Сборник рассказов-3
Самиздат:
[Регистрация]
[Найти]
[Рейтинги]
[Обсуждения]
[Новинки]
[Обзоры]
[Помощь|Техвопросы]
|
|
|
Аннотация: первичная версия сборника, ранние версии
|
ЯСК
Ясновидение среди котов
Простой способ писать рассказ - перечислять предметы, находящийся вокруг вас. Это хорошо. Язык множеств может быть примитизирован, отобран для моментального архивирования. Я знал одного парня, который так хотел славы, что однажды на левой руке у него вырос шестой палец. Он ходил и недоумевал. У него была жена. Она решила, что это - знак свыше. Он решил - нечто другое. Жажда славы в ту пору могла привести у Коли к чему угодно. Когда он выходил из дверей, то увидел, как по улице пробегало существо под названием Славик. Его надо было словить, тогда бы и всё свершилось.
-Надо стать популярным в ЖЖ, - сказал он.
-Но как? - спросила жена.
-Надо писать провокационные заголовки. Например, ставишь тэги "Интернет, голые". Или - "Проститутки, Москва". Народ тотчас прибежит. Будет большая популярность.
Он так и поступил, создав несколько записей, среди которых были и три икса, и прочие тематические вывески - характерные для порносайтов.
Посещаемость не повышалось. Славик вновь бегал вокруг дома. Он напоминал собаку с очень большим хвостом. Коля разозлился и разговаривал сам с собой. Он вспоминал детство и обвинял родителей.
-Хватит, - сказала ему жена.
-Не хватит, - ответил он.
-Что же делать?
-Не знаю.
-Ты в несебе.
-Наоборот. Не в себе.
-Ну и.
-Не говори ну и!
-Сволочь.
-Сука!
Они подрались. Потом помирились. Потом Коля думал - правда, что я мучаюсь. Что я страдаю? Работаю я журналистиком, город маленький, Москва близка, но как-то ломает в нее ехать, тут, на безрыбье, я практически рак. Все меня знают. Все меня уважают. Книжку я одну выпустил. Но сколько заголовков про секс ни писал, никто не повёлся. А гранды, они именно у меня воруют. Вот всех взять топовых, только и воруют.
Гады.
"Если проанализировать текст любого топового автора, то окажется, что все они читали меня, и всё что-то стащили..."
Так он себя ел, ел, но толку не было. Это ж сначала надо самому себе доказать, что ты - не пустое место. Тут вроде бы проще всего. И канает, и не канает. В самом себе можно такие горизонты понарасставить, что из ушей течет мифическая жидкость. Что это - никто не знает.
Ходишь, ходишь, и никто тебя не видит.
В редакции, например:
-Коля! Коля!
-Коля!
-А?
-Чего?
-Может ты - экстрасенс?
-Почему?
-У тебя такое странное лицо. Ты никого не видишь. Идешь, как зомби. Ничего не случилось?
-Нет.
-Наверное, ты - в Нирване.
Коля, в общем, порой был и не дурак. Потому он вывел формулу фейла: "что ни делай, все равно возвращается к Мошковичу. Пардон, к Мошкову. Куда ни иди, как ни крути, опять - та же земля. Словно ты на этих безликих районах родился, и тянет тебя назад, словно гидру. А какой-нибудь Владимир Сорокин живёт и катается в маслице"
Он еще больше злился.
Проходя по улице по направлению к дому, он увидел, что Славиков теперь два. Они бегали отрадно, размахивая хвостами, будто флагами. Тут он встретил Аркадия Македонского, соседа-алкоголика.
-Дай на водку, - сказал Македонский.
-Не дам, - ответил Коля.
-И не надо. У меня и так есть, - Македонский заржал, - а ты не пьешь.
-Ну и.
-Ну и - говорят только неврастеники и торчи, Колян.
-Ну и.
-Выпей с горла, полегчает.
Коля выпил, вернулся домой и присосался.... А может - и вернулся. Может быть - оно как мать была. А он, уже привязанный пуповиной, лишь пытался оторваться, а на деле тут всё было практически бесповоротно, практически навсегда - это ведь висит луна - она навсегда. Что еще может быть навсегдее?
Так и сайт Мошкова. Тысячи людей висят в его магнитном поле, словно мусор вокруг земли, угрожая рабочим спутникам. Висят, трещат. Всё - народ пишущий. Строчат, показывая друг друга, беспрестанно воюя, беспрестанно ища какие-то необыкновенные пути, чтобы засветиться. Вот и Коля. Почесав голову, он составил заголовок: "Секс бесплатно. Сибирь".
Он потирал руки, радуясь, что повысил рейтинг.
-Надо кран отремонтировать, - сказала жена.
Коля приподнялся и посмотрел в окно. Славики бегали отрадно.
-Ну.
-Что, ну? - Коля занервничал.
-Кран сделаешь или нет?
-А представь, что я лучше, чем Иличевский.
-Конечно, - ответила жена, - конечно лучше.
-Да. А за что он получил премии?
-Ты тоже получишь?
-И ты получишь.
-А я чего.
-Ничего.
-Чо ты нервничаешь.
Тут они снова подрались, но помирились с трудом. Коля кран так и не сделал. На следующий день пришел тесть и все отремонтировал - и кран, и выключатель, и еще много всяких мелочей. Коля, покуривая на балконе сигареточку, думал, думал, думал.....
Как всё хорошо начиналось. Казалось, что Славик живет рядом с ним, на коврике. Как хорошо..... Прошло уже много лет, и о нем забыли. Конечно, поднятие рейтинга с помощью заголовков в стиле "Внимание! Китай напал на Россию!" приносило свои плоды. Коля волновался всякий раз, наблюдая, как счетчик комментариев неуклонно растёт вверх.
Да, но вот только жена, она сказала следующее:
-Еще бы деньги давали комментарии.
-Это известность, - ответил Коля.
-Какая.
-Такая.
В этот раз они не подрались. Пересчитав комментарии, Коля размечтался. В магазин он вышел, обуреваемый образами-вшами, которые были быстры и необыкновенно плодовиты - но тут был, видимо, метод почкования. Коля относился к людям, которым подфартило лишь раз. Да, тогда, шесть лет назад, весь мир был другим, и он заблистал среди коллекционеров комментариев у Мошкова, словно бы человек иной звездности, и впереди высились горы, которые можно преодолевать разными макарами - например, прыжками, например, словно бы пролетая на воображаемом самолёте - и впереди были особые горизонты.... Да, но после уже ничего не было. Но лишь раз Коля подумал. Хотя и нет, и не он подумал, жена ему сказала, точно:
-Ты ж уже другой по статусу. Может быть, тебе пора перестать у Мошкова сидеть.
-Почему? - не понял Коля, составляя заголовок "Внимание! Срочно! Девочки в сауну".
-Ну как почему?
-Скажи.
-Ну ты же видишь, тут одни лузеры.
-Нет! Нет!
Наверное, где-то в глубине себя Коля и мог согласиться. Люди, как куски неких механизмов. Орбита. Мошков. Ни одного таланта, но много нагреваемых желаниями запчастей, необыкновенные фамилии, с которыми надо сразу же отправляться в музей. Совершенно сказочные гранды, с объемами исполненного в десять раз больше чем у Толстого, но - гранды неизвестные никому, только себе и комментаторам, постоянная война, грызня, переливание из пустого в порожнее, ментальное рукоблудие, доведенное до абсолютизма. Внутри его царства, этих кустов человеческих, и светился царь, куда, к нему на встречки, ездили мэтры сетевой норы.
Да, но где бы Коля был так важен?
В газете, безусловно, его ценили. Но в реал? Да, но кто его там знает? Потому спустя три года после остывания успеха они подрались.
-Что-то забывают про тебя, - сказала жена.
-И? И? - кричал Коля.
-Да я просто.
-И я просто. Никто обо мне не забыл. Смотри, в теме "ХХХ, заказ" - 120 комментариев!
-А деньги?
-Какие деньги?
-Никто ведь не платит за комментарии. Да и название дурацкое. Пишешь про одно, а заголовок - про другое.
-И?
-Да что ты икаешь, как ишак!
-Я - ишак?
-Ой, прости. Ну, правда, ты так распалился. Лучше бы новую книгу написал, а то так и проживешь с одной книгой и тысячей комментариев.
-Кто я, а кто ты?
-Ладно. Ладно.
Но все равно подрались. Жена была большая, могла хорошо двинуть. Не то, чтобы по натуре ей это нравилось - но надо было Колю успокаивать. Тем более, был он как тростиночка и ел мало - а жажда славы его вообще истощила, и, находясь внутри мечт, он мог вообще забывать о нуждах плотских, но и что еще хуже для нее - о забавах плотских.
Потом, когда прошло еще больше лет, произошла вещь великая - политтехнологи стали платить блогерам за борьбу с Путиным.
Жена в те дни, рубая морковку большим ножом на кухне, представляла, как засадит этот самый нож Коле между рёбер.
-Все люди, как люди, - рассуждала она, - ну пусть, платят 200 рублей за "Путин, уходи", и 100 рублей - за "Навальный - шпион". Ну и что. 300 рублей в день. Живём не в Москве. Зарплата в 15 тысяч считается хорошей. А тут - еще 9 тысяч. Ну а если по 5 постов писать по теме "Путин, уходи" - тысяча в день. Все б хорошо. А этот дурак подался развивать тему про Путина у Мошкова. Но там никто не платит. Там собираются человеческий песок. Никакого смысла. Ну, наберись терпения, заработай деньги. Вон, блогеры сейчас поднимают сколько хочешь. Потому что доллары штампуют. Скоро лавочка прикроется. Заработали бы, купили новую мебель на кухню....
На этот раз они не дрались.
Коля шел по улице и встретил Аркадия Македонского.
-Гаси, - сказал Македонский.
-А? - не понял Коля.
-Гаси, - он протянул ему стакан.
Македонский прятал стакан. В былые годы Аркадий был король улицы. Теперь он сморщился, напоминая поздний гриб.
-Вишь, вон он.
-Кто? - не понял Коля.
-Славик.
-Ты его тоже видишь.
-Да. Я головой стукнулся об троллейбус. Смотрю, после удара что-то изменилось. Вроде бы так, а вроде бы не так. И вот смотрю, бегает. Он то один, то два, то восемь. Вокруг твоего дома все время бегают. Странно всё это. Ты часом не агент?
-Сам ты агент.
-Ты гаси, гаси.
Прошел еще месяц. Блогеры были на военном положении. Конечно, никто в точности не знал тарифов, говорили, что были и такие, что по несколько тысяч рублей за пост получали. Потому, писали они статно. Фотографировали иные города. Мажорское масло так и стекало с них, потому, если кто видел их следы, то сразу определял, кто прошел - следы эти блистали, словно мир иной, мир яркий. Сто и двухсотрублевые ребята калились. Моторы их были готовы перегреться. Всё это было интересно с точки зрения невероятной замкнутости - например, с кем Коля ни общался, никто не мог понять, о чем речь идёт. Большая часть народа жила спокойно. Жила без накала. Повышение цен терпели - но русские вообще привыкли терпеть, даже когда после последней одежды остается кожа, и тянут за кожу, будто бы считая, что и это надо снять. Но и это, конечно же, больше преувеличение. Ведь, если ты работаешь, то никто с тебя ничего не снимает.
Приезжаешь ты на работу.... Вот точно так же приезжал и Коля, проскочив всего три-четыре остановки на троллейбусе. Курил вонючий "Винстон", садился за компьютер и стучал, стучал - все статьи были как по шаблону, но другого и не требовалось.
Мечта шла немного параллельно.
Блогосфера раскисала, потом сжималась, потом разжималась. Она напоминала пружинную пушку. Еще немного, еще....
Находя свободную минуту, Коля вновь отправлялся на мошковские просторы, и вскоре опьянение некой, совершенно сказочной жизнью, охватывало его. Здесь он был всем. У него спрашивали совета, как жить, как писать. Что делать. У него была заветная кнопка: заблокировать. Всякое новое нажатие полнило душу маленькой порцией экстатического воздуха. И не страшно, что эту ёмкость заварили автогеном очень давно. Внутрь все равно можно было попасть. Ведь это - лишь только методы сравнения.
-Это что за сайт? - спросили у него на работе.
-Самиздат.
-А что это?
-Темнота. Мошков.
-А кто это?
-Темнота.
И правда - вступив и прилипнув, человек уже не желал пищи иной - здесь в его распоряжении было всё, чтобы иллюзорное бытие не прекращалось, не ослаблялось внешними, а может, какими еще, факторами.
По пути домой он вдруг встретил Славиков. Те, остановив его, зафырчали:
-Может быть, - проговорил он, - может быть всё уже состоялось, и мне только кажется.... Но нет. Ведь они бегают. Они машут хвостами!
-Пора придумывать новые ходы, - вдруг сказал Славик.
-О, - удивился Коля, - какие?
-Новые ключевые слова! Рейтинг!
Встретив Аркадия Македонского, он, было, не высказал новую идею ему. Да, но разве была идея? Нет, никакой идеи не было, но - лишь намёк.
-Гаси! - сказал Македонский.
-Что это?
-Бражка.
-Где взял?
-Х-хе!
Руководствуясь новыми принципами, Коля сделал надпись в поле тайтла: "ясновидение среди котов". Потом, почесав затылок, составил тэги: путин, выборы, русские, война, навальный.
Можно подумать, что изменения не заставили долго себя ждать. Но, если вникнуть в суть всякого действа, надо сначала найти первую, центральную точку, спросив себя: что есть то, что так хочется и жаждется. Вещь ли это? А если не вещь, то и тайного смысла тут нет. Тогда....
Он выглянул в окно. Количество Славиков сократилось до одного. Зато хвост единственного экземпляра увеличился, напоминая веник.
-Привет, - сказала жена.
- Привет, - ответил он.
-Что это?
-Новые идеи. Я знаю, как повысить рейтинг.
Он устремил свой взор на монохромные просторы сайта Мошкова, вживаясь, вцепляясь, приклеиваясь к единой ауре его обитателей.
3 медведя
Что будет, если современный автор начнет писать сказку (да и напишет, пожалуй) - "3 медведя"?
Давайте порассуждаем.
Вариант А.
Идёт, бредёт, ползет, несет его.... Словом, пыль со словом. Сын нефти. Сын газа. Куплен статус. Куплено звание писателя. Вам говорят: это - писатель. 90% закрывают, потому и не читают теперь в России - оно конечно и ничего. Старается газовый сын. Если цены упадут, мзду возьмут с биомассы. Её подоят.
Газовый сын скажет:
-А я, знаете ли, оппозиционер. Всю жизнь борюсь. Я - писатель народный.
Рассказ, видимо, прокультивирует бытие Дмитрия Медведева, хотя уже и поздно.
У нас, кстати, намедни был разговор.
Я говорю:
-Знаете, я переживаю.
-За что же ты переживаешь?
-Я хочу президентом мировой лиги игроков в "Warcraft" назначили Дмитрия Медведева.
-Почему?
-Он шарит! Он - игрок!
-Но ведь он - премьер.
-А вот это - напрасно, потому что в роли мирового Варкрафта он бы стал метасимволом эпохи.
И додумываем - слезает с мопедика (для стиля) газовый сын, идёт к компьютеру, но, прежде чем писать рассказ "3 медведя", дает интервью:
-Скажите, Писатель, правда, что вы напишете роман "3 медведя"?
-О, в принципе. Типа. В частности. Как бы. В натуре. Натурлих.
-О чем же ваш роман.
-На незнакомую планету высадился Дубровский. И там его заразили особенными спорами. В него поселился, допустим, Элиен. Он возвращается, и он едет по просторам Руси, и элиен всё пытается покинуть тело Дубровского. А медведи? Не знаю. Вставлю куда-нибудь.
Вариант Б
В сети - много энергии и выстрелов молодых экспрессий. Мальчику - 17 лет, и он - прыг-скок, паркур. Прыг-скок-паркур. Прыг-скок-паркур. Прыг-скок-паркур. Прыг-скок-паркур. Прыг-скок-паркур. Прыг-скок-паркур. Прыг-скок-паркур. Прыг-скок-паркур. Прыг-скок-паркур. Прыг-скок-паркур.
Потом рассказ. Какой-нибудь тупонкурс тюленей с мотором, какой-нибудь БД-1500. Рассказ.
-Вах, - крикнул терминатор.
-Бах, бах, - ответил 3 медведя.
Потом - комментарии.
Потом: прыг-скок, паркур. Прыг-скок-паркур. Прыг-скок-паркур. Прыг-скок-паркур. Прыг-скок-паркур. Прыг-скок-паркур. Прыг-скок-паркур. Прыг-скок-паркур. Прыг-скок-паркур. Прыг-скок-паркур. Прыг-скок-паркур.
Потом - стихи Кати Волковой:
Сжав отчаянно кулачки, -
До предела, до посинения, -
По земле идут хомячки
В неизвестном нам направлении.
Хомячки идут неспеша,
Но уверенно, гордо, твёрдо...
И кого-то порой смешат
Их бесстрашные лица-морды.
Ночью прячутся в камышах,
Днем выходят в широко поле...
Хомячкам удалось сбежать
Из казенной клетки на волю.
Пусть слепит глаза, режет слух
Этот мир невозможно новый -
В них бушует и крепнет дух,
Боевой такой, хомячковый.
Им диктует: "Смелей держись!"
Сила воли и вера в силы.
Хомячки надкусили жизнь,
И она их ошеломила.
Хомячков нещадно несёт
В круговерть прямого эфира...
Им бы только идти - и всё!
Хоть бы по' миру, но по ми'ру!
