Что-то странное произошло с петербургской
архитектурой.


Название города поменяли на старое,


казалось бы, и архитектура должна


вернуться к непревзойдённым классическим ансамблям, но нет,





общее впечатление от города( если выехать из его старой части) -


мрачное, тёмные, грязные, суровые тона,


серость,


или , например,   "в английском стиле", дома из грязно-красного кирпича,


дома-крепости, тут понимаешь, что нас так просто на арапа не возьмёшь,


всё фундаментально, основательно, дорого -


но общее впечатление  -  серое небо, серая грязь...


понимаешь, почему люди в Петербурге так депрессивны и нервны.


Я зашёл в Академию Штиглица-Штирлица - то же мрачное впечатление,

тебя приветствуют безголовые античные статуи,


но русский народ не безразличен к красоте, здесь умеют делать красивые вещи-

в том же Мухинском училище мама купила красивейшую безделушку из Костромы -


тем болеее поражает современная "петербургская"  архитектура.



Можно , конечно, найти красивые новые дома, не небоскрёбы, одинокими зубами торчащие в небо,


но это исключение, а не правило.




Старые петербургские доходные дома, дома 19 века тоже рождали протест

у современников.Достоевский критиковал владельцев этих доходных домов-


потому что доход, ради денег, ради капитала.Достоевский был глух

к их эстетической стороне, всякие "финтифлюшки", ангелочки, кариатиды, архитектурные и
излишества его просто смешили.Петербург Достоевского, Раскольников, Свидригайлов,
Сенная площадь - это мрачное, тяжёлое место.

И в самом деле, в старом Петербурге много такого, что приводит к депрессии.


Если "новая " архитектура стандартна, однообразна и сера, то и старые дома зачастую


выстроены по казённому, петровскому штандарту, как линии по номерам на Васильевском острове,

или это старые, убитые временем дома грязно-жёлтого цвета, с тесными дворами, подворотнями,

проходные дворы, плохая канализация, теснота, мало света. В сочетании с петербургской погодой -

серое , свинцовое небо, дождь, слякоть, мокрый снег, вечно промоченные ноги -


это приводит к преступлению и наказанию, если не к палате Љ6.


Город на болотах, рахитичные, чахоточные, менингитные дети и подростки...


Но в старом Петербурге есть и красивые места. Хотя далеко не все старые дома,

даже из "богатых", по-настоящему красивы.

Я прогулялся по бывшему Кировскому, ныне Каменноостровскому проспекту.


Там есть дома в стиле "модерн", начала 20 века. По-настоящему мне понравился
 только один дом, самый первый, если считать от Каменного острова.


Остальные, хоть и выстроенные по индивидуальным проектам, со своеобразными "прибамбасами",

мне понравились меньше, например, дома на Австрийской площади.

Но это дело вкуса.

И по сравнению со всеми этими старыми домами новая "стекляшка",
 выстроенная на том же Каменноостровском проспекте, немного в глубине,


просто смешит.Хотя это "современный" дом, выстроенный по новейшим законам дизайна,

и живут там люди далеко не бедные.


На Кронверкском(бывшем Максима Горького) проспекте я помнил одни дом с башней,

романтически, одиноко выступавшей на фоне крыш.


Теперь, я взглянул на эту башню с остановки трамвая,
 и вид изуродовала другая башня, современная,

но выглядевшая , как каннибал-гомо сапиенс, истребивший и съевший 
бедного отсталого неандертальца.

Это называется "новодел", его много и в Германии, там 
всё строят в стиле Бисмарка, 70-х годов 19 века, нельзя

сказать, чтобы это меня впечатлило, но это последний писк берлинской
строительной моды.

Но здесь новодел хуже, чем в Германии, например, тут же,


с остановки трамвая, я увидел современные мансарды, сделанные из серого бетона.
Может, там жить и престижно, и удобно, и там родится новый Кандинский,

но с улицы смотреть на это неприятно, этот серый бетон совершенно не вяжется
со старым домом, в который он вделан.


Я в старших классах школы каждый день ездил на метро из Гражданки,


нового района, где в конце 70х открыли станцию "Академическая" недалеко
от нашего дома, в центр, до станции "Чернышевская", шесть станций метро

каждый день туда и обратно, в центр города и обратно,
на северо-восточную окраину.

Я шёл от станции "Чернышевская" по Петра Лаврова( теперь вернули
историческое название улицы или бульвара, ведь это был бульвар,

Фурштадтская, но мне привычнее и ближе на слуху старое название,

два года я ходил по Петра Лаврова - какой-то революционный деятель
или даже террорист - бомбил царя в его столовой, но хоть он был и террорист,


мне его название привычнее, чем какая-то официозная Фурштадтская)

мимо консульства США и по дороге разглядывал рекламные плакаты,

которые были там развешаны для смущения советских умов.

Петра Лаврова - бывший(и сохранившийся в советские времена - недаром 
американцы там разместили своё консульство) аристократический район
города, старый город, дома, хоть и доходные, но с архитектурными
излишествами, ценные для русской культуры, под охраной государства.


Недалеко дом Мурузи, где жил Бродский, а напротив него - дом на Рылеева, 
где я провёл первые три года своей жизни, рядом со Спасо-Преображенским собором.


Оба эти дома, хотя и принадлежат старому фонду, но ничего особенного в них нет.


Новые районы, дом на Науки, где я прожил всю свою сознательную жизнь,

там простор, лес, футбольные поля, хоккейные, волейбольные и баскетбольные
площадки,

хотя дом этот принадлежит советской,серой, стандартной и однообразной
архитектуре.

Мама говорила, что архитектора, проектировавшего нашу квартиру,

надо расстрелять  - кухня, в который мы проводили львиную долю времени

в трёхкомнатной квартире, была чуть не три или четыре квадратных метра.

Но мы как-то жили, и были счастливы в советские времена,
70-е, годы брежневского застоя.

И сейчас, когда я приезжаю в Петербург,

я живу в крохотной однокомнатной квартире в блочном доме, коробке,

выстроенной в семидесятые.

Но я не жалею.

В этой квартире - наш холодильник-ветеран, он чуть не старше меня,
 но работает как зверь.

И сама квартира - блаженная.Каждый жилец, входящий сюда, вносит свою лепту
в её переустройство.У нас жили дизайнеры - не настоящие дизайнеры, из
Ленинградской области, иногородние, и они перекрасили нашу мебель в разные цвета, как в ИКЕА.

(Холодильник - "Ока IIIМ", где-то 1976 года производства, изначально
белый - они покрасили, например, в чёрный цвет). Я пишу оды ванной комнате, лёжа
там, отмокая, в тёплой воде, в отличие от Израиля, где я принимаю холодный душ
в кабинке, где я с трудом умещаюсь стоя.

Я смотрю в окно и любуюсь северным августовским небом и роскошным закатом.

Деревья на нашей улице-бульваре, выросли, а на другой стороне улицы - огромные деревья.

Дом напротив - не в десяти метрах , как в Израиле, а где-то там, где я 
на него не обращаю внимания, и я абсолютно один в этой квартире -

privacy, никому нет до меня дела, я не слышу спускаемую воду в унитазе соседей.

Я могу спокойно отоспаться там, невзирая на оживлённую магистраль под окнами,

этот шум мне безразличен. Жара не мешает мне спать, я отдыхаю от жары.
Мама здесь спит как убитая, у неё нет израильской бессоницы и перевёрнутого
режима спанья днём и бодрствования ночью. Она берёт вечером в руки книгу,

и скоро книга выпадает у неё из рук.Я не читаю, или немного читаю, не
смотрю телевизор, не слушаю радио, не читаю газет, не сижу за компьютером,

НИЧЕГО НЕ ДЕЛАЮ.Россия - очень спокойная страна по сравнению с  Израилем и Нью Йорком.

То есть, и в прокрустовом ложе советской архитектуры
живут люди.

А в старых районах - теснота, чахлые немногочисленные деревца,

грязь , загазованный от машин воздух, и шум от тех же машин.

Если бы мне сейчас надо было выбирать, в каком районе Петербурга поселиться,

я выбрал бы новый район - но не слишком новый, потому что
там разросшиеся деревья ещё не успели закрыть убожество современной
архитектуры.