Надрывное дыхание разрывает грудную клетку. Хлесткие удары ветвей по изможденному телу сбивают с ног. Бежать. Из последних сил до полного изнеможения. Это все, что ему осталось. Куда? От кого? Если бы он знал. Острая, как бритва, трава до крови вылизывает его ноги, но боли нет. Нет ничего, кроме непонятного и необузданного страха. Пот обильно заливает глаза. Мертвые деревья цепляются за его обнаженную плоть своими скрюченными пальцами, стараются остановить и растерзать на мелкие куски. Он кричит изо всех сил , срывая глотку , но ночной лес впитывает в себя его голос и, как будто, насыщается им и становится агрессивнее. Где-то впереди, среди сплетенных ветвей, появляется тусклый мерцающий свет. Нужно добраться до него, потому как иначе - СМЕРТЬ. Это не дает ему покоя. Он чувствует, как Смерть наполняет собой каждую клеточку его выдыхающегося организма. Рывок. Нога ударяется о замшелый корень. Секунда падения, и пожухлая листва позволяет утонуть в своем желто- коричневом месиве, как бы защищая от неведомого преследователя. Захлебываясь теплым запахом тлена, он слышит чье-то ровное дыхание. Одно усилие. Вынужденный взмах свинцовых век, и он увидел. Огромный ослепительно- белый волк смотрит на него, и глаза хищника сочатся нежно-голубым светом, даруя причудливые краски окружающей его ночи. Волк смотрит прямо в его душу. Перебирает ее, взвешивает и оценивает все, что в ней видит. Затем медленно опускает морду. Прямо к нему. Чувствуется зловонный запах тухлого мяса и веет пронизывающим холодом.
- Беги, - доносится четкий, не терпящий возражения голос.
Дмитрий открыл глаза. Будильник показывал 8:30 утра, и отвратительно пищал. Солнце уже вовсю заливало комнату слепящим светом. На улице царил июль, и духота стояла необыкновенная.
-Твою ж мать, - Дмитрий вытащил из-под своей спины затекшую правую руку и левой приподнял ее, что бы кровь снова начала свое обязательное движение. Еще что-то пробубнил на счет волков с голубыми глазами и, дождавшись полной реанимации руки, отправился варить кофе.
Дмитрий - Монах. Он получил такое прозвище за довольно уединенный образ жизни. У Монаха не было друзей, он постоянно торчал в своем гараже, где ремонтировал мотоциклы. Этим, он и зарабатывал на жизнь. В свои двадцать восемь лет он так и не решился уехать в город, как остальные его сверстники. Ему здесь нравилось. Тихо, спокойно, свежий воздух и никто не действует на нервы. Да и народу-то в деревне осталось: тетя Катя, которая в восемьдесят с гаком лет еле ноги передвигала, бабка Нюра, она была чуть моложе, да четыре деда - старые фронтовые товарищи. Они постоянно сидели на завалинке, курили самосад, да былые времена вспоминали. У Монаха была квартира в городе, но её он постоянно кому-то сдавал, лишние деньги никогда не бывают лишними.
Дмитрий сидел на кухне за чашечкой кофе и задумчиво смотрел в окно. Сон ни на секунду не отпускал его. Обычно такое ему вообще не снится. А что бы после засело чувство тревоги - впервые. Сигареты курились одна за одной, кофе был крепкий, настроение ни к черту. Мысли начали уходить далеко от запланированного дня, когда на тропинке к дому появилась фигура девушки и вскоре в дверь постучали.
- Эй! Монашество! Открывай, давай! - это был звонкий голос Натальи - внучки деда Семена. Она регулярно навещает дедушку и не забывает про Дмитрия. Сегодня они договаривались съездить в город, немного освежиться. Монах устало потер ладонями глаза и пошел к двери, а когда открыл, то невольно ущипнул себя. Стало больно, и парень понял, что не спит. Перед ним стояла не та двадцати летняя скромная девушка, которую он знал несколько лет. Они дружили, но никогда Монах не воспринимал ее, как женщину. Так, веселая соседская девчонка. Но сейчас на пороге красовалась шикарная брюнетка. Высокая, дерзкая, юная и прекрасная. Её пышные, слегка завивающиеся волосы, небрежно спадали на узкие плечи. Синие облегающие джинсы только подчеркивали, насколько прекрасны ее ноги, а короткая джинсовая куртка скрывала под собой малюсенький, тонюсенький топик на аппетитной груди. И от этого элемента одежды было невозможно оторвать взгляд.
- А-а, мн-да-а... это, ты пройди пока... я сейчас, - Дмитрий попытался еще что-то сказать, но во рту почему-то резко пересохло.
- Ты чего? Всю ночь не спал, что ли? - Наталья задорно хихикнула и переступила порог. Войдя в сени, она скинула с себя куртку. Затем прошла в комнату, подошла к письменному столу, на котором сгрудились всевозможные журналы по мототехнике вперемешку с непонятными запчастями. Среди всего этого, как она считала - мусора, ее внимание привлек почерневший от времени человеческий череп. На нем еще оставались следы глины и земли. Она провела по нему пальцем и остановила его на височной части, где зияла неровная дыра, вероятно пулевое отверстие.
- Дим, ты где это взял? - Наталья пыталась перекричать шум льющейся воды.
- Что? - раздалось оттуда.
- Череп, откуда?! И на хрен он тебе?!
- Ах, это, - Монах вошел в комнату, попутно вытирая лицо полотенцем, - Я его в лесу нашел. Прямо из земли торчал. Немец, наверное. Рядом пряжка валялась немецкая. Тут этого барахла навалом, сама знаешь.
- Ну и на хрен он тебе? Дичь какая, - девушка развернулась к нему и слегка обняла за обнаженный торс, - Верни обратно в лес. Не фиг ему здесь делать, - Мягко добавила Наташа.
Сегодня явно был особенный день. От такого поворота во рту у Дмитрия пересохло.
- Да, ради бога, хочешь, завтра туда сходим. Я хотел светильник замастырить. Ну да фиг с ним. У тебя все в порядке?
- Конечно, ну ты готов? - девушка побежала к выходу, захватив по пути куртку.
- Всегда готов! - отозвался Дмитрий и выскочил на улицу. Через пару минут тюнингованный "Урал" довольно заурчал двигателем и понес на своих двоих молодых людей в сторону города.
Чуть более шестидесяти километров отделяли деревенскую глушь от густонаселенного райцентра. До асфальта надо было трястись через поля и густой лес по грунтовке еще километров десять. Крупного зверья в округе было не много. Настолько мало, что можно было одному спокойно выезжать в лес на несколько ночей. Дмитрий, конечно же, прекрасно про это знал. Поэтому промелькнувшая среди деревьев огромная тень несказанно его удивила. Монах резко затормозил прямо посреди дороги. Грунтовка убегала вперед на несколько километров, окруженная хвойным и смешанным болотистым лесом. Тишина стояла такая, что было слышно только легкий ветер и падение мелких веток с деревьев.
- Ты чего? - шепотом спросила Наталья.
- Ты видела? Там, - Дмитрий указал направо в глубь чащи.
- Что там? - так же шепотом спросила Наташа.
- Я не знаю. Тень огромная. То ли лось, то ли медведь. Я не понял, - Дмитрий подкурил сигарету и напряженно выдохнул белый клуб дыма.
- Ты пил вчера, что ли? Откуда здесь лоси, тем более - медведи. - Это уже было сказано в полный голос и с нескрываемым изумлением. И, как ответ, из леса раздался сильный треск валежника. Звук ломаемого сухостоя был такой громкий, что эхом прокатился по ближайшей округе.
- Да ну нафиг! Поехали! - Закричала Наталья и вцепилась в Дмитрия.
От неожиданности парень сам перепугался. Завел двигатель и рванул с места.
Только отъехав немного от того места Дима залился хохотом.
- Дура, это ж дерево упало!
Ситуация действительно выдалась комичная. Это немного разрядило обстановку и приподняло настроение.
Но спустя пару минут двигатель заглох. Все-таки день не задался. Дима постарался спокойно выдохнуть, а потом разразился отборной матерной бранью. Наталья и раньше слышала, как он материться, но в этот раз все было куда эпичнее, чем обычно. Она слезла с мотоцикла, достала воду из седельной сумки и устроилась на обочине.
