Аннотация: Фэнтези. Нет эльфов, гномов и им подобных. Нет попаданцев. Почти нет магии. Есть один скучающий бог. И ещё люди, потому что без них - никуда...
Скука... Из всех моих врагов она оказалась самым страшным и самым коварным. Сначала она помогала, заставляя стоящих рядом совершать безумства. И тогда я занимался тем, для чего меня создали. Потом она превратилась в призрака, маячившего где-то на краю сознания, и я взвалил на себя заботы убитых, чтобы однажды не увидеть его прямо перед собой. На какое-то время это помогло. На какое-то время... Но однажды наступил миг, когда самый страшный враг заглянул и в мои глаза...
* * *
- ...своей кровью и своей жизнью...
Я давно уже не отвечал на молитвы. Строго говоря, я на них никогда не отвечал. Кто бы ни молился и о чём бы ни просил. Что бы ни сжигали на алтарях - клочки шерсти или тела только что убитых самок.
- ...своим телом и своей душой...
Чем бы ни поливали эти бесполезные куски камня - водой, вином, маслом, кровью...
- ...своим прошлым и своим будущим...
Бессмертные не отвечают. Бессмертные смотрят и поступают по своему разумению.
- ...возьми моё тело...
Это даже не закон. Это - Правило. И из него очень мало исключений...
- ...и проживи мою жизнь!
И сейчас случилось одно из них. Придётся отвечать. Но сначала... Каким они меня представляют?.. Забавно... И как же я должен говорить в таком виде?.. Хотя... Правила ведь можно и обойти, не так ли?
- С-с-с-сачем ты бес-с-с-покоиш-ш-шь меня, с-с-смертный? - глаза огромной каменной змеи с раздутым капюшоном вспыхнули жёлтыми огнями, и она немного подалась вперёд, склонившись над распростёртым на алтаре телом.
Юноша - а лежавший на холодной каменной поверхности был очень молод - тщетно пытаясь скрыть дрожь в голосе, приподнял повыше ржавый нож, рукоять которого сжимал вспотевшими ладонями:
- В книге "Ийяк'май'иссонэ", написанной мудрым Иином ис'Дахом, говорится, что раз в тысячу лет бессмертный может занять тело смертного в обмен на выполнение одного желания... Молю тебя, Змееногий, спаси мою мать! - клинок, направленный прямо в грудь лежащего приподнялся ещё чуть-чуть.
- Подош-ш-ш-ди... ш-ш-ш-то ты с-с-собираеш-ш-шьс-с-ся делать? - каменная голова слегка наклонилась вбок.
- Убить себя, чтобы ты мог забрать мою жизнь и моё тело!
- С-с-с-совс-с-с-сем глупый?! С-с-сачем мне ис-с-с-спорченное тело?
- А... А как тогда?.. - от удивления юноша опустил нож и сел.
- Прос-с-сто... - каменная змея вернулась в изначальное положение и заворчала себе под нос: - Ш-ш-што с-с-са... Правила... Х-х-хаос-с-с!.. - затем огонь покинул глаза статуи и, слившись в одну большую каплю, скатился на выложенный обсидиановыми плитами пол. Через мгновение на том месте поднялась призрачная фигура воина, полностью закованного в доспехи.
- Вот теперь поговорим, - нарушил тишину храма гулкий бас. - Но для начала давай-ка познакомимся, а то ты меня знаешь, а я тебя - нет... Не находишь, что это... гм... странно?
- А-а-а... А если сюда войдут? - проситель испуганно оглянулся на дверь зала.
- И что?
- Меня схватят, а тебя... Ой!
- Наконец-то. Наконец-то ты начал думать, - в голосе призрака звучало удовлетворение. - Это хорошо. Теперь, надеюсь, ты ещё раз обдумаешь своё решение и изменишь его.
- Я не могу... - юноша склонил голову. - Завтра за мамой придут жрецы и принесут в жертву на этом алтаре. Великий Ях'Хат повелел им добиться твоей помощи в войне. И если они не сумеют...
- А высечь эту статую этот Ях'Хат...
- Великий Ях'Хат!
- В Хаосе я видел его величие!.. О чём я?.. Ах да. Выпороть эту змеюку он не повелел?
- Н-нет... Народ разорвёт его за такое святотатство...
- Вот как? Хм, я смотрю, смертные так и не поумнели. Когда-то они не стеснялись колотить своих богов палками, если не получали того, что хотели.
- Колотить богов?! Но...
- Успокойся, малыш. Не самих богов. Те куски камня или дерева, которые они считали воплощениями бессмертных... Весёлое было время. Забавное... - лицо воина было скрыто забралом, но казалось, будто он улыбается. - Ты всё ещё не передумал?
- Нет!
- Тогда ложись поудобнее на этот булыжник и смотри сюда! - в руке призрака появился большой прозрачный камень тёмно-синего цвета. - Не беспокойся, больно не будет...
* * *
"Кажется, всё прошло нормально. Ну-ка, попробуем открыть глаза... Так, теперь повернуть голову... Теперь влево... Руки... Ага... Всё, пора вставать и начинать выполнять желание. Где там эта стекляшка?.."
Я пошарил по груди и нащупал вросшую в тело прозрачную полусферу диаметром в четыре пальца. Камень держался крепко и на попытки сдвинуть его с места никак не реагировал. Хорошо. Теперь можно и слезть с этого топчана. Не лень же было кому-то его вытёсывать... Голова сама собой повернулась вправо, и я увидел собственное изображение, высеченное местными умельцами из серого гранита. Н-да... Интересно, сколько времени ушло на эту работу? Год, три, десять? Каждая чешуйка видна. И морда выразительная. Кажется, будто сейчас я брошусь вперёд и убью того, кто посмеет меня... даже не разгневать, нет - просто не понравиться... Пошутить, что ли?..
Среди тех, кого мне пришлось когда-то убить, был один... Всегда весёлый и всегда шутил... И однажды его шутки стали безумными... Один из немногих, о чьей гибели я сожалею... Но у каждого своя работа. Если бы его безумные шутки не угрожали миру!..
Я шагнул вперёд и приложил левую ладонь к отполированному камню. Небольшое усилие, и в безжизненных глазах вспыхнул жёлтый огонь, гигантское туловище вздрогнуло, из пасти выхлестнулся длинный раздвоенный язык, пробуя воздух...
- Покинь город. Скрытно. И жди. Я позову.
Огромная голова качнулась в знак того, что приказ понят, раздутый прежде капюшон сложился, и мой первый раб быстро и бесшумно двинулся к выходу... Вот теперь и мне пора, до рассвета не так уж много и осталось...
* * *
Когда я открыл дверь и шагнул в скудно освещённую комнату, стоявшая у большого круглого стола женщина оторвала взгляд от старой потрёпанной книги, которую держала в руках, и посмотрела на меня:
- Тирек, ты ве... - её глаза наткнулись на камень, вросший в мою грудь. - Значит, это правда, и мой сын...
- Он сделал свой выбор, женщина. И если ты сейчас совершишь глупость, его жертва окажется... - я не договорил. Пришлось прыгать вперёд и подхватывать оседающее тело. Ох уж эти смертные! И как они выжили?!
Аккуратно опустив мать паренька на обтрёпанный ковёр, я огляделся по сторонам. Довольно просторно и довольно сносно по уровню богатства. Добрая половина жителей этого города - да и не только этого - жила значительно хуже. А ещё книги. Длинная полка, плотно заставленная разнокалиберными томами. Иные явно древние - не меньше двух тысяч лет, как подсказала мне память. Взяв один такой, я посмотрел на буквы, вытесненные на чудом уцелевших остатках обложки: "Роберт Говард. Конан-варвар". Надо же! Точно две тысячи лет без малого! Я помню. Тогда мне ещё была интересна возня смертных на поверхности оберегаемого мной мира. Тогда я ещё был не один...
- Что теперь будет, Змееногий? - оторвал меня от воспоминаний голос пришедшей в себя женщины.
- Почему вы называете меня так? Сначала твой сын, теперь ты...
- Так записано в Каноне, Змееногий.
- В Каноне? В каком?
- Ты держишь его в руках...
Мне почти захотелось смеяться. Взять древнюю сказку и превратить её в священную книгу... И теперь я должен выглядеть, как большая змея... Глупо. Но об этом можно подумать потом. Сейчас нужно уйти из города, потому что устраивать бойню мне не хочется... Не хочется? У меня появились желания?! Хм... Может быть, тот смертный, который написал... Как её? "Ийяк'май'иссонэ"? Был не так уж и глуп?
- Женщина, тебе нужно переодеться. У тебя есть мужская одежда? - она покачала головой. Плохо. Заниматься шитьём сейчас некогда. Ладно, выйдем за стены - сделаем остановку. А сейчас... - Тогда возьми несколько длинных юбок. И вообще - собирайся. Нам нужно покинуть город до рассвета.
Мне тоже следует пошевелиться. Отправляться в путешествие в этих лохмотьях и без запасов?.. Я, конечно, могу использовать свою силу всё время, но тогда в чём смысл жизни в теле смертного? Не будет смысла. Значит, придётся себя ограничивать. Время от времени. Пока же надо сосредоточиться и определить, где что лежит, а то провозимся со сборами...
* * *
- Змееногий...
- Женщ-щ-щина! Не называй меня так! - хм? Я, кажется, рассердился?! Приятно, ничего не скажешь. Правда, сердиться я и раньше мог, но не так сильно и не по таким мелким поводам. И требовалось больше времени, чтобы... как это смертные говорят?.. Выйти из себя?.. Ха! Бог, вышедший из себя. Бог, который вышел из себя. Бог, который вышел и оставил свою оболочку... А ведь так и есть: моя сущность сейчас в теле мальчишки, а оболочка... Позже! Я ещё не выполнил договор. - У твоего сына было имя. Называй меня так.
- Да... Тирек...
- Что ты хотела сказать?
- Нас не выпустят. И ворота заперты, и...
- Мы не пойдём через ворота. Бог я или не бог?..
Бог или не бог? Может ли считаться богом тот, кто оставил свою божественную оболочку и перенёсся в другое место?.. А что такое бог? И был ли я богом в самом начале, когда Демиург только создал мир и нас, бессмертных? А что такое вообще бог?
Мы наконец-то подошли к городской стене. Вонь и грязь. Прогуливающиеся по гребню стражники не стесняются справлять нужду. Вниз. В город. На землю, которую они защищают. Должны защищать...
Внутри тяжело заворочалась мутная волна злобы. Руки сами собой поднялись и швырнули вверх облако тёмной силы. Не умеете жить достойно - получите!.. Проследив, как тела "защитничков" превращаются в кучки праха, я подошёл к стене и приказал ей открыть проход...
* * *
- Великий, проснись!.. Проснись, Великий! - лысый старик в богатой одежде стоял у полупрозрачной занавеси, отделяющей огромное ложе от спальни, и раз за разом повторял одно и то же.
Наконец кто-то тяжело заворочался, и хриплый со сна голос недовольно проговорил:
- Ну что там ещё?!
- На город напали, Великий! - старик согнул спину в поклоне и опустил глаза.
- Что-о?! - чья-то рука рывком отдёрнула тонкую ткань в сторону, и стал виден крупный мужчина с поросшей густыми чёрными волосами широкой грудью.
- Великий! - зачастил, не разгибаясь, старик. - Под самое утро на стене были убиты стражники! Магией!
- На всей стене?!
- Нет, Великий! Только на участке между Пятой и Шестой башнями!
- В город кто-то проник? - сидящий на кровати мужчина несколько успокоился.
- Мы не знаем, Великий, - в голосе старика послышались ясно различимые виноватые нотки. - Сейчас стража прочёсывает прилегающие кварталы, но...
- Но - что?! Ты долго будешь тянуть гирраха за яйца?!
- Жрецы, Великий, - ещё больше заторопился старик, - они отказались идти! Наши уши при храме говорят, что... - лысая голова говорящего качнулась из стороны в сторону, а голос упал до шёпота, - что бог исчез!
* * *
Взвизгнув, женщина бросила шитьё и вцепилась в мою руку. И чего, спрашивается? Подумаешь, над травой поднялась каменная змеиная голова. Можно подумать, в храме была другая!.. Или дело в этом?
- Почему ты боишься моего раба, женщина?
- Но... Но как?! И почему?!
- Мне показалось хорошей шуткой забрать этот кусок камня. А кроме того, в пути понадобится помощь. Твой сын плохо следил за своим телом. Оно очень слабое.
- Он... Он много читал... Но как же город?!
Она беспокоится о городе. Том самом городе, где её чуть не принесли в жертву обычному куску камня, пусть и хорошо обработанному. Понятно, почему у неё такой сын... Хорошая женщина. И слишком хорошо думает о смертных. Надо это исправить. Совсем немного. Чтобы не испортить.
- Почему ты думаешь, что с городом что-то случится?
- Когда люди узнают, что бог покинул их...
- Они пойдут к жрецам и спросят. Так?
- Д-да... Конечно, обязательно...
- А жрецы ответят, что бог сошёл со своего места и отправился делать то, о чём его собирались попросить. Да ещё и сам забрал свои жертвы - тебя и твоего сына.
- Но ведь это неправда!
- Зато это выгодно жрецам.
Задумалась... Интересно, почему именно её выбрали жертвой? Кому-то помешала? Или ей хотели отомстить? Кому и за что? Угрозу надо устранить обязательно. Может быть, не стоило уходить из города?.. Нет. Стоило. Вернуться я всегда успею, а женщину надо спрятать. Вроде бы к северо-востоку отсюда жили какие-то оседлые племена...
* * *
- Великий Ях'Хат! Возрадуйся! Ибо сегодня Змееногий выступил на нашей стороне! - высокий плечистый старик в богатом жреческом одеянии воздел руки к потолку Малого Зала Приёмов. - Он сам взял свою жертву и выступил навстречу врагу! - длинная седая борода, заплетённая в церемониальную косу и украшенная тремя полосками змеиной кожи, вздрагивала в такт напыщенным словам. - Он...
- Хватит! - сидящий на троне ударил кулаком по подлокотнику. - Прибереги свою ложь для толпы, Кадорек! Я хочу знать, что на самом деле произошло в храме. И почему твои люди отказались помочь страже!
- Великий Ях'Хат! Наш бог оказал...
- Взять его! - терпение правителя лопнуло. - На кол!
Высокий тощий мужчина лет тридцати на вид с длинными белыми волосами, удерживаемыми узким обручем тёмной бронзы, отделился от группы придворных и склонился перед троном:
- Великий, что объявить народу?
- Он оскорбил меня ложью. И позаботься, чтобы этот... - Ях'Хат сделал выразительную паузу, - не болтал лишнего.
- Не беспокойтесь, Великий, - Главный Палач выпрямился и тонко улыбнулся. - С вырванным языком много не болтают... Могу я удалиться?
* * *
Шесть дней. Холмистая степь с редкими островками деревьев. Жара. Насекомые. Зверьё. Сначала я пытался бежать рядом с рабом и не обращать внимания на мелкие неудобства. Но тело не выдерживало, и большую часть пути пришлось проделать на спине каменного змея. Ему было безразлично - везти одну только женщину или кого-то ещё. Камни не устают.
Так же и с насекомыми. Но здесь уже не выдержал я. Когда на второй стоянке мелкие, наглые, противные, мерзкие... Хм, а ещё? Гадкие. А ещё?.. Н-да. В общем, какими бы они ни были, они покусали моему телу то место, из которого растут ноги. Женщина, когда перестала смеяться (а произошло это очень быстро!), пояснила, что я сел на гнездо этих тварей. А потом стала визжать и прыгать, потому что я послал пакостную мелочь кусать её. За то же место. Не всех. Сотни две или три. Чтобы знала, над кем нельзя смеяться.
Вообще, надо её воспитывать. И учить. Она многого не понимает. Например, что нельзя кричать на бессмертного, даже когда он в таком виде. Даже когда она под одежду лезет, чтобы отряхнуть тварей с... Чтобы отряхнуть. А сейчас урок можно уже закончить. Не поймёт - повторю. Потом. Пока же насекомые не станут её кусать. Никакие.
* * *
- Сядь! Не люблю задирать голову, - развалившийся на куче шкур правитель подцепил толстыми волосатыми пальцами кусок мяса со стоящего на низеньком резном столике деревянного блюда и швырнул в рот. - Фто уфнал?
Смуглый человек среднего роста с короткими кучерявыми волосами неопределённого цвета осторожно опустился на горку подушек и начал докладывать:
- Великий...
- Брось! Короче.
- Повелитель, я бы сказал, что бог всё же посетил город.
- Посетил, говоришь, - лежащий на шкурах вытер жирные пальцы о поданное слугой расшитое полотенце. - И куда же он делся?
- Ушёл, - развёл руками Главный Шпион. - При этом он на самом деле забрал предназначенную для него жертву. Но именно забрал, а не убил и не съел.
- Уверен? - Великий Ях'Хат напрягся. - С чего вдруг такие выводы?
- Повелитель знает, что я ни в чём никогда не уверен, - шпик наклонил голову, - даже в том, что вижу собственными глазами. Но... - он замялся.
- Не тяни!
- Как скажет повелитель. В доме жертвы видны следы поспешных сборов, но не это главное. Главное другое: полка с книгами, которая была у жертвы... К ней так и не смогли подойти. Ни я, ни мои люди. Ни вызванные из храма жрецы. А кроме того... Кроме того, жители квартала, расположенного у того участка стены, где...
- Дальше! - нетерпеливо взмахнул рукой правитель.
- Они видели две фигуры, направлявшиеся как раз к участку между Пятой и Шестой башнями.
Ях'Хат вскочил с ложа и зашагал по небольшой завешенной коврами комнате, в которой и проходила беседа. Сделав пару кругов, он подошёл к оставшемуся сидеть смуглому:
- Значит, эта шлюха нашла способ договориться с богом...
- Боюсь, вашу бывшую любовницу назначили жертвой как раз за то, что она никого не допускала к своему телу...
* * *
Довольно большое поселение, должен признать. Вполне достойно статуса города. По местным меркам. У ворот даже что-то похожее на башни имеется. У закрытых ворот. Нас не желали впускать. Хмурые коренастые бородачи пялились с башенных площадок и молчали. Кого-то ждут? Или хотят меня рассердить? Или хотят, чтобы мы заговорили первыми? Надо их как-нибудь поторопить.
- Женщина, скажи этим, что тебе нужны приют и защита. На время. Потом посмотрим.
- Так и сказать - потом посмотрим?
- Нет. Только про приют и защиту. И не притворяйся глупее, чем ты есть. Я и так испытываю желание убить кого-нибудь.
* * *
Кулий не любил неожиданностей, сюрпризов, гостей, резких перемен погоды и многого другого, что вынуждало отклоняться от привычного течения жизни. Ещё Кулий не любил действовать необдуманно и спешить. Но больше всего Кулий не любил неприятности. Он их ненавидел. И старался всячески избежать. Эта ненависть и это стремление когда-то помогли охотнику сначала стать лучшим в поселении, потом занять место в Совете и, в конце концов, стать вождём. И они же сейчас говорили о том, что лучше бы эти странные пришельцы никогда не появлялись перед воротами деревни. Увы, за свою непростую жизнь Кулий понял ещё одно: если что-то случилось, жалеть об этом бесполезно, надо думать, принимать решение и действовать. Иначе случится что-нибудь похуже.
В это время незваные гости о чём-то коротко переговорили, и женщина крикнула:
- Я прошу дать мне приют и защиту!
На башенных площадках возникло лёгкое движение - бородачи недоумённо переглядывались: говорить должен был парень, стоящий рядом с пришелицей. В поселении мальчики в этом возрасте проходили посвящение, после которого считались полноправными охотниками. Может, этот посвящение не прошёл? Тощий он какой-то, недокормленный. Или больной? Кто их знает, этих городских, какую заразу они могут с собой притащить? Кулий уже было открыл рот, чтобы произнести слова отказа, когда мальчишке, по-видимому, надоело ждать: он вскинул левую руку и щёлкнул пальцами. И тут же из травы позади просителей поднялась голова огромной каменной змеи, раздувшей капюшон. Чужой бог. Бог города.
"Придётся впустить, - огорчённо вздохнув, подумал Кулий. - Иначе паршивец натравит это чудище на деревню. А с другой стороны, - разум вождя привычно стал выискивать выгоду, - этот парень - явный колдун, а Герий стар уже и учеником так и не обзавёлся. Сколько ни водили к нему детишек, всё не то. А тут уж не отвертится, будет учить. Да и лишний покровитель не помешает, а то сколько уж наши боги молчат?.. Кажись, при прадеде... Нет, при прадеде прадеда отзываться перестали. А тут вон оно как. Соседям покажем - так лучших невест дадут. И эта, вроде, ещё не старая, рожать может. Всё новая кровь будет. Ежели приглянётся ей кто. С таким-то защитником просто так не оженишь", - Кулий вздохнул ещё раз, глянул с площадки вниз, скомандовал караульным, чтобы открывали, и, обращаясь к пришельцам, громко сказал:
- Заходите, коли пришли. Да живее давайте - неспокойно у нас в округе.
* * *
Как же этот материал называется, из которого они дома сделали? Смесь глины с травой? Не помню. Забылось. А ведь и в городе такие же видел... Да, точно, когда через окраины шли. Весь примыкающий к стене район. Просто внимания не обратил. Хм, молодцы смертные, хорошо придумали. Умеют приспосабливаться. Творец постарался, когда над ними работал. Жизнеспособный получился вид. И непредсказуемый. И опасный. Для мира, для богов, для себя. Сколько раз я об этом думал? Много. Очень много.
* * *
- Здесь поживёте, - Кулий кивнул на средних размеров - по деревенским меркам - дом с небольшим заросшим бурьяном огородом, расположившийся у дальней от ворот стены селения. - Колдун наш тут. Один. Так что места хватит. Заодно и обучит он тебя, парень. Способности у тебя есть, сразу видно, так что...
- Не обучит, - мальчишка, с интересом вертевший головой по сторонам, говорил совершенно спокойно. - Женщина останется, я уйду.
- Как это?! - опешил вождь. - Ты, парень, сначала посвящение пройди, охотником стань, а...
- Ещё раз перебьёшь - накажу, - взгляд спокойных чёрных глаз упёрся Кулию куда-то в грудь, затем поднялся по бороде и остановился на переносице. - Раб тоже останется. Защищать. В первую очередь - женщину. Теперь говори.
Вождь ощутил, как в хребет от затылка до копчика впиваются ледяные иглы, а к горлу подкатывается липкий комок страха. "Раб... Как же это?! - билась в голове мысль. - Чужой бог - раб. Бог - раб! Как же это?!" Подросток, не сводивший взгляда с него, то ли прочитал мысли, то ли просто догадался, о чём думает стоящий перед ним человек. Как бы то ни было, усмехнувшись одними губами, он тихо, едва слышно проговорил:
- Не пугайся, смертный. Просто позаботься о женщине. И жди. Я вернусь, - после чего неспешно зашагал к выходу из деревни.
Дождавшись, когда странный юнец скроется за домами, Кулий повернулся к пришелице:
- Э-э-э, госпожа, а кто это был?
Женщина вытерла ладонью набухшие слезами глаза и тихо, так, что вождь едва смог расслышать, прошептала:
- Мой сын. Был. Когда-то.
* * *
Время беспощадно не только к живым. Даже горы не могут устоять перед его властью, а уж скамейка, когда-то давно поставленная в дальнем, ныне почти заброшенном углу дворцового парка, и подавно. Резное дерево покоробилось и растрескалось, когда-то ярко-зелёная краска выцвела и облетела хлопьями, оставив лишь небольшие пятнышки, как напоминание о бренности всего сущего. Вот только ножки, глубоко вросшие в землю, пока не сгнили и не рассыпались трухой. Конечно, однажды время доберётся и до них, а пока...
Невзрачный человек со смуглой кожей явно посещал это место не в первый раз. Во всяком случае, он довольно быстро устроился на перекошенной от старости деревянной скамье и замер, погрузившись в раздумья, из которых примерно через полчаса его вывели треск ягодных кустов и сдержанная ругань - похоже, кому-то ещё было известно об этом месте. Сидящий улыбнулся - он знал обладателя этого голоса и знал очень хорошо. Главный Палач. Друг детства и дальний родственник. Очень дальний. Настолько, что ни один любопытный - а таких при дворе водилось более чем достаточно - так и не смог докопаться до этого родства. "Он всегда был неуклюжим, - подумал невзрачный. - И меня всегда это удивляло. Потому что я до сих пор не могу понять, как так можно".
Прошло не больше минуты, и на свободное от зарослей место вылез высокий худой мужчина с белыми волосами. Оглядевшись по сторонам и увидев смуглого, он кивнул:
- Так и знал, что найду тебя здесь. Опять прячешься?
- Размышляю. Здесь тихо, никто не мешает...
- ...и незаметно не подберёшься, - закончил беловолосый. - Новости слышал?
- Сейчас каждый день новости, - передёрнул плечами шпион, - то одно, то другое...
- Я про письмо, - уточнил его многоюродный племянник. - И если ты скажешь, что не знал содержание ещё до отправки...
- Представь себе - скажу. До отправки - не знал... - невзрачный улыбнулся.
- А...
- ...а после - получил один из черновиков.
Переглянувшись, родственники рассмеялись. Впрочем, веселье их было недолгим и несколько натужным, поскольку послание, о котором шла речь, способно было вывести из себя и кого-нибудь намного более спокойного, нежели Великий Ях'Хат: в грубой форме правитель соседнего города объяснял, что не собирается позорить себя войной с теми, от кого сбежал даже бог.
- Я думал, у тебя сегодня будет много работы, - на лицо смуглого опять легла печать задумчивости.
- Завтра, - поправил тощий. - Все публичные казни назначены на завтра.
- И много?
- Пятеро. И, предупреждая твой следующий вопрос, скажу, что только двое из них находятся в твоём списке. Остальным просто не повезло, - Главный Палач наконец-то сумел устроиться на скамейке так, чтобы не хотелось тут же сменить позу.
- Что ж, - шпион потёр ладонью гладко выбритый подбородок, - очень даже неплохо, - он немного помолчал. - Но ведь ты разыскивал меня не за этим, не так ли?
Беловолосый задумчиво покивал головой:
- Ты прав как всегда. Я искал тебя, потому что не знаю, что делать дальше. Нам ведь просто некуда деваться из этого города, а в нём... - вместо окончания фразы последовал тяжёлый вздох.
- Ну, не всё так плохо, - невзрачный едва заметно усмехнулся. - У него две дочери и всего один сын. Тот самый!
- Будешь его искать?
- Уже, мой неуклюжий родич, уже! - последовала ещё одна усмешка. - Надо только подбросить ему одну мысль...
* * *
Прожить жизнь смертного... Интересно, как я себе это представлял, когда нёс чушь тому пареньку? Уже не помню. Похоже, что никак. Просто шутил. А человек воспринял мои слова всерьёз, и они стали Законом. Тоже шутка, но уже Творца. Сказанное нами обретает силу, если в него поверят. Может, в этом и заключается одна из причин сумасшествия моих собратьев? Может быть. Но что толку гадать сейчас, когда никого уже не вернуть? Сейчас, когда надо думать, как не остаться бессмертным в человеческом теле? Хм, задача. Особенно если учесть, что тело это совершенно не приспособлено к жизни - ни силы, ни выносливости, ни каких-нибудь полезных навыков, да и снаряжение оставляет желать лучшего, поскольку практически полностью отсутствует. А если...
* * *
"А эта, похоже, не так глупа, - подумал полулежавший на груде наваленных на ковёр подушек правитель, разглядывая молодую танцовщицу, томно изгибавшуюся перед ним под тихую музыку. - Или кто-то ей подсказал, что прикрытые прелести возбуждают сильнее? - он взял из широкой серебряной чаши очередную ягоду и забросил в рот. - Если подсказали, то надо выяснить, кто тут у меня такой умный, а потом..."
Что потом, правитель додумать не успел: в дверь осторожно поскреблись, и после недовольного "Ну кто там ещё?!" в комнату просочился невысокий лысый старик, исполнявший обязанности личного слуги, а в свободное время всеми силами портивший жизнь любому, кого замечал поблизости от своего господина. Согнувшись в три погибели, старик мелкими семенящими шагами приблизился и зашептал:
- Великий, прости, что я помешал твоему отдыху, но в городе... - не договорив, старик повёл глазами сначала в сторону танцовщицы, а затем на занавес, за которым скрывались музыканты.
В другое время Ях'Хат с огромным удовольствием выгнал бы старого осла пинком, но сейчас в городе стало слишком уж беспокойно - сбежавший бог, казнённые жрецы... Чернь находилась на грани бунта, а некоторые так называемые "уважаемые горожане" не скрываясь готовились перебраться куда-нибудь в другое место. В сложившейся ситуации можно было очень быстро лишиться короны правителя. Вместе с головой. Поэтому Ях'Хат, скривившись, как от кубка лимового сока, рявкнул: