- Ваше Величество! - нарушив царский приказ не беспокоить, ворвался Фома. Царь нахмурился, но ничего не успел сказать. - К Вам воевода просится.
- Муромец пожаловал? - зыркнула Яга на мужичка. Тот под этим взглядом затрясся, но нашёл в себе силы кивнуть.
Царь выдохнул.
- Зови!
Через несколько мгновений знаменитый богатырь опасливо протиснулся в дверной проём. Его как раз хватило для разворота могучих плеч, да и то с трудом. Наблюдающий за этим действом царь облегчённо вздохнул. В прошлый раз, когда все трое были на царском приёме кто-то из них - Илья, Добрыня или Алёша, случайно снёс дверной косяк своим могучим плечом, после чего в зале пришлось делать небольшой косметический ремонт. Кто из них - никто не успел заметить, а сами богатыри молчали - мало ли что. На Лёшу особо не думали. Поэтому царь подозревал Добрыню и Муромца в одинаковой степени, так как могучее сложение было похожим у обоих. Попович, впрочем, и сам был далеко не слабак, но до друзей своих ему было ещё, ох, как далеко.
- Здравия желаю Вашим Величествам и тебе, бабушка, не хворать! - наклонил в знак приветствия голову воевода и этого для всех оказалось более, чем достаточно. Не привык богатырь в ножки кому-либо кланяться.
- И ты не кашляй, - ответил царь. Василиса и Настя благосклонно кивнули ему. Яга тоже улыбнулась Илье, случайно обнажив клык. Муромец, в отличии, от многих, даже немало знающих Ягу, не испытывал никакого дискомфорта при его виде, и перед старушкой вновь наклонил голову, как бы приветствуя её отдельно. Впрочем, это никого не обидело. Старушка была особым случаем во многих отношениях, что порой приводило к разным интересным нюансам, как сейчас, например.
- Разреши, царь-батюшка, к гостье твоей обратиться. Есть у меня к ней важное сообщение.
- Давай, - разрешил царь, - излагай. Дело, надеюсь, не тайное? Не выгонишь, чай, из собственной залы?
Муромец хмыкнул, показывая, что шутку оценил. При своих ему многое разрешалось и прощалось. Тоже, родственник, хоть и на десятом киселе.
- Чего случилось? - нахмурилась Яга. - Не просто же так, ты сюда прискакал? Лошадь аж чуть до падучей не довёл. - Яга принюхалась. - Ишь, животину чуть не уморил. Что за спешка? Явно, не радовать бабушку примчался. И не трёшку вернуть вдруг решил, так ведь?
- Цепь украли, - без предисловий выпалили богатырь.
- Дуб на месте? - почему-то поинтересовалась старушка.
- На месте, - опешил воевода.
- И то - добро, - покивала Яга.
- Это, конечно, всё очень интересно, - вклинился в разговор царь, - но хотелось бы конкретики. А то, я что - то не очень улавливаю суть Вашего междусобойчика.
- Цепь золотую с дуба свинтили, - просветила Яга царя. - Хотя, золота там, по правде говоря, с гулькин нос, если не меньше.
- А хорошо мы тогда придумали? - раздался чуть хрипловатый голос позади Муромца. Все как по команде встали на ноги, кроме богатыря - он и присесть - то не успел. - Вот и пригодилась наша задумка. - Высокий старик с седыми волосами и такой же снежной бородкой, облачённый в дорогие штаны, заправленные в чёрные остроконечные сапоги и повязанной поясом из серебрянных ниток и расшитой цветным рисунком, изображающей сельский пейзаж, рубахе незаметно проскользнул в залу. Царь Иван Второй смотрел на присутсвующих мудрыми глазами с чуть заметной хитринкой. - Здравствуй, Илья!
- Иван Иванович! - раскрыл воевода свои медвежьи объятия навстречу пожилому человеку, стоящему перед ним, и с удивлением почувствовал, что прежняя сила продолжает играть в уже достаточно немолодом теле.
- Здравствуй, Яга! - Старушка чинно кивнула, запунцовела и они расцеловались с царём не чинясь. Как-никак многое вместе пережить пришлось. - Рад тебя видеть! Что ж давно не заглядывала? - Он чуть отодвинул от себя старушку и вновь посмотрел на неё. Та совсем залилась румянцем. - Всё такая же красотка! - Яга вконец раскраснелась и скромно опустила очи к полу.
- Вот и свиделись, - проговорила старушка. - Сколько же мы не виделись?
- Ай, даже не хочу об этом думать, - непринуждённо махнул рукой царь-отец. - Всё ты с моей молодёжью общаешься, а про старика совсем забыла. - Царь лукавил. Действительно, они давно не виделись, но и с племяшкой и внучкой Яга не каждый день чаи распевает. Всё больше приходится с Царевичем сложные жизненные ребусы утрясать и разруливать, а не пышки и крендельки трескать. Не все способы решения проблем, то и дело возникающих в великом множестве на просторах родной земли, царь посвящал свою супругу. Та хоть и Премудрая, но с помощью Яги оно бывало вернее.
- Папенька, зачем Вы встали? - засуетилась вокруг пожилого царя Василиса. - Вам ведь с утра не здоровилось.
- Я ведь говорил тебе, что рассол лучшее лекарство, - аккуратно отодвинул седой царь захлопотавшую возле него царицу, - в ты всё: таблеточку надо, таблеточку. Народные средства они ведь понадёжнее будут. Да и неизвестно ещё, что туда этот дохтур заморский натолкает. А тут вот оно, всё на виду, на ладони, можно сказать, - и аккуратно взяв со стола солёный огурчик смачно захрустел им.
Яга лишь улыбнулась - не меняется царь. Всё такой же!
Затем Иван Второй налил из запотевшей бутылочки клюквенной наливочки, со вкусом влил в себя содержимое рюмки, молодецки крякнул и занюхал рукавом.
- Хорошо пошла! - потёр он руки и повторил процедуру.
- Папенька, - может быть не надо, - переволошилась царица, - а то вдруг опять занеможется?
- Это мне сейчас неможется, - разглядывая содержимое небольшой рюмашки на свет, проговорил царь-отец. - А вот это, - он вновь повернулся к окну, откуда струился солнечный свет, и полюбовался на содержимое посудинки сквозь её грань, - лекарство.
- Но чрезмерное употребление лекарства тожет может нанести вред здоровью, - тут же нашлась Василиса.
Иван Второй подумал, почесал макушку, и с некоторым сожалением поставил так и не выпитую рюмку на стол.
- Вот тут ты права, дочка, - жену сына он всегда так называл, - не зря книги свои многомудрые читаешь. - А Вы какими судьбами к нам? - повернулся он к воеводе и Яге. - Илюхе по службе положено, а ты - то как здесь? Не просто ведь так?
Старого царя быстро ввели в курс дела.
- Сработало - таки, - задумчиво протянул он. - В очередной раз поражаюсь твоей сметке. Это ведь ты первая предложила тогда фальшивку заместо золота повесить. Правильно тогда сказала, что нечего внимания привлекать. Висит и висит, есть не просит. Зато как пригодилось.
- Прошу прощения, пап, - вклинился царь, - но я не пойму о чём ты. - Если в царстве нашем произошла такая кража, то чего же ты так реагируешь? Ведь надо искать вора.
- Надо! - кивнул Иван Иванович. - Всенепременно надо. И как можно скорее. Ведь украли - то её не просто воры. А ещё более лихие люди. Не знаешь кто? - повернулся он к старушке.
- Откуда? - пожала та плечами. - Я и сама об этом узнала за пять минут до тебя. - Мне нужно поговорить со своими доглядчиками.
- Птичками да зайками? - ухмыльнулся, не сдержавшийся воевода. - Его всегда умиляла трепетность Яги по отношению к живности.
- А чем они хуже твоих разведчиков? - обиделась Яга. - Они прошмыгнут в любую норку, проскочат мимо кого хочешь, да даже возле тебя, здоровяка этакого, и никто и ухом им в след не поведёт. - Ещё неизвестно кто лучше делает своё дело.
- Цыц, оба! - тихо проговорил Иван Второй, но спорщики мгновенно замолчали, недовольно поглядывая друг на друга. - Сейчас ни до споров.
- Всё - таки, - вновь подал голос царь, - не хочу прерывать Вашу трогательную дисскусию. - Василиса с довольным видом посмотрела на супруга, - но очень хотелось бы знать о чём Вы?
- Видишь ли сынок, - ответил на это Иван Иванович, - сие есть государственная тайна. - Настя и Василиса навострили уши. Обе любили тайны, как и все женщины. А если уж ещё и государственные, то это уж, вообще, благолепие. Жаль только, что поделиться с ними ни с кем будет нельзя. Всё-таки, дело касается державы. - Просто знаменитая цепь, что на дубе висит, давно уже не золотая, да и, можно сказать, даже не позолоченная, так, слегка, подкрашена золотой красочкой.
- А где же золото? - не понял Иван.
- А ты думаешь на что я дружину снарядил, пушки купил, да солдат одел, обул и накормил, когда иноземных ворогов бил, в то время как они на нашу землю лезли? - вопросом на вопрос ответил царь. - Когда людей наших грабили, мучили, в полон уводили? В казне денег уже не было. Вот и придумала Яга откуда средства можно взять. Это уж потом кузнецы цепь похожую сковали, покрасили да повесили вместо прежней. Благо дуб стоит в месте заповедном, до которого так не доберёшься.
- Кто-то, значит, всё - таки добрался, - задумчиво проговорил царь.
- Это-то и настораживает, - проговорила Яга. - Дуб ведь стоит в таком месте, что абы кто до него не доберётся. Скрыт он от простых глаз. Да и знающие как добраться не все доходят до туда. Пути-дороги просто так не отыщешь. Девять троп ведёт до заветного дуба, а выходит только одна. Десятая.
- Это как так? - поразился царь.
- А вот так! - отрезала Яга. - Мал ты ещё знать вещи такие.
- Это я -то мал? - выпрямился царь. - Дочь скоро замуж выдавать, а ты - мал!
- Ой, правда, что ли? - так и подпрыгнула осчастливленная Настя.
- Это я фигурально выражаюсь, - поспешил пояснить Иван, пока дочурка сама себе невесть чего не напридумывала. - Мала ещё!
- Я мала? - возмутилась царевна.
Иван лишь глянул на неё и в сердцах хэкнул, молодецки тряхнув кулаком в воздухе, что-то тихо проговорив сквозь зубы.
Старушка успокаивающе погладила внучку по русой голове.
- Все вы по сравнению со мной - молодёшь. Даже я не стараюсь вникнуть в то как устроены волшебные проходы. Да и самой так спать спокойнее. Меньше знаешь, крепче спишь. - После этих слов все почему-то уставились на Василису.
- А что вы так на меня смотрите? - всполошилась та. - У меня со сном никаких проблем нет!
Первым грохнул царь, за ним, как не пытался сдержаться в голос заржал Иван Иванович. Яга тоже не смогла удержать на лице серьёзное выражение. Сохранить лицо, точнее, серьёзное выражение лица, смог лишь Илья, но и он сперва чуть покривил непослушные губы, так и норовящие растянуться в улыбке. Но мускулы лица, как и все остальные мускулы и мышцы богатырского тела слушались его хорошо. Поэтому он быстро справился с сосбой. Лишь Василиса и Настя, видимо не очень поняв, причину возникшего хохота, остались спокойными.
- Ой, мама, - вытирая выступившие на глазах слёзы, простонал Иван Иванович. - Ладно, всё. Не затем собрались.
- Действительно, посмеялись и будет, - постаравшись принять серьёзный вид, проговорила Яга. - Мне нужно слетать к дубу, осмотреться там.
- Что, тётя, так сразу и отправишься? - расстроилась Василиса.
- Нет, племяшка, сразу не получится. Мне нужно будет сначала домой слетать. Прихватить кое - что. Опросить доглядчиков моих, ещё кое с кем побеседовать. Вот только потом я смогу отправиться. Но на всё много времени не уйдёт. Поэтому о...., - покопавшись в памяти старушка припомнила нужное слово, - результатах вы узнаете позже.
- А будут они, результаты эти? - погрустнев спросил Иван Иванович.
- Да куда они денуться? - стараясь придать голосу бодрости и, стараясь убедить в первую очередь себя в этом, улыбнулась Яга. - Ведь за дело берусь я. - Спорить никто с этим не стал. Ведь она была одной из очень немногих, кто мог не просто что - то выяснить, а просто хотя бы найти дорогу в заговорённую местность. Не просто так ведь в незапамятные времена уже точно и не скажешь кем были схоронены различные тайны прямо на перепутье волшебных малохоженных дорог. Кем были те богач и кузнец - если, конечно, это не был один и тот же человек - кто украсил многовековой дуб золотом, перекованным в цепь, уже мало кто знает, если такие ещё есть на свете. Хотя, в том, что такие знатоки ещё есть Иван нисколько не сомневался. Вот взять, к примеру, Ягу. Осведомлена много о чём, вот только знания свои предпочитает держать глубоко в себе. А может оно и к лучшему. Права Яга многое из того, что знаешь спать мешает. И не увильнёшь от этого, когда державу и скипетр в руках держать приходится.
- Помощники нужны? - деловито поинтересовался Иван. Чем сможем поможем.
- Нужны, - не стала отнекиваться старушка. - Вот только я сама их подберу. Не каждый к делу такому способен. Кстати, и на это время ещё уйдёт. Подобрать хороших помощников дело не из лёгких.
Глава 9
Со стороны двери что - то несколько раз упало, кто - то один раз матюгнулся, приняв, как минимум, один раз это самое упавшее на себя. Азартно строчащая гусиным пером по листу бумаги, временами перечёркивающая всё написанное, тёмная фигура, не обращала внимания на происходящее. Хотя в каменном подвале, где каждый шорох отдавался эхом в любом самом дальнем уголке, слышимость была прекрасной, это не мешало продолжать заниматься своим делом.
- Как Вы умудряетесь тут ещё и писать, хозяин? - обратился высокий тощий мужчина с некогда красивым лицом, несколько лет назад изъеденным оспой, что впрочем не мешало лицезреть следы некогда привлекательных черт.
- Дело привычки, всего лишь, - человек в балахоне повернулся к вошедшему. Тот почувствовал на себе пристальный взгляд и чуть заметно поёжился. Капюшон, как всегда, скрывал лицо, но этот взгляд, способный, казалось, проникнуть в саму душу, он чувствовал каждым нервом. - Надеюсь всё прошло успешно? - Гость вновь почувствовал, что лицо у него горит. Наверняка, в этот момент глаза странной фигуры смотрели ему в лицо. От этого он почувствовал себя ещё неуютней, но показать этого нельзя. Ни в коем случае.
- Всё как Вы велели, хозяин.
- Никто не пытался помешать?
- Нет, всё прошло спокойно, даже лучше, чем ожидалось.
Тёмная фигура почему-то нахмурилась:
- Всегда ожидаю неприятностей, когда всё проходит слишком хорошо -- жди беды. Но, надеюсь, что не в этот раз.
"А уж я - то как надеюсь на это!", - вытирая вдруг мигом вспотевший лоб, хотя в подземелье было нежарко, а скорее - наоборот, подумал вновь пришедший.
- Где она? - откладывая в сторону перо, спросил хозяин дома чуть дрогнувшим голосом. Подобное было впервые на памяти гостя. Это он всегда заставлял трепетать окружабщих. Хотя от добычи у гостя и самого перехватывало дыхание.
- Наверху, в обеденном зале. Подумали, что сюда нет необходимости тащить.
- Правильное решение, - кивнул чёрый капюшон. - Я сейчас поднимусь.
Стараясь не показать возникшего волнения, хозяин завинтил крыжку на баночку с чернилами, отряхнул в затянутые чёрные перчатка руки, и направился к выходу из подземелья. Он отлично ориентировался впотьмах в отличии от идущего за ним слуги, который успел несколько раз спотнуться, налететь в темноте пару раз на мебель и ящики, наваленые у выхода и ушибится один раз о них, прошипев себе по нос нечто нелицеприятное о тех, кто их там оставил.
У выхода фигура в таинственном балахоне остановилпсь и тот, чьё лицо скрывал капюшон, как делал это каждый раз, остановился, крепко зажмурил глаза и только после этого дверь была открыта. Постояв несколько мгновений с закрытыми глазами, они были аккуратно приоткрыты. Но никто со стороны этого увидеть не мог. Яркий свет, льющийся из окон так и резал глаза, но переход зрения от почти полной темени до яркого солнечного дня переходил теперь быстро. Не то, что раньше. Но об этом вспоминать не хотелось, когда впереди, всего в несельких десятках шагов лежало то, к чему хозяин дома стремился много лет и что будоражило его воображение намного сильнее, чем прелисти самой восхительной женщины на свете. Деньги и власть. Всё это приблизилось и стало почти осязаемым. До них уже можно было дотянуться, практически, потрогать руками.
Плюнув на условности и на то как это будет смотреться со стороны, тёмная фигура поспешила, так, что слуга с трудом поспевал за своим господином, чьё необычное одеяние развивалось, словно на ветру, хотя в замке не было ни дуновения. Хозяин не мог больше сдерживать себя. Его шаги становились всё шире и шире. Он уже почти бежал. То, чем он мечтал обладать, находилось в нескольких метрах от него.
Вбежав в зал, он увидел толстую длинную цепь, кучей сваленную в углу. От увиденного у него защемило сердце.
- Варвары! Кто же так обращается с таким достоянием?! Теперь моим достоянием!
Кучка людей самого разбойного вида поёжилась. Кто знает хозяина?! С него станется ещё и наказать за хорошо проделанную работу.
Выдохнув, фигура в тёмном, уже неторопясь, как и приличествовало настоящему хозяину положения подошла к добыче. Не глядя, хозяин начал опускать свою пятую точку и уселся на мягкий стул. Кто-то из присутствующих подсуетился и вовремя подсунул под садящийся зад мягкую мебель. Кто это сделал хозяина мало интересовало, да даже не интересовало вовсе, если уж говорить на чистоту, просто иначе и быть не могло.
Чуть подавшись вперёд, чтобы мог достать, он с некоторым трепетом дотронулся до цепи, погладил её, и стал прикидывать сколько же золота можно получить, если переплавить её.
Рядом с собой он заметил лёгкое дрожание воздуха и усмехнулся. Мифодию Никаноровичу тоже хотелось поглядеть на то, что за дрянь притащили в его владения. Он стоял рядом с хозяином, но оставался невидимым. Очень уж много чужаков стояло вокруг, да и не привык домовой открываться перед чужаками. Он стоял и тоже рассматривал ту пакость, что приволокли в его дом. Мало того, что они захламили этой цепью одно из важнейших помещений дома - обеденный зал, так даже и не удосужились, хотя бы мало-мальски привести эту железку в хоть какой - то порядок: отряхнуть от налипшей травы, хвойных иголок, убрать мох, вольготно наросший на цепи, являющейся невесть сколько времени единым целым с тем дубом, на котором она висела. А уж про остатки коры, которой были щедро сдобрены звенья цепи и говорить не приходилось. В обшем, по мнению, домового новая вещь, если можно так её назвать, являла собой вид мало призентабельный и не достойный того, чтобы находиться в этом зале, а то и вдоме. Увидев то, что ещё предстояло увидеть хозяину, оставаясь невидимым, он широко улыбнулся, показав тёмной фигуре язык и изобразив пальцами нос, исчез. Видимое только хозяину дома мерцание пропало, но он не обратил на это нималейшего внимания. Всё его внимание было приковано к цепи. Затаив дыхание, он вновь погладил цепь. Сколько же лет он этого ждал! И сколько сил было потрачено на то, чтобы сейчас просто глядеть на неё и осозновать, что он единственный её владелец.
Сегодня один из самых знаменательных дней в его жизни! А таких дней за долгие годы было немного. Подумав об этом, фигура в чёрном балахоне подошла к столу и взяв графин, в котором находилась рубиновая жидкость, налила полный кубок, украшенный драгоценными каменьями и рисунками из золотой краски. Разбойники, взирая за этим действием чуть не облизывались и старались не смотреть даже в ту сторону.
Хозяин же, поднял кубок, полюбовался на игру вина в посудинке, но пить не спешил. Он растягивал удовольствие. А куда спешить? Первый и самый главный пункт его плана выполнен. Дальше будет ещё сложнее, но начало положено. Поэтому он мог устроить себе небольшой праздник.
Усевшись, обратно в кресло и любуясь на доставленное добро, он поволил - таки себе небольшой глоток. Волшебный вкусовой букет сперва прокатился по нёбу, оставляя одновременно горьковато - сладкое послевкусие, а затем чуть покатав вино во рту, хозяин проглотил чудесный напиток. Уже малоскрываемые завистливые взгляды было направлены на него, но он делал вид, что не замечал их. Всё его внимание было приковано к цепи. Больше его в настоящее время ничего не занимало. Не в силах оторваться от созерцания такого дивного зрелища, он, не глядя, опустил едва пригубленный кубок мимо широко подлокотника кресла, но тот, призрев все законы природы, так и остался висеть в воздухе. Чёрная фигура наклонилась к цепи, и взяв в руки последнее её звено, поднеся ближе к глазам, принялась рассматривать.
Неожиданно дёрнувшись так, что драгоценный кубок, продолжая висеть в воздухе опрокинулся и не менее драгоценное вино полилось на пол, точнее - на пушистый восточный ковёр, хозяин выудил из кармана балахона лупу, какой вот уже много лет пользовались ювелиры, и отправив её в недра капюшона, умудрившись при этом не показать лица, нервным движением поднял несколько крайних звеньев цепи к самым глазам.
Потерев последнее звено, он застонал, словно тяжелобольной. Вскочив, не обращая внимания на недоумённо смотревших на него людей, он стал перебирать каждое звено.
- Мать вашу! - раненным медведем взревел хозяин. - Соловей! Вы что мне притащили? Обмануть меня удумали, сукины дети?!
- В чём дело, хозяин? - втянув голову в плечи вопросил предводитель разбойников. Не нужно было обладать шестым чувством, чтобы понять чем всё сейчас для них обернётся и для него, в частности.
- В чём дело? - ещё громче, уже подраненным слоном взревела фигура в чёрном балахоне. - Я тебе скажу в чём дело, - зашипело из-под капюшона. - Можешь утопить в болоте эту цепь драгоценную!
- Я не понимаю..., - начал Соловей, но осёкся, - почувстовав всем своим нутром, что лучше ему сейчас лишний раз не вякать.
- А тебе ничего и не нужно понимать! Главное, что я понял!
Чуть успокоившись, фигура уселась на кресло и забарабанила пальцами по подлокотнику. Никто из присутствующих не рискнул прервать эту тишину и обратить весь возможный гнев хозяина на себя.
- Хорошо, что я не замкнулся только на этой цепи, - послышалось наконец из-под капюшона. Голос говорил тихо, но все слышали каждое слово. - Всегда приходится исходить из худшего. Не зря пришлось покорпеть над другими планами. Я хотел по - хорошему, но теперь мне не оставили иного выхода. Вот и верь после этого людям! А это убрать! - сделал он движение пальцем руки и разбойники, крякнув подхватили тяжеленную цепь и потащили её вон из зала.