- Ты же разберешься, да? - спросила она, спокойно попивая из горла бутылки.
- Посмотрим. Но по мне, так фигня какая-то. Я его на днях перебирал. Там нечему ломаться, - отпуская в воздух матерные словечки, Монах несколько раз попробовал завестись, но без толку. Техника была мертва. Дмитрий провозился около часа, перепроверил все, что можно было проверить на дороге. Результат оказался нулевым. Мотоцикл отказывался заводиться. В конце концов Монах сдался. Устало присоседившись на обочине к девушке, парень выдохнул.
- Зашибись съездили.
- Ну да. Слушай, а давай я до деревни метнусь. Сейчас с дедом приедем на мотоблоке. Оттащим тебя в гараж. Ну, а ты покукуешь тут часа три. Сигареты есть, перекус - тоже, - Наташа вопросительно посмотрела на парня. Идея была вполне здоровая. Толкать байк обратно было-бы дурацкой затеей. Тем более, что до деревни не так уж и далеко. За водкой зимой дальше бегали.
- Ну, да. Давай. Я тут повожусь еще. Может и своим ходом примчу.
- Тогда, я пошла. Скоро увидимся, - Наташа улыбнулась, послала воздушный поцелуй и быстрым шагом направилась в сторону деревни.
Прошло пять часов. Солнце нещадно палило, даже среди леса. Мотоцикл совершенно не подавал никаких признаков жизни. Дмитрий был абсолютно растерян и взбешен. Он же сам его собирал. Знает технику, как самого себя. И, что самое главное, байк по всем показателям был исправен! Ко всему прочему, сигареты заканчивались. Вода - тоже. По каким-то причинам никто за ним не приехал, хотя, за это время можно было два раза сходить туда и обратно, легким шагом, потягивая пивко. Значит надо самому идти. Толкать по такой жаре двести с лишним килограммов не представлялось хорошей идеей. Совсем. Немного подумав, Дмитрий откатил мотоцикл в сторону от дороги, аккуратно положил на бок и как следует закидал ветками и опавшими листьями. Затем вернулся на дорогу и оценил маскировку со стороны. Вышло очень добротно. Скорее всего после он сам его с трудом отыщет. Что бы избежать дальнейшей головной боли Монах достал охотничий нож и на другой стороне дороги сделал засечку на дереве. Теперь можно было идти.
Через несколько минут ходьбы Дмитрий почувствовал на себе чей-то тяжелый взгляд. Парень остановился, прислушался. Лес был наполнен привычным шумом. Вокруг никого не было. Но ощущение пристального внимания и сильное беспокойство нарастали с каждой секундой. Монах ускорил шаг. Затем перешел на бег. Он чувствовал, как в спину ему буквально дышит неведомый преследователь. Дыхание участилось и стало сбивчивым. Чувство беспричинной паники было настолько сильно, что ком в горле заставлял разрыдаться от бессилия. Стараясь подавить в себе приступ панической атаки, Дмитрий остановился снова, глубоко вдохнул и еще раз внимательно осмотрелся. На дороге никого не было. В лесу ветер шумел в деревьях, заставляя их скрипеть и охать. Где-то настойчиво стучал дятел. Так продолжалось с минуту, а потом все стихло. Ни звука. Ни дуновения ветра. Было слышно, как часто и сильно бьется сердце в груди Дмитрия. И еще Монах отчетливо слышал чье-то тяжелое и ровное дыхание. Байкер напряженно огляделся. Слева, среди деревьев виднелась темная высокая фигура. Словно плотный черный туман, напоминающий человека в плаще. Фигура слегка покачивалась на легких воздушных потоках. Прямо на Дмитрия смотрели два мертвенно-голубых глаза.
Несколько секунд парень смотрел на фигуру, находясь в ступоре от ужаса. А потом побежал. Так, как никогда до этого не бегал. В голове не было ни одной мысли, кроме как - "Убраться отсюда поскорее". Дмитрий не оглядывался, он знал, что нечто рядом. Но вынужден был резко остановиться, когда случайно, а может и нет, увидел свою засечку, сделанную с полчаса тому назад. Или это ему показалось? Небо стремительно теряло блеск. Лес покрывался синеватой дымкой. Надвигались сумерки. Дмитрий не мог поверить в происходящее. Он подошел и проверил. Да. Это его засечка. Парень повернул голову туда, где должен быть его мотоцикл. И тут он услышал звук двигателя. Это был звук двигателя его Урала. Это он мог бы определить в любом состоянии из сотен похожих рокотов. Звук надвигался со стороны деревни. Дмитрий встал, как вкопанный, когда увидел, как мимо проезжает он-же. Один, на своем мотоцикле.
- Нет, нет, нет, неееет. Так дело не пойдет, - бормотал Дмитрий себе под нос. Он ощупал себя. Достал сигарету, закурил. Он был здесь. Был реален. Дым привычно наполнял собой легкие. Тело было влажным от холодного и липкого пота. Усталость и страх. Все было настоящее.
Внезапно подул сильный ветер и лес накрыла синеватая мгла. А затем все стихло. Дмитрий проглотил подступивший к горлу ком и снова рванул бегом в сторону недосягаемой деревни. Он бежал по дороге еще минут десять, когда увидел просвет среди деревьев. Это был подлесок, за ним поле и дом. Он выбрался! Дмитрий ускорился, стараясь скорее покинуть это жуткое место. Но снова встал, когда увидел Черную фигуру на обочине.
Тишина. В лесу стояла невозможная тишина. Казалось, даже вода замерла в реке, чтобы насладиться ею. Наталья лежала на поляне, среди густой травы, широко раскинув руки, и наблюдала за движением облаков. Они нехотя плыли, меняя очертания. Превращаясь в дома, животных и вовсе неведомых созданий. И вот тишину нарушил легкий ветерок. Трава заколыхалась, наполняя воздух приятным шелестом. Девушка прикрыла глаза.
- Мы здесь. Мы здесь, - прокатился шепот нескольких голосов среди травы. Голоса повторялись, смешиваясь с шумом ветра. Затем послышался звук старого патефона. Играл вальс тридцатых годов, и с этой музыкой лес оживал. Наталья открыла глаза и увидела вокруг сотни солдат. Фигуры были размыты, словно оператор забыл настроить резкость картинки. Солдаты были повсюду, занимались своими делами: кто-то брился, кто-то чистил оружие. Смеялись, курили, пели песни, стирали форму времен Второй Мировой войны. Неподалеку стояла походная кухня, откуда доносился чудесный запах каши с тушенкой. Наталья поднялась на ноги и удивленно озираясь, пошла в самую гущу людей. Ее никто не замечал. Она бродила, словно призрак, и не понимала, что происходит. Неожиданно поднялся ветер, небо затянулось свинцовой пеленой и ей стало невыносимо страшно. До боли режущий уши свист рассек воздух, и прогремел взрыв, потом еще и еще. В воздух взметнулись тонны земли, перемешанные с человеческим мясом. Кругом царил хаос, и смерть во всю упивалась своей мощью. И весь этот ад сопровождали звуки вальса из неугомонного патефона. Наталья от страха вжалась в какое-то дерево. Закричала, не в силах выносить стоны, грохот и звуки предсмертной агонии. Она упала навзничь и закрыла ладонями уши. Время вокруг нее ускорило свое течение. Словно жуткий фильм на ускоренной перемотке. Сезоны с сумасшедшей скоростью проносились мимо, жизнь менялась смертью, и снова возрождалась. Разорванные тела разлагались и врастали в почву. Исковерканная земля возрождалась, покрываясь зеленью и цветами. Звуки леса, голоса, взрывы. Все смешались в голове у девушки, и не выдержав она закричала. И тут же ее крик подхватили сотни голосов.
Наталья проснулась. На часах, было половина первого дня. Живот все еще болел со вчерашнего дня. Видимо серьезно отравилась. Еще бы знать - чем.
- Деедаа, - сонно позвала Наталья. С кухни вышел Семен. Старик восьмидесяти лет. Лысый, чисто выбритый. Лицо было в шрамах еще с войны. Возраст, конечно же, тоже оставил неизгладимый след. Но походка была уверенная, а мысли - ясные.
- Ты как? - спросил Семен, - сейчас воды принесу. Врач должен приехать скоро.
- Болит еще. Как вчера. Ты к Димке ходил?
- Ходил. Дык, он с утра один умотал уже куда-то. Не дождался тебя. Хотел его за доктором отправить. А застал токма пыль. Умчал. Пришлось от Нюрки звонить. У ней телефон работает.
- Вот блин. Мог бы и заехать. Договаривались же в город.
- Вот скоро и поедешь. В карете, - буркнул дед и пошел в кухню за водой. Скорая приехала часам к трем дня. У Натальи определили острый аппендицит и срочно увезли в больницу. Семен не сильно переживал по этому поводу. Главное, что внучку отвезли вовремя. Вырежут все и будет, как новая. Почему-то беспокоило его непонятное поведение Дмитрия. Крутилось что-то непонятное в душе старика. И как только стемнело, и в доме Монаха зажегся свет, Семен сразу же направился к нему.
Мотоцикла во дворе не было. Дверь в дом была приоткрыта. Из глубины доносился звук патефона. И тут ветерана бросило в пот. Это играл романс "Старые Письма". Запись была старая, затертая. Звук шипел и прерывался. Голос Клавдии Шульженко обволакивал, туманил разум и уносил обратно в 1941 год. Дед встряхнул головой, сбрасывая наваждение. Затем вошел в дом.
- Эй! Димон! Ты здесь? - позвал Семен. В доме было пусто. Только навязчивый голос певицы стал немного агрессивнее. Она, словно, пыталась исправить плохое качество записи и спеть лучше и громче.
- Я здесь. - Вдруг раздался голос за спиной. Это был голос из прошлого. Знакомый. Холодный пот прошиб Семена, сердце опасно ускорило ритм, ноги потяжелели. Взгляд деда уперся в череп, лежащий на столе.
- Я здесь, - снова послышался голос. Семен обернулся, но в комнате никого не было. Внезапно свет погас, и патефонная запись стихла. Матерясь, на чем свет стоит, Семен выбежал на улицу. Как только он захлопнул калитку за собой, в доме снова включился свет и заиграл романс. Затем в дверном проеме показалась темная фигура. Это точно был человек. Семен успел заметить, как из темной фигуры показалась рука, перепачканная глиной, манжет гимнастерки и два бледных голубых огонька там, где у человека должны быть глаза. Дверь в дом с грохотом захлопнулась. Свет погас, музыка стихла. Семен вспомнил, кому принадлежал голос. Это был его друг. И Семен предал его, и еще с полсотни человек в сентябре сорок первого. Предал для того, чтобы его семью не тронули. Но отряд уничтожили, деревню сожгли. А Семен остался. Руки деда затряслись, ноги подкосились, и он упал на землю. Ветеран тихо рыдал. От страха, от вернувшихся воспоминаний.
- Мужчина. Мужчина! Вы в порядке?
Дмитрий открыл глаза. Прямо над ним склонилась пожилая женщина в болоньевой куртке, платок поверх головы.
- Да. Я нормально. Где я? - промямлил Монах.
- В лесу! Нажрался, что ль? - женщина облегченно выдохнула.
Дмитрий осмотрелся по сторонам. Действительно. Лес. Небольшая опушка. Солнце еще не поднялось высоко. Значит еще раннее утро. Совсем не далеко виднелся просвет среди деревьев. Значит рядом поле.
- Да, немного перебрал, извините, что напугал, - соврал Дмитрий.
- Тьфу ты, господи. Иди домой, алкашня! - выругалась женщина, взяла корзинку и пошла вглубь.
- всю чернику передавил, Ирод, - добавила она и скрылась среди деревьев.
Дмитрий поднялся на ноги, еще раз осмотрелся и уверенно пошел в сторону дороги. Он точно знал где находится. Здесь он нашел череп.
Мотоцикл оставался там, где Монах его и оставил. И, на удивление, техника сразу завелась. Проклиная все на свете, Дмитрий на всех парах устремился к дому. По дороге ему встретилась карета скорой помощи. Автомобиль на большой скорости буквально пролетел мимо, в сторону города. Дмитрий поддал газа.
