Аннотация: Продолжение добавлено, жду тапки и валенки 15. 03. 2016 г.
***
Утро после боя, самое паршивое время. Вчера дрались, умирали и убивали, вечером кое-как добрались до палатки или фургона, нар или шалаша и все. Черная муть без сновидений. А утро нового дня: птички поют, солнышко пригревает, а соседа рядом нет и хорошо если он попал в руки лекарей и теперь еще жив. Плохо когда пастор будет служить по нему заупокойную службу. А пока Валес осматривал ногу графа полковника Иртона. Рана выглядела хорошо, его "коллега" уже научила, как с ними бороться. И теперь он в который раз убедился - методы графини работают.
- Только не говори мне что я скоро отправлюсь к Мальдонае, Дирк! - рыкнул Джес.
- Вы, господин полковник, через месяц танцевать будете, если станете меня слушать, да и госпожа графиня проследит. - усмехнулся хирург.
- Господин граф, - поздоровался заглянувший в повозку Брелен, - госпожа графиня, вы прекрасно выглядите.
- Брелен, когда построение? - жестко спросил Джес.
- Вы очень любезны майор, только мне сейчас не до комплиментов. - ответила Лиля.
- Как пожелаете графиня, виконтесса уже позавтракала и сейчас на выездке с Сареном. Я пришлю ее к вам, как только они вернуться. Господин полковник построение через четверть свечи.
- Коня мне!
- Валес, что скажите? - вопросительно посмотрел на хирурга майор.
- Только посмей! Я должен быть там. - начал полковник.
- Не более четверти свечи, граф и не мгновением больше. Я как раз графиню осмотрю.
Пока привели коня, пока Джесу помогли сесть в седло, Валес и Брелен командовали, Джес шипел, Лиля как-то крепилась. А потом когда Дирк влез в фургон для осмотра, ему с порога заявили:
- Я должна осмотреть раненных!
- Вы, коллега, - приставучее слово как-то незаметно вошло в его лексикон, - должны немного отлежаться. Три дня до сражения вы гоняли всех кого можно. А сколько операций провели?
- Но... - начала Лиля.
- Разбередишь руку, прикажу привязать! - веско сказал хирург.
- Я должна! - продолжала настаивать Лиля. - И я графиня!
- Сейчас ты моя пациентка, и нам предстоит марш, Мальдоная знает куда. Так что будешь делать, что я скажу.
- Дирк, они же умирают... - сделала последнюю попытку Лиля.
- Вот ты о чем, - хирург тяжело вздохнул. - Уже то, чему ты нас всех научила спасло не один десяток жизней. Успокойся девочка.
- Не надо меня успокаивать. Я не нежная барышня и вот этими руками вчера отправила на тот свет не одного человека.
- Не надо об этом, говоришь... - Валес посмотрел на злую Лилю, которая порывалась бежать, помолчал, - у тебя это в первый раз? А впрочем, зачем я спрашиваю, конечно, в первый. У каждого врача есть свое кладбище. Ты будешь воевать со смертью всегда. Она отберет у тебя еще не одного раненного. С этим нельзя смириться, но с этим можно научиться жить. Тебе никогда не удастся спасти всех. Кто-то просто не дождется твоей помощи, кому-то ты не сможешь помочь, а кто-то не захочет жить, так тоже бывает. - Дирк замолчал.
- Твое личное кладбище будет расти. Но каждый кого ты вытащила, девочка, каждый, запомни: это спасенная жизнь, а может и не одна. Так что выпей и спать. Завтра будет новый день. - Хирург вытащил небольшую фляжку.
- Я не хочу пить! - воспротивилась Лиля.
- Это не вино, а лекарство. У тебя есть дочка и муж, думай о них. А смерти посмейся в лицо. Ты слышишь стоны или крики? Нет? Твои настойки помогают уже сейчас. У меня после боя первую ночь переживали шесть из десяти тяжелых. Сейчас восемь. И они не страдали. Так что, моя госпожа, ты сделала великое дело. А теперь выпей и спать. Это приказ. - Дирк дождался пока она выпьет, проверил фляжку и улыбнулся.
- Сможешь, поплачь, иногда помогает. Но помни если бы не ты, ее урожай был бы больше. Я знаю, что это слабое утешение, но другого нет. - С этими словами хирург покинул повозку.
***
Фрайги был счастлив, он летел в атаку как поется в балладах. На коне, с мечом в руке и даже зарубил пару пехотинцев. Вот только третий вооруженный даже не копьем, а его остатками съездил оруженосца древком по шлему и все. Несостоявшийся герой смог только отвернуть чуть в сторону и сползти с седла. Его утащили в тыл, перевязывали неудавшегося героя вирманка графини с парой крестьянок, потом дали отлежаться, так его первый "настоящий бой" и закончился.
И теперь баронский сын стоял в общем строю и слушал речь командира.
- Вчера вы выдержали первый бой! - Громко и зло говорил полковник, перед неровным строем, сидя верхом. - Часть новичков побежала. И мне на них плевать, потому что трусы уже умерли. Но с собой они утащили и соседей, тех кто честно сражался и не хотел умирать. Но их убили потому что трусы побежали. Запомните - пока идет бой вы можете умереть, но покидать строй нельзя. Без строя вас убьют или стопчут. А в строю вы сила. Так было есть и будет.
Я плохо вас учил, мы много не успели, но их было больше чем нас вдвое, а вы победили, потому что не побежали. Запомните это, у нас еще будут бои. Хотите в них выжить - учитесь обуздывать собственный страх. Все бояться и я боюсь. И те кто прикрыли дыру в строю вчера, и те кто шел в атаку, тоже боялись. Но они обуздали страх, и враги сегодня мертвы. А вы живы!
Иртон сделал паузу и продолжил:
- Полк! Благодарю за службу!
Переждав могучий рев: - Слава! - Джес закончил.
- Доклады офицеров жду сегодня к вечеру. Разбор завтра на привале. - И реагируя на раздавшиеся из строя стоны, кряхтение и кашель закончил:
- А вы тут собрались уже корни пустить? Выходим утром, этих еще не одна банда осталась. Разойдись!
***
- ...таким образом, вверенные мне силы взяли крепость Гарет и контролируют перевал.
- Взяли, говоришь? - альдон Ригерт шипел от злости. - А потери? Сколько ты потерял солдат? А Светлых братьев?
- Но гарнизон защищался...
- У тебя было превосходство во всем, - не дослушал его альдон, - и грамотный офицер, так почему ты не слушал его советов?
- Я слушал, Пресветлый, - склонил голову в поклоне брат Ватор, - без помощи барона Серес, мы бы не овладели крепостью.
- Так какого ты возился с ней так долго? - не выдержал злой церковник.
- Гарнизон был усилен королевским полком и граф Иртон, так и остался в крепости, потому потери оказались столь велики. И потом мы поймали нескольких крестьян с той стороны...
- И что? Вам указали обходную тропу? - съехидничал альдон.
- Нет, Пресветлый, с ним была жена, она заключила договор с Мальдонаей и та дала ей силу, излечивать любых раненых. Потому солдаты дрались не щадя себя. Они верили что графиня им поможет.
- Так говорят крестьяне? - немного удивился альдон.
- И пленные тоже. - стараясь чтобы голос не дрогнул, ответил Ватор.
- Найди моего помощника и проверьте все что нам по ней известно. Если Иртон подпал под влияние Мальдонаи это надо использовать.
Проверка и подготовка доклада заняли два дня.
- ...можно с большой долей вероятности считать, что рекомая Лилиан, графиня Иртон, вступила в сговор с Мальдонаей, и муж ее либо также сошел с пути Света. Что дает нам право назвать их обоих еретиками и путем Мальдонаи идущими.
- Не в этом дело, говоришь стекло, соль, янтарь, кружево и медицина? А в довесок интерес к книгам и вирмане в охране. - Ригерт был странно задумчив, если сначала он слушал невнимательно, то чем дальше, тем больший интерес проявлялся во взгляде Пресветлого, да и задумчивости добавилось.
- Все не важно, главное что она договорилась с Романом и собирается печатать священные книги. Это необходимо запретить. Чернь не должна знать святых текстов. Так было всегда. Так будет и впредь. Вот что вызови ко мне брата Вигара и пока свободен.
Верховный альдон бездумно смотрел на огонек свечи, а Ватор вежливо поклонился и вышел вон. Только за дверями он разрешил себе дышать и вытер выступивший пот. Ригерт его не простил, но и не казнил. Жизнь продолжалась.
Вигар приехал ранним утром и появился без доклада. Присоединился к утренней молитве Ригерта, закончил ее чуть позже альдона и вопросительно на него уставился.
- Ты не поедешь в армию, друг мой, ты мне нужен здесь.
Вигар позволил себе только разочаровано выдохнуть.
- Отбери два десятка лучших, у меня будет им задание. Нужно выкрасть и аккуратно расспросить графиню Иртон.
- Для побития камнями? - равнодушно осведомился Вигар.
- Я сказал расспросить, о ее делах и источнике ее знаний. Только после этого я приму решение о дальнейшей судьбе этой женщины.
- Сроки?
- Вчера. - улыбнулся Ригерт.
- Меры воздействия? - буднично поинтересовался Вигар.
- Любые, но не смертельные. Она пока нужна живой и целой.
- Ясно, брат. Я могу идти?
- Отправь со своими людьми того неудачника, пусть его проверят в деле. Да пребудет с тобой Его Свет.
Вигар поклонился и отправился выполнять поручение. Время не ждет.
***
По молчаливому уговору графа Иртона напоили легким снотворным и помогли забраться в повозку, где он довольно быстро и уснул. А проснулись они уже втроем.
- Миранда Кэтрин, потрудитесь-ка объяснить, как вы здесь оказались! - Джес был недоволен двумя вещами: его усыпили и дочка которую он сам отослал подальше от поля боя тут как тут.
- Ну, пап, я соскучилась.
- Мири! - Лиля в этом вопросе была согласна с графом. Ребенку совершенно нечего делать на войне. С другой стороны, у нее было даже некоторое облегчение от того, что Мири находилась с ними. Если бы не это она уже извелась, раздумывая: как там дочка. В столице пока было спокойно, но... слишком она далеко. И уж очень долго идут оттуда письма.
- Я, правда, соскучилась. - виконтесса сдаваться не желала.
- Миранда, мы расстались не более трех суток назад. Тебя сопровождала охрана. А теперь ты здесь, так что не увиливай от ответа: рассказывай.
Девочка тяжело вздохнула и поинтересовалась:
- С самого начала?
- Именно. - подтвердила Лиля, приобнимая ее за плечи.
- Только дядьку Сарена не ругайте, он не виноват. - попросила Миранда.
- Я с ним после твоего рассказа поговорю. - пообещал Джес.
- Папа... - начала девочка.
- Что папа? Лисенок тут же война идет, а ты от него сбежала, так что не тяни время начинай объяснять.
- Хорошо. - Миранда тряхнула головой.
Ее действительно отправили подальше в тыл перед боем. Отправили вместе с частью беженцев и под охраной Сарена. Старый вояка, как и весь его отряд девочку любил, ее баловали, хотя после побега относились с некоторой опаской. Но поскольку ни сама графиня, ни ее муж высказывать особых претензий не спешили - все осталось по-прежнему.
Миранде не поручили в походе особых дел и даже предоставили самой себе. А она просто слушала о чем говорят. О чем могут говорить потерявшие все на войне люди? Кто плакал, кто скрипел зубами, кто-то ворчал: "Куды их гонят который день?" А Миранда думала и ей совершенно не нравилось, то до чего она додумалась. Ее отсылали подальше, а сами...
В общем решение созрело быстро и на обеденном привале она "пропала". В кустики ушла. От тех кустиков свернула к ручью и оставив пару отпечатков на песке, чтобы было похоже, что беглянка отправилась вниз по течению, аккуратно вернулась обратно. Тут ей повезло. Рядом со стоянкой рос огромный старый дуб, на него она и залезла: практика в Иртоне не прошла даром. Затем понаблюдала как отряд начал сборы, ее не нашли и уже все люди Сарена ринулись в лес, а беженцы потянулись дальше. Следов от толпы осталось довольно много и в них не успели разобраться, как услышали крик от ручья. После того как все заинтересованные лица поляну покинули Миранда осторожно оставила свой наблюдательный пост и выбралась на дорогу. Проверив кинжал и метательные ножи, девочка выбрала место и нырнула в лес с другой стороны дороги. После этого она нашла небольшое деревце и вырубив себе то ли посох, то ли небольшое копьецо отправилась обратно.
Идти вдоль дороги в ее прямой видимости Мири посчитала опасным и решила свернуть немного в сторону. Благо лес был не сильно дремучий. Так она и шагала. Пока светило солнце, она не очень переживала, предполагая, что за светлое время пройдет половину расстояния до лагеря. Вот только лес имел по этому поводу свое мнение. Ей попалось небольшое болотце, которое пришлось обходить. Пока она его обходила поняла, что встреченное болотце это только "язык". (Болотистая область выдающаяся в сторону от основного болота). Переходить же настоящее болото она побоялась. Искать брод не стала и вернулась обратно. За этими хождениями подкрались сумерки. Миранда вспомнив наставления Лейса и Лейфа задумалась о ночлеге. Идти по лесу в темноте она точно не решилась бы.
Разжигать костер девочка не стала, а вот подходящий дуб выбрала снова. Забравшись наверх, пожалела что не взяла с собой веревок, но привыкнув за последний год не переживать о том чего изменить нельзя устроилась поудобнее и задремала. Альдонай ее хранил или кто еще неизвестно, но ночь она провела спокойно. А утром подумав, отправилась к тому месту где по ее мысли проходила дорога. Проплутав несколько часов она таки вышла на дорогу и почти тут же нарвалась на злого Сарена.
Радость от "находки" спасла девочку от немедленной порки. На это виконтесса гордо заявила, что пороть ее может только папа. А поскольку за время блужданий она почти добралась до основного лагеря, было решено отправиться к родителям, хотя Сарен и понимал, что за побег Миранды отвечать ему придется. Первым встреченным офицером оказался майор Брелен, а он быстро выяснив, в чем дело, отправил девочку "покататься", приказав, если попытается сбежать крепко связать и везти после обеда в таком виде в лагерь.
- И почему же ты решила сбежать? - поинтересовался все это время молчавший Джес.
- Я... - девочка замолчала подбирая слова, - я устала быть одна, пап. - И зачастила, сообразив, что он ничего не понял: - Я маму почти не помню, ты приезжал только зимой, а потом появилась Лиля, и ты вернулся. Я думала все будет хорошо, но мама поехала к тебе оставив меня с Алисией, а я ее побаиваюсь и к деду я не хочу он противный. А у тети мне вообще делать нечего, драться только. Потому и убежала с Лилей. А теперь ты меня опять отсылаешь. А кругом война. Оставишь меня в каком-нибудь монастыре, а сам уйдешь воевать. И я буду ждать вас, ждать а вы тут на войне и не вернетесь за мной потом. И я навсегда останусь одна, совсем одна. Мне было так страшно и плохо, вот и сбежала... - Всю эту тираду девочка выпалила быстро-быстро, но чем больше говорила, тем тише звучал ее голос. - Не отсылай меня больше, пожалуйста. - Прошептала она.
