Солнце уже близилось к горизонту, когда наш поезд, неторопливо скользя по рельсам, отправился из Лондона в графство Эссекс, в котором находилась усадьба Стайлз-корт. Я пребывал в компании милой мадемуазель Цинтии, возвращавшейся из Лондона с выполненным поручением своей попечительницы миссис Инглторп, сам же я ехал к своему другу Джону Кавендишу, одновременно являвшемуся сыном миссис Инглторп. Очень мне повезло, что я встретил ее на вокзале. Благородная, нежнейшая особа и с каштановыми волосами. Кажется, я влюблен. Впрочем, я отвлекся.
Разговаривали о разном. Но как только коснулись персоны моего друга Эркюля Пуаро, уже и не оставили его до самого прибытия в Эссекс. О легендарных расследованиях Пуаро я мог бы рассказывать и до самого Эдинбурга.
- И чем же он знаменит? - спросила мадемуазель Цинтия, когда я упомянул, с кем ей пришлось общаться пару часов назад.
- О! Прежде всего, своим умом, своими "маленькими серыми клеточками", как он сам выражается. Ум Пуаро необъятен. Мне приходилось слышать о многих его триумфах, и я непременно расскажу обо всем, но начну со случая в Брюсселе. Это было в октябре 1913-го года. Я только что познакомился с Пуаро, даже успел побывать подозреваемым в одном убийстве на охоте, которое он расследовал, правда, его гениальная проницательность сразу отвела от меня подозрения полиции. Примерно через неделю после этого дела, Пуаро пригласил меня в особняк к своему давнему знакомому мсье Людвигу Ван ден Борре. Ван ден Борре был очень потрясен событиями, которые с ним случились всего за один месяц. Сначала умерла после долгой болезни его жена, и не успел Ван ден Борре оправиться, как под колесами поезда погибла старшая дочь. Ван ден Борре привлекал Пуаро по поводу гибели его дочери, очевидно желая найти в этом преступные действия, однако Пуаро не смог ничем ему помочь. Дочь погибла по нелепой случайности. И все же Ван ден Борре рядом с Пуаро чувствовал себя спокойнее, почему и попросил его побыть рядом несколько дней. Он рассказывал Эркюлю, что предвидит и свою скорую кончину, и просил его исключить после смерти малейшее преступление.
- Я не хочу жить, Пуаро. Но и не хочу кого-то подставлять своей смертью, - говорил Ван ден Борре.
А затем сразу менял тему, касаясь своего сына.
- Он же непутевый, он расточит мое состояние за неделю. Как ему можно оставить хоть один франк. Теперь надо поставить его на ноги. А я надеялся на дочь и ее мужа Лафрена.
И тут же возвращался обратно:
- Как думаете, Пуаро, какой вид смерти более безопасен, безвреден и бесхлопотен для остальных?
- Мой друг, терпите! Это большая трагедия, но надо терпеть. Уходить сейчас от нас будет большой слабостью. И любая смерть подставит нас всех. Вы нам нужны и нужны Бельгии!
Об этом мне поведал Пуаро перед тем, как мы прибыли в особняк - богатый двухэтажный дом с просторной открытой террасой на крыше. Ван ден Борре встретил нас перед парадной. Взгляд его был потухшим, сам он осунулся. Трагедия заполнила все его сердце и ничего больше не интересовало этого месяцем ранее вполне живого, удивительно предприимчивого человека.
Это случилось под утро. Я в очередной раз вспоминаю и восторгаюсь Пуаро. Он понял все в считанные секунды. Но по порядку. В четыре часа почти все находившиеся в особняке проснулись от пронзительного крика, а затем услышали тяжелый звук удара. Через пять минут перед парадной дверью на улице собрались все гости и прислуга особняка. Всего 4 человека, не считая меня и Пуаро. Сын Ван ден Борре - Жак, служанка Тереза, дворецкий Гульвин Койперс, сестра покойного - Луиза. На земле лежал труп мсье Ван ден Борре, искореженный после падения.
- О Господи, Людвиг, ты все-таки сделал это! - зарыдала Луиза.
- Папаша, молодец, конечно! Нам теперь долго чистить эту землю! - цинично отозвался Жак.
- Молчи, мерзавец! Это ты его довел своими выходками!
- Тетя Луиза, отчего же это я? Я не умирал от лихорадки, я не прыгал под поезд, я просто жил в другом конце дома, встречая отца только раз в сутки, а то и реже.
- Тебе не стыдно? Сейчас выгораживаешь себя, когда твой отец лежит здесь?
Пуаро в этот момент шепнул мне на ухо:
- Гастингс, пройдемте в дом, нам надо осмотреть комнату покойного и террасу.
- Зачем, Пуаро? Вы думаете, Ван ден Борре не прыгал сам? - спросил я, поднимаясь по лестнице на второй этаж.
- Я это знаю, мой друг. Сейчас вы все увидите! Полиция прибудет через 15 минут, а у нас есть шанс раскрыть преступление еще до их прибытия. Пройдемте на крышу.
Перед лестницей на террасу мы увидели ночную туфлю Людвига. Пуаро улыбнулся:
- Считайте, Гастингс. Раз - туфля.
- Согласен, это странно, хотя в таком состоянии, уже все равно, в чем прыгать.
- Не торопитесь, мой друг, не торопитесь.
Поднявшись на террасу, усыпанную мелкой галькой, Пуаро, только мигом взглянув на поверхность террасы, сказал:
- Два - следы на гальке. Видите Гастингс, Ван ден Борре тащили волоком.
- Но как вы это поняли там - внизу?
- Дым, Гастингс. Черный дым и голая стопа. Но вы забегаете вперед.
Затем мы прошли в комнату Ван ден Борре.
- Вот, Гастингс, здесь нам очень повезло - простыня разорвана, она очень кстати. Три - порвана простыня. А четыре, Гастингс, это подушка. Сколько их здесь должно быть?
- Две.
- А она одна.
- Но ведь супруга умерла месяц назад, это логично, что подушка одна?
- Все верно, Гастингс, однако вчера я был в комнате Ван ден Борре, и подушек было две. Впрочем, выясним это у служанки, может, она убиралась вечером. Но не забывайте про черный дым, мой друг.
- Надо теперь опросить всех свидетелей, среди которых наверняка найдется и наш убийца. Хотя... Слышите, подъехала машина? Это муж покойной дочери Ван ден Борре - Лафрен. Сколько сейчас времени?
- 4.15 утра.
- Мы обнаружили труп в 4.05. Отлично!
К дому подъехал новенький Форд, из которого вышел почти двухметрового роста крепкий человек.
- Могу ли я быть полезен, мсье Пуаро? Хотя уверен, что мсье Ван ден Борре зря вас потревожил, - спросил Лафрен после нескольких слов утешения, высказанных Луизе.
- О да! Вы очень будете кстати, только после осмотра комнаты Жака.
- А зачем вам комната Жака?
- О, это чистая формальность, мсье Лафрен.
Пройдя в комнату Жака, Пуаро сразу ринулся к камину.
- А вот и подушка, Гастингс! И служанка не понадобилась. Как вы понимаете, это и есть орудие преступления.
- Как? Жак? Но несмотря на их взаимную неприязнь, Жак вряд способен на такое.
- Ну не знаю, Гастингс, этот циник способен на многое, однако не кажется ли вам, что он несколько хиловат? А впрочем, надо собрать всех в гостиной.
О, этот шикарный маневр Пуаро! Сколько раз он ставил и режиссировал такой шедевральный спектакль! Это любимый его ход. Преступник на таком "семейном суде" всегда застается врасплох и меньше всего готов к разоблачению.
Когда все собрались, Пуаро, прежде всего, спросил Луизу.
- Мадам Луиза, вы слышали крик в 4 утра?
- О да, Пуаро, он был ужасен. Последний крик моего брата.
- Сомневаюсь, мадам. Впрочем не припомните ли, откуда этот крик донесся. Или вы спросонья могли не уловить?
- Нет, я четко помню, он доносился из окна, сверху, со стороны крыши.
- А как на ваше ощущение, сколько времени прошло с момента крика до момента падения, вы ведь слышали звук падения?
- О да, мне кажется, - она посчитала секунды, загиная пальцы - секунд пять.
- Вот именно, Луиза, секунд пять, не меньше, а то и больше. Слишком долгий полет, ведь лететь 10 метров нам нужно всего секунды две. Я думаю, никто не будет отрицать, что покойный, если это был он (крик ведь был определенно мужским?), кричал уже в момент падения? Но, уверяю вас, это кричал не он. Ошибка убийцы 1 - он закричал, и слишком долго выбрасывал довольно тяжелое тело Ван ден Борре.
- Убийцы? - не поверила Луиза. - Вы считаете, его убили.
- А иначе и быть не могло. Факт 1 - туфля. Ее не было на ноге, и на земле рядом тоже. А обнаружена она возле лестницы - на одной из последних ступеней. Впрочем, Людвиг мог и без туфли прыгнуть, но, согласитесь, это очень холодно - умирать без туфли. Факт 2 тяжелее. Следы борьбы в комнате Ван ден Борре. Порванная простыня и одна подушка отсутствует. Убийца проник в комнату к Людвигу и накрыл его лицо подушкой, пока тот спал. Людвиг только и смог, что порвать саму подушку, и простыню, оставив там еще и несколько кровавых следов от сопротивлявшихся пальцев. Затем убийца вынес тело Ван ден Борре из комнаты на террасу и сбросил. А теперь факт 3 - вторая подушка, которой был убит Людвиг, была обнаружена сожженной в камине комнаты у Жака. Я обнаружил черный дым из трубы над комнатой Жака еще на улице. Зачем убийце сжигать подушку в камине Жака? Чтобы на него повесить убийство. И обезопасить наследство Ван ден Борре. Но посмотрите на Жака. Он ведь слаб, как он смог дотащить тело до террасы. Крикните, Жак.
- Что крикнуть? - фальцетом проговорил Жак.
- И этого достаточно, - сказал Пуаро, - разве мог он кричать тем басом, что мы слышали ночью. А вот мсье Лафрен очень силен и бас у него тоже крепкий. Тут вы нам и пригодитесь, мсье.
- Не понял, - недоуменно произнес Лафрен.
- Это вы убили Ван ден Борре.
- Я? Но я же приехал уже после его смерти.
- Напомните, вы ведь живете на другом конце Брюсселя? И ехать вам минут 15-20 даже при скорости 60 километров в час. Вы же приехали через 10 минут после смерти, да, Гастингс?
- Да, - подтвердил я.
- А кто позвонил вам, мсье Лафрен?
- Луиза.
- Да, я звонила ему, почти сразу после происшествия, - сказала Луиза.
- Так вот, зная, что вам обязательно позвонят ночью, вы и приехали в особняк, хотя сами находились совсем недалеко со своей машиной. Но не подрассчитали время. Хотя вы ведь могли взять телефон без проводов. Ах да, их еще не придумали и вряд ли придумают, - улыбнулся Пуаро.
- Это нелепо!
- Нелепо? В случае осуждения Жака, вы получали бы весь бизнес Ван ден Борре, т.к. сестра его не смогла бы управлять всем этим. А вы у него работали. Были правой рукой.
- Я не мог его убить. Все ваши обвинения беспочвенны.
- Хорошо. Последний вопрос. Где ваша вторая перчатка? - Лафрен держал в руках только одну перчатку.
- Хм... Должно быть в машине, какая вам разница?
- Капитан Гастингс, не могли бы вы сходить к уличной лестнице, ведущей на террасу. Уверен, она там.
- Хорошо, Пуаро, - и я ушел. Перчатка действительно лежала на траве как раз под лестницей. Я не слышал, что происходило в доме, пока меня не было. Но когда я вернулся, там уже была вовремя подоспевшая полиция, связывавшая метавшегося в бешенстве Лафрена. Он кричал, что ненавидит Пуаро и обязательно отомстит. Пуаро потом рассказал мне, что Лафрен, только я ушел, навел на Эркюля пистолет, сказал, что этот недотепа Жак за один день мог бы промотать все состояние, копившееся годами, и уничтожить все дело отца. Лафрен этого не мог допустить. Тут его и связали.
- Как же Пуаро догадался про перчатку? - спросила восхищенная мадемуазель Цинтия.
- О, мадемуазель, это самое интересное, но такие выходки Пуаро я не одобряю. Он сам успел выкрасть перчатку у Лафрена и подбросить ее под лестницу. Как он объяснял, этот психологический ход был решающим в обличении. Ведь доказательств действительно было мало. Требовалось признание Лафрена.
- Хитрый Пуаро! Великий Пуаро! Пока падало тело, он все уж знал! Я вас прошу, расскажите еще что-нибудь о нем.
И имя Пуаро еще не раз звучало под мерный стук вагонов в нашем купе.