Лукоморье. Наброски. Главы 1-3
Самиздат:
[Регистрация]
[Найти]
[Рейтинги]
[Обсуждения]
[Новинки]
[Обзоры]
[Помощь|Техвопросы]
Глава 1.
Она стояла у окна, вглядываясь в предрасветную мглу и вслушиваясь в шум дубравы. Было зябко и приходилось кутаться в старый штопаный-перештопаный платок.
Снова всю ночь её мучила бессоница и, словно пропитаясь предосенней сыростью, болела нога. Нога была повреждена давно и начинала ныть как только повышалась сырость на улице, а уж про мокрые весну, осень и холодную зиму говорить, вообще, не приходилось. Дома она поддерживала свой микроклимат и для сухости в избушке в печке уютно потрескивал огонь.
Припадая на правую ногу, она отошла от окна и уселась за стол, подперев щеку кулаком.
Скороход запаздывал. Видно, опять нахлебался горькой и дрых где-нибудь под кустом.
Её взгляд случайно упал на зеркало, в котором отражалось старое морщинистое лицо и длинный нос с огромной бородавкой на нём. Плюнув в отражение она отвернулась.
- Если не придёт втечение получаса, - пробормотала она себе под нос, - съем к чёртовой матери, без всяких специй и гарнира. Даже убежать не успеет. Незря народ меня кличет Бабой Ягой.
Вообще-то, её звали совсем иначе и даже где-то валялся паспорт, выданный лично царём Горохом, отцом нынешнего Ивана - Царевича. Конечно, царевичем он перестал быть давным-давно, едва ступив на трон. Но она знала его под эти именем и полагала, тем не менее, что звать его царём Иваном будет неуважительно по отношению к настоящему царю Ивану, деду Царевича, очень удачно прикидывающемуся дурачком и пускающему слюни по седой бороде лопатой. Но едва дело наинало доходить до девок, как всю его придурковатость как рукой снимало.
Вздохнув, она поглядела на ходики, на которых на самом видном месте стояло золотое клеймо Данилы-мастера. Кукушка, прокуковав положенным образом шесть раз, как всегда застряла и не желала заскакивать обратно. Старуха, кряхтя поднялась и заковыляла к часам.
Привычным движением она надавила на птичку и та со скрипом въехала в часы.
Помянув халтурщика, умеющего только пускать пыль в глаза, добрым словом в семиэтажном эквиваленте, Яга вновь прошкандыбала к окну.
Дорога, усыпанная хвоёй с вековых елей и сосен, оставалась девственно нетронутой. В том смысле, что этот мерзавец, скороход, так и не появлялся.
Яга побарабанила пальцами по подоконнику, а затем сняв с гвоздика только вчера постиранное полотенце, протёрла им окно.
Делать всё-равно было нечего и она, кляня на чём свет стоит алкаша-скорохода, решила вскорости раскинуть пасьянс, чтобы отвлечься от невесёлых мыслей.
Новостей, которые должен был доставить скороход, она ждала ещё со вчерашнего дня.
Одна из сорок принесла новость на хвосте, что он уже выбежал, но всё никак не мог добежать. Поганец!
Старуха, поплевав на стекло, стала оттирать небольшое грязное пятнышко, но оно не желало исчезать. Нахмурившись, она взялась за дело с новой силой, однако, результат был прежним.
Без четверти семь в лучах восходящего солнца наконец появился скороход. Его мотало из стороны в сторону.
- Ага, вот и пожаловал, мой голубчик! - обрадовалась старуха и зашлёпала ногами, обутыми в в шерстяные носки, открывать дверь служивому. Когда она отодвинула скрипучий засов скороход уже стоял у дверей избушки на курьих ножках.
- Здрасть! - попытался щёлкнуть пятками прибывший, стараясь удержать при этом в руке дёргающиеся сапоги. Это было нелегко и в обычных условиях, но скороход покачивался, стараясь не дышать на старуху. Однако от гостя шибало таким амбре, что данное ухищрение не могло сработать по определению.
- Ну! - протянула хозяйка дома, как бы невзначай в улыбке показывая свой знаменитый клык. - Что скажешь, мил - человек? С чем пожаловал?
Стараясь держаться ровно, скороход протянул Яге свёрток, покачнулся и непременно навернулся бы носом в землю, не ухвати его старуха за шкирку цепкими пальцами, силе которых многие и многие могли бы позавидовать.
- Ещё раз появишься в таком состоянии -- съем, - цыкнула она. - И запивка, и закуска сразу. А опоздаешь - тем более!
- Н-не виноват я, - заикаясь, плохо слушавшимся языком проговорил скороход. - В-всю ночь на ногах.
- Вот скажу начальству, вмиг выгонят. Не перед кем будет со своими сапогами красоваться и девок будет труднее валять в сеновале, - злорадно проговорила Яга.
- Т-так ведь дело-то как было..., - продолжая заикаться зачастил скороход. Испугаться было чего. Бабка была непростой и вхожей к самому царю-заступнику.
- Твоё дело, - не став его слушать, махнула рукой старуха. - Оправдываться будешь перед главным скороходом. А опоздаешь в следующий раз с этим, - она потрясла у него перед носом свёртком, - съем без разговоров. Давненько я не кушала человечинки. А теперь -- брысь!
Скороход с особой поспешностью натянул сапоги и в мгновение исчез в лесной чаще. Старуха ухмыльнулась и тщательно закрыв дверь на засов заковыляла к столу. Разрезав бичёвку, которой был перевязан свёрток, старуха достала журнал. Первый его выпуск лет, этак с полста назад, стал печатать на хитроумном станке Толмач Немчина. Подписка на него стоила дорого, да и печатался он всего в паре десятков экземпляров.
Но куда в лесу девать деньги? Правда, и в этом случае запас не так, чтобы ах. На подписку старуха отдавала средства скрепя сердце. За столько лет накопительства Яга стала чересчур бережливой и с каждым грошиком расставалась как с любимым чадом.
Развернув журнал, Яга не отходя от полувековых традиций плюнула на обложку, где из раза в раз была изображена Василиса Прекрасная, с каждым годом на которой наблюдалось всё меньше одежды. Вот и сегодня Василиса была одета в сарафанчик выше колен.
- Срамотища! - Яга вновь хотела плюнуть на изображение Василисы, но в последний момент передумала. Василиса не зря была прозвана Прекрасной. Кукольное личико, толстая коса до пояса, точённая фигурка.
Зато мозгов у неё по мнению Яги не было напрочь. Ей даже не пришлось напрягаться, чтобы обкрутить первого богача царства -- Кощея. Помелькала перед женихом своими прелестями - как на следующий день Кащеюшка заслал сватов.
Этот хрыч, которой и при молодости Яги был уже старым пнём не постеснялся и женился на молодке. Та вовсю пользовалась его богатством, вешая на уши лапшу о великой любви и изменяла ему с конюхами. Старый дурень, развесив уши похлеще слона, верил всем её увещиваниям.
На деле же капризную красотку кроме новых тряпок, украшений и смазливых юношей-слуг ничего не интересовало. И плюс ко всему, её изображение было в каждом журнале. Ну как же: первая красавица и первая богачка! Она щедро платила Толмачу, между нами, чтобы дело шло так и дальше.
Яга оторвала обложку с томно улыбающейся Василисой, скомкала и бросила в печку, а затем не удержалась и плюнула - таки вслед. Ну не любила Яга Василису! На дух не переносила самовлюблённую мерзавку.
- Что, всё что ли? - Яга запустила руку в пакет и пошуровала там, а затем взяла журнал и потрясла его. - Не поняла! Что за блин с мухоморами?!
Сорока, похоже, ошиблась, не тот это был скороход. Это вовсе не то, что она ждала. Конечно, журнал тоже неплохо, иногда полезно полистать, но сейчас не до него. Неладное что-то творилось в Тридесятом царстве-государстве, Яга нутром чувствовала это. Блюдце с яблочком показывало и вовсе непотребство: вовсю разгулялась нечисть. Водяные и лешие, не хоронясь особого от дневного света стали нападать на путников, разбойники грабили купеческие караваны, кикиморы, тьфу ты, вот уж гадость лесная, житья не давали девкам-крестьянкам, ещё совсем недавно спокойно забродившим в самые лесные дебри, пугали тех в усмерть, да волосы драли -- уж больно завидовали девичьим косам. До того дошло, что лесовикам -- этим добродушным крошкам, стали ямы делать, да силки на них ставить.
Да и Колобок, это хлебный шарик, докатившийся каким-то чудом досюда, вовсе уж жуткие вещи рассказывал.
Вспомнив недавнего гостя, Яга улыбнулась. Нет, ну вот фрукт, распустил сам про себя слух, будто его лиса съела, а сам катается по лесу: жив-здоров, только грязный очень. Видно, дед с бабкой так достали, что лучше было сказаться съеденным, чем возвращаться к старикам. Одно плохо: ославил Патрикеевну на всё царство, да та особо не переживает, с неё всё как с гуся вода.
Правда, этот пирожок мог и приврать в своих роскознях о том, что видел, пока докатился до избушки, да и верилось в это с трудом. Но, ведь он был ещё детём, а дети, в отличии от взрослых врать не умеют, а лишь фантазируют. Но то, что он говорил нельзя было назвать фантазией. Многое из этого подтверждалось из иных источников.
Что-то гряло. Не зря Яга ждала письма от нынешнего государя-батюшки. Много лет этот юнец, для неё он навсегда таким и остался, считал советы старухи весьма ценными. Нередко Яга, меняя обличие, являлась во дворец на Думу, как назывался совет приближённых царя.
Вот и сейчас Яга ждала ответа от Ивана -- царевича - тьфу пропасть -- царя Ивана, на письма, посланные ею, где она написала о мучивших её сормнениях. Она надеялась, что ответ скоро придёт. Но скороход, мотавшийся по округе и разносивший "пошту", как народ обозвал то, что в своей сумке таскал бегун в сапогах-скороходах, на этот раз так пока и не доставил ответной весточки от царя или от Василисы Премудрой, царицы и родственницы, пусть и на десятом киселе. Вроде выходило, что и царь нынешний тоже не чужой. Даже неловко становилось, что однажды с голодухи его дедом чуть не перекусила, но каких ошибок в молодости не наделаешь. Да и тощ больно тогда был сей субъект, одно б несварение случилось бы. Одна стыдоба, словом. Это потом он раздобрел на царских-то харчах и годы брали своё. Хотя и сейчас он был не прочь поучаствовать в событиях, где можно рожи кому-нибудь почистить, чтобы аж блестели.
Ну, дурачок право. И звали-то его соответственно: Иван-дурак. Это он уже потом пообтесался, да в цари выбился, а был-то, срам один, деревенским посмешищем. Просто весь умище его смогли оценить чуть погодя. За что глумились, за то уж позже на царя кликнули. Ну да Бог им судья!
Об ноги потёрся кот и старуха, кряхтя, наклонилась почесать его за ухом.
- Мой хороший, - шёрстка кота как всегда блестела. Тот ткнулся носом в ладонь хозяйки и заурчал. - Удачно поохотился? - последовал вопрос, но руку она убирать не торопилась, любуясь на своего питомца.