Огорошенный Джес не знал что сказать, наконец, вернув себе возможность разговаривать он прохрипел:
- Лисенок, иди сюда.
С опаской глядя на отца Мири перебралась к нему, была быстро поймана и прижата к груди.
- Если ты еще раз вытворишь, что-то похожее, я тебя выпорю, ясно?
Мири кивнула.
- Я не собираюсь тебя оставлять, а тем более одну, запомни. Маленькой девочке не место в бою. Потому я тебя и отослал. Ни к кому я тебя отправлять не буду. И я всегда возвращаюсь, ясно? Так что выброси глупости из головы. Но ты дашь мне слово. Слово виконтессы.
- Какое?
- Ты будешь слушаться того что тебе говорят и тогда я вернусь за вами куда угодно.
- И за мамой тоже?
- И за ней тоже. Но чтобы больше таких выходок не было.
- Обещаю. - тут Миранда устала сдерживаться и заплакала.
Успокаивать ее пришлось долго, потом был ужин и ворчание Джеса, что непослушным беглянкам сказки на ночь не рассказывают и обещание Сарена не наказывать, а придумать наказание для непоседливой малявки. Уже засыпая Джес размышлял, что если бы не жена у его девочки ничего бы не вышло, и даже мыслей таких не появилось бы. С другой стороны, Миранда не испугалась леса, нашла дорогу назад и даже не пострадала. А жена его поддержала. Пообещав придумать такое наказание, чтобы некогда было занимать голову глупыми мыслями. Так что граф полковник Иртон решил что ему повезло. А война по сравнению с его семенными проблемами не такая уж и сложна.
***
Некоторое время назад его величество Бернард, король Ивернейский полюбил проводить время в саду. Думалось ему тут лучше, да и подслушать разговоры короля в беседке было весьма проблематично. Мало того, его величество, тут же иногда и дела решать изволил. В последнее время. Вот и сегодня - его королевской величество разбирал бумаги вместе с дочерью в малой беседке. Дождавшись когда секретарь их покинет, в поисках отчета, оставшегося в кабинете, Бернард заговорил:
- Лидия, скажи мне кому ты веришь больше: мне или альдону?
- Отец, вы могли бы и не спрашивать, церковники оплели нас паутиной и не собираются отпускать. - недовольно фыркнула дочь. - А эти бесконечные расходы на армию...
- Слушай меня внимательно, девочка. Завтра ты уезжаешь на север в обитель Святой Норетии.
- К тетке Дорине? Зачем? - непонимающе посмотрела на отца принцесса.
- Меня провели, наш сладкоречивый альдон, обещал много, а получается... - Бернард замолчал. - В общем если так пойдет дальше у нас не останется ни армии, ни крестьян, чтобы обрабатывать землю, налогов собирают меньше уже сейчас, а то что везут из Ативерны это смех Мальдонаи. - фыркнул его величество. - в конце концов, мы все потеряем, а оставшиеся жители поднимут голодный бунт.
- Как это? В отчетах ничего подобного нет, сборы меньше обычного, но ведь война... - удивленно спросила Лидия.
- Общий отчет сделанный казначеем, ты еще не видела. Да, хвост Мальдонаи, с налогами, армию новую мне взять неоткуда. И крестьян. Ативернцы не собираются сдаваться, а весной может оказаться что некому станет сеять. И это конец.
- И что я буду делать у Дорины? - решения принцесса умела принимать быстро и нарисованную картинку увидела.
- Будешь болеть, - усмехнулся Бернард. - Не менее полугода, болеть долго и тяжело, Дорина поможет. Сестренка единственная кому я могу доверять.
- И зачем мне болеть? - полюбопытствовала принцесса.
- Тебе придется отправиться в Альтвер к Адриану. Передашь ему письмо и на словах, что я приказываю собрать все королевские полки в кулак, по возможности не вызывая подозрений у святош. А потом отходить к ставке короля Ричарда и просить о мире. Ивернее эта война без надобности. Если мы потеряем армию, мы вообще все потеряем. Условия могут быть... - Бернард замолчал и тяжело бухнул: любыми, главное - мир.
- Повинуюсь отец. - Лидия склонила голову.
- Иди дочка, это мужское дело но мне некому его поручить, так чтобы были хоть какие-то шансы на успех, так что придется его взвалить на тебя. Брат проводит до обители и вернется обратно. Ему ничего не говори. Во избежание.
- Хорошо мой король.
Следующим утром принцесса Лидия в сопровождении двух служанок, старой дуэньи, десятка гвардейцев и старшего брата Рафаила выехала на богомолье в обитель Святой Норетии. Почти у самой обители караван попал под осенний ливень. Принцесса Лидия сильно продрогла и простудилась. По приезде в обитель у нее началась горячка.
Очнулась тайная посланница короля Ивернеи в монастырской келье. Не совсем обычной келье. Чисто выбеленной и теплой, рядом с ее кроватью сидела старая монахиня, читая молитвенник. Лидия попыталась сесть, но голова отозвалась болью почти мгновенно. Девушка обнаружила, что слаба как котенок.
- Лежи, девочка, - встрепенулась сиделка, прикрывая книгу. - Я тебя сейчас напою, а вставать тебе пока рано.
- Но мне надо... - попробовала возразить Лидия.
- Спать, а все важные и неотложные дела потом, как проснешься. - Монахиня оказавшись неожиданно сильной: легко ее приподняла и переждав приступ головокружения напоила чем-то кисловатым из глиняной кружки. Толи сил и правда было немного, толи питье было сонным, но девушка уснула, как только ее голова коснулась подушки.
Новое пробуждение было гораздо более легким. Лидию напоили горячим бульоном, не слушая возражений раздели и обтерли, а потом снова поили каким-то настоем. Голова кружилась уже не так сильно, а слабость была чуть более преодолима. А затем появилась другая монахиня и выгнала ее сиделку:
- Милетия! Нельзя просиживать сутки напролет у постели девочки.
- Если ты о молитвах... - начала вторая.
- Вот что, ну-ка, вон отсюда, я сама посижу с девочкой, кризис миновал, и ты можешь отвлечься на сон и еду. Иначе пожалуюсь матери настоятельнице. - пришедшая смотрела грозно и ее сиделке пришлось уйти. Она, правда устроила целое представление с тяжелыми вздохами и медленной уборкой: передвигала кружки, миски и пузырьки, подтыкала одеяло и поправляла подушку, но новенькая быстро вручила ей ведро с грязной водой и выпроводила вон.
- Устала болеть, девочка? - спросила новая монахиня. - Меня зовут сестра Бонера. Пока эта строптивица выспится и отдохнет, за тобой поухаживаю я. А то виданное ли дело, который день сидит тут безвылазно. Стоит и правда матушке пожаловаться. Уж она ей! Ну да хватит, лучше я тебе сказку расскажу. Молоденьким девушкам стоит рассказывать сказки. Под монотонный рассказ о приключениях какого-то лесоруба принцесса уснула снова.
Со следующего дня она уже начала просыпаться самостоятельно и даже сидеть, а потом под присмотром двух монахинь, и вставать. Других толи не пускали, толи именно этим в послушание определили уход за ней, Лидия не знала. Про то что конвой в женский монастырь не пустят спрашивать было не нужно. А вот почему не пустили даже ее служанку? И встретиться с матушкой Дориной также не удалось. На все вопросы один ответ: "Матушка не велела!"
Обе монахини ухаживали за ней сменяя друг друга. И если первая была более спокойной, то вот Бонера кротостью нрава не отличалась и гоняла сестру Милетию почем зря. Хотя обе прилежно читали молитвы, Милетия сухая и подвижная с лицом в лучиках-морщинках и с доброй улыбкой больше слушала рассказы Лидии. Бонера же дородная и более высокая наоборот много болтала сама и не слушала никого. Но несмотря на различия обе монахине дружили.
И только через две недели, когда Лидия уже не только вставать, но и ходить смогла самостоятельно ей разрешили встречу с матушкой-настоятельницей. Ее кабинет был небольшим и располагался в пристройке к церкви. Бонера, непривычно тихая, проводила принцессу до дверей и незаметно ушла. Кабинет оказался вполне привычным: полки для книг и бумаг, пара шкафов у стены, стол, а за столом сидела и что-то быстро писала обычная монахиня, вот только она подняла глаза и оказалось, что это Милетия. Не привычно улыбающаяся, а подтянуто-строгая принцесса королевского дома.
- Здравствуй, племянница, и что тебя привело в нашу глушь?
Даже голос у нее был немного другой, холодно-отстраненный. Под взглядом серых глаз хотелось начать говорить и Лидии потребовалось усилие, чтобы успокоиться.
- Мой отец просил вашей помощи, тетушка.
- И что он опять натворил? - ехидно поинтересовалась та.
Рассказ получился скомканным и сумбурным, а в конце принцесса Дорина закрыла здоровенный том конторской книги и скомандовала:
- Идем в келью девочка. Жаль, что ругаться нельзя. - голос у настоятельницы был холоднее льда.
Во временном обиталище Лидии их уже ждал заваренный монастырский сбор и пирожки, а сестра Бонера склонила голову в вежливом поклоне. Дорина отослала ее знаком вон, разлила ароматный настой по кружкам и начала допрос. Вопросы из нее сыпались, как горох из дырявого мешка. И все по делу. Лицом она владела очень хорошо, так что понять о чем думает бывшая принцесса было нельзя. Удовлетворив любопытство Дорина отставила кружку, прочла короткую молитву и начала:
- То что мой любезный брат, доведет королевство до ручки, ясно было давно, но чтобы так! Влезть в войну, потерять столько людей, да еще и этот Мальдонаин выкормыш, прости меня Пресветлый. В общем, я тебе помогу, но и ты выполнишь за это мою просьбу. По-родственному. - Старая принцесса холодно и горько улыбнулась. - Сделаешь и тебе будет легче выполнить королевскую волю.
- Но... - Лидия попыталась возразить.
- Не перебивать старших. Ты отправишься к брату и прикажешь ему вывести войска из повиновения этому психу. А после отступать к границе, или к Ричарду Ативернскому. Сама же поедешь в Лавери. Я дам тебе письмо и кольцо, а адрес скажу Бонере, она едет с тобой, и не спорь. Покажешь хозяину дома кольцо, а потом передашь письмо, на словах скажешь: "Ивернея, хочет мира!"
Лидия потрясенно молчала.
- Единственная сложность, это как переправить тебя в Ативерну в это время года! Уже скоро зима и сезон штормов. Корабли в это время все в портах. Пешком нельзя. На дорогах войска, мародеры и разбойники. Найти вам охрану можно, но монахини с охраной едущие в армию, это слишком. А пешком ты не дойдешь, да и не бывает странствующих монашек. Отправить тебя с каким-то поручением в Ативерну можно. Вот только любой альдонский выкормыш тебя остановить вправе и проверить. А я с Ригертом не в ссоре, но и не в дружбе. Ладно, это я решу. А пока моя девочка, - вместо жесткой матери настоятельницы проглянула знакомая сестра Милетия, - спрашивай. У меня нет никого кого выслушают в Лавери. Так что остаешься только ты. Да и зови меня тетей что ли, а то матушка-настоятельница слишком долго.
Лидия за время "тетушкиной" речи справившись с волнением задумалась какой из сотни вопросов стоило бы задать и выпалила самое глупое как ей казалось:
- А почему вы здесь... тетушка.
- Потому что дура была влюбленная. - Просто ответила Милетия. - Я была молода, он был молод. Он мне комплимент, я ему подколку, он мне цветок, я ему эпиграмму, он мне приглашение на танец, я ему фи. Он терпел долго. Но я принцесса, а он даже не герцог. Так что я и не рассматривать его как жениха. Ну а потом оказалось, что других и нет. А без него мне уже и не так весело при дворе. Без него вообще, как без воздуха. А он взял и уехал. И я внезапно поняла что готова бежать за ним, а прибежала почему-то сюда. Честь превыше всего. Честь я не потеряла, только себя. Потому и нет больше принцессы Дорины. Это лишь маска, удобная маска. Есть сестра Милетия. Это теперь я.
Монахиня надолго замолчала, а потом тяжело вздохнула и проговорила:
- Все на сегодня с семейными тайнами закончили, поешь и спать. Через несколько дней тебе придется пересечь море, в не самое лучшее время.
На поиски "сумасшедшего моряка" потратили десять дней. В конце концов лодка и моряк были найдены, старый Хайро Твасель, по морю ходил уже шестой десяток лет. Седая борода, которой он зарос почти до глаз, широкополая матросская шляпа и высокие сапоги. Ничем не убиваемый запах рыбы и вечное: "Поглядим!" Лодку монастырь выкупил, а капитана и, как подозревала Лидия контрабандиста, нанял.
- Доставишь моих девочек на остров Крючка и там все с ними осмотришь. Хотим там скит открыть, да мастерскую, вот и поможешь.
- Поглядим, матушка.
- Ты мне не гляди, а доставь в целости. И назад привези.
- Ну море не суша, тут в оба глядеть надо. - протянул Твасель.
- Так и погляди, чтобы с девочками моими ничего не случилось. А пока вот. - Настоятельница вытащила из-под плаща кошель и протянула его моряку. - Половина, вторую как вернетесь.
- Сыну отдай, Милетия, а я уж погляжу, чтобы девочкам твоим урона никакого не было.
- Я тебе погляжу, если хоть волос!!! - взвилась настоятельница.
- Ты за кого меня принимаешь, вот кабы с тобой идти, я бы может и не устоял. - хмыкнул в бороду моряк.
- Ах ты, каракатица морская, из самого уже песок сыплется, а туда же. - не удержалась сестра Бонера.
- Будь матушка лицо не духовное, вот тогда бы да.... - прищурился лукаво Твасель.
- Вот что, Хайро, хватит зубоскалить, ты меня знаешь и куда и зачем идете тоже.
- Как не знать, - посерьезнел тот, - Я все сделаю в лучшем виде, не сомневайся матушка. Ты знала, кого попросить, если что помолись и внуку помоги.
После этих слов Твасель шагнул на лодку, оставляя их на маленькой монастырской пристани. Монахини быстро обнялись и тоже шагнули на борт, в руки принцессе перекочевал кожаный тубус с письмом. Мать-настоятельница блюдя традиции не стала провожать их на берегу, а ушла в храм.
Только ветер украл ее последние слова сказанные Лидии.
- Да пребудет на вас благословение Пресветлого.
Неизвестно было ли оно или нет, но за три дня они отмахали порядочное расстояние. Маленькая рыбачья лодка ходко шла под парусом, прячась у берега, на четвертый день капитан помрачнел, а на пятый отвернул в открытое море. Дальше начался шторм. Ветер играл маленьким корабликом бросая его по волнам. Лидия таких волн не видела вообще никогда - огромные серо-стальные с грязной пеной. Капитан загнал ее обратно в каютку и приказал не выходить. Их спасало мастерство Хайро и молитвы, наверное. Лодку мотало во все стороны, она скрипела и стонала, ветер уже давно нашел последние крохи тепла и принцесса просто молилась вцепившись в койку. Мыслей в голове не было. А потом грохот, треск и крик Тваселя:
- Бегом на берег.
Берег оказался песчаный с полосой камней перед ним. Позже Твасель разберется, что это именно Крючок. Потом окажется, что пробоину в левом борту лодки заделать можно и по относительно спокойной воде они втроем кое-как отвели лодку в известную старому хитрецу пещеру. И даже небольшой запас досок там был. Это потом Лидия выяснит, что прожить на острове придется три месяца. Весь сезон зимних штормов. Твасель хоть пробоину и залатал, но в штормовое море на залатанном суденышке выйти не рискнул. Несмотря на приказы Лидии и ругань сестры Бонеры. "Морю, все равно". - был спокойный ответ. За это время принцессе успеют надоесть бесконечные походы за дровами и плетение из водорослей. Сказки сестры Бонеры и побасенки капитана ей тоже надоедят. Она будет изводится каждый день, не имея вестей и чувствуя как утекают минуты. Бесполезно молится и плакать, смотреть на море до рези в глазах, возненавидит уху и пшено. Все это будет.
А пока был только песок, холодный, мокрый, недовольно шипящий под набегающими волнами, но восхитительно твердый и он не раскачивался. Вот так лежала бы и лежала. Ага, только куда там.
- Вставай, девочка, замерзнешь. Так что бегом и вон туда.
Под бормотание Хайро она встала и кое-как вместе с Бонерой куда-то побрела. Главное что они живы, про остальное она подумает потом, когда согреется и поест. А пока.
- Шаг, еще один шаг, и еще один. - Она не помнила, кто это говорил, но именно эта нить и вывела ее к старой хижине к костерку и вкуснейшему пшенно-рыбному вареву.
***
Дорога осенью, Лиля ее любила. Шуршат шины по асфальту, играет тихая музыка и капельки дождя пробегают по стеклу. Как давно это было. В той жизни остался асфальт, машина, музыка по радио, отец с мамой. В этой служанки, скрипящий совершенно безрессорный фургон, который двигался все дальше на север. Дорога казалась бесконечной. Фыркали лошади, ворчали погонщики, скрипели колеса.
Первые дни Лиле казалось что этот бардак не кончится никогда. Плакали дети, ворчали мужики, ругались женщины. Самыми спокойными были сержанты. Они разгоняли заторы, раздавали поручения, муштровали прямо на марше будущих солдат. Офицеров и кавалеристов в поле зрения вообще не было. Они веером разошлись по округе прикрывая длинную змею... беженцев. Лиле это чем-то напоминало старые выцветшие фотографии, того 41-го когда вереницы людей шли на восток. Не было только самолетов с крестами.
На радость местным не было и дождей, осень выдалась неожиданно сухой и теплой. Все кто хоть что-то понимал в охоте были разогнаны в лес, на добычу мяса. Разведка и квартильеры ежедневно занимались поисками подходящих мест для лагеря. Валес для всех ввел правило мытья рук перед едой. И сержанты уже вполне успешно вдолбили его почти половине местного табора.
Вот только Лиле казалось что эти дорожные споры, шум шагов, скрипы и стук подков, плач, ругань и крики не кончатся никогда. Утренний подъем, легкий завтрак и неспешная дорога с парой привалов до вечера. Там большой обедо-ужин сон и снова дорога. С сержантскими командами, с перестроением новичков под начальственную ругань и бесконечное: "Налево! Направо! Щиты в землю! Вторая шеренга - упор! Держать строй! Кто побежит, тот сдох уже! Его не жалко, а вот соседей под смерть не подставляй! Что уши развесили? Бегом!"
Отвлекалась она только на раненных, те кто не мог перенести дорогу уже отошли, и были похоронены как полагается. А остальные пока цеплялись за жизнь. Шутка ли, вместо старых сержантов, за ними ухаживали женщины, так что умирать не хотелось никому.
Ну и конечно Мири. Не надеясь на Сарена, ветеран перед госпожой повинился в первый же день марша. Лиля выслушала и поинтересовалась:
- Ну и что я должна с тобой делать?
Сарен удивленно посмотрел на нее и пробормотал:
- Ну хоть штраф наложить, ваше сиятельство.
- Муж наложит, а ты мне просто пообещай, что больше с нее глаза не спустишь, она хоть и дала слово, более не бегать, но... - не закончила Лиля.
Сарен слушая ее принял почти привычную уже строевую стойку и вскинул кулак к плечу:
- Слушаюсь, ваше сиятельство!
- А вот если снова не уследишь, тогда выгоню.
Сарен кивнул и выдал снова по-армейски:
- Разрешите приступать?
Лиля скопировав Алисию величаво кивнула и Сарен умчался раздавая приказы. Теперь за Мирандой приглядывали всегда как минимум двое его людей. Это Лилю пока устраивало, тем более что в отсутствие учителей она сама взялась рассказывать виконтессе понемногу обо всем. А у дочки постепенно появился миллион вопросов. Джес когда их видел, только головой качал.
- Вы собираетесь сделать из моей дочери профессора, графиня? - как-то без улыбки поинтересовался он.
- С чего вы это взяли? - недовольно фыркнула Лиля.
- Для благородной девицы пристало бы более вышивать, петь, музицировать или слагать стихи. - наставительным тоном продолжил муж.
- И в итоге помереть от скуки? - поинтересовалась Лиля.
- Раньше вы так не говорили.
- А меня тогда убить еще не пытались, - отреагировала она.
- Просто представьте, что за мужа ей придется искать, - грустно усмехнулся Джес.
- Но это уже ваши проблемы. - съехидничала Лиля.
- Мои, вот только мужья от благородных дам, как-то не ожидают умения обращаться с ножом, лечить все болезни и лазать по деревьям. - вернул шпильку муж.
- Значит, следует чахнуть взаперти, рожать и благодарить? - фыркнула Лиля в ответ.
- И это говорит моя жена. - засмеялся Джес. - Вы же умны, моя дорогая, и сами это прекрасно понимаете, вот только дух Мальдонаи не даст вам это признать.
- Господин граф полковник, мы готовы выступать! - к ним подъехал Фрайги и разговор прервался, а муж взобрался на коня и опять умчался куда-то. Его терпения хватило только на три дня.
Лиля действительно задумалась над тем что же стоит или не стоит рассказывать Мири, но потом решила, что не будет ничего скрывать. Знания они всегда пригодятся. Кроме тех, про которые она даже запретила себе думать. А пока дочка вырастет, все может измениться не единожды.
Так и текло время. И совершенно неожиданной для Лили стала песня.
Причем пели ее женщины. Был уже десятый день после битвы. Они только двинулись вперед и песня родилась, постепенно ширясь, становясь все громче:
Мой муж опять порвал тартан, кого-то там торцуя,
Десятка два ужасных ран - когда ж их все зашью я!
Но муж сказал: "Такой пустяк оплакивать негоже! -
Врагу разорванную пасть жена зашить не сможет!"
Лиля думала что песню прервут, но в этот момент ее подхватили "новобранцы":
Мой муж вчера напился пьян - метал он в скарейд бревна,
Кельтхаэру старому попал бревном в затылок ровно.
Тот охнул и на землю пал и молвил: "Вот так вот!
Какой сегодня добрый эль - как важно в череп бьет!"
Весело хохоча, дальше подхватила песню третья сотня "скоморохов", чья очередь сегодня была охранять караван:
Когда мой муж ребек берет, он всем веселье рушит:
Под лавки прячется народ и затыкает уши.
Сосед кричит: "Что б мне так жить хотя бы день в году!
Что б так же все рвались меня поить, пока не упаду!"
Мужчины замолчали и снова запели только женщины:
Мой муж пошел мочиться в лес, пришел, бурча невнятно,
Схватил топор на перевес и побежал обратно.
Вдруг вижу в панике бегут из леса друг за другом в ряд:
Последний куплет орали уже все:
Один сосед, второй сосед - ни на одном тартанов нет,
А вслед за ними - вот те на! - соседа третьего жена,
Кабан, три белки и змея, медведей дружная семья
И в довершение всего десяток рыл без одного
Лохлэннохов отряд!
(За песенку спасибо Крысу и Шмендре)
Песню повторили раза три-четыре, сотня уже ушла вперед, новобранцы, учились на ходу перестраиваться под командами ветеранов, а сержант что правил повозкой засмеялся в усы:
- Разбудили, ваше сиятельство?
- Нет, - улыбнулась Лиля в ответ, - ты мне лучше скажи, Питер, у вас в полку песни поют?
- Ну, - ветеран замялся, - на попойках только если, ваше сиятельство. В полку уже все давно уяснили, что госпожа графиня, хоть и аристократка, но к служивым относится, дай Свет любому офицеру, а уж те кого она лечит, непременно на ноги встанут, ну да у графа Иртона другой жены и быть не могло.
- На попойках говоришь, - хитро усмехнулась графиня.
Уже вечером графу полковнику Иртону предложили провести эксперимент: пусть люди в пути песни поют. С ней и дорога короче и идти веселей. Надо ли говорить, что эксперимент удался? Пели все, даже пришлось очередность ввести. А учеба под строевую проходила "на ура". В колонне беженцев наладился какой-то определенный порядок и быт. А на пятнадцатый день Лилю ждало испытание. Они вышли к местному владению, можно сказать центру здешней цивилизации: