начинается,
всё - как обычно.
Мне 18.
Пронизан лучами
всех радиаций
идей облучаем.
Чёртовы чувства
так остро терзают,
материей рвутся
и вслед умирают.

2007


"КАПЛЯ ДОЖДЯ.."

Капля дождя,
на ладонь упадя,
станет моим талисманом.
И, память щадя,
я укроюсь туманом,
будто плащом,
с сомнением мнимым.
Вот гром возвещён -
и ливень становится зримым.
Стихают все звуки,
лишь звон перестука
сильней нарастает с дождём,
ритм счастья и муки
в нем произведён.
Дрожат надо мною
и листья и хвоя,
пока я бегу без оглядки в пыли дождевой,
и дождь, как рисунок в тетрадке,
где сосны кругом,
и бревенчатый дом
ждет меня под своей мокнущей крышей.

2007


"ХОЛОДНАЯ НОЧЬ, ТУМАННАЯ ВЫСЬ..."

Холодная ночь, туманная высь;
в ней воздух прозрачен и светел.
Зовут меня звёзды наверх вознестись,
и манит космический ветер.

Лежу я на крыше, смотрю в вышину 
на дальних миров созвездья,
что где-то у тёмных галактик в плену,
как хрупкая вечности песня. 

2007


БЕЗ ТЕБЯ

Без тебя. Только солнце отражают зеркала,
Остальное ты с собою забрала.
Вот весна одиноко что-то плачет про себя
И прощается с ушедшими любя.
Унимают дрожь гитара и стрела.

Я один. Не заменит мне никто твои глаза,
Яд давно проник в мой разум и слеза
Хрусталём засыпает на отравленной струне.
Это всё, во что осталось верить мне
Там, где бродят в поле наши голоса.

2007, июнь


"КОГДА ОСЕННЯЯ ЛИСТВА..."

Когда осенняя листва
терзается рассветным роком,
в сентябрь вонзаются слова,
оброненные ненароком.
И пеплом новых сигарет
снисходят сумраки и тени,
днём я был донельзя согрет
осуществленьем сновидений;
но, как обычно, невпопад
приходит смена дня и ночи.
Всё будет много лет назад
и не со мною между прочим.

2007


 "В ЕЁ ГЛАЗАХ Я ВИЖУ СНЫ..."

В её глазах я вижу сны,
Которые мне раньше снились,
И облака иной весны,
Летящей камнем в пропасть вниз.
Она проста и непонятна,
Её никак не повторить.
Я рядом с ней вчера и завтра, -
И я имею место быть.

март 2007


ОСЕННЯЯ МУЗЫКА

Играла ты однажды на рояле,
пленя своей чарующей игрой,
и непонятным холодом вначале
охвачен был плывущий нотный строй.

И те, кто слышал, затаив дыханье,
стремились прочь от вечной суеты,
как будто час холодного прощанья
клавиатурой прославляла ты.

А свет блуждал по стенам и портретам,
арпеджио жгло перебором нот.
В осенний вечер в старом доме этом
был каждый безнадёжно одинок.

Так время шло и заполнялось тайной,
играла ты, ушёл неслышно я,
но с каждым листопадом беспрестанно
звучит в душе мелодия твоя.

И даже ветер стал в этюдах сносен,
вписав в утра скрипичные ключи.
Шкатулкой музыкальной будет осень:
открой её - и сразу зазвучит.

сентябрь 2007


ТУПИК

В том доме - ты.
Окно зашторено,
на нём цветы
как бутафория.

Здесь - улиц мгла
и мусор сумрака,
не слышно зла
его безумного.

Небесный спор,
созвездий месиво,
как Эдгар По -
его поэзия.

Пройду я твой
тупик пугающий
своей тоскою
составляющей.

Остался я,
мои сомнения,
тень бытия
и сожаления.

2009


ХРУСТАЛЬНАЯ ОСЕНЬ

Хрустальная осень ломается звонко,
осколки её разлетаются в пыль.
Хрустальная осень доверчиво тонко
уходит из мира, уходит в утиль.

Она очень долго стояла на полке,
сияла, мерцала ночами одна.
Теперь же остались одни лишь осколки,
одни лишь осколки на все времена.

Крадётся туман между горных урочищ,
лаская остатки её хрусталя.
Она так любила забвение ночи,
её так любила сырая земля.

Когда это было, никто и не вспомнит,
(былые легенды уносит река).
Закончилось время, и брошена в омут
хрустальной мечты золотая строка.

2007-2008


"ДОГОРАЕТ СВЕЧА НА ЗАРЕ..."

Догорает свеча на заре
тишиной в золотом янтаре,
и узор на замёрзшем окне
облицован зарёй в полусне.
Звёзды в проблесках мглы поутру
замерцают костром на ветру,
тихим холодом чахнет февраль,
снисходя своим сущим в печаль.
У окраин лишь ветер да снег
на разбитого склада стене.
Шепчет вечность слова старых книг,
но фитиль безнадежно поник.
Больше нет расстояния мер,
обо мне ты не вспомнишь теперь.
Вряд ли станем с годами добрей.
Догорает свеча на заре...

2008


"НЕБО ПАСМУРНОЕ, ВЕТЕР..."

Небо пасмурное, ветер,
летняя пора,
скрип качающихся петель
в парке на дверях .

На дрожащем склоне сосны
затянули песнь,
и шумит многоголосым 
перебором лес.

Пыль дороги воздух сушит, 
на подходе дождь.
Вывернут окрест наружу
руслами ладошь.

У жилых окраин пусто,
тихий полумрак.
Навевает захолустье
шторма первый знак. 

Ожидания итоги:
скоро грянет гром,
и в нахлынувшем потоке 
все мы пропадем.

2008


"ГОД ПРОШЁЛ ОЧЕРЕДНОЙ..."

Год прошел очередной-
одинокий год.
Что теперь будет со мной,
что произойдёт?

Сожжены мои мосты
в четырёх стенах,
и ложатся на холсты
смерти письмена.

Города чужие мне
видеть не пришлось,
юность эта, как во сне,
всего мира ось.

Хочется творить, но жизнь
хочет, чтоб молчал.
~~~~
Это сумрачный режим
всех моих начал.

Реки, горы и наш дом,
люди против нас,
на могилах - бурелом
в предрассветный час.

2008


ФИЛОСОФИЯ ОСЕНИ

Одухотворённый на исходе мир,
застывает грязный лист в кювете -
это философии буксир
в память уходящую о лете.
Призраки блуждают тут и там,
голоса, страдания, разброды,
солнечные дни - по волосам 
как последний тёплый дар природы. 

Важно ли, что в будущем ничто,
ведь сегодня целая плеяда
падающих с тополей листов
и бодрящей воздуха прохлады.
Чуть похолодает - и смотри 
на немые игры светотени.
Философский ощутимый штрих 
замыкает осени движенье. 

2009


ДВАДЦАТЬ ЛЕТ

То ли дождь,
то ли звездопад,
то ли дрожь,
то ли солнцу рад,
то ли ветер в голове
зовёт в дорогу,
то ли смех,
то ли плач и стон,
и на смерть
каждый обречен;
мое сердце в тишине
грустит о Боге.

И опять
мы с тобой одни,
потеряв
все в пустую дни,
наша юность на костре
сгорит стихами.
Впереди -
ещё целая жизнь,
а позади -
только пропасть во ржи,
и никто не скажет
что же будет с нами.

2009


ИЗ ОДУВАНЧИКОВ ВИНО

Из одуванчиков вино
прозрачно в золотистом цвете.
Любовь - собрание из нот,
которое поёт о лете.

И одиночество чредой
на травы падаюших мыслей
приносит облачный покой
с вершины остроскалых мысов.

Из одуванчиков вино
давай с тобой немного выпьем,
пускай прозрачною волной
нас океан небесный выбьет

на берег ожиданий снов
в неумолкающей Вселенной,
ведь строчки пишут на коленях
чернилами её стихов.

2010


ТЁМНЫЙ ВЕЧЕР

Виноградная кровь забродила закатом.
Я любуюсь грозой и суровым раскатом.
Этот вечер опять одинок и печален,
Но я всё ещё жив и немного отчаян.
Я иду в никуда между окон горящих,
Я смотрю в тишину своих дней предстоящих.
И толпа в темноте беспросветна, как вечер,
Но я всё ещё жив и никем не замечен.
Только дождь застучал по ларькам и аллеям.
Этот город чужой, и он смотрит злодеем.

2011


"МНЕ В ПОРТУ ОДИНОКО..."

Мне в порту одиноко
провожать катера на посадке,
запасаемся впрок мы
у залива мечтой без оглядки.

Волны грустною песней
вторят мне на искрящемся солнце.
И поёт неизвестный
чей-то голос,что сердце проснётся.

Я скучаю по дому,
хотя жалости в этом искать не пристало.
Мир на карте огромен,
я в нем - точка судьбы у причала.

Дай скорее мне компас,
чтобы свериться с вечной дорогой.
И нескладным стихом пусть
вечер спит в суете одинокой.

Иркутск, 2012


ТУМАН КАК МУЗЫКА

Туман спокоен и прекрасен,
как музыка затишья утра,
что снова с оживленьем трассы
исчезнет, доиграв как будто.

Туман написан на тетради,
чернилами переиначен,
размыт на миллионы стадий
одной непонятой задачи.

Туман не нужен этим лицам,
он мертв в глазах гнилого быта;
бесплотным призраком ложится
на город, где мечта изжита. 

2012


"ПУСТЬ ЗОВЁТ НАС ГРЯДУЩИЙ ДЕНЬ..."

Пусть зовёт нас грядущий день,
тихих комнат круша покой,
пусть взмахнёт вслед своей рукой
тот, кто бросит на мир твой тень,

оставляя тебя ни с чем,
вырывая страницы книг,
накрывая волной проблем,
исчезает он в тот же миг.

На полу из обрывков лет
только пара знакомых фраз;
видишь ты, словно в первый раз,
то, чего уже больше нет.
И поверить нельзя теперь-
впрочем, это простой итог-
в то, что мир отделяет дверь,
и душа заперта на замок.

2012


СНЕГ

Пласт живого и безмолвного,
что узорами забвения
будет частью мира нового
до момента потепления;

голос детской повседневности,
счастья тихого из прошлого
и, быть может, облик древности,
снизошедшей до возможного;

блеск на гранях, отшлифованных
стужей, холодом и вечностью,
наших душ, тоскою скованных
и ведомых бесконечностью.

Дни картинно одинаковы
в белой искренней материи;
снег как сущность многим знаковый -
в неизбежности предверии.

2012


ТЫ РЯДОМ

Тёмный покой закружил над землёй,
он прилетел с ночной тишиной.
Я на снегу, опрокинувшись, лёг:
в небо гляжу - в карту звёздных дорог.
Вижу, как призраки бездны сквозь ночь
солнечным ветром уносятся прочь.
Падают, гаснут, искрятся слова,
не оказавшись моими едва.
Но небо немыслимо как далеко,
и космоса даль осознать нелегко.
Дома засыпают под натиском тьмы,
под бархатом снежной и новой зимы;
не спит только время, ведущее нас
в свой к небытию приуроченный час.
Летит одинокая тень мрачных грёз,
собой затмевая сияние звёзд.
Не видно исхода осознанной мглы,
все проблески света до боли малы.
Я даже не в силах признать, что я здесь;
день, прожитый мной, в прах рассыпался весь.
Ничто не осталось на память о нём,
он просто исчез, словно дым над огнём.
Зима оказалась предвестником бед,
и с ней ничего равноценного нет.
Сейчас я один в мире звёздного сна,
ты рядом со мной - и ты тоже одна.

2012


СМЕРТЬ КОСТРА ПОД ДОЖДЁМ

Последние искры на небе зеркальном ,
последняя вечность в разбеге осеннем.
Здесь смерть отзывается отзвуком дальним
тому, что осталось истлевшим растеньем.
Здесь дождь тушит пекло огня на привале,
и каждый из них недалек от могилы.
Во мне остается, как в самом начале
знакомая верность неведомой силы.

2012


ДОБРО

Есть огонь, что согреет холодной зимой;
есть любовь, что двоих погружает в себя;
есть мечта, что ведет нас выигрывать бой;
есть участие, то без чего невозможна судьба.

Есть свобода, что всех побуждает творить;
есть вода, почва, небо и солнечный свет;
воздух есть, что даёт право нам жить;
вот только добро - это то, чего нет.

2012


"СНЕГОМ УКРОЕТСЯ ДОЛГАЯ ТЬМА..."

Снегом укроется долгая тьма
в каменных дебрях домов недвижимых.
Шорохом света исчезнет зима
на перекрестках дорог обозримых.
Что-то осталось с течением лет,
можно сказать о последнем ей часе,
но слов, как обычно, подобраных нет.
И все эти мысли, наверно, напрасны.

2013


"НА РАСКАЛЁННОМ АСФАЛЬТЕ..."

На раскалённом асфальте
следы протекторов кед,
и солнце делает сальто,
стеклом разбив летний свет.

И небо темно-синеет
над сталью города крыш,
пока в потоке аллеи
ты одиноко стоишь.

Листвою ветер играет,
рой окон настежь открыт,
и все поёт и гуляет,
и просыпаясь не спит...

Она дождётся тебя,
пока ты в сниффере лет
идёшь, на небо глядя,
хотя нас всех больше нет.

2013


2.7.13

Однажды наш мир вдруг станет чужим,
в нём всё повернётся на противоходе,
и солнце застелет измученный дым
горящей листвы октября на восходе.

И будет другой неизбежность волны,
о камень холодное небо разбившей;
и повод ждать новую поступь весны
окажется столь же бессмысленно бывшим.

Но мы будем верить: всё это не так,
как верим сейчас, хоть не вместе так долго,-
что нашу свободу вершит каждый шаг,
который мы ступим по острым осколкам.

Пусть в пропасть сорваться - один только вздох,
и сон тихим штилем окутан, как прежде;
закончится день, подведётся итог,-
и всё, что останется - это надежда.

2013


КАЖУЩЕЕСЯ БЕЗРАЗЛИЧИЕ ПО ОТНОШЕНИЮ К СТАРОЙ ОСЕННЕЙ УЛИЦЕ

Уставший бреду по проспектам громоздким,
где мёртвое время ломает обыденность,
и видятся в камне любом отголоски,
которые раньше и вовсе не виделись.

Нет времени в суетном тщиться взять сущее,
вникать в недостроенность хода осеннего.
Оставлю же это как дань всемогущему
неясного призрака тайны последнего.

Угрюмый день словно бы заламинирован
на бледных картинах столетних полотен,
и что бы сейчас я себе не планировал,
всё станет одним из несбывшихся сотен.

Я краток в раздумиях, краток и в речи я,
хотя слов подбора для срока невиданно;
мне всё-таки ближе отверженность вечера,
что будет никем до конца не прочитана.

2013


ВЕЧЕРНЯЯ ЗИМА

Бродят тени под окном
на потёрто-белом снеге,
и, накрытый полотном,
вечер всё темней на небе.   
На часах неясный стук,
время в полутьме крадется,
переосмысляя звук
в формулах на нотоносце.
Вижу желтый коридор,
весь в фонарном светоблике,
и потрепан коленкор
на стоящей рядом книге.
Перечёркнутый блокнот
потерял цену досрочно,
а словам прошёл черёд
в снах отождествляться ночью. 

2014


ИМПРОВИЗАЦИЯ ВТОРАЯ

Там, где ты - теперь трава,
а над нею ветер реет;
грозовая синева
всё контрастней и хмурее.
Слышен шепот древних крон
и переговоры леса,
где в итоге тонет гром
в пыли дождевой завесы.
На часах моих застыл
мироздания порядок,
будто выводы просты,
пробиваясь сквозь осадок.
Я усну под шорох снов,
чтоб сквозь дымку очертаний
разглядеть твой облик вновь
в череде воспоминаний.

2015


"КОГДА Я УМРУ..."

Когда я умру, - и погаснет та лампа в окне, 
дрожанием неба в воде станет мысль моя, - 
ты спустишься с дальних холмов навстречу ко мне, 
и будет в ладони гореть огонек бытия. 

Когда меня тихо в могиле оставят лежать, 
как стража бессветного мира во глуби земной, 
мы, за руки взявшись, пойдем в предстающую гладь, 

овеянных ветром, полей по стезе травяной. 
Когда все забудут, что путь мой прошёл на земле, 
и вся моя вера в твоих отражалась глазах, 
мы станем единым во всепоглащающей мгле - 
единым и вечным созвездием на небесах.

2015


"МНОГОТЫСЯЧНЫЙ ГОРОД..."

Многотысячный город под звёздами ночи, 
изчерченный светом огней и машин, 
затаившихся улиц бороздами сточен 
и потерян среди серых будней рутин. 

В нем немного прохладно и странно весною, 
но зато в нём есть мы, и хоть жизнь - не кино; 
я хочу, чтоб мы стали друзьями с тобою, 
потому что мне кажется, так быть должно.

2015


ИЗ ЦИКЛА СТИХОВ "СМОЛА"

МЕЧТАТЕЛИ НЕБА

Бумага тленна - и как хрупки слова,
когда-то сказанные мной в нестройной форме,
в которых чувства я свои обрисовал
тогда еще совсем другие в корне.
Эпоха та, вернее только год, 
принадлежали нам, мечтателям влюблённым,
спасавшимся от ледяных невзгод
в ночной тиши, в созвездиях на лоне.
Легко нам было в пустоте тех сфер,
пока не перерытых интернетом,
любить друг друга просто без потерь
в руках ниисходящего вниз света. 
Холодный шифер и ночной полёт
в тепле твоих сжимающих объятий,
всё погрузилось в дней водоворот,
несущийся по календарным датам.
Был город наш низвергнут с бытия
сомнением уснувшего фантаста,
дрожали тени фонарей, и я
считал наш мир не цельней пенопласта.
Летела птицей хрупкость тишины
и голосом чуть слышно отзывалась
на искренность к доверию Луны,
стремлению любить самую малость.
Мы ощущали зыбкость нулевых,
раскиданные площади и скверы;
мы были вместе, думая о них,
в тепле друга друга вне времен и веры.
Глубоким басом сотрясали мрак
динамики колонок из притона,
а мы с тобой одни и просто так
вновь вырезали крылья из картона.
Ты мне прошепчешь: "Завтра будет дождь
в далёких городах за океаном,
мы будем там  бездомными, и что ж, 
но жизнь одолевать не перестанем."
Летят огни по трассе с двух сторон,
мерцают окна не уснувших в полночь.
В глазах твоих - атласный небосклон
и замыслы, сбивающие волны.   
Сейчас соврать мечтой я бы не смог,
пока твою ладонь в своей сжимаю:
моя душа пуста, как уголок
комода, где забыт обломок мая.  
И потому так пристально резки
в унылых очертаньях наши кеды;  
и стены спят, и дремлют потолки,
и души так открыты для беседы.
Хотелось до конца добыть рассвет,
грядущий через пару ожиданий.
Твой поцелуй прощальный и ответ -
последний отклик нынешних мечтаний. 


НА ВЕЛОСИПЕДЕ В ПГТ

Железный скрип и перебор
звенящих спиц велосипеда. 
Чуть покосившийся забор
в предверьи завтрашнего лета.

Заброшен двухэтажный дом 
средь тополинных шелестаний.
Май устремился косяком
мимолетящей птичьей стаи.

Черёмуховый первый цвет
уже ожил со всею силой,
укрыв побеленный штакет
зелёным ветвяным настилом.

Не глядя, мимо пронесусь
открытых нараспашку окон,
где вьётся тепловатый вкус
почти спечённого пирога.

И ветер, лёгок на подъём,
в ушах затрепетает сонно
газетой, воткнутой в проём
и выбитым ковром с балкона.

Врываюсь в переулок я,
в его последний день весенний,
пока вокруг утопия,
не замечаемая всеми.

И тут, как находящий суть
или недремлющий художник,
остановлюсь передохнуть
и оглядеться, верно, тоже.


ЭПИЗОД

Жизнь - терпкая и горькая смола -
способность к проявлению свободы -
дрожанье дребезжащего стекла -
невечная по времени работа,-
и, как всегда, на сжатом кулаке  
ободранные костяки на пальцах
из-за обычной драки в тупике,
откуда больше некуда податься.

Здесь постоянно: неспокойный сон
и вечное движение торговли,
зеваки, торгаши со всех сторон,
бомжи, менты и голуби на кровле.
Чуть приглушенный скрежет наждака
из приоткрытых окон запылённых  
точильщика ключей, обувщика
и даже у ремонта телефонов.
Проверка за проверкой целый день
у большинства с долгами по аренде.
Блуждают толпы призраков-людей,
безликих судеб на живом портрете.  
Хозяева, их верные рабы,
на пару раз продавшиеся шкуры, 
холодные фонарные столбы
и тени в нижних окнах-амбразурах.
Всё вновь перемешается под ночь
с приходом часа времени закрыться.
Последний вот с баулом за спиной 
уходит прочь уснуть или забыться.
Ровесникам моим, конечно, влом
идти сейчас и дрыхнуть по кроватям:
одни спешат на сходку в снятый дом,
другие на свои тупые пати.
Расходится по темноте народ,
кто в комнаты, кто по дворам, кто в люки.
Рабочий день отправлен в оборот
вахтером, засыпающим от скуки.
Общага переполнена людьми,
их тьма, они приехали с надеждой,
от нищеты спасаясь, как и мы,
в торговле барахлом или одеждой.
Там дети плачут, там тв включен,  
тут женский спор, пощечины и крики,
мелькают силуэтов без имён
на этажах в квадратах жёлтых блики. 
Отъехала машина от ворот,
свет фар упал на спящие деревья.
Я бросил взгляд в раскрытый арки рот 
и в комнату свою пошёл скорее. 
Весь день был гул и музыка вокруг,
сейчас же лишь у вывески на баре,
в котором собирался местный круг, 
чтоб обсудить кто и в каком наваре; 
потом о доме вспомнить в сотый раз, 
о всех родных, забытых на чужбине.
За разговором выдать пересказ 
о трудной жизни в этой чертовщине.
Другие же за кружкой промолчат
со взглядом безучастного барыги.
 
А я в каморке в тусклом свете рад, 
читать с трудом надыбанные книги.
Читаю, вижу: многогранна жизнь,
куда ни глянь - туманы и озёра;
весь мир на подоконнике лежит,
но скрытый от всеобщего обзора.  
Они расскажут о поступках уж,
что есть работа мозгом и руками,
и не в пример для наших мелких душ, 
пришедших за подножными деньгами.
Так что я здесь забыл в конце концов?
Чужой среди чужих, без прав и дома,
один из миллионов сот глупцов;
неужто я ничтожен и поломан.
И становилось мерзко от того,
что я приговорен к такому делу.
Работа, утро - больше ничего;   
опять, опять, опять, опять без цели. 
Я полусонный плёлся в семь утра,
хотя скорее просто был в повторе,
толкая свой загруженный по край
в тележку груз - уставший априори.   

Но эти ночи не пропали зря,
и я, обдумав все, покинул рынок
в тот час, когда мерещилась заря,
в паре своих изношенных ботинок.   

Пусты прилавки, спит наш закуток,
блуждает под навесами дворняга, 
ползет афиши сорванный листок,
и реет на столбе обрывок флага.

Я понял так же: сожалений нет. 
Я счастлив и таким воспоминаньям,
ведь совершенно просто тот рассвет 
стал эпизодом моего прощанья. 


ПРИНЁС ПИСЬМО

Я принёс тебе письмо
в твой заблёванный подъезд,
шел- и оказался здесь,
чтобы ты прочла его.

Чтобы ты ненастным днём
открывала тот конверт,
что воткнул когда-то в дверь
одинокий почтальон.

А на лестнице сосед
вышел снова покурить,
о долгах поговорить,
старый повод для бесед.

Он с подругою своей,
наркоманкою худой,
горько делится бедой
о проблемах новых дней.

Солнце в верхнее окно
греет серость пыльных стен,
и дрожит немая тень
по углам давным-давно.

Телевизор за стеной
эхом отзовется нам,
словно вторя голосам
на прощание с тоской.

Все неслышно разошлись,
и подъезд вновь опустел.
Ждёт нас всех немало дел.
Как смола стекает жизнь.


У КОСТРА

У костра осенним днём
мы с друзьями собрались,
и тогда перед огнём
нам казалась вечной жизнь.

Рядом ты была со мной,
Саша громко что-то пел,
каждый был из нас герой,
хотя вовсе не был смел.

Искры ветер поднимал
трескотней горящих стай,
и сосновый лес внимал,
как по кругу шёл "Токай".

Все растаяло во сне,
жизнью сломан я в пути,
только лишь родные мне
помогли вперёд идти.

Я вернулся вновь сюда,
на камнях один молчал.
Дым окутал навсегда
старых песен прежний шквал.

Птица прощебечет вслед
одиночества напев.
Будет все. И будет свет,
вечность над костром согрев.

2016


"МНЕ В ПОИСКЕ ИСТИН..."

Мне в поиске истин так мало 
открытий, являющих смысл; 
ищу суть вещей, их начало 
в правдивой поэзии чисел.

Таким я возник в подворотнях,
когда шёл там с кипою книжной. 
И всё мироздание обнял,
которое видел и вижу.

Я знал, понимания нету,
его не дождаться нисколько,
и канет в безвестия лету
философ осеннего толка.

2016


"БЫЛ ГОРОД НЕСКАЗАННО ХМУР..."

Был город несказанно хмур,
и грифель на тетради замер.
Стихи - удел ванильных дур,
сырая рухлядь из кунсткамер.
Уже не то или не там,
настали времена другие,
бумажным, скомканным листам
прошли денёчки золотые.
Трамвайный бог вновь полупьян,
лелеет смерть благоговейно.
И заполняется стакан
сухой дешевизной портвейна.
Что делать дальше с этим нам,
когда пробьют часы на башне, 
и будет жёлтая луна
эмблемой представляться страшной?
Дороги к правде больше нет,
её дождями дней размыло;
и суета минувших лет
сегодня не имеет силы.
Вокруг с работы и домой 
летят, стремглав, машины строем,
мнит чья-то участь стать иной, 
но жизнь не сделает героем.
С невидимым тобой вдвоём
идём средь горожанской своры,
о планах творчества ведём
свои простые разговоры.
Пробил вечерний час, устав
от пустословья с тишиною,
в пальто я плакал неспроста,
давясь кровавою слюною.

2016


О НАЧАВШЕЙСЯ НОВОЙ ЗИМЕ

Примитивная, старая песня
о начавшейся новой зиме.
От засыпанных снегом лестниц
до углов переулков во тьме

тихо тянутся блики на плитах
одиноких прохожих людей,
что в пространстве, как будто, отлиты
в монументы седых площадей.

И за всем этим чуждым явленьем
накрывает меня снегопад
живописным холстом акварельным
или созданным через тачпад.

И, пока иней падал с дыханья
в круге света фонарных столбов,
показалась мне стужа стихами. 
И зима - это тоже любовь.

Всё вокруг пролетало,как время,
а я даже не думал следить.
Ты пришла мне на встречу и, дремля,
спектр снега вдруг стал как один.

Мимолетно, но сонно и странно,
вдоль неона огней и гудков
отражалась в глазах твоих плавность
тихо падавших хлопьев снегов.

2016


"ДОМ ИЗ КАРТОННЫХ КОРОБОК..."

Дом из картонных коробок,
в доме есть осень в пакете. 
Я беззастенчиво робок
на шлакоблочном паркете.

В легкие яд проникает,
спит никотином на бронхах.
Музыка сердца без края 
бьется подобно колонкам.

Рядом веселье и праздник
шумом слетает из окон. 
Осени свет безобразно
криком заполнен сороки.

Нет, я, конечно, не буду
здесь оставаться надолго,
и тротуарного будду
ночь ожидает и только.

2016


"ФУНДАМЕНТЫ СЛОМАНЫ В КАМНИ..."

Фундаменты сломлены в камни,
запах карбида - над ними.
Кодун лучезарный и плавный
кругами спешит заводными.
Умоется редкий шиповник
в росе жёлто-зелени степи,
когда вертолет, как виновник 
ворвётся в затишье, и стебель
уставшего мака качнётся  
под песней пчелиного роя .
Пора безмятежного солнца
в погоде цветного покроя
из мха земляничной поляны
приходит в ленивую поступь
нектара травы безымянной
и леса небесного роста.
Мчусь к дому на велосипеде
обочиной пыльной дороги,
стераются старые кеды 
под силой нажима без прока.
Округа молчит и щебечет
по ветру в отсутствии рамок,
и старый завод в междуречье
заброшен, как призрачный замок.

2016


"РАБОТА ЛОМОМ..."

Работа ломом,
размах лопатой.
Плетется хроном
мой ноль девятый.
КАМАЗ - на гребне,
дорога в горы,
Байкал и щебни,
асфальт и ссоры.
Работа, осень,
контракт, бригада.
Не долго очень
ждать до зарплаты.
Потом три тома
из лавки книжной. 
Пора до дома,
устал я слишком.

2016


СТРАХ СМЕРТИ

Я помню час, когда меня не стало,
последний круг часов, последний вздох.
Тогда прозрачной искренностью шквала
нахлынуло дыханье холодов.

Я осознал, что путь земной не вечен,
взглянув на даты жизни и стихи
поэтов, что осенней были речью;
теперь их души -символы строки.

Я долго думал о судьбе любого, 
из небытья пришли, и там нас ждут.
Накрыло гробом сумрачного бога
весенний день на несколько минут. 

Мне долго снился снегопад на поле
и Кьеркегор, сидящий за пером.
Казалось, разум прятался в неволе
телесных уз и тяготил нутром.

Я стал машиной в мире объективном,
хотя стремился выжить и творить, 
при этом без желанья обратимо   
когда-нибудь всё снова повторить.

Тогда, играя пьесу сам с собою,
сценарий книжный ухватив в руках, 
я жизни сдал фактически без боя
последний шанс остаться навека.     

2016


ПРИБЛИЖЕНИЕ ВЕСНЫ

Скользкий тротуар. Спор зимы с весной.
Противостояние солнца и снегов.
Одинок прохожий, оказавшись мной.
Под ботинком - хруст наката под песком.
Опустевший сквер. Скверная пора.
На качелях ветер или призрак чей.
Я укутан в шарф от потерь и трат.
Птичий свист у стен из красных кирпичей.
Скоро будет свет, и тепло за ним.
Я ли тот, кем был? В карманах пустота.
Ожидаю худшее. Грязно-серый дым 
оседает копотью на белизне листа. 

2016


УТРО КАМЕННЫХ ДЕБРЕЙ

Ты видишь утро, за ним вслед
поблек фонарь на перекрёстке.
Шлакобетонный парапет
вбирает эха отголоски.

Проснётся город на пожар,
пусть даже без вытья сирены
и, как гигантский автопарк
зациркулирует по венам.

А на углу в сей ранний час
ты разглядишь в тумане далей 
весь верхотурный диссонанс 
повсюду симметричных зданий, 

где ночью жить в битах сердец   
мне кажется не интересным,
взбираясь к потолку небес
ступенями пожарных лестниц.  

2016


"ОБОЮДООСТРЫЙ НОЖ..."

Обоюдоострый нож
бесподобен и изящен,
будто изначальный пращур
полумрака за стеной.

Он сверкает на столе
в приглушённом нежно свете
сталью Ветхого Завета, 
тысячью минувших лет.

Страшный антиквариат,
ныне вынутый из ножен,
здесь передо мной положен
и заполоняет взгляд. 

Он был чист на остриях
и не обагрился кровью, 
своей девственной любовью
вышний порождая страх.

2016


"ЗЕМЛЯНИЧНАЯ ПОЛЯНА..."

Земляничная поляна
среди пут из ивняка
неизменно постоянна
под порывом сквозняка.

Заводь спит на мелководье,
рябь играет тиной вод,
а из сини небосвода
утро одеянье ткет.

Я один здесь под сосною,
полюбивший ранний час.
Только с неба зрит за мною
пара соколинных глаз. 

Мне бы бросить это место,
встать, поднявшись во весь рост, -
держат лишь покой окрестный
и боярышника горсть.

Нет, я заберу с собою
эту ясность красоты.
Не поэт я, да, не скрою;
я здесь странник, как и ты.

Пусть покоем этих далей
буду окружён опять,
чтоб с ним в днях среди печали
или счастья пребывать, 

чтоб смотреть за суетою
с мудростью древесных крон,
земляничной краснотою
весть чернила за пером.

Птичью трелью среди леса
пробуждаться ото сна,
лживый мир всё так же честно,
очарованно не знать.

Мне бы серебро прохлады,
склоны гор и шорох трав -
всё, что охвачу тут взглядом,
хоть чуть-чуть себе забрать.

Так всё станет по другому,
если этот мир внутри
сохраню вдали от дома,
где иные ждут миры.

2016


ИЗ ИЮНЯ

Я допишу эссе о вечном,
его сожгу, развею пепел,
чтоб не забыть о человечном,
покуда в мыслях тишь и степи.

И если всё-таки забуду,
решусь уйти в пещеры сходу,
то лишь последнему приюту
перескажу свою работу.

Глазами камня видя лето,
горя пространством испарений,
я на земле останусь где-то
среди богов и привидений.

Уже июнь грохочет громом,
и плачет дождь о нас несчастных,
и чётче на песке багровом
слова и знаки формул ясных.

Всё это выросло из мрака,
из бурелома, из июня, -
завяло лепестками мака
с унылой ржавчиной латуни.

2016