- Ерунда одна, - внятно проговорил кот и розовый язычок облизнул мордочку. - Пара мышей с хвостами с метр, а сами - то - убогость: два миллиметра, - и встав на задние лапы, передними кот изобразил длину мышей, подтверждая свои слова.
- И ты их съел? - поразилась Яга.
- Ага, разбежался! Погонял да отпустил. Не охота в лесу стала, а разминка сплошная. Ни рябчика тебе, ни куропатки, ни глухоря. Все токовища разбежались. Скоро, того гляди, худеть придётся.
Яга улыбнулась. Лгал, плутишка. Уж больно морда у него была довольная и язычок непроизвольно облизывал мордашку. Прибеднялся хвостатый охотник. Уж, видно, больно хотел получить сметанки. Старуха, ничего не говоря, сделала вид, что поверила лохматому лгунишку, и достав крынку со сметаной, налила в плошку угощение. Кот потёрся о ноги хозяйки и принялся за еду.
- Кушай, насыщайся, мой хороший, - похлопала хозяйка кота по загривку и тот, не отрываясь от своего занятия, что - то буркнул.
Яга отошла от кота и, устроившись поудобнее, за большим деревянным столом, принялась за пасъянс. Сегодня карты не хотели складываться никаким образом. Старуха боролась с ними, но в итоге оставила это дело и убрала карты в стол.
В окошко тихонько постучали. Яга повернулась к нему. Даже кот отвлёкся на секунду от еды и в пол глаза посмотрел на источник шума и, увидев того, кто стоял по ту сторону оконца, опять повернулся к плошке.
Старуха поднялась и спешно заковыляла открывать дверь. В комнату вошёл лесовик. Длинная седая борода, сучковатый нос, волочащийся по земле балахон, вязанный из волчьей шерсти, деревянные башмаки, словно являющиеся продолжением или дополнительным наростом на ногах.
Не говоря ни слова гость опустился на табурет, просунул лучину в горящую печку, зажёг трубку, выуженную из недр балахона, и с удовольствием выпустил через нос струю дыма.
- Здравствуй, соседка, - закончив манипуляции с трубкой, проговорил гость.
- И ты не кашляй, сосед. А, ты, деревяшка старая, не боишься когда-нибудь загорется? Сушняком уж стал.
- Не больше, чем другие, - лениво отмахнулся лесовик, не обратив внимания на не очень вежливый выпад Яги. Такая уж была у них манера общения и подобный ритуал повторялся неизменно на протяжении многих лет.
Лесовик запыхтел трубкой и хитро, с прищуром, посмотрел на хозяйку. От этого взгляда Яга отчего-то занервничала, разгладила складки на юбке, а глаза почему-то устремились к полу. Лесовик ухмыльнулся и отвёл взор.
- Тьфу на тебя, пень трухлявый, - ругнулась старуха, - знаешь же, что от глазёнок твоих дрожь пробирает. Хватит зыркать!
Взгляд гостя, действительно проникал, казалось, в самую душу и в нём читалась вся вековая лесная мудрость.
- Тоже мне, ходячая совесть нашлась! - проворчала Яга.
Вспомнив о правилах этикета, старуха поинтересовалась:
- Ты так пришёл или по делу?
- Это как повернуть, - глубокомысленно изрёк гость.
- Ну, началось! - нахмурилась Яга. - Твои философствования меня порядком утомили.
- Я..., - начал лесовик и вдруг завопил дурным голосом. Яга удивлённо посмотрела на него. - Убери кота! - на весь лес заорал гость. - Он об меня когти сейчас точить будет!
- Подумаешь, один раз тебя с деревом перепутал, - Яга шустро схватила с пола кота, заинтересованно обнюхивающего гостя, и посадила к себе на колени. - Чего орать-то? - и погладила кота по спинке. Тот замурлыкал и, заурчав, прикрыл глаза.
Лесовик с неодобрением глянул на это действо, но промолчал, посасывая трубку.
Кот открыл один глаз и хитро посмотрел на лесовика и обиженно отвернулся, увидев немалых размеров кулак гостя.
- Чаю хочешь? - поинтересовалась Яга.
- Опять с тиной?
- Почему с тиной? - обиделась старуха. - Настоящего, травяного с листьями всякими: малиной, земляникой, прочими витаминами.
- Вот ведь слов заморских набралась! - рассерженно запыхтел трубкой лесовик. - Витамины! Где слово-то такое слыхала?
- От Премудрой. А ты, хрыч старый, что ж, против прогресса?
- Чего? - выпучил глаза лесовик.
- Развития технической мысли и улучшения жизни, - пояснила Яга, крайне довольная собой.
- Какой-какой мысли? А насчёт улучшения жизни я завсегда "за!".
Яга лишь махнула на него рукой.
- Да, - протянула она, - плесень ты лесная. Как есть - плесень лесная. Непродуктивно мыслишь.
Яга из-за всех сил старалась вспомнить и другие слова и выражения Василисы Премудрой, специально подобранных царицей для Яги для подобных случаев, чтобы та могла блеснуть во всей красе.
Лесовик подавился дымом, который собрался выдохнуть и закашлялся, да так, что потекли слезы. Яга проворно подскочила к нему со схваченной наугад со стола чистой плошкой. Пропадать зазря такому добру Яга не могла позволить - чистый берёзовый сок.
Обиженный гость отпихнул шуструю хозяйку лесной избушки и быстро вытер глаза широкой мозолистой ладонью.
- Жадина! - пробормотала старуха и отставила плошку.
- Не меняешься ты, старая, - оправив бороду, пророкотал лесовик, - так и хочешь на халяву всё получить.
- От тебя дождёшься, как же! - хмыкнула старуха, - скорее рак на горе свистнет.
- Уже свистнул, - хмуро ответил лесовик и стал рассматривать выпущенное им табачное кольцо.
- Что ты несёшь, дурень старый? Жаб ядовитых нажрался? Надо же и закусывать!
- Не кричи! - стукнул могучим кулаком по столу лесовик. - Своими ушами слышал. Своими глазами видел.
- Ты соображаешь? Это же... Какой сегодня день? - вскинулась Яга.
- Пятница.
- Верно! Значит, вчера был четверг. И дождик накрапывал, - схватившись за голову, тяжело опустилась на стул старуха. - Что ж это творится, сосед? Чего ж теперь будет-то, а? Почему сразу не сказал, пень старый?
- Так ведь о делах сразу говорить не принято.
- Не принято? - Яга забегала по избушке и на неё с любопытством из-под стола наблюдал кот, тем не менее, старавшийся не попасть под ноги хозяйке. - Ах, ты - головешка трухлявая! Лягушка болотная! Надо срочно предупредить Царевича с Василисой. Лечу, немедленно лечу! А ты, юный натуралист, - повернулась она она к лесовику, - остаёшься здесь. Разошли всех зверей лесных, птиц и кого сочтёшь нужным, по лесу шнырять. Пусть разуют глаза и уши. Вернусь-проверю. Где метла? - заметалась она по избушке, собираясь в дорогу.
Метла нашлась не сразу. После генеральной уборки, во время которой ею подметали, она была убрана в чулан. Зато ступу искать не пришлось. А чего её искать? Вот она стоит возле стола, перевёрнутая кверху дном, служа за неимением лучшего, табуреткой под мощное седалище Ильюхи Муромца, когда он вместе с Алёшей Поповичем и Добрыней свет Никитичем заходили к бабке перекинуться в картишки на исполнение желаний. Для старухи нехитрые желания богатырей секретом не были: подкинуть деньжат, лекарством каким-нибудь поспособствовать, если хворь какая случится. У коней, естественно. Что с этими двужильными случится? Здоровьем матушка - природа не обделила. Заговор на коней тех - же, чтобы ноги не ломали и копыта не сбивали и так, по мелочи.
Для богатырей же каждое желание Яги было откровением: то поправить крышу, то почистить колодец, то нарубить дров, то вскопать огород. Ильюша с Добрыней мужики были справные с руками, растущими откель надо. Илья - то сущий клад: крестьянский сын, знающий всю трудность этого бытия с пелёнок, да и Добрыня не отставал. Вот только Алёшке ничего нельзя было доверить без чуткого руководства старших братьев наречённых. Что взять с него -- любитель приключений, опекаемый родителями с пелёнок, и ничего не умеющий, окромя как держать верный меч да стрелять из доброго друга - лука. Хотя нужно отдать должное -- старался из-за всех сил. Яга иногда справедливости ради не мухлвевала и давала богатырям выиграть. Если бы те взроптали, ей несмотря на долгую дружбу, не поздоровилось бы. Разнесли бы всё по клочкам, а только уж потом стали бы разбираться что да как.
Но мужикам нужно было отдать должное, ребята они были справные и лишний раз на конфликт не шли. Своих хватало им басурман всяческих, чтобы ещё конфликтовать со старухой увечной.
- Эк, незадача, - пробормотала Яга, - кряхтя, переворачивая ступу, - не успели ставни повесить. Вон в углу стоят. Расписные, резные. Красота! А уж как на окне будут смотреться! - Баюн! - позвала Яга и кот повернул в сторону хозяйки плутоватую мордочку. - Остаёшься за хозяина, - приказала старуха, - и смотри, чтобы мышей не было.
- Обижаешь, хозяйка, - проурчал оскорблённый до глубины души кот, - когда ты в последний раз здесь мышей видела?
- Не видела, - кивнула Яга. - Так ведь за то тебя и кормлю.
- Кормит она, - хмыкнул обожравшийся сметаны кот, себе под нос.- Сам пока себя не покормишь - голодным сидеть будешь, - и бросив взгляд в плошку, где лежала ещё сметанка, которая просто в него не влезла, кот пробурчал что-то.
- Чегось? - сделав вид, что ничего не слышала, Яга приложила ладонь к уху.
- Не боись, - икнув ответил кот, - мимо меня не пройдёт.
- А ты, трухлявый, - повернулась старуха к гостю, - не забудь всё выполнить.
- Ась? - вскинулся задремавший лесовик. - Что ты сказала?
Яга ничего не сказала и в сердцах плюнула, чуть не попав в кота. Тот на всякий случай отошёл подальше и уселся, следя за хозяйкой.
- Всё напомнишь ему, - кивнула она на гостя. - Мне повторяться некогда. Пора, - прокряхтела она, влезая в ступу и беря в руки метлу.
Прошептав что-то под нос и тряхнув ступу за края, Яга крепче сжала метлу и приготовилась к взлёту. Ничего не произошло. Старуха осторожно покачалась в ступе и, ругаясь, вылезла обратно.
Кряхтя и матерясь на так не вовремя прихвативший радикулит, Яга приподняла ступу и заглянула под неё.
- Помог бы, соседушка, - повернулась она к лесовику, но тот сладко посапывал, сидя на табуретке, рискуя каждую минуту сверзиться на пол.
Яга вздохнула, видя, что помощи не дождаться и, взяв поудобнее метлу, Яга стала что есть силы лупить по ступе, вспоминая заклинание, способное запустить этот летательный аппарат, коим не пользовалась очень и очень давно.
Следя за манипуляциями хозяйки, Баюн задом стал пятиться по направлению к лавке, под которую и забился, прикрыв глаза длинным хвостом, вспомнив чем всё закончилось в прошлый раз в подобной ситуации.
Кот не ошибся. Ступа задрожала и заискрилась и медленно стала приподниматься над полом.
Яга всем своим весом навалилась на ступу, прижимая её к полу. И, выхватив из кармана первую же подвернувшуюся монету, старушка что было сил запустила её в нос лесовика. Тот громогласно чихнул и проснулся.
- А ну, держи, - приказала Яга и лесовик вскочил и шустро подковылял к ней. Его могучие руки прижали ступу без особых усилий, хоть та и порывалась вырваться. Придерживая одной рукой ступу, второй он помог взобраться в неё Яге. Та с благодарной улыбкой приняла помощь. - Ну, понеслась! - буркнула Яга и ступа, влетев в спыхнувшую топку печи, вылетела в трубу.
Притормозив над избушкой, старуха огляделась, определилась со сторонами света, взмахнула помелом и исчезла среди деревьев, гигантским и вездесущим хороводом, окружающих маленькую опушку в самой чаще леса.
Глава 2
- Фома! - царь, высунув кончики пальцев из-под толстого одеяла, почесал ими пятку другой ноги и немного подумав, повторил процедуру.
На царский зов в Царскую спальню дворца, в коей изволил почевать царь-батюшка, вошёл мужичок невысокого роста с ярко рыжими волосами и дурковатой физиономией. Такому выражению способствовала улыбка, блуждающая у него на губах.
- Чего изволишь, кормилец? - неожиданно тонким голосом вопросил он. Царь Иван поморщился от этих звуков.
- Пятку почеши, - капризным тоном проговорил он и выпростал ногу из-под одеяла, освобождая поле для дальнейших действий. Слуга вытащил поскребок из широченного кармана кафтана и почему-то вздознув, потихоньку принялся чесать царскую пятку. - Осторожнее! - лягнул тот ногой. - Щекотно, - и вытащив из-под груды подушек с трудом найденный платок, размером шаг на шаг, с упоением высморкался в него и протянул слуге. - На, принеси новый.
Фома, не говоря ни слова, вынул из другого кармана кафтана приготовленный платок и протянул его царю, а тот, не глядя, засунул его под одну из подушек, тут же забыв под какую именно.
- Где царица? - потягиваясь и почёсывая через ночную рубашку живот, спросил царь.
- Царица - матушка изволили позавтракать и подняться в чулан с книгами.
Чуланом с книгами называлась библиотека, которую начала собирать Василиса Премудрая, стоило ей обосноваться во дворце и захомутать Ивана, тогда ещё царевича, в законные супруги. До её появления во дворце отродясь ни одной самой завалящей и заеденной мышами книжонки не бывало.
Иван в душе завидовал уму жены и её способности принимать толковые решения в различных обстоятельствах. С момента их знакомства Иван полностью доверил решение всех вопросов жене. За годы он заплыл жирком и привк к сытной и уютной жизни, будучи человеком склонным к сложившемуся укладу жизни и не верилось, что он лично на Сивке-Бурке, ведущей теперь вольготную жизнь в царской конюшне, освободил царевну, какой она тогда была, от лихового ворога и доставил к себе домой.
Иногда, забывшись, он начинал думать чего ему молодому и красивому не сиделось дома и за каким лешим он попёрся освобождать неизвестную царевну, кстати, не блешущую особой красотой. Эх, молодость-молодость, чего только не сделаешь в молодецком пылу ради славы и тяги к авантюрам, присущим юности. Но Василиса была хорошей женой и примерной семьянинкой и самой лучшей мамой на свете.
Вспомнив о Настеньке, Иван улыбнулся. Непокорная с детства, девчонка с мальчишеским характером, слава Всевышнему!, физическими данными пошла не в мать. В отличии от плоской, как шершавая доска, царицы, Настенька пошла в Иванову родню, где что ни девка, то ягодка.
В свои неполные шестнадцать лет Настя округлилась там, где надо, а вот пухленький в раннем детстве животик, такие милые щёчки и младенческий смешной подбородочек втянулись, что давало царю повод для ежечастного ёканья в сердце, стоило какому гостю заморскому, али своему боярчику помоложе начать глядеть на царевну. Каждый раз Ивану хотелось вытащить из погреба, где был надёжно схоронен, меч-кладенец и располовинить наглую харю без разницы как вдоль иль поперёк.
- А царевна, - поспешно поинтересовался царь, вспомнив, что вчера опять непонятно за каким чёртом препёрлось очередное заморское посольство, кои зачастили стоило Насте повзрослеть, - что делает?
- С послом англицким или хранцузским, кто ж из разберёт, понаехали, понимаешь, весь дворец обожрали, ироды, - о своём больном всхлипнул Фома, - беседует в зале.
- Чего? Одна? - вскочил царь и в попыхах натянув мантию прямо на ночную рубаху и поплотнее запахнувшись, рванул что было сил к дверям, успев, впрочем, схватить со стола приготовленную специально для таких случаев саблю.
В тронном зале, пока он спускался, Иван заметил дочку в обществе заморского посла, годившегося ей в прадеды, как показалось Ивану, хотя посол, положа руку на сердце, был не старше его.
- Утра доброго, государь! - с певучим акцентом сладко пропел посол, но узрев царёву саблю, заметно погрустнел.
- И тебе доброго, коли не шутишь, - столь же сладко проговорил Иван, не глядя на дочку и потихоньку поигрывая сабелькой, стал наступать на посла.
- Ой, - погялдев на часы, стоявшие на каминной полке, - схватился за сердце посол, - уже двенадцать часов! Время пить чай, - и раскланявшись, выскочил из зала.
- Опять, батюшка, - нахмурилась Настя, - вы чудите! Я уже большая.
- Этого-то я и боюсь, - буркнул Иван и, не удержавшись, поцеловал дочь в макушку. - Ну не этот же старпёр! Чего ты с ним любезничала?
- Ах, папочка, - он учил меня своему языку, - томно закатив глазки, ответила дочь.
- Ох, охальник! - ахнул царь. - Чему ж он тебя учил? Как бы сам не стал объясняться на пальцах.
- Батюшка, батюшка, - вхдохнула Настя, - так я и вдевках засижусь.
Иван схватился за сердце и сунул в рот пилюлю, прописанную лекарем.
- В монастырь запру, - отдышавшись пообещал Иван. - Лучше бы пошла в мать!
- Ваше величество! - в зал влетел Прошка, чья должность столь хитро называлась на заморский манер, что Иван даже не старался запомнить.
- Чего ты орёшь? И так в ушах звенит. Что случилось?
- Украли!
- Что?
- Самобранку!
- И что?
- Вернули!
- Уже?
- Так точно!
Иван потёр руки.
- Тащите её сюда.
- А вора?
- Жалко. Отпустите. А то ещё плохому научиться. И проводи царевну. Не дело ей это выслушивать. Мала ещё, - и сделал вид, что не заметил гневный взгляд царевны.
Об её приближении царь узнал задолго до того как в комнату вошёл в расшитом золотом и камными кафтане Прошка, нёсший бережно двумя руками скатерть. Она была свёрнута и длинная её бахрома едва не волочилась по полу. Прошка глупо ухмылялся, слушая непрекращающуюся ругань скатерти.
- .......................................................................
- Цыц! - приказал царь.
- Царь! - ахнула скатерть Самобранка. - Это ж, чего происходит....................., твоё величество?..........................................Сколько ворья развелось!.......................................
Царь в очередной раз порадовался идеи Василисы сделать главным стражником казны Самобранку, положив её в самый верхний сундук, не убрав который, к остальным сундукам и не подберёшься, а не воровитых стражников и казначеев.
Скатерти злато-серебро было без надобности. Зато весь её бездонный арсенал трёхэтажного русского-народного языка был здесь как нельзя кстати. По складу своего характера скатерть обычной речи на признавала. А началось всё с того дня, как из далёкой Персии купец Афанасьев привёз скатерть дивной красоты, сотканную дочерью, если не врал, конечно непоседливый купец, самого джинна Юсуфа. Волею случая в шерсть единорога вплелось перо птицы феникс.
До поры, до времени скатерть помалкивала, ничем не отличаясь от скатертей и полотенец, коих во дворце был переизбыток. Видно, язык русской земли для скатерти был труден и начала она его изучение непосредственно на купеческом корабле.
Найми купец тогда другого капитана всё могло бы и обойтись, но нанять Трошку-Горыныча, получившего своё прозвище за то, что он плевался горячими словечками, от которых бросало в жар даже самых бывалых мореходов, было большой ошибкой купца. Очень большой. К моменту прибытия на родину скатерть русский язый усвоила. Ещё бы! Что называется: плыли по морям-океанам три года и три дня.
Скатерть овладела русским в совершенстве и однажды заговорила. В каюте собрался весь командный состав корабля в лице капитана и его помощника. Трошка в присущей ему манере излагал, что он думает по поводу платы, передаваемой ему купцом и о возможности окунуть последнего головой в море, предварительно покрепче ухватив того за сапоги, дабы он ненароком из них не вывалился, и объяснить ему в понятных выражениях, что таким сквалыгой быть не стоит. К тому же, кругом гладь морская и лишний бульк, раздавшийся за бортом, особого внимания команды не привлечёт. Тем более, что купец нажился на Востоке неким количеством жёлтых кругляшей, количество которых не давало покоя капитану в отличии от, в своём большенстве, честной команды, занятой своей работой, за которую неплохо перепадало от купца, и не заглядывала в широкий карман бархатного камзола Афанасьева.
Этакое непотребство скатерть слушать уже не могла и выдала такое, что капитана удалось откачать, влив в него не менее полутора бутылок крепкой, причём, из личного запаса купца.
Правда, ещё больше выхлебал сам купец, увидев, точнее услышав, что сделалось с его товаром. С тех пор он начал страдать манией, названия которой никто не мог назвать точно. Лишь один заезжий лекарь что-то выдавил из себя на латинском наречии, да сбёг тут же. Дабы никто не смог проверить его слова на правдивость.
Измаялся купец мыслями о том, что делать дельше с заговорившей материей. О том, чтобы оставить её у себя не могло быть и речи. От одной этой мысли купца начинало трясти как в лихорадке.
Продать её тоже было невозможно по известным причинам. Не находилось желающих иметь озвученную энциклопедию ненормативной лексики, как выразился один многомудрый звездочёт из далёкой персиянской страны.
Озарение пришло, когда Афанасьев уже отчаялся пристроить порождение пера фениксова. А почему бы не одарить благодетеля, царя-батюшку, сюрпризом необычным, а не камнями разноцветными, коих у самого заступника земли русской было в казне с избытком.
Так и оказалась вещица заморская на службе Ивана-царя, причём не самого дурного.
К удаче, необычный дар пришёлся царю по сердцу, да так, что Трошку-Горыныча на радостях решили пока не казнить, а отправить на перевоспитание к Илье Муромцу, не любившего когда в его присутствии царя-батюшку хулили. Поэтому тот благоразумно помалкивал, да перевоспитывался, глядя на могучие ручищи своего наставника.
Поэтому в царстве-государстве на одну головную боль стало меньше. Хотя и до сих пор немало толковали о том, что хорошо бы и с болью было бы лишиться и лишней головы, порядком обидевшей многих других.
Вскоре об этом же задумался и Трошка-Горыныч, сумевший послать несколько слёзных челобитных на имя царя с просьбой отменить столь лёгкое наказание и сослать его на каторгу, где он полностью искупит вину.
После второго письма Муромец стал воеводой и продолжил своё дело перевоспитания лихового татя. После очередного письма, сдобренного соплями и слезами, не имевшего опять - таки никаких последствий, Трошка чудом, иначе не скажешь, смог сбежать и своим ходом добрался до каторги, где сам себя заковал в тяжёлые кандалы, и перевёл дух, посчитав, что отсюда, как с Дона, не выдают. Однако, Муромец лично явился за своим подопечным. Последний, разобидевшись на такую несправедливость, дал дуба и приказал всем долго жить.
Надолгие годы после этого в государстве настали спокойные времена. Все лихие людишки поглубже попрятались, не желая попасть на перевоспитание к новоявленному воеводе.
На вопросы о методах воспитания Илья лишь хитро ухмылялся да лихо подкручивал ус. Явно не плюшками с пудрой сахарной подчевал своего подопечного.
Так недогляд за работой дочери джинна, соткавшей Самобранку, как скажут позже, в не менее сказочные времена, в корне изминил политическую ситуацию в стране, понимаешь!
- Слышь, величество, - напомнила о себе Самобранка, - ................................... Я чего подумала....
- Ну и как? Понравилось? - хмыкнул царь.
- Злой ты, - обиделась скатерть. - Уйду я от тебя. - Я к нему со всей своей душой, а он мне дулю, вражина, показывает. - Царь поковырял носком сапога пол, делая вид, что вовсе и не скатерти он показывал популярную комбинацию из трёх пальцев. Даже ладошки отряхнул. - Одно удовольствие от общения с тобой, величество губошлёпное, - протянула скатерть.
Ритуал был соблюдён и теперь можно было поговорить всерьёз.
- Величество, - уже другим, более деловым тоном проговорила Самобранка, - ты, конечно, начальник, но чего-то надо делать. Мне, знаешь ли, запарно уже одной твои брюлянты с тыщами великими охранять. Сил моих нет. Поставил бы ты, что ли, ребят порасторопнее к дверке - то в сокровищницу. Устала я одна на арене. Мало, что за сокровищами твоими следи, так ещё смотри, что б никто саму попутно не упёр.
От слов Самобранки царь загрустил. Где ж набрать-то караул, чтобы ручки-то не тянулись, даже пусть и помимо воли, к охраняемому добру. Как говорится, кто что охраняет, то и имеет. А Иван хотел только иметь добро, да ещё хотел, чтобы честно бы его кто охранял. Сказки, всё сказки, даже в сказке такого не бывает.
Вся надежда на скатерть-альтруистку и осталась. А кому сейчас легко?
- Может, потерпишь, а? - с надеждой спросил царь. - Знаешь же, в долгу не останусь.
- Ты мне и так должон до опупения, - не согласилась Самобранка. - И так на злате живу.
- Ваше величество, - раздался криг Фомы над самым ухом. От неожиданности царь подпрыгнул.
- Что ж ты вопишь, оглашенный? - накинулся царь на слугу, едва сдержавшись, чтобы не закатать тому в ухо.
- Пардону просим, царь-заступник, - Фома тяжело дышал. Было видно, что спешил. - Энтот хранцуз ручку царевне поцеловал, прости Господи. Просили докладывать.
- Ах, ирод! - схватился за сердце царь. - Ну, всё, придётся ему теперь обходится бех чего-нибудь нужного. - Пошуровав немного в одном из сундуков, отперев предварительно на нём три хитрых замка, Иван достал меч-кладенец и поспешил в тронный зал, тем не менее, успев аккуратно вложить саблю, с которой пришёл, в ножны. С кладенцом оно как-то было привычнее. В молодости, практически, из рук не выпускал.
- Величество, так как...? - возопила Самобранка царю в след.
- Потом договорим, - приноравливаясь к мечу - давненько уж в руки не брал -- ответил Иван уже издалека.
......................! - пробурчала скатерть и вздохнула.
Глава 3
- Ну, всё, - подкравшись к ничего не замечающему послу, который мило улыбался Насте, ухватил за ухо наглеца царь и наглядности ради крутанул мечом перед носом посла.
- Ваши Велищество! - промямлил гость заморский. - Што есть произошло?
- Ничего особенного, - игнорируя яростный взор дочери, мило улыбнулся царь и вспорол ремень на штанах посла, но тот в последнюю секунду успел удержать их, не дав свалиться.
- Батюшка, прекратите!
- Цыц! - в Иване забурлила ярость. - А ты - марш к себе, - и нежно крутанул ухо гостю, когда он попытался последовать доброму совету. - Это я доченьке, - ласково пояснил царь.
- Батюшка! - почти взвыла Настя. - Вы хотите международный конфуз?!
- Поучи ещё отца! - рявкнул Иван, продолжая удерживать иноземного гостя за ухо. - Я кому сказал - к себе!
Царевна громко вздохнула и пошла к выходу из зала.
- Наста? - проблеял назадачливый ухажёр, глядя на меч в руках грозного родителя.
Настя лишь вновь вздохнула в ответ, развела руками и вышла, оставив посла самого разбираться с возникшей проблемой.
- Ну, что, милок, - нежно проговорил царь, поигрывая мечом-кладенцом.
Гость, испуганно таращился на острый предмет, неумолимо приближающийся к его молодому телу и придерживая руками штаны.
- Скоро ты сделаешь неплохую карьеру певца. Фальцетом. - Пообещал царь.
- Ваше Величество! - раздался негромкий голос. Однако, Иван немного опустил своё оружие, а посол от неожиданности дёрнулся и штаны его остались на полу. Вот только нагнуться, чтобы поднять их, он не осмеливался.
В нескольких шагах от трона, возле которого происходили эти несколько неловкие события, стояла царица и внимательно смотрела на происходящее.
- Простите, супруг мой, - нахмурилась царица Василиса, - не хотела мешать Вам, отрывать от дипломатической суеты, однако, дела не терпят отлагательства. Дела государственной важности, секретные и посему - попрошу посторонних покинуть помещение! - Посол в надежде дёрнулся, но крепкая рука царя продолжала удерживать посла.
- Может, чуть погодя? - с ещё большей надеждой спросил Иван. - Мы тут разбираем нюансы международного права.
Только слепой не смог бы заметить мольбы в глазах посла.
Царица покачала головой.
- Прошу Вас удалиться, господин посол, - нахмурясь, повторила Василиса, - а для обсуждения международных отношений, думаю, найдётся другое время. Попрошу очистить помещение! - топнула царица ногой в изящном красном сапожке. Это движение очертило контур ног жены и Иван, невольно залюбовавшийся этим зрелищем, немного ослабил хватку, чем и воспользовался "господин посол", вывернувшись из цепких пальцев царя.
Молнеиносно отпрыгнув подальше от царя, посол изящно, насколько это позволяло сделать отсутсвие на нём штанов, поклонился и поспешил выполнить приказ царицы. Глядя ему вслед, Иван громко, как это недавно сделала Настя -- и тут вся в отца! - вздохнул и осторожно положил меч на пол.
- Ваня-Ваня. - Василиса обняла мужа, - она уже взрослая. Ты помнишь какая я была, когда мы познакомились?
- Ты была на десять лет старше! - отрезал царь.
- Да, неудачное сравнение, - пробормотала Василиса. - Девка ведь уже любви хочет.
- Я те покажу любви! - грозно нахмурился царь. - Дитятко она неразумное. Охальники одни кругом. Кто ж лучше батюшки родного защитит?
- А нужна ли ей эта защита?
- Умна ты, а дура, - отвернулся от неё царь.
- А у Вас всё по-старому! Совет да любовь! - Супруги резко обернулись. - Приятно посмотреть на таких голубков, - хмыкнула Яга, - стоящая рядом с камином и заботливо отряхивающая от сажи метлу. - Идилия, да и только!
- Тётя! - возопила Василиса и бросилась на шею родственнице. Иван же тактично чмокнул Ягу в шёку.
- А ты чего ж это без порток? - покосилась старуха на царя и тот лишь поплотее запахнулся в мантию. - Потерял, что ли? - Яга с любопытством рассматривала штаны, забытые в попыхах послом. - Никак похудел? Али заболел? - ахнула гостья, увидав свежее пятно на портках. - Не добежал? - сочувственно поинтересовалась она.
- Тьфу на тебя! - обиделся царь. - Типун тебе на все места, а не только на язык. Скажешь тоже!
- Скажешь - не твоё? - прищурилась бабка.
Иван остервенело замотал головой.
- Не его, - подтвердила царица. - Это Ваня проявил характер на международной арене.
- А, ну тады - ладно, - расслабилась Яга, - а то я уж лекарство какое хотела посоветовать для мужской крепости и организма в целом.
- Не надо пока, - хмыкнул царь, а царица ловким движением ноги, обутой в модный сапожок отправила неуместный предмет туалета в полёт. Сей необычный снаряд приземлился под столом, покрытым скатертью до самого пола, так что, причина недавнего разногласия стала невидна.
- Кормилец! - расчувствовалась старуха. - Соседей от него уже слабит. Заступник! - и смахнула слезинку. - Дипломат!
Царь выпятил грудь, от чего мантия вновь дёрнулась и стали видны бледные ноги государя.
- Надень порты-то, - хмыкнула Яга. - Я ведь, какая -- никакая, а дама. Застесняюсь ещё.
- Как же, застесняешься! - хмыкнул царь.
- Ась, - приложила руку к уху Яга. - Чего говоришь?
Иван собрался сказать нечто вредное, но не успел. В комнату молодым ветром, сметающим всё на своём пути, влетела Настя.
- Бабушка! - Старуха раскрыла объятия и прижала к себе девушку. Пусть и скольки-то-юродная, а внучка. Других внуков у старухи не было и Настя занимала в её сердце особенное место.
Яга с Настей расцеловались и вновь крепко обнялись.
- Выросла-то как! Красавица! - обнимая внучку, приговаривала старушка.
- Настька! Опять подслушивала? - Нахмурил брови царь. Но дочь предпочла сделать вид, что не расслышала. Какое там, когда такие гости!
- Дай-ка, полюбуюсь на тебя, - проговорила Яга и выпустила внучку. - Невеста! Как есть - невеста!
- Какая ещё невеста! - нахмурился царь.
- Никакая, - подтвердила Настя. - Папенька и так всех женихов разогнал, - поспешила сдать родителя царевна.
- Слабительного тебе дать что ль, чтобы мозги прочистило, а? Ты как об отце говоришь? - Василиса успокаивающе погладила державного супруга по руке. - И буду разгонять! - не унимался Иван. - Мала ещё реверансы да стреляние глазёнками разводить.
- Ты, царь - надёжа, - повернулась Яга к царю, - иди-ка портки надень, а потом уж критику наводи. А то срам один пока выходит. И Василисушка мне пока расскажет - конструктивная она, критика эта, али не шибко.
Царь вытаращился на старушку, зато царица с уважением глянула на тётушку. Вот, что значит самообразование!