В последнее время ему стало казаться, что кто-то постоянно ходит по двору. Он слышал шаги под окнами далеко за полночь, когда просыпался весь в холодном поту от ночных кошмаров. Он подолгу слушал их. Тихие...шаркающие...вытягивающие душу, шаги...как будто бродит по двору дряхлый немощный старик, замученный болезнями и бессонницей.
И от этих шагов у него возникали страшные предчувствия и ощущение неопределённости, ожидание неких ужасных, необъяснимых событий, которые он не в силах будет предотвратить. Ему хотелось спрятаться, накрыться одеялом с головой, плотно закрыть окна...
Потом шаги стали слышны в коридоре. Спустя ещё некоторое время кто-то невидимый своей медленной старческой походкой стал обходить все комнаты в его огромном доме, порой подходя совсем близко к входной двери в спальню...
Тогда он весь замирал, задерживал дыхание, терял контроль над собой, и, дрожа от панического страха и напряжения, ждал, ждал визита своего непрошенного гостя...
Им стал овладевать не поддающийся никакому логическому объяснению навязчивый страх, необратимый, усиливающийся и закрепляющийся в его психике с каждым разом все больше и больше.
С тех пор сон надолго покинул этот дом. Когда на улице темнело, он прибавлял звук на старом радиоприемнике, спрятанном в листьях дикого винограда, оплетавшего стены веранды, и, включив свет во всех комнатах, даже самых отдаленных, наглухо закрывал все двери в доме. Громкий голос диктора и нервно-визгливые мелодии, которые чуть ли не каждые четверть часа доносились из приемника, заглушали эти странные шаги, но они не избавляли его от ощущения постоянного присутствия в доме кого-то постороннего. Теперь, когда он не слышал больше шарканья, ему стала мерещиться темная фигура человека то сидевшего в его кресле в дальнем углу комнаты, то, как позже он уверял всех своих друзей, пытающаяся открыть дверь на чердак. Он стал крайне раздражительным, трусливым и суеверным. Во всем находя только дурное предзнаменование, он практически перестал бывать на людях, все чаще подолгу сидел на веранде и, углубляясь в чтение давно забытых трактатов по психиатрии, пытался найти в них сомнительные объяснения непонятных ему вещей. И совсем скоро единственным его немым собеседником стал полный стакан виски, который он судорожно сжимал в руке, листая толстые переплеты.
Однажды, когда сильная боль, сжигающая его изнутри, стала совсем нестерпимой, и физическое изнеможение довело организм до предела, он решил свести счеты с жизнью.
Отравление газом показалось ему наиболее быстрым и безболезненным способом. Плотно закрыв окна и двери на кухне, и осушив залпом бутылку вина, он повернул газовый кран на плите и сполз на пол, облокотившись на стену...
Дальше его воспоминания прерывались. Он мог вспомнить только то, что, от вина и долгих бессонных ночей его веки быстро отяжелели, глаза закрылись, и он уснул...
Что было потом, он точно не знал. Даже сейчас, спустя столько лет после того рокового дня, он не может сказать, что тогда было реальностью, а что сном или галлюцинацией...
Те из его друзей, которые были посвящены в его историю, до сих пор считают, что тогда летним ранним утром никакой попытки самоубийства вовсе и не было. А всё, происходившее на кухне, было только плодом его воображения, бредом, в котором была виновата лишь хмельная темно-вишневая жидкость в бутылке, закупоренная золотистой пробкой с эмблемой местного винного завода.
Он очнулся от сильного толчка. Чья-то уже сухая, изношенная и жилистая рука трясла его за плечо. Он с трудом открыл глаза. Перед ним стоял худой сгорбленный старик в сером дорогом костюме и темном галстуке. Он стоял, склонившись, почти к самому его лицу и с заметной иронией улыбался своей беззубой улыбкой.
- Кто Вы... что Вам нужно... - беспомощно пробормотал он.
Старик, молча, закрыл газовый кран, и, открыв настежь окна и двери, также молча стал уходить...
Через тридцать лет он увидит ещё раз этого старика в зеркальной витрине дорогого магазина и с грустью махнет ему рукой...
Но сейчас, почти очнувшись и испытав снова знакомый ужас, он крикнул вослед уходящему старику:
- Не уходите, скажите, кто Вы?!
И тот, обернувшись, посмотрел ему прямо в глаза.
О! Ужас...глаза старика, полузакрытые, с обвисшими морщинистыми веками, совершенно ничего не выражали, как будто их покрасили серой матовой краской. Пустые глаза. Глаза цвета асфальта...
И поймав этот взгляд незнакомца, он вдруг понял, что смотрит в глаза своей старости, своему одиночеству...
Друзья нашли его через несколько часов, уже вечером, на кухонном полу, мирно спящим и обнимающим пустую бутылку. Ни следов старика, ни открытого газового крана не было...
Именно с этого злополучного дня он решил круто изменить свою жизнь. Он решил, что ему больше нельзя оставаться одному. Ему нужен был близкий человек. Да, ему нужна была женщина. Но не из тех, с кем он раньше коротал у стойки бара длинные вечера. И не из тех, в чьих объятиях он просыпался от ярких лучей солнца в прибрежных гостиницах и обществом которых не тяготился долгое время, а имена, если и помнил, то только по чистой случайности, постоянно путая их. Ему нужна была совсем другая женщина. Та, единственная, которую он любил бы больше жизни, и о которой всегда заботился. Та, которая никуда и никогда не захотела бы от него уйти. Ему нужна была хозяйка его огромного дома, мать его детей, любимая, в глазах которой он никогда не увидел бы того мифического старика с тяжелым грузом обреченности на одиночество. И он с необычайным рвением и жадностью оголодавшего пса в поисках своей мечты стал все реже и реже появляться дома. Прекратились и шаги. В доме стало тихо. А он теперь не пропускал ни одного мало-мальски важного мероприятия в своем городе, часто бродил по набережной или допоздна засиживался в одном из многочисленных ночных кафе. Как он представлял ее себе? Он и не думал об этом, он знал, что как только увидит ее, то тут же, непременно поймет, что это именно она.
Время шло. Лето неизбежно сдавало свои позиции тихой и смиреной осени, набережные пустели, а он продолжал искать, искать и ждать. За эти месяцы он приобрел много новых знакомых женщин, но ни в одной не увидел того внутреннего света, той жизненной силы, которую он так хотел бы найти.
И вот, когда все его надежды стали покрываться толстым слоем пожелтевших листьев, он встретил ЕЁ.
Выходя из кафе, уже в дверях, он случайно задел плечом высокую фигуру женщины в темно-синем плаще. Поспешно извинившись и уступая ей дорогу, он вдруг почувствовал, как от неё пахнуло на него морской свежестью и какими-то невероятно легкими духами. А два огромных, сияющих внутренним светом, черных уголька ее удивительных глаз заставили его остановиться.
Потом, много лет спустя, пролистывая неподъемные тома своих жизненных воспоминаний, он непременно в самую первую очередь вспомнит этот вечер и ее глаза. Глаза, такие живые, ясные, не похожие на увядшие пустые глаза старика, в которых остались только краски одиночества и смерти.
Он повернул обратно и снова сел за столик.
"Черные глаза" вместе со своим спутником прошли в полутемный уютный зал. Мужчина снял пальто, отодвинул стул и помог даме раздеться. Она небрежно скинула свой плащ и от того, что на ее лицо попали несколько капель дождя, поморщившись, засмеялась...
Это было началом новой жизни. Время остановилось, как останавливаются часы, под аккуратной рукой мастера, перед ремонтом, как останавливаются поезда, прибыв в назначенный пункт, чтобы уже через несколько минут снова двинуться в новый путь.
Обладательница черных глаз, как ему показалось, была совсем еще молоденькой девочкой лет семнадцати. У нее были длинные темные волосы, чуть собранные на затылке и спадающие блестящими струйками ей на плечи, и маленький курносый носик. Синее платье в клетку, так плотно облегающее ее тонкую фигуру, со стороны казалось даже слегка ей маловатым. У "Черных глаз" было имя. По крайней мере, тогда ему показалось, что официант притворно улыбнувшись, поприветствовал ее по имени. Спутником девушки был человек средних лет, чьи волосы уже успела тронуть седина. Его дорогой темный костюм, позолоченные очки и сама манера держаться, выдавали состоятельность этого человека. Он носил густые черные усы, кончики которых закручивались вниз и, видимо, от этого все его лицо приобретало печальный даже немного страдальческий вид.
Они сидели за столиком вот уже около получаса, ни разу так и не обмолвившись друг с другом даже словом. Мужчина все это время, не переставая, писал что-то в блокноте. Девушка пила кофе и делала из салфеток цветы, которыми украшала пепельницу, стоящую посреди столика, бросая то и дело свой жгучий взгляд на мокрое оконное стекло, отделяющее их столик от нескончаемых потоков ливня. Она, кажется, совсем не замечала ничего вокруг и думала о чем-то своем, которое настолько занимало ее мысли, что официанту, подходившему к их столику, приходилось подолгу ждать, пока она вернется в реальный мир...
Он не мог оторвать от нее взгляда. Он больше ничего не слышал, ни шума проливного дождя, барабанившего по крыше, ни замысловатой мелодии, звучавшей в зале кафе, ни громких голосов подвыпивших посетителей, только бешеный ритм своего взволнованного сердца, которое заставляло кровь с силой пульсировать у него в висках и наполняло чем-то нестерпимо горячим его грудь. Он даже не заметил, как очутился перед ее столиком.
- Вы, видимо, любите осень? - Неожиданно даже для самого себя вдруг выпалил он дрожащим голосом, показывая на залитое дождем окно.
- Да...- ответила она, почему-то ничуть не удивившись, как будто, сидя здесь, в кафе она только и делала то, что ждала от него этого вопроса, - только вечерами здесь бывает очень тоскливо, - продолжала она, оглядывая незнакомца с нескрываемым интересом.
Он подошел к ней ближе и, не замечая ее спутника, стараясь придать голосу уверенный и развязный тон, продолжил:
- И как же Вы убиваете время скучными длинными вечерами?
- Мы не можем убивать время. Это оно убивает нас, - задумчивым, но не лишенным иронии голосом, многозначительно произнесла девушка и бросила на него выжидающий взгляд.
Он не нашелся, что ответить и глупо смотрел перед собой. Мужчина вопросительно взглянул на него поверх очков и отложил блокнот в сторону.
И он, будто очнувшись, и извинившись за беспокойство, собираясь уходить, почти прошептал:
- Вы слишком молоды, чтобы говорить об этом...
- ... а у них тут отвратительные десерты, - не обращая внимания на мужчину, продолжила девушка, глядя уже сквозь него, - и на улице стало совсем холодно...
- О! У меня здесь есть парочка знакомых Фей, - с детским весельем подмигнул он ей, - и если Вы хотите, я поговорю с ними насчет погоды и меню ресторана.
- Лучше поговорите об этом с шеф-поваром, - с иронией ответила она и, накрыв своей ладонью ладонь мужчины, сказала:
- Ну, нам пора... - а потом, окинув еще раз взглядом его сияющее по-детски и наивно- восторженное лицо, добавила, - приятно, что, не смотря на то, что наступил сезон дождей, в этом кафе все еще иногда светит солнце.
Она улыбнулась и привстала. Что происходило потом? Ровным счетом ничего интересного. Она оделась, накинула свой капюшон, потом хлопнула дверь, и остался лишь легкий запах ее духов.
Они даже не попрощались.
- Даже не попрощались, - подумал он, и сам усмехнулся этой мысли, - да мы и не здоровались...
Было около полуночи, когда он встретил ее еще раз. Прошло уж больше месяца с их первой встречи, а он все это время продолжал думать о ней. Утром, просыпаясь, и открыв глаза, он подолгу смотрел на потолок и мысленно рисовал ее портрет, пытаясь вспомнить все малейшие детали ее образа. И блеск ее взгляда, и аккуратный нос, и ямочки на щеках, и легкую синеву под глазами. Выходя на улицу, он озирался по сторонам, и в каждой женщине искал сходство с ней. Встречаясь с друзьями, он теперь постоянно рассказывал только о ней, что вызывало их новые опасения относительно его здоровья и вполне объяснимые недоумения относительно его любви, поскольку и видел-то он ее всего несколько минут. А вечерами он мечтал. Мечтал, как встретит ее еще раз, как едва завидев его, она побежит ему навстречу и обнимет, и он обязательно купит ей цветы. Во сне он видел ее, то почему-то грозной королевой, облаченной обязательно в меховую мантию, то волевой египтянкой, чье тело покрывали золотые украшения, то ангелом, который спустился с небес, чтобы направить его на истинный путь. Но их следующая встреча развеяла эти красивые сказочные иллюзии.
Один из его старых друзей устраивал вечеринку. Вино, музыка и бесконечный веселый шум сделали свое дело, он устал, и ему безумно захотелось оказаться вдруг в своем уютном кресле дома. Попрощавшись с неунывающей компанией, и отказавшись оставаться до утра, он решил неожиданно для себя пойти домой пешком. Пойти пешком, не смотря на то, что его дом располагался почти на другом конце города, и идти к нему нужно было по узким и темным улицам с крепко закрытыми ставнями на окнах домов. По улицам, где в это время можно было встретить лишь огонек ночного бара или сомнительного заведения, которые он всегда обходил стороной. Заморосил колкий мелкий дождь. И он, закутавшись в шарф и подняв воротник пальто, пошел вниз по дороге, которая вскоре нырнув под мост, исчезла в темных кустах парка. А он, продолжив свой путь, повернул на одну из этих многочисленных темных улиц города. Он шел, и его шаги долгим повторяющимся эхом звучали в пустых дворах спящих домов. Впервые за последние дни он вспомнил о старике, приходившим в его дом, и ему стало не по себе. Он пошел быстрее, но шаги от этого стали еще громче, и его охватила вдруг недавняя паника, он уже готов был пуститься бежать, спасаясь от невидимого преследователя. Конечно, его могла бы успокоить встреча с любым хотя бы одним прохожим, но, как назло, вокруг не было ни души. Вдруг он заметил у входа в подвал светящуюся вывеску небольшого кабачка. Поспешно открыв двери, он зашел внутрь помещения, и сразу же что-то тяжелое свалилось с его плеч. Внутри оказалось много народу, все громко о чем-то спорили и кричали, пытаясь разнять двух не на шутку сцепившихся парней, а по углам обнимались парочки. Ему с трудом удалось найти свободный столик прямо под лестницей, и, заняв его, он облегченно вздохнул и перевел дух.
- Что желаете? - Раздался сразу за его спиной приятный женский голос.
Этот голос он не мог спутать ни с одним другим, даже если не слышал бы его целую вечность. Его бросило в жар так, будто бы на него вдруг вылили целую кастрюлю крутого кипятка.
- Что будете пить? - Настойчиво повторил голос.
- Водку, - прохрипел он, боясь повернуть голову.
- Любите что покрепче? - Засмеялся голос.
Внезапно обрывки фраз, долетавшие до его столика со всех сторон, слились в единый сплошной гул, и перекрывая этот гул, в его голове зазвенело: любите... любите...
Он с силой обхватил голову руками.
- А Вы? - Выдавил он из себя минутой позже, - что любите Вы?
Неожиданно для себя он услышал радостный отклик девушки: " Угощаете?" и тут же затылком почувствовал ее прерывистое горячее дыхание. Она без приглашения присела рядом.
- Я думал, что Вы привередливы... в еде, - нервно произнес он и, обернувшись, посмотрел ей прямо в глаза.
Она отшатнулась и покраснела.
- Я принесу, сейчас принесу Ваш заказ, - заторопилась она, пытаясь встать. Он схватил ее за локоть.
- Останьтесь... посидите со мной... я долго искал Вас...
Девушка обреченно опустилась на стул и потупила взгляд.
Он, не стесняясь, откровенно рассматривал ее. Тот же взгляд, те же ямочки, те же морщинки... коротенькое яркое платье, распущенные вьющиеся волосы... размазанная помада на губах...
- Вы устали? - Спросил он, разглядывая ее руки.
- Это там так написано? - Спросила девушка и слегка улыбнулась.
- Нет. Здесь. - Он посмотрел ей прямо в глаза.
- Мне надо идти работать. Меня ждут...
- Вы нужны мне больше, чем им, я заплачу.
Он крепко сжал ее руку. Глаза девушки вспыхнули.
- Отпустите меня... я схожу за водкой... мне надо выйти...
- Выйти? Девушки выходят обычно замуж, - засмеялся он, - а Вы выйдете за меня замуж?
Девушка нервно ерзала по стулу.
- Что Вам от меня надо? Вы, верно, не в себе...
- Вы выйдете за меня замуж?! - Повторил он и ещё крепче сжал ее руку...
Через час они были в просторной гостиной его дома.
- Надо же, сколько книг? - Удивилась девушка, рассматривая стеллажи, которые высились от пола до самого потолка и занимали все стены комнаты.
- Этой библиотекой владели ещё мои родители.
- А я тоже очень люблю читать, - поспешила заверить его девушка и как-то несмело и с особенной осторожностью стала гладить старинные переплеты, будто боясь, что они вдруг могут рассыпаться от ее прикосновений.
- И у Вас есть любимый автор? - Поинтересовался он, наблюдая за каждым ее движением.
- Вы, наверное, его не знаете...
- Ну, почему же? - Усмехнулся он, - возможно, это и мой любимый автор тоже.
Девушка громко засмеялась:
- Ну, тогда слушайте и попробуйте угадать!
Она быстро достала из сумочки толстую тетрадь, потертую и засаленную до такой степени, что ему показалось - написанное прочесть будет просто невозможно.
- Садитесь! - Вдруг как-то неожиданно произнесла она командным голосом.
- Куда?! - Удивился он, оглядывая комнату будто бы впервые.
- Сюда, на ковер, рядом со мной.
Она устроилась на ковре, обнимая свои колени, и начала читать.
"...я люблю Осень...
люблю, когда желтый лист, оторвавшись от дерева, свободно падает, касаясь моей ладони, прощаясь со мной, прощаясь с беззаботной жизнью, в которой совсем недавно он был живым и зеленым...
Теперь он умер, и я оставляю его на желтой тропинке парка...
Каждый из нас одинок в этом мире. Люди часто преувеличивают значение жизни, какая разница между жизнью и смертью? Почти никакой. И в жизни, и в смерти - одиночество...
Я получаю удовольствие от одиночества, потому что пока человек одинок, он независим... и мне нравится одной бродить в осеннем парке и разбрасывать ногами янтарные капли. Я люблю сам желтый цвет Осени, напоминающий о быстротечности нашей жизни...
Люблю легкие прощальные лучи слабеющего солнца...
Осень, именно Осень делает человека истинно свободным...
свобода... я люблю её...
А вы...вы... любите Осень?"
Девушка замолчала и вопросительно на него посмотрела.
Его поразила вдруг неожиданная ясность ее мыслей.
"Удивительно, - подумал он, - я очень боюсь одиночества, одиночества, с которым никогда невозможно войти в сговор. Это верный признак старости и беспомощности..."
- Странно...- тихо произнес он вслух, - одиночество и свобода. Это очень сложно, друг мой, и всякая ясность, думаю, весьма обманчива. Истина противоречива и всегда ускользает от нашего рационального ума.
Но... я точно не читал ничего подобного. Я не знаю, кто автор. Сдаюсь... - он поднял руки и слегка подмигнул ей.
- Я!!! - Громко засмеялась девушка, и ее глаза заблестели тем неповторимым, уже знакомым ему, светом.
Он постелил ей у себя в спальне, а сам устроился в холле на диване.
Она упала поверх одеяла прямо в платье и туфлях и тут же уснула, а он до самого утра то бродил по коридорам, то подходил к дверям спальни, прислушиваясь к ее ровному дыханию, и никак не мог собраться с мыслями. Что происходило у него в жизни, зачем он оставил у себя этого хрупкого черноглазого ребенка, который говорил о смерти и свободе так, как будто, за свои семнадцать лет успел уже состариться. Зачем он зашел в это кафе и вообще, для чего судьба снова свела их вместе...
Солнечный луч пробежал по его щеке, лизнул ему подбородок и упал на кресло, в котором он, наконец, забывшись, недавно заснул.
- Я хочу есть, - послышалось у него за спиной, - у вас совсем ничего нет в холодильнике.
Перед ним выросла сонная фигура девушки в помятом платье, с взлохмаченными волосами и размазанной тушью под глазами.
- А что бы ты хотела съесть? - Спросил он, быстро поднимаясь с кресла и весело кланяясь ей.
Девушка подняла брови и удивленно сказала: "Еду!"
- Приведи себя в порядок, и мы можем пойти позавтракать в кафе, - предложил он уже с серьезным видом, - а потом я провожу тебя домой.
Девушка опустила голову
- Мне некуда идти. Я жила в подвале, как мышь. Там было темно и сыро. Хозяин кафе разрешал мне жить в подсобном помещении, но теперь он обратно меня уже не пустит... я ведь сбежала вчера... с Вами ...
Она села на кресло рядом с ним и, запрокинув голову назад, как ни в чём ни бывало, стала вдруг рассуждать:.
- Я всегда рассматриваю потолки в домах, они могут мне многое рассказать о своих хозяевах. Вот у Вас потолок идеально ровный, но по углам паутина и штукатурка сыплется...
- И что это значит? - Спросил он, поддерживая ее веселость.
- Ну... - задумалась девушка, - это значит, что пора делать ремонт!
Они оба засмеялись.
- Я тоже люблю смотреть на потолок и мечтать...
- Да Вы - романтик, и моя интуиция говорит, что и профессия у Вас какая-нибудь романтическая! Вы, наверное, писатель, или художник, а, может быть, Вы - музыкант? Ну, да, точно, точно, Вы - музыкант! Я видела фортепьяно в столовой!
Он улыбнулся и откинулся в кресле.
- Я - дантист.
- Дантист? - Растерялась она и он, пытаясь сменить тему, разговора спросил
- Сколько тебе лет?
- Семьдесят четыре года и восемь месяцев...
- Да... тогда я гожусь тебе почти в сыновья... и от чего же ты так быстро состарилась? - Усмехнулся он.
- От голода, - засмеялась она, вдруг неестественно скорчившись и показывая всем своим видом явное желание немедленно отправиться в кафе...
Она любила просыпаться от солнечных лучей, проникающих в прохладную комнату между складками штор и поэтому всегда, собираясь спать, специально занавешивала окна не плотно, и всегда зарывалась в подушки и накрывалась с головой одеялом, едва услышав за дверью его шаги.
- Пора вставать, ты проспишь все интересное! - Так он говорил ей каждое утро, просунув голову в дверной проем ее спальни.
Они жили в одном доме, ели за одним столом, перед сном, несмотря на сырую зимнюю погоду и частые ливни, заливающие побережье весной, прогуливались по набережной и смотрели на волны. Часто по вечерам он работал в библиотеке, а она, сидя рядом, листала его старинные книги...
Прошло почти пять месяцев перед тем, как наступило то ясное весеннее утро, которое изменило всю его жизнь навсегда.
Она встала первой, еще на рассвете, долго и тщательно подбирая наряд, впервые после их самой первой встречи аккуратно заколола волосы на затылке и даже приготовила ему завтрак.
- Я хочу тебя кое с кем познакомить, - загадочно произнесла она и весело прищурила свои черные глаза. Нас уже ждут в кафе напротив лодочной станции.
Это странное сообщение его очень удивило. Ни с кем из ее круга общения он не был знаком, да и она сама часто упоминала в их беседах, что ни друзей, ни родных у нее нет, разве что официантка из кафе, где она работала раньше до их знакомства.
- И кто же нас ждет? - Поинтересовался он, пытаясь придать своему лицу непроницаемый вид.
- Сюрприз! Тебе понравится! - Воскликнула она и исчезла в дверях.
- ... понравится... понравится... - вертелось у него в голове, когда они шли по кафельному полу к угловому столику в кафе у окна, за которым сидел мужчина.
Ему показалось, что он уже где-то его видел - усатый, угрюмый тип...
И тут его будто пронзило острой иглой, внутри все опустилось, стало не хватать воздуха для дыхания, будто бы его весь вдруг выкачали из помещения.
Да ведь это тот самый мужчина, с которым он впервые увидел ее!
Она поцеловала мужчину в лоб и присела за столик.
И только сейчас он обратил внимание, что на руках мужчины тихо сидела маленькая симпатичная девочка лет двух-трех. Она как две капли воды была похожа на нее...
- А вот и сюрприз!!! Знакомься. Это моя дочь. Я не хотела тебе говорить раньше об этом... я хочу, чтобы она жила вместе с нами... ты же не будешь возражать?..
- Милая, - повернувшись к девочке, также неожиданно произнесла она, показывая на него, -а это твой новый ПАПА!
Девочка подняла встревоженные и испуганные глаза сначала на нее, а потом, с какой-то беззащитностью, несколько раз обернувшись на мужчину, державшую ее все это время, решительно протянула свои маленькие пухленькие ручонки вверх, к новому папе...
Ошеломленный обстоятельствами, еще ничего не осознавая, он взял девочку на руки, и она тут же крепко обхватив его шею, прижалась к его щеке своей нежной щечкой.
Его поразила невероятная адаптация к жизни этого маленького еще почти ничего не смыслящего человечка, которому, видимо, волей судьбы приходилось постоянно приспосабливаться к меняющимся условиям. Она интуитивно чувствовала, от кого сейчас больше всего зависела ее судьба. Боже мой, подумал он, да этим ребенком уже владеет жесткая логика рефлекторного отношения к незнакомому ей миру, к этому нелепому миру взрослых, логика которых порой сама не укладывается даже в обычные рамки рассудочности, но которые настойчиво продолжают ее провозглашать.
Угрюмый мужчина сидел молча и, казалось, совсем не принимал в этом процессе никакого участия.
- А теперь... мне надо немного поговорить с этим дядей, а вы идите домой, девочка с самого утра ничего не ела и устала от переезда... я скоро догоню вас...
Домой она не пришла...
Много лет спустя он случайно увидит ее мимолетно в последний раз в дорогой гостинице с компанией незнакомых мужчин, далеко от его родного города.
***
"... значение жизни люди преувеличивают, какая разница между жизнью и смертью? Почти никакой. И в жизни, и в смерти - одиночество. Одиночество - это свобода, и я люблю её...", - вертелось у него в голове, - нет, ты ошиблась, душа не приемлет одиночества сердца - прошептал он, пытаясь встать с кресла, - есть, есть огромная разница, просто ты не смогла ее увидеть...
Ноги не слушались, сильная боль в спине заставила его зажмуриться, рука, на которую он опирался, не выдержала напряжения и подвернулась, и он упал на пол.
- Дедушка, Господи! Зачем ты пытался сам встать?! - Бросилась к нему девочка. Тебе нельзя самому этого делать!
Он закрыл глаза.
- Я хотел выйти в сад...
- Ты бы сказал мне, и я бы помогла выкатить твою коляску. Ты не ушибся?
Он отрицательно покачал головой.
- Ты слышишь, - спросил он шепотом девочку, стараясь, чтобы их никто не подслушал, - слышишь шаги под окнами?
- Не бойся, - улыбнулась девочка, - это садовник убирает опавшие листья...
- Да, - подумал он,- в этом году осень наступила быстро...
" - Я ПОМНЮ, ПОМНЮ, КАК ТЫ ВЕСНОЙ ПРИВЕЛА КО МНЕ СВОЮ ТРЕХЛЕТНЮЮ ДОЧКУ... И СБЕЖАЛА...
- ДА НУ ТЕБЯ! - ЗАСМЕЯЛАСЬ ЖЕНЩИНА. ЭТО ЖЕ БЫЛО ДАВНО! ОНА УЖЕ ВЫРОСЛА! И У НЕЕ ТОЖЕ РОДИЛАСЬ ДЕВОЧКА, ОНА ТЕПЕРЬ ТВОЯ ВНУЧКА! ВЕЧНО ТЫ ВСЕ ПУТАЕШЬ!"
Он приподнялся, и девочка помогла ему вернуться в коляску.
- Вывези меня на порог, - попросил он.
Она открыла настежь двери, и в дом ворвался свежий запах листвы и недавнего дождя.
- Ты хочешь остаться один? - Спросила девочка, и старик, засмеявшись, закивал головой.
Она ушла, а он ещё долго что-то шептал себе под нос и делал какие-то непонятные жесты невидимому собеседнику. Ветер ослабевал, из-за облаков появилось осеннее солнце, и его лучи засияли в лужах. Небо очистилось и стало бледно-голубым, а вдалеке за садом появились первые розоватые полосы заката. Стало необыкновенно легко дышать и казалось, что вот-вот взлетишь и растворишься в последних лучах сентябрьского солнца...
***
Я долго сижу на скамейке и любуюсь на вечернее осеннее небо, на его размытые теплые тона, на тонкие паутинки, еле заметные в воздухе между деревьями. Закутавшись в шарф, медленно иду по осенней аллее, прислушиваясь к своим шагам и легкому шуршанию. Запоздавший огненно красный лист, медленно кружась в воздухе, падает мне на плечо и, скользя по руке, приземляется в моей ладони. Я люблю эти тихие уходящие сентябрьские вечера, когда природа ещё хранит в себе тепло недавнего лета, люблю маленький парк и золотую речку, в которой как кораблики, плавают рыжие листья. Я люблю ветер, танцующий в разноцветных кронах деревьев и прощальные голоса улетающих неугомонных птиц ...