Разорвав былое в клочки,
Неизведанной новью бредя,
По земле идут хомячки,
...Веря в то, что они - медведи!..
Вариант С
Я подумал - чтобы я мог сказать. Постиндустриальные медведи, особенное клоунство - ведь все это уже было, мир этим полон, и мне ведь нечего сказать.
Я скажу - сидят и курят медведи.
Приходит четвертый медведь:
-Есть чо?
-Да, чо. А рыба есть?
-Есть, чо.
-А где брал?
-Ловил в Байкале.
-А что куришь?
-Чисто хвост.
-А мы чисто глаза.
-А глаза надо курить паровозом.
-Точно, чо.
На этом ведь можно и закруглиться. Потому что уже не сказать ничего нового о медведях. Потому что людям пора, конечно же, запускаться. На земле мало места. Там, в синей вышине, в черных волосах вакуума белеют веселые звезды. Но разве надо это нам?
Мы покупаем новый смартфон - и звезды сыплются оттуда. Сразу - блюдца, на них - блюда, это попадает в мозг и моментально переваривается.
Всё открыто и распределено. Газовый сын пишет очередную сказку и играет в оппозицию, мальчики-планктоны растут, постепенно набирая вес, девушки-планктонши ищут новые горизонты для мелких кайфов. Жж-журналисты играют со шкуркой виртуального языка.
Это - постиндустриализм.
Вариант Д
Возможно придумать какие-нибудь новые направления, хотя все они будут также связаны с клоунством, лубком, пафосом генетических отбросов - а именно это сейчас и нужно.
Пошла девочка в лес....
Впрочем, почти все сетевые генетические мутанты только и делают, что пишут, как отправилась девочка в лес, и что у нее была бабушка.
Что же дальше?
Она нашли медведей и съела медведей. И все это за бесплатно висит в сети, и никто не хочет заработать денег - но это невозможно. Разве разрешали господа?
Тут и завяжем.
KMDF
В 90-е годы к нам стали завозить KMDF. На самом деле, в Китае стоял резак. Нарезали все, что попало. Никто не знал, что такие группы бывают. Но бывали. Их стали поставлять в Россию. Делать нечего, раз дают, надо слушать. Стали слушать. Саша торговал на рынке носками. Это вообще был длинный ряд с носками, с обратном стороны которых стояли ларьки, и там были горы MP-3, и теперь спроси у кого: есть ли у вас диски тех лет? Нет. Откуда? Они полысели, эти диски. Они забыты.
-Смотри, - сказал я, - что это?
-KMDF.
-Читай правильно, - поправил я, - KMFDM.
-Какая фиг разница? - ответил он. - KMDF - он и в Африке KMDF.
-А ты слушал?
-А зачем?
В ту пору многие слушали "Купила мама коника, а коник без ногы". Мы ходили в спортзал, у нас там был моновский магнитофон "Весна-302". Не смотря на эпохальность, многие не знают, что данный супергаджет производился все 90-е годы в пластиковом корпусе, с теми же двумя ручками и индикатором, и где-то в 99-м году я видел совершенно нулячую "Весну", что говорило о чем-то. Нет, я не знаю, о чем это говорило. CD мало у кого были. У меня не было. У Тони, что торговала колготками и водкой заодно (под колготками был ящик), был советский проигрыватель CD. Звучал он что надо. Об этом говорили, когда собирались. Время то было, казалось, запененное беспонтом. Но не было ни пробок, не было ни дурных законов, хотя ментов было раз в пять больше, и вообще, 75% моих друзей были мусорами. Спросишь бывало:
-Как там в мусарне?
-Нормально.
-А где Кротов.
-Он получил должность и перестал здороваться.
Много пацанов в свободное время работали элитными грузчиками. За одну погрузку там платили, как за полмесяца. Сейчас, должно быть, таких мест нет. Попасть и тогда туда нельзя было. Только свои. Мафия. Тайные склады. Фуры с мылом.
-Завтра на смену, сегодня погрузим, - сказал Колян, - пойдем.
У начальника того склада был сотик. До того я еще сотиков не видел. Прямо как в кино.
-Видел, что у него, - сказал я.
-Да, телефон.
-Беспроводной?
-Нет, сотовый, - ответил Гоша, - это сеть "Сотел". Видел рекламу? Три штуки подключение.
Потом шли по пиво, которое также содержалось на тайном складе, где оно стоило в 2-3 раза дешевле, чем в магазине. Пиво пили, проходя переулками. Сейчас, конечно, массы воспитали и причесали, чтобы постепенное управляемое сокращение поголовья на просторах мохнатой Руси шло послушаемо, чтобы все это напоминало инкубатор или загон с собачками - одни виды приходят, другие уходят.
KMDF мне не понравился. Сепа торговал иконами. Никто ничего не покупал.
-Пацаны, кому продать икону?
-А хер, Сепа.
-А Коля знает?
-Спроси.
-А Денис?
-Нет.
-Почему?
-Он собирает мотоцикл.
В спортзале, то есть, во дворе, жил большой пёс ростом с полчеловка. Он был добрый и глупый. Купали его на старом русле по очереди. Я еще давно заметил:
-У таких собак бывает состояние точки. Это видно по лицу. Однажды он начнет бежать в точку. Он никогда не остановится. Если он умрет по пути, то это его судьба. Но если не помрет, он пробежит вокруг земного шара и в день N. мы его увидим.
Так и случилось. Однажды пёс вдруг побежал в точку. Несколько человек гнались за ним, но тщетно. Его черный хвост удалялся. Он проскочил Кольцо и был таков. Тогда мы стали вычислять - какого числа он будет пробегать здесь, совершив кругосветный забег.
-Лет через десять, - сказал Саша.
Говорили, что в основе названия группы KMDF - выражение "fucking dИpЙche mode", а именно - Kill Mother Fuckers Depeche Mod, но ничего подобного. Всё гораздо сложнее: только теперь я заглянул в Википедию и прочёл:
KMFDM (акроним от нем. Kein Mitleid FЭr Die Mehrheit, дословно "Никакой жалости к большинству", изначально - грамматически неверное нем. Kein Mehrheit FЭr Die Mitleid) -- немецкая музыкальная группа, играющая в стилях индастриал-метал, электро-индастриал. После того как в 1985 году название было сокращено до KMFDM, при расшифровке акронима две буквы М стали часто менять местами, что даёт грамматически верное Kein Mitleid FЭr Die Mehrheit -- "Никакого сострадания к большинству". Среди прочих расшифровок имелись Kill Mother Fuckers Depeche Mode, Kidnap Madonna For Drug Money, Kylie Minogue Fans Don't Masturbate и Karl Marx Found Dead Masturbating.
Да, но кто б такое организовал: Karl Marx Found Dead Masturbating.
Я бы - хоть сейчас. Вот взял пенсионер Джонс и побил Лебедева. И правильно делать. Но теперь всё это словно в записи. Каждая минута - запись. Если человек сам себя фиксирует, это еще ни о чем не говорит.
Был первый спортбар. Он был один. Он был велик. Ударение на второй слог. Это было офигеть всему. Сепа комментировал, но никто его не ругал. Сидели хоть до утра. Нет, не помню. Сейчас нигде нельзя курить. В США с сигаретами борются, разумеется, не для здоровья, но для того, чтобы присадить всю нацию на колёса. Я и сам там был и колёса жрал - вообще, мир колёс. Нафиг сигареты. Засадил горсточку, тащишься, нет депрессии. В Россию же завозят вещества, которые списали в 58-м году на складе в Мичигане, но выбрасывать их было некуда. Оставили. Потом предложили это скифским царям? О, конечно, скажем массам - жрать! Колёса перемололи, изготовили из этой массы средства для усиления половой активности, и в другой упаковке - линейку "Эвалар". Иван есть. Ему же сказали - есть, Иван! Он ест. Он послушен. Но курить, конечно, бросить сложно, потому что нет колёс. В штатах всё тематично. И в Европке много колёс. У нас нет. А нахрен тогда бороться?
Саша, что торговал носками, торговал два дня, на третий день работал. Мы получали оружие и нихрена не делали.
-Почему вы с оружием? - спрашивали с спортбаре.
-А просто, пацаны?
-А можно?
-Не.
-Вы бандиты или люди?
-Да не, не парься, брат, это муляж.
И Сепа комментировал:
-Удар! Ниже ворот! Ниже ворот!
Теперь это место перестроили. Воткнули синее здание из китайского стекла и китайского бетона - вообще, непонятно, зафиг оно стоит? Точки с KMDF нет, и дисков тех нет. Так вот, был матч, играл Онопко. Играл Юрий Ковтун. Играл бык Бесчастных. Наши стояли на поле, как и положено, ничего другого они не умели. Но и соперник мучился. В отборочных играх всегда так. Соперник тоже не ахти. Людям, то есть, зрителям, если не бухать, то как жить? Да, в тот момент я и увидел, что черный пёс уже сделал круг вокруг земли. Он бежал по улице с прежней скоростью. Казалось, он никогда не устанет.
-Смотрите, Лорд! - воскликнул я.
Все выбежали из спортбара.
-Точно, он, - сказал Саша.
-Точно, точно, - подтвердил Сепа.
-Давай ловить!
-Не. Быстро бежит.
Не знаю, почему он побежал на второй круг. Жаль, земля круглая. Все в мире повторимо. Потому и говорят, что всё возвращается на круги своя. После этого я придумал историю о путешествующих собаках. Они всегда идут. Они никогда не стоят. Их обычно можно встретить на трассе, и с одной из таких имел разговор Симон Перцев.
-Кто ты?
-Борзень.
-Что это значит?
-То и значит. Я не собака. Борзень и собака - это разные вещи. Никогда не путай. Понял?
-Понял.
Симон дальше поехал. Он двигался на велосипеде, чтобы удить Луну в месте под названием Ю.
Не было блогеров. Не было самокомментаторов. Значит, люди больше времени проводили в кроватях. И правильно. Больше любви, длиннее ночь.
Я устроил фестиваль наскальной живописи "Цой мёртв". В одном месте было много стен. Теперь ничего этого нет. Там теперь хоккейный зал, и всё цивильно и стерильно. Но в те времена юноши собирались, чтобы зарисовать все стены надписями "Цой жив". Собирались ночью. Был ветер. Окна домов покрывались налётом из тумана и вечерних обломов.
-Нарисуем, потом пойдем слушать KMDF, - сказала Д.
-А есть? - спросил Сепа.
-Да. Два.
-Три, - сказал я.
-Колян пропал, - произнёс Саша, - нашел бабу. Красноватая такая.
-Бухает?
-Не. Просто красноватая. Наверное, была в прошлой жизни рыбной нарезкой. Это такая вот... Или мясная. Нет, скорее всего - рыбная. Если баба - то рыба. Мясо - редко. Не знаю почему. Короче, и всё. И пропал. В горы не ходит. На скалы не лазит. Пиво не пьёт. Опух. Как можно пиво не пить?
В первой своей фазе жизнь хороша. О ней можно и писать в виде небольших нарубленных кусков. Это тоже еда. Только кормят время. Рот времени. Он всё время жрёт. Что бы ты ему ни давал. Вечный голод. Потому и существует туман страстей - даже пожилые люди подчас не понимают, что всё очень коротко и не конечно, а просто - по пунктам. Это защита от рта. Он ест, а ты делаешь вид что его нет. И правильно. Бывают герои, которые пытаются заклеить ему рот. Саша ж торговал тогда не просто так, но чтобы именно заткнуть рот носками. А сейчас вообще нет темы. Есть блогеры. Больше ни в одной стране мира нет такой фигни. Но это значит, что население, то есть, поголовье, под контролем. Его многовато. Для обслуживания вышек хватит и меньшего числа. Да и можно китайцев запустить. А значит, надо, чтобы головы деревенели. Это не значит, что там люди умнее. Нет. Человеки одинаковы. Это ж одна модель. Нет, у китайцев - модель другая. Потому что были люди Ся. Еще в Африке есть иные. У нас еще считается, что армяне - другие.
-Ты армян? - спросил Сепа.
-Да хрен его знает, - ответил я.
-Нет, ну - по понятиям.
-Вася - армян, - сказал Саша.
-Почему?
-Ну просто.
-Он же белый.
-Значит - белый армян.
После этого был проведен фестиваль "Носки детства". Было так много водки, что могли быть и жертвы. Но если ты пацан нормальный, то чего тебе бояться? Участникам было дано задание сочинить песню или несколько песен про носки и исполнить. Для этого мы выехали в горы, нагрузившись ящиками. Вода бралась из реки. Говорили - пьешь и из речки запиваешь, тогда не пьянеешь. И правда, никто не пьянел. На фестиваль собралось 24 человека, но песни про носки сочинило лишь человек 8. Потом с гор спустились какие-то левые бродяги в кедах и внесли свой вклад. Уезжали на камазе, прикрепив к борту плакат "Носки".
С тех пор бывали встречи.
Я встречаю чувака о больших погонах (понятное дело, что в ту пору все были мусорами).
-Привет, ты меня помнишь?
-Нет.
-Носки, чувак!
-Носки! Носки!
Но, впрочем, время уходит. Хорошо, когда ты считаешь что-то на месяцы. Такие палочки для счета. А потом - на год. Потом - по десять. Вот тут надо и не забывать про рот времени. Всегда его кормите. Хоть чем. Хоть носками. Если нет носков, надо пойти купить их. Очень срочно. Потом, глядя на носки, надо сочинить песню или стих про носки. Ну и понятное дело, не существует группы Karl Marx Found Dead Masturbating. Косяк. Поезда уехали. Теперь надо ждать новые вагоны, или на худой конец, бежать и брать поезд, как в старину.
Александр
Александру было душно - он тонул в странной смуте, хотя и постоянная была эта смута - непрекращающаяся, вечная - словно бы он уже давно попал в ад, и там его мучили, и наказание было уже назначено - без конца и без края - вечное, тугое, густое и нефтяное. Ему чудились недра земные - Русь большая, упрямая, вся покрытая мхами и болотами. Он злился, и было ощущение, что он - жгут. Его тянут, тянут. Жгут довольно тугой, не так, чтобы натянул - и дело с концом. Но все же немного более гибкий, нежели какой-нибудь прочий материал. И вот, в ходе этого вытягивания имеет место процесс, связанный с тем, что ты - человек русский, и ты - писатель русский, и ты - на дыбе. Все жилы вытянуты, кожа вот-вот лопнет, и ты.... Суровый север. Глубины сибирских руд. Натянутые, порванные, декабристы.....
Каторжное ощущение своей литературности заставляло Александра становиться еще более истощенным, и он сжимался. Хотелось выть.
Перед ним чередой стояли книги состоявшихся авторов. Он не завидовал. Он выл. Он готов был убить всех их голыми руками, и в течение лет ничего не менялось. Он строчил, делая из клавиатуру тряпку, ежесекундно будучи готовым - словно боец, словно самурай. Но тексты не собирались жить своей собственной жизнью, так и не приобретая тайную суть. Только друг его, борода Самкин, постоянно замечал:
-Великий русский писатель!
-Самый великий!
-Величайший!
-Сибирская звезда!
Звездный свет, назначенный Самкиным, струился узко. Очень узко. И желание удавить всю армию ничтожеств, которые жили и жировали, успешно издаваясь и пиарясь, переходило в тотальную желчь. Потому у Александра не было бабы. Она, впрочем, баба как концепт, бывало что и нарисовывалась, но было это раз в несколько лет. Он истощил себя онанизмом, сил уже не было. Организм отказывался, но ощущение своего величия не проходило. Он выл, но неслышно, это был крик в другую область бытия.
-Всё равно я велик, - и мысль эта была, словно рубанок по коже.
Стружка слетала.
Кровавый, вздыбленный путь, русское писательство - тяжелое и свинцовое.... И так, слыша его вой, его жажду величия, которую не понял ровным счетом никто, кроме Самкина, конечно, ползли сквозь вены земли декабристы. Они были как черви. Их закопали века назад, но они обещали вернуться - и вот теперь путь их продолжался бесконечно, из глубины сибирских руд, они прогрызали дыры в базальте. А сам базальт был яблоком недр - и не всякий червь мог взять его.
-Хорошо, - сказал редактор.
-Что хорошего? - не понял Александр.
-Вы боретесь с чернухой, но вот ваш роман.
-Да.
-Вы - большой борец. Вы даже не выдерживаете и попросту обзываетесь в своих статьях.
-Я прав.
-Допустим. Я не спорю. Много халтуры. Зачем вы пишите про сперму?
-И?
-Вы боретесь с халтурой! Верно? А сами? Зачем вы пишите про смерму? Если вы борец, уж и боритесь. Как так получается, все якобы прибиты вашим критическим пером, а сами вы ровным счетом не отличаетесь от тех, с кем воюете?
-И?
-Не знаю. Поймите, никто вас не возьмет! Находясь в состоянии войны со всем миром, надо быть героем. Но, пардон, говно, обвиняющее других в том, что они - говно, все равно остается говном. Простите за грубость.
Александру казалось, что он ест стену дома, в котором живёт.
-Ничего, - сказал Самкин, - ты их закопаешь.
-Да. Легко.
-Ты велик. Живи и так.
-Всё равно, - ответил он, скрипя зубами, - я изнемог, прости. Я опух. Та женщина, она была сукой. Я думаю, что я всё же найду свой свет.
-Ты велик! - сказал борода Самкин.
-Я велик, да, - Александр был пьян, - я чувствую, как Гоголь и Достоевский падают ниц. Разбирая их тексты, я нашел у них много штампов!
И правда, в своей мучительной писательской жизни Александр, будучи человеком образованным, разбирал стилистику, что называется, вручную. Всякую опечатку он считал грехом, а штамп виднелся ему в любом месте - он торчал ночами над словарями, в надежде быть самым прозрачным в деле осязания языка. Он писал, но это было интересно лишь бороде, да узкому кругу бухариков - никто не замечал в его текстах ни высоты, ни низоты. Да и, если разобраться, Александр даже и сам не замечал, что, едва отдаляясь от написания методом тестирования, он попросту копировал - то кино (подсознательно), то еще кого-то.
Но любой вам скажет - гениев много. Чаще всего, каждый гений - человек, которого по какой-то причине заклинило на некой теме. Он, конечно, будет при этой теме ломиться во все двери, он будет, может быть, и правда пытаться соответствовать идее, захлебываясь от чтения материала. Но ведь что показывает практика? Да ведь и эрудиция, чаще всего - пример человека кропотливого, но бесталанного. Что уж тут поделать?
Декабристы, существа-черви проточили гранит, на их пути были руды. Полезные ископаемые. Наверное, те самые сибирские руды, их которых предстояло выбуриться на свет, воскреснуть - и тогда бы звезда Александра взошла над просторами Руси, и массы плохо пишущих пареньков были бы тотчас втоптаны. А пока - они лишь слышали скрежет жил, жуткие вопли изнывающего в онанизме сибирского гения.
Александр вновь разговаривал с редактором. Теперь - с другим.
-Очень мрачно, - заметил редактор.
-Напротив, батенька, - ответил Александр высокомерно, - это гениально.
-Я не против - если вы считаете себя гением, считайте и дальше.
-Но вы издали Петрова.
-Да.
-И издали Сидорова.
-Да. Сидоров неплохо продается.
-Значит, вы решили мне отказать? О мне писал сам Пескарёв!
-Да, но мне это ни о чем не говорит. Пескарёв там, а мы здесь. Может, ему это привиделось. Вот вы, уважаемый Александр, ругаете всех и учите, как правильно писать - а между тем, у вас некоторые сцены выдернуты из известного нам сериала. И вот скажите - вы постоянно пытаетесь кого-то задеть, ставя себя на совершенно особенное место в литературе. Но ведь смотрите - разве вы пишете лучше Сидорова? Нет. Лучше Петрова? Нет. Зато вы написали несколько статей про Дунаева, но Дунаева читает молодёжь! Да, я согласен, это - туповато. Но это бизнес. Но куда, скажите, определить ваши труды, к какому жанру? Пожалуй, к такому же, что и Дунаев. Но вы копаетесь в Дунаеве, отыскивая там чуть ли не глистов. Тогда, стало быть, зачем издавать вас? Нет, конечно, конечно, я вижу, что вы гений для самого себя. Но - увы. Вам стоит обратиться в другое издательство.
Недра надутые, магма. Струи, протуберанцами прыгающие вверх, застывают, образуя новые слои и слои.
Александр засмеялся в лицо невидимому автору. Слои и прослойки! Какой штамп. Не лучше какого-нибудь фантаста. Где же ты, стари Костомаров? Где ты, перфорированный друг Шмелёв? Крикни мне, Григорьев! Нору Галь - в цепи! А сколько их, вдохновленно-штампующих парнишек?
Дурь подступала. Ему нужна была душа, чтобы, наскочив на нее, высыпать сверху свои ошмётки - всё то, что срезал рубанок жизни.
Время уходило. Ему было уже 50, и слава, видимо, переносилась на послежизненный этап. Звонил борода Самкин, и потому было легче:
-Ты самый первый!
-Я самый.
-Мы прорвемся.
-Всех порвем.
-Рви их, Саша. Ты - наша надежда.
И - вроде бы пробурены трубы, и скоро рассвет. И декабристы, словно черви с алмазными свёрлами, выползут наверх и наконец-то освежатся миром, и наступит новый день, и все вдруг поймут.... И кто-нибудь полюбит.... И закончатся годы бесконечного онанизма, такое совершенно невероятное, трудное, свинцовое плавание на путях литературных.
Бросает воздух ветры Сибири бескрайней. Борьба не прекращается ни на минуту. На страже чистоты от штампов и не там поставленных запятых Александр, отточенный, как самурайский меч.
И снова:
-Здравствуйте.
-Кто это?
-Александр.
-Секунду, батенька. Знаете, болит голова. Читал вас - мрачно не по смыслу. Просто текст, знаете, он какой-то волосатый. Какой-то.... Словно борода черномора, которую зачем-то суют вам в рот, и по мере чтения вы задыхаетесь, задыхаетесь, и вот-вот уже смерть, и только бросив читать, освободишься. Да, но вот в своей статье вы растираете, как насекомое, Борисова. Мол, даже и не писатель он, а вошь, пролезшая не туда. И знаете, я Борисова знаю, он такой и есть. Но вот скажите, Александр - этого примитивного Борисова все же можно прочесть и попытаться продать, а вас - пардон - не прочесть. Удушие!
-И что же?
-Простите. Ищите, милейший. Не сдавайтесь.
-Знаете....
-Знаю-знаю.... Не говорите больше ничего!
В земле царит вечная ночь. Там даже не зажечь свечу, чтобы осветить себе. Никаких инерций стиля - только чистая борьба, и победа - слова, покрытые шерстью лесов, да поднимутся. Слава, да воссияет. Декабристы, конечно же, где-то по пути натыкаются на геомагнитную аномалию, связанную с залеганием континентальной плиты. Что же делать? Эх, не пробуриться. Не обойти. Тяжек путь писателя с вырванными жилами, стянутой кожей, стонущего от своей сибирской участи.
Александр закурил и принялся звонить Самкину, бороде..... Жизнь продолжалась.
Анна Райская
Сейчас уже нет мужских пивняков, с налётом даже и не рабоче-крестьянства, а вечного пацанства. Народ старается быть пожиже. Соцсеточки, местечки теплые. Но тут важно всё равно, откуда ты вышел - и вот, жил себе Сёма, которого еще звали Ларс, а в молодости - пилот Ларс, не потому, что был смысл, а просто ему нравилось. А был он небольшой писатель. Да и более того, иногда он выступал перед людьми и говорил о себе - осторожно, тягуче.
Но в тот день был уже полдень. Из-за края выкатили лопоухие облака. В субботу все немного иначе. А потому и обнаружил Сёма, что еще есть-таки в природе один мужской пивняк. Рыба там такая, будто ее сушили еще при Ленине. Но понятное дело, что было тут и много паразитных вещей - всякие там кибер-сухарики и прочая гадость. В телевизоре показывали Криштиану Роналду. А потом еще кого-то. Словом, ребята бегали чего-то с мячиком, что-то звало их. Была тут очень широкая барменша, и вообще - никого. Пустота, телевизор, и - ни мух тебе, ни кота какого-нибудь дежурного. Но вскоре подошел на пиво Лёша Шеверов, парень, который был вообще замечателен тем, что с ним всегда можно было выпить пивка, поговорить. Например... Да без примеров. Вот и тут говорили - но на самом деле, ожидали еще одного своего друга, старого мальчика Коркунова, которого вообще записывали как Коркунофф, отмечая, что он мол имеет отношение к конфетам.
-Расскажу тебе про Анну Райскую, - сказал Сёма, - давай сначала выпьем.
-А ничего, что я слушаю? - спросила барменша.
-Нет, вы хорошая, - сказал Лёша Шеверов.
-Правда? - спросила она. - Почему?
-Глаза желтые. И правильно вытянуты вправо.
-Почему не в лево?
-В лево - хуже. В право - признак породы.
-Вы мне льстите, - заметила барменша.
-Так вот, - сказал Сёма, - ты знаешь, у меня есть новости от Анны Райской. Но я тебе расскажу по порядку, как с ней обстояли дела. А всё дело в том, что Анна теперь в цирке. Как ты думаешь, кто она? Принцесса цирка, разумеется.
-Как принцесса? - не понял Лёша Шеверов. - Как она могла успеть? Сколько ж ей лет уже сейчас. Да уж не свежая, что и говорить.
-Тридцать пять.
-Точно.
-Ну, а Анне - ей всё ведь ни по чем. Ведь всё только начинается. Потому она и попала в цирк в роли принцессы цирка. Но, правда, отвлекусь. Еще Саша как бы Ловлин, человек правда, предвзятый, мне говорил, что у Анны - очень злая дочь. Но ведь если подумать - почему ребенок с самого начала злой? Любой человек вам скажет - трудное детство, деревянные игрушки, коляска без дна. Да, но ведь может же зло быть первичным. Но я ничего такого же не говорю. Я предположил, но это же говорил как бы Саша как бы Ловлин, а у него были отношения с Анной Райской лет пять - больше ни у кого не было. Это ж представить себе - пять лет. При том, что случилось, и как она стала принцессой цирка - ведь это и подумать страшно. Но может она и моложе была. Хотя нет, я помню, они счастливы были. Поначалу, так неразлей вода. Но он о ней совсем забыл, будто ее и не было. Ну, так вот, он и говорит - я, мол, зла не ношу в себе, но дочь злая - смотрит на всех вокруг с такой ненавистью, словно готова поубивать. Еще когда не умела говорить, уже зубами так скрипела - издали слышали, оборачивались - мол, что за звук? Но никто ж не мог подумать, что это ребенок так зубками в колясочке треснул. А потом, потом я знаю Тоню, а она знает Инну, а Инна работает в сетевом маркетинге, и там же работает Анна. И вот, приходит Анна в офис, а дочь ее смотрит на людей и пальцем показывает:
-Тебя ненавижу!
-Тебе нельзя жить!
-Ты живешь напрасно!
-И тебя ненавижу, и тебя.
Люди, конечно же, начинают офигевать, конечно же, начинают спрашивать - как же это так, такая маленькая девочка, а так сильно всех ненавидит. Почему? Может - ущербная девочка? Обижали? Нет. Что же? Просто родилась с ненавистью и с ножом.
-Как с ножом? - не поняла барменша.
-Это правда, - подтвердил Лёша Шеверов, - вот бывает, рождается человек в рубашке. Ну, что тут такого. Или с волосами. Или без волос. Ну, еще бывают рудименты. Хвост, например. А это - прямо с ножом она и родилась. И этот нож она с собой и носит. И видимо, это её миссия. Ну, не ее. Миссия Анны Райской - жить, чтобы появилась она. А может и нет. Я не знаю. Я не специалист.
-Ну и ну, - сказала барменша.
-Всё это так, - сказал Сёма, - потому я понял, что Саша как бы Ловлин как бы прав, и ребенок и правда необычайно злой от рождения, и зло перешло откуда-то откуда - из тех мест, о которых мы не знаем. Ну, а прежде чем стать принцессой цирка, Анна Райская повсюду была видна со своим мужчиной-дедушкой. Дело в том, что Анна начинала жизнь свою нормально, но потом был как бы виноват как бы Саша как бы Ловлин - но уже когда они жили, она увлеклась сексом со школьниками. Об этой еще Саша говорил - мол, слушайте, с кем живу? Как быть? Ведь ладно, если баба нашла любовника. Это понятно. То есть, это плохо, я согласен, но это понятно. Нет, но она просто стала искать школьников и предлагать им лишиться девственности, то есть, стать мужчинами. Нет, ну она не ходила по улицам, как педофил. Но увлекалась отчаянно, отчего Саша как бы Ловлин в один день выставил ее - сказав, что мол, может и любит он ее, но иди ты от греха подальше. Да, дело не в этом. Нет, не подумайте, у меня с ней ничего не было. Здесь нечто другое. Но впоследствии Анна перестала увлекаться совсем уж юными мальчиками и вышла замуж за, правда, тоже мальчика - это был юноша восемнадцати лет, вот. Они прожили месяц, оттуда и появился этот злой ребенок, который родился с ножом.
-Слушай, брешешь же, - сказала барменша.
-Ну что вы, - ответил Сёма, - ну, посмотрите на меня. Я - Сёма, я может и не самый крупный в мире человек, но всё ж я ни рабочий, ни колхозник, да и люди мне верят. К чему мне сочинять. И всё же, в тот день стоял на площади передвижной зооцирк. И там еще было шапито - ну, я никогда туда не ходил, они там возят всяких животных, от которых идёт дурной запах. Анна Райская, как я уже сказал, жила с мужчиной, очень старым, лет 60. Видимо, юноши ей надоели, она решила поступать наоборот. Аргумент был просто - она же Райская. Нет никого более райского - потому мужчина повёлся, тем более, Анна занимается графикой. Ну, конечно, проще назвать это дело заболеванием, нежели графикой - но она ходит в какой-то клуб, там люди что-то рисуют - и если она предложит кому чего райского, то это райское и происходит. А мужик тот, видимо, был там вроде преподавателя. Но сейчас клубов много, ничего ведь и страшного. Но в тот день она шла мимо этого цирка-шапито, и в одном из вагончиков открылась дверь, и послышался голос: подойди!
Анну словно прошило током. Она подошла.
-Войди! - указали ей.
Внутри ее ждал человек, похожий на обезьяну.
-Раздевайся, - приказал он.
Так она и стала принцессой цирка.
-Наливай, - сказал Лёша Шеверов.
-Ладно, - проговорила барменша, - ладно. Саша как бы Ловил, ладно, мужик-обезьяна - инстинкты, всё такое. Хорошо. Но сама Анна, что она там делает? Крутит обруч? Прыгает из под купола этого самого цирка шапито? Выполняет роль клоуна?
-Об этом и я подумал, - проговорил Сёма, - но поймите, оно конечно шапито, конечно, цирк практически уличный, но всё равно хоть что-то уметь. Анне конечно нашли место - продавать билетики, наклеивать афиши. Ну и, конечно, быть рядом с человеком-обезьяной.
-А потом? - спросила барменша.
-Потом она вернулась к мужчине-дедушке. Но время от времени она уезжает - цирк зовёт. Хотя, говорят, она ушла от волосатого человека к глотателю шпаг. Да, впрочем, я точно не знаю - в одном ли это цирке всё происходит? Может быть, всё это в разных местах. Одно время, не так давно, я был в Челябинске. Мне предложили почитать курс лекций для новичков и праздно шатающихся. Челябинск! Вот где жизнь! Я вам честно скажу - не зря говорят про Челябинск особо - там видимо некий энергетический центр, точка, сосуд, который выходит на поверхность. Потому что всё там иначе. Я даже думал остаться в Челябинске, чтобы прославлять его своим творчеством. Впрочем, все бы ничего - но однажды зазвонил телефон, и это была Анна Райская. Нет, еще раз повторюсь, у меня не было с ней совсем ничего - хотя из моего рассказа может показаться, что может и так. Но весь этот райский рай - это словно удав. Он нападает и душит, и всё. Но, я думаю, Саша как бы Ловлин это знает, а я - нет. И вот она говорит - я - в Челябинске! Я приехала с цирком! Давай встретимся. Знаете, я на что-то сослался, но я решил с ней не встречаться - такое ощущение, что я заражусь, что у меня вдруг начнет идти дождь, прямо в голове, и я уже никогда не вылечусь. Я вдруг начну бежать, бежать - потому что она сама бегает, ее часто видят на стадионе в С., она бежит, и во взгляде - что-то инопланетное, но - плохое инопланетное.
-Если бы вы встретились, она бы предложила вам райские услуги? - осведомилась барменша.
-Надеюсь, что нет, - ответил Сёма, - я все-таки раньше ей был как брат, только старший, но все это так далеко, но вы же знаете - человек может приучиться к самой что ни на есть ерунде, и она его держит - так и здесь. Я не могу просто так пройти мимо.
В этот пришел Коркунофф. Был это паренёк уже сорокалетний, очень высокий, постоянно пьяный и постоянно хихикающий. А хихикал он, когда выпивал. А так как выпивал он постоянно, то постоянно и хихикал. Еще у Коркунова была жена, которая вообще цеплялась ко всем вокруг, потому ее нельзя было брать с собой ни в какую компанию - она тотчас начинала открыто лезть к мужикам. Звали ж ее Люся. Так вот, происходило обычно так - Коркунофф сам выпивал и начинал хихикать, ни на что не обращая внимания, а Люся пыталась какого-нибудь из мужичков утащить в сторонку, чтобы где-нибудь пристроиться и тайком слиться.
Так вот, если ж это была в процессе, так сказать при коллективном разлитии, то сам Коркунофф делал вид, что ничего не происходит. Но в отдельности, так сказать, Люсе таскаться не давал. По этой теме они и разошлись. Но проблема в том была, что Люся Коркунова воспитала. Взяла она его, когда ему было 17, а ей - 30. Потому, и встретились они вновь, и все так и продолжалось - хотя говорили, что пьянствовать они вроде бы перестали.
Но тут уж был повод. Коркунофф жил в Самаре и знал много про Жигули - и про марку, и про сам завод, но также и про водохранилище. Была у него с собой водка.
-Давайте с нами, девушка, - предложил он барменше.
-Хороший ты парень, - заметила та.
Наливали пива, а водка шла для усиления. Это как присадка - когда, допустим, штукатурят стены рабочие, то особого ума не надо - только руки. Но вот чтобы смесь была особо удобной - туда надо добавить присадку. Хотя, может быть, и не удачное сравнение - удобный.
Но ведь и Анна была Райской.
А все дело в том, что когда разошелся Коркунофф с Люсей, то что он делал? Да ничего. Приехал он в наши края, пил как обычно соки, воды, компот, помогал родителям - а они у него на старость играли в треш-металл группе, и все говорили - вот же жь достойные люди. Надо отметить, что родители у него были люди второго тайма - полжизни они точно так же прожили, с вечными приключениями на стороне, со спиртным, но тогда жизнь ровней была.
На третий день приезда Коркунофф встретил Анну Райскую. Она по улице с мольбертом шла, а на лице было такое выражение, будто ей двинули по голове летающей тарелкой, и вокруг до сих пор летали искры.
-Хочешь, я покажу тебе что-то райское? - спросила Анна.
-Хочу, - ответил Коркунофф.
И - закружилось. Но всё тут было просто, потому что у Коркунова цели не было. Он просто жил и просто пил, но правда родители время от времени припрягали его настраивать аппаратуру - но ему впрочем лень было. Да, Анна Райская на самом деле была очень мстительная. Мстила она всегда своим телом, а потом оповещала объекту мести:
-А знаешь, что я сделала?
-Что? - спрашивала та.
-Угадай.
-Не знаю.
-У меня был райский вечер с таким-то и таким-то.
-.....
-Сам виноват! Заслужил!
Так вот, в пьяном виде Коркунофф сел на самолёт и прилетел в Самару, и тогда Анна Райская, воспользовавшись конечно же, современными технологиями, стала писать ему в одноклассниках:
-люблю. Целую. Помни наши райские деньки. Помни наши райские ночи. Хочу к тебе. Всё! Переезжаю.
Люся, имея нормальное надо сказать чутье, нюх, словно бы услышала об этом где-то. Где ж она могла это услышать? Видимо, это был внутренний голос. Тогда она решительно вернулась к Коркунову и пообещала начать новую жизнь - мол, не будет уже никаких общественных съемов, не будет бухла и драк, лишь жизнь, и в прибавку к ней - еще жизнь.
Впрочем, тут повод был другой. Барменше всё же удалось налить, и к ней понемногу, хотя и в шутку, приставали.
-Эх, - сказал Коркунофф, - хорошо у вас. А у нас тоже хорошо. У нас - эх - у нас - Жигули! А, кстати, я видел Анну Райскую. Но со стороны. Она шла по улице со своей дочкой. А знаете, братцы, а у дочки - такое злое лицо. И глаза светятся. Я сначала не мог понять, кажется мне это или нет. Но я так и не проверил - ведь надо смотреть в темноте, а где я увижу эти глаза в темноте? У меня нет такой возможности.
-И ты ее знаешь? - спросила барменша.
-Конечно. Она же - райская!
-Где бы такого мужика взять, чтобы о нем так постоянно вспоминать.
-У мужиков не так, - сказал Лёша Шеверов, - про мужиков говорят - избранный. Вот я - нормальный. И Коркунофф - нормальный. И Сёма. Все мы - ребята, как ребята. Ни умные, ни глупые - так, средние. Средние ребята. Самый кстати класс - потому что сильно умные или живут мало, или не знаю, чего. Вот Саша как бы Ловлин - ведь он особо умный. Он - не средний. Потому ему и досталась Анна Райская. Это чтобы он не скучал. Ну еще бы - и так умнее нас, жизнь же мёдом покажется. Ну, а дураком быть - ну может оно и неплохо - не так скучаешь. Дураку вроде в жизни веселее. А вот если ты избранный - то это другое. Но среди нас избранных нет, хотя и понимать это никогда не поздно.
Пивняк же до того был пустой. Но теперь уж стали подходить люди, потому барменша отвлеклась, и больше уж с ней поговорить нельзя было. Но всё же - мужской пивняк - дело редкое. Раньше были стоячие пивняки, с большими стеклянными стаканами для жигулевского. Но, впрочем, времена уж давно, как поменялись. Тут толком уже и не вспомнить ничего.
Взяли еще рыбы. Говорили о всяком. Тема Анны Райской постепенно отошла в стороны, хотя - нет-нет, да и задевали ее словом. Еще бы - кем Анна только в своей жизни ни была, но чтобы циркачкой, пусть и такой, при билетиках - такого и представит было нельзя.
Вскоре же подошел и Саша как бы Ловлин. Всё были рады, много говорили о автомобилях - в частности, Коркунофф одно время работал на автовазе и там прикручивал в жигулям бампера.
-Знаешь, о ком говорили, - сказал Коркунофф.
-О ком? - спросил Саша.
-Угадай.
-Угадал.
-Вот. Выпьем. Все мы, все мы пацаны, чо, пацанами живём, пацанами умрём. Чо делать. Природа такая. Правильно, Санёк?
-Наливай, не разговаривай, - отметил Саша как бы Ловлин.
Но последним появился парень самый молодой, и звали его не иначе, как Андрюша Салазкин. Он-то тему и поднял, вернее, продолжил. Хотя нет, сначала он вынул из за-за пазухи еще водки - все потому, что пивняк-то пивняком, а где водки сейчас выпить? Да, впрочем, это и не тема - так как и других тем много.
Взяли чипсов и говорили про то, ест ли Аршивин чипсы? Громко ли хрустит?
-Знаете, что, братцы, - проговорил Андрюша, - вот, что я вам скажу. Ехал я из самого Минска и всю дорогу разговаривал с людьми. А о чем говорили? А о том, кто и как живёт. Но вы же знаете, где я живу? Я живу, вернее бабка моя, живёт бок о бок, практически, с этой замечательной семейкой. И вот, вчера, состоялась драка на дуршлагах. Знаете, это вам не бокс, не М-1. Мне только Васю жалко. Парень он неплохой. Да и Коля, отец ихний - да и ничего, вроде, парень. Так вот, приезжает к Анне Райской дедушка. Но не заходит. Ждёт. Не дожидается, уезжает, тогда приезжает второй дедушка - а я стою и пью пиво, ко мне подходит местный забулдыга, Кашин. Я говорю - Кашин, зырь что будет. Не уходи никуда. Чую я. И правда - слышится хлопок, видимо кто-то кому-то по лицу заехал, и всё семейство выбегает на улицу. Дело в том, что тётя Оля ударила своего брата, который зачем-то к ней зашел, самодельным дуршлагом. А это был дедовский - его сделали из ковша с помощью гвоздя и молотка. А били изнутри. Представляете, какой это удар. Но в тот же момент на своего дядю напала и Анна Райская, но тотчас она чего-тоо не поделила с матерью, это все произошло мгновенно. Хотя не помню, где был дедушка? Нет, он уехал. Но это какой-то новый дедушка. Не знаю, что она в них нашла. В общем, бились они, но тут бац - прекратили и разошлись. А Оля, она ходил и твердит себе - Достоевщина, Достоевщина. Чо ей Достоевский сделал? Или она книжки любит читать? А вот на счет дедушек - я вот думаю. Я парень хоть молодой, но уже опытный, тридцать лет, как никак. Тут что-то не то. Ладно. Выпьем. Но битва, битвой, а вы видели, какая у Анны Райской дочь? Ух. Слышу, кто-то зубами скрипит! Думаю - черт, это невозможно! А это - она. Идёт, в глазах огоньки, красные, и говорит:
-Ненавижу всех!
Хотя не знаю, они, конечно, круто на дуршлагах сражаются. Я кстати хотел с Васей забухать - но он то парень самостоятельный, он с ними общается мало. Своя у него жизнь, жена и дети - а заехал он просто. А я думаю - а хороший же парень, Вася. Трудовой, таких мало. Раньше такие люди и родину поднимали - целину возводили. Вася. Ну он простоватый, да так базарить любит, не остановишь. Я подумал - да ну его, сейчас приглашу, так его не остановишь. Начнет рассказывать, как он тормозной тросик менял. Или еще чего. Но я думаю, вот выжил же человек! Тут такая вот Достоевщина, а.... А помните, однажды Вася сломал себе о голову удочки. Да еще не одну, а связку! Такой был жуткий треск в ночи! Бабка у меня с кровати упала, говорит - что ж там такое треснуло? Да чётко так сломал. А знаете, можно ему позвонить, пусть приезжает. Если он не занят. Может, он сторожем работает. Во всяком случае, было такое. Сейчас я позвоню. Но, кстати, ни-ни, братцы. Если вы что-то подумаете, то ничего не было. Хотя, она ко мне как-то подкатила. Она же старше, а ей нравились тогда девственные юноши. Говорит, мол, так и так, я вся такая райская, могу такие райские вещи предложить - я говорю - нет, родная, я сторонник здоровья. Не с точки зрения физкультуры, но вообще - здоровья в целом. Ну, я не против веселой жизни, но мне весело в другом. На том это и закончилось. А вообще, я Васе позвоню сейчас. Все же, такая семейка, и молодец, что оторвался от них.
Потому он занялся этим. Но начинали мы рассказ с Сёмы, на нём же и закончим. Сёма, к слову или нет, собирался дело это обозреть, ибо люди его интересовали прежде всего. Тем более, как уже говорилось, писатель он хоть был и мелкий, но всё ж со статусом - если кто его и слушал, то слушал возбужденно, ибо Сёма жизнь знал.
А потому от тотчас представил у себя в голове эту картину. И подумал - да, а что такого можно описать? Может быть, в нынешнем мире человеку важнее всего какие-нибудь ответы - ну пусть ищут гуру, хотя всё это пустоты - потому что зачем учиться вещам противоестесственным. А Анна, конечно, экземпляр. Но ведь и вся семья ее - экземплярна. А уж кто не принимает такую литературу - так они вряд ли что-то принимают.
