На каменном топчане лежало нескольно перин. И, вообще, постель, на которой спала царевна, по своему убранству не уступала той, родной, в которой она так любила поваляться по утрам дома. Мягкие подушки, тёплые одеяла. Теперь она не тряслась от холода на камне. Но....
Разметавшись на кровати, девушка спала тяжёлым сном. Иногда, временами она даже что - то бормотала.
Всё кругом тоже спало и поэтому то, что происходило поблизости, всего в нескольких шагах от неё, Настя не видела, да и не видел никто из местных обитателей. Неяркое свечение, формой напоминающее человеческую фигуру, подёрнуло воздух и через мгновение на её месте образовалась реальная человеческая фигура. Гладко выбритый молодой человек, лет тридцати, с аккуратно уложенным пробором на длинных светлых волосах, свободно спадающими до плеч, в достаточно дорогой одежде по домашнему - расписная рубаха, действительно, дорогие штаны и ещё более дорогие сапоги, начищенные до зеркального блеска.
Безшумно подойдя к спящей, он склонился над ней и несколько мгновений вглядывался в лицо девушки. Настя беспокойно заёрзала и гость слегка подул девушке в лицо. Царевна успокоенно вздохнула и небольшая складочка, образовавшаяся совсем недавно от дум и волнений на её лбу разгладилась. Не просыпаясь, девушка улыбнулась.
Появившийся из воздуха посетитель, погладил несколько раз девушку по голове.
- Мамочка, я ещё пять секундочек, ну, пожалуйста! - не открывая глаз, и, в общем - то, не просыпаясь, натянула себе на голову одеяло девушка.
Странный гость посмотрел на девушку, тихонько вздохнул и на том месте где долю секунды он стоял в воздухе вновь пробежало небольшое марево и царевна вновь осталась в гордом одиночестве. Лишь на краткое мгновение, равное всего лишь паре ударов сердца, в каземате разлился слабый аромат, очень похожий на запах ландышей - любимых цветов Насти, любовь к которым перешла к царевне от матери, коей совсем молодой Иван - царевич таскал их чуть ли не каждый день в период цветения, не подозревая о том, что когда-нибудь человечество возьмёт их под защиту, стремясь не дать им пропасть в истории.
- Подъём! - неожиданно раненным мамонтом, - тот наверняка орал именно так, - проревел рык, так успевший достать девушку до нервной икоты. Старая, ммм, скажем - кошёлка, - причём, Настя с нами не согласилась бы, обвинив в излишней мягкотелости, а как сказала бы она - язык не поворачивается сказать, а воспитание - написать, - и это умница Настенька! - придумывала новые способы досадить пленнице, помня прекрасно о том, что пообещал сделать с ней хозяин, если она причинит физический вред девушке. Фантазия у гадкой ведьмы оказалась богатой и вовсе не обязательно было проявлять насилие по отношению к царевне. Было превеликое множество способов досадить ей иначе. Приказа хозяина она не нарушала, а вот жизнь пленницы от этого слаще особо не становилась. Почти каждое утро Настя просыпалась, обливаясь холодным потом, так как из сна она выпадала очень резко. То это был ор, подобный тому, из - за которого она сегодня подскочила в постели, то тюремщица, осторожно ступая по каменному полу, отперев дверцу, которая, оказывается может не скрипеть ни петлями ни замком, встряхивала несчастную спящую девушку своими когтистыми лапами, а пару раз, особо не мудрствуя, хорошенько полила из плошки царевну. Та никак не могла понять за что эта древняя сволочуга её так не взлюбила. Причём, эта была нелюбовь с первого взгляда. Впрочем, она была взаимной.
Настя не могла часто давать сдачи вредной старушенции, но пару раз подножки сработали и этот нечёсанный ужас должен был пропахать носом пол, но каким - то чудом она удерживалась на своих больных ногах. То, что ей было трудно ходить было очевидно. Бабушка Яга ей дала бы сто очков форы во всём.
Рука девушки вынырнула из - под одеяла, ухватила один тапок с острым носом, выданных по приказу хозяина, и запустила его в свободный полёт, ориентируясь исключительно на свои предчувствия.
- А вот и не попала! - захихикала старуха и шустро заковыляла к выходу.
Разбудить - то разбудила, вот только вопрос зачем? До завтрака оставалось ещё много времени и можно было бы спокойно ещё поспать. Тем более, что сон это было единственное время, когда Настя могла побывать дома и увидеться с родными. Пусть так, пусть во сне. Но это всяко лучше чем вообще никак. Тем более, в мир снов пока ещё никто не научился вторгаться, во всяком случае, царевна об этом ничего не слышала, и в своих снах уже не мерзкая тюремщица, от отного вида которой хотелось помыть руки, а сама девушка была хозяйкой положения.
Настя ещё немного повалялась и, сладко потянувшись, вылезла из - под толстого одеяла.
Умывшись и приведя себя в порядок с помощью небольшого количества принесённой старухой воды, Настя, вздохнула, почесала макушку, ещё немножко повздыхала, и пошла заправлять кровать. Это мудрённую науку Насте пришлось осваивать самостоятельно, так как кроме неё здесь этого никто не делал. Живя во дворце, когда каждый день кровать словно по мановению волшебной палочки оказывалась разобранной, а утром - таким же волшебно - непостежимым образом - убранной, девушка и не подозревала, что это делают простые человеческие руки, точно такие же как у неё, а вовсе не волшебство.
В этот раз, с завтраком затягивать не стали. Стоило Насте закончить заниматься всеми утренними делами, как в темницу к девушке стали заскакивать слуги, тащившие на себе множество различной снеди. Стол был быстро сервирован, заставлен яствами и дорогими винами. Царевна, может быть, в силу невеликих своих лет, а, может быть, и в силу примера, подаваемого ей с самого рождения, не была любительницей жидких продуктов, связанных с зелёным змием. Поэтому нетронутое вино было отодвинуто решительно в сторону, а в бокал, инкрустированный небольшими, но обточенными так, что невозможно было оторвать глаз от их игры попадавшего на них света, изумрудами, лился лимонад, вкуснее которого Настя, сознаваясь в этом перед самой собой, не пила даже дома, хотя царские виноделы, чья компетенция не ограничивалась лишь производством тонкого и вкусного вина, умели варить различные сорта лимонада. Сегодня был явно особый день, так как девушке за столом прислуживало сразу четверо слуг. Вот только Настя не придала этому событию сразу особого внимания.
Завтрак прошёл, за исключением, некоторых моментов как обычно. Но уже спустя четверть часа Настя убедилась в том, что происходит что - то непонятное. Скоро засовы на дверях заработали вновь и узилище девушки начало видоизменяться. Посреди подвала была водружена большая деревянная ванна, которая споро стала наполняться горячей водой, которую таскали стражники в здоровых вёдрах. Вода в них была налита почти до краёв и каждый из них рисковал обвариться переливающейся за бортики водой, но пока всё обходилось без травм.
Стоило ванной наполниться, как всё узилище заблогоухало приятным ароматом. Кто - то из слуг бросил в воду щепотку благовоний, а затем у Насти перехватило дыхание от последующего завершающего эту картину шага. Два ведра с лепестками роз было опрокинуто в ванну и толстым слоем покрывало всю водную поверхность.
Такого царской дочери никогда видеть не приходилось. О таком ей только доводилось читать в некоторых из книг, тайком, прячась от отца, которого настиг бы удар, доведись ему увидеть, что читает его кроха -- дочь, да и то лишь - в романтических балладах.
В дверях, словно этого только и ждала, появилась старуха, закутанная в этот раз с ног до головы несколькими простынями, ведущая с собой в помощь пятерых молоденьких служанок. Они во все глаза глядели на царевну, а увидев наполненную лепестками ванну, они о чём - то жарко зашептались и захихикали. Как и старуха все они были завёрнуты в простыни. Той лишь хватило одного взгляда на развеселившихся молодок, чтобы те враз прикусили язычки и стали её немыми тенями.
- Раздевайся! - приказала тюремщица.
Несмотря на всё своё желание попротиводействовать старухе, Настя через несколько мгновений уже сидела в ванной, блаженно прикрыв глаза. От избытка чувств девушка невольно взвизгнула. Как же, оказывается, она соскучилась по такой, казалось бы, обычной вещи как возможность полностю погрузиться в тёплую воду, а не довольстоваться теми несчастными крохами воды, которые ей перепадали для возможности просто умыться. До чего же хорошо!
Царевна и не подозревала в себе такого умения - так быстро скидывать одежду и оказываться в ванной. Тут же, не дав девушке прийти в себя, три пары рук, держа губки, щётки, мыло, какие - то масла, замелькали над водой. Царевна лишь успевала подчиняться требованиям служанок, накинувшихся на девушку, словно голодные орлы на добычу. Когда же вся кожа на теле приятно ныла и местами, где особо ретиво поработали щётки, горела и блаженная нега стала одолевать девушку, на смену ранее действующей троице пришла пара других служанок. Они намылили полосы Насти чем - то пенящимся, невероятно душистым и норовящим так и попасть в глаза, чтобы начать неприятно их щипать. Девушка отфыркивалась как могла, но и эта экзекуция вскоре закончилась.
После этого пять пар рук подняли девушку из ванной, осторожно поставили на ноги, вытерли большим полотенцем, замотали волосы полотенцем поменьше, а саму девушку облачили в халат из материала, от одного прикосновения к которому к телу, захватывало дух.
- Что это? - обратилась Настя к старухе. - Зачем?
- Скоро узнаешь, - буркнула та. - Скоро придёт хозяин и ты должна представить перед ним во всём своём блеске. Только попробуй, подведи меня, - неожиданно прошипела та. - Пусть мне отрубят руки, но я успею заняться тобой.
От этих слов Настю бросило в холод. Угрозе она поверила и поверила также и тому, что так и может произойти.
Но что - либо добавить старуха не успела. Так как, в комнату вошли ещё трое служанок, которые, затаив дыхание, боясь сделать неосторожное движение, несли платье, от одного вида которого Настя забыла дышать. Такой красоты царевна не видела никогда, хотя все её платья были сшиты лучшими мастерицами царства, да и, откроем маленький секрет девушки в надежде на то, что она не обидется, в её гардеробе висели платья, сшитые за пределами царства и тоже далеко не самыми худшими представителями пошивочного цеха.
Но это произведение искусства превосходило все ранее надеваемые ей или матушкой платья. Синее платье, сшитое из материала, напоминающее бархат, но не являющееся им, по структуре намного богаче и пышнее его, окаймлённое драгоценными каменьями, переливающиеся даже в тусклом свете темницы так, что больно было на них смотреть. Помимо того материала, который Настя приняла за бархат, на платье были шелка и другие материалы, которые девушка назвать не могла бы, так как ей не приходилось видеть подобного. Наверняка, решила Настя, такую красоту могли лишь спрячь восточные мастерицы.
Последней в темницу вошла женщина невероятной красоты. При виде её фигуры, Настя, чьим девичим формам завидовали многие первые красавицы, вновь почувствовала себя угловатым подростком. Девушка надеялась, что больше никогда не испытает подобного, однако, она ошиблась. Красавица сделала властный жест и служанки, которые, казалось, больше всего на свете боялись мерзкой старухи, испарились в мгновение ока, а та, в свою очередь, тоже заковыляла вон, подчинившись приказу красотки.
Вслед за исчезнувшими служанками и старухой, пыхтящие стражники, вытащили ванную, предварительно вычерпав из неё воду. Но всё это действо не заняло и пяти минут. Всё это время красавица зорко следила за тем, чтобы на платье, которые так и продолжали держать на весу трое служанок, не попало и капли воды.
Когда же один из стражников, побледнедневший от осознания того, что натворил, неосторожно зацепившись ведром за ножку ванной, начал падать, а содержимое полного ведра полетело на платье, Настя непроизвольно зажмурила глаза, опасаясь того, что эту драгоценность, а платье ни с чем иным у неё уже не ассоциировалось, сейчас накроет ведро грязной воды, но приоткрыв один глаз и глянув на происходящее, девушка увидела, что платье не пострадало, а вода висит в воздухе у самого платья, но не касаясь его. Затем произошло то, что не доведись Насте увидеть это собственными глазами, царевна сочла бы дешёвым враньём, расскажи ей кто. Вода, которая по всем законам природы, должна была бы заляпать платье, стала сжиматься, чем - то напоминая здоровый кулак, и тихонечко - тихонечко, так, чтобы вновь не расплескаться, стала втягиваться в ведро.
- Ух ты! - не сдержалась девушка. - А если бы не успели?
- Кто - то распрощался бы с головой, - не моргнув глазом, насквозь будничным тоном проговорила женщина и сквозь неплотно прикрытую дверь Настя услышала как кто - то громко икнул и чьи - то быстро удаляющиеся шаги.
Затем красавица повернулась к Насте и неожиданно широко улыбнулась:
- Вот ты значит какая! - и стала рассматривать девушку как какую - то диковинку.
- А кто Вы? - спросила девушка, вспомнив как её новую гостью безоговорочно слушаются и как мерзская тюремщица спешила выполнить её распоряжения.
- Об этом мы поговорим позже, - отмахнулась красавица. - Можешь звать меня Агриппина. Я не обижусь. У нас ещё будет время потрещать о нашем, о женском.
- А что происходит? - осмелев, спросила Настя. Было очевидно, что в отличии от старухи, красавица никак, во всяком случае пока, не собирается оскорблять девушку или издеваться над ней. Тут намечались совсем другие события. Только какие именно Настя никак не могла понять. Но что - то изменилось точно. Вот только в какую сторону было непонятно. Настя никогда не доверяла поговорке о том, что все перемены - к лучшему. Далеко не все и далеко невсегда. Это царевна успела испытать на себе. - Зачем всё это? - девушка указала на платье и на дверь, куда наконец - то утащили ванну.
- Всё в своё время узнаешь, - продолжая улыбаться, проговорила Агриппина, но и её улыбка не придала Насте бодрости. Женщина улыбалась, словно ждала чего - то хорошего, но Настя хорошо понимала, что хорошее для Агриппины не означает чего - то хорошего и для неё.
- Ты высохла? - спросила Агрипиппина. Настя неуверенно пожала плечами. - Пора одеваться. Девушки, - повернулась она к служанкам, - помогите нашей гостье.
Настя подумала о том, что в гости ходят по приглашению и по своему желанию, но решила благоразумно промолчать.
Шесть рук стали помогать Насте одеваться. Из воздуха появилось большое зеркало, в котором в полный рост отражалась девушка и могла наблюдать весь процесс. Когда на Настю служанки надели платье, царевна не могла оторвать взгляда от своего отражения. Платье, словно его специально шили под неё, идеально сидело на фигуре, подчёркивая все её достоинства, но так, что это выглядело не вульгарно и порой пошловато, как любили носить некоторые модницы при дворе царя Ивана, а так как и должно смотреться на красивой и юной девушке, начавшей волшебное превращение в молодую женщину и нисколько этого не стесняющейся.
Агриппина чуть отошла в сторону и критично оглядела Настю и той от такого осмотра стало не слишком уютно.
- Очень даже неплохо, - оценила она увиденное. - Это должно понравиться.
- Кому и что должно понравиться? - попыталась уточнить царевна, но Агриппина проигнорировала царевнин вопрос и сделала вид, что и вовсе его не слышала, ну а служанки, понятное дело, тоже молчали как мышки,стараясь лишний раз не привлекать к себе внимания хозяйки, а то, что это была именно что хозяйка, нет даже - Хозяйка, не вызывало никакого сомнения.
Девушка чувстовала себя всё больше и больше неуютно, несмотря на то, что надела платье, которое вполне возможно, не удасться примерить больше никогда в жизни. И всё происходящее было очень непонятно.
После того как платье было надето, а все рюшечки и прочие сложности дамского туалета оказались на своих местах, Агриппина ещё раз внимательно оглядела дело рук служанок и, по всей видимости, осталась довольна увиденным. Затем последовал новый приказ и в руках служанок появились гребни, гребешки, расчёски, заколки, ленты и ножницы. При виде последних Настя вздрогнула. Мало кому она доверяла свои волосы, по праву считая их чем - то вроде драгоценного имущества. Девушка с особой тщательностью следила за их состоянием, намного строже нежели за тем, чтобы не сьесть на ужин лишний кексик из тех, что специально для неё готовили на царской кухни. Лимонные, но в то же время - не кислые, очень воздушные и невообразимо вкусные. Вспомнив про лакомство девушка невольно облизнулась, но сейчас было абсолютно не до этого.
После того как Настя поняла, что к её волосам ножницами никто прикасаться не собирается, а используют их в весьма мирных целях - отрезают от длинных лент необходимые для составления причёски отрезки соотвествующих размеров, царевна немного успокоилась, но продолжала зорко следить за происходящим.
На сооружение замысловатой, но крайне симпатичной причёски, по прикидкам царевны, ушло около полутора часов. Она вся извелась и устала от того, что её как куклу, вовсе не интересуясь её же мнением, причёсывают так как считают нужным они, а не она, чего раньше она никогда бы не допустила.
Но всё когда-нибудь заканчивается и причёска была готова.
- Очень хорошо! - проговорила Агриппина, обходя вокруг Насти и даже пару раз прицокнула языком, выражая вероятно этим удовольствие от увиденного. - Просто великолепно! Ему должно понравиться.
- Кому и что должно понравиться? Объясните мне, пожалуйста, наконец! - взмолилась пленница.
- А тебе разве не говорили? - наигранно удивлённо поразилась Агриппина. - Скоро к тебе придёт твой жених, чтобы обговорить Вашу свадьбу и ты должна выглядеть неотразимо. Не каждый ведь день такое происходит.
- Ч...чего? - только и смогла выдавить из себя девушка.