Аннотация: Я бы назвал это научной фантастикой с элементами художественной литературы, т.к. третья часть содержит в себе именно худ.литературу. Здесь я выложил только третью часть данного рассказа
ЧАСТЬ 3. ЖИЗНЬ - В КОНЦЕ. (После того, как всё это случилось)
Я боюсь младенцев, я боюсь мертвецов. Я ощупываю пальцами свое лицо. И внутри у меня холодеет от жути: неужели я такой же, как все эти люди?
У них соленые слезы и резкий смех - никогда и ничего не бывает на всех. Они любят свои лица в свежих газетах, но на следующий день газеты тонут в клозетах. Люди, которые рожают детей, люди которые страдают от боли. Люди, которые стреляют в людей, но при этом не могут, есть пищу без соли.
(Наутилус Помпилиус: "Люди"
Автор песни - Вячеслав Бутусов.)
Чувствую. Чувствую. Как моим сердцем овладевает страх, когда оно слышит холод и звуки аномального катаклизма, раздающиеся за дверью моего дома. Апокалипсис? Или что-то иное? Природа прежде не вела себя так бурно. За неделю до сегодняшнего дня ведущие климатологи и сейсмологи говорили о неустойчивых магнитных полях планеты. Об аномальных циклонах, идущих откуда-то с океана. Они предсказывали, что катастрофа произойдёт не раньше, чем через месяц. Военные потихоньку готовились к эвакуации населения, но... Учёные ошиблись. Действия природы невозможно предсказать, вчерашней ночью из-за пятнадцатибалльного землетрясения под воду ушло несколько островов Индийского океана, к экватору пришли холодные массы воздуха, на Северном и Южном полюсе таинственным образом исчез Озоновый слой.
Мир давно шёл к судному дню, и вот он настал.
Всё началось с того, что ровно в полночь раздался сильный гром, по всему небу засверкали яркие вспышки зловещих молний, словно сам Зевс разгневался. Я в это время не спал, готовился к завтрашнему совещанию в моей компании и не придал значения этому природному явлению, думал - просто гроза. Но, когда стрелка часов остановилась на отметке три часа ночи, часы остановились. Я подумал, что разрядилась батарейка, но, когда взглянул на экран мобильного телефона, сердце моё екнуло. На телефоне тоже стояло время - 3:00, а вместо картинки - черный экран дисплея. Сеть пропала, я не мог позвонить кому-либо из близких или знакомых, чтобы спросить - всё ли у них в порядке... На улице в это время раздался женский крик. Я вышел посмотреть, что случилось, но больше ничего не было слышно. Неожиданно раздался грохот. Дом соседки напротив провалился на целый этаж под землю. Я побежал к ней, чтобы попытаться хоть как-то помочь, но не смог. Потолок второго этажа дома уже обрушился, а вся семья находилась, по всей видимости, на первом. Спустя мгновение я услышал хриплый стон пожилой женщины, раздающийся из-под развалин, поспешил достать телефон, чтобы вызвать службу спасения, но потом вспомнил, что сеть не работает.
Спустя несколько минут, из дома, который стоял на моей стороне улицы, выбежал мужчина, который вместе со своим сыном приехал сюда месяц назад. Он кричал: "Помогите!.. Мой сын! Мой сын!.." Его фраза прервалась отчаянным плачем.
Я подбежал к нему и разобрал только несколько слов: "Телефоны не работают.... Я не могу позвонить в скорую... На его теле выскочили чёрный волдыри, кожа будто вся высохла. Я смерил его температуру...больше сорока градусов!"
Я достал из кармана спортивных брюк платок, приложил его к носу, чтобы дышать через него и не заразиться и пошел за мужчиной в его дом. В доме было темно, я попросил включить свет, но отец мальчика ответил, что после того, как часы показали три часа, свет в доме погас. Он достал из ящика с игрушками, с которыми обычно играл мальчик, игрушечный фонарик и посветил на сына. Я ужаснулся: он действительно был покрыт чёрным взбухшими волдырями, некоторые из них лопались, и из них вытекала бурая, густая кровь. Мальчик тяжело, хрипло дышал. Все признаки болезни указывали на мёртвую туберкулёзную оспу. Этот смертельный вирус в прошлом году вывели учёные для того, чтобы наше государство лидировало по вооружению биологическим оружием. По засекреченным обстоятельствам, в лаборатории произошла катастрофа, когда вирус соединился с каким-то минералом, попав в землю, мутировал. Если раньше вирус проявлялся лишь оспой с появлением кровяных фурункулов, то теперь эти фурункулы сопровождаются ещё и туберкулёзом кожи.
Каждый вздох мальчика был всё тяжелее и тяжелее. Когда он вдохнул воздух в пятый раз, его пульс остановился, дыхание прекратилось. Он умер.
- Мне очень жаль, сэр, но вашего сына было поздно спасать, - сказал я.
Сквозь слёзы отец мальчика промолвил:
- Ещё вчера он радовался жизни... А сегодня в полночь разбудил меня и сказал, что плохо себя чувствует. Я посмотрел на него внимательно и увидел, что на коже появились маленькие чёрные пятна. Через час образовались фурункулы, у него поднялась температура, а сейчас...
- Мне очень жаль, - сказал я и поспешил выйти из дома, чтобы не заразиться, ведь на мне ещё сын и жена.
Сделав несколько шагов к своему дому, я почувствовал нехватку кислорода, каждый шаг сопровождался болью в лёгких. Я упал. Обморок. Очнулся примерно через два часа в своём доме на руках жены. Я не стал расспрашивать её, как оказался здесь, меня больше интересовал тот факт, почему это произошло со мной, почему я потерял сознание? Может, я тоже заразился? Я встал, осмотрел своё тело, но никаких признаков болезни не обнаружил.
- Час назад в город вошли военные, - сообщила Мэри, моя жена, - я вышла посмотреть, в чём дело, но они сказали только то, что из города до следующей ночи нужно уехать, город будет закрыт на карантин из-за внезапно начавшейся эпидемии вируса, утечка которого произошла в нашей лаборатории. Земля заражена.
Пошёл дождь. Сильный дождь. Часы по-прежнему стояли на отметке 3:00. В ночном небе, на фоне сверкнувшей молнии, я увидел облако, очень напоминавшее череп. "Отправимся днём",- решил я. Мэри поднялась к сыну, а я прилёг на диване в гостиной, стараясь уснуть после всего того, что произошло со мной сегодня.
***
Чувствую. Чувствую. Как моим сердцем овладевает страх, когда оно слышит холодные звуки судного дня, раздающегося за дверью дома. Гостиная охвачена ярким светом пожара на улице. Слышны крики и звуки выстрелов. Среди людей паника. Раздался взрыв где-то вдалеке. Апокалипсис? Судный день? У этого "существа" много названий. Если мы выживем, по крайней мере хоть кто-то, что мы будем делать? Сражаться за еду? Самое страшное, что нас ждёт, - каннибализм.
Спустя семь лет...
Голод. Страх. Отчаяние. Холод. Вот, что осталось у человека. Мы потеряли всё: растения, животных, тёплый, свежий воздух, яркое солнце. Лишь единичные виды животных и растений уцелели в местах, которые либо не были тронуты катаклизмами, либо фортуна оказалась на их стороне, и над ними пронеслась лишь небольшая гроза с ураганными ветрами. Я не знаю точно, в каких местах они живут, но уверен, что они есть. На нашем пути иногда попадаются мхи, низкорослые, ядовитые растения - это признак того, что некоторая жизнь всё же сохранилась на Земле.
Вот уже пятый год я с женой и двенадцатилетним сыном идём по безжизненным просторам планеты, проходя сквозь руины крупных городов и мегаполисов. Я каждый день думаю о том, где бы взять пищу, где бы найти ночлег, где бы укрыться от дождей, среди которых так часты кислотные. На карте я отмечаю места, где земля заражена мёртвой оспой, места, где воздух заражён сибирской язвой, побережья океанов, где после цунами риск заражения смертельными болезнями особенно велик. Я стараюсь привести свою семью на юг, в тёплые места, но где они находятся ныне, я не имею ни малейшего понятия. На экваторе теперь ледниковый период. В тропических областях тоже жить невозможно из-за непрекращающихся ливней, ураганов, смерчей и смертельных гроз.
Больше всего я боюсь за Дина, моего сына. Он с рождения обладал слабым иммунитетом, часто болел. Что будет, если он заболеет? Как я его вылечу? Все аптеки были разграблены в первые недели апокалипсиса. На выживших людей не стоит надеяться, так большинство из них пройдет мимо человека, умирающего у них на глазах. Некоторых из выживших нужно избегать, особенно мародёров и каннибалов. Лишь единицы сохранили свою человечность, несмотря на дефицит пищи, воды, медикаментов и одежды. В условиях апокалипсиса люди, как животные, сражаются за выживание, слабые погибают. Естественный отбор и ничто иное. Семь лет назад, в 2040-ом году, численность населения была 10 миллиардов людей. Сейчас - миллиона-то, наверно, нет.
Мы идем по разрушенному Лондону. Я здесь бывал в детстве с мамой, когда мне было десять лет. Таким красивым был этот город. Сейчас - развалины. Даже Биг Бэн, развалившись на части, рухнул в реку.
Идет дождь. Воздух холодный уже пятый день. Я не уверен, но идем мы, скорее всего, на север. Мокрые от дождя ноги мёрзнут и у меня, и у Мэри, хорошо хоть сыну тепло. Я специально надел ему по паре бахил на каждую ногу, и полиэтиленовый плащ, который я скрепил из нескольких кульков скрепками, был накинут на него. Целых кульков удалось собрать только на один плащик, поэтому мы с женой, разумеется, дали его сыну, чтобы он не промок и не простудился.
Каждый шаг для меня был испытанием, порезанная ранее нога не заживала, и теперь, когда мои старые потёртые брюки промокли и соприкасались с раной, у меня создавалось ощущение, будто в открытую рану мне льют лимонный сок. Я старался терпеть, чтобы подать хороший пример сыну: терпение - важнейшее качество для человека в этом мире.
Сумерки. Небо постепенно темнеет. Ночью продолжать путь, говорят, не имеет смысла, поэтому нужно искать ночлег. В качестве него подошёл бы любой дом с целой, непрохудившейся крышей. Долго искать его не пришлось. Рядом со сгоревшим, после попадания молнии, зданием, стояла библиотека. В одном из разбитых окон был виден свет, вероятно, от огня.
- Костёр, - промолвил я, - следует проверить, может, тот, кто разжёг его, ещё здесь.
Мэри крепко держала Дина за руку и медленно шла за мной. Внезапно со второго этажа, где был виден свет, раздался грубый, громкий кашель. Мэри, испугавшись, сделала два шага назад. "Стойте в вестибюле. Наверх я пойду один", - сказал я.
Медленными шагами я поднялся на второй этаж и спрятался за книжный шкаф, стоявший прямо у входа в читальный зал. Достал из кармана охотничий нож, снятый с убитого мародёра, и медленно подкрался к тому типу, который сидел на полу, возле костра, одетый в кожаный плащ с капюшоном. Рядом с ним лежал маленький револьвер и две гильзы. Слева - рюкзак, палка, на которую, видимо, путник опирался, и кусок недоеденного мяса.
До него оставалось всего шагов пять. Я чувствовал, как рука, в которой я держал нож, дрожала. С каждым шагом всё сильнее и сильнее. Вдруг - неудачный шаг... Я наступил на треснувшую доску. Раздался скрип. Некто в капюшоне обернулся. Я увидел перед собой старика, который смотрел на меня жалостливыми глазами и плакал.
- Ты тоже пришёл сюда, чтобы обокрасть меня? - спросил он, сквозь слёзы, - так у меня ничего не осталось, кроме этого револьвера, пустого рюкзака и испорченного мяса некого грызуна... Он раскашлялся:
- Несколько часов назад сюда приходило несколько людей, чёртовых "дикарей", которые обобрали меня, забрали последнюю еду, воду, жаропонижающие медикаменты... Когда я попытался сопротивляться, они отрезали мне палец и ударили по лицу...
Мне стало жалко этого старика, которому "посчастливилось" встретить именно тех людей, которым наплевать на всех, лишь бы самим выжить... Я убрал нож в чехол, затем в карман и позвал Мэри и Дина.
- Хорошо, хоть не убили! - сочувствуя, сказал я.
- Не убили? Хах! Вы говорите, не убили?.. - он снова раскашлялся. - Лучше бы убили! Мне всё равно было суждено в скором времени умереть, у меня ведь воспаление лёгких. До тех пор я держался жаропонижающими, чтобы хоть чуть-чуть легче было, а что теперь?
- Пойдёмте с нами, - предложил Дин.
- Милый мальчик, я не могу с вами пойти, слишком много хлопот. Сейчас и так труднейшее время, а со мной... Единственное, что я сейчас хочу, - это есть.
Я хотел достать из своего рюкзака кусочек чёрствого хлеба, так как больше у моей семьи ничего не было, но Мэри с удивлением посмотрела на меня, говоря глазами: "Нет!"
- На улице дождь, сумерки, - продолжал говорить старик,- вижу, вы хорошие люди, я не хочу, чтобы с вами что-нибудь случилось, оставайтесь здесь.
Мы остались на ночь в библиотеке, чтобы отдохнуть, согреться и обсохнуть. Заснуть у меня не получалось, я всё время думал о том, что сделал апокалипсис с людьми. Если животные объединялись в стаи и выживали, как могли, то люди начали грабить всех подряд, убивать ради собственной выгоды и в конце концов занялись каннибализмом, потому что это самый лёгкий вариант раздобыть себе пищу. Мародёры, каннибалы - одним словом, дикари, объединились в группы и стали грабить и убивать слабых. Остальные, даже после апокалипсиса, остались людьми, помогали больным, искали пищу и выживали, как могли. Но таких было очень мало.
За ночь некоторые вещи высохли: и мои мокрые ботинки, и прохудившиеся сапоги Мэри. Мы проснулись, когда на улице уже стало светло. Старик сидел у костра и посасывал пуговицу от плаща для циркуляции слюны. Когда мы собрались в путь, он не обратил на нас внимания, не сказал ни слова.
Я, невзирая на отказ Мэри, достал из рюкзака чёрствый кусочек хлеба и поднёс старику. Он смотрел на меня так, будто боялся взять этот кусок.
- Что ты делаешь? - возмутилась Мэри. - У нас и так почти нечего есть, ты ещё и последнее отдаёшь! И кому? Старику, которому жить осталось, по меньшей мере, несколько дней!
Я обернулся и сказал: "Тебе и Дину хватит, я отдаю свою долю хлеба. Лучше я останусь без хлеба, чем он... Он пережил не меньше несчастий, чем мы... Разве не в этом цель человека? Помогать другим в трудное время? Если каждый будет сам за себя, на Земле останутся только грызуны и редкие растения. Будь человеком, Мэри..." Старик радостно взял хлеб, сказав: "Хоть кто-то в этом аду "живёт"!"
Прежде, чем мы ушли, старик окликнул меня: "Постой, мне всё равно эти вещи уже ни к чему. Держи мой револьвер, в нём четыре патрона, используй его при крайней необходимости. И, вижу, вы без перчаток. Возьми мои перчатки, рукам моим не холодно, а сыну твоему пригодятся". Я поблагодарил его.
Мрак. Грозы. Смерчи. Ни одной живой души, не считая малярийных и оспенных комаров, которые иногда пытаются впиться в кожу. Мне казалось: обычный Постапокалипсис, но к полудню на плечи моей семьи навалилась очередная беда. Сын почувствовал недомогание и боль в горле. К вечеру - озноб, кашель, кровотечение в дёснах. Мы с Мэри были в растерянности. За все семь лет после катастрофы Дин ничем не болел, кроме простуды, а теперь... В рюкзаке моём лежали лишь пакетик активированного угля и несколько таблеток аскорбинки. Помощи ждать не от кого. Оставалось надеяться только на везение и молиться Богу, чтобы он вылечил Дина.
Мы устроились в маленьком кабаке на ночь. Мэри всё время плакала и переживала. Утром я проснулся с невыносимой мигренью. При каждом движении я чувствовал, будто кровь зажимает мозг в тиски. Причину столь сильной мигрени долго искать не пришлось, я почувствовал запах метана. Немедля разбудил Дина и Мэри, и мы покинули помещение.
Дину становилось всё хуже и хуже. На его коже стали появляться чёрные пятна.
- Отец, - простонал Дин, - я не могу больше идти... Мне тяжело.
- Грейк, неужели это вирус, пандемия которого убила 40% населения Земли ? - сквозь слёзы чуть слышно произнесла она.
- Вероятнее всего... Мёртвая оспа... Я слышал, что в той лаборатории учёные создали антидот... Но после судного дня все, кто мог, разобрали экземпляры... Есть ли они сейчас, не знаю... - сказал я. - Спрячься с Дином в этом здании, а я пойду искать аптеку: нужны любые антибиотики для лечения верхних дыхательных путей, они притормозят развитие болезни. Старайся не прикасаться к коже Дина голыми руками, можешь заразиться."
Спустя два часа.
Я вбежал в здание, где оставил Мэри и Дина. "Скорее, собирайтесь! На окраине города есть поселение выживших. Возможно, у них есть антидот!"
Схватил Дина на руки, благо он был нетяжёлый, и мы отправились в путь. Мальчику становилось всё хуже. Стали появляться чёрные фурункулы, как у того мальчика, семь лет назад. Загноившаяся рана на моей ноге не давала мне возможности идти быстрым шагом, но я старался, как мог, превозмогая нестерпимую адскую боль
Спустя четыре часа.
Вот оно, то самое поселение. Приём был холодным. Как только мы переступили черту блокпоста, на нас направили автоматы несколько мужиков, один из которых, похоже, болел проказой. Я показал им больного сына. Они, осмотрев на нас со злостью и пренебрежением, пропустили. Возле убежища нас встретил их командир бандитского вида. На лице - шрам, на голове - рваная шапка; коричневый потёртый плащ, ржавое мачете, висевшее сбоку и охотничье ружьё за спиной.
- Что вам здесь нужно? Нам не нужны люди с больными отпрысками на руках, вы будете обузой, - сказал он.
Я понял, что речь у нас не заладится.
- Раз вы не хотите принимать нас, мы уйдём, но прежде я хотел просить у вас помощи и надеюсь, что вы не откажете, - попросил я.
- Что вам нужно? - спросил командир.
- Мой сын болен мёртвой оспой, если ему сейчас не помочь, он умрёт. Ему нужен антидот... Я знаю, их было выпущено критически мало, но... Я вас умоляю, если у вас он есть, дайте нам его и мы уйдём, - сказал я.
Командир поморщился.
- У нас есть антидот, но мы вам его не дадим. Он один, на тот случай, если кто-то из нас заразится. А вас я не знаю... Жизнь моих ребят мне дороже, чем жизнь вашего сына. Одним человеком меньше, одним больше. Планета устроила апокалипсис, а мы всё ещё живы. Один умер, один родился - не беда.
- Ересь! Чушь! Вы бессовестные дикари! Именно из-за таких, как вы, и случился апокалипсис. Вам никогда в этом мире не выжить, потому что вы живёте, как беспомощные свиньи, которые заперлись в своём сарае и думают, что все беды пройдут стороной! - вскричала Мэри. Плакать она не переставала, ибо понимала, Дину уже не помочь. Единственная радость и смысл жизни в этом аду был он, наш сын...
- На этом свете сложно найти людей... - пробормотал я.
- Людей? Ха, - усмехнулся бандит со шрамом, - в этом мире и до апокалипсиса понятие "человек" было просто словом. Гончий! - окликнул он охранника, больного проказой, - ребёнка убей, его отца - поварам, а жену... Неси в бордель...
Гончий подошёл к нам, достал пистолет, собираясь убить нашего сына, но мой отцовский инстинкт сработал быстрее. Я незамедлительно выхватил из кармана револьвер, который отдал старик в библиотеке, и выстрелил в бандита. Затем, в приступе гнева, я навёл револьвер на их командира и пригрозил выстрелить, если он нас не выпустит.
- Чёрт с ними, пусть идут... Гончий всё равно был болен... Только знай, леший, - обратился он ко мне, - долго не ты, не твоя жена с больным ребёнком не проживёте, мёртвая оспа - крайне заразный вирус... Катитесь! - прорычал он как зверь и захохотал.
Я не знал, что будет дальше. Я не видел перед собой цели. Сын вскоре должен был умереть. Я не знал, куда идти. Я не знал, что делать. Я думал, что это конец нашего пути. Если сын умрёт, умрём и мы с женой. Говорят, что даже в тёмные времена всегда можно найти светлячка, который принесёт за собою светлое, от которого станет светлее и немного легче жить. До этой минуты, я верил, что это правда. Во время и после апокалипсиса нашим светлячком был Дин, но теперь, когда оставались считанные минуты до того, как он уйдёт из жизни, я понял, что это всего лишь слова...
Мы пошли к выходу. Бандит со шрамом смотрел на нас и постоянно смеялся, словно чувствовал своё превосходство над нами. Он думал, что нет ничего важнее в этом мире, чем защитить собственную шкуру. Не помогать никому, кроме себя. Что все те, кто его в данный момент окружает, будут слушаться его и жить, как стая крыс, возомнивших себя богами, даже после того, как планета дала понять, что мы - лишь обычная форма жизни на её теле.
И вдруг человек, которого бандит считал верным помощником и другом, предал его. Это происшествие переполнило чашу его терпения. Он стоял позади командира и наблюдал за тем, как вся банда с лёгкостью насмехается над моей семьёй и спокойно смотрит на то, как мучается мой сын от тяжелейшей болезни. Он вдруг словно понял, что в мире есть более важные вещи, чем просто спасти свою "шкуру".
- Этот человек прав... - сказал он, - всё это время мы действительно жили, как звери. Сколько сюда приходило выживших, мы им даже пачку бинта не дали, потому что и себе мало... Мне надоело. Что же мы за звери такие, если спокойно можем смотреть на то, как тринадцатилетний мальчик мучается от адской боли, подхватив тяжелейшую инфекцию?
Сказав это, помощник командира подошёл к нам, и бандиты не последовали за ним, чтобы убить его. Лицо его было уродливо, изранено. Руки обожжены. На правой руке не было двух пальцев. Когда он достал из своей маленькой сумочки, которая висела у него на плече, антидот и сказал:
- Я отдаю вам свой... Вам нужнее...
Я понял, что это и есть тот светлячок во тьме. Он ввёл лекарство Дину в вену и забинтовал руку в месте прокола.
- Сэр, спасибо вам! Но почему вы решили пойти против своих? - спросила радостно еще не осознавшая, что произошло, Мэри.
- Не хочу больше жить среди нелюдей... - сказал он, - и прошу принять меня к себе, чтобы продолжать путь вместе. Я знаю, что моя внешность отвратительна, но таким меня сделала природа. Я вам могу пригодиться, я знаю много мест, где можно разжиться припасами и оружием...
- Безусловно! Если ты хочешь, иди с нами! Разве не эту цель должен преследовать человек, чтобы объединиться и выживать вместе? - обрадовано сказал я.
Он улыбнулся и кивнул нам головой. В это время я случайно посмотрел на наручные часы и увидел, что стрелка вновь зашевелилась.
На следующий день Дину стало легче. Новый друг помогал нам во всём. Обработал мою загноившуюся рану на ноге, следил за выздоровлением Дина. Делился с нами найденной едой и другими припасами.
"Что делает с человеком апокалипсис? - думал я. - Убивает или учит жить? Если люди выживут после чудовищных катаклизмов, то они разделятся на несколько видов: каннибалы, мародёры, дикари и люди. И последних очень мало, так как лишь некоторые сохранят свои человеческие качества. Они объединяются в группы и выживают вместе. Дикари, которые живут на одном месте, не делятся с другими людьми ничем из того, что имеют, и спокойно смотрят на то, как другие умирают, долго не живут, так как в конце концов звереют и начинают убивать друг друга. Каннибалы будут развивать свои "прожорливые" качества до тех пор, пока не съедят сами себя. Мародёры... Ну, они мало чем отличаются от дикарей.
Вскоре мы нашли поселение выживших, где люди выживали вместе, помогая друг другу во всём. "Что делает апокалипсис с людьми? Убивает или учит жить? Я бы ответил, что он учит жить. Человек осознаёт ценность жизни, дорожит каждой секундой, проведённой в этом мире. Он учит бережно относиться к земле, ценить любую жизнь."