Въехав в деревню, Дмитрий сразу направился к дому Натальи и деда Семена. Там, на завалинке, сидела бабка Нюра. Она плакала. Увидав Диму, она всхлипывая крикнула, - Приехал!
Из дома вышли остальные жители деревни. Дед Мирон, Дед Василий и Дед Игнатий. Они тоже были крайне расстроены.
- Почему скорая? Что случилось? - выкрикнул Монах и заглушил двигатель.
- Инсульт. Семен, давеча, к тебе домой ходил. Нашли его у калитки. - Тяжело выдохнул Мирон.
- А Натаха где? - В голове Монаха все путалось.
- Натаха в больнице. Аппендицит у нее вчера случился. Потому и к тебе не пошла. Семен ко мне прибегал звонить в скорую, - Всхлипнула Нюра, а потом, как-то серьезно добавила, - Пойдем до меня. Поговорить надо.
- Надо, - выдохнул Дмитрий.
У бабы Нюры дома всегда было опрятно прибрано. Несмотря на свой почтенный возраст, она умудрялась и за двором смотреть и за домом следить. Родных у нее не осталось. Так что и Монах часто помогал ей по хозяйству. Нюра пригласила молодого человека за стол и выудила на свет бутылку водки.
- Помянем.
- Помянем, - выдохнул Дима и налил по стопкам крепкую.
Они молча выпили.
- А теперь рассказывай, зачем кости чужие домой принес? - Баба Нюра так посмотрела на Монаха, что тот мог поклясться, что не человеческий взгляд был. Пронзительный, до костей проедающий. Так ведьмы в кино смотрят на жертву. Дмитрий налил еще по одной, сам же махом выпил обе стопки и, как на духу все рассказал. Зачем принес и что произошло ночью. Бабушка слушала сосредоточенно, не перебивала. Когда Дмитрий закончил - бутылка уже опустела. За окном был жаркий полдень, а баба Нюра все так же сосредоточенно смотрела на рассказчика. Потом старушка выдохнула и хлопнув ладонями по столу, сказала.
- Кости верни обратно. Из деревни уезжай. Наташку сюда не привози. Чего расселся? Иди, пока светло! Если до утра дожить хочешь!
Дмитрий был изрядно пьян. Но у него не возникло никаких желаний задавать дополнительные вопросы. Он выскочил из дома, завел мотоцикл и поехал к себе. В тот момент в голове у Димы не было ни одной мысли. После того, что с ним случилось, он вообще мало что понимал. Приехав к дому, Монах увидел, что дверь открыта настежь. Немедля ни секунды Дмитрий вбежал в дом, схватил череп в охапку и вернулся к мотоциклу. Сначала хотел просто в сумку засунуть, потом подумал и сбегал еще раз домой. Вернулся уже с газетой. Завернул череп и аккуратно положил в сумку.
- Поехали, кто бы ты ни был, - сказал Монах и двинул в сторону леса.
Байк Монах оставил у дороги. Достал кости и уверенно пошел в сторону опушки. Хмель выветрилась из головы, но тело упрямо напоминало о выпитом. Спотыкаясь, матерясь, падая, но он дошел. Дмитрий хорошо помнил то место, где нашел череп. В спешке он не подумал о лопате. Но останки надо было прикопать. Упав на колени, Монах принялся руками разгребать твердую лесную почву.
Раздирая пальцы до крови, Дмитрий провозился пару часов, чтобы наткнуться на целлофановый пакет. Не очень понимая, что происходит, Монах потянул за край. Пакет надорвался, и Дмитрий увидел ворох пожелтевших костей.
- Да нуу на фиг, - протянул Монах и устало сел на землю. Он вспомнил, как несколько лет тому назад в этих лесах рыскали черные копатели. Потом приезжали какие-то немцы.
- Это вас, значит в пакет, а фашистов на родину? Так выходит? - Дмитрий сказал это в слух. Позади хрустнула ветка. Спиной Дмитрий почувствовал, что на него смотрят. Тяжело сглотнув он обернулся. На опушке стояла огромная стая бродячих псов. Они просто стояли и смотрели на него. И было в их взгляде что-то грустное. И человеческое. И совсем не понимая - зачем, Дмитрий произнес: