Только-только начало рассветать. Солнце особо не спешило, хотя петухи надорвали глотки, оповещая о наступлении утра. Жмурящаяся спросонья молодуха, лениво звякнула ведром и поплелась к колодцу. Свекрушка попался суровый. Коли с вечера ничего не готово, да с утра поленилась встать пораньше - не постесняется, при законном муже отдерет как сидорову козу. Хорошо хоть муж ласковый. Баба сладко облизнулась, вспоминая прошедшую ночь. Ничего, что свекр со свекровью храпят и пузыри ртами пускают. Они свое отжили, им дальше своего носа, перед которым горшок с похлебкой поставлен, и видеть ничего неинтересно. А Тимка-муж, как обнимет... так сердце и захолонется...
Заскрипела ржаво ручка колодезного ворота, ухнуло в глубину ведро. Молодуха, постепенно просыпаясь, налегла на ворот. Скрип-скрап, скрип-скрап, скрип-скрап... сильными руками вытянула и принялась переливать воду в свое ведро. Зачерпнула в горсть, умылась. Снова зачерпнула. Пить вроде и не хочется, но надо ж себя хоть чем-то вознаградить. Свекру не угодишь - все равно ворчать станет да выговаривать, мол и встала позже обычного, и ведро неполное принесла. И почему два ведра не взяла? А если два возьмешь, обязательно придерется, что коромысло новое схватила, а не старый черенок от лопаты.
От таких мыслей глаза женщины сами собой стали набухать, готовясь к слезам. И тут её взгляд замер, устремленный куда-то по ту сторону колодца. Молодуха взвизгнула, взмахнув рукой так, что собственное ведро, на пару с колодезным, улетело в колодец. Истошный вопль заставил деревенских петухов призадуматься о ничтожности собственного пения. Баба, подхватив подол, кинулась к своему двору, вопя во весь голос.
Известие о том, что Милюкинская Аська повстречала у колодца - кладбищенское гхырище, мигом облетело всю деревню. Мужики недоверчиво похмыкивали, женщины, возмущенные неверием таращили глаза и расписывали все новые и новые подробности. К обеду выяснилось, что Аська каждое утро с этим самым гхырищем встречается, и даже успела отяжелеть от него. По прогнозам деревенских кумушек, через полгодика следовало ожидать появления на свет гхыро-милюкинского гхыренка. Гхырище же, после тщательно-дедуктивных размышлений превратилось в гхыра, причем молодого и завидной наружности.
Деревня загудела, затревожилась. Кое-кто внес разумное предложение - не дожидаться, пока полдеревни огхыреет, а собрать побольше дров и сжечь ведьму прямо в милюкинском логове.
- Ведьма она, ведьма! Я вам говорю - сама видела! - убежденно твердила бабка Анисья, и для убедительности трясла своей маленькой сухонькой головкой с острым вездесущим носиком - сама видела - и хвостик у ней есть... свинячий.
- Да заливаешь ты, баба Аня - недоверчиво усмехнулась Ефросинья - сколь раз мы с ей в бане парились - никто хвоста не видел.
- Ну дак в бане парятся, а не чужие салазницы разглядывают - парировала бабка - прячет она его. Сама видела - то появится, то исчезнет. Бесовским наваждением она глаза всем отводит.
- Как же так, бабка Анисья - озадаченно спросила Иринея - всем глаза отвела, а ты углядела?
- В церковь почаще ходить надоть, девонька - поучительно ответила бабка - вы греховодницы, только по воскресеньям и бываете. И то, не столь молиться приходите, сколь на молодого дайна поглядеть. Вот дождетесь, и у вас хвосты ведьмовские поотрастывают!
Собравшие дружно грохнули смехом.
- Чаво ржете-то, придурошные? - обиделась бабка - смешинка вам в рот попала - так енто бес плюнул. Аська вон тож досмеялась. Хресты надоть пособирать, да икону посильнее в храме взять. Да и дайна под ручки ухватить - дайн ты, али не дайн? Вот и давай, изводи ведьму!
- А и правда - поддержала её Иринея - спытаем Аську ликами святыми. Коль не покосоротится - стало быть - не ведьма, а коль скривится да сплюнет - тут мы её и...
- Чаво 'и', чаво 'и'? - передразнил бабу высокий сутулый дед - вот я думаю - глупый вы, бабы, народ. Нешто ведьма просто так вам в руки дастся? Тут особая сноровка нужна.
- Много ты дед бесовок на своем веку переловил - попыталась заткнуть его бабка Анисья - молчал бы уж, пень трухлявый.
Но, оскорбленный всем своим мужским достоинством, дед вспылил.
- Ты, Анисья, и по молодости курей доила, а из под быков яйца таскала. А к старости и вовсе умом повредилась. Ай не знаешь, што я в молодые годы ведьмачил? Не одного упыря с гхыром на вилы поднимал...
Бабы злорадно захохотали, очевидно представив деда Антипа, подкрадывающегося к вурдалаку с вилами наперевес.
- Ой, заливать хорош - покачала головой Иринея - на старости лет заврался совсем дед.
Дед Антип начал таращить глаза.
- Я - вру? Да у тя исшо молоко на губах не обсохло, дефка, на вранье меня ловить!
- А дед Антип дело говорит - поддержала старика Фёкла Чунихина - што дайна звать - молодой больно, да неопытный. Как бабе за вырез глянет - на ногах еле стоит, губами пузыри пускает. Сразу видать - слабенький, хде ж ему бедняжечке с гхыром справиться? Ведьмака надо звать, аль ведьму...
- Каку ведьму?! - не обрадовался поддержке Антип - ты, Фёкла, что в огороде свёкла - и красна и дородна, да в суп пока не годна! Каку-таку, я тя спрашиваю, ведьму? Ить есть уже одна!
- Да кака с Аськи ведьма?! - возмутилась Ефросинья - то одно недоразумение, а не ведьма. А звать надо опытную - из тех што по большаку шастают, да нечисть за гроши выводят.
Упоминание о грошах заставило женское собрание приуныть. Само собой, никто раскошеливаться не собирался. Ещё немного и страсти вокруг гхыра приутихли бы, натолкнувшись на неодолимое препятствие, но тихая и незаметная старушка, скромно слушавшая и поддакивавшая всем выступавшим, подлила масла в огонь.
- Ой, бабоньки, а ведь живет у меня ведьма. Живёт, вчерась только на ночлег попросилась.
- Так чаво ж ты молчала, Лукерья? - возмутилась бабка Анисья - у ей ведьма в избе, а она - ни слова никому!
- Так я ж не знала поперву - принялась оправдываться бабка Лукерья, впервые в жизни почувствовавшая себя в центре всеобщего внимания - ну мало ли девчушек рыжаньких по деревням шастают? Постучалась она уже опосля дойки вечерней, вежливенько так спросила, можно ли до утра пересидеть? Что ж мне - лавки, да полена под голову жалко? Пустила. А она перед сном и давай свои заклинанья бесовские вычитывать. И вот диво - гляжу, вроде как светится изба. Я её тихонько так спрашиваю - чаво творишь-то доченька? Пожару не наделай мне, долго ли до беды? Засмеялась, говорит: не беспокойся, баушка, все под хунтролем. Это штоб ночью спать крепко, вурдалаков не боясь. Хоть и не поняла я, про каких троллей она толковала, но смекнула, что не проста девчушка рыжа, а ведьма.
- Так айда до неё - Антип махнул рукой, приглашая присутствующих последовать за ним. Но Лукерья, упиваясь небывалым вниманием доселе ни во что её не ставивших соседок, продолжала:
- Полешко-то я ей дала, да кожушок старый, штоб не так твердо было. Опять засмеялась, смешливая попалась ведьма-то. Щелкнула пальцами, и полешко в подушку превратилось. Нарочно я подошла, пошупала - мягко. Словно перина пуховая, а не деревяшка. Травок мне заварила духовитых, да я пить не стала - тайком в лохань вылила.
- Это ты правильно сделала - похвалила бабка Анисья - мало ль чаво ей от тебя надо было. Хлебнула бы ведьминого зелья и в кошку черную превратилась. Али ешо чаво похужей.
- А Михрютка, балбес соседский - в окошко заглянул и по обычаю своему рожи корчить стал. Шешнадцать лет парню стукнуло, дак ни одной дефки не пропустит... штоб не напугать.
- А ведьма што? - полюбопытствовала Иринея.
- Палец середний выставила и в окошко кажет - дурню ентому. Спрашиваю, а чевой-то ты ему вместо дули - пальцем тычешь? Аль колдовство какое? Она заливается: ничо, баушка. Подрастет - поймет, што это такое, когда деушка тебе палец кажет.
- Видать и вправду знак колдовской - глубокомысленно заметила Ефросинья - пропал Михрютка. Тут серебрушкой не отделаешься.
Дед Антип, вне себя от переполняющего энтузиазма, бешеными глазами огляделся вокруг и завопил:
- Што я вам говорю, бабы?! Айда до ведьмы! Акромя ведьмака, противу гхыра - только ведьма и поможет. Я чай по молодости не раз хаживал... знаю что говорю!
- Куда хаживал - осадила его Анисья, не желавшая отдавать инициативу в чужие руки, а тем более в мужские - к ведьмам што ль хаживал-то, греховодник старый?
- Цыть, дефка! - прикрикнул сурово Антип и, не сомневаясь в своем превосходстве, заковылял в сторону Лукерьиной избенки. Повинуясь суровому мужскому слову и природному женскому любопытству, бабы дружно засеменили следом. Только Иринея замялась и, оглядываясь на мутные оконца изб, за которыми со сдержанным любопытством виднелись разномастные мужичьи бороды, крикнула:
- А может сначала - мужиков позовем?
И не получив ответа, бросилась догонять сельчанок.
Посевная закончилась, но ехать на покос никто не спешил. Зима была малоснежная, дождей по весне считай что и не было. Поэтому мужики, в большинстве своем сидели дома, стойко выдерживая безделье и давая траве шанс разрастись погуще. Жаркое обеденное солнце окончательно убило всяческое желание высовываться во двор. Лениво гавкали на жару дворовые псы, рылись в навозных кучах стайки кур, под зорким контролем расшагивающих поодаль петухов. В такое время только и отсиживаться где-нибудь в холодном погребе, возле бочки с солеными помидорами, периодически запуская уже омытую рассолом руку и извлекая очередную осклизлую закусь. Или можно забраться в деревенский шинок, но шинкарь с утра уехал, обещая к вечеру привезти такое пиво, что и градские щеголи не каждый день пьют. При этом известии мужская половина деревни окончательно отказалась пошевелить хотя бы мизинцем до наступления вечера, возложив решение гхыровой проблемы на хрупкие женские плечи.
Возле калитки дед Антип почему-то замялся, галантно пропуская женщин вперед. Бабка Анисья, чувствуя за спиной поддержку единомышленниц, бестрепетно толкнула дверь, ведущую в избу и напористо вперлась в горницу. За ней, начиная робеть от неизвестности и предвкушения чего-то нового, прокрались остальные бабы, прикрываемые с тыла мужественным дедом Антипом.
У стола сидела ведьма и задумчиво попивала чай с блюдечка, с сахаром вприкуску. Ведьма была рыжая. Ведьма была молоденькая, хотя кто её знает...? Ведьма была босая, и беззастенчиво пошевеливала пальцами стройных, хотя и чересчур худых ног, оголенных до середины бедер. Бабка Анисья мысленно сплюнула через плечо. Вот же нечисть какая, бесстыдство паскудное, бесовское. Ефросинья быстро перекрестилась, шепча про себя молитву. Остальные бабы сгрудились за порогом, не давая деду ни единого шанса поучаствовать в разговоре.
Ведьма неприветливо покосилась на вошедших и крайне недружелюбно буркнула: 'здрасьте!'
Анисья поискала глазами икону и, не обнаружив, сложила ручки на животе, очевидно в знак самых мирных намерений (да не будем мы тя, ведьма прямо щас жечь!)
Ведьма нехотя одернула задранный подол платья и с непонятным упрямством догрызла оставшийся кусочек сахара. И только после этого обернулась к присутствующим, всем видом давая понять, что у них осталась ровно одна минута.
- Приятнаво оппетиту! - вежливо пожелала бабка, не снимая рук с живота.
- Угу - не менее вежливо ответила ведьма, вопросительно приподнимая тоненькую бровь.
- Не уделит ли госпо...тьфу, госпожа ведьм... тьфу, ведьма... тьфу, нам одну минутку? - от умственного напряжения бабкин лоб покрылся испариной. Что за мужики пошли? Испокон веков разговоры с колдунами и ведьмами вел староста, а теперь приходится бабке старой с поганью всякой растарабарывать. Но свое теперешнее положение Анисья ни на что бы не променяла. Дивиденды в виде непререкаемого авторитета на вечерних деревенских посиделках, в будущем - перевешивали любые неприятности общения с ведьмой, в настоящем.
- Что у вас случилось? - просто и в лоб спросила ведьма.
- Гхыр... - вырвалось у бабки.
- Что, всё так плохо? - посочувствовала ведьма.
- Да пропппустите ж мя! - Лукерья наконец продралась через пробку из женщин и на правах хозяйки избы смело проковыляла к столу.
- Беда у нас, девонь... дочень... ведьм...
- Вольха - шепотом подсказала ведьма, отчего-то недовольно кривя рот.
- Гхырище у нас объявился на днях, госпожа ведьма - поспешно объявила бабка Анисья и облегченно перевела дух.
- А поточнее - упырь, вурдалак? Или что-то ещё? - осведомилась ведьма.
- Да гхы...хто ж яво знает - бабка развела ручками и поспешно вернула их обратно на живот - а сёдни утром видели яво у колодца с Аськой Милюкиной.
Ведьма подозрительно фыркнула.
- И что он делал - ел?
- Каво? - непонимающе вытаращилась Анисья.
- Аську эту - ответила ведьма, начиная нетерпеливо постукивать ухоженными ноготками по выщербленной крышке стола.
- Зачем? - бабка разинула рот от удивления.
- Голодный был - объяснила ведьма - кушать сильно хотел. Потому и вышел к деревне, да ещё утром. Небось, петухи ещё не пели, да?
- Да как раз опосля петухов-ти его и увидели! - сообщила Анисья.
- Ладно - ведьма решила проявить покладистость - показывайте тело.
- Какое тело?
- Вы мне толком объясните, что тут у вас происходит или так и будете ждать, пока я расскажу? - начиная злиться, ведьма повысила голос.
- Так вы уж все знаете! - восхитилась Анисья, впрочем не без некоторой подозрительности. Уж не на пару ли с гхырищем эта ведьма около деревни шляется?
- Двадцать кладней - брякнула в сердцах ведьма - десять монет сейчас, и двадцать после выполнения работы.
- Как же ето? - не выдержала от удивления Ефросинья - десять да двадцать - это же...
- Тридцать - подсказала ведьма - или разбирайтесь с вашим гхырищем сами.
- Да иде ж мы такие деньжищи возьмём? - запричитала бабка - совести у тя нету, бесовское отродь..., то ись, госпожа Вольха!
- Это я вам ещё со скидкой - снисходительно заметила ведьма - кстати, а почему я ни одного мужика не вижу? И где староста ваш? Разве не он такие вопросы решает?
- Я вместо старосты - героически заявила бабка Анисья - староста в погребах последний разносол подъедает. Ему, идолу бородатому до бед наших никакого дела нету. Штоб яво черти унесли, чтоб ему леший в лесу ногу подставил, штоб ему водяной и одну и другу бороду повырвал!
Ведьма оторопело сглотнула слюну и восхищенно уставилась на бабку. Похоже, длинные и вычурные тролльи выражения, которым научил её Вал, померкли перед глубиной и образностью бабкиной ругани. Но она мужественно взяла себя в руки и вернула разговор в прежнее деловое русло.
- Так что все-таки произошло?
- Дайте мне! Дайте мне! - завопил наконец дед Антип и могучим усилием прорвался в горницу - всё бы вам бабам рассусоливать. Эдак до вечера не разберемся! Здраю, начится, ваше ведьмачество!
- Здравствуйте - ведьма поднялась из-за стола и принялась что-то искать глазами. Подняла из-под лавки сапоги, и ушла за печь.
- Вы рассказывайте, рассказывайте - послышалось оттуда.
Антип снисходительно глянул на женщин. Учитесь, толстозадые, как надо с ведьмами разговаривать.
- Так што, госпожа ведьма, гхырище у нас пошаливает.
- Давно?
- Да уж недельки с две. Сначала Шевелуха сгинул. Пошел вечером на погост, да к утру только пару косточек оглоданных обнаружили.
Ведьма со скептической миной высунулась из-за печи.
- А что ему понадобилось ночью на кладбище?
Дед смущенно закряхтел, почесывая затылок.
- Дак... заначка у него там была...
- Кака заначка? - подпирая пышные бока кулачищами, гневно спросила одна из баб.
- Самогонная - мирно разъяснил Антип - ты, Хвеська, пилила его день-деньской, дак приходилось ему от тя хорониться.
Ведьма вышла из-за печи, на ходу увязывая волосы в хвост.
- Ближе к делу, уважаемые. Я не собираюсь у вас надолго задерживаться.
- Потом Коська Жердяй, тож ввечеру...
- По той же причине? - не без ехидства уточнила ведьма.
- Ну не пропадать жа добру? - резонно возразил дед - скляночку-то Шевелуха надежно припрятал. Так и не нашли до сих пор...
- А ты уж дед небось везде пошарил, пьянчужка старый - усмешливо вставила бабка Анисья.
- Потом купец проезжий, баек наслушавшись, поперся в ночь - шепотком подсказала Лукерья - мужчина из себя солидный, упитанный. Гхырище ето опосля него трое суток никого не трогало.
- А описать его сможете?
- Ну дак я ж и говорю - мужчина из себя видный, брунет...
- Я про гхыра вашего - ядовито ухмыльнулась ведьма - кто-нибудь из живых его видел?
- Аська Милюкина - простодушно ответила Лукерья. Бабка Анисья взвилась:
- Да што ты, Лукерья, рассказываешь. И совсем не так. Аська Милюкина к гхыру попала и сама гхырицей стала. Вот оне кажное утро у колодца встречаются, народу честного, верующего не стыдясь...
- Погодь, баба Анисья - удивилась Ефросинья - ты ж говорила - ведьма Аська, а теперь говоришь, што упырица она.
- Так все-таки - упырь? - доверчиво обрадовалась долгожданному уточнению ведьма.
- Да какой упырь! - бабка Анисья трагически всплеснула руками - гхырище кладбищенское. Росту в две сажени будет, обросший весь, страхолюд. Клычищи с мою ладонь будут, а глазищи...
Ведьма страдальчески возвела глаза к потолку.
- В общем так - сказала она наконец - я сейчас пойду, побеседую с вашей гхырицей Аськой, а потом схожу на кладбище. Посмотрим, что там за гхыр такой.
- Можа тебе, ваше ведьмачество, подмога нужна? - осведомился дед Антип - зараз кликнем мужиков...
- Нет-нет - поспешно возразила ведьма - если понадобятся - я сама скажу.
Облегченно вздохнув, с чувством выполненного долга, бабы потихоньку начали расходиться. В горнице остались только Анисья, Лукерья и героический дед Антип.
- Так где она живет? - ведьма перекинула сумку через плечо и остановилась, вопросительно глядя на 'добровольцев'.
- От Лукерьи, через семь дворов, аккурат и будет изба Милюкинская - важно сказал дед, надуваясь от чувства собственной значимости в предстоящей бойне - а что, госпожа ведьма, чем вы ету Аську брать будете? Што-то ни меча у вас, ни колика завалящего осинового...
- Буду брать голыми руками - на полном серьезе отозвалась ведьма - слабонервных попрошу удалиться.
- Ой, лышечк... - вскрикнула было Лукерья, и тут же прикрыла рот ладошкой.
- Ты, Лукерья, с нами не ходи - деловито заявила Анисья - все равно толку от тебя, как от Фроськиного мужа.
Бабка Лукерья согласно закивала головой. Будучи натурой впечатлительной, она и взглянуть боялась, как ведьма будет лупить Аську, которую бабка знала чуть ли не с пеленок. Ведьма протяжно вздохнула и вышла во двор.
- Вот туточки она живет - Анисья угодливо показала на высокий, добротно сколоченный забор. Ведьма задумчиво оглядела зеленую черепичную крышу, украшенную затейливо вырезанными коньками. Увидела здоровенный хлев, в котором слаженным хором расхрюкивали свиньи. Затем смело отворила калитку и зашла во двор. С рыком кинувшаяся было, собака - неожиданно затормозила передними лапами, потешно задрав хвост, внимательно рассмотрела незваную гостью и сконфуженно убежала к себе в будку. Добровольные помощники поспешно юркнули к ведьме за спину. Ловить гхырицу ведьма явно не торопилась. Прошлась по двору, заглянула в сарай. Прищурившись, огляделась вокруг, и только затем легко взбежала на крыльцо.
Милюкины были хозяевами зажиточными. Даже дверное кольцо было не простой железякой, скованной у деревенского кузнеца, а 'градским' литьем, в виде медведя, прикусившего чугунный бублик, и очевидно так и не сумевшего вытащить из него зубы.
Ведьма самоуверенно взялась за кольцо и несколько раз громыхнула им об дверь.
- Ко-ой там чорт принес? - раздался недовольный мужской бас.
- Тимоха, муж ейный - шепотом пояснила Анисья.
- Хозяин, поговорить надо - звонко отозвалась ведьма.
Глухо щелкнул смазанный засов и дверь неслышно отворилась. В проеме показался хорошо одетый, но чрезвычайно насупленный молодой мужик.
- Што-о-о?! Ведьма?! - гаркнул он, едва взглянув на рыжие волосы - а ну пошла вон, не звали тя!
- Полегче - холодно осадила его ведьма, - я ведь и обидеться могу. Будешь остаток жизни вместо собаки на цепи погавкивать.
Мужик слегка стушевался.
- Неча угрожать - сказал он более миролюбиво - не звали вас, госпожа ведьма. И надобности в вас нету.
- Кому другому скажи - пискнула из-за ведьмы бабка - гхырицу в доме укрываешь! И сам небось гхыром стал...
- Так вот откуда ветер дует - Тимоха недобро сощурился - а ну, брысь со двора, пока я Дуську не спустил.
Мужик сделал вид, что собирается сбежать с крыльца. Бабка взвизгнула и улепетнула за калитку. Дед Антип мужественно остался на месте, то бишь за широк..., большо..., короче за худенькой ведьминой спиной.
- Погодь, погодь, Тимофеюшка - успокоительно крикнул он, по-прежнему не покидая своего укрытия - мы тя ни в чем не виним, а разобраться надоть.
- Я те разберусь, пень старый! - раздраженно бросил мужик - размотали языки, на всю деревню осрамили. Аль не знаю я, што ты и Анисья - Аську мою безвинно в упыри произвели? Баба воет, из дому выйти боится. Неровен час, на вилы поднимут.
- Ага! - торжествующе заорал дед Антип - боится?! А с чаво бы ей бояться, коли с гхыром не связалась, а?!
Тимофей предупреждающе засопел, но ведьма предательски отодвинулась в сторону, полностью лишив отважного гхыроборца защиты.
- Вот что, дедушка, помог ты мне. От лица Ковена благодарю за сотрудничество. А теперь, сходи к старосте, обстановку ему доложи - ласково сказала она, буравя старика совершенно не ласковыми глазами.
Антип замялся было, но - сообразив, что в случае рукоприкладства ведьма за него не вступится, бочком-бочком отступил к калитке.
- Я мигом - завопил он с улицы - глазом моргнуть не успеете! И подмогу приведу!
Ведьма досадливо дернула плечиком.
- Слухи слухами, но мне бы хотелось поговорить с вашей Асей - негромко сказал она - это и в ваших интересах тоже.
- Што говорить - мужик махнул рукой - об чём хошь с ней разговаривать можно. Но только об колодце речь заходит - выть начинает и в слёзы...
- Давайте зайдем в дом - предложила ведьма - безопасней будет. Ведь если мужики вас сейчас увидят - разбираться не станут.
- Помереть не боюсь - с вызовом ответил Тимоха - а будут доставать - не одного с собой прихвачу.
Ведьма оценивающе глянула на его широкие плечи и скептически скривила губы.
- Не думаю, что вашей семье от этого легче станет.
- Проходьте - мужик распахнул дверь - сам знаю, а што делать? Мне боле всего Аську жалко.
Аська сидела на лавке у печи и подперев щеку кулачком тихо подвывала. Ведьма подошла поближе и с интересом принялась её разглядывать. Молодуха на мгновение прервалась, окинула гостью внимательным взглядом - с головы до ног и, очевидно не увидев ничего утешительного, вернулась к прежнему занятию - вою.
- Меня зовут Вольхой - мягко сказала ведьма - Вольха Редная. Я могу поговорить с вами?
Аська, не переставая подвывать, отрицательно покачала головой.
Ведьма озадаченно заморгала глазами.
- Да прекратишь ты выть, аль нет? - в сердцах гаркнул вошедший за ведьмой Тимоха - пошто беду в дом зовешь, кура безмозглая?!
- Да нешто я виноватая-а-а... - провыла баба - да ить только за водой пошла-а-а... у-у-у...
- Я исшо разберуся, до какого гхыра ты по утрам к колодцу бегала - пообещал мужик - а щас не заставляй госпожу ведьму ждать понапрасну. Рассказывай, што было там. Да и я заодно послухаю.
Аська шмыгнула носом и неожиданно нормальным голосом ответила:
- Да што рассказывать-то? Мертвяка увидала я, Шевелуху - упырем заеденного.
- Так значит не гхыра могильного - скривила рот ведьма - а пропавшего Шевелуху...
- Какого ещё гхыра? - обиделась баба - мне того хватает, што в доме есть. Зараза ты волосатая, скипидар едучий! Я ль тя не любила, пылинки с тя не сдувала ль? А ты, жеребятина окаянная, мя изменой оговариваешь?
- Значит, у колодца вы увидели пропавшего Шевелуху? - оборвала лирические излияния ведьма.
- Его, его самого - подтвердила Аська - обросший весь да синюшный. Глазищи мутные, шатается. Как глянул на мя, так серце в пятки и провалилося. Добежала до дому ног не чуя. И ведро домашнее утопила. Таперь свекрушка совсем с гов... с лаптями съест, со свету сживет...
- И это - всё? - ведьма не скрыла своего разочарования. Аська мотнула головой.
- Ладно - решила ведьма - схожу-ка я туда.
- Ой, не ходите, госпожа ведьм... - вскинулась было Аська, но тут же опомнилась - тоись я хотела сказать - туда вам и... ой, тоись только вам туда и идтить. Больше никто не поможет, честное мое имя не выбелит, без вины виноватую не оправдает. У-у-у... как мне теперь честным людям в глаза-ти смотреть?!! Сожрут же бабы, у-у-у... особливо бабка Анисья и Агапка Литкина. Она давно на моего Тимку глаз положила... у-у-у...!
Ведьма заткнула уши и рванула к двери. Тимоха от души отвесил жене затрещину и вышел следом.
- Вы уж погляньте, што там и как - заговорил он - об оплате не беспокойтесь. Не поскуплюсь. Лишь бы гхыра этого порешить, а то не дадут Аське житья нашенские бабы.
- Разберусь - кивнула ведьма - в какой стороне у вас кладбище-то?
- А вон выйдете к колодцу - мужик неопределенно взмахнул рукой - оттудова тропка узкая идет, дойдете до березы - увидите тропку пошире. Вот по ней и ступайте до конца. Я сам проводил бы, да боюсь Аську одну оставлять. Родители-то мои с утреца в соседнюю деревню подалися гостевать.
- Ничего, найду - успокоила ведьма, рассеяно оглядываясь по сторонам - интересно, где же эта красавица гуляет?
- Какая ещё красавица? - не понял мужик.
Ведьма усмехнулась.
- Да я про лошадь свою говорю. Ну да ладно, нагуляется и придет.
С этими словами ведьма вышла за калитку и закинув сумку на плечо зашагала по широкой деревенской улице. Тимофей озабоченно проводил её взглядом, поскреб пятерней в густо заросшем затылке и со вздохом ушел в дом.
До вечера ведьма не вернулась.
Не вернулась и до ночи.
Следующее утро оказалось точным повторением прошлого. Тишина сладко напоенная сонными грезами, травяным ароматом и прочими умиротворениями окутывала всю деревню. Иринея звякнула ведрами, бросив их в траву возле колодца, и всласть назевалась, совершенно выбросив из головы вчерашние страсти. Ведьма-то - найдет небось гхыра этого упыриного, и отвадит от деревни. Баба закинула руки за голову и потянулась всем телом. Затем взялась за колодезное ведро и обернулась к колодцу.
Петухам снова не дали спокойно поорать в свое удовольствие. Истошный женский визг пронесся по всей деревне. Люди выскакивали на улицу в исподнем: бабы присоединялись к визжаще-кричащему хору, мужики вооружались топорами, косами, вилами. Взбудораженная толпа, взволнованно переговаривающаяся десятками голосов, направилась в сторону колодца. Все готовились к худшему, но поскольку на этот раз тон задавали мужики, то кладбищенскому гхыру скоро должен был настать конец.
Внезапно идущие впереди резко остановились, словно натолкнулись на невидимую черту. Задние возроптали было, но протискиваясь вперед оторопело замолкали, тараща глаза на открывшееся глазам зрелище.
По узкой тропинке, ведущей к колодцу понуро брел сгинувший Шевелуха. Причем, почему-то вовсе не гхыриного оттенка, не обросший когтями и клыками, а просто опухший донельзя. Следом плелся одетый в 'градскую' одежду толстяк, охавший и хватавшийся за виски. Выписывал ногами восьмерки не менее пропавший Коська, братски обнявшись с так и не приехавшим вчера шинкарем. Последним, скромно потупившись, семенил молодой дайн, икая и бормоча что-то про себя. Ах нет! Последней шла рыжая-прерыжая ведьма, и улыбка её время от времени перетекала из иронической в ехидную.
|