Если и есть какой-то полёт, так он сам в себе.
Потом продолжили в другом кабаке, а потом и вообще в парке. Сейчас, впрочем, в парках не так, как раньше - ибо народ всё пытается самопричесаться, но ведь может, это и иллюзия. Вася же не приехал - он правда обещал. А потом уже перезвонил, предложил на следующий день собраться.
База "Красное"
Не всегда знаешь, куда и когда ты придешь. Не всегда знаешь, когда и кем ты будешь. О пользе человека надо сказать такие вещи. Есть люди полностью бесполезные. Но они тоже полезные - из них потом производится органика. Чем больше органики, тем лучше воспроизводимость сегментов природы. В метафизическом плане также существует вопрос передачи. Теория вкратце проста. В деталях же теории и нет никакой. Никто этим не занимался. Буддисткие трактаты несут в себе сугубо элементы. И что с ними делать? Вот батарейки - они тоже ж элементы.
Допустим, вам нужно торчать в горах еще сколько-то дней. Вы призвали себя слиться с голосом сосен, но у вас садится фонарик. Есть спички. Что делать? Берем элементы и аккуратно жарим на сковородке. Если таковой нет, то уж котелок точно есть - но главное не перегреть. После жарки элементы еще некоторое время работают.
Человек, понятное дело, тоже элемент, тоже сегмент. Живёт сегмент этот довольно долго, срок эксплуатации может составлять несколько тысяч лет, физический носитель предназначен для энергоперетяжки. Всё, что с вами происходит, не так уж важно - хорошо вам, плохо, или что-то еще, исключение составляют демоны и Спецчеловек - существо дежурное, структура которого очень часто построена по принципу растения-росянки. Но опять же, что тут человеку б и предъявить такого? А ничего. Не он же строитель. Как есть, так и есть.
А уж более тонкие вопросы - почему, да отчего, а, например, карма - всё это частности. Они хороши и важны. Но надо повториться - науки этой нет. Есть большое количество учителей, которые учат, чтобы в процессе учёбы употреблять учеников. Понятное дело, что вы знаете - учитель сейчас зовётся гуру. Но правильнее говорить - гура. Так как негоже, например, какому парню-рязанщине одеваться в индийскую одежду и вещать.
Ладно. А смысл. Конечно, информация же расставлена по полочкам. Многие покупаются. Особенно часто покупаются мадам. Гуры, если у них нормально с ориентацией, ставят это в пункт своих исследований - а именно - потребление еще и мадамов. Лица гур светятся, будто им в через забили с помощью молотка фонарик. Горит лампочка. Свет с обратной стороны проникает через глаза, мадамы, видя его, начинают неудержно тащиться. В том и суть.
Понятное дело, есть люди воиспримчивые и нервные как-то особо - их-то гуры и пробирают. И прибирают. Но гура может быть и Спецчеловеком. О, это разговор длинный. Я планировал писать учебник, но навряд ли его будут читать, так как отсутствие паразитических мотивов оттолкнёт искателей - а среди таковых нет почти искателей.
И вот, элементы. Батарейки садились. Солнце писало стихи на бескрайних шерстяных лесах. Без батареек ночью необходимо использовать фонарь проводника. Это сложенные ладошки, внутри которых горит спичка. Фонарь проводника пафосен и серьезен. Настоящий проводник может пройти на одной коробке более пяти километров - надо лишь правильно освещать свой путь.
Звезды на небесной сфере появляются примерно так: существует покрывало. Мы - ниже покрывала, а наверху, над покрывалом, также что-то есть, но туда еще не заглядывал. Что касается полётов космонавтов, это ерунда. Пусть себе летают. Не будем их трогать. Жалкое, если задуматься, это занятие - болтаться. Невесомость. Даже чаю нормально не попить. Вино недоступно. Словом, всё это накручивалось. А делать там нечего. Потому что выше покрывала, из мирового света, поступает жидкость. И по мере того, как солнце гаснет (убавляется его яркость вместе с движением), начинаются первые проколы. Просто так вещество мирового света на эту сторону не попадёт - нужно обязательно сделать отверстие. Именно тогда и зажигаются они.
Батарейки садились, их надо было поджарить, чтобы в их удлиненных и сложных телах появился ток. Но, впрочем, в настоящем ночи свет не нужен. Частицы того же вещества есть и в человеке. Я имею в виду, мировой свет. Он, если вдуматься, есть большое висящее озеро. И не даром говорят (те, кто знает), что самое важное - это иметь дополнительные глаза. А иначе и зачем жить?
Нет, ну конечно есть много занятий, когда глаза такие не нужны, и это отдельный и долгий разговор. Да, может быть, в некоторых случаях они и мешать будут. Может быть, не нужно это тем же космонавтам. Но это как подумать. Если нет времени, если всё свободное время надо смотреть на всякие там экраны. Это в теории - летишь и тащишься. На деле, это бесконечная трудовая череда внутри железной бочки. Таким образом, космонавт представляет из себя селёдку, которая сама себе что-то вообразила.
База Красное - и стояла, и стоит в середине четырех вялых ущелий - склоны их покаты, деревья - типичные волосы этих мест, и воздух - это субстанция, налитая в прочих целей. Но воздух был бы и без субстанции. Но так уж получилось, тем более, не хватает как правило слов. Есть авторы более наэлектризованные, авторы более экзальтированные, и их склад из слов шире, там больше ящиков. В такой ситуации надо что-то придумывать, чтобы делать вид, что ты тоже плывешь под парусом, а не толкаешь сам себя на вёслах.
Когда звезды уже совсем раскрылись, их сущность легко сопоставить с самим собой. Для этого и используют медитацию. Её цель - дергать за дополнительные глаза, заставляя их открыться. Разумеется, что еще делать на Базе Красное?
Ветер уже много лет ходит тут как по ниточке. Сосны им причесаны. Наверное, это такая любовь. Даже не к соснам, а к склонам, как к сегментам каких-то голов, выросших лишь частично. Если бы горам позволено было двигаться дальше, возможно, мы бы увидели шары, которые в дальнейшем отправились бы в полёт.
Потом пришли люди. Эта попытка сбежать уже позади. Никто не знает. Люди просто осмотрели зеленые бугры и воткнули на их склонах железные столбы, чтобы передавать по проводам жидкий электрон. Наверное, именно тогда и появилась База Красное.
Здесь нет ничего. И ночью, если не жарить батарейки, то и вина много не нужно - особенно если завтра в путь....
Утром я вышел.
Дорога шла в сопровождении горделивых столбом ЛЭП, они свои существованием доказывали силу человеческого духа и даже некое его превосходство над стихией. Хотя бы здесь. Хотя бы и выглядят они как соломинки на теле слона, который больше обычного слона во много раз.
Я повернул на подъем, и тут уж казалось, что конца и края не будет этому движению. Красное осталось далеко внизу, но впереди было другое Красное, и говорят - то первей. Но, например, люди, которые живут в том Красном, утверждают, что ихнее - важнее. А я бы делал точно так же. Но мне, ясное дело, нет дела до этой очередности важностей, как символов. Главное - добраться, а там, в том Красном, можно и батарейки новые купить, да и ночлег там может быть куда более комфортным.
Тут больше и не нужны были аналогии. Когда человек идёт, идёт очень долго, рано или поздно он уже не способен ни о чем думать - им движет автомат.
Потом, когда я добрался, я долго плутал кривыми улицами - второе (или первое) Красное было даже и не базой, а целым посёлком, с правым краем, выходящим на морской обрыв.
И я всё шел и думал - куда иду? Где в нем ядро, в этом Красном? Или база это, или уже не база, и почему вдруг появилась эта снабженная туманом синева моря.
И правда, крайние улицы этого Красного выходили к самому обрыву, и не было края море - и словно бы висел мир над каким-то иным океаном, который всеобъемлющ, важен - а всякая земля лишь маленький корабль на нём. И путешественнику не остаётся ничего другого, как мечтать, потому что когда ты идешь по полю бесконечности, ты никуда не придешь.
Я стоял, чтобы побыть статической статуей или слиться со сферой иных величин. Туман связывал море словно портниха своё изделие. Может быть, там и плыл кто-то. Но что до лесов, что до Базы Красное, я не знаю, куда они делись. Может быть, я просто забрался с другой стороны, и теперь вода говорила мне - всё мелко, а я есть большое и основное.
Но потом я покинул эту улицу, и вскоре была и какая-та другая улица, и там наметились признаки жизни. Я вздохнул с облегчением, вошел в магазин, и здесь имел место опрос:
-Я поднялся из Базы Красное, - сказал я, - скажите, куда я иду?
-Вы идёте прямо, - сказал продавец (это был мужской магазин - если вы видите в продуктовом магазине мужчину за прилавком, значит это - мужской магазин).