Смотритель

От автора

Я долго раздумывал над тем, делать или не делать описание жизни встретившегося мне замечательного человека, к судьбе которого мне пришлось приложить руку, и я очень счастлив тому, что моя рука не дотянулась до него.

Въедливый читатель может подумать, что данным заявлением я пытаюсь завязать интригу и создать завесу таинственности над тем, что будет написано в последующих главах. Ничего подобного. Просто в условиях возвращения к массовым репрессиям инакомыслящих, создания зловещей атмосферы шпиономании, борьбы с пятой колонной и нарушений международных обязательств любые слова могут быть использованы для обвинения кого-угодно во враждебно-подрывной и шпионской деятельности по сталинско-ежовской статье номер пятьдесят восемь. Тюрьмы уже переполнены, снова в ходу блатной жаргон и самым модным стал шансон - уголовная культура, которая создавалась не только уголовными талантами, но и политическими заключенными.

Кто-то не помнит, но в годы моей молодости была популярной песня Вологда Владимира Высоцкого:

Пятьдесят восьмую дают статью,

Ничего, - говорят, - вы так молоды,

Если б знал я, с кем еду, с кем водку пью,

Он бы хрен доехал до Вологды.

Но, как говорится у нас, от тюрьмы и от сумы не зарекайся. Можно сидеть тихой мышкой в уголке и тебя арестуют за то, что ты молчком планировал покушение на горячо любимого и всенародно избранного или втихаря собирал шпионскую информацию для передачи агентам парагвайской разведки и контрразведки с Каймановых островов. А, может быть, ты тайно роешь тоннель от острова Сикоку до станции Октябрьская Московского метрополитена.

Можно открыто выступать - результат один тот же.

Можно пойти на сотрудничество с властью, то есть стать тайным информатором, либо партийно-политическим информатором в силу высокой сознательности, верности принципам и идеалам правящей партии, которая должна заметить активного члена и дать ему ход наверх, либо стать секретным сотрудником, о котором никто не знает, но который может исчезнуть вместе с оперработником, если они влезут в святая святых или попробуют это. Можно пойти в наемные боевики. Организовывать нападения на оппозиционных активистов, разгонять пикеты и демонстрации протеста, безнаказанно калечить людей и проливать кровушку. Но как только ситуация чуть изменится, то от боевиков открещиваются все и говорят, что знать о них не знали и знать в дальнейшем не хотят, типа, у нас государство правовое, Конституция действует и бандитизм должен наказываться по закону. Так что у нашего гражданина есть широкое право выбора, кем ему быть и определять, что такое хорошо и что такое плохо.

Лучше всего, конечно, быть сотрудником спецслужб. При любой власти всегда при деле. Опять же обучение хорошее и бесплатное. Абы кого в разведку или в контрразведку не пустят. Языки нужно знать, законы, уметь многое. Зато зарплата неплохая, квартирное обеспечение, лечение, отдых и все такое прочее.

В милиции несколько похуже. Если у власти честные люди, то приходится бороться с преступностью и искоренять ее из своих рядов. Если у власти преступники, то приходится бороться с честными людьми и искоренять их из своих рядов. Стабильности особой нет.

Зато самые стабильные тюремщики. Какая бы власть ни пришла, а тюрьмы нужны всегда и специалисты по содержанию заключенных ценятся на вес золота.

А над всем этим стоит тайна, чтобы никто не узнал, сколько человек уже репрессировали, кто был активным участником этих репрессий, чтобы не допустить раскола в обществе и низвержения авторитетов, забравшихся на вершину по ступенькам, мокрым от крови ненавистных конкурентов и оппонентов.

Все вышесказанное, если говорить по-научному и с философской точки зрения - надстройка, а базисом являются общечеловеческие ценности. Например, рыбалка, которая объединяет палачей и жертв, делая их сопричастными к великому таинству подманивания к себе рыбы и лова ее для поедания в виде ухи на берегу речки и горящего огня да с рюмочкой водки под звездным небом, располагающим к мечтаниям и всякого рода воспоминаниям о делах давно минувших, и о людях, исчезнувших из памяти и из жизни вообще.

После трудов праведных нужно хорошенько отдохнуть. Представьте себе, как это трудно создавать подрывные агентурные группы из деклассированного и полумаргинального элемента для заброски в тыл врага и захвата там власти с помощью таких же маргиналов.

А дальше дело техники. Шелупонь одевается в военную форму, а регулярная армия под видом добровольцев и отпускников концентрируется на направлениях предстоящего удара. Граница открыта, гуманитарные конвои, военное имущество, а западная общественность с чистыми глазами верит всей херне, которая несется с экранов телевизоров.

Все повторилось как в 1938-1939 годах в той же Европе. Аншлюс Австрии, захват Чехии и потом вторжение в Польшу.

Дедушка Крылов хорошо написал в одной знаменитой басне Кот и повар, как повар ругал проворовавшегося кота, а кот Васька слушает да ест.

Гитлер тоже не думал, что, вторгаясь в Польшу, он начнет Вторую мировую войну. Так, пожурят немного, выгонят из Лиги наций и успокоятся, получив заверения, что все это сделано для борьбы с польским фашизмом и милитаризмом пилсудчиков, мечтавших построить огромную и великую Польшу от можа до можа. Но Англия и Франция внезапно объявили войну Германии, проявив свое коварство в отношении чистых и мирных германских помыслов. Для того, чтобы вернуть к себе расположение западного мира и мир с ним, Гитлер напал на коммунистический Советский Союз, но это только раздразнило всех и практически весь мир разделился на фашистов и антифашистов. И последних оказалось больше.

Сейчас мы все ходим по лезвию бритвы. Бритвы Оккама. Напомню ее главный принцип: Не следует множить сущее без необходимости. Если это перевести на русский язык, то заумный принцип получает простое звучание: не ищите приключений на свою жопу. Даже Козьма Прутков не прошел мимо этого лезвия, сказав просто и емко: не ходи по косогору сапоги стопчешь.

Мы находимся в своем естественном состоянии. И никогда не выходили из него. Монголо-татарское иго, неоднократное сожжение Москвы войсками Золотой Орды. Сдача Москвы французам. Сожжение Москвы. Битва под Москвой в декабре 1941 года. Впервые отстояли Москву. А что будет в ближайшие годы? В ту войну СССР мог гикнуться без западной помощи, а что может быть сейчас в противостоянии со всем Западом? Даже представлять не хочется, ведь все, что у нас есть, все западное. В дополнение к санкциям мы объявили контрсанкции против себя, опустошив полки магазинов. Весь расчет на то, что доведенный до отчаяния российский народ, сплотится вокруг своего лидера против подлых пиндосов, объявивших нам новую холодную войну. И чем больше будет жертв, умерших от нервных заболеваний и плохого питания, тем выше будет слава пожизненного президента. Умом Россию не понять. Просто в нормальный ум не укладывается то, что свойственно русской нации.

Нам со стороны это все видно, как на ладони, но мы вынуждены молчать, разве что продумывая то, о чем я написал на бумаге. Мы знаем, что концовка будет такая же, как и в 1917 году.

Противодействие эволюции сравнимо с постройкой все более высокой плотины на горной реке вместо устройства дополнительных шлюзов для понижения уровня воды в водохранилище и смены руководства электростанцией. В любой системе есть критической уровень прочности. Нет такого крепкого сверхматериала, который можно было нагружать до бесконечности. Даже атланты, которые держат небо на своих плечах, падают изломанными на землю, когда маленький комарик садится им на плечо.

Так и в государстве. Где происходит плавная и мирная смена власти, то такое государство живет и развивается, а где этого нет, там свирепствуют революции, гражданские войны, разруха, массовые репрессии, войны для удержания власти и прочее, что уже прописано в нашей истории.

Вот черт, решили поговорить о рыбалке, а скатились на профессиональные разговоры. Да это всегда у нас так. Как только сидим и говорим о бабах, так начальство довольно и спокойно, а как только заговорили о работе, так начальство беспокоится, когда это мы успели напиться. Вот для этого у нас есть свои санатории и дома отдыха с базами для охоты и для рыбалки.

Кстати, не надо делать из нас утонченных личностей и интеллектуалов, как это делают писатели-детективщики, пишущие по заказу ВЧК-НКВД для получения премий того же ВЧК-НКВД. Мы - плоть от плоти того общества, которое послало нас на защиту его безопасности. Хотя, и здесь не будем кривить душой, на защиту безопасности руководства от того же общества. Это главная наша функция, ну а следующая функция - это борьба с теми, кто мешает нашей работе, а таких организаций, органов и организованных групп видимо-невидимо, и все хотят наложить лапу на наши органы. Если бы не они, то с ЦРУ, ФБР, БНД и им подобными мы бы боролись одной левой и то только после обеда.

Интеллект наш повыше среднего, но юмор обыкновенный, народно-солдатский, типа солдат на постое у старушек, или сидели у ели и ели то, чего не имели, а если бы это имели, то были бы не теми, кем были, и тому подобное. Это разведка у нас интеллектуальная, да и то в разведке одни сынки высокопоставленных папаш и мамаш, поэтому у нас в разведке такой уровень коррупции и кумовства, что все страны чувствуют себя спокойно от такой разведки, периодически перевербовывая разведчиков для себя и раскрывая легальные и нелегальные резидентуры. Это я к тому, что разведку вывели из нашей конторы и они начали воображать из себя невесть кого и невесть что.

Зато в области рыбалки и охоты нам равных нет. В нашу епархию снова вернулись пограничники, теперь мы имеем возможность порыбачить и поохотиться в пограничной зоне и полосе, где посторонние люди не ходят. А подальше от границы у нас есть хорошие заказники. Лично я люблю рыбачить на удочку и желательно карася. Это искусство и удовольствие одновременно. Два в одном, по-современному, как шампунь с кондиционером.

Так вот в нашем заказнике есть целая секция рыболовов, а любителей рыбалки на удочку только один я. Зато инструктор у меня старенький и шустрый старичок по имени Василь Васильевич. Человек молчаливый, но степенный и обстоятельный. От него я много узнал в рыбацком деле, совершенно не представляя тех хитростей, которые не описываются в красочно расписанных и цветливо оформленных пособиях.

Оказалось, что на рыбалке не нужно сидеть мышкой и бояться напугать рыбу. Конечно, вести себя по-медвежьи нельзя, но привлекать внимание рыбы нужно. Если не клюет, то через каждые три-пять минут нужно делать перезаброс, подтягивать к себе или в сторону поплавок с крючком, чтобы рыба увидела наживку и подошла ее попробовать. Да мало ли что. Я был учеником старательным и уважительным, не вел себя начальником по отношению к инструктору и постепенно у нас установились добрые отношения. А тут в разговорах и между делами потихоньку выяснилось, что он фронтовик, в битвах не участвовал, орденами-медалями не награжден и даже не получил обязательный для всех участников войны орден Отечественной войны второй степени.

Меня это удивило, и я постарался навести о нем справки. Я узнал, что он капитан МГБ (министерства государственной безопасности) в отставке и получил совет не совать свой длинный нос куда не надо. Он нормальный человек в качестве рыболовного инструктора? Нормальный. Вот иди и лови вместе с ним рыбу, а если что интересное услышишь от него, то немедленно иди в спецотдел и докладывай письменно обо всем.

Вот, бляха муха, не было печали, так черти накачали, как говорят китайцы - не ищи себе неприятностей, которые будут тебя доставать. Bu yao zi zhao ma fan. Я тут некоторое время приватно занимался китайским языком, и кое-что уяснил для себя, но, вероятно, уяснил не совсем четко. Похоже, что старичок находится в постоянной оперативной разработке и я вписан в число этих разработчиков. Если тебе дают рюкзак с булыжниками, то лучше этот рюкзак выкинуть и не нести его дальше. Тебе станет легче, и тому, кто тебе дал этот рюкзак, тоже убытка никакого. Поэтому я быстренько смотал удочки и прекратил выезжать в заказник на рыбалку. Умер Максим, ну и хрен с ним.

Вы не удивляйтесь, если в моей речи увидите некоторые матерки. Я человек русский, а, кроме того, человек военный, поэтому матерный язык знаю в совершенстве и он, по сути дела, является моим вторым родным языком, поэтому без него обойтись будет очень трудно. Например, разведчик в общении с женщиной легкого поведения будет говорить, что ее поведение является антиобщественным, не соответствующим нормам морали и оскорбляющим его православные чувства и тому подобное, то контрразведчик скажет просто и емко - блядь и все встанет на свои места. Все друг друга поняли.

Месяца через полтора меня вызвали в отдел собственной безопасности и поинтересовались, почему это я не выезжаю в заказник на рыбалку.

- А какое ваше дело до моей рыбалки? - я сразу отбрил их, потому что это мое частное дело и никому не позволено совать в него нос.

- А это уже не ваша рыбалка и не ваше дело, - вежливо охолонули меня, - это дело государственное и вы единственный за многие десятилетия, кто смог чем-то расположить к себе старика.

- А чем он обвиняется, - спросил я, - шпионаж, диверсии, терроризм, антисоветская пропаганда?

- Ни в чем не обвиняется, - прямо сказали мне, - просто о нем нет никаких данных, ни в личном деле, ни в архивах. Он как бы и есть, и его как бы и нет. Как был капитаном так им и остался. И сам ничего не говорит. Есть указание, подписанное еще наркомом Берия, что данного человека не трогать и ничего у него не выяснять. Это значит, что у человека есть какая-то шуба, которую ему надели, а снять никто не может. Берии нет, а указание его есть, и никто не решается отменить это указание, а оно, как ты сам понимаешь, до сегодняшнего дня имеет силу приказа, требующего обязательного исполнения и никто кроме Берии его отменить не может.

- Абсурд какой-то, - недовольно сказал я, - любой председатель КГБ вправе отменить этот приказ.

- А вот и нет, молодой человек, - ласково просветили меня, - в государстве нашем есть незыблемые основы, которые никто не вправе поколебать. Стоит раскрыть архивы и показать хоть десятую часть нашей деятельности, то государство рухнет и похоронит нас под своими обломками. Вы это понимаете? - и начальник отдела высоко поднял свой указательный палец, показывая важность того, о чем он говорил.

- Отдайте его мне, и я за два дня выбью из него нужные показания, - с веселым задором молодого человека сказал я, - у нас даже Тутанхамон давал собственноручно написанные показания!

- Не накликайте на себя беду, - как-то многообещающе сказал начальник отдела, - я читал дела, когда товарищи допрашивали товарищей, сидели в одном кабинете, вместе выпивали, дружили семьями, а потом выбивали друг другу зубы и выкалывали карандашом глаза. Потом они менялись местами, и мучитель становился жертвой, а дети и жены рвали друг на друге волосья и втыкали в лицо столовые вилки. И в конце концов, обоих расстреливали в подвале как агентов экзотических разведок, жен отправляли в концлагеря, а детей в спецприемники для детей изменников родины. Вы этого хотите?

- А что, у нас есть какой-то другой выбор? - спросил я у начальника.

Оглянувшись по сторонам и приложив к губам указательный палец, начальник встал из-за стола и подошел ко мне. Наклонившись к моему уху, он тихо произнес:

- Есть выбор. В любой ситуации нужно поступать по-человечески, как человек, а не как обезьяна, которая поймает чужого детеныша и начинает есть его живьем. Даже не убивает из чувства гуманности. Поэтому, всех обезьян, - он повысил голос для возможной звукозаписывающей аппаратуры, - я не считаю человекоподобными существами. Это выродки, оставшиеся от генетических опытов по созданию homo sapiens, человека разумного. Поэтому и вы, как человек разумный, должны делать выбор в пользу своей родины. Кто бы ни руководил нашей родиной, что бы он ни делал, вы должны быть ему верны и делать все, что он приказывает, не раздумывая и не рассуждая. Потом вы с чистой совестью можете сказать, что время было такое, что вы думали совершенно о другом, осуждали насилие, но были вынуждены подчиняться приказу.

- Но такого не бывает, - возмутился я, - преступления есть преступления, и они должны быть наказаны.

- Молодой человек, молодой человек, - весело засмеялся старый полковник, - жаль, что в школе КГБ не преподают историю и уроки из ее самых главных этапов. Вам, вероятно, не рассказывали о том, что культ личности был осужден и признано, что в отношении многих честных людей были проведены массовые репрессии. И кто понес наказания? Да почти никто. Человек десять, а остальные как работали на своих местах, так и работают до сих пор. Когда был суд над фашизмом в Нюрнберге, то повесили двадцать человек и человек тридцать посадили в тюрьмы. Зато остальные отделались формулой Время было такое. Мы люди подневольные. Нам приказали, мы делали. И самое главное, до сегодняшнего дня в современной Германии военными преступниками, на которых не распространяется срок давности, являются дезертиры из немецко-фашистской армии и люди, которые состояли в комитете Свободная Германия, а также полковник фон Штауфенберг со товарищи, которые устроили покушение на Гитлера. И вовсе не участники массовых казней и члены SS. И это в той стране, которая отринула фашизм, как преступную идеологию. Вот вам и поле для умственных упражнений в свободное время.

- Хорошо, я подумаю об этом на досуге, - сказал я, - но что нам нужно от старичка рыболова?

- Мы и сами не знаем, что нам нужно, - сказал начальник отдела собственной безопасности. - С самого верха потупило строгое указание, узнать, какая тайна ему известна, и если эта тайна навредит государству, то сделать так, чтобы эта тайна так и осталась тайной

- То есть, старичка нужно кокнуть? - как-то неудачно пошутил я.

Сердитый взгляд был мне ответом.

- Ты, вообще-то, кто по национальности? - вдруг спросил начальник отдела.

- Русский, - с чувством особой гордости сказал я.

- Русский? - переспросил полковник. - Так какого же хрена ты задаешь бестолковые вопросы. Ты что, до сих пор не понял, что мы живем как в сказке?

- В какой сказке? - удивился я.

- В любой, - сказал полковник, - например, иди туда - не знаю куда, принеси то - не знаю что. Это о твоем задании. И учти. Это твое самое сложное задание. Если ты коснешься страшной тайны, то я тебе не завидую. Тайна только тогда остается тайной, когда о ней знает только один человек. Возьми секретные протоколы к пакту Молотова-Риббентропа. Все говорили, что никаких протоколов нет, что это фальшивка, а они спокойно лежали сейфе генсеков и президентов и передавались по наследству в особой папке. Или материалы Катынского расстрела польских офицеров. Материалы нашлись там же, но их стали выдавать порциями. Лучше бы уж совсем их не было, но раз сказал А, то нужно говорить и Б.

- И что же делать мне? - спросил я.

- Не знаю, парень, - как-то устало и в то же время добродушно сказал начальник. - Тебе просто не повезло. Выкручиваться придется самому. Никто тебе не поможет, ни Бог, ни Царь и ни Герой, добьешься ты освобожденья своею собственной рукой. Так поется в революционной песне. Думай. Твое начальстве в курсе, что у тебя специальное задание из инстанции. Работу планируешь сам и отчитываешься только передо мной. Заведи себе за правило записывать на диктофон все рыбацкие беседы. На их основании будут определять наличие или отсутствие этой страшной тайны. Тебе нужно пробежать в ливень так, чтобы ни одна капля не упала на твой костюм.

- А я знаю, как это сделать, - перебил я полковника.

- Ну, и как? - удивился он.

- Нужно снять с себя всю одежду и положить ее в котел, как сделал один китайский мудрец, - сказал я, - а потом спокойно идти по дождю. Когда он закончится, достать сухую одежду и надеть ее.

- Все, хватит, - перебил меня полковник, - идите отсюда, иначе я с вами свихнусь от ваших историй и тайн.

- А что такое шуба? - спросил я.

- Эх. Молодость-молодость, - засмеялся полковник. Это побасенка такая. Один офицер никак не мог получить продвижение по службе, все говорили, что дело в шубе, то ли у него шубу украли, то ли он у кого-то шубу украл

Я был молод и свободен. У меня не было обременяющей семьи, детей, поджидающих прихода с работы папы, родителей, которым требовалась помощь и уход. Одним словом, сирота широкого профиля. Все обыденно. Был единственным ребенком в семье. Когда мне было восемнадцать лет, родители попали в аварию, и я остался один. Спасло меня хорошее воспитание и то, что я сразу прекратил уличные знакомства, а затем поступил в высшую школу КГБ, заручившись рекомендацией одного старого чекиста, давнего знакомого моего отца. Не знаю, что было со мной, если бы я выбрал другой путь. Возможно, что меня давно бы не было в живых. Черные риелторы - это хорошо организованные банды, состоящие сами знаете из каких должностных лиц. Молодого пацана давно бы уже похоронили на старом заброшенном кладбище, а в его квартире проживал какой-нибудь бонза, крышующий эту банду. Так что, КГБ спасло мою жизнь. Дальше вы уже знаете.

На моем рабочем месте в моем кабинете стоял пустой стол. Непосредственный начальник спросил, какая мне нужна помощь и ушел, занятый своими делами, показывая, что здешние дела меня уже не касаются.

Пообедав в управленческой столовой, я пошел домой готовиться к новой рыбалке. Наутро я был в заказнике и пил чай у Василь Василича, который встретил меня как давнего знакомого и посетовал на то, что рабочие заботы не давали мне отдаться любимому времяпровождению.

- Василь Василич, - сказал я с улыбкой, - я сейчас в отпуске и буду рыбачить каждый день.

- Это и хорошо, - согласился старик, - а то рыбаков что-то мало стало. Все норовят сетями половить, а толку что? Бросили сеть, вытащили килограмм пятьдесят, а потом почти вся рыба погибнет или испортится, так и не дойдя до потребителя. Ловить нужно столько, сколько нужно для потребления или для переработки для длительного хранения.

Весь день мы занимались подготовкой к рыбалке. Проверяли и настраивали снасти, готовили палатку, проверяли лодку и мотор, заливали бачки бензином и маслом, делали запас продуктов.

- Пару бутылочек возьмем с собой? - спросил я. - Поедем, наверное, дня на два или три.

- Ну, если на два-три дня, то и бутылочек нужно брать столько же, - с улыбкой сказал Василь Василич.

Первая командировка

На реку мы выехали рано. Двум холостякам собраться - только перепоясаться. Свежий ветерок холодил лицо, по воде шла мелкая рябь, глухо гудел лодочный мотор, толкая нашу лодку, которая от радости журчала водой на редане, то есть в том месте, где приподнятый нос лодки уже не касался поверхности воды.

Минут через сорок мы пристали к пологому берегу, ориентируясь на сизое пятно от старого костра. Место обжитое и намоленное, как говорили рыбаки.

Палатку установили быстро, достали удочки и пошли вдоль берега, высматривая уловистые места. Да их и высматривать не нужно, к каждому из них были протоптаны тропинки и в кустах сделаны проходы, а на берегу установлены чурбачки. В хороших заказниках это дело чести и часть инфраструктуры рыбалки.

- Рыбачь здесь, - Василь Василич ткнул пальцем в небольшой проем в кустах, - а я расположусь рядом.

Я прошел на указанное место и очутился как бы в комнате из веток и листьев с широким окном в сторону реки. Всегда мечтал порыбачить именно в таком месте. Ты находишься в своем домике и тебе не нужно никуда идти, чтобы добыть пропитание. В углу комнаты был небольшой очаг, выложенный из камня. По краям очага в землю вбиты металлические прутья с рогульками наверху, чтобы на перекладине можно было повесить котелок с ухой или чайник для завершения трапезы. Рядом с очагом была небольшая вязанка дров, листья над очагом давно сгорели, образуя как бы дымоход в доме, который топится по-черному.

Место мне досталось уютное, какое-то домашнее, так и хотелось прилечь в уголок, противоположный от очага, где было постелено свежее сено. Как на сеновале в деревне.

Ночь. Луна. Тишина. Сеновал.

Свежий клевер и памяти шквал.

Пламя страсти горело во тьме,

Ты была, или снилась ты мне?

С трудом отогнав от себя мысли о неге, я настроил удочку и закинул ее в воду. Поплавок плавно качался на воде, подмигивая то мне, то солнечным бликам, которые возникали на небольших волнах, создаваемых слабым ветерком.

- Товарищ Председатель, капитан Абрамов для выполнения задания особой важности готов, - отчеканил я, стоя в просторной зале, залитой ярким солнечным светом и обдуваемой ласковым ветерком, лениво шевелящим огромные шелковые шторы белого цвета. Все было в белом. Скатерть за столом, где сидел Председатель с заместителем и их белые костюмы. Мой белый костюм был настолько ослепителен, что Председатель улыбнулся и сказал:

- Не вздумай при выполнении задания также отбеливать свои одежды.

- Так точно, - снова отчеканил я.

- Ладно, сынок, - ласково сказал Председатель, - доложи о своем задании и о том, как ты думаешь его исполнять.

К этому вопросу я был готов. Три года подготовки, жизнь в неимоверных условиях, питание впроголодь, драки со свирепыми людьми, владение всеми видами оружия, использование подручных средств для нападения и защиты, схватка с хищниками. Я был закален и готов ко всему.

- Моя задача, - поставленным голосом докладывал я, - проверить состояние агентурной сети и подтвердить имеющиеся данные о результатах работы на испытательных полигонах номер два и три. При необходимости, принять меры по замене исполнителей.

- Молодец, сынок, - сказал Председатель, - мне доложили о твоих отличных оценках по знанию административно-полицейского режима в регионе твоей работы и способностях к мимикрии в любой обстановке. Там ты не погибнешь с голода. Все, что двигается, шевелится, бегает, плавает, летает, все это съедобно. Все, что не шевелится, можно расшевелить и скушать, - и Председатель рассмеялся, довольный шуткой. Я вежливо улыбнулся, показав, что высоко ценю юмор начальника.

- Этот проект очень дорог для меня, - сказал Председатель, высоко подняв указательный палец. Все преподаватели использовали этот же жест для показа важности того, что они сообщают. - Я создал их по образу и подобию своему и не хочу, чтобы мой образ использовался в нехороших делах. Представь себе, что они будут думать о своем Создателе, если копии его будут сволочами, на которых клейма ставить некуда. Поэтому в чистке аппарата будь беспощаден, если нужно, то устрой им настоящий Армагеддон. Ребята из спецназа будут в готовности. Обрати особое внимание на иудейское племя, у меня на него особые надежды. Начинай с Авраама. По ходу выполнения будут поставлены дополнительные задачи. Успехов, солдат, иди!

- Слушаюсь, товарищ Председатель, - сказал я и, четко повернувшись, вышел из кабинета.

Учеба закончилась и как же было жалко покидать эту шикарную обитель с уютными комнатами, просторными аудиториями и полигонами для практических занятий, из которых особую трудность представляли те языки, которые еще находились в стадии развития, а некоторые исчезали как дымок из банки пива после нескольких глотков.

- Прощай, Альма Матер, - подумал я и пошел к богомобилю, ждавшему меня за воротами школы.

Я не знал, кто я такой, есть ли у меня родители, есть ли у меня родственники, вокруг меня были преподаватели, соученики и над всеми стоял Председатель.

Когда я задавал такой вопрос, мне всегда отвечали, что в свое время у узнаю все, а сначала мне нужно познать тот мир, который создал Председатель и тогда я смогу сделать выбор, какой жизнью мне жить, с родственниками или без родственников, или как я живу сейчас. Это было непонятно, но, вероятно, я еще не дошел до стадии понимания того, что доступно самому Председателю.

Я прибыл к устройству, которое может переносить нас во времени и пространстве. Устройство представляет собой круг десятиметрового диаметра, установленный на стойки. Для перемещения нужно встать в центр круга и произнести формулу, включающую в себя славословия в адрес Председателя, благодарность за его руководство, за обеспечение одеждой и пищей и охрану от представителей темного мира. Затем выкрикивается формула: Да здравствует Председатель и называется место и дата прибытия в место перемещения. На планете, которая является особым объектом для Председателя, установлены такие же приемные центры, где роль стоек выполняют огромные камни, врытые вертикально в землю, а круг изготавливался из таких же камней, устанавливаемых поверх стоек.

Наш учебный центр находился в местечке с названием Стоунхэндж, и мы тренировались в перемещениях в разные районы, не особо секретясь от аборигенов, уровень развития которых был очень невысок для того, чтобы что-то понять. Они так же, как и мы входили в пустые кольцевые сооружения, вздевали руки вверх и пытались воспроизвести все то, что говорили мы, но, как вы сами понимаете, ничего у них не получалось и не получается до сих пор.

Я снял свою одежду и отдал ее служителю. Вместо белого мундира я надел мешковатую одежду из тканой шерсти темно-серого цвета. Она представляла собой большой мешок, который мог подпоясываться веревкой и перехватывался шарфом-капюшоном. Одежду можно было связать крючком или на спицах, но люди того времени до этого еще не дошли, а Председатель строго-настрого запретил помогать в чем-то людям на Земле. Один наш сотрудник раскрыл им тайну огня, и он сразу был осужден на пожизненное заключение, а его печень по кусочкам отрезалась и шла на выращивание тканей для создания новых существ. Все это знали, и никто не собирался повторять его судьбы. Председатель наш крут нравом.

- Да здравствует Председатель, - крикнул я, - Земля, Палестина, семнадцатый век, - и все закружилось в вихре времени.

Через какое-то время я открыл глаза и увидел, что стою в таком сооружении, как и Стоунхэндж, только изготовленном из деревянных бревен. Это даже не бревна в истинном понимании этого названия, а толстые и кривые палки какого-то дерева. Похоже, что это был временный приемо-передатчик, который без труда собирался и также без особого труда раскладывался, не оставляя следов нашего присутствия на Земле.

Около приемника меня поджидали два человека в темных плащах. Я пошел к ним с приветственным жестом поднятой вверх правой руки, но был остановлен коротким как выстрел словом:

- Пароль!

- Какой пароль? - засмеялся я. - Я посланец Председателя и вы должны подчиняться мне.

- Пароль, - снова требовательно сказал один из незнакомцев, а второй навел на меня палку, на конце которой сверкнуло что-то стеклянное.

- Легкомыслие может дорого стоить, - подумал я, - хотя пароль мне сообщали, но я совершенно выпустил его из вида и забыл о нем. Причем, мне сообщили три пароля, по времени и месту моего следующего прибытия. Что делать, что делать? Скажи я не тот пароль, у этого в черной хламиде рука не дрогнет Ему один хрен, что абориген, что посланник Председателя. Не возвращаться же мне назад, чтобы уточнить пароль. И на бумаге ничего не напишешь, потому что бумагу еще не изобрели, а клочок бумаги может навести на изобретение ее раньше времени. Вы даже представить себе не можете, во что может вылиться преждевременное изобретение бумаги. Политики начнут читать речи по бумажке, писатели появятся, начнут записывать все, что происходит и уже не будет возможности наврать соплеменникам с три короба, чтобы тебя избрали новым вождем. Но ведь можно и на бумаге наврать с три короба и тогда, сколько ни говори правды, никто не поверит, ни единому слову и не изберут тебя вождем, и даже Председателю не удастся вразумить тех, кого он создал по образу своему и подобию, кроме как наслать на них стихи или болезни.

И тут я вспомнил пароль.

- Содом.

- Гоморра, - ответил человек в темной одежде и поклонился, - добро пожаловать, брат, давно тебя ждем.

Он схватил меня за плечи и стал радостно трясти, как будто любимого родственника, которого не видел лет сто, а, может и больше и приезда которого ждал с нетерпением.

- Просыпайся, - Василь Василич тряс меня за плечи и смеялся, - ну и рыбак, три часа просидел и ни одной рыбы не поймал, да еще заснул. А тут у тебя уютно, как в экзотическом номере самой дорогой гостиницы, приближенной к природе и естественной жизни. Зато я рыбы наловил. Пойдем готовить обед, покушаем, а потом будем готовиться к вечернему лову.

Княгиня

Солнце было еще высоко, но уже клонилось к закату, увеличивая тени от деревьев и умиротворяя все вокруг. Птицы отдыхали в своих гнездах и даже комары куда-то попрятались, готовясь к ночным вылетам за дурной кровью рыбаков и охотников.

Приготовление ухи дело в общем-то простое. Василь Василич поймал довольно крупных окуньков и двух судачков. Чисто для ухи. Как будто выбирал, какую ему рыбу ловить. Окуньки были по пять рублей и весом грамм по восемьсот, судачки под стать им чуть поболее килограмма каждый. Можно, конечно, было их выпустить, как намекают рыбаки в телевизионных передачах, но зачем тогда ездить на рыбалку и ловить рыбу. Рыба - это пропитание человека, и он должен ее ловить на потребление сразу или для заготовки на будущее. Иначе и на рыбалку нечего ходить.

Пока Василь Василич потрошил рыбу, я начистил картофель, порезал лук и приготовил заправку из сушеной моркови, перца, соли и различных травок.

Вдвоем работа спорится и уже веселый котелок с картофелем сказал нам о том, что пора запускать рыбу. Уха сварилась довольно быстро. В котелок плеснули грамм пятьдесят водки и затушили головешку, чтобы отбить тинный привкус от речной рыбы.

Обедать пошли в мой естественный шалаш, где я проспал всю рыбалку. Вечером еще предстояла рыбалка, поэтому и обеденная уха нами потреблялась как рыбный суп.

В чем отличие ухи от рыбного супа? Очень просто. Если перед потреблением рыбного супа выпить рюмку водки, то получается уха. Если рюмки не будет, то в любых условиях и с любой рыбой это будет рыбный суп.

После еды мы прилегли на лежанки из сена и закурили. Вот что значит эйфория, когда плотно кушаешь на свежем воздухе и вытянешься на пахучем сене в непосредственной близости от реки.

- Василь Василич. - спросил я, - а вы когда-нибудь любили? Чтобы вот так, по-простецки, грабить так банк, а спать так с королевой?

Молчание моего спутника было длительным. Мне даже показалось, что он вообще не будет отвечать на мой вопрос, а возможно, попросту уснул, разморенный едой. Все-таки немолодой человек. Устал. А тут такая расслабляющая обстановка.

- Любил, - вдруг сказал Василь Василич. - но это было так давно и кажется, что этого вообще никогда не было. С другой стороны, за это нужно сказать спасибо революции. Если бы ее не было, то и у меня не было бы никаких воспоминаний, которые можно писать на розовой бумаге.

- А революция здесь при чем? - спросил я. - В революцию вам было лет намного меньше, чем мне сейчас.

- Это вы сейчас равноправие воспринимаете как нечто собой разумеющееся. - сказал мой собеседник. - хотя и сейчас сословные различия есть и никуда не делись, но это все завуалировано, а раньше это было ярко выражено. Мои предки из крестьян. После отмены крепостного права перебрались в город и устроились работать на мануфактуру. Я был уже вторым городским поколением, но только после революции мы перебрались из тесных общаг, потеснив буржуев в многокомнатных квартирах.

Я хмыкнул, представляя, как это все происходило, основываясь на описаниях этого процесса оставшимися в живых писателями и теми, кто сгинул в лагерях, но написанное ими так и не смогло быть уничтоженным, несмотря на все усилия ВЧК. Как живой стоит перед глазами профессор Преображенский и домком товарищ Швондер с группой товарищей.

- Я знаю, почему ты хмыкнул, - сказал Василь Василич. - Всякое бывало. Только квартиры к моей истории отношения не имеют. Мы, дети рабочих и крестьян, получили такие же гражданские права, как и все. Но для этого многие люди должны были поступиться своими исключительными правами, дававшимися им по праву рождения или, были заслужены предками. Я тоже слышал красивые сказки про декабристов, которые боролись за то, чтобы всех людей сделать богатыми или чтобы все люди были дворянами. Но такого не бывает и быть не может даже в сказках. А ты знаешь, что когда проводилось следствие по восстанию на Сенатской площади, то начальник Охранного отделения генерал-адъютант Бенкендорф Александр Христофорович сказал руководителям восстания:

- Господа, вы заявляете, что боролись за свободу крепостных крестьян. Поднимите руку, кто из вас освободил своих крестьян. И в отношении него сразу будет прекращено дело.

Ни один не поднял руку. Да и как бы господа смирились с тем, что рядом с ними будут новые господа из вчерашних крестьян или ремесленников? Только что человека пороли на конюшне за мелкую провинность или брали его невесту на пробу по праву первой ночи, и вдруг он в благородном собрании с тросточкой, и она в кринолине? Не смешите меня. Такое неравенство стирается только кровью. Химики не придумали ничего другого. Тут только смена режима в стране и Конституция, которая уравнивает в правах все население страны. Иного пока не придумано. Даже в той стране, где есть Конституция и в ней записаны права граждан, нельзя давать гражданам проявлять эти права. Начнется восстание и уравнивание прав будет проведено кровавым путем. Если власть будет соблюдать Конституцию, допускать смену выборной власти и готовить граждан в выборные органы для управления государством, то такая страна имеет перспективы на долгое и мирное развитие и превращение ее в страну, ценности которой являются примером для других стран.

Я смотрел на Василь Василича и удивлялся трезвому уму и знанию всего и обо всем. Я не сомневаюсь, что если бы я завел вопрос о космогонии, то и здесь мой собеседник блеснул бы познаниями в области мироздания и даже предложил бы что-то новое, свое, что, возможно, было бы спорным, не тем не менее.

- В середине тридцатых меня по комсомольской путевке направили в органы ВЧК. Тогда это было ОГПУ (Объединенное государственное политическое управление) и в этом же году его переименовали в НКВД. Народный комиссариат внутренних дел. Послужил я немного в пограничниках на дальневосточной границе. А потом меня направили на учебу в школу разведки. Была такая сто первая школа. Поэтому я участия в массовых репрессиях не принимал, да и обращение с нами было не такое, как в школах контрразведки, где учили ломать людей. Представь себе, что костолом поедет за границу в разведку. Да у него на лбу написано, кто он такой. Кто-то про Сталина или Берию плохое скажет, а он уже в драку за них полез. И кончилась работа. Ты вот слышал где-нибудь, чтобы выпускники разведшколы где-то в числе оголтелых чекистов числились? Чтобы они возглавляли черносотенные шествия и вгоняли иголки под ногти своим бывшим коллегам, чтобы выпытать у них, что они замышляли в плане перестройки и демократизации нашей страны? То-то и оно.

Вот и мы были такие, учили иностранные языки, политес и не хлебали первое, второе и третье из одной чашки и одной ложкой. Не сморкались при помощи зажимания одной ноздри, а пользовались платочками, умели танцевать и были обходительными во всем. При случае могли и рожу любому начистить. Парни были хоть куда. И вот в 1937 году уже перед последним годом обучения получил я путевку в наш санаторий в Ялте. Женщин в санатории было предостаточно и все они были проверенные в идеологическом и медицинском отношении, так чтобы не заразили сотрудников чуждой идеологией или нехорошими болезнями. Но у меня не было желания получить в личное дело запись о курортном романе, что я говорю в любовном экстазе и как в сексуальном плане я выгляжу в чужих местах. Я обошел все библиотеки и все места, связанные с культурой. А таких мест и до сегодняшнего дня достаточно, и там я познакомился с одной девушкой. С богиней. И как ты можешь догадаться, ее звали именно Дианой. А сейчас давай ухи поедим. проголодался я что-то.

Первая командировка (продолжение)

Радостная встреча продолжалась недолго. Несколько мгновений. Люди соскучились по встрече с равным. Но быстро насытились общением и перешли к делу.

- Слушаем тебя, брат наш, - и склонили головы в темных капюшонах.

- Как там у нас Авраамом и с племенем его? - как-то устало спросил я, как будто мне уже надоело ездить по всем сторонам света и инспектировать все ранее начатое.

- Трудно вот так в двух словах ответить, - сказал старший из смотрящих. - Сначала Авраам вместе со своим отцом жили в городке Ур, что в Южной Месопотамии, а затем переехал с семьей в город Харран в Северной Месопотамии, где и умер от старости.

Мы передали Аврааму приказ Председателя, чтобы он продолжил дело своего отца и нашел дорогу в Ханаан, а за это из его потомков будет создан великий народ, в котором людей будет столько, сколько песчинок на земле и сколько звезд на небе и который будет владеть всей землей Ханаанской.

Авраам удивительно послушный человек и он, взяв с собою жену Сарру, племянника Лота и слуг своих вместе со стадами последовал в Ханаан, но не остался там, прошел до Египта и там тоже не остался.

В пути из Египта пастухи Авраама и Лота поссорились из-за пастбищ и колодцев, и Авраам с Лотом тоже отделились друг от друга. Пастухи Лота говорили, что вся земля Ханаанская будет принадлежать им, а Аврааму следовало бы убраться куда-нибудь подальше. Авраам устроился неподалеку от города Хеврона, а Лот стал жить в городе Содоме.

У Авраама сейчас проблема, он хочет иметь наследника от жены своей Сарры, но ему уже больше ста лет и жена его не первой молодости и они не могут зачать ребенка. Сарра уже водила в шатер к Аврааму свою служанку по имени Агарь, и она родила от Авраама сына по имени Измаил, а Сарра прогнала их, и они живут в сторонке.

- Хорошо, - сказал я, хотя ничего хорошего в этом рассказе не было, - пойдем сейчас к Аврааму и на месте решим, как быть дальше и что нам нужно сделать, чтобы заветы нашего Председателя неукоснительно выполнялись.

Мы встали и пошли в восточную сторону. Перевалив через холм, мы увидели шатры и загоны для овец, а также увидели Авраама, старца с седой бородой, сидевшего у очага.

Авраам приветливо принял нас, угостил всем, что есть в его селении и отвечал на все наши вопросы, понимая, что имеет дело с посланцами Председателя, которые прибыли сюда не просто так.

В неторопливой беседе он рассказал нам, как участвовал в войне против четырех царей, которые захватили Содом и пленили его племянника Лота. Царь Нимрод вместе со своими троими приятелями разграбил город Содом и захватил в плен Лота. А так как Лот был очень похож на Авраама, то его посадили в клетку и стали насмехаться над ним, что, мол, не придется тебе вести свой род для заселения земель Ханаанских, а Председатель его, который им управляет, даже пальцем не шевелит, чтобы спасти своего наперсника. Тогда Авраам вооружил мечами триста восемнадцать своих воинов и заставил бежать войска всех четырех царей, освободив племянника Лота.

Сейчас у Авраама все хорошо, да только Сарра не может родить ему сына и, вероятно, не сбудутся предсказания Председателя о том, что от колена его будет создан многочисленный народ.

Авраам говорил, а теплый ветер пустыни развевал его седую бороду, унося обрывки слов, отчего его речь становилась не везде понятной, но смысл можно было понять.

Мы в школе учили все существующие наречия и с восторгом вспоминали те времена, когда сущим языком был один, на котором разговаривали все наплодившиеся на земле люди. С помощью одного языка они знали секреты друг друга и могли договариваться. Они даже договорились до того, что решили построить высокую башню и посмотреть, кто там сверху кидает им камни с начертанными задачами и потребовать, что прежде, чем кидать эти камни, он должен посоветоваться с ними о том, согласны ли они с этим приказом и желают ли они ему подчиняться. Одним словом, решили на земле установить демократию. Но наш Председатель не признает никаких демократий. Шаг влево, шаг вправо - попытка к бегству, прыжок на месте - провокация, и он одним махом разрушил стоэтажную башню вблизи города Вавилона и перемешал все языки, вследствие чего люди разбрелись в разные стороны туда, где жили говорящие на таких же языках люди. От добра добра не ищут.

- Успокойся, Авраам, - сказал я, - Председатель не оставил тебя милостью своею. Вот тебе порошок, выпей его и иди к Сарре, а через год у тебя родится сын и назовешь ты его Исаак.

_ Да как же это возможно, - запричитал Авраам, - ведь я старый и Сарра моя старая, откуда у нас появятся дети?

_ Слушай, что я тебе говорю и делай все так, как велит Председатель, - сказал я, - а сейчас поведай о том, как живет племянник твой Лот и не нужно ли ему помочь вернуться к своему дяде, чтобы умножить число потомков ваших.

- Плохо моему племяннику Лоту, - с горечью поведал нам Авраам. - После того, как я освободил город от врагов, а Лота от плена, народ там испортился окончательно. Вместо того, чтобы плодиться и умножать богатства свои, люди там занялись грехами. Мужчины там сожительствуют с мужчинами, женщины с женщинами. А тем, кому не хватило пар, нападают на другие пары или прибегают к помощи животных для удовлетворения своих низменных похотей, и этих животных после совокупления с ними они пускают в пищу, распространяя грех скотоложства по всей округе.

- А Лот, твой племянник, не участвует ли в этих оргиях, не грешит совокуплением с мужчинами или с животными? - спросил я.

- Не знаю, - честно ответил Авраам, - овцой в волчьей стае не прожить, но он праведник, и если делает что, то делает это с чувством глубокого отвращения.

- Понятно, - сказал я, - Лота мы спасем, а город уничтожим. Нам не нужен этот гнойник на земле Ханаанской.

- Постойте, - закричал Авраам, - а вдруг там, кроме моего племянника, есть еще праведники? Неужели вы уничтожите и праведников?

- Если мы найдем там пятьдесят праведников, то город будет цел, - сказал я.

- А вдруг там будет меньше праведников? - взмолился Авраам.

- Хорошо, - сказал я, - если мы найдем там двадцать праведников, то город останется целым.

- А если меньше двадцати? - стал причитать Авраам.

- Если мы найдем там пять праведников, то оставим город в целым, - сказал я. - А скажи мне ты, который зарезал не одну сотню людей, которые встали на твоем пути, какое тебе дело до людей, погрязших в грехе и разврате? За грехи людей должно отвечать все племя. За грехи Содома должны отвечать все горожане.

- Передайте Председателю, - сказал Авраам, - что если мы будем так вершить правосудие, то скоро на земле не останется никого. Ни одного человека. Пусть каждый отвечает за грехи свои, а праведники продолжат жить в председателевом благоволении.

- Хорошо, я передам это Председателю, - пообещал я и со спутниками двинулся в сторону города Содома.

Княгиня (продолжение)

Мы поели ухи и улеглись на охапки свежего сена, служившие нам лежанками.

- А что же дальше, Василь Василич? - спросил я.

- Как что, - деловито ответил старик, - вот покемарим маленько после ушицы, да пойдем готовиться к вечерней зорьке.

-Да я не про это, - быстро сказал я, - я про библиотеку.

- Про библиотеку, - пробормотал как-то задумчиво мой спутник, - про библиотеку, - явно раздумывая, говорить ему или не говорить и доверять ли мне то, что является сокровенным у пожилого человека. - Ладно, слушай про библиотеку.

Я, когда увидел ее, то прямо-таки остолбенел. Другого слова подобрать не могу. Стою и ничего сказать не могу. А она вся такая воздушная, легкая. Думаю, сейчас ветерок дунет и унесет ее навсегда от меня, держать ее надо и никуда не отпускать.

И я это самое прямо так и сказал ей. Сказал и покраснел, а она засмеялась:

- Какой вы прямо фантазер, меня никакой ветер не унесет и из этой библиотеки я никуда не денусь. А какую книгу вы бы хотели получить? Молодежь сейчас запоем читает роман Николая Островского Рожденные бурей, если хотите, то я поставлю в очередь на него и сообщу по телефону, если таковой у вас имеется, о подходе вашей очереди, а пока можете почитать роман того же автора Как закалялась сталь.

Оба романа я читал как рекомендованные по линии политической учебы. Книги хорошие, только вот последняя книга получилась послабее, а первая действительно хороша. Помнишь, как Павка Корчагин сказал? Самое дорогое у человека - это жизнь. Она дается ему один раз, и прожить ее надо так, чтобы не было мучительно больно за бесцельно прожитые годы, чтобы не жег позор за подленькое и мелочное прошлое, чтобы, умирая, смог сказать: вся жизнь и все силы были отданы самому прекрасному в мире - борьбе за освобождение человечества. И надо спешить жить. Ведь нелепая болезнь или какая-либо трагическая случайность могут прервать ее.

И Василь Василич замолчал, как бы что-то вспоминая и заново переживая прожитое. Но вдруг он встрепенулся и сказал:

- А я попросил у нее сочинения господина Эмиля Золя. И конкретно Чрево Парижа.

Я знал, что Золя относится к числу иностранных авторов, не жалуемых советской властью, но роман как-то оставался в библиотеках образцом критики капиталистического строя и жалкой судьбы простых людей, не способных сопротивляться центральной власти.

Мой вопрос не то чтобы поставил ее в тупик, но привел в некоторое замешательство.

- Вы что, - шепотом сказала она, - это же буржуазная литература и такой книги, по-моему, в библиотеке нет, мы недавно сжигали всю буржуазную литературу и мне кажется, что книги Золя сгорели вместе с ними. Разве можно вам, комсомольцу, интересоваться загнивающим западом?

- Мне можно, - весело сказал я, - я начал учить французский язык и мне нужно погружение во французскую действительность.

- Ну, что вы, - засмеялась девушка, - действительность времен господина Золя и сегодняшний день Франции - это совершенно разные картины.

- А вы откуда все это знаете? - с таким же шутливым настроем спросил я.

- А вот знаю, - засмеялась девушка, - давайте заполним ваш читательский билет. В каком санатории вы отдыхаете?

Я ответил и мой ответ словно ледяной водой окатил девушку. Тут, понимаешь ли, какое дело. Мы все в разведшколе секретились и были как бы людьми непричастными ко всему, а вот на отдых нам выдавали путевки в санатории НКВД. Это есть бюрократический перекос. Вот и приезжает в санаторий гражданин с гражданским паспортом, а у него путевка сотрудника, к которому должен быть почет и уважение.

- Что-то не так? - спросил я, прекрасно понимая причину вдруг возникшего холода.

- Нет-нет, что вы, - поспешно сказала девушка, - все в порядке, давайте ваше удостоверение, просто к нам сотрудники НКВД приходят только тогда, когда нужно проводить сортировку книг и уничтожать политически вредных авторов, развращающих молодых строителей социализма.

Я подал ей свой паспорт, такую маленькую серенькую книжечку с малюсенькой фотографией в нижнем левом углу. Там все чин по чину, московская прописка, детей нет и холост.

- А как же вы отдыхаете в санатории НКВД? - с интересом спросила девушка.

- Есть у меня брат двоюродный, - сходу стал сочинять я, - он работает в хозяйственном управлении НКВД и вместо санатория решил поехать на путину на Дальний Восток, а путевку отдал мне, чтобы не пропадала, благо и фамилии у нас одинаковые и имена, и отчества. Он, как и я, Головачев Василий Василевич. Только постарше.

Я чувствовал, что холод начал таять, но сказав А, нужно говорить и Б. Сейчас обязательно последует вопрос, а с какого ляду я изучаю французский язык и где? Если что, буду говорить, что студент факультета иностранных языков в МГУ. Но такой вопрос не последовал, он как бы сам стал подразумевающимся ответом на него.

И тут Василь Василич остановился, вероятно, что-то вспоминая. И я не тревожил его, мало ли что, потихоньку задремав после сытного ужина.

Первая командировка. Грехи Содомские

- Что там в Содоме? - спросил я своих спутников, которых на Земле все звали Ангелами.

- Город сей расположен в местах благодатных, - сказал один Ангел. - Много воды, поля и сады орошаются и приносят урожаи огромные, отчего народ там живет зажиточно и многие люди стремятся поселиться там. Вот и племянник Авраама прельстился хорошей жизнью и переехал туда жить. Содомитяне пресытились всем и стали искать новых ощущений в соитиях мужчин и женщин между своим полом.

- Ну, что же, - сказал я, - они получат то, что приказал сделать Председатель.

К вечеру мы подошли к Содому и увидели Лота, сидящего на лавке у городских ворот. Увидев нас, он подошел к нам и низко поклонился, выказывая свое почтение. Он же хотел внести плату за наш проход, но я сам отвалил стражникам три сикля (один сикль - двенадцать граммов) серебра, и мы вошли в город.

Все восточные поселения, в том числе и города, строились по одному принципу. На проезжую часть выходила глухая стена с дверью во внутренний двор дома, где была зона отдыха, маленький садик и подсобные помещения.

Что было примечательно в этом городе, так это странный запах бензина, серы и газа. Такое ощущение, что где-то прорвался газопровод и открылось нефтяное месторождение низкокачественной нефти с высоким содержанием серы.

Местные жители увидели незнакомцев и стали идти за нами, имея явно недобрые намерения. Число идущих за нами все увеличивалось и к дому Лота подошла уже внушительная толпа.

- Где здесь гостиница, чтобы мы могли остановиться на ночь? - спросил я у Лота.

- Что вы, что вы, - запричитал Лот, - я не смогу простить себе, что оставил дорогих гостей среди людей, которые хотят сделать им зло. У меня дома много места и я, как один из старейшин города, смогу вас защитить.

Мы вняли его увещеваниям и вошли в дощатую дверь в длинной стене одной из улиц.

Сразу на входе Лот омыл наши ноги в грязной воде из деревянного ушата и отер их серой холстиной. Даже наш Председатель в молодости не гнушался омовением ног своих друзей и соратников.

Войдя в дом, Лот представил свою семью:

- Вот жена моя Ноа, раньше она звалась Юдифь, а сейчас стала Ноа, так как дана была мне в благоденствие. А это мои дочери Айна и Хетура.

Девицы были созревшими, но младшая уже была женщиной, а старшая все еще была девственницей и так и кипела гормонами. Младшая была стройной и красивой, а старшая толстой и уродливой. Как будто кто-то надсмеялся над сестрами, дав одной милое личико, а другой толстое, круглое и плоское лицо желтого цвета с толстыми оттопыренными губами. Да и по виду угадывалась в ней натура злобная и завистливая.

Лот пригласил разделить трапезу, состоящую из лепешки, фиников и молодого вина.

- Как так получилось, что твоя младшая дочь потеряла девственность, а старшая еще нет? - спросил я.

- Какой-то злой рок преследует мою семью, - сказал Лот. - В прошлый праздник урожая, в ночь фаллоса Хетура танцевала танец девственности, но никто не польстился на нее, и она вернулась домой девственной. Зато в нынешний праздник урожая Айна танцевала танец девственницы вместе с тем человеком, который ей нравился, они переплясали всех и без чувств рухнули рядом друг с другом. И девственности ее лишил проходивший мимо козопас, которого побили за это камнями и который искал убежища у меня. Моя жена перевязала ему раненую ногу и он, узнав, что находится в доме Лота, стремглав убежал от нас. В чем я провинился перед Председателем?

Добрая душа этот Лот, как и все другие, которые думают, что Председателю до всего есть дело. За всем было легче уследить, когда на земле было всего два человека - Адам и Ева. Но как от них двоих произошли все остальные, это покрыто тайной даже для нас, для посланцев Председателя. Мы знаем только одно: и благословил их Бог, и сказал им Бог: плодитесь и размножайтесь, и наполняйте землю. Но как это сделать двоим человекам, отправленным на выживание на пустую Землю?

Нам этот вопрос был задан в качестве полемического на одном из семинаров

- Ну, ты и горазд поспать, - смеялся Василь Василич, расталкивая меня. - Что ты по ночам делаешь, рыба уже встала наизготовку, а у тебя глаза не глядят. Вечер сегодня будет веселый.

Княгиня (продолжение)

Вечерняя зорька была активной. Только успевай забрасывать удочку. То ли кто-то это место благословил, то ли кто-то его прикормил, пока я спал, но удовольствие от рыбалки я получил несказанное.

На хозяйственном столике мы разделали рыбу, порезали ее на хорошие порционные куски и стали варить уху. Я занимался ухой, а мой напарник жарил небольших карасиков.

Стол накрыли в моей берлоге. Она уютная и вообще, была бы возможность, то все время жил бы только в ней. Но нужна вторая половина, чтобы с полным правом сказать, что с милым и в шалаше рай.

- Ну, с уловом, - сказал Василь Василич и поднял граненую стопку с водкой, - дай Бог, чтобы была не последней, - и он лихо опрокинул ее в рот.

Сваренная рабы на крышке от ведра, хлеб, зеленый лук, чего еще надо рыбакам на природе.

Закусив, и еще выпив, и закусив, мы откинулись на сено, чтобы перекурить.

- Василь Василич, - спросил я, - а что было дальше с девушкой из библиотеки?

- Что дальше? - как-то задумчиво переспросил он. - Дальше было как в сказке. Да, как в сказке. После всех процедур я бежал в библиотеку, чтобы дождаться закрытия и проводить ее домой. Я все боялся спросить, как ее зовут, чтобы лишними вопросами не насторожить и не прервать наши воздушные отношения. Чувствовалось, что у нее очень непростые отношения с органами внутренних дел. Но знакомство произошло буднично и просто.

В один из вечеров нам преградили дорогу три парня, примерно нашего возраста. У заводилы была кепка из клетчатой материи, такие как раз вошли в моду среди босяков и приблатненной молодежи, скучавшей по такой фигуре как Мишка Япончик, ликвидированный Одесской ЧК. И эти были из породы мы ребята-ежики, у нас в карманах ножики. Сказки о том, что раньше приморские города были самыми спокойными местами в стране, рассказывались только пропагандистами, славящими достижения построения социализма в одной отдельно взятой стране. Приморские города были намного опаснее всех других, в которых была достаточно напряженная криминогенная обстановка.

- Закурить не найдется? - прозвучал известный для такой ситуации вопрос.

Я тогда не курил и ответил, что не курю.

- Ах так! - взвился главарь. - Тогда гони монету.

Я достал из кармана медный пятак и бросил ему:

- Держи.

Это был как сигнал к нападению. Троица бросилась на меня и мне пришлось защищаться.

- Когда перед тобой враг, - говорил наш инструктор по физподготовке, - хороши все средства. В драке не может быть благородства, ее даже на дуэлях не бывает. Если люди собрались убить друг друга, то они это и делают. Врага ты должен бить, рвать зубами, но защитить себя.

Первую подскочившую ко мне шестерку я ударил в глаз прижатым к кулаку большим пальцем. Этот минут на пять выключен. Вторая шестерка отступила и в драку нужно вступать главарю, чтобы показать свою крутизну. И вот тут перед мной сверкнул ножик.

Бросаться на нож нельзя. Владелец ножа вынужден будет его применить в качестве защиты и получится, что из жертвы ты превращаешься в оголтелого преступника, от которого законопослушный гражданин вынужден был защищаться перочинным ножиком. Нужно ждать.

Девушка стола за моей спиной и была готова наброситься на любого, кто подойдет к нам.

Мы стояли лицо в лицо с вооруженным бандитом и решали, чья возьмет. Как человек стоит перед вставшей с надутым капюшоном коброй. Она раскачивается из стороны в сторону, готовая отразить нападение, и человек стоит, готовый либо напасть на нее, либо уклониться от нападения. И змея не знает результата схватки. Может ее просто растопчут сапогом или поймают, чтобы выдавить немного яда для производства антигюрзина. Кто-то первый должен отступить. Чаще всего отступает кобра, иногда отступает человек. Но отступает самый умный и уверенный в своих силах человек.

Я понял, что главарь не нападет. Он еще не убивал, и жажда убийства не сделала его беспощадным и циничным. Человеческого в нем оказалось больше. Я взял девушку под руку, и мы пошли дальше в сторону шумящей набережной, навстречу огням волшебного приморского городка. А сзади началась разборка главаря с шестерками.

- Тебя как зовут? - спросил я.

- Диана, - ответила она и предложила, - пойдем к нам чай пить.

Она жила вместе с мамой в коммунальной квартире и чувствовалось, что семья ее была не пролетарского происхождения.

- Мама, - сказала Диана, - это Василий, он учится в университете, изучает французский язык и интересуется французской литературой.

- Похвально, - сказала мама Дианы. - Вы собираетесь работать за границей?

- Почему за границей? - не понял я.

- Ну, - сказала женщина, - у нас здесь французский язык не нужен, да и французская литература тоже вообще-то не нужна. Если читать в подлиннике Карла Маркса, то тут нужен немецкий язык, а Эжен Потье давно переведен на русский язык. А в каком университете вы обучаетесь?

- В Московском, - ответил я.

- Кем собирается стать по окончании учебы? - последовал следующий вопрос.

- Вероятно, пойду по дипломатической линии, - ответил я. - Дипломаты сейчас нужны как воздух.

- Да-да, - вздохнула женщина, - после всех чисток дипломатов осталось мало, да и дипломатия сейчас другая

- Мама, - остановила ее дочь, - давайте пить чай, чайник уже вскипел.

Мы попили чай, и я ушел домой. А наутро меня вызвали в местное НКВД.

- Какие у вас отношения с Кауфман Дианой Карловной? - начал допрос сержант госбезопасности с двумя капельками красной крови на рукавах гимнастерки.

- А кто это такая? - удивленно спросил я.

- Это та девушка, с которой вы вчера пили чай в ее доме, - сообщил мне сержант.

- Никаких отношений у меня нет, - четко ответил я. - Вчера я защитил ее от нападения хулиганов и проводил домой. Знаю, что она работает в библиотеке.

- Кто вы такой и почему отдыхаете в санатории НКВД? - спросили меня.

- Номер моей войсковой части указан в путевке в санаторий, - сказа я, - другой информации о месте своей службы разглашать я не могу.

НКВД очень нравилась секретность.

- Идите, мы все уточним, - сказали мне.

Когда я пришел сдавать книгу в библиотеку, там была другая библиотекарша.

- А где Диана? - спросил я.

- Ее арестовали вместе с мамашей, - шепотом сообщили мне. - Как немецких шпионов, а была такой активной комсомолкой.

- И вы больше не искали ее? - спросил я.

- Естественно, нет, - сказал Василий Василич, - такие поиски частенько заканчивались арестом как соучастника инкриминируемого разыскиваемому преступления. Ну, что по порции ухи и спать. Завтра зорьку не проспать.

- Василь Василич, - спросил я, - неужели тогда все было так плохо?

- Конечно, не было плохо, влюблялись и любили, работали и веселились, жили зажиточно и средненько, пока не становились помехой кому-то или что-то вдруг говорили не соответствующее генеральной линии партии, или подтерлись газеткой с изображением вождя, и все заслуги насмарку. Был человек и нет его. Есть человек - есть проблема. Нет человека - нет проблемы. Вот идет стадо баранов. Впереди идет бородатый козел. Смотришь, пастух выдернул одну овцу из стала и понес на убой. А бараны как шли, так идут. Им это до лампочки. Так и народ наш. Не меня - и слава Богу. Дыма без огня не бывает, арестовали, значит за дело. Расстреляли - тоже за дело. Вот у Молотова жена была по фамилии Жемчужина. Вела себя как первая леди в государстве. А ее взяли и арестовали, и муж ее, Молотов, голосовал за арест. Решение, понимаешь ли, коллегиальное было. Если ты баран, то это твое государство. Если ты человек, то и жить ты должен по-человечески. Тогда выживали классово-близкие. Бандит с большой дороги и генералиссимус были классово-близкими людьми, а вот профессора всякие, инженеры, ученые - это была категория классово-чуждых людей, которых постоянно нужно прореживать, чтобы они баранов не превратили в людей.

- Василь Василич, а я для вас классово близкий или нет?

- Не знаю, - сказал мой наставник, - ты мне во искупление грехов моих послан.

Первая командировка. Содомская расплата

Я лежал на деревянной лежанке в доме Лота и размышлял, как из двух человек появилось то население, которое есть сейчас и как оно соответствовало тем правилам морали, которые насаждаются среди населения.

Ветхий Завет рассказывает о том, что Бог сотворил сначала Адама из праха земного, а потом сотворил Еву из ребра Адама. Все люди на Земле являются их потомками. Об этом сказано и в Библии. От одной крови Он произвел род человеческий для обитания по всему лицу земли. И нарек Адам имя жене своей - Ева, ибо она стала матерью всех живущих. Все являются родственниками!

Адам прожил девятьсот тридцать лет: Всех же дней жизни Адамовой было девятьсот тридцать лет; и он умер.

У Адама и Евы было множество сыновей и дочерей. Еврейский историк Джозэфус писал: Число детей Адама и Евы согласно тому, что говорит древняя традиция, было тридцать три сына и двадцать три дочери.

На самом деле их было больше. Одна русская женщина, жившая в начала 19 века, за 63 года родила 58 детей. А сколько родила Ева почти за тысячу лет жизни? Очень много.

И это является точкой отсчета народонаселения Земли. Потом все пошло по принципу цепной реакции. Мужчины стали брать в жены своих сестер, других близких родственников и стали плодиться, перемешивая кровь и степени родства.

Как говорится, в этом деле не обошлось и без уродов. И все началось с того, что Каин убил Авеля.

И началась такая вакханалия в половых отношениях, что хоть святых выноси. Половая распущенность приняла такие размеры, что в 1656 году от сотворения мира пришлось провести Всемирный потоп и перетопить в бурных водах всех инцестолюбцев и мужеложцев с лесбиянками. После потопа остался только праведник и прямой потомок Адама Ной со своей семьей и вот от этих праведников в числе восьми человек (сам Ной, его жена, сыновья Сим, Хам и Иафет с женами) снова начался род человеческий. И все равно нравы людей изменились до того же порога, какой был до начала Всемирного потопа. То есть, что с людьми ни делай, они так же погрязнут в блуде и бесчестии.

А потом пришел Моисей и запретил жениться на близких родственниках, но это было через две с половиной тысячи лет, после того, как им был сотворен Адам. Но до этого пришли мы, чтобы разобраться с тем, что делается в городе Содоме.

Мои размышления перед сном прервали крики людей, доносившихся из-за стен ограды:

- Лот, выводи к нам своих гостей, мы их опробуем и скажем, насколько они хороши.

Вышедший Лот стал уговаривать собравшихся пойти по домам или взять себе на утеху его дочерей, которые еще не пробовали мужских ласк и проникновений.

- Сношай сам своих дочерей, - кричали собравшиеся мужчины, - выводи к нам своих гостей!

Я поднялся и кивнул своим путникам:

- Киньте в них пару свето-шумовых гранат, пусть успокоятся и подумают, кто они такие и что их ждет.

Раздавшиеся взрывы оглушили и ослепили собравшихся. Они пошли в разные стороны, не понимая, что с ними такое случилось.

Я собрал всю семью Лота и объявил, что до рассвета они должны покинуть город и укрыться в горах, потому что Содом приговорен к разрушению за нечестивость их жителей.

- Как же мы унесем все свое имущество? - вопрошала жена Лота. Она была экономна и хозяйственна, а большие стада ее мужа приносили семье хороший доход.

- Возьмете только самое необходимое, - сказал я, - и бегите не оглядываясь. Горе тому, кто обернется назад, а Председатель позаботится о вас.

Мы проводили их к городской стене и помогли спуститься по веревкам. Луна слабо пробивалась сквозь тучи и тени беженцев скоро скрылись во мгле.

В самом центре города еще веселились пришедшие в себя от взрывов прелюбодейцы, а мы уже минировали нефтяные и газовые разломы, ставя часовые механизмы на четыре часа утра.

- Не будем тревожить стражу у ворот, - предложил я и мы вышли из города по тому же пути, что и Лот со своими дочерями и женой.

Когда мы отошли на значительное расстояние от городских стен, то увидели первые всполохи зари и одновременно с этим за нашими спинами прогремели три взрыва и огромный столб пламени взметнулся в небо, освещая нам путь и погребая в своем огне все живое и не живое, погибающее в огромном костре за городскими стенами.

Мы не оглядывались назад. Хотя мы и не принадлежим к числу тех смертных, которые по воле нашей живут на земле, но зачем искушать на себе наставления Председателя?

По пути мы наткнулись на соляной столб человеческого роста и еще раз удостоверились в необходимости исполнения всех данных нам инструкций.

Лот остался один со своими дочерями. Как они будут жить, нас особенно не интересовало, они люди не бедные и смогут прокормить не только себя, но и многих других людей.

Смерть приходит на рассвете

- Ну, ты и горазд поспать, - смеялся Василь Василич, расталкивая меня. - Есть болезнь такая, нарколепсия называется. Сидит человек за столом и вдруг засыпает, прямо головой в тарелку падает. Некоторые так борщом и захлебываются. А ты парень молодой, это на тебя так природа действует да уха наваристая с рюмкой водки. В твои годы и я таким же был. Сейчас года уже не те, а тебе еще нужно меня выслушать, чтобы было о чем начальству доложить.

- Да вы что, Василь Василич, - начал я, но старик меня остановил.

- Мне тоже нужно выговориться, - сказал старик, - столько лет все держал под спудом, просто дверки моего внутреннего сейфа распирает. Послушай, что я тебе расскажу. Кто его знает, сколько осталось мне прожить, я ведь участник последней войны, да все время тайну с собой носить несподручно. Тяготит она меня. А ты человек надежный, мой коллега по работе, думаю, что язык за зубами держать будешь.

Перед войной я был перспективным сотрудником, готовился к нелегальной работе в Германии, а тут война началась. Подготовка не закончилась, но в июле 1941 года привлекли меня к выполнению спецзадания. Давай-ка, дружок, еще выпьем, уж больно ушица хорошая получилась.

Налили. Выпили. Закусили. Помолчали.

- Запомни, - поднял палец мой товарищ, - то, что я расскажу, тоже на тебе страшной тайной висеть будет. Если кто-то узнает об этом, то можешь и жизни лишиться или начисто карьеру себе испортить.

- Да ну, Василь Василич, - усмехнулся я, - таких тайн не бывает. Все тайны сейчас открыты, весь мир все наши секреты знает, только мы о них ничего не знаем.

- Есть еще тайны, и очень их много, - не согласился мой собеседник. - Помнишь, когда весь мир знал, что польских офицеров в Катыни НКВД расстреливало, наше руководство с каменным выражением лица твердило - знать ничего не знаем, все это провокация. А потом документы полякам отдали и в содеянном повинились. Хотя в этом деле не все так просто, просто хотели полякам рот заткнуть - не вся кровь на руках НКВД. А сколько копий было сломано на секретных приложениях к пакту Молотова-Риббентропа? Не было их. А они возьми и найдись. А генеральное соглашение о сотрудничестве между НКВД и ГЕСТАПО? Сколько кричали, что это провокация, а сейчас весь мир может на фотокопии каждого листа этого соглашения посмотреть, подписи Берии и Мюллера сравнить, регистрационные номера НКВД посмотреть. Не все еще тайны раскрыты. Вот и эта относится к тем, которую вряд ли кто раскроет.

- А, может, не надо Василь Василич, если это такая страшная тайна, - предупредил я его.

- Предлагаешь мне и дальше мучиться с ней? - спросил старик. - Да я войну капитаном начинал, капитаном закончил и капитаном в отставку ушел. И на работу меня никуда не брали, хотя я был специалистом по международным отношениям и практически в совершенстве владел немецким языком. А все из-за этой тайны. Будешь слушать - слушай, не хочешь - промолчу.

- Да я и не знаю, Василь Василич. Решайте сами, - сказал я.

- Тогда слушай, - сказал мой собеседник. - Если у тебя нет диктофона, то с моей смертью тайна будет известна только тебе, а ты уже вправе сам распорядиться с ней. И давай сразу договоримся, что ты не будешь считать меня сумасшедшим. О том, о чем я буду рассказывать, нет никаких упоминаний в самых секретных архивах. Мне только удивительно, почему я до сих пор жив, так как все допущенные к этой тайне закончили свою жизнь раньше, чем это записано в книге их судьбы.

Налей-ка еще по стопочке. Сейчас выпьем, закусим и продолжим рассказ. Так вот, только в костер не упади. Мне пришлось встречаться со Сталиным и с Гитлером.

- Ну да, с Гитлером только Молотов встречался, - выразил я свое сомнение.

- Он встречался до войны, а я во время войны, в 1941 году, - как-то торжествующе произнес Василь Василич. - В двадцатых числах июля вызвал меня начальник управления. Генерал знаменитый, недавно умер, медаль самодеятельную в честь его сделали, а тогда многие влиятельные противники СССР всерьез опасались за свои жизни и не знали, где и когда они могут встретиться с этим генералом.

Говорит мне начальник управления:

- Головачев, предстоит тебе выполнить секретнейшее задание. Даже мне не приходилось сталкиваться с такими проблемами. Ничему не удивляйся и не задавай никаких вопросов. На все отвечай только: Есть!. Понял?

- Понял. А ...

- Ты что, тупой? Я же сказал - никаких вопросов.

- Есть!

- Что есть?

- Никаких вопросов.

- Ох, подведешь ты меня, Головачев, а я за тебя, как за себя, поручился.

- Не подведу, товарищ генерал.

- Тогда езжай. Машина стоит внизу у седьмого подъезда. Ни с кем и ни о чем не разговаривать.

Выхожу я через седьмой подъезд. Стоит у подъезда черная эмка, водитель в штатском. Сел. Поехали. Выехали за город. Поехали в сторону Кунцево. Подъехали к какому-то забору с воротами. Ворота бесшумно открылись. Подъехали к флигелю рядом с большим домом. Встретил генерал НКВД. Где-то я его уже видел.

- Оружие есть?

- Нет.

- Тогда пошли.

Вышли из флигелька, и пошли в сторону усадебного дома. В доме никого нет. Подвел меня генерал к двери, приоткрыл и шепнул:

- Заходи.

Вошел. Большая комната с большим письменным столом. Книжная стенка. Стол для совещаний человек на двадцать. Мебель массивная, делалась на заказ из дорогих сортов дерева. Уж дуб и красное дерево я от мореной сосны отличить могу. Внезапно раздался негромкий голос с выраженным кавказским акцентом:

- Так вот как выглядит самый надежный человек СССР. А я думал, что этот человек только я.

Боже, да это же сам Сталин. А я стою и молчу. На такой вопрос отвечать нельзя. Вождь сам с собой разговаривает, размышляет, и влезать в его раздумье непозволительно.

- Ты что молчишь, язык проглотил или разговаривать не умеешь? - спросил Сталин.

- Я умею только слушать и делать, - говорю ему.

- Маладец, - после некоторого раздумья сказал Сталин, - тогда молчи и слушай. Это знаем только ты и я. Если хоть слово проронишь любому начальнику или под пытками, то считай, что тебя на этом свете уже нет.

В знак согласия я кивнул головой.

- Тебе будет выдан документ о том, что все, что ты делаешь, ты делаешь в интересах СССР и по личному приказу товарища Сталина. Все органы, организации и командиры всех степеней должны оказывать тебе всемерную помощь. Справка именная, с твоей фотографией, государственной печатью и моей подписью. Твоя задача - сдаться в плен к немцам и добиться личной встречи с Гитлером. Передайте ему, что я предлагаю провести личную неофициальную встречу в районе Орши с обеспечением безопасности представителям двух сторон, для чего отправить вместе с тобой полномочного представителя для решения организационных вопросов. Задача ясна?

Я кивнул головой.

- Ступай. От тебя очень много зависит.

Сталин повернулся и вышел. Вышел и я. Генерал НКВД снова провел меня во флигель, где уже ждал фотограф. Магниевая вспышка. Чай с бутербродами. Через полчаса фотограф принес мою фотографию. Довольно приятная внешность. Здесь же генерал приклеил мою фотографию в отпечатанную на машинке справку и почти бегом убежал с ней в усадебный дом. Вернулся спокойно. Передал мне справку и ушел.

Справка на двух языках - русском и немецком. Получается, что с этой минуты я предоставлен сам себе. У меня нет начальников, кроме товарища Сталина. А впереди ждет неизвестность, а, может, и смерть, если немцы мне не поверят. Просто шлепнут как авантюриста и никто не узнает, где могилка моя.

Маршал, командующий Западным направлением, без разговоров и расспросов дал мне порученца, с которым я выехал в расположение передовых частей, ведущих оборонительные бои на направлении Орши. По распоряжению порученца одна из оборонявшихся рот покинула свои позиции и отошла вглубь обороны стрелкового батальона метров на пятьсот. Артиллерия была готова сосредоточить весь огонь в случае атаки немцев на покинутые позиции. Но атаки не последовало. Немцы почувствовали какой-то подвох и ждали наши действия.

Где-то в полдень я вышел из окопа с поднятыми руками, белым флагом и направился в сторону немецких позиций.

Немцы были ошарашены. Так же был ошарашен порученец командующего Западным направлением, которому я сказал, что от длины его языка будет зависеть продолжительность его жизни.

Немецкому офицеру я показал немецкую часть моего удостоверения и сказал, что должен быть немедленно доставлен к командующему группой армий Центр.

Васильковые петлицы и золотая змейка на синем поле щита на рукаве моей гимнастерки действовала на них завораживающе. При мне немецкому капитану доложили, что рота русских вновь заняла свои позиции, о чем он немедленно доложил по телефону командиру полка.

Ходами сообщения меня доставили в штаб батальона, где уже были офицеры гестапо.

Один из них, показав на мою эмблему на рукаве, спросил, что это такое. Я показал на его руны на петлицах и сказал, что это эмблемы русского гестапо.

Когда мы ехали в штаб группировки, один из гестаповских офицеров спросил, что у меня в кобуре. Я ответил, что там пистолет, Тульский Токарева.

- Как пистолет? - удивился старший из гестаповцев с петлицами оберштурмбанфюрера (две серебряные полоски и четыре квадратных звездочки, штерна). Сидевший рядом со мной офицер открыл кобуру и достал мой пистолет.

- У вас есть еще оружие? - спросил старший.

- Нет, - ответил я.

Обыскивать меня не стали, учитывая то, что я должен сообщить что-то важное командующему группой армий.

Вместо командующего я был доставлен к руководителю фельдгестапо, то есть службы безопасности по группе армий, группенфюреру СС. Ему я сказал, что буду говорить только с командующим наедине. И промедление будет негативно воспринято высшим руководством рейха.

Не знаю почему, но я держался очень спокойно, можно сказать, даже нагло, совершенно не заботясь о том, что будет со мной. Я выполнял важное поручение в интересах обеих воюющих сторон, что понимали и мои конвоиры.

В Рейхе, как и в СССР, существовали, да и сейчас существует многоканальная система поступления информации наверх. Это - органы безопасности, партийные органы, органы исполнительной власти и просто стукачи, имеющиеся в каждой конторе и которые по своей инициативе или по указанию оперработника бегут к своему начальнику, чтобы проинформировать о любом событии или происшествии.

Я не был военнопленным в прямом понимании этого термина. Скорее я был парламентером в период ожесточенных боев на советско-германском фронте. Моя свобода в пределах отведенного мне помещения не ограничивалась. Обращение со мной было уважительное и питание, можно сказать, по высшему разряду.

Командующий, генерал-фельдмаршал встречался со мной в присутствии группенфюрера СС, как уполномоченного Гиммлера.

- Я слушаю вас, - сказал генерал-фельдмаршал.

- Я личный посланник руководителя СССР товарища Сталина к рейхсканцлеру Германии Гитлеру, - сказал я. - Я уполномочен только ему устно передать личное послание товарища Сталина.

- Насколько мы можем доверять вашим словам? - спросил фельдмаршал.

- Настолько, насколько это сказано в моем удостоверении, - ответил я.

- А если мы вас расстреляем как шпиона? - спросил фельдмаршал.

- Расстреливайте, - как-то спокойно сказал я, - только потом вам нужно будет сообщить рейхсканцлеру, что же ему хотел сообщить личный посланник Сталина.

Фельдмаршал поднял трубку и попросил соединить с Берлином, с рейхсканцелярией. Чрез три минуты соединение было произведено.

- Майн фюрер, у меня находится офицер советского НКВД с удостоверением Сталина и с его личным устным посланием...

Придерживая трубку, фельдмаршал спросил меня:

- У телефона фюрер и он спрашивает, что я должен передать ему.

- Попросите засекретить факт моего пребывания здесь и передайте, что послание товарища Сталина я должен передать рейхсканцлеру лично без ознакомления с ним других должностных лиц, - пояснил я.

Фельдмаршал передал все слово в слово, как я и просил. В разговоре образовалась пауза. Затем фельдмаршал сказал: - Яволь, майн фюрер, - положил трубку и сказал мне:

- Вы полетите в Берлин на моем личном самолете.

На этом аудиенция у командующего была закончена.

Меня переодели в гражданскую одежду и вместе с группенфюрером мы вылетели в Берлин. Летели на небольшой высоте в сопровождении двух истребителей. Небольшая высота не опасна над территорией Западной Европы, где сопротивление выражалось в подпольном охаивании оккупационных властей. С немцами дрались только англичане и русские.

Берлин выглядел чистеньким городом, хотя следы английских бомбежек были видны. Как я и думал, мы приехали на Принц-Альберт-штрассе в главное управление имперской безопасности.

Еще был жив Рейнгард Гейдрих. Практически он был первой фигурой в СС, а не Генрих Гиммлер, который стал рейхсфюрером после покушения на Гейдриха. Но даже и сейчас в современной истории Гейдриху не уделяют достойного места.

Это был один из тех молодых руководителей, о котором не говорят, что это была кадровая ошибка. Излишняя самостоятельность Гейдриха и карьерные устремления привели к назначению его наместником Чехии и Моравии. Фактически его подставили под пули английских диверсантов чешского происхождения. Это так, отступление.

Меня принял Гейдрих. Разговор пошел о том, что я должен сообщить Гитлеру. Но немцы, как и их русские, вернее, советские коллеги ужасно боятся ответственности за что угодно, поэтому я не стал говорить Гейдриху о цели моего появления в Берлине.

Встреча с Гитлером была назначена на послезавтра из-за крайней занятости рейхсканцлера. Естественно, немцам нужно было добыть обо мне дополнительные данные, чтобы узнать, с чем я приехал. Вероятно, я обладал каким-то государственным иммунитетом, потому что отношение ко мне было достаточно уважительное.

Всех разведчиков губит вино, женщины и деньги. Мои немецкие коллеги устроили мне поход по всем тяжким. Вино и водка лились рекой, от яств ломились столы, красивейшие женщины сидели на моих коленях и шептали, что мне дадут огромные деньги за любой мой секрет и скроют меня от мести усатого Сталина.

Проснулся я в объятиях двух голых женщин. На мне не было ничего, даже наручных часов. Что-то смутное и приятное крутилось в голове. Думаю, что я не уронил чести советских органов государственной безопасности.

За завтраком сопровождавший меня группенфюрер бросил на стол пачку фотографий. Боже, что же я вытворял с моими пассиями в широкой постели. Не знаю, остались ли в гестаповских архивах эти фотографии, но я бы и сейчас не отказался на них посмотреть. На одной фотографии я увидел Диану. Хотя я и был сильно пьян, но мне все время казалось, что одна из женщин была знакома мне не только лицом, но и телом.

- Господин Головачев, мы предлагаем вам сотрудничество с имперским управлением безопасности, иначе эти фотографии лягут на стол вашего руководства, - сказал группенфюрер.

- Господин группенфюрер, сейчас меня ничего не сможет скомпрометировать, даже та фотография, где мы с вами сидим в обнимку, а вы называете своего фюрера долбаным ефрейтором, - засмеялся я.

- Я этого не говорил, я выполнял задание, это вы ругали нашего фюрера и за это должны быть направлены в концлагерь, - пытался оправдаться группенфюрер.

- Лучше скажите, какое сегодня число и сколько сейчас времени, - попросил я.

Когда мне сказали дату и время, я чуть было не упал - почти двое суток загула и в такой компании, о которой можно помечтать. Завтра утром встреча с Гитлером. Нужно привести себя в порядок и вообще выглядеть огурчиком.

Рейхсканцелярия поражала своими размерами. Да что там говорить, сейчас любой любитель сериалов и документального кино опишет кабинет Гитлера более подробно, чем я. Передо мной ему не нужно было корчить властелина вселенной. Ему нужно было узнать, с чем я прибыл.

Когда я напомнил о конфиденциальности разговора, Гитлер махнул рукой, и охрана отошла на такое расстояние, чтобы не слышать нашего разговора, но быть в готовности защитить своего вождя.

- Итак, что вы хотите мне сообщить (если переводить дословно, то это будет звучать как что вы имеете мне сообщить, как будто Гитлер был не австрийцем, а одесситом)? - спросил Гитлер.

- Генеральный секретарь ВКП большевиков Иосиф Сталин предлагает провести неофициальную личную встречу на нейтральной территории в зоне боевых действий со стопроцентной гарантией безопасности с обеих сторон. Место и время встречи, мероприятия по безопасности будут подготовлены двухсторонней рабочей группой. Мы гарантируем безопасность вашего представителя, который приедет со мной для обсуждения условий встречи. Просим этот вопрос сохранить в тайне.

- Хорошо, мы обдумаем предложение господина Сталина и сообщим свое решение, - сказал Гитлер.

Аудиенция была закончена.

Ожидание было зловещим. Я как будто ждал приговора суда. Скажи Гитлер, что это предложение - вздор, и меня бы расстреляли после пыток и выведывания известной мне информации. И никто не скажет, что был такой Головачев Василий Васильевич, который перешел с белым флагом к противнику и стал предателем со всеми вытекающими последствиями для моих родственников. Хорошо, что у меня родственников почти и не было. Только двоюродные дядьки, а семьей я не успел обзавестись.

Через два дня меня снова вызвали к Гитлеру.

- Я принимаю предложение Сталина. С вами поедет гауптштурмфюрер Дитц. Он имеет полномочия по докладу условий встречи с помощью радиосредств. Можете идти.

Капитан разведки СС Дитц был практически моим ровесником и прекрасно говорил по-русски.

- Я думаю, что нам не надо становиться друзьями, - сказал Дитц, - достаточно того, что мы вместе выполняем общее задание, а после этого вернемся в свои окопы.

- Согласен, у меня тоже нет такого желания, - ответил я.

Обратный путь был намного быстрее. Самолетом в ставку группы армий Центр. На автомашине к линии фронта. Линия фронта сместилась вглубь нашей территории. По данным немецкой разведки, полк, на участке которого я переходил линию фронта, отведен в тыл, новая часть укомплектована новобранцами, которые могут и пальнуть по перебежчикам, поэтому предлагается точно повторить процедуру, использованную мною для перехода в расположение немецких войск: отвод роты на запасные позиции и переход линии фронта в полдень с поднятыми руками и белым флагом. Наготове удостоверение товарища Сталина.

Так было и сделано. Я в военной форме. Дитц в штатском. По нас не стреляли. Мы спустились в окоп и тут я получил удар прикладом по голове. Очнулся я оттого, что кто-то пинал меня сапогом по печени и матерился как сапожник. Дитц валялся неподалеку от меня.

Выматерившись сам, я выхватил из кармана мое удостоверение и показал его старшему лейтенанту, командиру роты. Это был как разрыв противотанковой гранаты. Откуда-то прибежал батальонный особист с пистолетом и начал махать им у меня перед лицом.

- Убери пистолет, ублюдок, - сказал я ему.

Это его отрезвило, и он успокоился.

Санинструктор приводил Дитца в порядок. Дитц был из прибалтийских немцев и ненавидел нас почище, чем сами немцы. Мы не дали им быть хозяевами прибалтов, и они вместе с прибалтами воспылали ненавистью к нам.

Когда я показал особисту удостоверение Сталина и сказал, что если в течение десяти минут меня не соединят с командующим Западным направлением, то он будет на Колыме лизать сапоги у вертухая, особист проявил такую прыть, что с маршалом меня соединили быстрее, чем за десять минут. Еще через шесть часов мы были в Москве.

- Эй, задумался, а уха-то у нас остыла и скоро превратится в желе, которое можно будет резать ножом. Давай ее подогреем, а сейчас немного выпьем, закусим холодной рыбкой и подложим дров в костер, - сказал Василий Васильевич.

Мы встали, чтобы размяться, притащить берегового плавника и послушать, как в темноте журчит, как бы разговаривая с кем-то, река.

Меня тянуло в сон, но не выслушать этот рассказ было нельзя. Потом может не представиться такой возможности.

Костер повеселел, получив новую порцию дров, затрещал свою огненную песню и очень быстро согрел уху. Ее мы налили в солдатские эмалированные кружки, наполнили стопки водкой, чокнулись, выпили, закусили холодной рыбой и стали припивать уху, или как говорят рыбаки - юшку, с хлебом. Вкуснейшее, я вам скажу, блюдо.

- Василь Василич, а не разыгрываете вы меня своим рассказом? - спросил я.

- Да нет, не разыгрываю, скажу только, что я свою беду передаю тебе. Может тебе и слушать того не надо, еще проклинать меня будешь, - ответил Головачев. - Если не боишься, так слушай дальше, - и он замолчал. Пауза получилась чересчур длинной.

Первая командировка. Содомские итоги

Содом уничтожился сам. Мы только поднесли спичку, и вся накаленная атмосфера вспыхнула синим пламенем. На месте Содома сейчас Мертвое море, где добропорядочные почитатели нашего Председателя лечат свои бренные тела, плавая как пробки в воде, в которой невозможно утонуть. И соляной памятник жены Лоты на горе Содом говорит всем: спасай душу свою, не оглядывайся назад!

Если ты начинаешь новую жизнь, то иди вперед и не оглядывайся назад, чтобы взять что-то оттуда. Вспоминай жену Лота.

Под памятником есть пещера, где жил Лот вместе со своими дочерями. Дочери, оставшиеся без мужей, решили напоить своего отца и совокупиться с ним, чтобы родить от него потомков и восстановить свое племя. Сначала так поступила старшая, на следующий день - младшая; обе забеременели от своего отца. Старшая родила Моава, предка моавитян, а младшая - Бен-Амми, предка аммонитян. И тех и других народов не осталось в истории. Их поглотили арабы в наказание за то, что рождены они были в грехе, но люди эти способствовали увеличению народонаселения на грешной земле, потому что без греха земля была безжизненной и пустынной как мигающая нам красной точкой планета Марс.

Долго ходили мы по городам и весям и везде грех разрастался как плесень в затхлом помещении, и праведники были не праведниками, а вершителями грехов больших и малых, и первосвященники объявляли их святыми, потому что если святыми объявлять людей действительно святых, то с грехом бы пришлось бороться самым настоящим образом, прореживая ряды богатеев, властителей и жрецов, потому что грех сверху расползается вниз как образ жизни, как заповедывание от Председателя нашего.

В школе нам говорили, что все люди грешники, и если кто-то пытается расправиться с другим грешником, чей грех, по его разумению больше, чем его собственный, то людям, там собравшимся, нужно предложить найти безгрешного человека, чтобы он бросил первый камень. И собравшиеся вокруг люди найдут множество грехов у любого праведника, который хочет взять себе прав больше, чем у Председателя.

О наших путешествиях можно было писать книги, но тогда что бы пришлось делать нынешним историкам? История штука сложная, она делается руками людей и пишется тоже человеческими руками, только то, кто пишет, получает прямые указания от того, кто эту историю делает. Так было, так есть и так будет.

История - это как кухня во время приготовления пищи. Там нарезанная капуста, там натертая морковь, картофельные очистки лежат на полу, около куска мяса облизывается собачонка, а мухи летят косяком, только успевай отгоняй. Микробы мясные с тоской глядят на кипящий котел и думают, как им видоизмениться, чтобы принятие горячей ванны сделало их крепче перед будущими испытаниям. Но вот борщ приготовлен, мусор собран и отправлен в выгребную яму, накрыт стол, поданы столовые приборы и янтарное и ароматное варево налито в тарелки и закрашено натуральной сметаной. Вот это и есть история и в конце ее снова грязные тарелки и ложки, пролитое вино на скатерти, крошки хлеба на полу и это то, что является прологом новой истории. И так до бесконечности, пока история не прекратится с последним на земле человеком, и все равно это будет новая история.

Через семнадцать лет мы вернулись в те края и не увидели особенных изменений. Жена Авраама Сарра через год после нашего ухода родила сына и назвали его Исаак. Аврааму тогда было сто лет, а Сарре девяносто.

Председатель хотел возвысить веру Авраамову и научить через него всех людей любви к Себе и послушанию воле Своей. По приказу Председателя я сказал Аврааму:

- Возьми сына твоего единственного Исаака, которого ты любишь, иди в землю Мориа, и принеси его в жертву на горе, которую Я тебе укажу.

Авраам повиновался. Ему было жалко единственного сына, но Председателя он любил больше всего и верил Ему.

На следующий день он оседлал осла, взял с собою сына и отправился в путь.

На третий день они пришли к горе в земле Мориа. Авраам взял огонь и нож, дрова возложил на Исаака и пошел с ним на гору.

Исаак спросил Авраама:

- Отец мой! У нас есть огонь и дрова, а где же агнец для жертвоприношения?

Авраам ответил:

- Председатель усмотрит Себе агнца.

На вершине горы Авраам устроил жертвенник, разложил дрова, связал сына своего и положил его на жертвенник поверх дров. Он уже поднял нож, чтобы заколоть своего сына, но тут вмешался я, передав слова Председателя:

- Авраам, Авраам! Не поднимай руки твоей на отрока и не делай над ним ничего. Ибо теперь Я знаю, что ты боишься, потому что не пожалел даже единственного твоего сына для Меня. За такую веру, любовь и послушание обещаю, что у тебя будет потомства так много, как звезд на небе и как песку на берегу моря, и что в потомстве твоем получат благословение все народы земли и что из рода его произойдет Спаситель мира.

- Ты случайно не уснул? - раздался голос Василия Васильевича.

- Нет, я не сплю, - вернулся я костру из своих каких-то странных дум. - Жду, когда начнете говорить.

Смерть приходит на рассвете. Продолжение

В Москве нас Дитцем доставили прямо к Сталину.

- Какая у тебя задача? - спросил Сталин у Дитца.

- Моя задача осмотреть подготовленное место, расположение советских и наших войск, систему обеспечения безопасности и доложить по радио о готовности, - четко ответил гауптштурмфюрер.

- Неужели ваш рейхсканцлер доверяет капитану свою безопасность? - спросил Сталин.

- Нет, после моего доклада приедет личный представитель рейхсканцлера, который сделает окончательный доклад, - доложил капитан.

- Ладно, вам будет оказано полное содействие, но вам и моему сотруднику придется быть переводчиками на нашей встрече. Чем меньше людей будут посвящены в это, тем будет лучше, - сказал Сталин.

- Я доложу своему руководству ваши требования, - ответил Дитц.

С советской стороны подготовку встречи осуществлял один генерал с исключительными полномочиями. В его распоряжении было все. Без исключения. Нам выделили мощную радиостанцию для поддержания связи с узлом связи Сталина и с узлом связи Гитлера.

По карте из Генштаба было определено место встречи в районе Орши. Генштаб передал в войска директиву о прекращении боевой активности в выбранном районе. Копия сообщения была передана и немецкой стороне. Доклады о прекращении немецкой боевой активности начали поступать через несколько часов после передачи Дитцем сообщения.

На двух самолетах ПО-2 произвели облет местности, выбрали посадочную площадку для самолетов руководителей и самолетов с охраной. Генерал доложил Сталину. Рассмотрев фотоснимки, Сталин место проведения встречи одобрил.

Дитц доложил, что на легком самолете вылетает представитель рейхсканцлера. Мнение представителя тоже было положительным. Взяв фотографии, он вылетел в Берлин. По радио было подтверждено согласие с советскими предложениями. Встреча была назначена на средину июля.

Механику я рассказывать не буду. Я в это не вникал. Я сделал свою часть и ждал продолжения работы в качестве переводчика.

Для встречи был разбит палаточный городок. Встреча началась в десять часов практически сразу после прилета самолета Гитлера и самолета его охраны.

Сели за стол. Гитлер поднял руку в знак приветствия. Согнутую в локте руку поднял Сталин. Его жест более напоминал фривольное привет.

Сели в кресла перед маленьким столиком. На столике фрукты и газированная вода. Наши с Дитцем места за спиной руководителей с левой и правой стороны так, чтобы руководители при легком повороте головы видели нас, а наши слова лились им прямо в уши.

Сразу было определено, чтобы не велось никаких записей. Дитц подтвердил, что немецкие специалисты связи предварительно проверили место встречи. Так что и я рассказываю все по памяти, может, где-то и что-то могу сказать не так.

Сталин:

- Я пригласил вас для того, чтобы с глазу на глаз выяснить, почему между СССР и Германией началась война. Мы четко выполняли подписанное соглашение и не представляли никакой угрозы для Германии.

Гитлер:

- По нашим сведениям, вы сосредоточили на границе огромное количество дивизий, количество танков и самолетов исчислялось десятками тысяч, ваши военачальники отрабатывали планы вторжения в генерал-губернаторство и далее в Германию. Даже ваши поэты впрок писали стихи о победе над нами. Как мы должны были все это воспринимать?

Сталин:

- Все это происки руководителя вашей военной разведки Канариса, который действует в интересах англичан. Англичане боятся вашего вторжения, поэтому они и снабжали Канариса информацией о наших военных приготовлениях.

Гитлер:

- Я верю Канарису. В первые же дни войны мы уничтожили сотни ваших самолетов. Почти миллион ваших военнослужащих мы взяли в плен. Если бы вы готовились к обороне, то мы не смогли бы так легко продвигаться по вашей территории. Мы выбрали точное время удара и упредили ваш удар, поэтому изготовившиеся к наступлению советские войска не могли перейти к настоящей обороне.

Сталин:

- Я предлагаю прекратить военные действия и договориться о совместных действиях.

Гитлер:

- Как я могу это сделать, когда весь мир знает, что нашей целью является захват Москвы, Ленинграда, Сталинграда и Баку? Мы можем позволить вам без боя отойти на указанный рубеж и после этого заключить перемирие. Можем даже договориться о совместных действиях.

Сталин:

- Это значит, что вы отвергаете наши предложения?

Гитлер:

- Получается, что так. Разбив вас, мы заставляем капитулировать перед нами Англию и США. И второе, самое главное. Наш национал-социализм и ваш социализм удивительно похожи друг на друга, как отражения в зеркале. Вы стремитесь к мировому господству, и мы стремимся к мировому господству. Нас не удовлетворяет половина мира и вас не удовлетворяет половина мира. Поэтому должен остаться только один властелин. И этот властелин - Германия. Весь мир увидит, как солдаты непобедимой немецкой армии пройдут торжественным маршем по Москве. И мы европеизируем вашу европейскую часть территории.

Сталин:

- Ну, что же. Договориться не удалось. Я обещаю, что война будет очень долгой и тяжелой. Сначала вам нанесут сокрушительный удар вот здесь, где мы сидим. Сталинград вы не возьмете, а потом колонны военнопленных немцев пройдут маршем по Москве, и весь мир увидит это, а советская армия придет в Берлин и над обломками рейхстага водрузит красное знамя. Это я тебе обещаю.

Сталин встал и вышел из палатки.

Гитлер посидел несколько минут и тоже вышел из палатки.

Дитц сказал:

- Свирепый у вас Сталин. Честно говоря, я его побаиваюсь. Но чуда не будет. До встречи в Москве, - и побежал вслед за своим фюрером.

Когда я вышел из палатки, меня вызвали к Сталину. Он стоял у самолета.

- Садись. Что там было дальше? - спросил он.

Я слово в слово передал наш разговор с Дитцем и рассказал о поведении Гитлера.

- Можно сказать, что в данном сражении мы одержали победу. Отдыхай, - сказал Сталин и прикрыл глаза, давая понять, что разговор окончен.

Как я слышал, Сталин вызвал Жукова и приказал ему подготовить контрудар под Оршей, придав ему новые реактивные установки залпового огня Катюша. Сталин слов на ветер не бросал. Это понял и Гитлер, лезший из шкуры, чтобы взять Сталинград, Москву и Ленинград.

По прибытии в Москву у меня отобрали удостоверение, подписанное Сталиным.

- Смотри, если хоть слово проронишь о том, что видел и что слышал, то тебя никто не сможет спасти, даже Господь Бог, - предупредил меня генерал. - Твое руководство предупреждено, чтобы даже не пытались расспрашивать тебя о чем-то. Нарушение данного указания будут расцениваться как предательство. Тебя приказано не трогать.

С теми словами я и уехал. В управлении меня никто и ничего не спрашивал. Подготовку к разведывательной работе пришлось прекратить. Меня направили на один из фильтрационных пунктов для допросов военнопленных.

До 1946 года я опрашивал военнопленных. Приказ не трогать меня был воспринят буквально. Если представить меня к следующему званию, то это значит нарушить приказ. Наказать, поощрить - это значит тронуть, открыть мое личное дело и так далее. Меня сторонились мои бывшие сослуживцы. Я знал, что на меня были доносы о том, что я сдавался в плен к немцам, но этим доносам не давали хода, а доносчики заканчивали службу в лагерях. Туда же отправлялись и оперативные работники, получившие эту информацию и давшие ей ход. Начальники оперативных работников подвергались самому строгому наказанию.

Все вздохнули, когда я уволился из органов. Выслуги почти никакой. Пенсия мизерная. Орденских денег вообще нет. Устроился лесником.

До 1956 года работал в лесничестве. Потом был XX съезд партии с осуждением культа личности, суд над Берией. Моего бывшего начальника управления осудили на пятнадцать лет за сотрудничество с Берией. Меня не тронули.

После 1964 года я переехал в город и устроился учеником токаря на завод. Тогда много офицеров уволили в числе одного миллиона двести тысяч. Я до армии тоже токарем был. Специальность освоил быстро, получил разряд, зарплата стала достойная. Женился. Выросла дочь.

Краем уха донеслось до меня, что начали скоропостижно умирать те, кто имел хоть какое-то отношение к встрече двух тиранов во время войны. Как донеслось? А так. По воздуху. Бывших чекистов не бывает. Вычислил, что я остался последний. Да я и не боюсь этого. Мне уже восемьдесят лет. Пора и честь знать. А тут и ты в знакомцах объявился. Случайностей не бывает. Ты делай, что тебе приказано.

- Василь Василич, может, чайку попьем? - спросил я.

- Отчего же не попить, давай, - сказал Головачев.

Я налил в кружку чай и поднес его к старику. Он подпер голову рукой и мерно посапывал. Конечно, всю ночь проговорили. Вот и горизонт начал розоветь. А старичок интересный. Предупреждали меня, что он может сделать что угодно, готовили его для выживания в любых условиях.

Я подошел к нему и потрогал его за плечо. Голова Василия Васильевича упала. Дыхания не было. И чай не тронут. Правду говорят, что смерть к солдатам приходит на рассвете.

Я выплеснул чай в реку и туда же выбросил кружку. Достал из кармана диктофон, отсоединил микрофон от воротника рубашки и бросил аппаратуру в костер. Скажу, что старый разведчик нашел спрятанный в стороне от костра диктофон и незаметно уничтожил его, а во время рыбалки ни о чем, что могло бы иметь оперативную ценность, не говорил.

Похоже, что и мне придется уходить из органов. Вряд ли мне поверят, что Головачев ничего не говорил. А вот то, что он должен был сказать, никто не знает. И то, что я написал, вряд ли является правдой, просто фантазия старика, которому было скучно жить в одиночестве, вот он и придумал эту историю, чтобы быть немного значительнее среди серых личностей, которые были вокруг всю его жизнь.

После рыбалки

Я сидел у догорающего костра и думал. Естественно, я думал не о том, что сейчас толпа возмущенных читателей набросится на меня с упреками о том, что рядом лежит мертвый человек, а я вот сижу у костра и думаю.

Да, сижу и думаю. Человек мыслящий должен думать. Думать о том, что мне нужно делать. Первое. Тело старика трогать нельзя. Пусть приедут специалисты и зафиксируют его смерть и то, что я к этому совершенно не причастен. Возраст. Волнения. Или, наоборот, расслабление после того, как сброшен груз многолетней тайны. Мало ли что.

Второе. Кто-то должен охранять тело. Местность вроде бы безлюдная, следов зверей не видно, но стоит только оставить тело без присмотра, как быстро налетят и набегут санитары природы, который по предназначению вписано уничтожение всех биологических остатков от любого живого существа.

Третье. Все-равно его придется везти на базу. Это час ходу на моторке по течению. В лодке есть брезент. Нужно собрать все снасти, проверить наличие бензина и достать из костра остатки моего диктофона.

Со всем я справился быстро. Василий Васильевич еще не окоченел и был легким. Это потом покойники становятся тяжелыми. Душа улетает, и вся тяжесть жизни сваливается на бездыханное тело. Вес души двадцать один грамм. Почти что один триньк. Последний. Или это просто так кажется людям, потому что человек не должен быть тяжелее, чем он есть на самом деле. Это противоречит всем законам физики.

Я завел лодочный мотор и потихоньку пошел вдоль берега, по наитию выбирая наиболее глубокие места на той малой речке, где мы ловили рыбу.

Мне просто повезло, потому что я был из рыбаков-любителей, то есть практически ничему не обученный. Это уже потом я размысливал. Стоило мне дернуть шнур магнето, стоя на корме рядом с мотором, а мотор стоял бы на скорости, и я вылетел бы из лодки в воду, а лодка на скорости понеслась в неизвестность. Догнал бы я ее? Не знаю. Я завел мотор и не вылетел из лодки. В пути к базе я не напоролся на мель и не сорвал шпонки с гребного винта. Доехал нормально.

По телефону доложил начальнику отдела собственной безопасности о смерти капитана в отставке Головачева и получил указание срочно прибыть в управление.

Похороны Василь Василича прошли без всякой помпы. По-тихому, в домашней атмосфере. Пять человек из заказника. Ни родственников, ни знакомых, ни почетного караула, ни оркестров, ни фуражек на крышке, ни красных подушечек с орденами и медалями. С попами тоже не отпевали. Постояли пять минут. Никто не говорил речей, потому что не знали, что о нем и говорить. Заколотили гроб, отвезли на местный погост и закопали в яму, поставив сверху деревянный крест с простой надписью: Головачев В.В.

Через несколько лет крест сгниет, его выбросят на дрова, и никто не вспомнит, кто был такой Василий Васильевич Головачев, перспективный офицер-разведчик с незавидной судьбой. Хотя, как тут сказать? Жив остался в такой передряге, и слава Богу.

В официальном заключении, которое подшили в пустое личное дело В.В., это я так буду обозначать Василь Василича для краткости, видите от него остались только две буквы, а пройдет время, и никто не поймет, что это за буквы, но было записано, что смерть наступила от естественных причин, то есть от старости. Выработал механизм свой ресурс и остановился. Все мы там будем, кто-то в виде блестящих лимузинов, кто-то обшарпанных грузовичков, постоянно работавших на различных перевозках. А конец один. Кого-то будут оплакивать, а чьей-то смерти будут откровенно радоваться. Говорить про себя: так ему, суке, и надо.

Смерть никого не уравнивает. Это все сказки. Кому-то отгрохивают вечные монументы, а чьих-то могил вообще нет. Кому-то устанавливают памятные даты, а кого-то забывают на следующий день после смерти. Если бы смерть всех уравнивала, то у всех смертных было бы все одинаково на кладбищах и в жизни.

Рая и Ада тоже нет. Если бы они были, то на поминках человека, попавшего в Рай, все бы радовались и даже завидовали ему, что он сейчас там в такой прекрасной жизни, а мы тут остались без него в полном дерьме. Тоже самое и с человеком, попавшим в Ад, все бы радовались, что наконец-то он попал туда, куда должен был попасть, а мы тут остались без него в такой прекрасной без него жизни.

Получается, что в том или ином случае, на каждых поминках нужно радоваться, а не горевать. Как это есть в негритянской культуре, которая пришла с черными рабами в Америку. На похоронах нужно веселиться и играть джаз, чтобы покойник не печалился тому, что и он не может вместе со всеми посидеть за веселым столом.

- Давай диктофон, будем слушать, что старик наговорил, - сказал полковник, начальник отдела собственной безопасности.

- Нет диктофона, - ответил я. - В.В. нашел его установленным неподалеку от стоянки и бросил в костер. Вот что я нашел в кострище, - и я положил на стол сверток с обгоревшим диктофоном. Сами знаете, в диктофоне почти ничего нет металлического, один комочек сплавленной пластмассы.

- Так, тогда бери бумагу, ручку и пиши отчет о своих беседах с объектом, - сказал мне полковник.

- А если я наберу текст на компьютере? - неуверенно спросил я.

- Какой компьютер? - возмутился начальник. - У вас что, ум повышибали во всех ваших чекистских школах? Документы особой важности пишут от руки, без всяких черновиков, чтобы нигде не осталось никакого следа и о документе знали только исполнитель и лицо, которому документ этот адресован. На вашем компьютере только кнопку нажми, так сразу сигнал попадает в память. А если клавиатуру как следует доработать, то каждое нажатие в виде радиосигнала унесется куда надо. Это мы раньше на механических машинках печатали сами, так после напечатания документа красящую ленту сжигали комиссионно, чтобы никаких следов не оставалось.

Я сел и задумался. Если я напишу все, что рассказал мне В.В., то окажется, что я и есть посвященный в эту тайну, и жизнь моя покатится по тем же рельсам, что и у него. Как был лейтенант, так лейтенантом и подохну в каком-нибудь отделе оперативного учета. Ну, В.В., хитер мужик, эстафетную палочку передал и давай, парень, беги вперед, пока к тебе не прикрепят еще какого-то молодца для передачи этой эстафеты.

Я взял ручку, бумагу и начал писать неуверенным почерком, как у человека, который когда-то умел писать, а потом сел за клавиатуру компьютера и забыл напрочь навыки письма руками.

Начальнику отдела собственной безопасности Энского областного управления ФСБ РФ полковнику такому-то.

Рапорт.

Довожу до вашего сведения Звучит как донос.

Информирую Вас о нижеследующем Тоже донос.

Считаю своим долгом Патриотический донос.

Источник сообщает Это я себя из оперработника произвел в секретные сотрудники.

Напишем просто.

Такого-то числа в такое-то время в таком-то месте на берегу реку такой-то умер егерь охотничье-рыболовного заказника Головачев Василий Васильевич.

Перед смертью Головачев В.В. рассказывал о том, что в предвоенные годы он окончил сто первую разведывательную школу и перед окончанием учебы отдыхал в санатории НКВД в городе Ялта Крымской области РСФСР, где познакомился с библиотекарем по имени Диана. Через несколько дней Кауфман Диану Карловну арестовали вместе с матерью по месту их жительства, а Головачева В.В. допрашивали в местном НКВД, но отпустили за отсутствием связей с арестованными женщинами.

Оперуполномоченный лейтенант такой-то. Подпись. Дата.

- Все, написал, - доложил я.

- Ох и быстрый же ты, - сказал полковник, взяв мою бумагу. - Как говорят японцы, торопиза нада нету. Этот рапорт ты должен был писать суток трое. Или пятеро, так как бумага имеет особую важность. Вот прямо здесь, справа сверху своей рукой и допиши Особой важности. Так, о чем это я. Ага, о молодости. Тебе дали задание, а ты взял и за два часа сделал. Это как получается? Ты один работаешь, а все остальные баклуши гоняют. Это как Стаханов, понимаешь. Он сделал десять дневных норм за один день, а всем остальным рабочим расценки срезали, типа, лодыри вы, вот как нужно работать, чтобы получать ту зарплату, которую вы получали. Ну, мужики, которые обеспечивали рекорд Стаханова, и наваляли ему по рылу по старой дружбе. Так и товарищи твои по службе и по оперативной работе могут навалять тебе по первое число, чтобы ты не высовывался со своей скоростью. Или вот случай был такой доподлинный. Работал тут у нас полковник один на розыске государственных преступников. Опытный зубр был. И вот сынишка его оканчивает, как и ты, чекистскую школу и приходит на место отца, который уволился по выслуге лет на заслуженную пенсию. И в первый же день закрывает одно старое дело, которое вел его отец. И еще хвастается отцу, что он дело это закрыл. А отец ему и говорит:

- Ну, и дурак ты сынок, ты бы сначала с отцом посоветовался. На этом деле я полковника получил, знаком Почетный сотрудник КГБ награжден, тебя выучил, каждый год мы в санатории ездили, дача у нас хорошая. А ты бы мог этом деле карьеру хорошую сделать и семью, детей своих на ноги поднять.

Вот и ты не торопись все делать за две минуты. Ко всему нужно подходить с чувством, с толком и с расстановкой. Бери бумагу и записывай, что нужно делать.

Первое. Завести розыскное дело с названием Рыбак. Подготовь постановление о заведении дела и к нему приложишь вот эту справку, что ты написал. Я ее понесу к начальнику управления вместе с постановлением.

Второе. Подбери хорошие корочки и каллиграфическим почерком напиши название дела. Похоже, что это будет тем делом, которое будет кормить тебя всю жизнь. И переводишься ты в отдел собственной безопасности, временно, так как дело идет о бывшем сотруднике КГБ.

Третье. Набросай план розыскных мероприятий и готовься в командировку в Ялту. Вернее, в город Симферополь, это сейчас снова Россия, в областное управление ФСБ, будешь работать с архивом.

Вот так и начинают свою карьеру перспективные работники органов государственной безопасности. Отличишься и мы тебя пошлем учиться в сто первую школу, то есть в академии Службы Внешней Разведки имени Андропова. Но в СВР мы тебя не отдадим.

Полный радужных намерений, я шел домой, смотря на себя со стороны:

- Смотрите, какой бравый чекист. Хотя я был без мундира, но твердые крылышки погон с синими просветами с висящего в кабинете мундира делали меня ангелом, присланным на землю для борьбы с нечистью во благо охраняемого мной народа.

Сидя после ужина у телевизора, я мысленно набрасывал черновик плана моих действий в освобожденном от бывших братьев Крыму

Первая командировка. Продолжение

Еще в спецшколе я задавал своим преподавателям вопрос - зачем нам нужно вмешиваться в те события, которые являются далекой историей? Все, что нам объясняли по этому вопросу, являлось простым забалтыванием вопроса и запутыванием полемики спрашивающего и слушающих.

Умные люди, достигшие Знания, отвечают кратко и по сути. Потом, если человек не въехал, то есть не понял, он разъясняет по слоям, доходя до того, к какому относится человек вопрошающий.

Наш профессор взял старинную книгу, раскрыл ее и пролистал как колоду карт.

- Вся созданная нами жизнь на подведомственных планетах представляет собой вот такую книгу. Где-то она толще, где-то она тоньше, но каждый лист - это отдельная линия истории. Вначале, когда главным было слово, а не буква, слово забывалось теми, кто его говорил, и кто его слушал. Или вообще вспоминалось совершенно не то, что говорилось. Один человек помнил одно, другой помнил совершенно другое. Третий вообще говорил о чем-то совершенно ином. Поэтому все приказывалось забыть и говорилось новое слово. И так было бесконечно, пока наш Председатель не распорядился дать им Буквы. Один из ваших коллег принес им Буквы. Примитивное восхищение ыыыыыыыы он обозначил буквой Ы. Выражение недовольства уууууууу он обозначил буквой У. Широкупотребимое слово блядь он обозначил буквой Б. Слово сука - буквой С. Стучание кулаком в грудь - буквой Я. А начало выволочки ах ты ж сука такая - буквой А. И дал он им варианты написания этих букв.

- Профессор, но там же сотни языков, как он им всем дал одинаковые буквы? - спрашивали мы.

- Те существа, которые созданы нами, не твари безмозглые и они общаются между собой, где знаками, а где и взаимно понимаемыми звуками. При долгом общении появляются одинаковые слова, а потом начинается понимание обоих языков и взаимопроникновение заимствованных слов. Главное - принцип обозначения иностранных слов. Возьмем, к примеру, русский и английский языки. Буква А читается как Эй, буква Е как И. В русском языке буква как пишется, так и читается, а в английском языке пишется О, а читается как А. Русские читают Сонни, а англичане - Санни. И таких примеров сотни. Англичане и американцы до сих пор проводят чемпионаты по знанию грамматики, потому что все слова выговаривают, а как они правильно пишутся знают порядка трети носителей этого языка. Сначала буквы попали к русским. Потом - к немцам, те тоже читают так, как и пишут. Потом буквы попали к англичанам и французам, и те уж покуролесили над тем, что разработано под непосредственным руководством Председателя. У французов вообще из восьми написанных букв читаются четыре. Но мы отвлеклись. Вопрос был в том, зачем нам нужно вмешиваться в те события, которые являются далекой историей?

Нам было бы намного легче, если бы в книге была всего одна страница и мы смотрели бы на эту страницу и лишь изредка, что-то бы подправляли, например, в регулировании численности народонаселения и возможности планеты к прокорму всех там обитающих. Если не регулировать численность населения, то народ сожрет и уничтожит все, что там есть и самоуничтожится сам. Конечно, всегда есть вероятность того, что парочка оставшихся в живых человек может все начать заново и пока они начнут размножаться между собой, земля восстановит нанесенный ей ущерб и снова будет готова принять на себя определенное количество человек. И так далее, пока человек разумный не вырвется на просторы космоса и не будет искать себе новое место жительства в необъятной для всех Вселенной.

Наши первооткрыватели, начавшие процесс зарождения жизни на земле с инфузорий и туфелек, боялись, что процесс не удастся, поэтому они сделали несколько копий этих процессов, в надежде, что что-то окажется успешным и на него будет сосредоточено все внимание. Как в Фотошопе (Photoshop), открыл изображение, сохранил его в другом формате и работаешь с новым изображением, зная, что исходное изображение у тебя нетронуто. А затем сохраняются промежуточные результаты, и вот так подучается много параллельных историй, которые как бы следуют одним и тем же путем, но всегда что-то не такое, как в других параллельных реальностях. Иногда эти реальности соприкасаются и оказывают друг на друга негативное воздействие, а представители одной реальности, оказываются в другой и это тоже влияние на развитие истории во всех реальностях. А нам не надо, чтобы везде было по-разному. Все должно быть одинаково, чтобы потом, когда все реальности достигнут точки соприкосновения, не получилось никакого катаклизма, который бы уничтожил все результаты проделанной работы. Ясно?

- Ясно, - ответили дружно мы, - но откуда известно, что параллельные миры должны пересекаться? По всем понятиям, параллельные плоскости не могут пересечься никогда.

- В принципе, - сказал профессор, - мы раньше тоже так думали, пока в России не появился математик Лобачевский. В 1826 году по земному летоисчислению от рождества Христова, сей математик издал труд Сжатое изложение начал геометрии со строгим доказательством теоремы о параллельных. Лобачевский считает аксиому параллельности Евклида произвольным ограничением. С его точки зрения, это требование слишком жесткое, ограничивающее возможности теории, описывающей свойства пространства. В качестве альтернативы он предлагает другую аксиому: на плоскости через точку, не лежащую на данной прямой, проходит более чем одна прямая, не пересекающая данную. Новая геометрия не включает в себя евклидову геометрию, однако евклидова геометрия может быть из нее получена предельным переходом при стремлении кривизны пространства к нулю. В геометрии же Лобачевского кривизна отрицательна.

- Но это все теория, - воскликнули мы, - где ее подтверждение?

- Подтверждений много, очень много, - сказал задумчиво профессор. - В вычислениях маршрутов космических полетов без нее не обойтись, а появление представителей параллельных реальностей в других реальностях говорят о том, что геометрия Лобачевского недоизучена и ее проявления возможны где угодно. Получилось так, что созданные нами существа начинают нас же и учить. Не очень это приятно, но гордыня всегда приводила и приводит к отрицательному результату. И ваша главная задача - вовремя поправлять изменения в истории параллельных реальностей.

Ялта

В областном управлении КГБ в городе Симферополе я не нашел ничего.

- Сам понимаешь, - объясняли мне, - немец нагрянул внезапно. Думали, что мы в глухом тылу, а он возьми, да и появись перед нашими глазами в полной форме и с намерениями захватить нас врасплох.

- И застал? - спросил я.

На меня внимательно посмотрели, как на врага, проникшего в святая святых, и нехотя ответили:

- Застал, сука. Областной архив мы успели вывезти, а часть уничтожить, только в районных отделениях произошла утрата некоторых материалов. Но и немцам они не достались. Мы проверяли в трофейных массивах гитлеровской разведки. Нет ничего, но мы активно разыскиваем пропавшие документы в Турции и в Болгарии. Думаем, что вам нужно ехать в Ялту и искать свидетелей, знавших разыскиваемого вами лица. Есть там у нас один старичок, который в те времена работал в НКВД. Он и поможет. А если он не поможет, то не поможет никто. В Ялте и пляжи хорошие, позагораете, покупаетесь, чтобы не получилось, что поездка была неудачной.

От Симферополя до Ялты два часа езды на троллейбусе. Да, именно на троллейбусе, на городском троллейбусе устаревшего типа Skoda, выпускавшегося в братской Чехословакии. Линию начали строить в 1958 году и в начале шестидесятых открылось регулярное движение троллейбусов по курортам. Сначала хотели строить железную дорогу, но в районе одного из тоннелей произошел сдвиг породы и эту затею с железнодорожным сообщением отложили в долгий ящик. Вероятно, навсегда. Зыбучие и подвижные грунты в Крыму - это Божье наказание. Даже оккупировавшие полуостров немцы плюнули на свои затеи со строительством морских мостов и железнодорожных линий. Крым - это как вторая Атлантида и она все равно уйдет под воду. Может, через сто лет, может - через тысячу, так зачем зарывать свои таланты в землю или хоронить их на дне океана?

На остановке в Ялте меня встретил бодрый старичок, на вид ему можно было дать чуть поболее шестидесяти лет, да и сам он сразу подтвердил, что я ошибся в своих догадках:

- Да-да, вы именно ошиблись! Мне восемьдесят два года, я в своем уме и есть силы сделать то, что вам молодежи не под силу. - И он засмеялся заливистым смехом. - Сержант госбезопасности в отставке Иванцов! - Он молодцевато щелкнул каблуками белых парусиновых туфель, приложил руку к пустой голове и ею же указал направление дальнейшего движения, - кабриолет подан.

Мы прошли десять шагов, и я увидел красный кабриолет красного Запорожца первого выпуска. Такую машину я уже видел в каком-то кино, и, возможно, эту машину для съемок одалживали именно у Иванцова.

- Кладите багаж, располагайтесь, а я сейчас улажу некоторые дела, - сказал Иванцов и пошел в сторону билетной кассы.

Я устроил на заднее сиденье свою дорожную сумку и открыл дверцу машины.

- Не верьте ему, он не тот, за кого себя выдает, - прошептал голос сзади, и, обернувшись, я увидел старичка с палочкой деловито шагавшего куда-то в сторону зеленых посадок.

Первая командировка (продолжение)

Как хорошо, что я успел остановить руку Авраама и он не зарезал своего сына Исаака, чтобы принести его в жертву и доказать верность Председателю.

В эталонном мире все крутится и вертится как часы, но в различных копиях его все перемешано и это может оказать влияние на эталон или эталон может самопроизвольно заместиться тем миром, который окажется реальнее предыдущего.

Все мы знаем, что Авраам должен был принести в жертву сына своего малолетнего Исаака, но в разных параллелях все перепуталось, и Авраам повел с собой в горы сына, которому было уже тридцать семь лет. Мужик в расцвете сил. Кто-то и что-то напутал. Когда родился Исаак, то Аврааму было сто лет, следовательно, на горе Аврааму было уже сто тридцать семь лет. Все это записано в книгах, которые хранятся в библиотеке Председателя и наши аналитики передают нам команды, что нужно исправить, чтобы не нарушалась временная цепь событий.

Главная наша задача - вовремя остановить руку Авраама, вознамерившегося зарезать собственного сына, данного ему Председателем, в качестве верности Председателю.

Как говорили на лекциях, происшествие с Исааком было намеком людям о грядущем Спасителе, который тоже будет сыном Божьим, но отцом своим будет отдан в жертву за грехи людей. И Исаак, как и грядущий Спаситель, так же безропотно шел за отцом своим на гору, где его должны принести в жертву.

- Зачем было городить огород, если и так все понятно, что нужно быть верными Председателю? - спрашивали мы.

И нам терпеливо разъясняли:

- Начнем с вас. Все вы давали присягу на верность Председателю. Вы сами зачитывали ее и расписывались в книге принятия присяги. После этого был обряд помазания и вручения жетона на право всех действий, направленных на исполнение воли Председателя. Точно таким же образом мы заставляем и подопечных наших клясться в верности Председателю, заменяя помазание вязкой кровью близких их. Если человек не жалеет сына своего ради Председателя, то тут либо огромная верность, либо огромная неверность в попытке подобраться поближе к создателю всего сущего и поквитаться с ним за смерть его близких. И неблагодарность человеческая бесконечна. Вот для этих целей вы и учитесь здесь, чтобы царствие наше было незыблемым, и чтобы только избранные рода человеческого могли занять чертоги райские и быть источниками новых знаний, которые они постигли в процессе их жизни. Дальше уже дело биномов из лабораторий в постижении Знания, обеспечивающего господство над всеми мирами.

- Следовательно, - не унимались мы, - мы не мир сеем вокруг, а подавляем всех, кто выступает против нашего господства?

- Можете воспринимать это так, как вы и говорите, - говорили нам. - Все сущее и существующее борется за власть. Безвластие называется анархией, но и в анархии существует власть. Мы уже проходили то, к чему стремится род человеческий: к равенству, братству и счастью. Но равенства быть не может. Разве может обезьяна, давшая генетический материал для создания человеческих особей, быть равной человеку? Разве могут проблески ее сознания сравниться с умом современного человека? Или навозный жук может сравниться с нами? Правильно, ваши глаза говорят, что нельзя сравнивать несравнимое. Давайте сравнивать сравнимое. Вот они - люди. Все разные. И они все равные? Если они все равные, то они все должны вкушать еду с золотых блюд и пить вкусное вино. Но золота на всех не хватит и вкусного вина тоже. Тогда для равенства все должны вкушать с керамических блюд и пить воду, разбавленную дешевым вином. Или жрать из одного корыта и пить из одной лохани. Вот это и есть равенство. Получается, что для равенства людей нужно их всех сделать нищими, слоняющимися в поисках пропитания для себя. А когда заниматься прогрессом, искусством, науками и прочим, без чего невозможно развитие? Нищий человек может отобрать еду у более слабого, объединиться в банду с такими же и грабить все, что попадется под руку, а потом забирая только самое лучшее. Из таких бандитов и грабителей вырастали меценаты, которые бросали кусок пищи людям с хорошим голосом, чтобы те повсюду восхваляли своего благодетеля. Также подкармливали и людей, умеющих рисовать, писать книги, мастерить мебель и прочие предметы для улучшения жизни. Таким путем появились короли и князья, а вместе с ними и началось развитие общества. Вот вам и ответ на вопрос: возможно ли развитие общества при всеобщем равенстве. И мы отвечаем - невозможно! Братство предполагает пакт о взаимном ненападении разных по сути своей братьев. Один чего-то добился, другой не добился ничего. Братство есть, а равенства нет. Тоже и с счастьем. Каждому человеку немного надо для счастья. У того, у кого все есть, хватает развешенных повсюду портретов и распеваемых хвалебных песен. Другому человеку для счастья хватает лачуги с дырявой крышей, а кому-то хватает и куска хлеба на целый день. Всех не сделать богатыми и счастливыми. И благодетелей в конце концов провожают палками: что же ты такой благодетель не обеспечил мне богатой жизни, а? Возможно, что вы в детстве слышали сказку о рыбаке, который поймал Золотую рыбку и отпустил ее из хороших побуждений, сказав, что ему всего достаточно для хорошей жизни. И чем эта сказка закончилась? Уплыла рыбка, а старик так остался в своей хижине, а его злая и жадная жена так и не ушла от своего треснувшего корыта. А вот вы сами задавали себе вопрос, что вам нужно для полного счастья? Давайте, послушаем вас.

Вопрос оказался очень сложным. Большинство из нас просто не могло ответить на него. У нас было все. Мы были сыты, одеты, обуты, обладали знаниями, условия жизни были прекрасными и все наше счастье (кто-то бы еще рассказал, что это такое) зависело только от нас и от Председателя. Нарушение установленных правил грозило отчислением и переводом в категорию низшего сословия, призванного обеспечивать жизнь высшей категории, к которой должны причислить нас. Вот и получается, что перевод в высшую категорию является счастьем, а перевод в низшую - несчастьем.

Это я и выложил, когда очередь дошла до меня.

- Неужели вы думаете, что жизнь в высшей категории является счастьем? - спросил меня преподаватель. - Выживание в высшем обществе намного труднее и опаснее, чем на более низшей ступени. Давайте приведем простой пример. Вот огромная банка с крысами. У каждой крысы свой отсек и достаточно пищи, чтобы ни о чем не заботиться. А они все норовят сожрать еду у соседа и при случае сожрать и его самого. А стоит устроить перебой с едой, то они все бросаются друг на друга и остается только самая сильнейшая крыса, которая перестает понимать, что же ей дальше делать, так как нет ни еды, ни тех, кем можно повелевать. Точно так же и среди людей, за которыми будете следить вы и претворять в жизнь мудрые указания Председателя о равновесии жизни в человеческом обществе. И у вас не должно быть каких-либо сомнений в генеральной линии Председателя и жалости к ее ослушникам. Тогда царствие земное будет органичным добавлением царствию небесному. На этом лекция окончена. Аминь.

Ялта

- Этот старичок вам ничего не говорил? - осведомился подошедший сержант госбезопасности в отставке Иванцов.

-Какой старичок? - затупил я.

- А вот тот, - сказал Иванцов и начал озираться по сторонам. Вокруг нас никого не было. Троллейбус уже ушел и на автостанции никого не было. - Вы тут поосторожнее со всякими предсказателями и прорицателями. Возникают из ниоткуда и исчезают в никуда, только людей своими речами смущают.

- Фантомы, что ли? - осведомился я.

- Во-во, они и есть, - сказал Иванцов, - сколько мы их ни стреляли, а они все норовят из могилы подняться. Уже и цари земные говорили, что достаточно настреляли врагов наших, да только дело это затягивает в себя как наваждение какое-то. Каждый из нас начинал чувствовать себя маленьким царем, в руках которого жизни подведомственных людей. Хочешь, ты его расстреляешь, хочешь изнасилуешь, хочешь, спалишь его дом и всю семью по миру пустишь и ничего тебе за это не будет, кроме благодарности в виде денег или орденов. Вот она сила государственная. Я сержант, у меня всего лишь две брызги крови на петлицах и на рукаве, а власти у меня как у римского императора, над которым только один Бог, а у меня богов больше, но и они за счет меня кормятся. Чем больше брызг крови от меня, тем больше орденов у них. И этот фантом то ли из бывших жертв, или из начальников по нашему ведомству, у которых совесть проснулась после выхода в отставку или которым жертвы их постоянно во сне являются. Мне вот никто во сне не является, и я живу спокойно. Так что, молодой человек, если что, так и у меня вам поучиться не грех.

Довольный собой Иванцов с полуоборота завел красный Запорожец и лихо покатил по узким улочкам к своему дому, попутно показывая достопримечательности Ялты.

Не буду отвлекать на перечисление всего. На пальцах так и не расскажешь, лучше самому посмотреть, благо справочников и описаний Ялты очень много. Вокруг дикие пляжи, но прямо в городской черте много санаторных пляжей, куда без санаторно-курортных книжек не попадешь. И для сотрудников НКВД-КГБ есть собственный пляж санатория Черноморье, куда я повадился ходить для принятия солнечных ванн по удостоверению сотрудника.

Дело, с которым я приехал сюда, не двигалось совершенно. Иванцов готов был помочь в чем угодно, но в чем, не говорил. Вы уж, - говорит, товарищ хороший, скажите, что надо сделать, то я и сделаю. А что надо делать, то я и сам не знал. Нужен был архив ялтинского отделения НКВД, а его как раз и не было.

Утром в пятницу с полотенцем на плече я шел к морю принять морскую и солнечную ванны для поддержания хилого здоровья жителя среднерусской полосы.

- Молодой человек, - знакомый голос окликнул меня из-за забора частного дома, - вы узнаете меня?

Ба! Да это же тот старичок, которого я видел на автостанции и который так незаметно растворился в ее пространстве.

- Вижу, что узнали, - засмеялся старичок, - заходите, освежитесь хорошим виноградным соком домашней выделки. И не бойтесь меня, мы с вами коллеги, а я плохого вам не посоветую.

Коллеги - это значит сотрудники органов госбезопасности. Как говорится, ворон ворону глаз не выклюнет, но осторожность соблюдать нужно.

Я зашел в калитку и сел на лавочку в увитой виноградом беседке. На столе стоял графин с широким горлом и два граненых стакана. Граненые стаканы - это русский мировой бренд.

- Как продвигается ваше расследование? - спросил старичок.

Я неопределенно пожал плечами.

- Я же говорил вам, что Иванцову нельзя верить, - оживился гостеприимный хозяин. - Нужно сначала выяснить, где он был во время оккупации и куда дел архив городского отделения. Что-то подозрительно, что никто этим не занимается.

Старичок сбегал в дом и принес мне пенсионное удостоверение сотрудника КГБ по фамилии Ковров. Это как пароль свой - чужой.

- Я все время работал на расследовании таинственных случаев и мало общался с другими оперативниками, - сказал хозяин, - нам мало кто верил, считая малохольными, но над вами есть нимб и скоро в вашей жизни произойдут большие изменения. Хотите, я расскажу вам про крымскую Шамбалу?

Я отпил вина из стакана и согласно кивнул головой. Дело было пятничное, я никуда не торопился, и хозяин был не прочь поговорить, и винцо было отменное, такое в магазине не купишь.

- Итак, слушайте, - сказал Ковров

Крымская Шамбала

Полутемное помещение, освещенное факелом. При внимательном осмотре видно, что это огромная пещера. На обтесанном камне сидит молодой человек в халате, держа в зубах деревянное сито для просеивания муки.

Бритый наголо монах, распевая что-то протяжное и заунывное, стукает двумя палочками по стенкам сита. Через какое-то время лицо молодого человека исчезло, а вместо него осталось черное пятно. Человек исчез и сам, только черные пятна показывали, что в конце рукавов рубашки есть невидимые руки. Монах взял сито в руки и посмотрел сквозь него на человека. Лицо видно. Убрал сито - лица не видно.

- Ты готов к великим свершениям, иди и служи своему фюреру, - сказал монах.

Темная фигура завела рукав халата за спину и в невидимой руке появился серебряный пистолет Вальтер. Изумленный монах укоризненно покачал головой.

- Прости меня, учитель, - сказала фигура, - но мы не можем допустить, чтобы твои знания попали к нашим врагам.

Раздались три выстрела и монах упал.

Вдруг ветер пронесся по пещере, сильно колыхнув пламя факелов, и темная фигура исчезла.

Первое появление серебряного Вальтера

1943 год. Атака советских войск на укрепленный пункт фашистов. Впереди наступающих солдат бегут офицеры с пистолетами в руках. В полуразрушенных артиллерийским огнем окопах появляются немецкие солдаты, восстанавливая разрушенную систему огня. Порыв советских солдат остановить нечем. Единственный выход - драться до последнего, чтобы не быть застреленным в спину во время бегства от противника.

Внезапно позади немецких траншей появился офицер в полевой эсэсовской форме с блестящим пистолетом Вальтер в руке. Не обращая внимания на стрельбу, он пошел навстречу атакующим, хладнокровно расстреливая бегущих советских офицеров. Те из сержантов, кто принимал командование на себя, тут же падал сраженный пулей из пистолета.

Оставшись без командования, советские солдаты замедлили темп наступления, кто-то залег и стал тут же окапываться, а часть солдат начала пятиться назад, подхватив на руки убитых командиров. Советская атака захлебнулась.

Эсэсовский офицер повернулся и пошел в сторону своих окопов, положив пистолет в кобуру. На него с изумлением смотрели немецкие солдаты и офицеры, не видя его лица под большим козырьком кепи и видя только погоны лейтенанта. Перепрыгнув через окоп и пройдя метров десять, лейтенант исчез.

На командном пункте советского стрелкового батальона рядовой боец разговаривает по телефону с командиром полка.

- Срочно ко мне командира батальона, - кричит в трубку полковник.

- Нету его, - отвечает находящийся в прострации солдат.

- Где он? - слышится громкий голос в трубке.

- Убитый он, - говорит солдат.

- Срочно к телефону кого-нибудь из офицеров, - слышится приказ по телефону.

- А нету никого, - говорит солдат.

- Да где же они все? - надрывается телефон.

- А все убиты, - бесстрастно говорит солдат.

- Давай кого-нибудь из сержантов, - командует голос.

- И сержантов нету, - говорит солдат.

- Что, тоже все убиты? - грозно рычит полковник.

- Все убиты, - говорит солдат и бросает трубку.

На командном пункте советского полка.

Командир полка смотрит на замолкший телефон и говорит своему заместителю:

- Бери с собой особиста, взвод автоматчиков из пополнения и бегом в батальон Иванченко. Что-то там неладное. Атака у них захлебнулась и весь полк остановился. Гони их вперед.

Майор вместе с сотрудником Особого отдела во главе взвода молодых солдат из только что прибывшей маршевой роты бегут в батальон.

Увидев офицеров, солдаты отступившего батальона успокоились и стали наперебой говорить, что у немцев есть какой-то призрак в форме офицера, которого не берут пули и который как в тире расстрелял всех офицеров батальона, а в младшего лейтенанта Метелкина он стрелял раз двадцать, все никак не мог попасть в сердце.

- Неужели никто не попал в этого призрака? - допытывался майор.

- Не попадали, - чуть ли не хором говорили солдаты, - вот он почти что рядом, а стреляем в него и пули будто сквозь проходят.

- Ладно, - оборвал их майор, - у страха глаза велики, а руки трясутся. Пока я вступаю в командование батальоном.

Вскоре прибывает автомашина за убитыми офицерами. При погрузке убитых один из них вдруг застонал.

- Смотри-ка, живой, - сказал один санитар. - Товарищ майор, один живой оказался.

- Кто такой? - спрашивает майор.

- Младший лейтенант Метелкин, - отвечает санитар.

- Везите его в госпиталь, - махнул рукой майор, - все равно он не жилец, но раненых положено оставлять докторам.

Убитых офицеров похоронили на поле в районе командного пункта полка, а младшего лейтенанта Метелкина отправили в госпиталь на той же машине.

- Вы бы его хоть перевязали, - укоризненно сказал командир полка, только что вернувшийся на командный пункт.

- Нельзя его перевязывать, - сказал военфельдшер с погонами старшины, - кровь спеклась и закрыла раны, а в него пуль двадцать попало, вон весь в дырах. Если до госпиталя довезем, то врачи все сделают, что нужно.

Метелкина в сопровождении фельдшера вместе с легкоранеными на той же автомашине везут в госпиталь.

Операционная. Идет операция.

- Надо же, - говорит хирург, - изрешечен как дуршлаг, а все еще жив. И все потому, коллеги, что не задет ни один жизненно важный орган. Вернее, задеты, но не сильно, а вот выживет ли, это вопрос и вопрос большой. Все ранения сквозные, кости не задеты, а вот и пулька нашлась. И пулька белая, не хромированная, а как будто серебряная.

- Что вы, Павел Иванович, - сказал ассистент, - серебряные пули бывают только в детективах, когда охотятся на оборотней или на вампиров. Да и, кроме того, серебро является антисептиком, раны обеззараживает.

- Ага, вот и вторая пулька, - сказал хирург, бросая кусочек белого металла в эмалированную чашку, - и эта такая же. А вот и третья. Больше, похоже, нет. Будем лейтенанта отправлять в тыловой госпиталь, пусть там на рентгене посмотрят. Кстати, взгляните сюда. Впервые вижу человека с ртутным синдромом внутренних органов.

- Что это за синдром, - удивился ассистент, - впервые о таком слышу.

- Это вы, батенька, получили современное образование, - усмехнулся хирург, - а нас учили профессора, пользовавшиеся мировым медицинским опытом и рассказывавшие нам обо всем, что когда-то было. Ртутный синдром проявляется в перетекании внутреннего органа в сторону от места приложения силы. Смотрите сюда. Я нажимаю на почку, и она перетекает в сторону. Видели это когда-то? Нет. И я не видел. Говорят, что таких больных практически невозможно пропальпировать, органы ускользают.

Примечание. Пальпирование - метод медицинского ручного обследования больного, основана на осязательном ощущении, возникающем при движении и давлении пальцев или ладони ощупывающей руки для определения свойств тканей и органов: их положения, величины, формы, консистенции, подвижности, топографического соотношения, а также болезненности исследуемого органа

Ассистент с удивлением ткнул пальцем в разрезанном животе в какой-то орган, и он как ртуть перетек в сторону.

- Интересно, - сказал с восхищением ассистент, - на этом больном можно сразу докторскую аттестацию защитить.

- Защитишь, если жив останешься, - сказал хирург, - зашивайте его и давайте следующего раненого.

Тыловой госпиталь. Заседание военно-врачебной комиссии. Перед комиссией в одних трусах стоит младший лейтенант Метелкин. Врачи всей группой осматривают его раны.

- Это практически невозможно, - говорит пожилой врач с большими усами, - за две недели не излечиваются люди с двадцатью двумя огнестрельными ранениями.

- Это если простыми пулями, товарищ генерал, - говорит один из врачей, - а вот серебряные пули вообще чудеса делают. Есть международная конвенция, которая запретила разрывные пули, сейчас нужна конвенция, которая бы обязала воюющие стороны применять только серебряные пули.

- Вы что, предлагаете и в фашистов стрелять серебряными пулями? - вкрадчиво спросил какой-то маленький человечек с крысиной внешностью. - Вы думаете, что товарищ Сталин будет расходовать на фашистскую мразь тот металл, из которого делают ордена за храбрость?

- Не кипятитесь, майор, - примирительно сказал медицинский генерал Бурденко, - речь идет всего лишь о том, что одной из причин быстрого излечения младшего лейтенанта являются серебряные пули. Ну, и сильный, русский организм.

Примечание. Николай Нилович Бурденко (1876-1946) - русский и советский хирург, организатор здравоохранения, основоположник российской нейрохирургии, главный хирург Красной Армии в 1937-1946 годы, академик АН СССР (1939 год), академик и первый президент АМН СССР (1944-1946), Герой Социалистического Труда (1943 год), генерал-полковник медицинской службы, участник русско-японской, Первой мировой, советско-финской и Великой Отечественной войн, лауреат Сталинской премии (1941). Член ВЦИК 16-го созыва. Член ВКП (б) с 1939 года. Депутат Верховного Совета СССР 1-го и 2-го созывов. Почетный член Лондонского королевского общества хирургов и Парижской академии хирургии. Председатель Советской комиссии, фальсифицировавшей Катынский расстрел польских граждан. Умер своей смертью.

- Да вы знаете, что есть указание держать в секрете информацию об этих серебряных пулях? - не унимался майор.

- Знаем, знаем, голубчик, - пробасил генерал, - здесь собралась комиссия, которая должна доложить в высшие сферы об этом феномене и не вздумайте влиять на принятие решения по этому вопросу, а не то вам не поздоровится, кем бы вы ни были под этим медицинским халатом. Этот лейтенант нужен нам живым в институте для изучения свойств его внутренних органов, которые ведут себя не так, как у всех.

- А как они ведут себя эти органы? - начал допытываться майор с крысиной мордочкой. - Вдруг они напичканы антисоветчиной.

Махнув на майора рукой, генерал сказал:

- Предлагаю младшего лейтенанта Метелкина перевести в команду выздоравливающих и подготовьте отношение в организационно-мобилизационное управление фронта о его переводе во вспомогательный состав института медицины в городе Куйбышеве. Это золотой фонд нашей медицинской науки. Не только медицинской, а вообще науки.

И профессор торжествующе поднял вверх указательный палец.

Дело лейтенанта Метелкина

Командный пункт полка.

- Ну, что, товарищи командиры, будем делать? - спросил командир полка. - Что вы там понаписали в свои органы? - обратился он к замполиту и сотруднику Особого отдела.

- Я правду написал, - живо откликнулся замполит. - Все как есть, что атака захлебнулась из-за меткого огня снайперов противника, подстреливших весь командный состав батальона. Прошу помочь с комплектованием батальона подготовленными офицерами.

- У меня тоже самое, - буркнул особист.

- А вы не думаете, что солдатское радио разнесло всю правду по всему фронту, - сказал командир полка, - а нас с вами отдадут под суд как укрывателей стратегический информации?

- Нас в дурдом отправят, - буркнул особист, - а замполита вообще из партии вычистят, то есть из жизни вычеркнут за связь с потусторонними силами.

- Хрен с ним, - твердо сказал командир, - дальше передовой не пошлют. Переписывайте донесения, так как я сейчас буду докладывать командиру дивизии все так, как оно случилось. Семь бед - один ответ, - и он пошел к стоящему на столе телефону.

- Соедини первого, - приказал он телефонисту.

- Первый на связи, - сержант протянул трубку полковнику.

- Товарищ первый, докладываю о чрезвычайном происшествии на участке полка, - торжественно начал он докладывать. - Во время вчерашней атаки перед фронтом батальона Иванченко с немецкой стороны появился эсэсовский офицер с серебряным пистолетом и стал почти в упор расстреливать наших офицеров. Все офицеры и сержанты, принимавшие на себя командование, были убиты серебряными пулями. Выжил только лейтенант Метелкин, в которого немец стрелял раз двадцать. Попытки уничтожить немецкого стрелка результатов не имели. Он исчез в немецком расположении так же внезапно, как и появился. Информация о данном случае докладывается письменно по линии политического и Особого отделов.

- Вы понимаете, что вы говорите? - зарокотала трубка голосом командира дивизии. - Вы что, перепились там все. Да я вас отстраню от командования и поставлю на ваше место вменяемого командира. Где ваш заместитель?

- Принял на себя батальон Иванченко, товарищ Первый, - доложил командир полка, - по одному офицеру взял из других подразделений, нескольких сержантов временно назначил на должности командиров взводов.

- Ты хоть понимаешь, что ты докладываешь? - спросил генерал. - Ты не думаешь, что меня за такой же доклад могут снять с должности так же, как я хотел снять тебя?

- А что делать, товарищ генерал, - устало сказал полковник, - как бы солдатская молва не обогнала нас, тогда и спросят по полному счету, а мы на поле боя не нашли ни одной серебряной гильзы, люди себе расхватали в качестве талисманов и ведь никому не отдадут.

- Так, значит, - сказал генерал, - информация эта секретная, никому ее не рассказывать, разговоры об эсэсовце пресекать, а я буду думать, как доложить наверх.

В этот же день информация дошла до самого верха, и при каждом докладе вышестоящий начальник выражал сомнение в нормальности докладывавшего, а затем сам думал о том, как бы половчее доложить еще выше.

Конечная информация застряла на уровне Генштаба и министерства внутренних дел и представляла собой доклад о том, что на немецкой стороне появился снайпер, стреляющий серебряными пулями и только по офицерам.

- Чего все всполошились? - удивился генеральный комиссар госбезопасности Лаврентий Берия. - Американцы убили мексиканского полковника Панчо Вилья золотой пулей. Ну и что? Если хотите, то в войсках НКВД найду хорошего снайпера, который и подстрелит вашего серебряного специалиста.

Примечание. Лаврентий Павлович Берия, Лавренти Павлес дзе Бериа, 1899-1953 - советский государственный и политический деятель, Генеральный комиссар госбезопасности (1941), Маршал Советского Союза (1945), Герой Социалистического Труда (1943). Расстрелян в 1953 году по обвинению в шпионаже и заговоре с целью захвата власти

В этот же день было отдано указание о подготовке двух снайперов для уничтожения немецкого аса.

Дальний Восток.

- Сержант Улусов, - скомандовал начальник Дальневосточной пограничной заставы.

Я! - откликнулся сержант.

- Командируетесь в действующую армию для охоты за немецкими снайперами, - сообщил начальник заставы.

- Есть пойти на охоту, - заулыбался сержант, в чертах лица которого можно было узнать представителя одного из многочисленных и малочисленных народов Севера, промышлявших пушнину и вообще живших в таких условиях, в которых нормальные люди погибают.

Недавно освобожденные от оккупации советские районы.

- Младший сержант Копейкин, - скомандовал командир роты отдельного полка по охране тыловых рубежей действующей армии.

Я! - откликнулся младший сержант.

- Командируетесь в действующую армию для охоты за немецкими снайперами, - сообщил командир роты.

- Есть на охоту, - сказал сержант и поправил на ремне десятизарядную и самозарядную винтовку системы Токарева.

Главное политической управление Красной Армии. За столом для совещаний три генерал-лейтенанта. Члены Военного Совета Центрального, Воронежского и Степного фронтов. Во главе стола гражданский человек по фамилии Щербаков в полувоенном кителе маоцзэдуновского типа с отложным воротничком.

Примечание. Александр Сергеевич Щербаков (1901-1945) - советский государственный и партийный деятель, генерал-полковник (1943). С 1941 года возглавлял Московскую партийную организацию. Начальник Совинформбюро с его образования 24 июля 1941 года, в июле 1942 года стал одновременно начальником Главного политуправления Красной Армии. В 1943-1945 гг. также был заведующим отделом международной информации ЦК ВКП(б). Умер в ночь с 9 на 10 мая 1945 года от обширного инфаркта

- Товарищи, - сказал Щербаков, - по некоторым данным, поступающим из передовых частей, среди наших военнослужащих наблюдается боязнь немецких снайперов и сочиняются небылицы о том, что немцы стреляют серебряными пулями для того, чтобы убить в советском человеке коммунистический дух и преданность нашему любимому вождю и учителю товарищу Сталину. Необходимо развернуть работу по поощрению наших снайперов и постоянно сообщать в боевых листках и политинформациях агитаторов о количестве немцев, уничтоженных нашими снайперами. И не жалейте наград снайперам. Каждый орден на груди - это как постоянное напоминание о том, что наш солдат самый преданный и самый лучший.

Дуновение Шамбалы

Управление контрразведки СМЕРШ фронта. Идет допрос немецкого военнопленного в звании майора.

- Слышали ли вы об эсэсовском офицере, стреляющем из серебряного пистолета Walther серебряными пулями? - спрашивает майор из контрразведки.

- Это очень секретная информация, - и пленный майор стал оглядываться по сторонам, как бы разыскивая того, кто бы мог его подслушать.

- Вы чего-то боитесь? - спросил советский майор.

- Да, они могут быть везде, - испуганно сказал военнопленный.

- Кто они? - не понял контрразведчик.

- Они, Аненербе, - неопределенно махнул рукой майор в сторону и замолк, глядя на одну точку в углу.

- Никак спятил, - подумал контрразведчик, но продолжил допрос. - Так кто же стреляет серебряными пулями? - спросил он.

- Это чудо-оружие нашего фюрера, - сказал внезапно успокоившийся майор. - Он стреляет по нашим и по вашим.

- Как это по вашим и нашим? - не понял смершевец.

- Он стреляет наших офицеров, если те отводят свои подразделения без приказа, - сказал майор.

- Кто им командует? - спросил офицер, быстро записывая вопрос в протоколе.

- Не знаю, - ответил военнопленный.

- Где он живет? - спросил контрразведчик.

- Не знаю, - как-то равнодушно произнес майор, - ничего не знаю. По нормам довольствия нет серебряных патронов. И ничего нельзя сделать в полной тайне, всегда есть много людей, которые что-то и где-то видели. И никто из наших офицеров так и не узнал об этом лейтенанте. Кто-то сказал, что он приходит из загробного мира и уходит туда.

- Привидение что ли? - смершевец снова засомневался в том, в своем ли уме сидящий перед ним майор.

- Может и привидение, - устало ответил майор.

- А что такое Аненербе? - спросил смершевец.

- Это кунсткамера Гиммлера, - сказал майор, - туда собирают все самое таинственное.

Вызванный автоматчик увел военнопленного.

- Ерунда какая-то, - подумал контрразведчик, - чудес на свете не бывает. Бога нет. Человека создала природа из обезьяны. Религия - опиум для народа, а привидения - это сказки бабок непослушным внукам, которые спать не хотят.

Ночь. Комната смершевца. Громкий стук в дверь. С пистолетом в руке офицер подходит к двери.

- Кто там? - спрашивает контрразведчик.

- Товарищ майор, это я, посыльный, - доносится голос из-за двери. - Вас срочно в штаб вызывают. Офицер пленный в камере повесился.

Помещение для содержания задержанных. На веревке висит пленный майор.

- Откуда в камере взялась веревка? - спрашивает смершевец.

- Не знаем, товарищ майор, - говорит лейтенант из охраны, - после допроса снова тщательно обыскивали. Кроме носового платка ничего не было.

- Ночью что-нибудь странное было? - продолжал расспросы контрразведчик.

- Происшествий не было, - доложил лейтенант, - только после полуночи был сильный ветер, который задул дежурное освещение в караульном помещении. Кто-то дверь открыл, вот и получился сквозняк.

- Да, - подумал смершевец, - не будешь же объяснять сквозняком смерть интересного языка, который давал серьезную информацию.

В дело вступает СМЕРШ

В полутемном кабинете, освещаемом только светом большой настольной лампы с зеленоватым стеклянным абажуром, сидел тридцатипятилетний генерал-лейтенант Абакумов и внимательно перелистывал документы дела в красных корочках с завязками.

Примечание. Виктор Семенович Абакумов (1908 - 1954) - советский государственный и военный деятель, генерал-полковник, заместитель наркома обороны и начальник Главного управления контрразведки (СМЕРШ) Наркомата обороны СССР (1943-1946), министр государственной безопасности СССР (1946-1951). Расстрелян в 1954 году как участник сионистского заговора.

Начальник всего СМЕРШа читал дело, которое никак не было озаглавлено и на корочках которого было поставлено три ХХХ. Сейчас это показатель самой крутой порнографии, а тогда обозначало высшую степень секретности.

В деле были подшиты донесения с фронтов о таинственных случаях, которые могли являться свидетельством применения противником новых видов вооружения и форм борьбы с Советской Армией, теснившей немецко-фашистские полчища с русской земли.

- Интересно получается, - размышлял Виктор Абакумов, - свои территории мы отдали в течение одного квартала и уже несколько лет не можем их освободить. Отчего это так? Немцы, конечно, вояки хорошие, но и мы не лыком шиты. Все у нас хорошо, да что-то мы где-то недорабатываем, то наступление подготовили, а вот про многие мелочи и забыли. Там, где надо противника обойти, бьем в лоб до тех пор, пока силы не иссякнут и пока самим же не приходится отступать при превосходстве сил и средств. Тухачевского расстреляли, а вместе с ним и всю радиосвязь к стенке поставили и чуть реактивное оружие не уничтожили за компанию. Есть здесь какое-то вредительство. Враг укрылся в высоких кабинетах и потихоньку, исподволь уничтожает наши самые лучшие кадры и делает нас отстающей страной в вопросах техники. Я же сам занимался арестами и допросами врагов народа. Ломал им кости и видел, что они не так уж и виноваты, а что поделаешь? Партия приказала мочить всех в сортире, я и мочил по мере возможности со всей пролетарской ненавистью и комсомольским энтузиазмом.

Ага, а вот тут что-то странное. Какой-то призрак с одним пистолетом перестрелял всех офицеров батальона, а в одного лейтенанта выпустил целых двадцать пуль, и он жив остался. Младший лейтенант Метелкин. Пометочку. Собрать все данные на этого Метелкина.

Призрак стрелял из серебряного пистолета системы Вальтер Pi-38 серебряными пулями. Гильз от патронов не нашли, но есть предположение, что их собрали участники того боя и прячут у себя в качестве амулетов и оберегов от вражеской пули. Тут никакая агентура не расколет людей, желающих остаться в живых. Да и сама агентура навербована из людей.

Донесение от агента Аргентум. И здесь тоже серебро. Тибетскими монахами подготовлен неуязвимый стрелок, который специализируется на уничтожении офицеров противника. Месторасположение и порядок обеспечения жизни стрелка засекречены. Разгадка тайны может быть только в горных районах Тибета.

Так, протокол допроса военнопленного. И тоже связано с призраком. Пленный после допроса удавлен в своей камере, потому что эксперты в один голос говорят, что сам человек так повеситься бы не смог и не смог бы где-то достать веревку и завязать ее узлом в виде шести петель, окружающих ромб. По заключению экспертов, узел этот называется кишки Будды и символизирует собой внутренности убитых врагов.

Ничего себе. От органов НКВД никакой информации и политические органы молчат. И, как мне кажется, самому главному тоже никто и ничего не докладывал. А зря, товарищи наркомы. У нас обороной занимается товарищ Сталин, вот я ему и доложу обо всем этом, пока Берия со Щербаковым меня не обскакали. А то скажет Сам:

- Чего это ви, товарищ Абакумов, мух не ловите на таком важном посту, какой мы вам доверили?

Повернувшись к приставному столику, генерал лейтенант снял трубку и попросил соединить его с Бурденко, главным хирургом Красной Армии.

- Николай Нилович, это Абакумов, - сказал генерал в трубку, когда раздался звонок, - хотелось бы встретиться по делу того серебряного лейтенанта. И учтите, дело это весьма секретное и весьма срочное. Хорошо и мы с вами обязательно выпьем по рюмочке прекрасного армянского коньячку, мне тут недавно прислали новую партию. Всего хорошего.

Неслышно вошедший адъютант положил на стол тоненькую папочку.

- Оперативная подборка на Метелкина, - доложил он.

- Оперативно, - удовлетворенно отметил про себя Абакумов и раскрыл папочку.

Примечание. Метелкин Исай Иванович, 1920 года рождения. Сирота. Найден в возрасте трех лет в Рязанской губернии Помеловского уезда у деревни Серебряница. Образование 7 классов и кулинарное профтехучилище. Гастроном второго разряда. По комсомольской путевке направлен на работу в народный комиссариат иностранных дел. Назначен младшим помощником старшего повара по салатам. Занимался протиркой серебряных столовых приборов. В 1941 году уволен по подозрению в краже серебра с приборов. Подозрение не доказано, но общий вес столовых приборов за время работы там Метелкина уменьшился на целых сто грамм, ни один предмет в заведуемом им комплекте не пропал. Уменьшение количества серебра в производственной характеристике не указано. Пошел добровольцем в армию. Как сотрудник наркоминдела направлен на офицерские курсы, присвоено звание младшего лейтенанта. Воевал храбро. Награжден медалью За отвагу. В атаке немецких позиций получил множественные ранения, несовместимые с жизнью. В госпитале из тела извлечены две серебряные пули. По мнению одного их хирургов, внутренние органы обладают ртутным синдромом, при нажатии выходя за зону поражения пулями.

- Ну и имечко у лейтенанта, - улыбнулся про себя генерал-лейтенант, - Исай. Исайя. Спасение значит. Был в стародавние времена лет за семьсот до Рождества Христова один еврейский пророк по имени Исайя. Даже в исламе его почитают за пророка, хотя имя его в Коране не помянуто. Исайя отрицал возможность изображения Бога. Кому уподобите вы Бога? Отрицал и возможность постижения Бога. Разум Его неисследим. Исайя отстаивал идею о том, что каждый народ достоин власти, которая над ним, а персидского царя Кира называл помазанником Господа. В сегодняшних школах этому не учат, но вот то, что каждый народ достоин власти, которая над ним, знают все, хотя и не знают, кто и когда это изрек. И правителя постичь тоже нельзя, потому что и он от Бога. Даже Сталин нам дан в награду самим Богом. И Ленин был от Бога. А вот кто были у него родители? У Метелкина, конечно, а не у Ленина.

Медицина и СМЕРШ

Встреча генералов Бурденко и Абакумова.

- Здравствуйте, здравствуйте, Николай Нилович, - Абакумов ласково встретил главного хирурга Красной армии и провел его к креслу перед маленьким столиком.

Было восемь часов утра. Сонное время для царства Сталина, который ложился примерно в три часа ночи и спал часов до одиннадцати дня. В это время все работали, чтобы к пробуждению вождя быть готовыми к ответу на любой вопрос.

- Как дела с Катынью? - участливо спросил Абакумов, прекрасно зная, кто, кого и когда там убивал. Но сейчас Бурденко была поставлена задача все свалить на немцев, то есть подтвердить ту легенду, которая изначально была принята при уничтожении польских офицеров, заявлявших, что они являются врагами СССР. Не говорили бы, что враги, а что хотите жить вместе со всеми, то и дело бы сложилось по-другому, сейчас были бы в армии генерала Андерса и ехали на персидский фронт.

- Много работы, Виктор Семенович, - махнул рукой хирург, который получил такую задачу, которую нельзя выполнить, не извалявшись в энкавэдешной грязи. - Чем медицина может помочь органами госбезопасности?

- На фронте появился призрак, стреляющий только в офицеров серебряными пулями, - начал свой рассказ Абакумов, но Бурденко его перебил:

- Слышал я, голубчик, об этом феномене и даже осматривал офицерика одного по фамилии Метелкин, которого он изрешетил, а тот возьми, да и выживи назло всем врагам. Какое-то чудесное выздоровление. Лейтенанта я перевел в свой институт для научных исследований. Многих людей он поможет спасти.

- Отлично, - сказал Абакумов, - а что вы можете сказать о наличии у него ртутного синдрома внутренних органов?

- С чего вы это взяли? - удивился Бурденко. - В истории болезни об этом ничего не говорится, и мы еще не исследовали его внутренние органы. Ртутный синдром настолько редкое явление, что оно было встречено всего лишь один раз и то в средние века, и большинство медиков подвергают сомнению запись в древних книгах.

- Понятно, - многозначительно сказал Абакумов, - а вы знали, что Метелкин, как бы это сказать попонятнее сказать, сосет серебро.

- Как это сосет? - не понял Бурденко.

- А вот, доктор, при Метелкине, в бытность его заведующим столовым серебром в одной уважаемой организации, - стал рассказывать начальник СМЕРШа, - вес столового серебра уменьшился на сто грамм, но ни один предмет не пропал. И повреждений предметов не обнаружено. Что он с серебром делал? Только сосал.

- Нет, нет, что вы, - запротестовал Бурденко, - такие феномены металлы не сосут, они питаются им на молекулярном уровне. В Тибете был один монах, который вот так же питался золотом и потом впал в транс и его тело начало мумифицироваться золотом. Он обещал проснуться лет через двести и золото будет поддерживать его жизнь все это время. И что вы думаете? Так и сидит в позе Будды, не тлеет, а жизнь в нем, кажется, теплится и все ждут его пробуждения. Ваш рассказ про серебро дает возможность многое понять.

- Что именно понять? - Абакумов весь напрягся.

- Я понял, отчего Метелкин так быстро выздоровел, - и хирург потянулся за рюмкой с коньяком. Абакумов успел наполнить ее и налил немного коньяка себе. - Серебро делает его неуязвимым, а ртутный синдром во взаимодействии с ионами серебра усиливают серебряный эффект.

- Но, вообще-то, Николай Нилович, - Абакумов любил щегольнуть своей образованностью, - соединение благородного металла с ртутью создает амальгаму. Ртуть портит золото и серебро.

- Ртути никакой нет, Виктор Семенович, - сказал Бурденко, - просто внутренние органы похожи на ртуть, а серебро их защищает. Но я этим делом еще займусь. С ним работает капитан медицинской службы Екатерина Федоровна Добрый День. Знаток Тибета и вообще специализируется на всем необычном.

- Обязательно займетесь им, Николай Нилович, - сказал Абакумов, - но только после войны. А сейчас я попрошу вас откомандировать лейтенанта Метелкина и капитана Добрый День в мое распоряжение. И считайте, что этот вопрос уже решен на самом верху. Мы сохраним его для вашей научной работы после войны. Рад был увидеться.

Абакумов встал и протянул руку для прощального рукопожатия.

На докладе у Сталина

В 12 часов Абакумов был на докладе у своего непосредственного начальника - третьего по счету народного комиссара обороны и Верховного Главнокомандующего Сталина. Подчиняться ему напрямую это высокая честь и высокое положение в иерархии СССР.

- Товарищ Сталин, - начал он докладывать громким голосом, предварительно щелкнув каблуками щегольских хромовых сапог, - на фронте появился опытный объект гитлеровских секретных научных лабораторий, который неуязвим для нашего стрелкового оружия. Объект одет в полевой эсэсовский мундир с погонами лейтенанта, стреляет серебряными пулями только в офицеров и тех, кто заменяет в бою командиров. Факт появления объекта зафиксирован свидетельскими показаниями и вещественными доказательствами в виде двух серебряных пуль, извлеченных из выжившего от ранений младшего лейтенанта. Данный факт оказал довольно сильное влияние на морально-психологический настрой войск.

- Странно, - сказал задумчиво Сталин, - а Берия со Щербаковым не докладывали мне об этом феномене. И моральный дух войск у них высок. Я у них поинтересуюсь этим. Неужели они хотят товарища Сталина держать в неведении. А вы, товарищ Абакумов, что предполагаете делать?

- Полагаю, что нам нужно поймать или уничтожить этого выродка, товарищ Сталин, - отчеканил начальник СМЕРШа.

- Правильно, - подчеркнул Верховный, - поймать или уничтожить, но лучше поймать. И кто же его будет ловить?

- Младший лейтенант Метелкин с группой снайперов, товарищ Сталин, - сказал Абакумов.

- У фашистов лейтенант, а у нас младший лейтенант, - задумчиво сказал Сталин, - не слишком ли мы недооцениваем противника, а, товарищ Абакумов? Присвойте ему звание лейтенанта, стимулируйте будущую работу. Не экономьте на спичках, когда речь идет о безопасности Отечества.

- Слушаюсь, товарищ Сталин, - Абакумов четко повернулся, щелкнул каблуками и вышел.

Встреча Сталина с начальником Главного политуправления Красной Армии Щербаковым.

- А скажите-ка мне, товарищ Щербаков, - сказал Сталин, прохаживаясь около стоящего навытяжку Щербакова в штатской одежде, - как у вас поставлена партийно-политическая информация? Как проходит информация прямо от солдата и до Верховного Главнокомандующего?

- Партийно-политическая информация в частях действующей армии и тыла поставлена в соответствии с требованиями президиума и ЦК нашей партии, товарищ Сталин. В каждом отделении есть свой политический информатор, который докладывает политруку, политрук комиссару, комиссар готовит политдонесение в политотдел дивизии и армии и все это скапливается в аппарате члена Военного Совета, откуда обобщенные данные поступают непосредственного ко мне для личного доклада Вам.

- Складно говорите, товарищ Щербаков, - сказал Сталин, посасывая потухшую трубку, - а вот почему я не от вас узнаю о немецком офицере, во весь рост расстреливающего наших командиров серебряными пулями? Как в тире. Как каких-то вампиров или вурдалаков.

- Мне об этом докладывали, - товарищ Сталин, - но я решил перепроверить эту информацию, чтобы не докладывать Вам непроверенные слухи.

- Ну, что же, - сказал Сталин, - это хорошо, что вы не кормите меня своими сводками Совинформбюро, иначе бы я поверил, что наши войска уже стоят у ворот Берлина в поисках последнего немецкого солдата, которого убили на Курской дуге. И не возражайте, - жестом руки остановил Щербакова генсек, - вы делаете очень полезное дело, вселяете в людей уверенность в нашей победе. Главное, чтобы никто не имел доступа ко всем сводкам и не пересчитал, сколько раз мы уничтожили армии Гитлера. Шучу. Делом серебряного офицера не занимайтесь, сохраните все в тайне. Им занимаются компетентные товарищи. До свидания, товарищ Щербаков.

На ватных ногах начальник Совинформбюро и главного политуправления армии вышел в приемную.

- Здравствуйте, товарищ Щербаков, - приветствовал его генеральный комиссар безопасности Лаврентий Берия. - Как настроение у товарища Сталина?

- Не приведи Господь, товарищ Берия, - сказал Щербаков, - что же вы мне ничего не сказали про серебряного лейтенанта?

- Какого лейтенанта? - осипшим голосом спросил Берия.

- Того самого, - сказал Щербаков и достал из кармана коробочку с заграничным лекарством Validolum, бросив одну приятную таблетку под язык.

- Проходите, товарищ Берия, - пригласил секретарь Сталина.

Войдя в кабинет, Берия попытался щелкнуть каблуками сшитых на кавказский манер сапог, но щелчка не получилось, а получилось болезненное соударение пяток.

- Что, Лаврентий, - насмешливо сказал Сталин, - не получилось первым доложить?

- Зато мои снайперы его наверняка возьмут и даже шкурку не испортят, - бодро доложил Берия, собачьим чутьем поняв, что его обошли на повороте и что история с эсэсовцем, стреляющим наших офицеров серебряными пулями, не на шутку встревожила Сталина.

- Брать его будут без тебя, - перебил его Сталин. - Ты займись тем, чтобы обеспечить нашу безопасность здесь, в Москве, а то появится вот такой и перестреляет нас всех как куропаток, особенно тех, у кого погоны богато золотом украшены. Ты понял, меня?

- Так точно, товарищ Сталин, понял, - сказал Берия и неслышно вышел из кабинета.

- А что я понял? - недоумевал он. - Что за приказ мне поставили? Обеспечить безопасность Самого. Это правильно, но мне такой офицерик с серебряным пистолетом самому потребуется на всякий случай. Мало ли какие времена настанут.

На докладе у Гитлера

Берлин. Рейхсканцелярия. В огромном кабинете за огромным столом сидит маленький Гитлер. Напротив него навытяжку стоит рейхсфюрер СС Генрих Гиммлер. Издали оба кажутся лилипутами, попавшими в кабинет великана.

- Генрих, - быстро начал говорить Гитлер, - у меня плохое настроение, поэтому ни слова о моих личных врагах. Расскажите мне о том, как наши доблестные солдаты уничтожают жидомасонский социализм.

- Мой фюрер, - Гиммлер пригнулся как официант, принесший лакомое блюдо посетителю в ресторане, - с огромной радостью докладываю вам, что проект Вайсе Тигер (Белый Тигр) действует и уже навел панику в наступающих панцервойсках русских. Он появляется ниоткуда и расстреливает как куропаток хваленые русские Т-34. Все русские хитрости разгадываются таинственным экипажем и советские танки горят как факелы. Сейчас мы под руководством профессора Гутен Таг (Guten Tag) проводим испытания нашего нового проекта Зильбер Кугель (Серебряная Пуля). В проекте авиационный проект Вайсе Адлер (Белый Орел).

- Расскажите мне подробнее об этих проектах, Генрих, - оживился Гитлер, - это как раз и есть наше новое оружие, но вундерваффе должно быть мощнее. Один выстрел должен уничтожать миллионы людей на фронте и в тылу.

- Наш Зильбер Кугель стреляет из пистолета как в тире и убивает русских офицеров десятками, останавливая наступления полков, - Гиммлер перевел разговор от чудо-оружия к тому, в чем он был заинтересован и к чему приложил руку.

- Какую награду вы испрашиваете для него? - спросил Гитлер.

- Ему не нужно наград, - патетически сказал Гиммлер, - он работает за идею и за тысячелетний Рейх.

- Вот это настоящий немец, - сказал Гитлер. - Когда вы сделаете тысячи таких Кугелей? Они нам нужны как воздух. В каждой роте должен быть Зильбер Кугель с серебряным пулеметом.

- Есть проблемы с генетическим материалом, мой фюрер, - сказал Гиммлер, - и мы сейчас выясняем, кто убил буддистского монаха, который превратил смертного человека в бессмертного Кугеля.

- Ищите, Генрих, ищите, - сказал Гитлер, - и не выпускайте из поля зрения исследования по созданию эликсира бессмертия. Наша партия не должна лишаться своего руководства в расцвете сил и творческой энергии. Что нужно от меня?

- Мой фюрер, - сказал Гиммлер, - прошу дать указание партайгеноссе Герингу, чтобы он не препятствовал сделать Вайсе Адлер из вашего любимого летчика майора Ганса-Ульриха Руделя.

- Руделя, Руделя, Руделя, - стал бормотать про себя Гитлер. - Найдите кого-нибудь другого, Генрих. Рудель наше знамя авиации. Рудель ведет за собой все люфтваффе. Геринг вам найдет подходящего летчика. Только не вздумайте из него делать этого Адлера, такой орел вряд ли сможет взлететь на любом самолете. А есть ли у Сталина такие герои, как у нас? - и Гитлер с прищуром посмотрел на главного чекиста Третьего Рейха.

- У Сталина таких героев много, но у этих героев нет такого фюрера, как Вы, мой фюрер, - Гиммлер умел льстить так, как не мог польстить никакой умудренный практическим опытом царедворец. - Сталинские герои с гранатами бросаются под наши панцеры. И то только потому, что они поставлены в такие условия - либо с гранатой под танк, либо расстрел самому и концлагерь для родственников. Сталинские комиссары с наганами в руках страшнее наших панцеров с зенитными пушками.

- Генрих, вы предлагаете ввести комиссаров в Вермахте? - спросил Гитлер.

- Что Вы, что Вы, майн фюрер, - засуетился Гиммлер, - германским солдатам не нужны комиссары, они впитали идеи национал-социализма с молоком немецкой матери, - патетически сказал он.

- Ладно, Генрих, - примирительно сказал Гитлер, - вопросы производства молока заботят господина Дарре, он министр сельского хозяйства, пусть у него болит голова об этом, а вы министр внутренних дел.

Поняв это как знак окончания аудиенции, главный чекист Германии резко вскинул руку в нацистском приветствии и вышел из кабинета.

- Надо же, какая сволочь, - думал Гиммлер, - встал на сторону скотины Геринга и высмеял меня в самых лучших чувствах по отношению к германскому солдату. Мы еще посмотрим, кто кого.

В своей резиденции на Принц-Альбрехтштрассе Гиммлер вызвал к себе начальника Reichssicherheitshauptamt - Главного управления имперской безопасности - Кальтенбруннера.

- Эрнст, вы не задумывались над тем, чтобы переименовать вашу организацию в Tod fr Spies - смерть шпионам? - задал неожиданный вопрос Гиммлер.

- Нет, рейхсфюрер, - быстро ответил Кальтенбруннер. - Такая организация уже есть у Сталина, а что, есть подозрения, что русские внедрили к нам своего шпиона?

- А вы можете гарантировать, что в нашей системе нет русских шпионов? - атаковал Гиммлер вопросом на вопрос.

- Никто не может дать такой гарантии, - сказал Кальтенбруннер, - даже сталинские чекисты не могут гарантировать, что нас не информируют о том, что происходит у них.

- А что у русских есть по проблеме Серебряная пуля (Зильбер Кугель), - спросил Гиммлер.

- По докладу нашей агентуры, русские ошеломлены, и никто не хочет верить в то, что у нас есть неуязвимый стрелок, уничтожающий офицеров, - доложил Кальтенбруннер. - Агент Монах (Mnch) сообщил, что у русских обнаружен младший офицер с ртутным синдромом внутренних органов, который при определенной подготовке может стать истребителем Зильбер Кугелей. Но из генетических материалов русского и немца можно сделать сверхчеловека, который может быть использован во всех родах вооруженных сил.

- Сколько нужно времени для создания такого человека? - спросил Гиммлер.

- Мы постараемся ускорить этот процесс, рейхсфюрер, - сказал Кальтенбруннер, - но на эволюцию человека от обезьяны было затрачено

- Эрнст, - оборвал его Гиммлер, - фюрер сказал, что теория Дарвина не верна в корне, потому что немец не мог произойти от обезьяны. Докладывайте мне все новое по проекту Зильбер Кугель.

Выйдя от Гиммлера, Кальтенбруннер закурил и не спеша пошел в свой офис.

- Дарвин, видите ли, неправ, - думал он, - немцы произошли не от обезьян. А от кого? Гиммлер так точно произошел от обезьяны. Иначе быть не может, не обезьяны же произошли от немцев.

Немецкий резидент

Лаборатория института Бурденко.

Капитан медицинской службы Добрый День Екатерина Федоровна рассматривает результаты исследований организма младшего лейтенанта Метелкина Исая Ивановича.

- Что там у нас, голубушка? - ласково спрашивает ее генерал медицинской службы Бурденко. - А вы как-то изменились после командировки в Тибет. Стали строже к себе и в вашей работе появилась так нужная нам пунктуальность и скрупулезность.

- Спасибо, профессор, - поблагодарила капитан, - мне кажется, что каждого сотрудника медучреждения нужно посылать на стажировку в Тибет или в Германию. Немцы чем-то сродни тибетцам, но и они тоже приезжают в Тибет за мудростью и знаниями. И еще я прошу, чтобы младшего лейтенанта Метелкина разместили на жительство в моей комнате, чтобы я могла круглосуточно вести наблюдение за ним.

- Лейтенанта Метелкина, - поправил ее Бурденко, - сегодня приказ подписали о присвоении ему очередного звания. А не затруднит ли вас круглосуточное пребывание вместе с раненным офицером? Это, матушка, как семейная жизнь получаться будет.

- Это научный эксперимент, товарищ генерал, - четко сказала капитан Добрый День, - а для науки нужно жертвовать всем.

- Ну, что же, я не возражаю, - сказал Бурденко, - а как к этому отнесется сам Метелкин?

- Мне кажется, что против не будет, - сказала капитан, - он, как говорится, на меня глаз положил, а это положительный фактор для оказания нужного воздействия на объект научного эксперимента.

Вечер трудного дня. Hard day's Night. В комнате, где живут капитан Добрый День и лейтенант Метелкин накрыт импровизированный стол. На медицинской салфетке стоит бутылка водки, открыта банка фронтовой тушенки, на газете крупными кусками нарезана селедка. В качестве емкостей для спиртного медицинские мензурки.

- Ну, товарищ лейтенант, за долгожданное повышение, - предложила капитан тост и чокнулась своей мензуркой с мензуркой лейтенанта Метелкина.

- А этот тост давайте выпьем на брудершафт, - предложила капитан Добрый День.

Они целуются. Целуются долго, дольше, чем предполагает обыкновенный тост.

Лейтенант Метелкин берет на руки не сопротивляющуюся женщину и несет в кровать.

- Милый, давай сегодня мы это сделаем столько раз, на сколько у тебя хватит сил, - предложила капитан.

- Я согласен, - сказал лейтенант Метелкин, - ты знаешь, как я оголодал на фронте, так что держись.

После каждого коитуса Екатерина Добрый День бежит в туалет и наполняет спермой Метелкина маленькую мензурку. Перед рассветом в штативе стояло десять наполненных мензурок.

Капитан пронумеровала все мензурки, плотно закрыла пробками и вложила в черный кожаный несессер с резиновыми держателями для мензурок.

Открыв дверь, она вышла в коридор и подошла к усатому солдату, который занимался растапливанием печек в институте.

- Franz, sofort die Parzelle in der Mitte bergeben (Франц, немедленно передай посылку в Центр), - сказала она. - Davon gehen Sie aus, dass diese Prmisse das glckliche Leben des deutschen Volkes ist (Считай, что в этой посылке находится счастливая жизнь немецкого народа).

- Ja, Herr Hauptmann (Слушаюсь, господин капитан), - ответил солдат, - Heute wird bergeben (сегодня же передам).

Истопник спрятал несессер под ватную куртку и с ведром в руках пошел к выходу из лаборатории. Сразу за дверью он был остановлен часовым с винтовкой с примкнутым штыком.

- Так ты что, немец? - спросил часовой.

- С ума что ли сошел? - отмахнулся от него истопник и пошел дальше.

- Стой, - закричал часовой и сдернул с плеча винтовку.

Усатый солдат бросился к часовому, вырвал из его рук винтовку, которую он никак не мог зарядить, и штыком пронзил часового.

Кабинет начальника СМЕРШ Абакумова.

- Товарищ генерал-полковник, убит часовой, охранявший лабораторию, где проводится исследование лейтенанта Метелкина, - доложил начальник отдела по охране научных секретов. - Лейтенант Метелкин и капитан Добрый День не пострадали. Выясняем, кто мог убить часового и почему он не тронул охраняемых объектов.

- Так-так, - сказал генерал Абакумов, - они и сюда добрались. А мы ничего не можем им противопоставить. Строго наказать оперативную группу, обслуживающую мединститут. Произвести повторную проверку личного состава охраны и медицинского персонала. Запомните, что враги кругом и их очень много. Чем дальше, тем больше врагов вокруг. Врача с лейтенантом спрятать так, чтобы даже я не знал, где они находятся.

- Слушаюсь, - сказал начальник отдела и вышел.

- Так-так, - удовлетворенно подумал Абакумов, - пусть немцы знают, что у нас есть противоядие против их серебряных стрелков. А вдруг и Метелкин враг? Внедрили к нам в двадцатые годы в младенчестве, а потом помогли устроиться в наркоминдел? Чушь? Чушь не чушь, прижмем, сознается во всем. Да и за врачихой нужно установить наблюдение. А пусть лучше они ведут наблюдением друг за другом и докладывают нам. Так, скоро день создания ВЧК, 20 декабря, нужно поощрить сотрудников. Хотя мы сейчас и не ВЧК, а как бы военная контрразведка, подчиненная министерству обороны. А интересно, в какой день немцы празднуют день Гестапо? Гестапо (Тайная государственная полиция) создана Герингом 26 апреля 1933 года сначала у себя в Пруссии, а потом распространена на всю Германию. Но что-то я не слышал, чтобы все в Гестапо напивалось вусмерть 26 апреля каждого года. А ведь могли бы, конспираторы.

Серебряный Вальтер готовится к бою

Бункер в глубине прифронтового леса. В центре каменный очаг с котелком над горящим огнем. Мужчина монголоидной внешности в монгольском халате и с лысиной буддийского монаха что-то варит в котле.

Внезапно в бункере чувствуется дуновение ветра, колыхнувшего огонь в очаге, и появляется эсэсовский лейтенант. Он раздевается до пояса и начинает молиться огню, крутя в руках трещотку с буддийскими молитвами.

- Однако, давай насяльника, пей зорркий суп, потом займемся железная рука, - на ломаном немецком языке говорит мужчина в халате.

- Wann lernst du deutsche Sprache, Savandorj? (Ты когда выучишь немецкий язык, Савандорж), - говорит эсэсовец.

- Однако, не скоро выучу, учительницы нету, - сказал Савандорж.

- Давай свое пойло, - махнул рукой лейтенант.

Выпив питье из чашки, он скривился от отвращения и сказал своему повару:

- Что это за дерьмо?

- Однако, обыкновенное дерьмо. У далай-ламы другого не бывает, - сказал Савандорж. - Ты вот пьешь и тебя пули не берут, одни синяки остаются, а у нас от такого снадобья мертвые живыми становятся.

Через какое-то время глаза у лейтенанта становятся желтыми, а зрачок стал принимать миндалевидную форму, как у змеи.

- Бери игрушку, - сказал Савандорж, - сейчас играться будем.

Он сел к столу и открыл чемоданчик с кнопками и лампочками. Лейтенант взял в руки пистолет. Савандорж нажал на кнопку в чемоданчике и в глубине бункера зажглась лампочка. Лейтенант нажал на спусковой крючок и из ствола пистолета появился тонкий световой луч, попавший в лампочку. Послышался звон медного колокольчика.

- Вот тебе и дерьмо, - сказал монах, - глаз как алмаз. Стреляй дальше.

Монах взял палку и одновременно с зажигающейся лампочкой стал бить по руке лейтенанта с пистолетом. Офицер стрелял световым лучом и не делал ни одного промаха.

- Хорошо, насяльника, - сказал Савандорж, - спи, однако, завтра русский будет делать разведку боем. Кроме тебя они никого не увидят. Спи, твой Гитлер тебе спокойной ночи передает.

Лейтенант закрыл глаза и в расступающемся тумане он увидел свою мутти, которая качала его люльку и вполголоса напевала:

Schlaf, Kindlein, schlaf!

Dein Vater hut' die Schaf,

die Mutter schuttelt's Baumelein,

da fallt herab ein Traumelein.

Schlaf, Kindlein, schlaf!

(Спи, малютка, спи. Отец твой сторожит овец, мамочка качает люльку и спит вместе с тобой. Спи малютка, спи).

- Спи, Йозеф фон Безен, - подумал лейтенант, - завтра тебя ждут великие дела!

Группа захвата Вальтера

Просторный блиндаж особого отдела дивизии. В блиндаже особисты - полковник и капитан. За столом сидят сержанты-снайперы Улусов и Копейкин.

- Товарищ Берия поставил задачу - взять этого урода живым или мертвым, - сказал полковник, - мы должны показать, кто обеспечивает безопасность армии, НКВД или СМЕРШ. Принесете этого снайпера - получите Героев и станете лейтенантами. Пошлем вас охранять лагеря в тылу, живыми останетесь. Снимете зеленые фуражки и наденете с синим околышем. Делов-то с гулькин нос, все равно в одной энкавэдешной системе сидим. Значит так, стреляете по руке с пистолетом и хватаете субъекта. Он один, а вас двое. И лычки свои снимите для верности. Пойдете рядовыми в цепи. Капитан, налей нам для настроения по кружечке фронтовых.

Капитан достал из-под стола бутылку с засургученным горлышком, проворно открыл ее и привычным жестом официанта разлил по четырем алюминиевым кружкам.

- Ну, мужики, за удачу, застольную по-чекистски, - сказал полковник, взял кружку ладонью за горловину и двинул ее навстречу трем поднятым.

Поглядев на полковника, капитан и сержанты взяли свои кружки по полковничье-чекистски и чокнулись. Раздался звук, похожий на щелканье камней-голышей друг о друга.

- Товарищ полковник, - спросил младший сержант Копейкин, - а почему мы так кружки держали?

- Это уловка наша такая, - сказал довольный полковник, закусывая водку вторым фронтом - тушенкой из кенгурового мяса из Австралии. - Так непонятно, что за звуки из кабинета доносятся, а звякни кружкой или стаканом, тут любой поймет, что мы водку пьем.

Полковник вспомнил, как они собирались у кого-то в кабинете после допросов политических арестованных и заливали водкой воспоминания о выбитых зубах и избитых в кровь лицах подследственных.

Сержанты вежливо посмеялись, оценив находчивость коллег полковника.

- Не только мы на работе пьем, однако, - подумал сержант Улусов, - начальники тоже на работе пьют, свои начальники, с рабоче-крестьянским происхождением.

Перед его глазами встала контора колхоза в полупустом доме в центре села. Председатель колхоза в белой сталинской фуражке со счетоводом, оглянувшись по сторонам, налили по полстакана самогона, выпили, закусили соленым огурцом, вытерли губы и с довольным видом пошли домой в конце рабочего дня, раскланиваясь с бабами, ожидающими у ворот возвращения с выпаса не доеных коров.

- Пьют, обычно, после того, как на дело сходили, - думал младший сержант Копейкин, - разглядывая нехитрую снедь на столе. Как возьмем какой-нибудь склад или мародера немецкого с рыжьем кокнем, так за это дело и выпить не грех за то, что живыми остались. Нас все партизаны к себе звали, в строй хотели поставить и заставить эшелоны немецкие под откос пускать. А нам это не в кайф. Мы Интернационал не поем, а когда вышку дают, то не кричим Да здравствует товарищ Сталин. Мы заводим шуры-муры с немецкими интендантами и ведем натуральный цивилизованный гешефт на миллионы марок, не отказывая себе ни в чем. Кому война, а кому мать родна. Наш пахан по значимости не менее, чем секретарь обкома, да и секретарь с паханом всегда ручку здоровкается. Пахан меня в армию толкнул. Ты, - говорит, - Червонец, стреляешь отменно, иди, повоюй, нам стрелки ой как скоро нужны будут. Нечего стрелки забивать. Стрельнул раз и, как говорит товарищ Сталин: нет человека, нет проблемы. А вчера маляву от пахана получил. Пишет, чтобы я вражину этого захватил лично и свидетелей убрал. Ждать меня будут недалеко от места боя. Пахан и раньше говорил, что преступность бессмертна, а сейчас захотел сам бессмертным стать. А ты подумай, Копейкин, может тебе самому бессмертным стать и из Червонца в пахана над паханами превратиться?

- А ну, еще по одной, стременную - приказал полковник и залихватски сказал, - между первой и второй перерывчик небольшой.

Затем последовали очередные тосты, типа: закурганной, когда между второй и третьей пуля не должна пролететь, и четвертую - коню в морду, пока хмель от водки, приготовляемой гидролизом из еловых опилок, не ударил всем голову и не расслабил до такого состояния, когда все таимое в душе вдруг высунуло нос наружу и показало, кто есть кто. Как это говорят, что у пьяного на языке, то у трезвого на уме. Но за столом сидели прожженные жизнью люди и держали в голове все то, что рвалось улицу.

Капитан с тоской думал о том, что попал в пренеприятнейшую историю с этими снайперами и краснорожим полковником, приехавшим, как он намекнул, от самого товарища Берии.

Капитан был опытным контрразведчиком и не лез на рожон, наблюдая издали за ходом боя и после боя тщательно опрашивая свою агентуру, кто и как вел себя, но не для того, чтобы представить отличившихся к наградам, а для того, чтобы подробно доложить по команде, кто из его подопечных является потенциальным врагом и, кто при раздаче фронтовых ста грамм не припевает рекомендованную песню: Выпьем за Родину, выпьем за Сталина, выпьем и снова нальем.

А завтра его, глаза и уши контрразведки фронта, поведут в цепи рядом со снайперами, и он должен будет крутить руки эсэсовцу, стреляющему в офицеров серебряными пулями. А кто этого эсэсовца видел? Никто. Все мертвые. Один вот Метелкин сидит, контра недорезанная.

Завтра нужно будет надеть все солдатское и документы в землянке оставить, вдруг этот дух с пистолетом офицеров нюхом чует. Да, хотя, какой я офицер. Сам из рабочих. Надоело у станка стоять, написал заяву на мастера, что, мол, вражина он и верных сынов Советской власти изнуряет непомерным трудом, заставляя переделывать уже сделанные детали, придираясь к каким-то миллиметрам. Ну, его и взяли сердечного под руки, а меня вызвали в райком комсомола и предложили идти работать в органы. Я согласился. Форма, паек, особое положение, винтовку дали и отрядили на охрану лагерей. И тут я выдвинулся со своей политической бдительностью и умением разглядеть врагов народа даже под энкаведистскими фуражками.

За тайные заслуги меня прямо и бросили в новосибирскую чекистскую школу. Вот там собрался такой же контингент, как и я. Жил словно во вражеском тылу на ответственном задании. Сам секешь за всеми и за тобой секут в сто глаз, стараясь выслужиться и получить лишний кубик на петлицы. Комсомольский билет даже во сне держишь в руках, чтобы кто-нибудь не спустил его ночью в унитаз и не доложил по команде, что такой вот халатно относится к сохранению комсомольских документов и сможет ли он хранить военную, государственную и чекистскую тайну? Сам один комсомольский билет выкинул и видел, как бывшего комсомольца взашей выталкивали из школы, уменьшая количество моих врагов и конкурентов. А потом, уже будучи сержантом госбезопасности, выявлял врагов в офицерской среде, среди этих чистоплюев, которые кичились своей офицерской честью. Ух и потоптался же я на этой чести, будут меня еще двести лет помнить.

Вдруг задремавший полковник встрепенулся, стукнул здоровым кулаком по столу и заорал:

- Вы чего здесь все делаете, а, вашу мать? Нажрались, а завтра ответственное задание. А ну, всем спать. А ты чего сидишь? - напустился он на капитана. - Готовь солдатское обмундирование для меня и для себя. Хрен ты завтра в кустах отсидишься. Со мной пойдешь. Даже впереди меня пойдешь. Понял? Одна нога здесь, другая там. Об исполнении доложить! - и он снова уронил голову на грудь.

Полковник не спал. Он напряженно думал о том, как ему завтра остаться в живых и вспоминал разговор с наркомом Берией перед отъездом сюда.

- Ты мне должен привезти этого живым или мертвым, - кричал перед его лицом Берия. - Тебе оказано высокое доверие и если ты хоть словом обмолвишься о моем задании, то ты не проживешь и часа после этого. Ты меня понял?! Мне нужен живой этот немецкий феномен, и чтобы никто не знал, что он у нас. Ни одна душа. Выполнишь задание, дам тебе генерала и в кормление отдам лагеря на Дальнем Востоке. Будешь там царем. Посадим к тебе в лагеря величайших артистов и писателей. Они будут сочинять книги о тебе, петь песни и ставить спектакли. Будешь самым знаменитым на свете человеком, но только по моей команде. Понял меня? И никаких свидетелей!

Полковник вспомнил это разговор и вздрогнул.

В землянке было темно. Лампа еле светила и туман тонкой змейкой заползал в помещение. Наступал густой июльский рассвет.

Метелкина забирают на фронт

Кабинет начальника СМЕРШ Абакумова. Он разговаривает по телефону с генералом медицинской службы Бурденко.

- Николай Нилович, забираем мы вашего Метелкина, нужен нам на фронте. Вы там распорядитесь, чтобы его подготовили к отправке. Я уже людей послал за ним, - сказал Абакумов.

- Да как же так, товарищ генерал, - возмутился Бурденко, - это же неоценимый научный феномен. Мы же потом локти будем кусать, если с ним что-то случится.

- Ну, положим, локти будете кусать не вы, - отпарировал Абакумов, - а наукой заниматься будете после войны. Это распоряжение Самого. Не советую беспокоить его по этому делу.

- Есть товарищ генерал, - по-военному сказал главный хирург армии и положил трубку.

- Вот и ладненько, - подумал начальник СМЕРШ, - нужно мне будет свою медицинскую клинику создать и Метелкина там изучать на предмет неуязвимости от всяких там пуль, а, может быть, и бессмертия избранного человека. Но все нужно делать в тайне.

Кабинет генерала медицинской службы Бурденко. Два часа ночи. Звонок телефона. Бурденко взял трубку, затем вскочил со своего кресла, вытянулся по стойке смирно и сказал:

- Слушаю Вас, товарищ Сталин!

- Добрый вечер, товарищ Бурденко.

- Здравия желаю, товарищ Сталин!

- Ну, зачем так официально, Николай Нилович? Звоню узнать, как у вас дела, не нуждаетесь ли в чем-то.

- Все в порядке, товарищ Сталин, все нужды удовлетворяются вовремя.

- Тут вот вам звонил товарищ Абакумов. Как вы думаете, в чем ценность лейтенанта Метелкина? Только просьба у меня. Я в медицине не сильно сведущ, поэтому сразу скажите, что мы можем получить на выходе. Буквально пару слов.

- Нужны научные исследования, товарищ Сталин, но думаю, что нам может открыться возможность повышения неуязвимости человека, а, возможно, и увеличения продолжительности жизни вплоть до бессмертия.

- Товарищ Бурденко, вы считаете, что такое возможно? Ведь это противоречит марксистко-ленинскому диалектическому материализму и марксистско-ленинской философии. А попы вообще говорят, что вечная жизни возможна только в загробном мире.

- Попы ошибаются, товарищ Сталин, а диалектический материализм предполагает бесконечность материи и бесконечность познания мира, поэтому возможна и бесконечная жизнь всего советского народа.

- Ну, за весь народ мы не будем говорить, товарищ Бурденко, а вот в отношении отдельных личностей нужно подумать. После выполнения задания товарищем Метелкиным, берите его под свое крыло и изучайте со всех сторон в том направлении, о котором мы с вами говорили. Никто вам мешать не будет, а помощь будет оказываться любая. Вы меня поняли, товарищ Бурденко?

- Так точно, понял, товарищ Сталин!

- И вот еще что. Приставьте к этому Метелкину своего верного человека. Чтобы глаз с него не спускал.

- Слушаюсь, товарищ Сталин.

Клиника генерала медицинской службы Бурденко. Комната для проживания лейтенанта Метелкина. В постели лежат он и капитан Добрый День, осуществляющая изучение таинственного пациента. В чем, а мужской силой Метелкин не был обделен. Последний раз он утихомирился где-то час назад и спал сном младенца, а женщина еще не могла отойти от того, что она чувствовала во время секса с ним.

- Нужно его умыкнуть куда-нибудь, - лениво думала капитан, представляя, как они в белых рубашках, взявшись за руки, идут по полю, усеянному голубыми цветами.

Резкий стук в дверь заставил ее вздрогнуть и вскочить с постели. Быстро накинув юбку и гимнастерку, капитан крикнула:

- Кто там?

- Открывайте, СМЕРШ, - пробасил голос за дверью.

Екатерина Федоровна открыла дверь. Перед ней стоял армейский офицер с погонами капитана и красной книжечкой в руках в развернутом виде. В глаза бросились красные полосы, пересекавшие странички удостоверения по диагонали слева направо и снизу вверх.

- Капитан Новаков Петр Александрович, - прочитала капитан Добрый День, - начальник отдела контрразведки СМЕРШ, удостоверение действительно до 10 мая 1945 года, печати, подпись начальника управления по Западному фронту. Слушаю товарищ капитан.

- Немедленно соберите вашего подопечного, - приказал смершевец, - мы сейчас уезжаем.

- А я что, уже никто? - спросил лейтенант Метелкин, натягивая на себя брюки и взяв в руки сапоги.

- Извини, лейтенант, - сказал примирительно капитан, - но капитан Добрый День как бы начальник над тобой и несет за тебя ответственность до сего момента. А с сего момента ответственность буду нести я. С меня голову будут снимать, а не с нее. И не с тебя. Так что, давай, три минуты на сборы.

- Я за три минуты не смогу собраться, - запротестовала капитанша.

- А тебе никуда не надо торопиться, - грубовато сказал капитан, - спи себе дальше. Ты никуда не едешь. И никаких возражений, дело согласовано на самом верху. Твой главный лепила все санкционировал.

- Вы что, сидели в тюрьме? - удивленно спросила капитан медицинской службы.

- Не сидел, а охранял, - поправил ее смершевец, - у нас вся милиция и вся тюремная охрана по фене ботает, чтобы непоняток не было, это потом нам приходится корячиться, чтобы втолковать вам, что и к чему. Я только недавно на русский язык перешел, меня все блатари за своего принимали. Сразу спрашивали, когда я с кичи откинулся и когда ссучиться успел.

- С какой кичи? - удивилась женщина.

- Я же говорю, что непонятки во всем, - ухмыльнулся контрразведчик, - кича это тюрьма. Откинуться - это освободиться. Ссучиться - пойти на службу к властям. Усекла?

- Усекла, - кивнула головой капитан Добрый День.

- Ну что, наговорились? - спросил лейтенант Метелкин. Он был уже одет и был в готовности идти с сопровождающими. - Пошли, - и он двинулся к дверям.

- Изя, - махнула рукой женщина.

- Не Изя я, - сказал Метелкин, - а Исай. Исай Иванович, а это не одно и то же, Катя.

Метелкин в сопровождении смершевцев уходит.

Через полчаса прибегает дежурный и просит подойти к телефону. Вызывает генерал Бурденко.

- Здравствуйте, Екатерина Федоровна. Как там ваш питомец?

- Забрали его, Николай Нилович и увели неизвестно куда.

- Не волнуйтесь, известно куда. Собирайтесь, поедете на Западный фронт, будете тенью у Метелкина. Чуть что, сразу докладывать мне.

- Есть, товарищ генерал, еду.

- Ну, слава Богу, - перекрестилась капитан Екатерина Добрый День, - никуда Исай от меня не денется. Это хорошо, что он не Изя, а Исай.

Метелкин готовится к бою

Спецсамолет Дуглас начальника главного управления контрразведки СМЕРШ.

На скамейке сидит лейтенант Метелкин. Напротив него красноармеец с ППШ. Автомат направлен прямо в лейтенанта Метелкина.

- Убери пушку, - сказал ему Метелкин, - палка и та раз в год сама стреляет.

- Не могу, - сказал солдат, - приказ такой, если собьют, чтобы вы, товарищ лейтенант, живым к врагу не попали.

- Так нас же не сбили, - сказал Метелкин.

- А вдруг собьют, - сказал солдат, - а я не успею приказ выполнить? Меня тогда к стенке, так я лучше сразу приказ выполню, как только по нам стрелять будут. А еще говорят, что вас никакая пуля не берет, чего же бояться-то тогда.

- Я вот тебе сейчас звездану сейчас между глаз, ты не только стрелять, ты и смотреть-то в одну сторону не сможешь, - пообещал Метелкин.

- Товарищ капитан, - заверещал солдат, - конвоируемый угрожает напасть на меня.

- Дурак ты, Чуваков, - сказал подошедший капитан СМЕРШа. Он дремал в кресле начальника контрразведки. Ему снилось, что он генерал, а рядом с ним стоит хорошенькая белокурая девушка в короткой юбке и с подносом в руках. А на подносе коньяк, водка, сало с прожилками и соленые огурцы. И тут этот дурак разбудил прямо перед тем, как он готовился выпить залпом рюмку коньяка, а затем сразу рюмку водки и смачно закусить все это огурцом. - Убери автомат, а то я вместо лейтенанта сам тебе по зубам звездану. А ты, лейтенант, не серчай. Задание у нас шибко серьезное. Ни тебе, ни нам в лапы к противнику попадать нельзя. А мы и не попадем. Минут через пятнадцать посадка, там нас ждут.

- Кто ждет? - спросил Метелкин.

- Кто надо, тот и ждет, - сказал капитан и разговор закончился.

На посадке летчик дал небольшого козла, все подпрыгнули на своих сиденьях, а рядовой Чуваков дал длинную очередь из автомата, основательно продырявив обшивку самолета. Метелкин еле успел пригнуться от пуль одуревшего от ответственности солдата.

Капитан с трудом обезоружил своего подчиненного, который был практически в невменяемом состоянии.

- В доску иху мать, - матерился капитан на солдата, виновато глядя на Метелкина, - где их таких дураков берут? Страна ждет героев, а бабы рожают чудаков.

- Запугал ты его, капитан, - сказал Метелкин. - Такие беду к себе притягивают. Скажем, что была самопроизвольная стрельба. Автомат не шибко надежен. Бывает, упадет с гвоздя и очередь по своим хозяевам даст. А с самолетом ничего не сделается. Солдата отдай в пехоту, его там научат родину любить.

- Отдам, - сказал капитан и приглашающе махнул рукой в сторону открытой. - Ждут.

У трапа уже стоял виллис и полковник в пехотной форме.

- На мессеров нарвались? - спросил он, показав на пробоины в корпусе. - Так прямо в самолете и летали или пули из вас высасывали? Виновного наказать. Пошли лейтенант.

Сев в виллис, полковник и Метелкин поехали в сторону леса.

В лесу находилось управление контрразведки армии.

В отдельной землянке находился какой-то гражданский человек в очках, пивший чай и закусывающий огромным бутербродом с тушенкой.

- Садись, лейтенант, - сказал полковник, - подкрепись с дороги, потом работать будем.

- Так это ты серебряный лейтенант? - поинтересовался гражданский. - Не больно-то ты и велик, - и гражданский ткнул вилкой в руку Метелкина.

- Вы тут все тут сговорились, чтобы меня убить? - закричал Метелкин. - Что за издевательство, товарищ полковник?

- Не шуми, Метелкин, - примирительно сказал полковник, - наши спецы еще не сталкивались с такими феноменами, как ты, вот и пробуют тебя на зуб. А ты, Бовин, скажи спасибо, что лейтенант тебе не врезал. У него это сегодня бы ловко получилось. Только что в постели у бабы был, а к вечеру почти что на передовой. Тут и волком запеть можно.

- Завыть, Иван Иванович, - поправил полковника Бовин.

- Воют от тоски, а поют от радости, - сказал полковник. - А у нас радость великая, завтра будет нам пан или пропал. Это ты, ученый, здесь будешь прохлаждаться, а нам с лейтенантом в самой гуще придется быть. Давайте быстрее доедайте и приступаем к работе.

Быстро поев, Бовин начал раскладывать на столе какие-то ящички. Полковник и Метелкин стояли рядом, разглядывая диковинные приспособления в деревянных ящичках.

В одном из ящичков оказался револьвер системы Наган белого цвета.

- Неужели серебряный? - спросил лейтенант Метелкин.

- Посеребренный, - важно ответил ученый Бовин. - Из серебряного хрен выстрелишь. Серебро мягкое, легкоковкое и оно пойдет волдырями на стволе, если не фукнет порохом через какую-нибудь дырку. Серебрение на совесть, слой толстый, а внутри все железное, но пули чисто серебряные. Для тренировки будем стрелять обыкновенными пулями, а для дела серебряные. Сейчас рукоятку под вашу руку подгоним и будем готовы.

Бовин снял слепок с руки Метелкина и по слепку стал прилеплять пластик к рукоятке нагана.

- А пистолет нельзя было посеребрить? - спросил Метелкин. - Он удобнее, легко перезаряжается. А тут семь раз стрельнешь и пока будешь перезаряжать, тебя семь раз убьют.

- Не волнуйтесь, товарищ лейтенант, - сказал Бовин, - это не простой револьвер, а специальный. Специально разрабатывался так, что барабан откидывается в сторону нажатием кнопки и одним движением экстрактора стреляные гильзы выкидываются. Затем при помощи вот этой обоймы вы легко перезаряжаете барабан, щелчок и он на месте. Наши конструкторы на месте не сидят.

- Открыли Америку, - пробурчал Метелкин, - у англичан и американцев давно барабаны в револьверах откидываются, а мы тут прорыв технический осуществили, Наган усовершенствовали. А чего в армии у нас таких револьверов нет?

- Хватит спорить, - оборвал их полковник, - специалисты нашлись. Мы никогда не будем занимать западным низкопоклонством. Задание у нас важное, сам товарищ Сталин за ним смотрит. Нам осечку допустить нельзя и нужно брать пример с нашего вождя. Он, как раб на галерах, трудится над управлением нашей страной и его задачи - не чета нашим.

Разборки на верху

Клиника профессора Бурденко.

Капитан Добрый День находит в хозвзводе солдата-истопника и передает ему записку. Солдат уходит в увольнение и передает записку старушке с корзинкой.

Старушка идет по улице, а затем, оглянувшись по сторонам, заходит в один из домов. В квартире ее ждет сотрудник НКВД в фуражке с синим верхом. Он читает записку, фотографирует ее и кивком головы говорит старушке, что она может идти.

Старушка идет на небольшой рынок, подходит к будке холодного сапожника и просит подколотить подошву на ботинке. Расплачивается с ним запиской и уходит.

Кабинет Лаврентия Берии. Докладывает помощник:

- По срочному сообщению агента Роза, лейтенант Метелкин под конвоем сотрудников СМЕРШ уведен в неизвестном направлении. Поиски привели на аэродром, где базировался личный самолет начальника Главного управления контрразведки Абакумова. Маршрут полета самолета не известен.

- Как не известен? - стукнул кулаком по столу Берия. - Куда смотрит служба ВНОС (воздушное наблюдения, оповещение, связь)?

- Погода туманная, товарищ нарком, ВНОС не смог определить маршрут полета самолета, - сказал помощник.

- А как англичане определяют направления полетов самолетов и заранее знают о прилетах немецких самолетов? - ехидно осведомился Берия.

- У англичан есть радиолокаторы, товарищ нарком, - доложил помощник.

- Все-то ты знаешь, во всем осведомлен, - снял очки Берия, - а ты случайно не являешься немецко-английским шпионом?

- Что вы, товарищ нарком, - бросился на колени помощник, - да я вам верой и правдой столько лет служу. Какой же я шпион? Я сам везде шпионов высматриваю как сотрудник органов внутренних дел

- Ладно, пошутил я, - сказал нарком, - иди и скажи начальнику третьего отдела, чтобы организовали поиск Метелкина и забудь об этом деле. Понял?

- Так точно, товарищ нарком, - уже спокойным голосом сказал помощник, четко щелкнул каблуками и вышел из кабинета.

- Артист, - подумал о нем Берия, - такой продаст с потрохами, как только жареный петух на колокольне закричит. А кто не продаст? А что сказал Сталин Абакумову? Вдруг он в этом деле назначен старшим оперативным начальником. Сунься и что-то не так - голову оторвут. Сунься с выяснением вопроса - тоже самое. Одна надежда на доверенного человека, что с двумя снайперами должен захватить Метелкина и переправить его на спецобъект. Как это говорят японцы? Торопиза надо нету. Будешь гнать лошадей - загонишь. С Метелкиным ничего не случится, его пуля не берет, а вот кто-то рядом с ним голову сломит так это совершенно точно.

Приемная Сталина.

Звонок телефона. Трубку берет бессменный секретарь Поскребышев, говорит:

- Слушаюсь товарищ Сталин.

Встает и входит в кабинет.

- Группа снайперов во главе с полковником НКВД находится в прифронтовой зоне в готовности обеспечить действия группы СМЕРШ с лейтенантом Метелкиным. Лейтенант с группой сопровождения СМЕРШ прибыл на лесную конспиративную квартиру и готовится к применению серебряного оружия. В клинической больнице института генерала Бурденко проводятся анализы физического материала лейтенанта Метелкина. Персональный врач-исследователь выехал для наблюдения за лейтенантом.

- Что это за физический материал? - поинтересовался Сталин.

- Кровь, моча, кал, пот и сперма, - доложил Поскребышев.

- Дрочили ему, что ли? - удивился Сталин.

- Врач-исследователь приняла сперму в себя и одновременно взяла анализ пота, - сказал Поскребышев.

- Все тридцать три удовольствия, - усмехнулся вождь мирового пролетариата, - смотрите за ним в оба, головой отвечаете, - и махнул рукой в знак окончания доклада.

Лесной домик. Лейтенант Метелкин спит на топчане. На столе горит коптилка, сделанная из гильзы снаряда 45-миллиметровой противотанковой пушки. Чадил бензин, разбавленный раствором поваренной соли. Метелкину снится мать, напевающая колыбельную:

Спи, моя радость, усни.

В доме погасли огни,

Дверь ни одна не скрипит,

Мышка за печкою спит.

Птички уснули в саду,

Рыбки заснули в пруду.

Глазки скорее сомкни,

Спи, моя радость, усни.

Рейхсканцелярия. Кабинет Гитлера. Докладывает рейхсфюрер СС Генрих Гиммлер:

- Мой фюрер, на фронт прибыл подготовленный советскими медиками неуязвимый боец для противоборства с нашим серебряным стрелком.

- Что-то они быстро реагируют на все наши нововведения, - задумчиво сказал Гитлер, - уж не докладывает ли им кто результаты наших исследований, а, Генрих?

- Еще как докладывают, мой фюрер, - сказал Гиммлер, - по этому каналу мы передаем все фантастические проекты, вводя противника в заблуждение, дезорганизуя его и направляя на маловажные объекты, где их уже ждут наши сотрудники.

- Отлично, Генрих, держите Сталина в постоянном возбуждении, - приказал Гитлер, - чем больше он уничтожит у себя талантливых людей, тем эффективнее будут наши действия на фронте.

- Хайль Гитлер, - вскинул руку в нацистском приветствии Гиммлер и вышел из кабинета.

Встреча Метелкина и Вальтера

Западный фронт для советских войск и Восточный фронт для немецких войск.

Штаб немецкой армии. Командующий армией, тыча карандашом в карту, спрашивает начальника штаба:

- Почему не взят населенный пункт Сосновка? Что мы будем докладывать в Генеральный штаб? Взять немедленно.

Штаб советской армии. Командующий армией, тыча карандашом в карту, спрашивает начальника штаба:

- Почему не взят населенный пункт Сосновка? Что мы будем докладывать в Генеральный штаб? Взять немедленно.

В направлении маленькой деревни Сосновка, которая для хода войны не имела никакого значения, но для генеральных штабов была важным географическим названием, с двух сторон шли по стрелковому полку, чтобы водрузить знамя маленькой победы на уцелевшей баньке в стороне от деревни на берегу у небольшого ручья.

В центре деревеньки встретились и сцепились два разведывательных дозора. Каждый из командиров хотел отличиться для Железного креста и для Красной звезды, поэтому не выполнили свою главную задачу - доложить наверх о встреченном противнике.

- Да и что это за противник, - думал каждый из офицеров, - мотоциклист с офицером. Сейчас возьмем языка, а штабные выяснят, что и к чему.

Попытка взять языка сходу не получилась. Советский автоматчик от пояса рассек своего командира в обнимку с немецким офицером, но и сам был застрелен пулеметчиком, успевшим снять пулемет с турели на коляске. Советский лейтенант из последних сил выстрелил в пулеметчика и застрелил его.

Что дернуло командиров разведвзводов поехать в головном дозоре в маленькую деревушку, чудом уцелевшую посредине войны, история нам не расскажет. Просто удаль молодецкая и желание показать солдатам свою лихость.

Фельдфебели и старшины были людьми степенными, сразу доложили по команде о встреченном противнике и заняли позиции для обеспечения развертывания в боевую линию подходящих подразделений.

Немецкий и советский полковники одновременно приняли решение о встречном бое, где победителем оказывается самый быстрый и настырный и чьи солдаты более подготовлены как в военном отношении, так и в моральном плане и готовы без жалости убивать противника.

Бой начался перестрелкой с дальних дистанций полковой артиллерии, а это по девять орудий с той и другой стороны.

Под прикрытием редкого артиллерийского огня стрелковые подразделения цепями стали подбираться другу к другу, проверяя, легко ли вынимаются кинжалы из ножен и близко ли к руке находится малая пехотная лопата.

Пулеметчики как оглашенные стреляли по всем сторонам, не давая пехотинцам поднять голову и вступая в стрелковую дуэль друг с другой. Визжащий звук немецкого машингевер, словно крик сварливой бабы, остужался степенным басом дегтярева, как мужика, который стоит у плиты и жарит блины на огромной сковороде своего пулемета.

Солдаты с той и с другой стороны, не дожидаясь команды стали окапываться, зарываться в землю, которая могла спрятать их от смерти или схоронить их после смерти.

Офицеры осипшими голосами передавали команду о подготовке к атаке, но никто так и не поднялся в штыковой бой: русским не хотелось погибать за усатого Сталина, а немцам за полуусого Гитлера.

И тут с немецкой стороны появился офицер в эсэсовской форме без фуражки и с пистолетом в руке, который спокойно шел к советской цепи.

- Давай, Исай Иванович, - полковник подтолкнул лейтенанта Метелкина и тот встал, достал из желтой кожаной кобуры посеребренный наган и пошел навстречу своему противнику.

Стрелять на расстояние больше пятидесяти метров не было никакого смысла. Не кино, однако, где пистолетами подбивают танки или сбивают самолеты, а также стреляют на дальность от километра и выше.

Лейтенант Метелкин шел вперед, а в голове почему-то крутились слова песенки, которые он слышал когда-то в детстве, и была эта песенка на том языке, на котором он не говорил, но почему-то понимал:

Schlaf, Kindlein, schlaf!

Dein Vater hut' die Schaf,

die Mutter schuttelt's Baumelein,

da fallt herab ein Traumelein.

Schlaf, Kindlein, schlaf!

Такая же метаморфоза происходила и с эсесовским лейтенантом, который слушал колыбельную на русском языке. Он слышал ее в самом раннем детстве, хотя никогда не говорил на этом языке, но почему-то его понимал:

Спи, моя радость, усни.

В доме погасли огни,

Дверь ни одна не скрипит,

Мышка за печкою спит.

Птички уснули в саду,

Рыбки заснули в пруду.

Глазки скорее сомкни,

Спи, моя радость, усни.

Два лейтенанта шли навстречу другу и не стреляли. Прекратили стрелять и солдаты с обеих сторон. Все заворожено смотрели, как приближаются друг к другу два дуэлянта, два поединщика, от исхода схватки которых будет зависеть исход сегодняшнего боя.

Дуэль?

Два офицера сошлись на линии разделения противников и шагнули по шагу вперед, встав спина к спине. Вскинув руки с пистолетами, они стали на выбор расстреливать командиров: лейтенант Метелкин немецких, унтерштурмфюрер фон Безен - советских.

Обе стороны раскрыли рот от изумления и не знали, что делать.

Вскочивший на ноги полковник с криком, - Метелкин, твою мать! - пал от серебряной пули эсесовского Вальтера.

Командир противостоящей роты, капитан с Железным крестом первой степени, вскочил с криком, - Fur Heimat! Fur Hitler! (За родину! За Гитлера!), - и был сражен пулей из посеребренного нагана.

Солдаты противоборствующих сторон не имели команды, а оставшиеся офицеры не знали, что делать.

Полковник из ведомства Берии зашипел на снайперов-сержантов Улусова и Копейкина:

- Стреляйте прямо в голову, мать вашу, чего застыли как вкопанные.

- Нельзя, однако, стрелять в них, - задумчиво сказал Улусов, оторвавшись от прицела, - они дети Одина и сюда пришли, чтобы уменьшить зло войны.

- Какого Одина? - оторопел полковник. - Что за херню ты несешь, косоглазый? Ты у себя белку в глаз стрелял, вот и стреляй фашистов в глаз, а не то пойдешь прямиком отсюда в трибунал.

- Они не фашисты, они дети Одина, - упрямо повторял Улусов. - Посмотри, они оба сделаны из ясеня и их выстругивал один бог, а другой вдувал в них жизнь. Вот они, стоят спина к спине и останавливают войну.

- Ты что болтаешь? - зарычал полковник. - Копейкин, стреляй в гадов, только нашего не задень.

- Да как я его не задену, - сказал младший сержант Копейкин, - пуля из винтовки броню пробивает, а человека насквозь прошьет. Если я в немца попаду, то и нашему не уберечься.

- Сволочи, - ругался полковник, - где этот особист, когда нужно, не найдешь, а как опасности нет, так глаза мозолит.

- Он сзади нас, в метрах двухстах кусты, он оттуда нас прикрывает, - сказал Улусов. - Нельзя их брать, они сами уйдут, как только люди прекратят стрелять. Видишь, он стреляет только по тем, кто стрелять приказывает, а солдат без приказа стрелять не будет.

- А-а-а, суки, - закричал полковник, - по фашисту, залпом, огонь!

Как бы услышав его, солдаты с той и с другой стороны открыли бешеный огонь по стоявшим посредине офицерам в разных униформах.

Одна из серебряных пуль досталась и полковнику, и он упал в маленький окопчик, так и не поняв, чего же им все-таки нужно было.

Сзади к снайперам подполз московский оружейник Бовин.

- Ты куда? - схватил его рукой Копейкин.

- У нашего патроны заканчиваются, - сказал специалист и пополз в сторону Метелкина.

- У тебя как с патронами? - спросил по-немецки фон Безен у Метелкина.

- Уже заканчиваются, - ответил тот по-русски.

- Не волнуйся, - ответил фон Безен, - у меня есть еще один Вальтер, возьмешь его. Не знаешь, что это за мужик ползет к нам?

Метелкин повернул в сторону своих и сказал:

- Это нужный человек, специалист по оружию, несет мне патроны. А ты не знаешь, почему я понимаю тебя?

- Сам удивляюсь, - сказал фон Безен, - но мне кажется, что русский язык я впитал с молоком моей матери. Мне сегодня даже снилось, что она пела мне колыбельную по-русски.

- Надо же, - удивился Метелкин, - а мне сегодня снилось, что мама моя пела мне колыбельную по-немецки и я понимал ее.

- А как твоя фамилия? - спросил фон Безен.

- Фамилия простая - Метелкин, - ответил лейтенант.

- Метелкин? - переспросил фон Безен. - Так мы, получается, с тобой однофамильцы. Besen это метла, веник, помело. И Метелкин - это тоже Besen.

- Исай Иванович, я патроны принес, - сказал Бовин. - Вы там держитесь, а я пополз назад.

Но далеко уползти Бовину не удалось. Одна из шальных пуль, прилетевшая неизвестно с какой стороны, убила его на полпути к советским окопам.

Внезапно всеобщее внимание привлек монах Савандорж, который появился как бы ниоткуда. Он нес руках медный котелок и стукал по нему металлической палочкой, отчего котелок издавал неприятный дребезжащий звук.

Откуда-то поднялся ветер, который понес вдоль воюющих сторон мусор и клочки сена, а на небе появились черные тучи и ударила молния. Затем молнии стали ударять в пустые дома деревушки, поджигая их как свечки, а ветер раздувал пожарища, освещая всех багровыми всполохами в наступившей темноте.

Ветер стих так же внезапно, как и начался. Тучи разошлись и на небе появилось яркое солнце, которое весело светило, вызывая жаворонков покувыркаться в вышине и огласить округу задорными трелями.

Солдаты лежали в своих окопчиках и не было никакой стрельбы. На какое-то время наступил мир. Санитары подбирали убитых, подъехали полевые кухни и стали раздавать обед.

- Эй, немчура, - кричали советские солдаты, - идите к нам, у нас есть гороховый суп. От такого в землянке здоровый дух, - и весело гоготали.

- Данке, камрады, - кричали немцы, - нам больше нравится суп из бычьих хвостов. От него люди становятся здоровее и злее на работу.

Но один человек не радовался это тишине. Это был капитан из особого отдела.

- Куда подевались эти чудики? - думал капитан. - И куда делся монах с медным котелком?

Исчезновение Метелкина и Вальтера

Исчезновение Метелкина и фон Безена с поля боя всполошило обе стороны. И не с кого было спросить - оба полковника из НКВД и СМЕРШ погибли. Вечная память героям. Но остался жив капитан из Особого отдела, которого и доставили перед светлые очи генерального комиссара госбезопасности Лаврентия Берии и начальника главного управления СМЕРШ генерал-полковника Абакумова.

- И как ты это допустил? - кричал Берия на капитана и топал мягкими кавказскими сапогами. - Да я тебя в лагерную пыль сотру.

- Я не виноват, - плакал капитан, прекрасно понимая, что его бывшие сослуживцы будут выламывать ему руки и бить чем попало по голове, чтобы выбить признание в том, в чем сознался бы даже Господь Бог, если бы попал в руки палачей из НКВД. - Мне полковник приказал спрятаться в кустах и прикрывать их. А тут откуда ни возьмись монгол в халате появился и начал в котелок медный палкой железной стучать. И так стучал, что на небе все потемнело, а в голове мысли стали путаться. А потом все исчезли. Да я бы всех их арестовал, да только они неизвестно куда пропали.

- Что, нравится арестовывать? - спросил Берия. - Арестовальщиков много, а защитников родины мало. Пойдешь взводом командовать в пехоте, а там посмотрим, - и он махнул рукой.

Капитан выскочил из кабинета, считая, что еще легко отделался. А от пехоты он ускользнет по причине слабости желудка перед боями.

- Что скажешь, Виктор Семенович? - спросил Берия, прохаживаясь широкими и нервными шагами по своему кабинету. - Чего Хозяину говорить будем? С тебя первый спрос будет.

- Да нет, Лаврентий Павлович, с тебя первый спрос будет, - рассмеялся Абакумов, - ты же у нас генеральный комиссар по безопасности. Так что давай, расскажи, что твои ребята нарыли на родине погибших в том бою героев.

- Ты и это знаешь? - хитро прищурился Берия.

- Земля слухами полнится, - сказал Абакумов, - Поскребышев (секретарь Сталина) звонил мне, говорил, чтобы к двенадцати был в приемной.

- Мне тоже звонил, - сказал Берия, - сейчас чайку попьем и пойдем. А ты хитрый, Виктор Семенович, армян в твоей родне не было?

- Армян в родне не было, - улыбнулся Абакумов, - это как сейчас говорят? Самый хитрый из армян Микоян и Баграмян.

И оба руководителя самых сильных спецслужб рассмеялись. Пока они были на коне и могли смеяться над всеми, но каждый знал, что наступит момент, когда они сцепятся в смертельной схватке.

В приемной они почти не ждали. Поскребышев сразу пригласил их в кабинет Сталина.

Хозяин стоял в хорошем настроении и после сытного завтрака, состоявшегося только что за пятнадцать минут до полудня, закуривал трубку. Как хорошо перекурить перед началом рабочего дня и на сытый желудок.

- Ну, докладывайте, что у вас там такое произошло, - сказал Сталин, - тут даже Щербаков обеспокоился в отношении происходящей чертовщины, которая мешает ему проводить партийно-политическую работу в частях действующей армии. Давай, Лаврентий, как самый опытный и докладывай.

Кашлянув в кулак и взглянув на Абакумова, Берия начал свой доклад:

- Товарищ Сталин, Гитлер, потерпев поражения на многих фронтах, бросил в бой нечистую силу. Наш человек, подготовленный в ведомстве товарища Абакумова, вышел на бой с человеком Гитлера и расстрелял серебряными пулями пять вражеских офицеров. Немецкий оборотень убил трех наших товарищей. Двух полковников и одного старшего лейтенанта, политрука роты. Внезапно появившийся на поле боя монгол в халате при помощи медного котелка и железного била вызвал гром и молнии, а потом исчез вместе с нашим и немецким оборотнями. Специалисты говорят, что произошла реинкарнация этих людей в предметы вокруг и в животных. Мы провели проверку по местам жительства убитых и установили следующее. По месту прежнего жительства убитого полковника стали происходить странные вещи. Козел, находящийся в подсобном хозяйстве матери полковника, при звуке церковного колокола стал подниматься на две задние ноги и осенять себя крестным знамением при помощи правого копыта, а при появлении сотрудника НКВД пытался его забодать. В доме убитого политрука свинья стала хрюкать так, как будто поет Интернационал - Вставай проклятьем заклейменный, весь мир голодных и рабов Помимо парторга колхоза и сотрудника НКВД данный факт подтверждает и учитель пения средней школы. Так что инкарнация прошла в соответствии с объяснениями специалистов. Одним словом, козел - это нынешняя форма существования полковника НКВД, а свинья есть форма существования политрука

- Лаврентий, - сказал сильно удивленный Сталин, - ты хоть понимаешь, что за околесицу ты несешь. Полковника козлом обозвал, а политрука свиньей. Да если кто это услышит А вы, товарищ Абакумов, тоже пришли мне сказки рассказывать?

- К сожалению, товарищ Сталин, это не сказки, - сказал начальник СМЕРШа, - по данным зафронтовых разведчиков, явления инкарнации убитых в этом бою немецких офицеров отмечены и по месту их жительства. Личность командира немецкой стрелковой роты переместилась в его пятнадцатилетнего племянника, который очень точно описал действия его роты и то, что немецкий оборотень - это лейтенант СС Йозеф фон Безен.

- Да хрен с ним, Безен-Мезен, - вспылил Сталин, - нам нужны секреты нового психологического оружия этого параноика Гитлера, а мне тут безен-мезен, тушонка-мошонка.

- Товарищ Сталин, - твердо сказал Абакумов, - фамилия Безен переводится на русский язык как веник или метла. И наш человек имеет фамилию Метелкин, то есть Безен. Получается, что мы точно вышли на главный объект создания психологического оружия Рейха. Мы предполагаем, что монах перенес нашего и немецкого объектов туда, где они черпают свои духовные силы и бессмертие. Осталась одна Шамбала на Тибете. Поэтому мы предлагаем послать туда экспедицию. Группу возглавит капитан Добрый День Екатерина Федоровна, работающая в ведомстве генерала Бурденко.

- Хорошо, товарищ Абакумов, действуйте, ищите этих Вениковых, - сказал Сталин, - а ты, Лаврентий, окажи ему полную помощь. Для сохранения всего дела в тайне присвоим ему шифр 100.

- Слушаемся, товарищ Сталин, - хором сказали два чекиста и, неловко повернувшись на каблуках, вышли из кабинета.

Командировка в Шамбалу

Кабинет генерала медицинской службы Бурденко. За столом хозяин кабинета, генерал Абакумов и капитан Добрый День Екатерина Федоровна.

- Какие есть мнения по медицинскому объяснению факта исчезновения трех человек с поля боя? - деловито спросил генерал Абакумов. - В каком направлении нам вести поиски? Дело очень важное и находится на контроле там, - генерал поднял палец вверх, подчеркивая важность порученного дела. - Учтите, вся наша жизнь зависит от этого дела. Даже ваша Катынь, Николай Нилович, не так важна, как это дело.

- Может, Виктор Семенович, послушаем специалиста по этим вопросам? - предложил генерал Бурденко и, уловив одобрительный кивок головой, сказал капитану Добрый День, - будьте так любезны, Екатерина Федоровна, изложить свои соображения по данному вопросу.

- Я могу сказать, что у нас огромное поле для поиска и вероятность того, что мы их найдем, равняется нескольким процентам, - сказала капитан, - но я попробую определить направления поисковых мероприятий. Все люди инкарнируются в богов и в существа небожественного происхождения. В греческой мифологии таких людей называли титанами. Следующая группа инкарнаций это добрые или злые существа в виде духов, фей, чертей и ведьм. Затем - животные. Кое-кого мы уже нашли, но установить с ними контакт невозможно. Хотя, нет, установить контакт возможно, но что мы будем делать с этим контактом? Есть еще группа идагов-чудовищ, вечно терзаемых голодом и жаждой, обитателей различных чистилищ и подвергаемые там жестоким мучениям. Это тоже отбрасываем. Предметы и растения тоже отбрасываются, хотя нахождение в вышеперечисленных группах тоже не вечное. Даже боги не вечные. Через какое-то время проходит новая инкарнация и люди превращаются снова в людей или переходят в одну из перечисленных групп в зависимости от того, какие поступки они совершали, пребывая в том или ином состоянии. Поэтому искать нужно среди людей, и я еще раз повторю, что вероятность их нахождения очень мала. А появление на поле боя монаха с резонатором в виде медного котелка и железного била может указать нам направление и место поиска. Это Памир. И если они попадут в Шамбалу, то нам придется очень долго искать то, что до сих пор еще не найдено.

- Что-то вы, Екатерина Федоровна, так долго говорили, а назвали только одно место - Шамбалу и то с малой долей вероятности, - сказал недовольно Абакумов.

- Я для того и говорила подробно, - сказала Добрый День, - потому что в случае неудачи будут обвинять меня, а ведь объект поиска может быть простым камнем или пнем там же в районе прошлого боя.

- Как это пнем или камнем? - не понял Абакумов.

- Человек может инкарнироваться и в неодушевленные предметы, как то: деревья, камни, искусственные сооружения, предметы обихода. Например, вот вы сейчас курите Северную Пальмиру, а кто может ручаться, что это не инкарнация какого-нибудь Сидорова Ивана Петрович? - не удержалась от язвительного вопроса капитан.

Абакумов поперхнулся дымом и затушил папиросу, размышляя, то ли ему запить сказанное, то ли пойти в туалетную комнату и порыгать. Вот, дура баба, скажет такое, а потом оно еще и ночью приснится. Надо будет кого-нибудь в футбольный мячик инкарнировать, пусть его попинают как следует. И монаха такого с медным котелком на службу принять. Присвоить ему младшего сержанта, а потом указать ему пальцем на кого нужно, постучит он в свой котелок и вот злобный Берия уже свиньей хрюкает, и понять не может, куда его НКВД подевалось.

- Хорошо, - сказал Абакумов, выдав свои смятения за начальнические размышления, - служба технической поддержки изготовит для вас необходимые документы, деньги в любой валюте и вперед. Все сообщения направлять в адрес профессора, чтобы никто не догадался, что тут замешаны спецслужбы.

- Слушаюсь, товарищ генерал, - капитан Добрый день встала и вышла из кабинета.

- Как с размножением Метелкиных? - спросил начальник СМЕРШ у профессора Бурденко.

- Оплодотворены десять добровольцев женского пола, - доложил профессор.

- Аааа, - задумчиво протянул Абакумов, - а не пробовали для этого дела привлечь добровольцев мужского пола? От них и солдаты покрепче будут.

- Думали над этим вопросом, но не создал Бог мужчин способными к размножению в своем чреве, - сказал профессор.

- Что за старорежимные разговоры о каком-то там Создателе? - поморщился генерал-чекист. - Бога нет, не было и не будет. Наш Бог - это Карл Маркс и товарищ Ленин. Используя марксистко-ленинскую научную методологию, мы сможем достичь невиданных результатов. Помните, мы рождены, чтоб сказку сделать былью, преодолеть пространство и простор, нам Сталин дал стальные руки-крылья и вместо сердца пламенный мотор Вот как нужно вести науку. Все можно сделать и мужиков заставить детей рожать.

- Работаем над этим, - пробормотал Бурденко, понимая, что Абакумов разошелся не на шутку. Взбредет ему в голову и заставит дрессировать обезьян и делать из них стахановцев, чтобы все пятилетки выполнять в три года. А зачем тогда план пятилетний принимать? Прими трехлетний план и выполняй его на здоровье.

- И за какое время вы думаете получить потомство? - спросил генерал.

- Как обычно, не раньше, чем через девять месяцев, - сказал профессор, - потом нужно будет подождать до юношеского возраста, а это еще пятнадцать лет, так что лет через шестнадцать можно будет определенно сказать, удачен наш эксперимент или нет.

- Вы что, издеваетесь надо мной? - закричал Абакумов. - За это время война закончится, да и я товарищу Сталину обещал, что скоро будет результат.

- Постараемся сделать побыстрее, - сказал профессор.

- Да уж, постарайтесь, - сказал раздраженно Абакумов, - это вы, грамотеи, тормозите научный и технический прогресс. Нужно все делать быстро. Сказали - нужно! Ответили - есть! И за работу. А через месяц уже первый доклад. Как мы противотанковые оружия делали для защиты Москвы? А? Две недели и готово. Ладно, я пошел, а вы работайте побыстрее. Нам сильный народ позарез как нужен. Бабы не успевают рожать, на вас вся надежда.

В добрый путь один

В оперативно-техническом отделе Главного управления контрразведки СМЕРШ Екатерине Федоровне Добрый день выправили документы на гражданку Швейцарии Гутен Таг Екатерину Фридриховну.

Профессор провожал на вокзале свою лучшую работницу и желал ей удачи.

- Вы там, голубушка, уж поберегите нашего пациента, - говорил он, - это будет революция во всей медицине. Да что там в медицине, во всей науке. Возможно, что мы узнаем тайну нашего мироздания, а, может, узнаем фамилию, имя и отчество нашего Бога.

- Профессор, да что вы такое говорите, - испугалась капитан Гутен Таг - Добрый День, - это же кощунство

- Нет, милочка, это не кощунство, - парировал профессор, - мы божьи дети и имеем право знать имя Отца нашего. Но это потом, езжайте, милочка, езжайте

Паровоз дал резкий гудок, затем колеса паровоза закрутились быстро-быстро и состав плавно тронулся с места.

В добрый путь два

Оперативно-технический отдел главного управления имперской безопасности (РСХА) изготовил документы на имя Марии Федоровны Добрый День, которые в этот же день вручили гауптштурмфюреру СС Гутен Таг Марии Фридриховне.

- Мари, ты должна найти нашего питомца, и он должен быть жив, - напутствовал ее профессор Гутен Таг (Guten Tag) - руководитель проекта Зильбер Кугель (Серебряная Пуля). - С этим человеком связана большая тайна, которую я раскрою тебе только после возвращения вместе с ним. С нами Бог и Фюрер. Хайль Гитлер, - и профессор отвернулся, смахивая в платочек непрошенную и крупную слезу. Затем он вышел из лаборатории и в его твердой походке чувствовалась решительность немца, бросившего вызов всему цивилизованному миру.

Бомбардировщик немецких люфтваффе, натужно гудя, совершил посадку в Стамбуле, бывшем как бы нейтральной, но пронемецки настроенной территорией, на которой кишели сотни разведчиков со всего мира, выискивая то, не знаю что и неизвестно для чего, но никогда и никакая информация не оказывалась бесполезной.

- Мадам, давайте ваш чемодан, Ахмед всего лишь за пару пиастров поможет, - сказал смуглый носильщик на русском языке.

Мария Федоровна не удивилась и спросила:

- А что, турецкие лиры сейчас не в ходу, - и отдала свой чемодан носильщику, расплатившись с ним двумя бумажками.

Вечером в кабинет Абакумову вошел секретарь с папкой.

- Радиограмма.

В радиограмме было три слова: Роза Тибет Шамбала.

- Так, так, - удовлетворенно ухмыльнулся генерал, - посмотрим, чей соловей поет лучше.

Примечание. Пение соловья означает удачу и хорошее здоровье для слушающего.

Кабинет Лаврентия Берии.

- Приказываю, - генеральный комиссар безопасности чеканил слова, поблескивая стеклами круглых очков, которые он надевал, когда был сильно не в духе, потому что пенсне сваливалось с носа, - установить круглосуточное оперативное наблюдение за козлом полковника и за свиньей политрука. Изолировать их от общения с местным населением и дождаться, когда они снова переселятся в их тела и тогда обоих отдать под трибунал. Обоих, и под трибунал, чтобы знали, как под личиной сотрудника доблестного и народного комиссариата внутренних дел скрывать личину верующего козла, а под личиной политического работника скрывать обыкновенную свинью и еще в свинском состоянии распевать Интернационал. Что он, других песен не знает. Например, вот эту, - и он начал притоптывать ногой, вспоминая подходящую к случаю песню, - ты же мени пидманула, нет, лучше вот эту, - шумел камыш, да ну его, пусть Щербаков с ним разбирается.

Кабинет начальника Главного политического управления Красной Армии Щербакова.

- Вы говорите, что свинья хрюкает Интернационал? - кричал Щербаков. - Да как вы смеете оскорблять пролетарский гимн? Да я вас всех на партийную комиссию, всех из партии исключу, подлецы, свинью зарезать и скормить ее, - и он прикрыл рот ладошкой. - А товарищ Сталин знает об этом?

- Так точно, знает, - подтвердил помощник.

- Тогда так, - откашлялся Щербаков, - для свиньи построить отдельный свинарник, дать ей усиленный рацион и охрану, охрану выставьте, чтобы не дай Бог, какая-нибудь сволочь не объела бесценное приобретение и доказательство того, что марксизм-ленинизм охватил весь живой мир. Если так пойдет, то и воробьи будут чирикать цитаты из классиков, напоминая людям из враждебных нам государств, что идеи Маркса, Ленина и Сталина это мощное оружие в борьбе с мировым империализмом и они всесильны, потому что они верны.

Где-то в Тибете

Тибет. Горная тропа. Завывает ветер и бросает в лицо пригоршни снега. На тропе Савандорж с медным котелком, штурмфюрер фон Безен и лейтенант Метелкин.

- Савандорж, - сказал штурмфюрер, - ты что наделал?

- Я, однако, - ответил монах, - только тучи и дождь хотел вызвать, а вот смотри, как получилось. Сильно котелок звенел.

- Ты куда нас занес? - вступил в разговор Метелкин, удивляясь тому, что он говорит по-немецки так, как будто это его родной язык.

- Однако, не знаю, где мы, - сказал Савандорж, - сейчас вот в котелок постучу и узнаю.

- В бубен тебе настучать надо, - сказал по-русски фон Безен, сам удивляясь тому, что говорит на языке своего врага и что русский лейтенант свободно говорит по-немецки.

- Однако, у Савандоржа нет никакого бубна, поэтому в бубен стучать не будем, - сказал монах, - а вот вы оба можете смотреть друг на друга как в зеркало.

- Слушай, монах, - сказал штурмфюрер, - перестань говорить загадками, я смотрю на своего врага и не вижу самого себя, он не зеркало.

- А вот видишь, только ты не догадываешься, - начал говорить монах, закатывая глаза к небу, - и он тоже не догадывается, - продолжил монах, указывая на Метелкина.

- Ты чего-нибудь понимаешь? - спросил фон Безен у лейтенанта.

- Совершенно ничего не понимаю, - ответил тот, - хотя, если исходить из того, что если я гляжу на тебя и вижу себя, а если ты глядишь на меня и видишь меня, то мы с тобой внешне похожи. У тебя есть родинка за левым ухом? - спросил Метелкин.

- Вроде бы есть, - сказал штурмфюрер, - посмотри сам, а потом я посмотрю у тебя.

Они осмотрели друг друга, нашли родинки и сели рядом на тропе, забыв о пронизывающем холоде.

- Выходит, что мы с тобой родственники, - сказал Метелкин по-немецки.

- Выходит, что так, - подтвердил фон Безен по-русски, - мне часто снилось, как моя мама пела мне колыбельную песню на русском языке.

- А я помню, как моя мама пела колыбельную на немецком языке, - сказал Метелкин.

- А как же мы оказались в разных местах и даже в разных армиях? - вздохнул фон Безен.

- А вот это загадка, - согласился Метелкин. - Савандорж, стучи в бубен!

Монах стал стучать в котелок, и снова темная туча закрыла небо, а снежные заряды стали заносить трех спутников, неизвестно как оказавшихся в горах.

Мадам Лохонг

Безымянная деревушка в тибетском районе У-Цанг. Северо-восточнее район Амдо, юго-восточнее - район Кам.

Безымянной деревушку назвать было нельзя, потому что жители считали ее верхней и так и называли ее - Верхняя.

Екатерина Федоровна Добрый День, а по документам Екатерина Фридриховна Гутен Таг разместилась в гостинице, то есть в доме старой вдовы Лохонг.

В этот же день ближе к ночи в гостиницу прибыл новый постоялец. Вернее, постоялица - Мария Федоровна Добрый День, ранее бывшая Марией Фридриховной Гутен Таг.

Чтобы не запутаться в них, благо они похожи друг на друга, будем называть их Екатериной и Марией, или просто - Катя и Маша.

- Вы, девки, не сестры, однако? - спросила мадам Лохонг, подслеповато прищуриваясь на новых постоялиц.

- Нет, нет, - дружно заверили они, и как-то так получилось, что обе сказали это на тибетском наречии.

- Ну, ничего страшного, - сказала мадам, - у меня всего одна женская комната, так что не подеритесь, хотя, бывает, чаще всего сестры и дерутся между собой. А на ужин дам вам кислого молока с лепешкой, спать будете крепче.

Встреча у мадам Лохонг

Снежная буря все усиливалась, а крупный снег падал и подхватываемый ветром прилеплялся к горам и всему, что было на них.

Сквозь снег был еле слышен стук била в медный котел. Наконец последний звук смолк и вздрогнула вершина горы, как будто холодный и мокрый снег попал ей за воротник. Еще раз дернувшись, гора вызвала снежную лавину, которая понеслась вниз, сметая все на своем пути и прихватывая то, что плохо лежало на горе.

Лавина остановилась на окраине безымянной деревушки недалеко от хижины мадам Лохонг.

Выйдя с фонарем на крыльцо, мадам увидела что-то блестящее в снегу. Это оказался медный котелок.

- Вот, однако, Будда и обо мне позаботился, - подумала пожилая женщина и потянула к себе котелок.

Котелок подался удивительно легко, но он к чему-то прицепился дужкой и никак не хотел отдаваться другому хозяину. Потянув посильнее, мадам Лохонг увидела руку, которая держала котелок. Начав откапывать руку, она увидела буддийского монаха, державшего котелок. Откапывая монаха дальше, она увидела, что он держит за руку другого человека в военной форме из числа тех, кто не так давно приезжал к ним в горы и говорил, что они приехали от внебрачного сына Будды по имени Гитлер.

Быстро сбегав в дом, мадам Лохонг разбудила сладко спавших постоялиц и позвала помочь ей.

Втроем они откопали монаха и двух мужчин, один был в эсэсовский форме, а другой в форме офицера Советской Армии.

Взяв старую кошму, они притащили мужчин в дом. Катя и Маша проявили достаточно высокий уровень медицинской подготовки и установили, что внутренних повреждений у них нет, но люди сильно замерзли и находятся на пороге между жизнью и смертью. То же самое подтвердила и мадам Лохонг, исследовав монаха.

- Однако, девки, - сказала мадам, - спасать мужиков надо.

- А как это сделать? - спросили молодые женщины. - У нас нет ни лекарств, ни нужных инструментов.

- Эх вы, городские, - засмеялась тибетская женщина, - женщина собой спасает мужчину. Тащите их к себе в постель, раздевайте и согревайте своим телом. Мужчина, почувствовавший женщину, вернется с того света.

- А вдруг они захотят овладеть нами? - спросила Маша.

- А с тебя, что убудет? - спросила мадам. - От одного раза не сотрешься и на остальную жизнь хватит. Все, тащите мужиков по комнатам, - она схватила монаха за воротник халата и потащила в свою коморку.

Екатерина и Мария, одна в женской комнате, а другая в мужской комнате массировали голых и бездыханных мужчин, пытаясь зажечь в них искру жизни, но они не шевелились, хотя было видно, что кожа стала понемногу краснеть, показывая, что капилляры наполняются кровью и он пошла к жизненно важным органам.

Мужики были красивыми и хорошо сложенными, вызывая внутреннее желание быть рядом с ними в положении на и под.

Где-то под утро Екатерина проснулась от того, что дом шевелился как живой. Она напряглась в готовности выпрыгнуть из постели в случае землетрясения, но услышала легкие стоны мадам Лохонг и поняла, что та преуспела в деле оживления своего пациента.

Собираясь снова лечь в постель с уже теплым мужчиной, она вдруг увидела, что тот смотрит на нее внимательным взглядом.

- Ты гурия? - спросил мужчина и, не дожидаясь ответа, повалил Катю на постель, обнимая крепкими руками.

В соседней комнатенке через тонкую дощатую стенку явственно заскрипела кровать и послышались страстные стоны Марии.

Мужчины были спасены старинным тибетским способом, которым всегда спасали людей. Этот же способ применялся и для быстрого излечения раненных в битвах рыцарей и богатырей. В древней России к этому способу присоединялся и банный метод с употреблением немалого количества хмельных напитков на меду и на целебных травах.

Семейные разборки

Позднее утро.

На кошме сидят четыре человека. Исай Иванович Метелкин, лейтенант в распоряжении СМЕРШ, Йозеф фон Безен, штурмфюрер СС, Мария Гутен Таг, гауптштурмфюрер СС и Екатерина Добрый День, капитан медицинской службы Красной Армии.

Все одеты в монгольские халаты, из-под которых видны босые ноги. Все четверо пьют горячий чай с молоком и маслом.

Савандорж занимается разделкой мяса в кухонном углу.

Мадам Лохонг готовит какое-то блюдо из муки.

- Давайте знакомиться, - предложил лейтенант Метелкин. - Екатерину я знаю, с Йозефом познакомился на поле боя, а вот как вас зовут, - обратился он Марии. - И еще вопрос, на каком языке говорить будем?

- Ничего себе, - возмутилась Мария, - сначала называл меня гурией, а потом предлагает познакомиться, - и она влепила Метелкину пощечину.

- Подлец, - сказала Екатерина и тоже влепила Метелкину пощечину.

- Ты раньше спала с ним? - спросила одна девушка другую.

- Спала, - подтвердила та, - только вот у меня сомнения, а правильно ли я влепила ему пощечину? Мне кажется, что со мной был Метелкин.

- А я даже не знаю, кто был со мной, - сказала Мария, - они такие одинаковые, может, и я погорячилась тоже. И мне кажется, что мы все понимаем русский и немецкий языки.

- Женщины, - степенно сказал фон Безен, - вы такие одинаковые, что и я мог перепутать вас.

- С кем перепутать? - одновременно спросили женщины.

- Вас между собой, - засмеялся штурмфюрер, - но это дело не так важное, давайте выясним, зачем мы здесь собрались. Савандорж, - крикнул он.

- Слушаю, насяльника, - согнулся в поклоне монах.

- Ты зачем нас сюда привел? - спросил штурмфюрер.

- Приказ свыше был, однако, - сказал уклончиво монах.

- От кого именно? - настаивал Фон Безен.

- От самого большого насяльника, - повторял Савандорж.

- От Будды, что ли? - спросил Метелкин.

- Еще выше, - сказал Савандорж.

- Кто же еще выше Будды? - спросил фон Безен.

- Профессор, - гордо сказал монах.

- Хорошо, - не стал уточнять фон Безен, - а как они приехали именно в то время, как мы появились здесь? Как можно до Тибета добраться за несколько часов?

- Они ехали долго, насяльник, - сказал Савандорж, - и мы тоже гуляли долго, месяц, однако, гуляли.

- Где гуляли? - не понял Метелкин.

- Везде гуляли, - уклончиво ответил монах, - сейчас чай выпьете и все вспомните.

Подошедшая мадам Лохонг принесла на деревянном подносе две расписные деревянные пиалы с дымящейся жидкостью.

- Пейте, однако, - сказал Савандорж мужчинам.

Переглянувшись между собой, Метелкин и Безен выпили.

Питье было приятным и пахло какими-то травами. Внезапно в глазах поплыли метельки-огонечки и что-то голубое заполонило все пространство. Они уже спали.

Страшный сон на двоих

Метелкин и фон Безен идут по какой-то дороге, окутанной легкой дымкой. Вокруг тишина и дорога такая мягкая, что заглушает шум шагов.

- А где Савандорж? - спрашивает фон Безен и голос не разносится вокруг. - Где Савандорж? - кричит штурмфюрер и трогает за плечо Метелкина.

- Чего? - кричит лейтенант и понимает, что фон Безен не слышит его. - Чего? - Метелкин наклоняется к штурмфюреры и кричит ему в ухо.

Фон Безен отшатывается и говорит:

- Ты чего кричишь? Я же не глухой, - но понимает, что слова не долетают до его собеседника. Тогда он наклонился к Метелкину и сказал нормальным голосом:

- Ты не знаешь, где Савандорж.

- Не знаю, - ответил Метелкин, - может, его вообще с нами нет. А что это за местность, ты здесь бывал когда-нибудь?

- Нет, место незнакомое и такое ощущение, что впереди усадьба какого-нибудь помещика, - сказал фон Безен.

- Похоже, - согласился лейтенант, а вот там впереди и ворота виднеются.

Впереди в дымке были кружевные ворота, а за воротами была такая же дымка, как и за спиной путников.

Около ворот прохаживался старичок в белом балахоне и с двумя ключами на поясе. Один ключ золотой, а другой серебряный.

- Смотри, - сказал фон Безен Метелкину, - мы у ворот на тот свет, а это апостол Петр, у него золотой ключ от врат Рая, а серебряный от Ада.

- А ты откуда все это знаешь? - лейтенант недоверчиво покосился на штурмфюрера-всезнайку.

Эх ты, большевик, - сказал фон Безен, - я учился в нормальной школе и нам вместо коммунистической теории преподавали историю и рассказывали о религии, а в декабре месяце двадцать пятого числа мы праздновали Рождество - день рождения Иисуса Христа.

Подойдя к воротам, они поздоровались со старичком.

- Докладывайте о своих хороших делах, - предложил старик.

- Я боролся с большевизмом, - доложил фон Безен.

- А я боролся с фашизмом, - торжественно сказал Метелкин.

- А разве между ними есть какая-то разница? - удивился апостол.

- А как же, - сказал лейтенант, - фашисты борются за счастье капиталистов, а мы боремся за счастье простого народа.

- Каких капиталистов? - сказал штурмфюрер. - Национал-социалистическая рабочая партия Германии не имеет никакого отношения к фашизму. Это все коммунистическая пропаганда. Фашизм есть только в Италии. А в Германии наши наци подняли с колен Германию, обеспечили работой рабочий класс и крестьянство и свято блюдет их гражданские права. Не то, что коммунисты в России, которые расстреливают миллионами своих людей, за то, что подобрали три колоска в поле или опоздали на пять минут на работу.

- Наша партия большевиков тоже подняла Россию с колен, - запальчиво стал говорить Метелкин. - Мы провели индустриализацию и коллективизацию. У нас все работают на победу, не считаясь ни с какими жертвами.

- Вот-вот, не считаясь ни с какими жертвами, - ухмыльнулся фон Безен. - Вы были в числе победителей в Великой войне и могли тоже поучаствовать в грабеже Германии. Но ваши большевики при поддержке нашего Генерального штаба совершили революцию в стране-победительнице и развернули в ней гражданскую войну. Вы уже подсчитали, сколько людей вы загубили в гражданскую войну и в лагерях во время вашей индустриализации и коллективизации? Мы же вас расколошматили в 1941 году в пух и прах. Народ свой вы не жалеете. Ваши фюреры говорят, что русские бабы еще нарожают детей.

- Зато ваши гестаповцы носят черные повязки со свастикой, - выдвинул последний аргумент лейтенант.

Ну и пусть носят, - миролюбиво сказал штурмфюрер. - Это знак солнца, знак чистоты и стремления к свету. А ваши гестаповцы носят змею с мечом на рукаве, а комиссары носят пентаграмму. Ты знаешь, что она обозначает? Не знаешь, вам и не говорили об этом. Она олицетворяет власть правителя, которая распространяется на все четыре стороны света. Вы сразу поставили задачу завоевания всего мира и лозунг ваш Голодранцы усих краин - гоп до кучи! тоже является признаком завоевательных намерений.

- Это вы завоевали всю Европу, - не сдавался Метелкин.

- Мы не завоевывали Европу, - степенно сказал фон Безен. - Кто из европейских стран воевал с нами? Да никто. Австрия ликовала, когда мы пришли туда. В Чехословакии в нас выстрелил один пьяный майор. Венгрия нас поддержала. Словакия тоже. Бельгия, Голландия, Люксембург Франция имитировала войну с нами, как же, самая крупная армия в Европе. С Польшей пришлось повозиться две недели. Но ваш Сталин помог нам, внезапно появившись за польской спиной. Да, с Англией мы воюем, но мы же ее не завоевали. А вот расскажи-ка уважаемому старцу, как вы завоевали весь Кавказ и Среднюю Азию с Прибалтикой.

- Мы ничего не завоевывали, - запальчиво сказал лейтенант. - Это все наши земли. Императоры российские завоевывали их не для того, чтобы отдавать их кому-то, и чтобы они мнили себя равными нам.

- Вот именно! - торжествующе сказал штурмфюрер. - Вы как были империей, так и остались империей. А у любой империи главной задачей является завоевание новых земель и порабощение других народов. Вы к тому же еще расисты, а в отношении евреев вы ведете себя как тысяча гитлеров.

- Неправда! - закричал Метелкин. - Мы любим евреев!

- Вы их любите? - гомерически захохотал фон Безен. - Вы уничтожаете дома главного еврея Иисуса и всеми силами стремитесь воспитать ненависть у своего народа к представителям еврейской нации, наводняя органы безопасности их представителями.

- Хватит, хватит, - замахал на них руками апостол Петр, - я совершенно не вижу разницы между вами. Когда придет время Высшего суда, вы будете сидеть рядом на одной скамейке. Поэтому, я открою вам дверь серебряным ключом.

- Вы отправляете нас в Ад? - воскликнули хором два офицера.

- А вы что, думали, что попадете в Рай с одинаковыми заслугами? - спросил апостол. - Нет уж, будьте самокритичны к себе и к своим фюрерам. Они тоже будут там, может начать подготовку к их торжественной встрече.

- А что там, в Аду? - спросили офицеры. - Там черти и кипящие котлы?

- Боже, какие же вы дремучие, - сказал апостол Петр, - у чертей других забот по горло. Им не до вас. В Аду главный принцип: все, что ты желал другим людям - испытай на себе.

- Как это так? - не поняли молодые люди.

- Очень просто, - сказал апостол, - коммунистам - фашистские концлагеря, фашистам - большевицкие концлагеря. И там, и там работа круглосуточно за палочки.

- За какие палочки? - чуть не плача стали выяснять кандидаты в Ад.

- За трудодни, - спокойно ответил апостол, - там у них, правда, расценки все время меняются. У них кусок хлеба стоит то пятнадцать палочек, то двадцать. Коммерсанты хреновы, большевики недоделанные.

Самосозерцание

- Не хочу!!! - громко закричали Метелкин и фон Безен, и проснулись.

- Чего ты не хочешь, Саечка? - Катерина держала голову Метелкина у себя на коленях и гладила по волосам.

- Есик, проснись, Есик, - говорила Мария, держа голову фон Безена на своих коленях, подозрительно глядя на Катерину:

- Слушай, подруга, а мы не перепутали наших мужиков?

- Не перепутали, - улыбнулась Катерина, - у моего за ухом родимое пятно.

- И у моего за ухом тоже родимое пятно, - неуверенно сказала Мария.

- Как разбираться будем? - спросила Катерина.

- Имя спросим и разберемся, - успокоила ее Мария.

- А вдруг они захотят пошутить и назовутся не тем именем? - парировала Катерина.

- Ничего не сделаешь, подруга, - вздохнула Мария, - все мужики сволочи. Потом как-нибудь разберемся.

- Долго мы спали? - спросил первым пришедший в себя Метелкин.

- Да уже трое суток прошло, как вы спите, - сказала Мария.

- А я все думаю, чего мне так жрать хочется, - сказал фон Безен, - а где Савандорж, чем он нас опохмелять будет?

- Друг твой с мадам в камни ушли, одеяла с собой взяли лежать в камнях в обнимку, еду, соскучились, однако, - сказала Катерина.

- А ты не соскучилась? - спросил лейтенант.

- Соскучилась, соскучилась, - сказала девушка и пошла готовить пищу.

- А ты кушать хочешь? - спросил фон Безен лейтенанта Метелкина.

- Не особенно, - сказал лейтенант, - я, как и все русские, питаюсь Святым Духом и без пищи могу целый месяц прожить, меня только сверху нужно водичкой поливать, чтобы не засеребрился.

- Врешь ты все, - сказал штурмфюрер, - сейчас придет Савандорж и набьет в брюхо только что зарезанного барана раскаленные докрасна камни-голыши с берега горной речки, а часа через полтора или два будет готова баранина в собственном соку, а сам сок из внутренностей и крови почитается за самое изысканное питье, из которого французские парфюмеры готовят такие духи, что раз нюхнешь и сразу заколдобишься.

- Ну, ты совсем как русский стал говорить, - засмеялся Метелкин.

- С кем поведешься, от того и наберешься, - сказал штурмфюрер. - А ты готов пройти испытание самосозерцанием?

- Это как? - спросил Метелкин.

- О, это очень просто, - сказал фон Безен, - садишься в поле лотоса и начинаешь выключать себя из жизни, оставляя бьющимся только сердце, как у того монаха, который сидит уже триста лет и проснется лет пятьдесят с гаком. Вот тогда и увидим, у кого и сколько серебря спрятано в организме.

- Давай, - сказал Метелкин и протянул штурмфюреру руку, - прямо с понедельника и начнем.

- Почему это с понедельника? - не понял русской идиомы фон Безен. - Прямо сейчас начнем. Садись, женщины наши будут судьями.

Лейтенант и штурмфюрер, подобрав полы халатов сели друг против друга на подушках и приняли позу лотоса, скрестив ноги калачиком.

Пришедшие через час женщины никак не могли дозваться до своих мужчин. Они не реагировали на звуки, а тела их медленно, но верно деревенели и остывали.

- Ой, да что это такое? - громко по-бабьи и по-русски заголосила Екатерина.

- Oh, mein Gott, - по-немецки заголосила Марья.

- Все понятно, - сказал вошедший Савандорж, - это у них поединок такой, по-вашему, дуэль называется. Кто кого пересидит и у кого первого серебро или золото на теле выступит.

- При чем здесь золото и серебро? - не поняли женщины.

- Однако, - ответствовал монах, - если на человеке золото выступает, то святой значит, его можно вместо иконы использовать.

- А если серебро? - спросили женщины.

- Если серебро, - задумчиво сказал Савандорж, - то не святые они, а наоборот - великие грешники.

- Надо их вынести на улицу, - сказала из-за спин мадам Лохонг.

- Они же там замерзнут, - запротестовали женщины.

- Ничего с ними не будет, - сказал значительно Савандорж, - они ничего не чувствуют и тела их ничего не чувствуют. Все железо в крови и остальные металлы собираются в броню, которая их защищает. А в доме они только вонять будут.

- Как вонять? - хором спросили женщины. - Тлеть что ли будут?

- Зачем тлеть, - ухмыльнулся монах. - Вонять будут. Организм свой они не контролируют, и все, что они ели и пили, выйдет наружу без их участия. Они же не далай-лама, чтобы за ними какашки подбирать и сворачивать их в драгоценные шарики, излечивающие от всех болезней.

Примечание. По представлениям тибетского буддизма, Далай-лама является перевоплощением бодхисаттвы Авалокитешвары, бодхисаттвы сострадания. Начиная с XVII века вплоть до 1959 года Далай-ламы были теократическими правителями Тибета, руководя страной из тибетской столицы Лхасы. В связи с этим, и теперь Далай-лама рассматривается как духовный лидер тибетского народа.

- Обязательно тебе нужно нам аппетит портить, - поморщились женщины. - А сколько они так будут сидеть?

- Недолго, однако, - задумчиво сказал Савандорж, - лет пять или шесть

- А как же их кормить? - всполошились женщины.

- Не надо их кормить, - сказал монах, - они будут питаться энергией из космоса и вольным ветром, который будет рассказывать им, что и где произошло и приносить с собой пыльцу невиданных здесь растений. По-вашему, это амброзия.

Кое-как погрузив сидящих офицеров на кошмы, все вчетвером вытащили их на улицу и посадили друг напротив друга.

- Дуракам закон не писан, - резюмировала Мария, и все пошли в дом принять вечернюю порцию пищи, чтобы ночью не снились голодные сны.

Прибытие отца

Утром над деревней услышали шум самолета. Все жители выскочили из домов посмотреть на диковинную в этих краях железную птицу.

Самолет перевернулся вверх колесами шасси и что-то выбросил из своего чрева. Через несколько секунд над выброшенной точкой раскрылся ослепительно белый парашют.

Приземлившимся на парашюте оказался профессор Фридрих Гутен Таг.

Он никак не думал, что придется прыгать с парашютом и поэтому дал команду летчику, во что бы то ни стало обеспечить его доставку в далекую тибетскую деревеньку, грозя ему неслыханными карами за неисполнение приказа...

Пилот двухместного истребителя, заслуженный летчик Германии и ветеран летчицкого труда, награжденный тремя знаками за налет по сто тысяч километров, приказ выполнил в точности, вывалив профессора из пассажирской кабины. После того, как профессора не стало, самолет полетел ровнее и быстрее.

- Профессор с возу, самолету легче, - подумал пилот и запел свою любимую песню, которую он пел всегда, когда выполнял важное задание, - а кабину я помою потом с мылом.

Звуки песни Широка страна моя родная, много в ней лесов, полей и рек привлекли внимание жителей деревни, собравшихся около невиданного человека, от которого пахло так же, как от далай-ламы утром, но совершенно не удивили подошедших Екатерину и Марию.

- А, это вы, - вместо приветствия сказал профессор, - мне нужен душ и комната для отдыха.

Савандорж подхватил саквояж профессора, и все вместе пошли к хоромам мадам Лохонг.

Вместо душа профессору принесли медный таз с тепленькой водой и грязное полотенце, которым он и утирался, морщась от брезгливости, совершенно не понимая, что на такой высоте и в таких условиях выживают только тибетцы, а все микробы и прочие вирусы стараются всеми правдами и неправдами сбежать из этих мест. И даже сейчас сидевшие на профессоре микробы были шокированы пустынностью этих мест и прокляли свою долю и решение жить вместе с этим чистюлей, который даже днем ходил в белом халате.

Перед тем как помыться, профессор вышел на задний двор и увидел две застывшие фигуры, смотрящие друг на друга.

Плюнув себе под ноги, профессор вернулся в дом.

Через полчаса профессор в белом халате, белых армейских кальсонах с костяными пуговичками светло-желтого цвета вышел в холл, если так можно было назвать общее помещение с земляным полом, посредине которого был каменный очаг, на котором стоял котел с каким-то варевом, прикрытый деревянной дощатой крышкой и деревянной ручкой.

Профессор был серьезен и внешне напоминал раннего Рабиндраната Тагора или позднего Джавахарлала Неру, но воспоминание о том, с каким запахом приземлился профессор, вызвал у них непроизвольный смех.

- Чего ржете, лошади? - на чистом русском языке сказал профессор. - У отца непорядок, а они, понимаешь ли, веселятся. Сейчас холки обеим надеру, будете знать. Породниться-то успели?

- С кем породниться? - не поняли присмиревшие девушки, удивленные таким к себе отношением и известием о том, что он говорит на русском языке.

- Между собой, с кем же еще, - сказал профессор.

- Как породниться? - все еще не могли понять девушки.

- Неужели не могли почувствовать родную кровь? - продолжал допытываться профессор.

- Профессор, - не выдержала Мария, - почему вы говорите загадками? Что мы должны почувствовать? И почему вы говорите по-русски?

- Я так и знал, что обе вы бесчувственные, хотя люди говорят, что родная кровь чувствуется всеми, - сказал профессор и присел на подушку неподалеку от очага. - Ужинать скоро будем?

Никто профессору не ответил, потому что Савандорж, что-то делал возле домика, а мадам Лохонг побежала в лавку за бутылкой водки, потому что европейские гости без водки будут злыми и чего доброго съездят кулаком по сопатке, до чего же они охочи распускать свои руки. Да и не только руки.

Девушки тоже о чем-то переговаривались, а профессор достал из кармана халата пачку папирос Беломорканал, достал папиросу, помял табак, покручивая его между пальцами, постучал мундштуком по уголку руки между большим и указательным пальцем, свернул его гармошкой, достал спички и с удовольствием прикурил, прищурив левый глаз от сизого дыма. Ни дать, ни взять, мужик вышел из дома покурить и присел на завалинку с папиросой.

- Так вы говорите, что мы родственники? - спросила Катерина.

- Родственники, - подтвердил профессор.

- А кто и с кем? - спросила Мария.

А вот догадайтесь с трех раз, - усмехнулся профессор Гутен Таг.

- Мы что, родственники с вами? - предположила Екатерина.

- Тепло, - сказал профессор.

- Неужели вы мой отец? - ахнула Мария.

- Теплее, - сказал профессор, выпустив струю сизого в потолок, ближе к дыре, через которую дым выходил из очага.

- И мы сестры? - спросила Катерина.

- Еще теплее, - сказал профессор, - вы и сами это могли установить, если бы одновременно подошли к одному зеркалу, да и вообще чувство крови должно проснуться.

- А почему все теплее и теплее, - спросила Мария, - разве мы не все угадали?

- Не все, - сказал профессор, - а чего же вы не упомянули истуканов, которые сидят на заднем дворе?

- А при чем они здесь? - сказала Катерина. - Это мы, оказывается, семья, а они сами по себе.

- Эх вы, - сказал профессор, - они тоже мои сыновья.

- Этого не может быть, - хором сказали женщины, - мы и вам-то верим с долей сомнения. А почему у нас у всех разные фамилии?

История семьи

- Ээх, - вздохнул профессор, - не было бы революции в России, то жили бы мы одной семьей, были бы все русскими и, я в этом уверен, наша семья имела бы мировую знаменитость за свои научные открытия. Но большевикам ничего не нужно. Главное для них - верь в марксизм и будь предан вождю. Психология каменного века и общества, живущего в одной пещере. Когда вождь сам делит добычу по своим предпочтениям. Лучшие куски преданным, остальное тем, кто хочет смотреть в небо, ищет новые пещеры, мастерит оружие и вообще всем остальным творческим людям.

- Но Сталин же поднял Россию с колен, - сказала Мария, - и сейчас Россия под руководством Сталина побеждает Германию.

- Российская империя побеждает Германию, - поправил профессор, - а зачем Россию поднимать с колен, если она крепко стояла на ногах? Россия была бы в числе победителей и шла бы дальше в своем развитии, установив конституционную монархию, как в Англии. А на колени Россию поставила пролетарская революция и гражданская война. И вот из этой войны мне пришлось бежать из России, взяв с собой только то, что я мог унести в руках. А взял я только Йозефа и тебя, Мария. Исая и Катерину мне пришлось оставить в России.

- Как же так? - спросила Катерина. - А почему не взял нас?

- Было бы у меня четыре руки, взял бы и вас, - хмуро сказал профессор.

А почему у нас у всех разные фамилии? - чуть ли не хором спросили женщины.

- Положим то, что у вас фамилии одинаковые, - сказал профессор. - Добрый День и Гутен Таг это одно и то же. Это девичья фамилия вашей матери, эту же фамилию я взял и себе, чтобы никто не мог подумать, что я немец по фамилии фон Безен. Поэтому и Исая пришлось записать Метелкиным, что является переводом фамилии Безен.

- Хорошо, - сказала Катерина. - А где же наша мать?

- Ваша мать умерла при родах, - сказал профессор. - А перед этим при родах умерла мать Исая и Йозефа. Вот так вот я и оказался с четырьмя малютками на руках.

- Так, - задумчиво сказала Мария, - отец у нас один, а матери у нас разные.

- Разные, - подтвердила Екатерина, - значит, получается полуинцест.

- А вы уже парней себе разобрали? - ухмыльнулся профессор.

- А откуда мы все это знали? - сказала Мария.

- Ниоткуда, - согласился профессор. - Спасибо добрым людям, которые приютили вас.

- А почему же ты мне никогда не говорил, что ты мой отец? - спросила Мария.

- Скажи я, что, мол, профессор фон Безен под фамилией Гутен Таг прибыл из советской России, - сказал профессор, - так вы бы все были бы круглыми сиротами и без моей поддержки. Раз уж начали ставить точки над i, то давайте ставить. Ты, Мария, вместе с Йозефом стали сотрудниками SS. Йозеф обучался тибетским методикам, и ты была в тибетских экспедициях, где по моей наводке тебя завербовали в НКВД. И ты, Катерина, в той же тибетской командировке была завербована гестапо. Исай выпал из нашей компании, но и он был распределен в министерство иностранных дел России, чтобы быть при деле. Если бы его не поставили заведовать серебряными приборами, то он так бы остался там мелким клерком.

- Так что, папаша, вы нашу судьбу разломали пополам, - как-то зловеще сказала Катерина.

- Не суетись, Катя, - сказал спокойно профессор, - у меня все продумано. Кто бы ни победил в этой войне, на коне останемся мы - фон Безен-Гутен Таг. Нам сейчас нужно этих истуканов разбудить. Сходи, кликни Савандоржа.

Савандорж вошел и низко поклонился профессору:

- Слушаю вас, хозяин

- Скажи-ка мне, любезный, - сказал профессор, - как нам разбудить двух твоих питомцев?

- Не знаю, хозяин, - сказал Савандорж, - однако, они сами должны проснуться.

- А что твой учитель по этому поводу говорил? - спросил профессор, прищурив один глаз.

- Однако, ничего не говорил, - сказал Савандорж, - не успел рассказать

- Да, не успел, - согласился профессор, - ты его поторопился убить, думал, что все познал. А еще скажи, с каких это пор чукчи стали называться монгольскими именами?

Савандорж отпрыгнул назад, в его руке появился никелированный полицейский Вальтер, но монах ничего не успел сделать, потому что раздался звонкий стук по голове палкой для помешивания в большом котле и Савандорж упал.

Стоящая сзади мадам Лохонг опустила огромную деревянную ложку и сказала:

- Глупый человек, думал меня очаровать. Меня уже ничем не очаруешь.

- Благодарю за службу, шарфюрер, - сказал профессор.

- Рада стараться на благо Рейха, господин штандартенфюрер, - отчеканила мадам Лохонг и стала заниматься варевом в котле.

- Приведите-ка в себя этого типа, - сказа профессор девушкам. - Он нам еще будет нужен. Только пистолет сразу приберите и посмотрите, не спрятал ли он еще чего под халатом.

Под халатом у Савандоржа был эсэсовский кинжал с гравировкой In herzlicher Kameradschaft, H. Himmler (В знак сердечной дружбы. Г. Гиммлер), две советские гранаты Ф-1, портативный ручной противотанковый гранатомет Панцеркнакке с обоймой гранат, серебряный портсигар с надписью Дорогому Васе от Нюры и плоская металлическая фляжка из нержавеющей стали с надписью Bond.

- Ну, нахапал, - сказал профессор, рассматривая найденные у монаха предметы. - Вот тебе и чукча, нахапал, что плохо лежало. Такие кортики выдавались поштучно и только особо отличившимся в ночь длинных ножей. И Панцеркнакке тоже вещь штучная, а во фляжке, - он сначала понюхал, потом лизнул языком, а затем и сделал солидный глоток, - отличное виски, никак ирландское. Знаток. В портсигаре сигареты Кэмел, губа, однако, не дура, - подумал профессор и закурил.

В это время Савандорж начал шевелиться и оглядываться по сторонам. Увидев свои вещи, он завыл и стал стучать лбом о земляной пол.

Профессор спокойно смотрел на эту сцену, заметив, что Савандорж поглядывает на его реакцию.

- Ну что, закончил спектакль? - спросил профессор. - Давай говорить серьезно. Вот за этот кортик тебя просто-напросто повесят, а за гранатомет повесят еще раз. Говори, как разбудить этих застывших бойцов.

- Правда не знаю, профессор, - запричитал монах, - они сами должны захотеть проснуться. Надо их чем-то таким заинтересовать, от чего они вряд ли откажутся.

- Давайте им водки дадим, - предложила Катерина.

- А вместо закуски хорошую порцию нашатыря под нос, - предложила Мария.

- Молодцы дочки, - похвалил их профессор. - Пошли затаскивать их в дом, а то они вообще закоченеют.

Оживление истуканов

Давно установлено, что окоченевшее тело намного тяжелее живой плоти. Отчего так, никто не знает. Вероятно, вода превращается в лед и становится тяжелее. Физика утверждает обратно. Плотность льда меньше плотности воды и поэтому лед легче. Он же не тонет в воде, а плавает на поверхности. Тогда почему мертвое тело тяжелее живого?

Специалисты говорят, что в живом теле больше энергии и расстояние между молекулами больше, поэтому живое тело легче, чем не живое. А, может быть, все это не так, но Исай и Йозеф стали такими тяжелыми, что все впятером, включая и Савандоржа, еле втащили двух офицеров в дом.

- Пусть немного отогреются, - сказал профессор, а мадам Лохонг пригласила их отведать то, что им Бог послал.

А Бог послал настоящую баранью сурпу с овощами и специями.

Сурпа очень вкусная, но и опасная для людей, которые вместе с сурпой потребляют и огненную воду, то есть жидкость крепостью в сорок градусов (процентов), с легкой руки русского химика Дмитрия Ивановича Менделеева названной водкой, то есть водой, но не совсем водой. Водка. По-польски это маленькая вода или водичка, что очень похоже на старорусское значение слова водка. А вообще-то водкой назывался настой различных трав. Как бы то ни было, но на столе стояла настоящая водка крепостью сорок градусов.

Но в чем же опасность сурпы и водки? Дело в том, что бараний жир в сурпе быстро обволакивает стенки желудка и так же быстро застывает, не давая желудку возможности всосать в себя этиловый спирт, разогнать его по крови и опьянить человека. Человек пьет водку и не чувствует хмельного состояния. Зато потом, попив горячего чая, мгновенно пьянеет.

Женщины выпили по рюмке водки, мадам Лохонг пила какую свою жидкость и очень морщилась от нее, а Савандоржу профессор не наливал специально, так у чукчей отсутствует фермент, расщепляющий спирт, и они быстро пьянеют и так же быстро спиваются. Поэтому профессор потреблял продукт один, закусывая лепешкой, размоченной в сурпе. Лепешка становилась толстой, тяжелой и более вкусной, чем без сурпы, а затем под эту размоченную лепешку ложкой прихлебывалась сама сурпа. Вот это настоящая тибетская закуска.

После четвертой стопки профессора мадам Лохонг замахала руками, привлекая его внимание и показывая на двух истуканов, сидящих недалеко от пиршественного места.

Приглядевшись в темноте, профессор увидел, что Исай и Йозеф остаются такими же неподвижными, но их глаза сверкают, а ноздри жадно втягивают идущие ароматные запахи.

- Так-так, - подумал про себя профессор и закурил сигарету Кэмел, выпустив струю дыма в сторону офицеров. - Я думаю, что именно это имел в виду учитель, которого прикончил недальновидный Савандорж.

Встав с кошмы и размяв несколько затекшее тело пожилого человека, профессор взял тарелку с сурпой, налил рюмку и пошел к Исаю. Следом за ним пошла Катерина с небольшой сумочкой с красным крестом.

Профессор поочередно подносил к носу лейтенанта то сурпу, то водку, попыхивая ароматной сигареткой. Наконец, терпение лейтенанта кончилось, он вздохнул, а потом на самом вдохе ему под нос была сунута ватка с аммиаком. Дикий крик огласил скромное жилище мадам Лохонг, и лейтенант Метелкин стал заваливаться на бок, начиная двигать пальцами на руках и ногах.

Такая же процедура была проделана и с штурмфюрером фон Безеном.

Через полчаса офицеры уже сидели у большой кастрюли с сурпой и аппетитом закусывали выпитую водку.

Сидевшие рядом с ними женщины кратко рассказали о состоявшемся разговоре с профессором. Судя по взглядам, которые бросались ими на профессора, было совершенно непонятно, удивило это их известие или не удивило, обрадовало или не обрадовало, но то, что оно заставило их задуматься, было ясно даже и без этих взглядов.

Насытившись до отвала, фон Безен в соответствии с немецким менталитетом того времени смачно пустил газы и как-то осекся на средине, почувствовав, что он вообще-то наполовину русский, если верить тому, что рассказал профессор. И вообще, нужно будет узнать, что делают вообще эти русские. Вероятно, нужно будет почитать сочинения господина Достоевского, благо вдруг выяснилось, что он в совершенстве владеет русским языком, который является для него родным. А Исай, оказывается, его родной брат-близнец и Мария с Катериной их сестры от разных матерей. Как-то все перепуталось в голове и совершенно непонятно, кто они все такие и зачем собрались в этом месте.

Еж под шкуру от Сталина

Кабинет Сталина. Поздний вечер, плавно переходящий в глубокую ночь, означающую конец рабочего дня у мыслителя за весь мир и главного большевика Иосифа Сталина. Закурив папиросу Герцоговина Флор, надоело ломать папиросы на показ перед посетителями, Сталин глубоко затянулся и подумал, что он не сделал что-то мелкое, что хотел сделать еще утром.

После второй затяжки он вспомнил об этом и поднял трубку, соединяющую его с приемной.

- Слушаю, товарищ Сталин, - раздался голос секретаря Поскребышева.

- Товарищ Поскребышев, - сказал Сталин, - запросите товарищей Берия и Абакумова о состоянии дела номер сто. И пусть они мне доложат.

Кабинет Берии.

- Все, рабочий день закончен, - думал Берия, наливая в рюмку армянский коньяк и доставая из шкафчика тарелку с кусочками швейцарского шоколада.

Внезапный звонок заставил его вздрогнуть, рюмка с коньяком переполнилась и часть коньяка вылилась на зеленое сукно стола.

- Черт подери, - подумал он, - чего ему ночью не спится, - и поднял трубку телефона.

- Товарищ Берия, - раздался в трубке голос Поскребышева, - товарищ Сталин просил вас доложить ему по делу номер сто.

- Прямо сейчас? - спросил его Берия и голос его ослаб, стал сипящим. - В какое время доложить?

- Не знаю, - сказал Поскребышев и положил трубку. - Вот тебе, сука, задачка на размышление, - улыбнулся про себя секретарь Сталина.

Кабинет Абакумова. Генерал решил проверить состояние молочных желез у молоденькой телеграфистки, настраивавшей его аппаратуру. Внезапный звонок вызвал спазм правой руки, держащей молодую девичью грудь. Девушка вскрикнула от боли, а генерал-полковник Абакумов встал, одернул на себе китель, застегнул его на все пуговицы и строевым шагом подошел к телефону.

- Товарищ Абакумов, - раздался в трубке голос Поскребышева, - товарищ Сталин просил вас доложить ему по делу номер сто.

- Прямо сейчас? - спросил его Абакумов и голос его ослаб, стал сипящим. - В какое время доложить?

- Не знаю, - сказал Поскребышев и положил трубку. - Вот и тебе, сука, задачка на размышление, - улыбнулся про себя секретарь Сталина.

Монгол оказался чукчей

- Собственно говоря, - сказал профессор своим детям, - я не планировал собирать вас так рано, не дожидаясь окончания войны, но с легкой руки Савандоржа, инкарнировавшего в неизвестность моих сыновей, мне пришлось организовать их поиски, и вот мы все здесь. Давайте-ка спросим у Савандоржа, чего это ему вздумалось водить билом по краям медного котелка. Давай, колись, монгольский чукча.

- Он действительно чукча? - удивился лейтенант Метелкин.

- А что такое чукча? - спросил штурмфюрер фон Безен.

- Начальник, а ты, однако, как меня расколол? - спросил Савандорж.

- А вот по этому однако и расколол, - улыбнулся профессор. - А ты, сынок, посмотри на Савандоржа, и поймешь, кто такие чукчи, - сказал он фон Безену.

- Так, и на кого ты работаешь, Савандорж? - продолжил допрос профессор.

- Ни на кого не работаю, - начал оправдываться Савандорж, - совсем ни на кого, однако, только на пахана тружусь.

- А пахан на кого работает? - не унимался профессор.

- Пахан на Берию работает, - сказал Савандорж, - на него все паханы работают.

- Значит, и ты на Берию работаешь, - подытожил профессор.

- Нет, однако, я на Берию не работаю, - сопротивлялся Савандорж, - я только на пахана работаю.

- А кто тебе отдал приказ на инкарнацию вот этих мужиков? - спросил профессор.

- А пахан и приказал, - сказал Савандорж, - пусть, говорит, они меня сделают бессмертным, а я тогда создам партию криминального мира, и мы проведем в стране новую революцию, введем криминальную законность и криминальный порядок, будет у нас зона криминализЬма на зависть всем мафиям мира.

- Савандорж, - спросил профессор, - ты умеешь думать или за тебя пахан думает?

- Обижаешь, начальник, - сказал Савандорж, - как Савандорж становится голодным, он начинает думать, где и что поесть. Куропатка попадет - куропатку съем, моржа, однако, любим и олешки тоже вещь хорошая, покушаешь плотно и кушать дня три не хочется.

- А как ты в монахи подался? - поинтересовался лейтенант Метелкин.

- Из-за уполномоченного, - как-то неуверенно сказал Савандорж.

- Не понял, - сказал профессор, - из-за какого уполномоченного? Оперуполномоченного?

- Да хрен его знает, какой он там обер или не обер, - сказал монах, - а приехал к нам в стойбище уполномоченный от власти и говорит, чтобы мы все ехали землю рыть, золото, мол, там, а нам за это полный пансион, водки от пуза и баба каждый день новая. Кое-кто согласился, а я сказал, чтобы уполномоченный ехал к своей мамочке, которая жила с нашим шаманом, недавно сгоревшим синим пламенем от неумеренного потребления огненной воды. Ну, уполномоченный схватился за маузер, а у меня винчестер наготове всегда, я и стрельнул в песца, а песец был на голове этого уполномоченного, вот они оба упали.

- Кто оба? - не понял профессор.

- Ну, песец и уполномоченный, - и Савандорж укоризненно посмотрел на слабо понимающего профессора, - а потом нужно было делать ноги. Вот я на вельботе и переплыл в Америку, а тамошние чукчи сказали, что я на монгола шибко похож и определили меня в школу буддизма, которую вел какой-то кривой японец. Там меня и нарекли Савандоржем.

- А как тебя раньше звали? - спросил профессор.

- Лахтыбууртыхуангсанг, - гордо сказал Савандорж.

- Как-как? - переспросил профессор.

- Да вы не забивайте голову, профессор, - сказал Савандорж, - это обозначает Быстрый олень с зорким глазом. Другой уполномоченный тоже так же удивился, а потом сказал, что я Лешка Николаев и выдал мне паспорт с серпом и молотом.

- А где этот паспорт? - продолжил расспросы профессор.

- Скурил, однако, - просто сказал Савандорж, - трубку где-то потерял, а курить шибко хотелось, вот бумага и пригодилась.

- Что мне с тобой делать? - стал размышлять профессор.

- Однако, ничего не делай, начальник, а? - жалобно попросил Савандорж.

- Ладно, - согласился профессор, - ничего не сделаю, но ты останешься здесь и будешь просить у Будды искупления своих грехов. Ты меня понял?

- Понял, начальник, - хмуро сказал Савандорж и вышел из домика.

Через пятнадцать минут все собаки селения и многие жители были разбужены завыванием, доносившимся с ближней сопки.

- Дурной знак, - говорили местные жители, расходясь по домам, - волк к покойнику воет.

- Однако, место застолблено, - думали местные волки, проходя мимо селения к кошарам чабанов, спустившимся в низовья, где трава была сочнее.

Две радиограммы

Радиоцентр НКВД. Везде аппаратура, мерцают разноцветные лампочки. Девушка с погонами младшего сержанта настойчиво пиликает на телеграфном ключе. Остановилась. Через две минуты зеленым цветом замигала зеленая лампочка. Девушка взяла блокнот и выписала квитанцию о том, что радиограмма принята. Офицер с квитанцией побежал к капитану. Капитан к полковнику. Полковник к генералу. Генерал к Берии. Берия удовлетворенно кивнул головой.

Радиоцентр SS. Везде аппаратура, мерцают разноцветные лампочки. Унтер-офицер настойчиво пиликает на телеграфном ключе. Остановился. Через две минуты зеленым цветом замигала зеленая лампочка. Унтер-офицер взял блокнот и выписал квитанцию о том, что радиограмма принята. Штурмфюрер с квитанцией побежал к гауптштурмфюреру. Гауптштурмфюрер к штандартенфюреру. Штандартенфюрер к группенфюреру. Группенфюрер к Гиммлеру. Гиммлер удовлетворенно кивнул головой.

Приказ возвращаться

Мадам Лохонг подошла к профессору и подала ему две бумажки.

Профессор прочитал их и сказал:

- Однако, тьфу ты, этот Савандорж со своим однако, получены две радиограммы. Из НКВД и из SS. И обе приказывают возвращаться. Что будем делать, дети мои?

Все молчали.

- Ладно, как на военном совете будем спрашивать младшего, - сказал профессор, - давай, Катерина, высказывайся.

- Надо ехать, - твердо сказала девушка.

- Да, да, нужно ехать, - хором заговорили все.

- А вы не подумали, что вас там ждет? - спросил профессор. - Чем отличается НКВД от гестапо? Да ничем. Только формой да знаками различия. Чем отличаются их концлагеря? Почти ничем, в немецких порядка больше. И возьмут вас в оборот костоломы из НКВД и гестапо, и что вы тогда запоете? Будете рассказывать сказки, что советский лейтенант и эсэсовский штурмфюрер это близнецы-братья? А два капитана от медицины это сестры близняшки. И что у всех четверых родные языки немецкий и русский. И что отец у всех один - штандартенфюрер SS. Кто же поверит хоть одному вашему слову? Никто. И второе. Война заканчивается и заканчивается она не в пользу Германии. Можно, конечно, смыкануть в Америку, она примет всех военных преступников, лишь бы ей хорошо было. Да только и там нас не ждут, начнут выкачивать все, что знаем, а потом выпнут на улицу, фокусы на улице показывать. К Советам тоже не резон. Там академиков и гениев от науки в лагерную пыль превращают.

- И что же нам тогда делать? - обреченно сказали все собравшиеся.

- Будем делать так, - сказал профессор. - Мадам Лохонг наш давний сотрудник, работает на НКВД и гестапо почти что с одного времени. Вместе с Савандоржем они будут готовить базу нашего пребывания здесь после войны. Строить новую Шамбалу, реальную, а не виртуальную. Вы все, будете играть потерявших память и пойдете в разные стороны. То есть, Йозеф и Мария к коммунистам, а Исай и Катерина к нацистам. Причем, Йозеф и Мария в виде Исая и Катерины будут выдавать себя еще за Йозефа и Марию, инкарнированных в них. Исай и Катерина у нацистов будут выдавать себя за Йозефа и Марию и будут выдавать себя и за Исая и Катерину, инкарнированных в них. Так что, вряд ли кто-то докажет, что вы говорите неправду, потому что вы будете говорить обо всем, что знаете. До генетики человечество еще не доросло. Мировая звезда генетики доктор Вавилов только что умер в сталинском лагере. Вечная ему память. Так что, никто не сможет доказать, что вы это не вы. Даже по отпечаткам пальцев, нужно быть сверхспециалистом, чтобы найти отличия. Так что все будет в порядке. А до генетического анализа крови еще далеко.

- А для чего такая хитроумная комбинация? - спросил штурмфюрер фон Безен.

- Нужно спасать советскую и германскую науки, сын мой, - сказал профессор, - после войны нам предстоят великие дела. Нужно будет осваивать космос для поиска планет, пригодных для существования, потому что население будет расти быстрее, чем это нужно для земли, а больших войн на горизонте не предвидится. Так, маленькие драки подвыпивших диктаторов.

- А не получится так, что мы будем предателями по отношению к тому, к чему мы готовились всю жизнь? - спросил лейтенант Метелкин.

- А к чему ты готовился, мой сын? - спросил профессор. - Чтобы сказку сделать былью? Так и делай, превращай войну империалистическую в войну освободительную, освобождающую человечество от чумы коммунизма и национал-социализма. Демократия дрянь, но лучшей формы для существования общества еще не придумано.

- Ну, с Богом, - сказал профессор и по-православному перекрестил четверку. - Переодевайтесь, дети мои в одежду друг друга. А ты, давай, зови Савандоржа, - сказал он мадам Лохонг.

Перекарнация

- Слушаю, начальник, - сказал подошедший Савандорж.

- Давай, Савандорж, время твое пришло, - сказал профессор, - вот этих двоих, - и он показал на штурмфюрера фон Безена и гауптштурмфюрера Марию Гутен Таг, одетых в красноармейскую форму, - перемести в расположение какой-нибудь части Красной Армии, а вот этих, - он показал на лейтенанта Метелкина и капитана медицинской службы Катерину Добрый День, одетых в немецкую униформу, - перемести куда-нибудь в расположение войск SS. Понял?

- Понял, однако, - сказал Савандорж, - чего тут не понять. Все, однако, понятно, только вот проблема у меня

- Что это за проблема, Савандорж? - быстро спросил профессор.

- У меня на голодный желудок инкарнация плохо получается, - сказал Савандорж, - и прикажи мадаме, чтобы она мне грамм сто водки плеснула, а то продрог на горе, зато все волки селение стороной обошли.

Профессор распорядился, чтобы мадам Лохонг покормила Савандоржа, пока все будут перекуривать.

- Значит, так, - сказал профессор, - если что, встречаемся здесь. В шесть часов вечера после войны соберемся здесь и отпразднуем нашу с вами победу.

- Над кем победу? - спросил штурмфюрер фон Безен.

- Над всеми, сын мой, - сказал профессор и засмеялся.

Смеялся он один.

Вскоре пришел раздобревший от пищи и водки Савандорж. В руках он держал медный котелок и медное било.

- Однако, начнем, что ли? - спросил он.

- Начинай, - махнул рукой профессор и вышел из дома, прихватив одну парочку с собой.

Минут пятнадцать из дома доносился какой-то дребезжащий и неприятный металлический звук, получающийся, когда медным билом водят по верхнему краю медного котелка.

Затем дверь открылась и высунулся Савандорж.

- Давай, других, однако, - сказал он и закрыл дверь.

Не туда попали один

Расположение советской воинской части. Из березового леска выходят штурмфюрер фон Безен и гауптштурмфюрер Мария Гутен Таг в советской военной форме.

Проходивший мимо офицер-медик остановился и вскричал в порыве радости:

- Ребята, как я рад вас видеть. Исай, как ты, мы уже тебя потеряли, а вас, Катерина Федоровна, разыскивают на самом высоком уровне.

Подошедший пехотный офицер всмотрелся в них и сказал:

- Лейтенант Метелкин, ты почему молчишь, как в рот воды набрал.

Фон Безен открыл рот и на чистом немецком языке ответил:

- Ich bin keine Leutnant Metelkin, ich bin Sturmfhrer von Bezen.

И Катерина в погонах капитана медицинской службы тоже ответила по-немецки:

- Ich bin Hauptman der Sanittsdienst Guten Tag.

- Ни хера себе, - задумчиво сказал офицер и куда-то убежал. Через несколько минут он вернулся с двумя автоматчиками и скомандовал:

- Руки вверх (Hnde hoch!)

Мария и Йозеф подняли руки и были отконвоированы в Особый отдел дивизии.

Не туда попали два

Расположение эсэсовской части. Из березового леска выходят лейтенант Метелкин и капитан Катерина Добрый День в немецкой военной форме.

Проходивший мимо офицер-медик остановился и вскричал в порыве радости:

- Sturmfhrer von Bezen und Hauptsturmfhrer Mary Guten Tag, ich bin froh, Sie zu sehen. Wir haben Sie bereits verloren haben, bestellten aufzuspren von der hchsten Ebene (Штурмфюрер фон Безен и гауптштурмфюрер Мария Гутен Таг, как я рад вас видеть. Мы уже потеряли вас, приказано разыскать с самого высокого уровня).

Подошедший пехотный офицер всмотрелся в них и сказал:

- Sturmfhrer von Bezen, warum bist du still, wie ein Schluck Wasser gewonnen? (Штурмфюрер фон Безен, вы почему молчите, как в рот воды набрали).

Фон Безен открыл рот и на чистом русском языке ответил:

- Я не штурмфюрер фон Безен, я советский лейтенант Метелкин.

И Мария в погонах капитана медицинской службы тоже ответила по-русски:

- Я капитан медицинской службы Добрый День.

- Kein Schwanz selbst (Ни хера себе), - задумчиво сказал офицер и куда-то убежал. Через несколько минут он вернулся с двумя автоматчиками и скомандовал:

- Hnde hoch! (Руки вверх)

Мария и Йозеф подняли руки и были отконвоированы в сектор гестапо дивизии.

Доклад Гиммлеру

Кабинет Гиммлера.

Спиной к двери стоит неизвестный группенфюрер и докладывает:

- Майн фюрер

Гиммлер его останавливает:

- Не майн фюрер, а майн рейхсфюрер

- Так точно, майн рейхсфюрер, объект Зильбер кугель объявился, и он перенесся в личность советского зильбера лейтенанта Метелкина. Мы восстанавливаем его личность и узнаем много нового об аналогичных работах нашего противника, советских медиков. Судя по всему, мы на пороге открытия бессмертия и неуязвимости.

- Так-так, - сказал Гиммлер, - работы строго засекретить и докладывать мне еженедельно об успехах и неудачах проекта.

- Яволль, майн рейхсфюрер, - гаркнул группенфюрер и вышел из кабинета.

Кабинет Гитлера.

- Мой фюрер, - говорит Гиммлер, - мы на пороге бессмертия и неуязвимости. Вы будете жить вечно и вас не возьмет никакая пуля.

- Генрих, ты все время лезешь с какими-то мелочами, - сказал Гитлер, - нам надо думать, как нам победить русских, а не быть вечными. Если нас победят, то мы будем вечно сидеть в клетке и будем уязвимы от огрызков яблок маленьких русских хулиганов.

Доклад Берии

Кабинет Берии. За приставным столиком сидит генерал Абакумов.

Спиной к двери стоит неизвестный генерал и докладывает:

- Товарищ Берия

Берия его останавливает:

- Здесь еще генерал Абакумов, поэтому обращайтесь ко мне товарищ нарком

- Так точно, товарищ нарком. Появился лейтенант Метелкин, но он переместился в личность немецкого штурмфюрера фот Безена. Мы восстанавливаем его личность и узнаем много нового об аналогичных работах нашего противника, немецких медиков. Судя по всему, мы на пороге открытия бессмертия и неуязвимости.

- Так-так, - сказал Берия, - работы строго засекретить и докладывать мне еженедельно об успехах и неудачах проекта.

- Так точно, товарищ нарком, - гаркнул генерал и вышел из кабинета.

- Ну что, кто будет докладывать Хозяину? - спросил Берия.

- Ты нарком, ты и докладывай, - сказал с хитрым прищуром Абакумов.

- Я тебе еще припомню этот прищур, - подумал Берия.

Кабинет Сталина.

- Товарищ Сталин, - докладывает Берия, - мы на пороге бессмертия и неуязвимости. Вы будете жить вечно и вас не возьмет никакая пуля.

- Это очень неплохо, Лаврентий, - сказал Сталин, - скоро мы уничтожим тысячелетний рейх, поэтому нам нужно жить вечно. А что, есть какие-то данные о том, что на меня готовится покушение.

- Товарищ Сталин, - затараторил Берия, - мы за неделю найдем тысячу людей, которые хотели устроить на вас покушение.

- Дурак ты, Лаврентий, - сказал Сталин, попыхивая трубочкой, - преданный, но дурак, на товарища Сталина не может быть никаких покушений, потому что народ его любит, а ты хотел развеять это, найдя сходу тысячу человек, кто хотел моей смерти. А, может, это ты хочешь, чтобы кто-то кокнул меня?

- Товарищ Сталин, отец родной, - чуть ли не заплакал Берия и ноги его подкосились, - да я за вас, да я.

- Ладно, успокойся, - сказал Сталин, - ты лучше подумай над тем, как нам поймать этого Гитлера. Хотя, ты занимайся внутренними делами, а поимкой Гитлера пусть занимается Абакумов со своим СМЕРШем.

Берия вышел из кабинета Сталина и вытер вспотевший лоб.

- Ну, и подставился же я, - подумал он, - а чего я все лезу на глаза, пусть Абакумов лезет, а я сзади подтолкну его.

Немецкие опыты

Немецкая секретная лаборатория.

Представительная комиссия во главе с профессором и штандартенфюрером Гутен Таг рассматривает результаты медицинского осмотра штурмфюрера фон Безена - он же лейтенант Метелкин.

- Итак, - читает старший научный сотрудник, - кожный покров головы представляет собой субстанцию, состоящую из молекул серебра и живой плоти, образующую защитный колпак мозгового вещества, способный экранизировать мозг от посторонних воздействий электромагнитными полями. Это же является и активной защитой от физического воздействия, причем активность защиты заключается в быстром создании плотного вещества, предохраняющего от сильного физического воздействия. Такая же сереброклеточная ткань обнаружена в области сердца как со стороны груди, так и со стороны спины. Подобная защита является постоянной и ее не было до исчезновения штурмфюрера фон Безена в результате инкарнации. Мы берем на себя смелость утверждать, что подобные серебряные включения являются следствием воздействия на исследуемого черных сил, относящихся к ведению Князя Тьмы. Так же мы предполагаем, наличие людей с золотоклеточными тканями, образовавшимися в результате воздействия на них сил добра, называемых Божественным провидением.

- Таким образом, - спросил профессор, - вы утверждаете, что штурмфюрер фон Безен является ангелом Ада?

- Наука не может что-то утверждать, господин профессор, - сказал старший научный сотрудник, - однако она может предполагать, дело за временем, утверждать или не утверждать правильность наших предположений.

- И какое же практическое применение данного феномена возможно в условиях тотальной войны? - спросил профессор.

- Учитывая, что большевики, идущие на нас, являются безбожниками, - сказал докладчик, - мы можем создать вакцину ангелов Ада для привития ее нашим доблестным солдатам.

- И за какое время мы можем создать эту вакцину? - спросил штандартенфюрер Гутен Таг.

- За полгода мы сможем это сделать, - сказал сотрудник.

- То есть к маю 1945 года, - сказал профессор.

- Так точно, - подтвердил сотрудник.

Советские опыты

Советская медицинская лаборатория в институте Бурденко.

Представительная комиссия во главе с профессором и генерал-лейтенантом медицинской службы Бурденко рассматривает результаты медицинского осмотра лейтенанта Метелкина - он же штурмфюрер фон Безен.

- Установлено, что, кожный покров головы представляет собой субстанцию, состоящую из молекул серебра и живой плоти, образующую защитный колпак мозгового вещества, способный экранизировать мозг от посторонних воздействий электромагнитными полями, - читает начальник лаборатории в звании полковника. Она же является и активной защитой от физического воздействия путем создания плотного вещества, предохраняющего от сильного физического воздействия. Такая же сереброклеточная ткань обнаружена в области сердца как со стороны груди, так и со стороны спины. Подобная защита является постоянной и ее не было до исчезновения лейтенанта Метелкина в результате инкарнации. Будучи сознательными атеистами и сторонниками материалистической теории марксизма-ленинизма, мы, тем не менее, рискуем предположить, что подобные серебряные включения являются следствием воздействия на исследуемого черных сил, относящихся к ведению Князя Тьмы, что совершенно невозможно, но вполне реально. Так же мы предполагаем наличие людей с золотоклеточными тканями, образовавшимися в результате воздействия на них сил добра, называемых Божественным провидением, отрицая существование как самого Бога, так и его проповедников на земле, хотя священнослужители, оставшиеся в немалом количестве, верят в существование Ада, открываемого серебряными ключами и Рая, закрытого на золотой ключ.

- Таким образом, - спросил профессор, - вы утверждаете, что лейтенант Метелкин является представителем отрицаемого нашей наукой загробного мира?

- Мы не можем ничего утверждать товарищ генерал-лейтенант, - сказал начальник лаборатории, щелкнув каблуками новеньких хромовых сапог и скрипнув ремнями новенькой портупеи, - мы только докладываем то, что видели, однако только время и история сможет утверждать или не утверждать правильность наших предположений и всего виденного в процессе исследований.

- И какое же практическое применение данного феномена возможно в условиях Отечественной войны? - спросил Бурденко.

- Учитывая, что фашисты, напавшие на нас, верят в разных Богов, - сказал докладчик, - мы можем создать вакцину ангелов Ада для привития ее нашим доблестным солдатам.

- И за какое время мы можем создать эту вакцину? - спросил генерал Бурденко.

- За полгода мы сможем это сделать, - сказал начальник лаборатории.

- То есть к маю 1945 года, - сказал профессор.

- Так точно, - подтвердил сотрудник.

- И сделать ее нужно в одном флаконе под нашим неусыпным контролем, - сказал сидевший в последнем ряду генерал НКВД в накинутом на мундир маленьком медицинском халате. - Мы сами будем определять, кто достоин вакцины, а кто нет. Не все достойны бессмертия и неуязвимости, это противоречил марксизму-ленинизму и вызовет перекос в базисе нашей прогрессивной общественно-политической формации, стремительными шагами идущей в направлении коммунизма. Да здравствует коммунистическая партия Советского Союза - вдохновитель и организатор всех наших побед! Да здравствует Великий Сталин, вождь и учитель пролетариев всего мира!

Весь зал встал и, тяжело вздохнув, запел стройным хором:

Вставай проклятьем заклейменный

Весь мир голодных и рабов

Укол Гитлеру

Рейхсканцелярия. Начало мая 1945 года.

- Мой фюрер, один маленький укольчик, вы даже ничего не почувствуете, и вы будете Великим и бессмертным, - уговаривал Гитлера его личный врач, стоящий перед ним со шприцем, наполненной чудодейственной вакциной.

- Мой фюрер, - проникновенно говорил Геббельс, наклоняясь к уху Гитлера, - пока живо наше знамя, наше дело не помрет. Про большевицкого Ленина говорят, что он и сейчас живее всех живых, он их знамя, сила и оружие. А вы будете живым, вся Германия до последнего человека будет костомясить большевистские орды, и они сами уйдут, испугавшись народного гнева, возглавляемого бессмертным и неуязвимым фюрером немецкого народа.

- А вдруг что-то пойдет не так? - затравленно спросил Гитлер.

- Восемьдесят процентов, что все будет благополучно, - подтвердил доктор.

- Ага, - ныл Гитлер, - а эти двадцать процентов оставлены мне? Где у вас доказательства, что вакцина действует, где он тот бессмертный и неуязвимый воин Рейха?

- Вот он, мой фюрер, - торжествующе сказал Геббельс, - штурмбанфюрер фон Безен, войдите сюда.

В кабинет Гитлера зашел лейтенант Метелкин, он же штурмбанфюрер фон Безен. Ни слова ни говоря, он расстегнул мундир и показал серебряное пятно на груди, а затем, раздвинув пряди волос, показал серебро лысины.

- Давайте, я сам вам сделаю укол, - сказал Метелкин и взял из рук доктора шприц.

Гитлер кивнул головой и уже через несколько минут он спал вечным и беспробудным сном. Он был первым, кто попробовал действие вакцины на себе.

- Вот сейчас все тоже будут говорить про фюрера, что он живее всех живых, наше знамя, сила и оружие, - подумал Геббельс.

Выйдя в приемную, Геббельс поднял руку в нацистском приветствии и крикнул:

- Фюрер умер, да здравствует фюрер!

Все присутствовавшие в приемной тоже заорали:

- Хайль фюрер!

- Пойду и я домой, - подумал Безен-Метелкин, - а то моя Катерина-Мария заждалась. Нужно рвать когти от советских солдат, благо я знаю, кто они и что из себя представляют.

Укол для Сталина

Кабинет Сталина на даче в Кунцево. Март 1953 года.

Сталину плохо, то ли гипертонический криз, то ли симптомы инсульта.

Семидесятипятилетний диктатор и генсек был в раздумье, стать ли ему ангелом Ада или не стать. Все-таки он учился в семинарии и внутренне верил в Бога, а, следовательно, верил и в загробную жизнь, и в существование Ада и Рая.

Он достал из нагрудного кармана кителя ампулу и посмотрел ее на свет. Ампула была черной сверху и невозможно увидеть, какого цвета содержимое внутри. Сталин взглянул на капельку стекла, которая осталась при запаивании ампулы, и увидел что-то яркое, свернувшее перед его глазами, и он стал махать рукой, призывая к себе врача, чтобы сделать инъекцию бессмертия.

Начальник смены личной охраны товарища Сталина полковник Метелкин Исай Иванович, он же штурмфюрер фон Безен, смотрел в замочную скважину двери и видел, как подохранный объект махал рукой, призывая к себе, но встал спиной к двери и коротко сказал:

- Товарищ Сталин просил его не беспокоить.

То же самое он сказал и приехавшему Берии, а также членам Президиума коммунистической партии товарищам Хрущеву и Маленкову.

По приказу Берии Метелкин-Безен осторожно вошел в кабинет, посмотрел в потухшие глаза человека, чьего воскрешения боится весь Советский Союз, и взял из его рук черную ампулу.

- Правильно говорят китайцы, - подумал он, - что нужно сидеть на крыльце и ждать, когда мимо твоего дома пронесут гроб с телом твоего врага. Вот и я дождался того момента, когда смог исполнить мое предназначение.

- Выйдя из кабинета, он объявил присутствующим:

- Товарищу Сталину очень плохо.

Никто не сдвинулся с места, только Берия подошел к нему и с надеждой спросил:

- Очень-очень плохо?

- Очень-очень плохо, товарищ Берия, - подтвердил Метелкин.

- Ну что, прошу проходить в залу, - тоном радушного хозяина пригласил Берия присутствующих в кабинет когда-то всесильного генсека.

- Пойдем и мы домой, милый, - к Метелкину подошла экс-гаутштурмфюрер Мария Гутен Таг, а ныне майор медицинской службы в запасе Катерина Метелкина-Добрый День.

Забытый Тибет

Горы Тибета. В домик мадам Лохонг зашел замерзший и охрипший Савандорж.

- Как дела? - спросил он.

- Тишина, - ответила женщина, - если бы не твои завывания по-волчьи, то было бы совсем скучно жить. Давай, для сугрева покрути педали генератора, а я послушаю эфир, сегодня дата сеанса связи, профессор не из тех людей, что подставит себя под пулю или пойдет под суд как пособник Гитлера.

Резкий писк морзянки подтвердил ее слова. Принятая радиограмма была очень короткой, но Савандорж все крутил педаль генератора, заряжая аккумуляторные батареи на будущее, чтобы послушать музыку входящего в моду американского ансамбля Битлз, поющего примерно так, как поют ламы во время молитв. Савандорж никому бы не поверил, если бы ему сказали, что певцы - англичане.

Мы уже осушили третий графинчик домашнего вина и было понятно, что наука может развиваться только для всеобщего счастья, а не для отдельных личностей. А как существует вечно наш Председатель?

- Ты никому об этом говори, - говорил мне Ковров и глаза его блестели влажно то ли от выпитого вина, то ли от слез воспоминаний и было непонятно, то ли он рассказывал о себе, то ли о деле, участником которого был в далекие военные годы. - Я тебя еще кое с кем познакомлю, и мы расколем эту суку Иванцова. Он нами гребует, и мы ему отгребуем за это.

Первая командировка. Продолжение

Мысли о вечности бытия возникали у нас постоянно. Почему кому-то уготована вечность, а кому-то максимум шестьдесят лет и отвали моя черешня?

Наш институт в нашей системе мироздания является особенным учреждением, где люди должны знать все и никакой вопрос не мог поставить выпускников в тупик. Из нас ковали крепкие пропагандистские кадры, которые могут ответить на любой вопрос и убедить любого человека в непогрешимости Председателя.

Но, чтобы убедить человека в этом, нужно, чтобы и пропагандист имел доказательства для веры в непогрешимость Председателя.

- Непогрешимость нашего любимого Председателя заключается в том, - читали нам на лекциях, - что Председатель издает законы нашего Бытия и никто, кроме Председателя не может изменить эти законы, потому что эти законы отливаются в граните и спускаются в подведомственные миры для исполнения. Хранители скрижалей являются толкователями их содержания и уполномоченными Председателя.

- Но Председателем может быть любой человек, - упорствовали мы, - и его законы будут иметь такую же силу, как и у прежнего Председателя.

- Председателем не может другой человек, - строго говорил наш преподаватель. - Председатель избранный

- А кем он избран? - сразу спрашивали мы.

- Высшими силами, - попадался в наш капкан наш штатный по должности старший пропагандист.

- Так получается, что Председатель есть наемный работник у более сильных Председателей? - резюмировали мы.

- Нет, - кипятился лектор, понявший свою ошибку, - наш Председатель самый сильный и единственный. Выше его никого нет. Он создал Тьму, и он создал Свет. Он создал земную твердь и все существующие существа.

- А как тогда объяснять теорию эволюцию? - веселились мы.

- Нет никакой теории эволюции, - почти кричал наш преподаватель, - это все животные извращения и девиации, которые возможны в любом деле. Наш Председатель самый умный и самый могущественный!

- Мы и с эти согласны, - смеялись мы, - но может ли наш Председатель создать такой камень, который сам не сможет поднять?

- Хватит! - кричал преподаватель, - это уже не познание истины от нашего Председателя, а кощунство и глумление над ним, и я это не потерплю. Вы меня еще не знаете, но вы меня узнаете.

Подспудно мы понимали, что наше веселье выльется нам боком по окончании учебы. Все наши высказывания и поступки заносились в книжку, которая будет лежать в потаенном хранилище и будет открываться тогда, когда придет пора служебного роста и сложных заданий. А с другой стороны, как можно доверять человеку, который за всю свою жизнь не напивался в дребодан, не выкурил ни одной сигареты, не спал с девушками и не хулиганил в молодом возрасте. Все нужные качества проявляются именно в этом, а не педантичном следовании правилам, написанным откровенными грешниками.

Вот и я был поставлен на пост, чтобы Авраам не перерезал горло Исааку, сыну своему, и сейчас мне нужно отправляться дальше, чтобы праведник по имени Иисус, который еще не родился, не смог избежать того, что уготовано ему Председателем - подвергнуться мучительной смерти за грехи людей, созданных отцом его и нашим Председателем. Задание это тяжелое морально. Не каждый выдержит то, чтобы сознательно послать человека на Голгофу. Но есть такие люди, которые с радостью служат этому делу, посылают людей на казни и на мучения сотнями, тысячами, миллионами и за это их превозносят, награждают драгоценными фалерами и ставят памятники в центре огромных городов как предупреждение окружающим людям, что есть люди, которые не задумаются над тем, чтобы отправить вас на плаху, если вы будете плохо думать о своем создателе. Если у меня появится такая возможность, то я передам свое задание такому человеку. У него не будет внутренних переживаний и вся история пойдет так, как о ней написал Председатель, а комиссия из историков подтвердит, что видение истории Председателем самое правильное и единственное.

Чекист из Парижа

Мое расследование в Ялте не было ограничено никакими временными рамками, и никто не требовал от меня отчета. Что-то получится - хорошо, не получится - ну и хрен с ним, значит можно написать справочку, что по данному вопросу никаких данных не получено.

Ежедневные морские моционы, домашнее вино шли только на пользу организму. Практичный Иванцов застолий не устраивал и как-то заикнулся о квартирной плате, типа у них в Крыму каждый квадратный метр - это как маленькая нефтяная скважина и с него каждый день капает денежка. Но я так взглянул на хозяина, что у него пропала охота продолжать этот разговор и чувствовалось, что это неспроста. Что-то у него за душой было неладное. Но мы выясним что.

В один из дней у Коврова я застал благообразного старичка лет пятидесяти пяти. Почему я говорю старичка? Да потому что, кто старше меня лет на тридцать, те уже старички пенсионного возраста.

- Познакомьтесь, - сказал Ковров, - это наш коллега из Парижа, мсье Мальцев.

Из парижской резидентуры? - изумился я.

- Что вы, что вы, - замахал руками Мальцев, - просто я был помощником у одного прославленного чекиста, который всю жизнь прожил во Франции и очень хотел вернуться сюда, но вернуться удалось только мне и все потому, что в России произошла перестройка, наступила демократия и то, что всегда называли черным, вдруг оказалось белым, а то, что называли красным, оказалось черным, а вот то, что было белым, оказалось серым и у этого серого цвета еще обнаружилось не менее пятисот оттенков. Народ проснулся, оковы пали, и свобода нас радостно встретила у входа, и братья выкинули наш меч. Никакой мести, никаких горьких воспоминаний, начинаем жизнь с чистого листа. Но и чистый лист оказался серым с множеством оттенков. Мы поняли, что чувство мести не умерло, а чувство свободы было обманчиво и что те, кто хотел скрыть всю пролитую кровь, обратились к политике китайского председателя Мао Цзэдуна, который провозгласил исторический лозунг: пусть расцветают сто цветов и пусть соперничают сто школ. Так и мы приехали сюда, а здесь ничего не изменилось и все эти Иванцовы делают всю погоду и политику. И главной силой в нашей стране снова Идеология, а не Закон. А для идеологии, чем больше крови, тем вернее эта идеология.

- Неужели об Иванцове знают в Париже? - удивился я.

- Ну, не конкретно об Иванцове, - сказал Мальцев, - а о пещерах в районе Ялты, где хранятся чекистские архивы и о том, что оккупанты пользовались этими архивами, вылавливая партизан, которые были фигурантами предвоенных дел об антисоветской агитации и пропаганде. Парадоксально получается. Враги советской власти оказались врагами оккупантов, а верные друзья этой власти оказались друзьями оккупантов. И если эти архивы найти, то пострадают те, кто боролся с оккупантами, так как они числятся врагами и нынешней власти. Пострадают и те, кто не воевал с оккупантами, а помогал им. Время, скажут, было такое. Нужно было выживать, и все стараются эти архивы похоронить. Вот вы и подумайте, а так ли нужно искать эти архивы? Давайте я вам лучше расскажу про своего Учителя. Мне кажется, что это вам будет полезно знать. Давайте, по стаканчику холодненького и начнем рассказ. Извините старика, но мне нужно выговориться, а кому попало такое рассказывать нельзя. Начну со своего сна.

Сон

Мы бежали по залитому солнцем летнему тротуару и катили перед собой обода велосипедных колес без спиц, подталкивая их или палочкой, или крючком, сделанным из стальной проволоки. Лязг тонкого металла обода об асфальт был громким, и он создавал ощущение нахождения в прозрачной кабине одноколесной машины, несущейся по тротуару при помощи волшебной силы, готовой поднять тебя ввысь и понести над землей, над твоим городом, над большой рекой и унести так далеко, куда не ступала нога ни одного путешественника.

В какой-то момент лязг колеса слился в одно тонкое гудение и внезапно жара, грохот и слепящее солнце сменились прохладой, тишиной и полной темнотой. Так всегда бывает, когда заходишь с улицы в затененные сенцы деревенского дома. В сенцах глаза быстро привыкают, а темнота, в которую я попал, не исчезала. Вдалеке вспыхивали редкие огни, но они светили в глаза, не освещая того, что находилось вокруг. Я даже не видел себя. Где-то в стороне слышался шум машин, голоса людей, но никого поблизости не было.

Постепенно я начал различать свои руки, одежду, как в кино после начала сеанса. И все происходящее вокруг мною воспринималось как кино, потому что никто совершенно не обращал на меня внимания, даже проходящие машины не сигналили мне, чтобы я ненароком не попал под их колеса.

Я потряс головой и ощупал себя. Вроде бы сам цел, но голова очень тяжелая. В левой стороне груди в области сердца была резкая боль. Трудно поднять левую руку. Я сунул правую руку под гимнастерку и сразу понял, что это штифты двух орденов Красного Знамени впились в грудь при падении. Откуда я падал? Вдалеке что-то бухало, и звук ударной волной качал меня из стороны в сторону.

Я достал из кармана документы. Читаю. Капитан Репин Иван Алексеевич, должность - командир артиллерийской батареи войсковой части 29803. Так, это же моя батарея ведет бой и мой наблюдательный пункт должен быть где-то рядом. Я пошел в сторону вспышек и громких звуков.

В десяти шагах я увидел группу солдат, что-то собиравших у огромной воронки в земле. Увидев меня, они бросились ко мне с криками:

- Товарищ капитан, товарищ капитан, вы живы!

Какой-то усатый пожилой солдат, часто моргая глазами, сказал:

- Думал я, Иван Алексеевич, что от вас только один обрывок шинели остался.

Я совершенно не помнил, кто я и где нахожусь. По-медицински это называется амнезией. Память отшибло. Но я четко знаю все, что будет потом.

Мне доложили, что танковая атака немцев отбита. Подбито три танка, два бронетранспортера. Стрелковый батальон впереди прочно удерживает позиции. У нас потери пять человек. Управление батареи в полном составе. Погибли от прямого попадания авиабомбы на наблюдательный пункт. Я подписал донесение, и молча лег на разостланную на земле шинель.

Мое молчание с разговаривающими со мной людьми становилось неестественным. Я чувствовал, что могу говорить, но я не знаю, что мне говорить, и как обращаться к людям, которые меня окружают.

Я прокашлялся и сказал:

- Вы извините, но я совершенно ничего не помню. По документам я знаю, как меня зовут, и кто я, но я совершенно не знаю, кто вы. Расскажите мне о себе и расскажите, где мы находимся и какой сейчас год.

Мне представились командиры взводов и командир взвода управления. Рассказали, что мы имеем задачу поддерживать второй батальон 105 стрелкового полка, готовящегося к штурму Сапун-горы недалеко от города Севастополя. Сейчас июль 1944 года и я в течение полугода командую этой батареей. Командир первого взвода предложил мне отдохнуть, а завтра отправиться в медсанбат, чтобы врачи посмотрели, нет ли каких других последствий контузии.

Солдаты уже углубили воронку, из которой меня выкинуло взрывной волной, накрыли ее плащ-палатками, и получилась неплохая землянка, которую на скорую руку можно выстроить на каменистой крымской земле, чтобы укрыться от непогоды.

Старшина батареи, Василий Андреевич, тот усатый, который подал мне обрывок шинели, и вестовой Арсентьев накрыли ужин. Потихоньку подошли командиры взводов, чтобы выпить за мое благополучное спасение.

Наркомовская водка благотворно подействовала на меня. Я уже не чувствовал скованности, помнил имена окружавших меня людей и постепенно возвращался в ту жизнь, из которой меня пыталась выжить немецкая авиабомба.

Все вокруг было прекрасно. И темная крымская ночь, усеянная крупными жемчужинами звезд, и добродушные люди, сидевшие рядом со мной за столом из грубых досок, накрытых плащ-накидкой.

Я мечтательно потянулся и сказал:

- Скоро, ребята, война закончится и жизнь будет все равно лучше, потому что не будет войны.

Разговор медленно крутился вокруг сроков окончания войны и того, как мы будем жить.

Удобно устроившись на чужой шинели, я сказал:

- Война закончится скоро. Осталось всего десять месяцев. В мае 1945 года будем праздновать победу, а в июне 24 числа состоится грандиозный парад Победы на Красной площади. Парадом будет командовать Маршал Рокоссовский, а принимать парад будет Маршал Жуков. Жуков будет на белой лошади, а Рокоссовский на серой в яблоках.

Мне все стали дружно возражать, что парад будет принимать Великий Сталин, потому что он отковал и подготовил Победу. Я не стал возражать. Пусть думают, что это фантазии. Потом вспомнят, кто был прав.

Затем речь пошла о том, как мы будем жить после войны. Под руководством Сталина и коммунистической партии мы быстро восстановим то, что разрушили фашисты и будем дальше строить социализм. И я снова не удержался, чтобы не сказать, что в 1953 году Сталин скоропостижно умрет, а пришедшие ему на смену руководители доведут страну до такой степени, что в 1991 году компартию вообще запретят.

Арестовали меня рано утром. Без шума. Война для меня закончилась. На самолете меня куда-то привезли. Держали в тюрьме, в одиночной камере. Так как охрана и следователи носили васильковые погоны, то это было Лефортово, ведомство МГБ.

Допрашивал следователь в звании майора, который кричал, что я немецкий шпион и требовал сказать, где и когда меня завербовала немецкая разведка? Кто мне дал задание убить товарища Сталина? Кто вместе со мной направлен для совершения террористических актов в отношении руководителей Коммунистической партии и Советского правительства?

Я не мог дать им каких-то вразумительных ответов, потому что я вообще ничего не мог рассказать о себе, даже того, чтобы они смогли заполнить протоколы допроса.

Мне предложили работать на них, чтобы искупить свою вину перед товарищем Сталиным и советским народом. Мое ничегонезнанье ставило их в тупик. Приходившие для беседы со мной врачи в белых халатах и офицерских кителях под ними дали однозначный ответ: маниакальная шизофрения, комплекс Кассандры, политически и социально опасен.

Меня поместили в маленькую камеру, в которой сидел сравнительно молодой человек, примерно моего возраста, с длинными русыми волосами и неподстриженной светлой бородкой.

- Я знаю, кто ты, - сказал мне мой новый сосед.

- И я знаю, кто ты, - ответил я ему.

И мы надолго замолчали. Иногда мне казалось, что я различаю мысли, которые его беспокоят. Если он даст бессмертие высшим руководителям государства, то ему создадут такие условия для жизни, в каких не живет ни один человек на земле, какой бы богатый он ни был. Но это не было для него внове. Ему когда-то давно уже предлагали стать владетелем всего мира, но он отказался, потому что для этого нужно было встать на сторону темных сил.

Я чувствовал, что начинаю сходить с ума, хотя до последнего мгновения считал себя нормальным человеком, потерявшим память от контузии и приобретшим способность предсказывать будущее. Неужели госбезопасность арестовала Сына Божьего? Или, прости меня Господи, внука Божьего. Неужели Сын Божий снова Духом Святым снизошел на Землю и вдохновил женщину земную на рождение Мессии? И оставил его на земле для принятия мук, чтобы очиститься и вознестись к Отцу своему чистым душой.

Сын Божий в тюрьме долго не сидел и распят был в возрасте тридцати трех лет. И этому человеку примерно столько же лет. Значит, нисшествие Сына Бога или Святого Духа на землю произошло в 1910 году. И для семени Божьего избрана была Россия, как государство многомученическое со светлым будущим.

А со светлым ли будущим? Евреям до сих пор простить не могут, что не они, а римляне распяли Иисуса Христа. Сейчас же получится, что русские распяли другого Сына Божьего. Хотя и не русские руководят государством Российским, но пятно Богоубийства падет на русский народ. Боже, зачем ты несешь такие страдания и испытания моему многострадальному народу? Неужели не хватит ему тех лишений, которые он преодолевает постоянно на протяжении многих веков?

Вероятно, и мой сосед чувствовал то же, что и я, поэтому он сказал:

- Ты не тот человек, за которого тебя все принимают. Тебя избрал я, чтобы ты в третьем тысячелетии от рождества Отца моего рассказал людям о пришествии на землю сына Его, который разрешит все противоречия, раздирающие землю.

Людям нельзя внушить истину. Как творение Божье они сами себя познают Истиной. Они придумывают новых Богов, чтобы посеять вражду на земле и уничтожить других людей, как бесполезную живность. Они развяжут всеобщую войну, будут скрываться за спинами их детей и женщин, не боясь применять страшное оружие, которое может уничтожить то, что создано Богом. Месть их оружие. Она ослепляет их в борьбе с Богом и его творением, выжигает мысли о том, что и другие люди такие же, как и они, и созданы одним Богом, а не разными.

Ты уйдешь первым. Не бойся, ты не умрешь. Все произойдет так, что ты ничего не почувствуешь. Когда ты будешь спускаться по лестнице под конвоем очень красивой женщины, она выстрелит тебе в затылок из нагана, и на последней ступеньке ты тихо упадешь и погрузишься в темноту, в которой тебе будет тихо и спокойно. Ты встанешь и пойдешь вперед. Вдали ты увидишь огонь. Это свет жизни. Иди к нему и не бойся. Я приду к тебе. Ты меня узнаешь сразу. Я думаю, что ты и твои друзья будете ждать меня, а все те, кто живет рядом с вами, будут знать о моем приходе в Россию.

Темнота внезапно кончилась, и яркий сноп света осветил ватагу мальчишек, несущихся по тротуару с ободами от велосипедных колес без спиц, подталкиваемых палочками или крючками, сделанными из стальной проволоки.

Я оглянулся на мужчину, в которого влетел вместе со своим колесом. Он с улыбкой помахал мне рукой и пошел дальше. А я изо всех сил бежал к тому времени, когда мы с ним снова встретимся и поговорим о тех вопросах, которые не смогли обсудить в полутемной камере Лефортово. Сколько еще пройдет превращений под дребезжащий звон металла, пока мы найдем хотя бы частичку Истины, чтобы избежать топтания на месте, ломая все, что уже было создано.

Ученик

Огромная картонная коричневая папка с тесемками и надписями типографским способом Управление НКВД СССР по Ленинградской области и крупнее Литерное дело 1275/12 Учитель. Слово Учитель написано от руки фиолетовыми чернилами и пером почти каллиграфически. Тесемки от времени затвердели и не развязывались, а ломались.

Папка начиналась незаполненным протоколом допроса свидетеля, под которым лежало большое количество разрозненных листов тетрадной бумаги в линейку и в клеточку, развернутых по формату листа А4. Каждый лист был исписан убористым почерком чернильной ручкой, а затем и перьевой авторучкой. Старинные бумаги. Отложил их в сторону, чтобы почитать на досуге. Досуг выдался через двадцать лет. Бумага стала еще более желтая и кое-где на сгибах ломалась, как печенье.

Начав читать, я подумал, что читаю лекцию по истории КПСС или конспект по марксистско-ленинской подготовке, но, читая дальше, я убеждался, что это записи свидетеля происходивших событий. При более тщательном анализе записей можно было выявить и автора. Я уже не говорю о графологической экспертизе, но то, что было написано, откладывало вопрос об авторстве на последний план. Пересказать все дословно я не смогу, поэтому буду переписывать, сохраняя грамматику свидетельских показаний литерного дела.

В день октябрьского переворота мне исполнилось семнадцать лет, и я был слушателем подготовительных университетских курсов. На следующий день после именин папа сказал мне, чтобы я шел в Смольный институт и нашел там господина Глейна.

В небольшом кабинете мне дали портфель коричневой кожи с застежками, десять тетрадей в клеточку, карандаш и сказали:

- Пиши!

- Что писать? - спросил я.

- Все, - сказали мне.

- Как все?

- А так, все. И не отставай.

Мы пошли. Портфель я использовал как подставку и писал то, что видел. Я всегда был за спиной и всегда писал. Для чего? Не знаю, потому что то, что я писал, может когда-нибудь взорваться, убив всех, кто находится рядом и убив меня.

В доходном доме на Литейной мы по-хозяйски вошли в квартиру на первом этаже. Обстановка говорила о достатке хозяина. Мне поручили приготовить чай.

Приблизительно через полчаса в квартиру вошел человек лет сорока пяти, в черном пальто, мягкой фетровой шляпе и в пенсне.

- Присаживайтесь.

- Спасибо.

- Рекомендую к чаю свежие рогалики. Чай английский, но произведен в Индии. В лавке колониальных товаров такой не купить, но специально для вас привезен из-за границы. Кстати, как относится население к совершенному перевороту и аресту Временного Правительства?

- Пока никто и ничего не понимает. Простому народу это безразлично. Офицерский корпус ждет командира, который бы приказал переломать ребра всем политикам. Без команды ничего делать не будут, и опасности для большевиков не представляют. Активны эсеры, особенно правые. Собираются у Браудерера. У этих хватит смелости первыми применить оружие, как и большевикам.

- Что-то вы большевиков недолюбливаете?

- А кто их любит? Откуда они взялись? Из-за границы в опломбированном вагоне? Разложили армию при полном попустительстве властей

- Хватит про большевиков. Помяните мое слово, вы еще будете с восторгом говорить о них хвалебные слова.

- Кто? Я? Это будет возможно, когда

- Все-все-все. Спасибо. Очередную встречу назначим через десять дней в это же время. Постарайтесь узнать, кто вынашивает намерения объединения для противостояния власти Советов. Считайте это самым основным заданием.

Господин ушел.

Глейн позвонил куда-то по телефону.

- На сегодня хватит. Иди домой. У тебя хватит ума никому не показывать эти записи?

- Хватит.

- Тогда завтра в десять часов.

Я шел по немноголюдному Петрограду, внутри которого кипели страсти, и решалась судьба всей России. Кому-то выпадает жребий взлетать на гребень девятого вала, а кто-то обречен лежать на берегу спокойного озера в глухой губернии России, в стороне от столбовых дорог и сопричастности к великим делам. И, возможно, что он более счастлив в своей спокойной и размеренной жизни.

Первое дело

29 октября. Идет допрос Браудерера. Член партии эсеров. На столе удостоверение, что Браудерер А.А. назначен политическим комиссаром Владимирского военного училища. Подпись: член Комитета спасения А. Гоц, секретарь М. Броун. Печать Всероссийского комитета спасения родины и революции. На машинке отпечатан приказ 1 по войскам Комитета спасения родины и революции. Подписан - полковник Полковников, подполковник Хартулари. Приказано - игнорировать распоряжения Военно-революционного комитета (ВРК) большевиков, арестовать членов ВРК, штаб комитета в Николаевском инженерном училище в Инженерном замке. Отдельно отпечатаны боевые распоряжения Владимирскому и Павловскому военным училищам.

- Как прикажете это понимать, господин Браудерер?

- А что вы хотите понять?

- Означает ли это, что партия эсеров начинает новое вооруженное восстание с целью захвата власти в России?

- А разве переворот, осуществленный большевиками, не является захватом власти?

- Раньше надо было об этом думать. Сейчас у власти не Временное Правительство и оно так просто не уйдет. Диктатура не остановится ни перед чем для удержания завоеванного.

- Стрелять будете?

- Будем.

- Всех?

- Всех.

- Как разбираться будете?

- Никак. Кто не с нами, тот против нас.

- Всю Россию не перестреляете.

- Перестреляем. Будем стрелять до тех пор, пока оставшиеся сами на колени не встанут.

- Рабов будете делать?

- Зачем нам рабы? Будут свободные люди нового государства, которые сознательно защитят себя от врагов, замаскировавшихся под нормальных людей.

- А не страшно?

- Страшно будет только вначале. Потом все привыкнут.

- Дети будут доносить на отцов?

- Не только они, но и отцы на детей, и жены на мужей, и прихожане на священников, ученики на учителей, и учителя на учеников. Даже воры будут доносить на воров.

- Воры не будут доносить на воров.

- Будут. Мы их возьмем к себе на службу охранять воров.

- А если они откажутся?

- Мы возьмем себе других воров или назначим честных людей ворами.

- Разве такое может быть?

- Еще как может быть.

- Да, теперь мне действительно становится страшно.

- Тогда рассказывайте, что вам известно.

- Я ничего говорить не буду.

- И не надо. Вот телеграмма ваших руководителей, принесли с телеграфа. Вот подписи вашего председателя Совета республики Авксентьева, председателя Комитета спасения Гоца, комиссара по армии Синани, члена ЦК партии эсеров Броуна. Вам зачитать?

- Не надо.

- А почему у вас у всех фамилии какие-то нерусские.

- Фамилии как фамилии, мы граждане России и ее патриоты.

- Это вы сможете объяснить Ивановым, Петровым, Сидоровым?

- Не Ивановы, Петровы и Сидоровы определяют судьбу России, а либеральные демократы-интеллигенты и либеральные капиталисты, выступающие за демократическое развитие нашего государства.

- Либерализм вас и погубит. Вернее, уже погубил. Вы еще вспомните себя и будете горько сожалеть, что история не имеет сослагательного наклонения. Всплески либерализма еще будут, но это будет сделано только для того, чтобы ростки ваши проклюнулись из подполья, и чтобы вас легче было выкорчевать. Идите.

Браудерера увели.

Глейн закурил.

- Ну, как?

- Что, как?

- Твоя работа?

- Работа как работа.

- Ты прав, работа как работа. Запомни, что продолжительность твоей работы будет зависеть от длины твоего языка и вообще от наличия оного.

- Понял.

- Тогда пошли.

Военно-революционный комитет

Петроградский Военно-революционный Комитет. ВРК.

За столом чернявый мужчина с зачесанными назад вьющимися волосами. Явно нерусский, но по-русски говорит хорошо, правильно, четко выговаривая все слова.

- Докладывайте.

- Раскрыт заговор правых эсеров. Особой опасности не представляет. Превентивные аресты произведены. Блокированы военные училища. Были небольшие перестрелки. Набралось не более трех рот юнкеров. Почти все уничтожены.

- Что надо сделать, чтобы подобные выступления не повторялись?

- Первое - усилить агентурную работу, чтобы в зародыше подавлять подобные выступления. Второе - руководителям ВРК и руководителям российской социал-демократической партии большевиков иметь в большинстве своем русские фамилии, чтобы не отвращать от себя многих сочувствующих. Третье - все документы по мятежу сложить в особую папку и позже провести показательный процесс по делу политических противников. А сейчас не давать большой огласки делу, на что в основном и рассчитывали руководители мятежа.

- Предложения дельные. Кстати, и вы смените фамилию, сделайте ее покороче, что ли, и не слишком звучащей. Например, Голов. Как?

- Хорошо, Иосиф Виссарионович.

- Не надо. Не люблю по имени-отчеству, так и кажется, что я родился в библейские времена и имею отношение к изменению мира по идеологическому признаку. Зови меня просто - товарищ Ст.

- Понял, товарищ Ст.

- А это кто?

- Мальчик.

- Хороший?

- Хороший.

- Смотри, мы все когда-то были мальчиками.

- Я это помню.

- А сейчас займитесь Учредительным собранием. Надо, чтобы оно совершенно естественным образом не состоялось. Если не ошибаюсь, оно созывается 28 ноября. Мы со своей стороны разрешим проведение собрания, но, чтобы на нем присутствовало не менее 400 членов собрания. Количество участников - это уже ваше дело.

- Понял.

Следующие несколько дней я переписывал пометки из записной книжки на листы тетрадной бумаги.

В квартиру на Литейной приходили разные люди. Один раз в два часа. Некоторые люди сидели десять-пятнадцать минут и исчезали. Другие сидели по часу и более, но тех под благовидным предлогом выпроваживали минут за пятнадцать до исхода второго часа. Из квартиры нельзя было выйти, потому что все часы были расписаны.

Я встречал людей у подъезда, сверяясь с данными мне приметами и наблюдая за тем, чтобы за приходящими людьми не было наблюдения. Чьего? Не известно. Возможно, тех людей, которые противостоят нам. А кому нам? Тоже не знаю. Я знаю господина Голова, записываю и не лезу с глупыми расспросами.

- Меньше знаешь - крепче спишь, - всегда шутил мой хозяин.

Да и у меня не было интереса вести расспросы. Что нужно, то скажут. Жалование платят. Не по ведомости, но хорошее. И продукты я получаю неплохие. Родители довольны.

- Как называется эта квартира? - спросил я.

- Это конспиративная квартира. Слышал, что ее в определенных кругах называют кукушкой. Я думаю, что это последний вопрос, который ты задаешь. Другие вопросы могут сильно повредить тебе и твоей семье. Ты и так много знаешь. Такие, как ты, безнаказанно из дела не выходят. Заруби себе это на носу.

- Зарубил.

- Сейчас бери бумагу, садись и пиши:

В Военно-революционный комитет

Товарищу Ст.

Лично.

Контрреволюционными элементами готовится проведение массовых демонстраций против правительства и привлечение на сторону демонстрантов представителей войсковых частей, расквартированных в Петрограде. Особую активность проявляет правое крыло партии социалистов-революционеров, в частности В.М. Чернов, представитель ЦК партии кадетов Ф.И. Родичев, монархист В.В. Шульгин, министры бывшего Временного правительства С.Н. Прокопович и П.Н. Малянтович. Активистами вышеперечисленных политических сил создан Союз защиты Учредительного собрания. Председателем избран эсер В.Н. Филипповский.

По информации с мест, ожидается приезд не более ста пятидесяти членов Учредительного собрания от губерний. Представители Царства Польского, Великого княжества Финляндского, Курляндской, Лифляндской и Эстляндской губерний Прибалтийского края на собрание не собираются. Под вопросом прибытие и сибирских представителей в связи с нерегулярностью движения транспорта.

В связи с возможным отсутствием кворума Учредительного собрания 28 ноября 1917 года собрание целесообразно перенести на начало 1918 года.

Голов.

- Написал?

- Да.

- Пишешь достаточно грамотно и почерк красивый. Смотри, если кто-то будет приказывать что-то написать для них, ты должен делать это только с моего личного приказания. Кто бы это ни был. Ты меня понял?

- Понял.

- Бери Следующий лист и пиши:

Товарищу Ст.

Строго секретно.

Лично.

Секретный сотрудник Штырь вступил в прямой контакт с работниками французской военной миссии в России Лораном и Вокье. Обсуждался главный вопрос: возможность похищения чемодана Фюрстенберга-Ганецкого во время поездки за границу или возвращения из-за границы.

Целесообразно информацию Штыря легализовать для компрометации сотрудников иностранных военных миссий.

Голов.

- Написал?

- Написал.

- Забудь.

- Забыл.

Легализовали информацию позже, когда шел суд над партией левых эсеров.

Инструктаж

Постепенно становлюсь молчаливым и нелюдимым. Каждому знакомому не нужно отвечать, кто ты и чем занимаешься. Чем я занимаюсь, никому знать не положено.

В разгаре гражданская война. Мир разделился на две части. Первая часть - красные и белые. Это меньшая часть. Вторая часть - те, кому все по барабану. Этих во сто крат больше. Этим нужен мир и спокойная жизнь. Работа у себя на предприятии, торговля в лавке, учеба в школе и в гимназии, литературные вечера, балы и спектакли в театрах, визиты по четвергам, посиделки с девками и парнями. Эти не хотели ни воевать, ни ходить с флагами по улицам. Но они и не противились воюющим и митингующим.

Спросил Голова:

- Почему большевиков все ненавидят?

- Тебе это очень нужно знать?

- Не очень, но не хочется быть слепым.

- Тогда снимай темные очки. Большевиков ненавидят потому, что они изменили привычный уклад жизни. Это пытались сделать Емельян Пугачев и Стенька Разин. У них не получилось, потому что в России были решительные правители и дворянство. Армия им подчинялась беспрекословно. А в итоге Разина и Пугачева властям выдала казацкая старшина, получившая привилегии от правительства. Что будет, если в молоко налить простой воды?

- Вода, разбавленная молоком.

- Правильно. В России так и получилось. В учебу пошли разночинцы, которые за труды свои отмечались высокими орденами, дающими право на дворянство. Если бы они были бы такими же, как офицеры, вышедшие из солдат, возьмите литературный пример капитана Миронова, не пожелавшего присягнуть Пугачеву, то никакая сила не смогла бы совершить то, что случилось в России.

Большевики всколыхнули самую темную часть общества. Причем всколыхнули ее представители дворянства, как высшего, так и вышедшего из низов. Пепел Клааса стучал им в сердце. Ах, мы будем служить народу против царских сатрапов. Мы будем стрелять в генералов и в полицмейстеров, будем лить кислоту в лицо городовым, и вы с нами ничего не сделаете. И не сделали.

А большевики сейчас занимаются тем, что должен был делать мягкотелый царь и его министры. Почему большевики выпрыгивали из штанов, пытаясь убить Петра Аркадьевича Столыпина? Да потому что года через три крестьяне с вилами, а рабочие с совковыми лопатами ловили бы большевистских агитаторов и на тачках свозили на свалку истории.

Как все ругали Столыпина? А сейчас кто ругает большевиков? Почти все, но втихомолку и поодиночке, потому что в любой компании может быть наш человек, который нам расскажет, что и как. Даже Временное правительство могло бы обойтись без большого террора. Но ему хотелось править вместо царя. Сейчас пожинает плоды своего бездействия.

Лишение дворянских привилегий всех родственников революционствующих отпрысков увеличило бы грамотную прослойку обывателей России и уменьшило бы количество революционеров - их бы своими руками удавили эти родственники.

Брат цареубийцы Александра Ульянова не смог бы из мещанского сословия поступить в университет, он бы стал изгоем, этаким Челкашом в дырявых штанах. Чужой среди дворянского сословия и чужой среди простонародья. Все, спел песенку, сиди на шестке и не кукарекай.

Вот этим сейчас и занимаются большевики. Они победят и будут властвовать до тех пор, пока вожжи не отпустят, а как только отпустят, вот тогда и слетится прятавшееся по лесам и рядившееся в соловьев воронье, чтобы поклевать тухлятинки, отомстить за все годы вороньего существования. Ну, понял что-нибудь?

- Все понял.

- Ты понятливый мальчик и стремишься на мое место.

- Нет, нет, что вы!

- Не надо. Я тоже из мальчиков и был таким же, как и ты. Все выспрашивал учителя, а потом из-за его спины голос подал, соловьем запел и понравился. Стал учителем и тебя в мальчики взял.

- Учитель на вас сильно обиделся?

- Нет, потому что и он так же стал учителем из мальчиков. Судьба всех мальчиков быть учителями. Кому-то раньше, кому-то позже.

- А без учителей нельзя?

- Нельзя. Иначе подлость возьмет верх и установит свою династию, и учителя этой династии будут следить за тем, чтобы добро не бросало свои семена повсюду.

- А вы учитель подлости или добра?

- Правду говорят, что ученики превзойдут своих учителей. Я пока учитель подлости. Но затем подлость будет сама перерастать в добро, и все учителя подлости будут учителями добра.

Каторжники станут дворянами и вельможами. Наденут мундиры и займут троны в губерниях. Вельможи возглавят воровские шайки и профсоюзы нищих. И всем эти будут руководить большевики. Они будут неосвященниками, и будут сеять доброе и разумное.

Учителям придется лавировать между ними, каждый раз сверяясь с новой библией, добро ли сделанное добро, может быть, это просто завуалированное зло. Большевики создадут такое общество, что даже тогда, когда их прогонят, ничего собственно и не изменится. На место большевиков придут другие, на кабинетах вельмож поменяют таблички и все пойдет своим чередом. Откуда я это знаю? Я это чувствую. И ты должен научиться чувствовать.

- Я чувствую. Я могу определить, где жарко, а где холодно. Я чувствую любовь и ненависть.

- Этого мало. Это самые примитивные чувства. Скажи еще, что ты чувствуешь, где сладко, а где горько. Ты должен иметь большие знания и чувствовать биение истории, знать, по какой дороге она пойдет, чтобы встречать ее с хлебом и солью, потому что эта дорога подсказана тобой, а не тащиться вслед за историей.

- История всегда непредсказуема и ее невозможно чувствовать, учитель.

- Не называй меня учитель. Вообще никак не называй. И перестань вызывать у меня симпатию. Твое дело писать и прятать написанное. Но если ты хочешь стать учителем, то это дело пяти минут. Донеси на меня. Сейчас как раз время. Из старых учителей остался один я. И учти, доносы это главное в той системе, которой мы служим. Не будет доносов, не будет и нас.

- Что вы? Я на вас никогда не донесу.

- Не зарекайся. Иуда тоже не хотел доносить на Христа, но так было нужно Богу. И Иуда пожертвовал своим добрым именем, чтобы слава Иисуса жила в веках, а его имя было символом подлости. Даже мы своим доносчикам не платим сумму, кратную тридцати сребреникам, полученным Иудой. Я тебе скажу, когда на меня нужно будет доносить, потому что тогда донесут и на тебя, а меня уберут за то, что я не разглядел твоей сущности. Я тебе не зря говорил о том, что иногда зло делается и во имя добра.

- Мне страшно слышать все это. Неужели и меня ждет ваша судьба?

- Тебя ждет твоя судьба. Если ты будешь сидеть сложа руки, то она будет руководить тобой, а не ты будешь руководить ею.

- А разве судьбой можно руководить?

- Можно. Смотри на меня и научишься. Завтра пойдем на собрание учителей. Будешь сидеть среди мальчиков. Ни с кем не здоровайся, если даже вы раньше были знакомы, ни с кем не разговаривай, не записывай ничего, запоминай, не показывай эмоций и не аплодируй. Умри.

- Умер.

Съезд учителей

Собрание учителей проходило в зале театра. На входе революционные моряки с винтовками, обмотанные как мексиканцы пулеметными лентами, проверяли билеты. Красноармейцы с повязками проверяли билеты при входе в зрительный зал:

- Пожалуйте, партер, место пятое, третий ряд. Вот ваша папочка.

Ноги утопали в толстом красном ковре. До приватизации театра и его имущества еще не дошло. Мой учитель сидел в партере, а я на полутемном балконе в окружении безликих личностей неопределенного возраста, роста и вида.

Центральная люстра переливалась бриллиантовым блеском хрусталя, легонько позвякивая в такт вдохам и выдохам сидевших и ходивших по залу людей. Золотая лепнина сияла, превращая в волшебную сказку все происходящее.

Раздался первый звонок. Затем второй звонок. С началом третьего звонка свет люстры уменьшился до света маленьких хрусталиков, ее составляющих, а занавес медленно раздвинулся. На сцене стоял длинный стол, покрытый красным бархатом, как бы являющимся продолжением занавеса. Спектакль начался.

- Товарищи! - громкие и продолжительные аплодисменты.

- Дорогие товарищи! - зал начал аплодировать стоя.

Человек в черной кожаной куртке и такой же кожаной фуражке, похожий на водителя шикарного автомобиля Ролл-Ройсс, призывно поднял руку, требуя тишины. Аплодисменты не прекращались. Только после того, как были подняты обе руки, аплодисменты начали стихать.

- Дорогие товарищи! Вторая Всероссийская учительская конференция объявляется открытой! - бурные и продолжительные аплодисменты.

- Для начала работы конференции нам нужно избрать рабочий президиум. Слово для предложений по избранию президиума предоставляется учителю Н. из города Пензы.

На сцену вышел коренастый мужичок в косоворотке, подпоясанной офицерским ремнем с портупеей и огромной желтой кожаной кобурой парабеллума на правой стороне. В руке он держал несколько листов бумаги, которыми потряс в воздухе.

- Товарищи, - сказал председательствующий, - список тридцати кандидатов в рабочий президиум есть в ваших папочках. Есть ли необходимость его зачитывать?

- Нет, - загудело в зале.

- У кого есть мнения против указанных товарищей?

- Нет, - загудел зал.

- Как будем голосовать, поименно или списком?

- Списком, - пробасил зал.

- Принято, списком. Кто за указанных товарищей - прошу поднять руки.

Лес рук.

- Против? Нет. Воздержавшиеся? Нет. Прошу избранных товарищей занять места в президиуме. Пока рассаживаются, есть предложение избрать почетный президиум в составе Центрального комитета Российской социал-демократической партии большевиков во главе с товарищем Л (У). Кто за - прошу голосовать.

Лес рук, аплодисменты.

Обсудили повестку дня, регламент, состав мандатной комиссии.

- Товарищи, перед началом конференции есть предложение спеть наш гимн.

Зал встал и загремел:

Вставай, проклятьем заклейменный

Весь мир голодных и рабов,

Кипит наш разум возмущенный

И каждый в бой идти готов.

Пели долго и вдохновенно. Каждый готов был взять винтовку или достать из кобуры наган или маузер и беспощадно стрелять по врагам революции.

Сели. Возбужденные. Готовые к приему любой информации, как неоспоримой истины.

- Слово предоставляется товарищу Л (У)!

Аплодисменты стоя.

- Гаспада!

Зал стих.

- Я не ошибся, именно - ГАСПАДА! Вы сейчас господа положения и господа нашей новой России. Время старых господ прошло и в России один господин - пролетариат и его передовая часть - учителя! Ура, товарищи!

- Ура! Ура!! Ура!!!

- А сейчас вернемся к текущему моменту. Социалистическое Отечество в опасности! На наше предложение о мире немцы ответили наступлением по всему фронту с целью уничтожить первое в мире государство рабочих и крестьян. Мы должны уничтожать все ценное имущество, включая и продовольствие, чтобы оно не попало врагу.

Всех представителей буржуазного класса на рытье окопов. Сопротивляющихся - расстреливать. Все не сочувствующие нам газеты закрыть, а сотрудников на рытье окопов.

Контрреволюционных агитаторов расстреливать на месте. Посланный на противостояние немцам революционный отряд матроса товарища К. вдруг очутился в районе Херсона. И все потому, что не было там карающего меча революции.

Сегодня мы объявляем о создании из учительской организации чрезвычайной комиссии, ЧК, которой вручаем щит для защиты и меч для нападения. И каждый учитель с сегодняшнего дня будет носить гордое имя - чекист. В председатели к вам назначаем старого каторжника и борца с царизмом в России и в Польше товарища Ф.Э.Д.

Идите сюда, Ф.Э. Мы вам дадим самые широкие полномочия, и отчитываться будете только передо мной, то есть перед Центральным Комитетом.

Надо, чтобы вы защищали нашу республику как внутри ее, так и с внешних позиций. Революция ничего не стоит, если она не умеет защищаться. Никто не должен пройти мимо чрезвычайной комиссии. Вы будете давать всем пропуск в будущее.

Но вам еще нужно учиться, учиться и учиться. Учитесь у всех, кто может быть нам полезен. И не проявляйте мягкотелость в отношении врагов. Они не будут с нами миндальничать. И мы не будем миндальничать с теми, кто даже будет на подозрении, что он не наш человек. И в этом вы должны быть первыми.

Вы наши политические работники и ваши люди надежно закроют наши границы, чтобы буржуазная зараза не проникала к нам и не заражала чистый и устремленный в будущее народ России. Да здравствует мировая революция. Пролетарии всех стран соединяйтесь!

Зал гудел. То он взрывался аплодисментами, то крики ура напоминали, что пора идти в атаку, пока вождь мирового пролетариата не передумал и не повернул назад, но больше всех распирало чувство неограниченных полномочий, когда любой чиновник или вельможа, генерал или маршал будут плакать горькими слезами, вымаливая у них прощение. Радужные картины так и витали над головами участников конференции, превращаясь в черные гравюры Дюрера, изображающие картины ада на земле.

Конференция закончилась чаепитием в буфете театра. Хорошо заваренный чай с сахаром и бутерброды с ветчиной, как будто и не было так называемых голодных очередей и бедствования Петроградского населения, приведшего к революции.

Учитель шел молча, делая крупные шаги. Спрашивать нельзя. Не в духе. Внезапно он остановился, и я воткнулся носом в его спину.

- Все понял?

- Не все.

- Что непонятно?

- Что будет с комиссией, когда исчезнет опасность для Отечества?

- Опасность для Отечества не исчезнет никогда.

- Почему?

- Страна, стремящаяся к мировому господству, никогда не откажется от этих мыслей, если даже не будет заявлять о них вслух.

- Но в будущем все будет не так.

- Так будет и в будущем. Пройдет очень много времени, сменится несколько поколений, которые, возможно, и забудут идеи мирового равенства и мировой революции. На смену идеологиям придут религии, у которых будут такие же большевистские постулаты. Тогда будет война не идеологий, а цивилизаций. Безжалостная война, в которой первую очередь погибнут совершенно безвинные люди, и война не закончится до тех пор, пока не будет уничтожен последний радикальный представитель воинствующей религии.

- Неужели такое может быть?

- Может и будет. Все будет зависеть от мудрости правителей.

- А как же мнение людей?

- Если мнение людей не подкреплено никаким финансовым или административным ресурсом, то оно ничего не значит. Его просто никто не услышит.

Партия большевиков существовала на бандитские деньги, добываемые разбоем, рэкетом, проституцией, азартными играми и на взносы сумасшедших промышленников и писателей, убежденных в том, что эти взносы им зачтут в случае победы революции как проявление лояльности.

Сейчас партия - государственный орган, существующий на партийные взносы государственных чиновников, которые не могут быть государственными чиновниками, если они не члены партии. Это называется схема государственного финансирования партии. При царе видных большевиков избирали в Государственную думу. Они там безбедно существовали и боролись с царским режимом на царские деньги. Все-таки ум - это самые большие деньги.

Как лучше потратить деньги

- Если бы нам на прожитие дали сто тысяч золотых рублей в империалах царской чеканки, что бы ты сделал в первую очередь? - спросил меня учитель через несколько дней после конференции.

- Сто тысяч? Да много что, - быстро сказал я. - Купил бы приличный дом. Нанял кухарку и дворника-сторожа. Купил бы собственный выезд, нанял кучера. Обновил бы гардероб и поехал за границу на воды.

- Чего же ты не сказал, что нажрался бы от пуза черной и красной икры? Как ты меня разочаровал, - сказал мой наставник. - Я думал, что ты будешь рассуждать как умный человек.

- Можно мне еще раз сказать? - попросил я.

- Говори, - согласился учитель, - но учти, что твои аргументы будут разбиваться моими контраргументами, поэтому думай, прежде чем говорить.

- Хорошо, - сказал я. - Деньги нужно спрятать или сделать так, чтобы они постоянно были при нас. Нужно сшить два пояса для денег и носить их с собой.

- Для человека, у которого больше трех рублей серебром в карманах ничего не было, ты рассуждаешь неплохо, - засмеялся учитель. - Давай посчитаем. Сто тысяч золотых рублей это десять тысяч империалов. Каждый империал это примерно десять граммов чистого золота. Я не беру в расчет примеси. Всего получается сто килограммов. По пятьдесят килограммов на человека. Возьми мешок с кирпичами и носи его с собой. А про оружие забыл, чтобы себя и деньги охранять?

- Да, учитель, предложение мое не из умных, - согласился я. - Тогда золото нужно обменять на деньги, которые обеспечиваются золотым запасом выпускающей их страны. Например, американские доллары.

- Теплее.

- А еще лучше - положить эти деньги в банк и процентов с них хватит для того, чтобы обеспечить вполне приличное содержание, - продолжал фантазировать я.

- Еще теплее. Только я не знаю, убить тебя прямо сейчас или все же довериться тебе? - задумчиво спросил себя или меня наставник.

- Учитель, а что я сделал такого, за что я заслуживаю смерти? - ответил я вопросом на вопрос. - Никто не знает меня, мне слава не нужна. Вы спокойны за свою спину, а я не жду нападения спереди. Вероятно, я ошибался и поэтому принял некоторые меры предосторожности. Я не ем и не пью вместе с вами, а в моем рукаве спрятан браунинг Бэби калибра 6,35 мм, который достаточно неплохо стреляет на дальность 25 метров и всегда может пригодиться для личных и общественных дел. Я не давал повода сомневаться во мне, поэтому я буду защищаться от кого угодно, хоть от вас, хоть от государства рабочих и крестьян - только я могу распоряжаться своей жизнью.

- Неплохо, - сказал учитель. - Если бы не сегодняшнее испытание, я вряд ли бы узнал того, кто как тень постоянно следует за мной. Давай говорить серьезно. Не все учителя стали чекистами. Примерно ста учителям предложено исчезнуть из поля зрения всех, кто их знает. И даже в случае ареста чекистами никто не пошевелит пальцем, чтобы освободить их.

Чекисты знают, что учителя ушли в подполье, чтобы контролировать их, докладывая руководителю о том, что происходит в стране. Поэтому чекисты будут охотиться за учителями. Совсем скоро они найдут повод для красного террора, чтобы показать свою значимость для новой власти, а незримое присутствие учителей подхлестнет их ретивость, чтобы стать святее папы Римского.

Поэтому я сделаю проще и надежнее. Я уезжаю за границу и кладу деньги в банк. Буду решать поставленную задачу из-за границы. Ты остаешься здесь. Учителем. Без ученика. Никто даже не сможет заподозрить тебя, если ты будешь выполнять мои рекомендации по отправке донесений хозяину.

Связь будет односторонняя. Если кто-то будет пытаться выйти с тобой на связь, значит, тебя начали подозревать, что ты учитель. Я обязательно вытащу тебя к себе.

Никогда не проявляй жадность к деньгам. Это происки дьявола, пытающего погубить человека. Постарайся получить образование и не блистай своими способностями, а они у тебя отличные.

Почувствуешь опасность с чьей-то стороны - донеси, анонимно. Не сделаешь ты - донесут на тебя, чтобы очистить квартиру, получить твое место на работе или разлучить с девушкой. Народ и при старой власти не был ангелом, а сейчас он получил крылья, рога и копыта.

Никогда не ставь себя на место других, не раздумывай, что будет лучше - ты на лесоповале будешь трубить по доносу соседа или сосед будет сучки рубить по твоему доносу? Разве думают летчики о том, что будет, если он собьет своего противника или солдаты в окопе, целящиеся друг в друга? Один не станет стрелять, а другой выстрелит. И жизнь такая же война, причем постоянная, коварная и безжалостная. И выживает тот, кто стреляет первым.

Заблудшего и честного можно простить, но честного и безжалостного прощать нельзя. Не засиживайся на одном месте и бойся милостей царских. Сейчас ты не мальчик, а одинокий учитель. Проверяй на главпочтамте по месту жительства почту до востребования на свое имя. Прощай.

- Прощайте, учитель.

Особый отдел

Совместно с всероссийской чрезвычайной комиссией, ВЧК, работали и военно-революционные комитеты, ВРК. Работы у них было невпроворот. Промышленные предприятия объявлялись собственностью Российской республики, хозяева отстранялись от дел, но обязывались платить зарплату рабочим, подвергаясь аресту за невыплату зарплаты.

Одновременно с огосударствлением предприятий проводилось закрытие газет, не поддерживавших большевистское правительство. К 27 октября 1917 года только в Петрограде было закрыто 27 газет.

Как и предрекал мой учитель, в августе 1918 года было совершено покушение на товарища Л (У).

Правительственные комиссары отозвались Постановлением о красном терроре. Сидели и ждали, когда кто-то и что-то сделает. Уверен на сто процентов, что это дело рук большевиков, чтобы развязать себе руки. А именно: усилить чрезвычайную комиссию, всех подозрительных посадить в концлагеря, причастных к заговорам и мятежам расстрелять с опубликованием списков расстрелянных, чтобы запугать пока еще живое население. Подписали комиссар юстиции Д. Курский, комиссар по внутренним делам Г. Петровский и управляющий делами и брат генерала Вл. Бонч-Бруевич.

Сразу же состоялись межрайонные совещания ВЧК по вопросу проведения террора в связи с покушением на тов. Л (У). Постановили. Взять заложников. Устроить в районах концлагеря. Быстро рассмотреть дела контрреволюционеров и расстрелять их. Ответственным представителям ВЧК присутствовать при расстрелах. Решить вопрос о трупах. При нахождении у контрреволюционеров оружия - расстреливать самостоятельно. Арестовывать эсеров.

То, что должен был сделать отвечающий за судьбу России русский царь, сейчас делали большевики, десятками тысяч уничтожая недовольных и классово чуждых им людей.

Попустительство всегда чревато активизацией преступных элементов, которых трудно призвать к ответственности. И самое опасное для любого государства - либеральная интеллигенция, чью деятельность равносильно приравнивать к преступлениям насильников и грабителей.

Я соглашусь с большевистским определением - гнилая интеллигенция, которая будет пособничать любому врагу государства, в котором она проживает, лишь бы сделать своему государству побольнее.

Народ простой боялся большевиков и жалел буржуев, не забывая взять в пустых квартирах что-нибудь себе на память. А когда был объявлен мир хижинам и война дворцам, то все цокольные жители начали уплотнять буржуев, создавая коммунальные квартиры.

Рассказывать о быте коммунальных квартир это все равно, что писать собрание сочинений о нравах и культуре коммунальных квартир Римской империи и их влиянии на соответствующие аспекты жизни коммунальных поселений Российской республики, начиная с 1917 года.

В ноябре 1918 года (по старому стилю в октябре) мне исполнилось восемнадцать лет и меня забрили в армию на уральский фронт. Живущий почему-то в Кремле (кто его туда пригласил?) поэт Демьян Бедный писал про таких, как я:

Эх, куда ты, паренек, эх, куда ты?

Не ходил бы ты, Ванек, во солдаты.

В Красной Армии штыки, чай найдутся,

Без тебя большевики обойдутся.

Не обошлись. В боях мне участвовать почти не пришлось. Как выходцу из бывших, мне особенно не доверяли и по грамотности моей определили писарем в штаб. Ко всем своим секретам.

Сидел, подшивал бумаги, читал и регистрировал донесения, жалобы на рассмотрение начдиву или начштаба. Тут я заприметил, что начал на меня обращать внимание заместитель начальника особого отдела дивизии. В декабре 1919 года их создали для осуществления контрразведывательной работы в армии, выявления шпионов и преступников в армейских рядах.

Как ни уничтожали старую государственную машину, а все равно пришлось возвращаться к ней. Специалистов контрразведки не было. Даже я со своим опытом общения с учителем мог считаться специалистом, но раскрываться ни перед кем я не мог. Да и надо как-то от вербовки отвертеться.

А особист все ходил, семечками угощал, иногда махоркой, спрашивал, пишу ли я родителям, отписываю, наверное, как я подвиги в боях совершаю. Так, слово за слово, познакомились поближе, а он мне и говорит:

- Вижу я, что парень ты хороший, наш, советский и к должности своей относишься серьезно, хотя все считают это не мужской работой. В армии любая работа мужская. Есть у меня к тебе поручение. Готовится наступление на Пермь. Нужно согласовать действия с пермскими подпольщиками, рабочими сталелитейных и оружейных заводов, у них серьезная боевая дружина. Кроме тебя идти в Пермь некому. Ты молодой, сбросим тебе годок, возраст не призывной, оденем в сборную гимназическую форму, едешь к тетке, мол, в Петрограде стало голодно. Будешь ждать нас в Перми.

И пошел я во вражеский тыл. Гражданская война она тем особенная, что каждый человек, тобой встреченный, может оказаться другом, а, может, оказаться и врагом, несмотря на то, носит ли он звездочку на фуражке или трехцветную кокарду на папахе, красные ли у него разговоры на гимнастерке или золотые погоны на плечах.

Это все равно, что спросить, кто для человека страшнее, волк или медведь. Я отвечу - заяц. Заверещит косой, - хватайте его, жрите, только меня, зайца, не трогайте. Вот такие зайцы и работали на обе контрразведки. И хорошо работали. Кто бы ни победил, они на белом коне несутся к штабу проигравшей контрразведки, чтобы свою папочку уничтожить и доложить, что архивы вражеские захватили, за что орден полагается с бантом на орденской ленте или с розеточкой под орденом.

Так и я шел, ни к кому не прислоняясь. Писем и записок при мне не было. Обыскивай не обыскивай, а чего нет, то того и нет. Пароль запомнил, а текст затвердил как Отче наш. Без шуток. Так на мотив молитвы и запоминал и прекрасно помню, что соответствует строчке и избавь нас от лукавого. Попробуйте что-нибудь запомнить при помощи молитвы, сами удивитесь. Будете как бы снова и снова повторять молитву, а вместо божеских слов у вас будут выскакивать целые куски запомненной информации. И все это от Бога.

До Перми добрался без приключений. Пришел по адресу, где никого не должно быть (хозяева уехали дальше на восток), чтобы оправдать свое появление в городе. Напросился на постой в дом неподалеку от связника. Понаблюдал. Все спокойно. Зашел, сказал пароль и в этот же день меня свели с руководителем подполья. Передал, что велено и сразу же был зачислен заместителем командира боевой десятки.

- Ты человек военный, нам такие нужны, - сказали мне.

Бой за город был яростный. Из нашей десятки остались двое. Я и еще один паренек. Пришлось стрелять из всего, что попадалось под руку, чтобы остаться в живых. За выполнение задания меня наградили золотыми часами на цепочке с надписью: Честному бойцу Уральского фронта за выполнение особого задания.

Начальник Особого отдела дивизии вызвал меня, долго говорил со мной, убеждал пойти работать к нему, ему, мол, нужны боевые и грамотные люди.

- Классовая борьба обостряется, а достойных людей, которые должны стоять на острие ее, мало, - говорил он, - грамотейки маловато.

- Так и меня, когда подрастут грамотные люди, вы тоже вычистите как неблагонадежного, - парировал я.

- Нет, ты уже человек проверенный, да и родители твои не из буржуев, а из мещан, до конторщиков выучившиеся, а это почти что пролетарии. Нет, ты наш. Иди и думай над моим предложением, - сказал начальник.

И пошел я думать над этим предложением.

Оперуполномоченный

Думать долго не пришлось. Через два часа вызвали меня к начальнику штаба, а там уже сидел начальник Особого отдела.

- Жалко, - сказал начальник штаба, - ответственный и грамотный работник, герой, можно сказать, и жалко отпускать, но вот начальник Особого отдела убедил, что для безопасности войск ты более пригодный, чем для работы в штабе, хотя и обещали, что участок работы тебе будет определен в штабе. С тем я тебя и отпускаю. Служи честно, а мы тебе поможем.

Начальник штаба встал и пожал мне руку. А начальник Особого отдела приобнял меня за плечи и сказал:

- Поздравляю. Я так и знал, что ты примешь правильное решение. Пойдем, буду знакомить с сотрудниками Особого отдела.

С одной стороны, они все решили за меня, а с другой стороны - учитель не должен быть официальным сотрудником органов. А я и не учитель, хотя и выполняю его обязанности здесь, в России. Поэтому в составе органов меня искать не будут.

- Все, что ни делается, все делается к лучшему, - говорил какой-то классик или просто умный человек, и говорил он правильно.

Отдел был небольшой. Семь человек, включая начальника и заместителя. Оперуполномоченные по полкам и отдельным частям. Один оперуполномоченный по контрразведке работал вместе с заместителем начальника, и один вместе с начальником работал по разведке. Этим работником назначался я. В мою задачу входил опрос пленных, вербовка из их числа своих помощников и заброска обратно в расположение белых войск, установление и поддержание с ними связи.

- С офицерами будем работать вместе, - наставлял меня начальник. - Колоть их надо, сволочей, заставлять работать на нас. Я тебя научу, я в этом деле руку уже набил.

Я представлял, как он набил себе руку. Офицеры, по существу, были смертниками, и сдача в плен означала неминуемую смерть либо сейчас, либо с отсрочкой в несколько лет унижений. Надежда на то, что на этой стороне тоже русские, была обыкновенным призраком. Безопаснее было сдаваться каким-нибудь диким африканским племенам.

Как я и предполагал, действующей офицерской агентуры не было. Озлобленные офицеры давали согласие на работу, но после возвращения шли в контрразведку с повинной и становились такими врагами советской власти, каких нужно еще поискать. Кто побывал в красном плену, больше не сдавался.

Честно говоря, и белая, и красная стороны больше бы добились гуманным отношением к противнику и к людям, которые их окружали. Большевики совершенно забыли опыт всех предшествующих революций.

Приходили радикалы, совершали революции, уничтожали королей и их приближенных, аристократию, расчищая путь новым королям и аристократии, которая отметала кровопийц, подвергая их той же казни, какой они подвергали других, и все возвращалось на круги своя.

После террора Конвента и якобинцев пришел молодой генерал Наполеон, и от якобинцев не осталось даже могил, зато появились новые аристократы и император Бонапарт Наполеон.

Ушел Наполеон - вернулся Людовик. Затем пришла Республика, но аристократия никуда не делась и страной правили не бедняки, а зажиточные слои населения.

Та же судьба уготована и большевикам. И я, как учитель, свою задачу вижу в том, чтобы меньше невинной крови пролилось до того времени, когда все репрессии станут тяжким грехом людей, виновных в них.

В начале февраля я зашел к начальнику отдела, который сказался больным и находился у себя на квартире. Хозяев дома не было. В комнате начальника было накурено. На столе стояла четверть самогона, на газетке лежали нарезанные сало, хлеб, соленые огурцы, а около правой руки лежал наган.

Видно было, что начальник крепко выпивши, и что он недавно плакал.

- Садись и пей, - сказал он.

Он налил чуть ли не полный стакан сизоватого самогона и придвинул ко мне.

- Пей. Чокаться не будем.

- Погиб кто-нибудь? - спросил я.

- Погиб. Пей за упокой его, - сказал начальник отдела.

Мы выпили. Закусили. Молча закурили.

- Ты кто такой? - глядя подозрительно на меня, спросил начальник.

- Как кто? Ваш сотрудник, каждый день вместе работаем, - несколько удивленно ответил я.

- Я тебя спрашиваю, ты человек или не человек? - хмуро пробасил начальник.

- Я - человек, - гордо сказал я.

- Смотри, человек, - начальник взял в руку наган, - я тебя прямо здесь, у стола, положу, если только почувствую, что ты не человек, а гадина ползучая. Читай, - и он протянул мне листок бумаги.

На машинке было отпечатано циркулярное письмо ЦК РКП(б) о расказачивании, секретно. С казачеством вести беспощадную войну путем поголовного его истребления. Никакие компромиссы недопустимы. Приказывалось провести массовый террор против богатых казаков, истребив их поголовно. Беспощадный массовый террор к тем казакам, кто хоть как-то боролся с Советской властью. Среднее казачество поставить в условия заочно приговоренных. Конфисковать хлеб и все продукты. Расстреливать всех, у кого будет найдено оружие. Оружие выдавать только иногородним. Казачьи земли заселить пришлыми и беднотой. Комиссарам проявлять максимальную твердость.

- Прочитал?

- Прочитал.

- Что скажешь?

- Ничего не скажу.

- Почему ничего не скажешь?

- Не хочу.

- Боишься меня?

- Боюсь.

- Налей еще по полстакана.

Налил. Выпили.

- Ты понимаешь, что я из казаков, - сказал особист. - Из зажиточных. С войны пошел с большевиками, а вся родня моя взяла нейтралитет, не служить у красных и у белых. И сейчас их всех под корень вырубят. Весь род. Кто я буду такой? Я буду палачом своей семьи. Скажи я что-то против, меня расстреляют здесь же, на месте, как скрывшего казачье происхождение и как врага революции. Что же делается? Что за звери пришли в нашу Россию и почему я им служу? Боже, за что ты меня наказал безумием? Сатана придет, тоже будет строить новую жизнь, сжигая старые храмы, отбирая семьи и давая взамен блудниц.

Я знаю, что ты не простой человек, поэтому и позвал тебя. Я видел тебя мельком на съезде учителей. Ты сидел среди учеников. Я тоже был учителем, имел своего ученика, но был определен в чекисты и моего ученика забрали. Я не знаю, кто твой учитель, где он, но знаю, что вы имеете право доносить наверх ваше видение ситуации. Доложи, что циркуляр ЦК бесчеловечен. Да что я говорю? Это документ, пришедший от Дьявола. Нельзя уничтожать русских в России. Нельзя! Помоги нам, а?

Я молчал.

- Я знаю, что тебе нельзя иметь свое мнение, но слова мои ты передашь своему учителю, - сказал начальник. - Помогите нам чем-нибудь, если сможете. Кстати, я там отписал тебе указание, что на тебя возлагается обязанность по оперативному поиску твоего учителя и тебя, его ученика. Срок поиска не ограничен. Пополняй изредка папочку бумагами, чтобы никто не заподозрил, что ты не выполняешь указание. Про этот циркуляр никому и ничего не говори. Я тебе ничего не показывал. Иди. Да пришли ко мне хозяйку.

Я ушел. Часа через два прибежала хозяйка дома и сообщила мне, что начальник отдела застрелился.

Расследование сделало вывод, что застрелился он по пьяному делу от тоски по семье. Дело закрыли.

Допрос хозяйки вел я. Она мне рассказала, что после моего ухода она больше часа лежала в постели с начальником, а потом он оделся в чистое белье и застрелился у себя в комнате. Все это в протокол я не вносил.

Татьяна Ларина

Секретариат действительно передал мне документ о розыске моего учителя, его приметы, возраст, возможные районы нахождения. Примет ученика не имеется, но он постоянно находится с учителем. Документ я подшил в картонную папочку, подписал просто Учитель и положил в железный ящик. Буду искать.

В Перми у меня закрутился такой роман, что я совершенно потерял голову и допустил ту ошибку, которую совершают один раз в жизни.

Я познакомился с ней на собрании комсомольской ячейки отряда ЧОН (часть Особого назначения), приданного Особому отделу для противодействия бандитским элементам в тылу действующих войск. Ее звали Татьяна.

В любом романе есть Татьяна,

И для нее есть добрый гений,

Печальный демон без изъяна

С известным именем Евгений.

У меня нет имени, а то, которое есть, конечно, не Евгений.

Мы сидели рядом, и я видел ее греческий профиль, вьющиеся волосы, подвязанные красной косынкой. Я сидел и никак не находил повода первым заговорить с ней, и она поглядывала на меня, хотя одежду мою никак не назовешь щегольской. И имя ее я узнал от председателя собрания.

- Слово предоставляется комсомолке Лариной. Татьяне, - сказал он и улыбнулся.

Сочетание имени и фамилии ничьего внимания не привлекло, а на сцену уже выпорхнула Татьяна Ларина:

- Товарищи. Нашему отряду поставлена задача по обеспечению тылов действующей армии. Задача очень важная и мы все учимся военному делу, чтобы быть во всеоружии при встрече с нашим классовым врагом. Я вот, например, хорошо стреляю из нагана, а меня не берут на боевые задания. Как это называется? Это называется нарушением политики партии по эмансипации женщины. Женщина перестала быть рабыней и вместе с мужчинами имеет равные права. Поэтому я требую, то есть предлагаю, записать в протокол, чтобы девушек тоже брали на задания, потому что вдруг кого ранят, некому будет оказать квалифицированную помощь. Вот. Все у меня.

Татьяне достаточно активно поаплодировали.

Когда она села на свое место, я протянул ей руку и сказал:

- Молодец, Татьяна. Мужчины всегда храбрее ведут себя в присутствии женщины.

- Я это вижу, - отпарировала Татьяна. - А я вас знаю, вы работаете в Особом отделе, и все говорят, что вы геройский человек.

- Ну, уж и геройский человек, - заскромничал я, - а вот все сидел рядом и не мог набраться храбрости познакомиться с вами. Можно я вас провожу после собрания?

Щеки Татьяны слегка покраснели, и она согласно кивнула головой.

Несмотря на то, что в Перми стояли части Красной Армии, уровень преступности был нисколько не меньше, чем в то время, когда здесь были белогвардейцы. Любая война поднимает всю грязь, которая скапливается в обществе, и она, как пена выплывает на поверхность.

Налетчики, насильники, просто хулиганы нападали на советских служащих и военных в поисках денег и оружия. Этим пользовался враг. Да и мы не пренебрегали уголовным элементом. Иногда из уголовников получались неплохие работники, а от некоторых приходилось избавляться без бюрократических закорючек. Навсегда.

Наши отношения с Татьяной развивались очень быстро. Слово отношения нужно понимать в старомодном стиле, как дружеские, а не как интимные. Мы даже за руки не могли взяться, чтобы не вызвать каких-то кривотолков о двух комсомольцах.

Я рассказывал ей о Петрограде, об улицах, зданиях, о реке Неве. Она мне рассказывала о своей Самаре, иногда напевала: ой, Самара городок, неспокойная я, неспокойная я, успокойте меня и это так получалось интересно и естественно, что ее хотелось взять на руки и крикнуть на всю улицу - смотрите, это я и моя невеста!

Однажды, когда мы вечером гуляли по берегу реки Камы, я почему-то рассказал о конференции учителей, на которой выступал тов. Л (У).

И вдруг:

- Так ты тот разыскиваемый учитель? Руки вверх! Два шага назад! Руки за голову! Иди вперед! Не оглядываться! При попытке бегства стрелять буду без предупреждения, стреляю я хорошо.

И я пошел вперед.

- Откуда ты взяла, что я какой-то учитель? - спросил я.

- Нам доводили ориентировку о его розыске, - просто сказала Татьяна.

Вот черт. Попал на агента. И чувствуется, что агента опытного и решительного, несмотря на молодость. Ориентировка находится у меня. Начальник отписал, чтобы ознакомили оперативных сотрудников и учли в проведении оперативно-розыскной работе. Сам ознакомил всех сотрудников отдела под роспись. Чей она агент? То ли я в разработке, то ли сейчас прокололся случайно. Танька, конечно, дура большая. Как плотвичка. Увидела наживку и сразу клюнула. Нет бы, доложила своему оперуполномоченному, оперу, о том, что слышала. Отличиться захотела. Сама вражину поймала, орден давайте на грудь.

В темноте я не заметил корень дерева, запнулся за него и, взмахнув руками, стал падать. Сзади загремели выстрелы. Я выхватил свое оружие, такой же наган, как и у Татьяны, и несколько раз выстрелили в ее сторону.

Моей конвоирши не было видно. Держа револьвер наизготовку, я пошел в ее сторону. Она лежала ничком на тропинке. Повернув ее лицом вверх, я увидел темное пятно на груди и темное пятно на лбу, из которого сочилась кровь. Она не дышала. И я чувствовал, что ранен, левая рука с трудом двигалась и сильно болела.

Взяв руку Татьяны вместе с ее наганом, я сделал еще три выстрела в воздух, оставив один патрон. Свой барабан я расстрелял до конца.

Кое-как сняв себя гимнастерку, я попытался сделать перевязку на плече из своей нательной рубашки, но у меня получилась какая-то перевязь для левой руки.

Шатаясь от слабости, я пошел к виднеющимся вдали огням. Добравшись до первых домов, я попросил помощи и с провожатыми дошел до штаба дивизии.

В лазарете мне сделали настоящую перевязку и уложили в постель. Подошедшему работнику Особого отдела я рассказал о нападении на нас, описал место, где оставил убитую Татьяну. Сказал, что стреляли из темноты сначала в меня, а затем Татьяна начала стрелять по нападавшим, и я тоже открыл ответную стрельбу. Попали в кого или нет, я не знаю.

Татьяна в упор прострелила меня насквозь. Не задета кость, и пуля прошла рядом с сердцем. Доктор сказал, что мне здорово повезло. Ранение очень опасное, но его можно занести в разряд легких.

- Если никакая зараза не прицепится, то дней через десять будешь гарцевать как жеребец на выводке, - посмеялся он.

Было проведено расследование по факту нападения на нас. Стрельба велась из наганов. Мое ранение со спины. Татьяна убита револьверными пулями. Следов нападавшего не нашли. Криминалистической экспертизы пуль никто не делал. Если бы была экспертиза, то можно было установить, кто в кого стрелял. Но в гражданскую войну было не до экспертиз.

Учитель истории

Татьяна никак не выходила у меня из головы. Никакая революция любви не преграда. А если бы мы действительно поженились, завели семью, и вдруг в один прекрасный день она заметила, что мое поведение никак не соответствует облику строителя нового общества? Уверен, что она пошла бы к своему начальнику и письменно доложила о том, что ей стало известно.

Вероятно, Бог все-таки есть. Он отвел на миллиметры ее руку - руку хорошего стрелка - и направил мою руку, чтобы она долго не мучилась. Может, в том месте, куда она попадет, она будет таким же принципиальным работником и не даст никому уклониться от исполнения тех процедур, которые человеку прописываются в чистилище. Из нее бы получился классный черт или его помощник.

Через неделю меня уже стали выпускать на прогулки, и я пошел на центральное отделение почты Перми проверить, нет ли для меня писем.

Заказное письмо было. И пришло оно почти месяц назад, а я так и не удосужился проверить, сможет ли мой учитель держать в виду меня. Вероятно, держит. Добравшись до своей квартиры, я закурил и открыл конверт.

Добрый день!

Твою работу одобряю. Не будь слишком перспективным. Учись хозяйственным делам. Я о себе дал знать. Будут нужны деньги, напиши на эту же почту до востребования Иванову Николаю Петровичу. Храни тебя Бог.

Письмо я сжег. Учитель жив и уже послал весточку тов. Ст. Нужно ждать отзыва ориентировки учителя здесь. Не геройствовать и после войны идти учиться на хозяйственника. Вероятно, мое время еще не пришло.

Отзыв ориентировки пришел примерно через месяц. Папочку с ориентировкой уничтожили по акту. Из-за маленькой бумажки погибла Татьяна, мог погибнуть и я. Бросить все и уйти я не смогу. Вернее, можно, но для этого нужно готовить легенду, а какой бы надежной ни была легенда, всегда в ней есть дырочки, в которую можно сунуть любопытный палец и сломать всю легенду. Живу так, как есть.

Историю гражданской войны пересказывать не буду. О ней уже сказано и пересказано. Даже через сто лет уроки этой войны не будут осмыслены, и никто даже пальцем не пошевелит, чтобы подобное не повторилось вновь. А в том, что революционная ситуация и гражданская война повторятся в России, в этом я не сомневаюсь. Причем это будет тогда, когда исполнится сто лет со дня той революции, развязавшей гражданскую войну.

Следуя наставлениям учителя, я не старался показать себя семи пядей во лбу, но к 1920 году уже стал начальником Особого отдела дивизии и считался опытным сотрудником военной контрразведки. Война практически закончилась:

Разгромили атаманов, разогнали воевод

И на Тихом океане свой закончили поход.

Я подал рапорт об увольнении в запас в связи с демобилизацией армии. Мне предлагали перейти на работу в территориальные подразделения ВЧК, но я сослался на то, что хочу быть учителем и поступил в педагогический институт в Екатеринбурге. Подальше от тех мест, где служил.

Мне было легче. Я как демобилизованный командир РККА и сотрудник ВЧК получал паек и небольшое денежное содержание. Но все равно, трудная и веселая студенческая жизнь пролетела как один большой день. Я был не таким молодым студентом, но семью заводить не торопился. Образ Татьяны не давал сойтись с кем-нибудь и доверять этой женщине так же, как и себе.

В 1925 году я получил диплом учителя истории и был направлен учителем в сельскую школу уже в Свердловской области. В северной ее части.

Пока я учился, Советская власть и ее славные органы ВЧК не сидели без дела. Еще при моем увольнении в запас вышел приказ ВЧК 52 о репрессиях против российской социал-демократической рабочей партии и партии социалистов-революционеров.

Приказано было изымать меньшевиков и эсеров. Что такое изымать, перевода не требует. В этом же году был подавлен Кронштадтский мятеж. Произведено изъятие анархистов. Подавлено антоновское восстание крестьян. Впервые после мировой войны командующим войсками Тамбовской губернии Тухачевским против восставших крестьян был применен ядовитый газ.

В 1922 году Советская власть начала изъятие церковных ценностей. Одновременно была произведена высылка за границу большой группы контрреволюционной интеллигенции.

Школа находилась в старом двухэтажном деревянном здании на высоком берегу небольшой речки. До революции в ней тоже находилась школа. Недалеко от нее высилась колокольня белокаменного храма. За оврагом стоял монастырь, из которого монахи были выселены, а в монастыре была создана колония для малолетних преступников.

Дома в селе были деревянные, одноэтажные. Несколько домов были двухэтажные: первый этаж кирпичный, второй - деревянный. В этих домах располагались лавки. В селе было около двух сотен домов. И детей было достаточное количество, так что занятия в школе проводились в две смены.

Вероятно, судьба моя такая, что я выбираю себе самый сложный путь. Так я выбрал себе факультет истории. И кто дернул меня туда пойти? Был бы математиком или химиком, физиком, письменником, на крайний случай, но быть учителем истории на переломе эпох и идеологий - это вообще-то равносильно медленному самоубийству или русской рулетке с одним патроном в барабане. Не так преподнес тот или иной факт истории нашей, и прощай свобода, в столыпинском вагоне есть полка для тебя.

Программа изучения истории была составлена в губнаробразе (управлении народного образования губернии) и соответствовала текущему моменту. Больше времени уделялось битвам и великим событиям, чем правлениям тех или иных царей. Начиная с Петра, история шла в основном плавно и основной движущей силой является народ, в глубине которого уже зрели ростки пролетарской революции.

Перед поездкой в село мне было рекомендовано зайти в уездный отдел ОГПУ (ВЧК сначала переименовали в государственное политическое управление ГПУ, а затем в объединенное государственное политическое управление - ОГПУ). Зашел. Приняли очень приветливо.

- Бывших чекистов не бывает, - сказали мне. - Знаем о ваших подвигах на войне, о должности занимаемой и надеемся, что в селе будете нашим полномочным представителем. Сами на месте разберетесь, что и как. Бдительности вам не занимать. Успехов.

Это получается, что я в селе буду внештатным представителем ОГПУ.

Педагогический коллектив был достаточно разношерстным, но дружным, несмотря на разницу в возрасте, образовании. Хотя я был в гражданской одежде, но ко мне сразу прилипла кличка чекист. Почему так, не знаю. Возможно, директору сообщили, кем я был до института и то, что я заходил к своим бывшим коллегам в ОГПУ.

Учительская работа в селе была самым приятным эпизодом в моей жизни. В селе меня быстро узнали. Взрослые в знак приветствия приветливо приподнимали головные уборы, а ребятишки толпой ходили со мной на рыбалку, изучая тонкости рыбной ловли и налавливая немалое количество рыбы для семейных котлов.

Три года я спокойно учительствовал, будучи уже старым для комсомола, но не поднимавшим вопрос о вступлении в партию. Ну, какой же учитель истории нового мира может быть беспартийным? Как беспартийный может преподавать причины возникновения и уроки Парижской коммуны, прообраза социалистического общества?

О партии намекали и приезжавшие в село работники ОГПУ. Пришлось вступать. Как бывший комсомолец, все еще находившийся в комсомольском возрасте, написал заявление в комсомольскую ячейку, собрал две рекомендации от членов партии - директора школы и председателя сельсовета, старого большевика и партизана.

Комсомольское собрание по рассмотрению вопроса рекомендации меня в партию прошло очень бурно. Не то, что меня ругали и критиковали, а задавали множество вопросов и требовали полного ответа. На собрании кроме комсомольцев были и их родители, которые пришли в школу как в клуб.

Зачитали мою биографию и анкету. Все восхищенно смотрели на меня, когда зачитывали, какие я должности занимал и какие задания выполнял. Много вопросов было про то, как я пробирался в захваченную белыми войсками Пермь. Как шли бои в Перми во время ее освобождения. Что значит Особые отделы в армии. Почему я не женат.

Когда я рассказывал о Татьяне и о том, что на нас было совершено нападение, глаза многих барышень и старшеклассниц наполнились слезами.

- Не переигрывай, - сказал я себе, - говори сдержаннее.

- Не нашел, - говорю, - такую, которая бы мне заменила Татьяну.

Если честно, то говорил об этом и сам себя презирал. Перегорело у меня все к Татьяне. А говорю о ней умильно так потому, что если бы не я ее застрелил, то она бы меня без всякой жалости застрелила.

Единогласно комсомольское собрание дало мне рекомендацию для вступления в партию. Затем был на собрании партийной ячейки, потом поехал на бюро уездного комитета партии.

Там все прошло быстро. Начальник ОГПУ выступил, сказал, что я человек перед Советской властью заслуженный и достоин быть членом партии. Давно бы был членом партии, но в связи с окончанием войны, расформированием частей уволился в запас и пошел учиться. Сейчас в нашей районной партийной организации появился коммунист, который на деле знает, что такое политическая бдительность.

Голосовали все - за.

Уполномоченный укома

В 1928 году меня перевели в уездный отдел народного образования. Стал я ездить по селам в районе, проверять, как идет выполнение программы обучения, какое состояние школ, какая нужна помощь.

Времена те были неспокойные. Начиналась коллективизация. Желающих идти в колхозы было мало. Кого-то уговорами, кого-то угрозами, кого-то посулами в колхозы загнали. Каждый надеялся, что кто-то за него сделает тяжелую работу, что сообща и урожай будет лучше и больше, и скот будет продуктивнее. Да только за своей-то коровой приглядывалось внимательнее, а чужие коровы так и остались чужими.

Опять же крестьянин остался без своей земли, вся она пошла в колхозную собственность. Да вы и сами все это знаете. Появились обиженные. Стали мужички выкапывать из земли винтовочки, оставшиеся от империалистической и от гражданской войны, стали обрезать стволы у них и начали по вечерам да в глухих местах постреливать начальников да партийных уполномоченных. И я для них был такой же уполномоченный.

Однажды ехали мы из села в село через лесок немалый. Возчиком был мужичок один знакомый, возил меня неоднократно, говорливый, ну что тебе радио. Обо всем расскажет, да все с шутками и прибаутками, а иные шуточки такие, что услышь кто, что о нем этот балагур говорит, так обиделся бы до его самого смертного часа. Было бы образования у мужичка побольше, то его природной сметки да способностей хватило бы для руководства не только уездом, но и всей губернией.

Ехали мы, он говорил, я слушал и усмехался и вдруг выстрел из чащобы. Мужичок мой замертво и свалился. Выхватил я свой револьвер с дарственной надписью Особого отдела армии и бросился в ту сторону, откуда стреляли. Если бы нападавших было несколько человек, то и выстрелили бы несколько раз. А так стрелял один. Пока он перезаряжает обрез, я успею добежать до деревьев, а в промежуток между стволами стрелять трудно из любого оружия. Слышу, впереди метрах в пятнадцати, кто-то через кусты ломится. Я туда. Бегу, все-таки молодость да тренированность многого стоит. Куртка на мне кожаная, удобная, движений не стесняет. Почти догоняю стрелявшего. Он повернулся, сходу выстрелил, промахнулся и тут я на него навалился. И опять на знакомца попал. Мужик из того села, откуда я ехал и откуда возчик мой.

- Ты что это, сволочь делаешь? - спрашиваю его. - Что я тебе сделал, чтобы стрелять в меня?

- Все вы, уполномоченные, только и приезжаете, чтобы крестьянина ограбить, да всех в колхоз согнать, чтобы все там было общее, и чтобы бабу мою другие мужики пользовали, кому она по разнарядке на ночь отписана будет, - начал обычную песню мужик.

- Кто же тебе такую ерунду сказал? - спросил я.

- Дак те, кто пограмотнее меня будет, кто в городах бывал, на съездах разных был, деятелей разных слушал, - говорил налетчик.

- Ты мне скажи, бабу твою кто-нибудь тронул без твоего спроса? - спросил я.

- Нет, - потупился мужик.

- А, возможно, кто-то к ней и будет ходить, когда ты в тюрьму сядешь за то, что возницу моего убил, - пообещал я.

- Как убил? - вскинулся бандит.

- А вот так и убил, - подтвердил я.

- Дак я же в тебя стрелял, - оправдывался мужик.

- А попал в него. А в меня зачем стрелял? - снова спрашиваю его.

- Сказал же, что стрелял в уполномоченного, - стоял на своем мужик.

- Пошли к дороге, повезу тебя в ОГПУ за убийство, - сказал я.

Пошли к дороге. Ни лошади с повозкой, ни возницы. Пошли дальше по дороге. Километра через три на опушке леса увидели лошадь и возницу, сидящего у дороги с цигаркой.

Задержанный мной мужичок подошел к вознице да как вдарит его по уху:

- Ты что, сучий потрох, делаешь? Да из-за тебя меня чуть в кутузку не отправили, сказали, что я тебя убил.

- А я и думал, что меня убили, - оправдывался возница. - Упал в сено и с жизнью совсем прощаюсь. Смотрю, а уполномоченного-то нигде нет. Ну, я и поехал сюда, все равно кто-нибудь да леса-то и выйдет.

Действительно, мужику было все равно, кто выйдет из леса, то ли я, то ли тот, кто стрелял. По идее, для него никто не враг. Он человек подневольный, что начальство скажет, то и делает.

- Все, садитесь и поехали, нам до темна нужно доехать. А ты, - сказал я нападавшему, - помни: дернешься - пристрелю.

Поехали. Мужиков посадил рядом. Так легче отбиться, если вдруг оба набросятся, мужики - два сапога пара.

Минут через десять возница повернулся ко мне и спросил:

- А что, товарищ, может, отпустим его? Пусть к семье идет. Все ведь обошлось.

- Как обошлось? Да ведь он чуть тебя не пристрелил? - удивился я.

- Да это случайно получилось, обрез он не успел пристрелять как следоват, потому и промахнулся, - заступался за бандита возчик.

- Ты чего, контра, говоришь? Если бы он обрез пристрелял, то в меня бы попал обязательно, - рассердился я.

- Ну, что вы, ваше благородие, он просто пугнуть хотел. А он ведь мне кумом приходится. Ну, как я кума в милицию привезу? Мне ведь мужики прохода не дадут. Давайте, отпустим его, а ваше благородие? - канючил возница.

- Конечно, мы его сейчас отпустим, он пойдет гоголем ходить, а потом вы по деревням растрекаете, что уполномоченный с контрами в сговоре, - усмехнулся я.

- Да ни в жисть, гражданин уполномоченный. Как в могиле все сохраним, - стал божиться налетчик.

- В могиле? Смотрите, хоть одно слово где пролетит, обоих в могилу уложу, и никто не узнает, где эта могила. Поняли меня? - грозно спросил я. - Запомните, вы оба мне сейчас по гроб жизни обязаны и будете делать все, что я вам скажу, иначе

- Все сделаем. Мы ж должники ваши. Спасибо вам, - мужичонка спрыгнул с телеги и засеменил к лесу.

Его обрез я положил в портфель. Вообще-то штука посильнее нагана будет.

Встреча с учителем

В ноябре 1929 года получил письмо от учителя:

Здравствуй. Скучаю. Встретимся 5 января на вокзале в 10 часов.

В принципе, написано все понятно. Кто прочитает - записка от девушки. Мне назначена встреча 5 января 1930 года на вокзале железнодорожной станции Екатеринбург в десять часов дня. Партнер меня знает. Не нужно никаких паролей и опознавательных знаков. Что-то случилось, раз учитель едет из-за границы в СССР.

5 января в девять часов я уже был на вокзале. Посидел в зале ожидания, изучил расписание, посмотрел на цены в станционном буфете, заглянул в ресторан.

Все было тихо и обыденно. Ближе к десяти часам я вышел на перрон поближе к часам над центральным входом. Практически в десять часов появился гражданин в темном драповом пальто с черным каракулевым воротником, в заячьей шапке-ушанке и белых бурках с коричневой кожаной оторочкой. Ни дать, ни взять - заготовитель от какой-нибудь организации. Мы прошлись навстречу друг другу. Наблюдения за ним я не заметил, так же, вероятно, и за мной не было никакого наблюдения. Через несколько минут мы с ним встретились у входа в ресторан.

В ресторане было человек пятнадцать посетителей, поэтому мы не были белым пятном в столь ранний час. Заказ был достаточно скромный, ни к чему привлекать к себе внимание шикарным столом. Я коротко рассказал учителю, чем я занимался в последнее время.

- Это хорошо, - сказал учитель, - за исключением того, что мы с тобой остались одни. Практически всех учителей и учеников арестовали и ликвидировали. Я знаю, что резидентурам ОГПУ за границей поставлена задача на поиск тебя и меня. У них есть наши приметы, но они относятся к 1918 году. А с того времени мы немного изменились.

Наша с тобой задача - дезорганизовать поисковые мероприятия. С этой целью ты должен дать информацию в ведомство тов. Ст. Вот московский адрес. Хозяин адреса знает, куда нужно нести письмо. Раньше он получал достаточно много писем, сейчас поток писем иссяк.

Ты должен отправить письмо о реакции населения на массовую коллективизацию и раскулачивание. Государство рубит сук под собой. Возможно, что тов. Ст. просто не знает истинного положения вещей. Письмо нужно отправлять из другой области, лучше с железнодорожной станции. Примерно такое же письмо будет направлено из-за границы. И мы их поставим в тупик, а, может, заставим активизировать наши поиски.

С болью в сердце я смотрю на то, что делается в нашей с тобой России. Такое ощущение, что все это сделали тутанхамоны, замурованные в кремлевской стене.

Дух разрушения правит страной. Строя одно, уничтожается во много раз больше. Наиболее активная часть населения уничтожается потому, что она показывает, насколько убоги и ограничены ставленники новой власти.

В Японии у власти милитаристы, которые уже захватили большую часть Китая и строят планы по захвату Монголии и российского Дальнего Востока.

В Германии приобретает популярность национал-социалистическая рабочая партия в Германии. Я познакомился с программным трудом лидера этой партии, некоего Гитлера. Германия должна оправиться от поражения в прошлой войне и расширить свой лебенсраум. Одним словом, Дранг нах остен. В Россию.

Многие истинные патриоты России поставлены в двойственное положение: не хочется помогать растлителям России и не помогать ей, значит помогать врагам. Будут они помогать России и будут пожираемы правителями России. Мне об этом легче судить, потому что меня защищает закон той страны, где я живу и по поручению которой приехал договариваться о работе иностранных инженеров на уральских предприятиях.

Кремлевские эмиссары заманивают выехавшую интеллигенцию вернуться обратно в Россию, где ее просто уничтожат. Кто же допустит, чтобы понюхавшие воздуха свободы писатели, художники, композиторы, ученые не привнесли эти веяния в Россию? А это прямой подрыв основ марксизма в России, первом государстве рабочих и крестьян, что постоянно вдалбливается в головы западным обывателям, совершенно не понимая того, что тем самым они принижают значение России в мире.

Репрессии пока проводятся тайно в виде перевоспитания чуждых элементов в трудовых лагерях. Расстрелы ведутся в тайных местах, там же трупы и хоронятся без всякого учета, чтобы избежать неминуемой кары за эти преступления. Скоро репрессии выйдут из подполья и будут проводиться открыто с использованием газет, радио и мнения общественности. А мы с тобой знаем, что такое мнение общественности.

Февральская революция свершилась так называемой общественностью. А действительная общественность боролась с властью коммунистов в Кронштадте и в Тамбовской губернии. Общественность общественности рознь. Сейчас общественность может быть только проправительственной, потому что иная будет уничтожена пулеметами, посмей она только выйти на улицу.

Если наступят времена, когда нельзя будет стрелять по своему народу, то общественность будет намного опаснее этой общественности, потому что она, руководимая и подстрекаемая недовольной элитой, тихим сапом и провокацией на применение силы будет свергать правительства и режимы.

Запад до этой дури не дошел. Когда речь идет о национальной безопасности, то всех демократов так бьют дубиной по голове, что об этом помнят не только они, но и их потомки. Должна быть грань демократии и непротивление демократии равносильно государственному терроризму.

Тебе не избежать призыва в органы безопасности. Возраст у тебя подходящий, опыт работы есть, да и должность в прежние времена была немаленькой. Так что ты вероятный кандидат в органы.

Как бы их не именовали, но самих чекистов скоро будут уничтожать, потому что они слишком много знают и часто стали задумываться, а кто же это нами руководит и отдает приказания по уничтожению своего населения.

Бывшие секретные сотрудники, агенты, вырастая по должности, начинают гробить своих руководителей. Особенно те, кто находится на партийной работе. Поэтому нехватка чекистов будет ощущаться постоянно.

После смерти Ф.Э.Д. нет достойной личности, которая могла бы что-то сказать наверху.

Если придется работать в органах, то постарайся спасти больше хороших и честных людей. Посмотри, кто на них доносит. Создай из доносчиков контрреволюционную группу по компрометации честных членов партии и разоблачи ее. И по службе будет продвижение, и потом, когда будут судить тех, кто судил, окажется, что ты, как мог, противодействовал репрессиям и беззаконию в стране.

Это первое. Второе. В случае возможного ареста ты не должен как баран идти на заклание. Отстреливайся, застрелись, но покажи этим сволочам, что ты невиновен, а невиновность должна защищаться.

- Но ведь тогда мне придется стрелять по своим товарищам, - возразил я.

- Каким товарищам? - возвысил голос учитель. - Он уже не твой товарищ, если идет арестовывать тебя как агента парагвайской разведки. Он такой же преступник, как и те, кто послал его с ордером на арест. Человек должен иметь право защиты от преступников, даже от тех, кого переодели в форму государственных служащих, выполняющих преступные приказы.

- Но противодействие правоохранительным органам есть косвенное или даже прямое признание вины, - возразил я.

- Какой вины? - зашептал учитель. - Советская власть арестовывает всех налево и направо, отправляя в следственный изолятор дожидаться суда. И люди сидят там годами, теряя здоровье или умирая, так и не дождавшись суда или оправдания. И так будет всегда, если люди не будут протестовать. Всегда держи при себе оружие. Создай канал переправки сообщений за границу или канал ухода за границу. И от родины-матери нужно уметь защищаться, потому что родина-мать стала такой стервой, что на ней клейма ставить негде. Ты не задумывался над тем, почему новая власть сначала лишила всех граждан права владения оружием? Потому что новое государство ничем не отличается от того, которое оно уничтожило: право ношения оружия признавалось только за дворянами, которое имело честь, и должно его было защищать ее вместе с честью государя. Посмотри, кто сейчас дворяне в России? Люди с оружием. То-то. Пусть дерьмо, но наган на поясе висит.

- Я слушаю вас и у меня мурашки по спине бегают, хотя во многом согласен с вашими словами, - признался я.

- Ничего, мурашки побегают-побегают, а потом привыкнешь к ним, - более спокойно заговорил мой наставник. - Так и живут люди с мурашками. Человек в первый раз попадает в тюрьму почти ни за что, для воспитания. И становится навсегда человеком тюрьмы, потому что принял ее как свою жизнь. Так и ты свои мурашки принимай как свою жизнь. Когда родина-мать будет тебя защищать всегда и во всем, тогда у тебя и мурашек не будет и даже мыслей таких не возникнет, о чем мы сейчас говорим. Сейчас 1930 год. Если через сто лет Россия будет защищать каждого своего гражданина, то я смогу сказать, что я все-таки жил не напрасно, борясь с российской нечистью.

- Нет, учитель, я не совсем согласен с тем, что сказали вы, - возразил я. - Не может быть какой-то избранной любви к родине.

- Ну, вот сейчас поговорим о причинно-следственной связи и о переходе количества в качество, - съязвил наставник. - Иди и напиши заявление, что ты являешься последним учителем в России. Тебе мало пули от твоей девушки? Тебя вывернут наизнанку, чтобы узнать, где я, и расстреляют как лицо неизвестное, и не назвавшее себя, хотя ты ничего плохого для нее не сделал. Почему она не стала разбираться, почему она не прикрыла тебя крылом? Ты лучше сиди и слушай, что тебе твой учитель говорит, и не обижайся на его грубые слова. Тебе уже тридцать лет, и ты все еще с юношеским энтузиазмом воспринимаешь все, что пишут в газетах. Давно пора иметь собственное мнение по всем вопросам.

В случае чего будешь уходить через Дальний Восток. Как сотрудник Китайско-Восточной железной дороги. Здесь записаны условия связи. Запомни все данные и сейчас мы сожжем случайный листочек бумаги в пепельнице. А я тебя потом найду. Мы и из-за границы сможем помочь именно родине, а не тем, кто в качестве самых лучших ее сынов уничтожает наших братьев. Ты хоть что-то понял из того, что я тебе наговорил?

- Нужно еще осмыслить все сказанное, - признался я.

- Осмысливай, только не наведи на себя чекистов письмами тов. Ст, - сказал учитель. - Ну, прощай.

- Почему же именно прощай, а не до свидания? - спросил я.

- Времена сейчас такие, что нужно прощаться навсегда, если даже ты входишь только купить пачку папирос, - сказал мой товарищ.

Новообращение

Я ехал домой в пригородном поезде и думал над словами учителя. Он был прав и неправ. Мы не враги родине. Мы защищаем ее. Кроме нас есть еще орава всевозможных защитников, которая защищает партию и свое место при ней. Это опричнина.

Плохо, когда опричнина становится повсеместной и, если ты не опричник, то ты ничего не добьешься, будь ты хоть Иисусом Христом. Тебя так же отведут на Голгофу, соберут толпу и скажут: кого вы хотите помиловать, вот этого блаженного, который зовет вас к жизни по совести и закону Божьему, или вот этого забулдыгу, который пропил все, что у него было, и который за глоток вина не пожалеет родную мать, но он такой же как вы И кого народ выберет? Без слов, забулдыгу.

Толпа может носить тебя на руках и тут же может бросить тебя в грязь и затоптать ногами. И, самое главное, народ слушает того, у кого власть, хлеб, деньги, жилье. Одиночки, как правило, погибают в безвестности.

Читал я древнюю легенду о людях и драконах. Драконы - это не злые существа, истребляющие людей, а вполне разумные существа, живущие с человеком и охраняющие человечество. У каждого дракона есть свой всадник. Когда погибает всадник, то погибает и дракон. Но когда погибает дракон, всадник не погибает. Так и мы с учителем.

Первоначально мы должны были действовать, как всадник с драконом, но жизнь, вернее необходимость выживания, разделила нас. Он дракон. Я всадник. Если что-то случится со мной, то и учитель проживет недолго, как человек старый. Если что-то случится с ним, то я буду жить долго, если осторожно выполню работу, порученную им.

Вагон был полупустой. Холодный и в меру грязный. Ко мне подсел пожилой господин из бывших, в поношенном драповом пальто с маленьким воротником из черного каракуля и в такой же каракулевой шапке пирожком

- Извините, молодой человек. Я вас не стесню? - спросил он. - Вагон, понимаете ли, холодный, а нахождение рядом человека как бы согревает.

- Да, да, присаживайтесь, пожалуйста, рядом, - сказал я. - Закурить не хотите?

- Ну, что вы? - запротестовал мой попутчик. - Всегда был противником курения в поездах. Поезд - это место совместного пребывания людей по необходимости переезда с одного места в другое. Этакой, знаете ли, Ноев ковчег. Собираются каждой твари по паре и едут в те места, куда проложены дороги. А если приезжают в то место, где все дороги кончаются, то они начинают строить новые, веря, что строят дорогу к своему счастью.

- Да вы прямо философ, - улыбнулся я.

- А вы угадали, - обрадовался он. - Бывший профессор философии Казанского императорского университета. Сейчас учитель истории в одной из школ Энского уезда.

- Да мы с вами коллеги, - сказал я. - Я тоже учитель истории. Только сейчас вот перевели в районо, по-старому - в уездный отдел образования. Моя фамилия С.

- Фамилию вашу слышал, - сказал профессор. - Про вас многое говорят. Может, я зря к вам подсел. Вы уж извините, пойду я сяду на свое место.

- Ну, что же вы? - сказал я с недоумением. - Чем я вас мог обидеть? Я действительно искренне рад встрече со своим коллегой. Что же про меня такое нехорошее говорят?

- Да нет, ничего плохого не говорят, - сказал мой коллега. - Говорят, что вы человек перспективный, далеко пойдете и скоро с учительской работы перейдете работать по старой специальности в органы. Поэтому давайте прервем наше знакомство в самом начале, когда будете меня допрашивать, вам же легче будет, когда перед вами человек незнакомый.

- Почему вы сразу перекрестили меня в плохого человека, Александр Иванович? - спросил я.

- Вот видите, я вам не представлялся, а вы уже и имя мое знаете, - сказал попутчик, как бы подтверждая сказанное им. - Вторая натура, знаете ли, всегда сильнее той, которой человек прикрывается в повседневной жизни. Я не слишком мудрено вам говорю?

- Все очень понятно, - объяснил я. - Просто мне в губобразе говорили, что в одном из уездов есть учитель истории из бывших профессоров университета. Милейший человек. Фамилию вашу и имя с отчеством назвали, а я и запомнил.

- Ну, если так, то и вы простите меня, старика, а то я сразу и разговорился с незнакомым человеком, - сказал Александр Иванович. - А по нынешним временам это дело самоубийственное. Вот посмотрел на вас издали и представились вы мне Мессией.

- Ну, вы меня рассмешили, Александр Иванович, только не обижайтесь ради Бога, - засмеялся я.

- Вот видите, и вы Бога помянули. А вы в Бога верите? - спросил профессор.

- Во всяком случае, на сегодняшний день научных доказательств его существования не доказано, - улыбнулся я.

- Я не про науку спрашиваю, а в душе, что вы чувствуете? - спросил мой собеседник.

- Трудный вопрос, - признался я. - В душе я вообще чувствую ответственность за весь мир, за всех людей.

- Как же я прав! Так может чувствовать только апостол после благословения, - обрадовался профессор. - Вас только что благословил Креститель.

Да, тот разговор, что произошел в ресторане, вполне можно назвать обрядом крещения или новообращения. И учитель мой, еврей, соплеменник Иоанна Крестителя. Как все просто сходится. Не хватает мне заниматься чудесами, чтобы все в меня поверили.

- Ну, уважаемый Александр Иванович, вы продолжаете меня удивлять, - улыбнулся я. - Нам в институте историю религии читали по складам и то я помню, что Крестителю довелось крестить Иисуса Христа. Вы считаете меня Христом?

- Нет, Вы не Христос, вы апостол, им избранный, чтобы нести добро по земле и решить, когда на землю должен прийти Армагеддон, - серьезно сказал мой коллега.

- Александр Иванович, извините меня, любезнейший, но вы несете полную чепуху, - я не мог говорить без улыбки. - Может у вас какие-то неприятности дома или на службе не все так хорошо, как хотелось бы?

- Извините, что я испугал вас, но скоро вы увидите нечто странное к чему вам нужно быть готовым, - сказал милейший Александр Иванович. - Не противьтесь тому, что вам предстоит. Вы дважды отречетесь от своего учителя, а, в конце концов, поднимете на него руку во имя того, чтобы больше людей остались живы через его смерть. Не старайтесь понять, что я вам сказал, действуйте так, как велит вам ваш внутренний судия. До свидания, мне уже выходить.

Александр Иванович встал и шаркающей походкой пошел к выходу. Было в нем что-то беспомощное и жалкое, но так бывает всегда, когда умный человек пытается просветить ничего не знающую толпу, требующую хлеба и зрелищ. Любой ум будет растоптан этой толпой, даже не заметившей, что это был сам Бог.

Я верил и не верил тому, что только что услышал. Как-то все переплеталось то с Библией, то с древними легендами, то с сегодняшней жизнью. Как это сказал Александр Иванович? Пусть ведет вас внутренний судия. Кто этот судья? Может, это маньяк, одержимой страстью к наложению наказаний и за любую незначительную провинность отправляющий на эшафот?

Экклезиаст

Через несколько дней нам сообщили, что Александр Иванович был убит бандитами. Сразу на выходе со станции его пытались раздеть три налетчика. Тщедушный старичок вступил с ними в единоборство и получил смертельное ранение финкой.

Пред смертью он что-то просил передать мне, что не успел рассказать, но я так и не узнал, что сказал мне старый человек.

Я недослушал, все-таки перебил его и посмеялся над старым человеком. Вероятно, что человек, чувствующий свою близкую смерть, начинает обладать какими-то необычными способностями, а я даже не захотел вежливо выслушать своего коллегу.

Узнав о смерти Александра Ивановича, мне почему-то вдруг захотелось пойти в церковь и помолиться за упокой усопшего раба Божьего. Действительно, что-то со мной происходит, потому что за много лет у меня никогда не возникали мысли о религии, хотя в гимназии мы изучали закон Божий и постоянно были на церковных службах.

Великолепный собор, который в погожие дни видно из губернского города, был превращен в общественный амбар, куда свозили на хранение картофель и хлебные припасы для сдачи государству. Церковные службы давно прекратились и просторные помещения храма стали рабочими кабинетами совслужащих.

Я вошел в церковь не без внутреннего волнения, мимолетно обмахнув себя крестным знамением. Как уездный чиновник я прошел сразу к руководителю склада.

- Здравствуйте, здравствуйте, - сказал я достаточно важно. - Я такой-то из уездного отдела образования.

- Здравствуйте, пожалуйста, садитесь сюда. Наташенька, - крикнул складской начальник куда-то вдаль, - нам чайку с лимончиком. И крендельки не забудьте.

Начальник не знал, зачем это я к ним припожаловал и не знал, куда меня посадить и чем угостить.

- Да вы не волнуйтесь, я здесь совершенно по частному делу, - успокоил я его. - Предстоит курс занятий по научному атеизму и мне нужно посмотреть, как в уездном центре раздавали опиум для народа.

- Да, да, опиума было очень много, - подхватил начальник. - Сколько икон ободрали от золотых и серебряных окладов, а доски на дрова пустили, сколько риз всяких, горшков, чашек и мисок из драгметаллов в фонд помощи голодающим отправляли. А уж книг-то сколько было. Что-то отобрали работники из ЧК, что-то вместо дров жгли зимой. Эти помещения нужно поддерживать при определенной температуре, иначе продукция может испортиться, товарный вид потерять или корни пустить. Вот тогда и будет проблема. Тогда уже протапливать будет поздно, двери придется открывать. Как вы знаете, все процессы гниения сопровождаются выделением большого количества тепла

- Спасибо, химию тоже изучали. А скажите, действительно в хорошую погоду с колокольни можно губернский центр увидеть? - спросил я.

- Не знаю, мы тут в Троицын день залазили посмотреть, - начал рассказывать завскладом. - Ничего не видели, хотя и погода была хорошая, да и подпивши немного были, а от алкоголя чувства человека обостряются. Так вот смотришь на бабу, ничего в ней хорошего нет. А как выпьешь пару-тройку рюмочек очищенной и на тебе, будто фея перед тобой стоит, бедрами крутыми к себе маня.

- Ну, вы прямо поэт по женскому полу, - улыбнулся я. - А где книги лежат, которыми вы печку топили?

- А вот в кладовочке, - он показал рукой. - Осталось чуть-чуть. Надо в гортопе дрова или уголь заказывать.

Я взял небольшую книжечку, которая лежала открытой, сдунул с нее пыль и закрыл. Книги были рукописные, и в скрипе двери кладовки мне слышался скрип гусиных перьев и сопение переписчиков.

- Возьму-ка я себе вот эту книжицу, буду показывать ее как образец невежества нашего, - спросил я у завсклада.

- Возьмите-возьмите, - как бы обрадовался начальник. - Горят эти книги плохо, чадят и запах от них идет какой-то такой, что в конце дня голова соображать перестает.

Я вышел на улицу, и мне показалось, что я был в пустом доме, брошенном хозяевами, и взял без спроса вещь, которую почему-то не смогли увезти с собой.

Дома я поужинал и с папироской лег в постель, засветив керосиновую лампу. Что интересно такое я взял от книг, которые случайно не сгорели? Впрочем, а случайно ли?

Книжица являла собой записи со слов кого-то. Не так я силен в старославянском, но то, что я прочитал, меня заинтересовало.

Что пользы человеку от всех трудов его, которыми трудится он под солнцем?

Что было, то и будет, и что делалось, то и будет делаться, и нет ничего нового под солнцем.

Нет памяти о прежнем, да и о том, что будет, не останется памяти у тех, которые будут после.

Всему свое время, и время всякой вещи под небом.

Время рождаться и время умирать, время насаждать и время вырывать посаженное.

Время убивать и время врачевать, время разрушать и время строить.

Время плакать и время смеяться, время сетовать и время плясать.

Время разбрасывать камни и время собирать камни, время обнимать и время уклоняться от объятий.

Время искать и время терять, время сберегать и время бросать.

Время раздирать и время сшивать, время молчать и время говорить.

Время любить и время ненавидеть, время войне и время миру.

Много истинного рек Екклесиаст и многие сильные от мира сего внимали ему да не многие делали так, как он советовал. Все вроде бы просто и все это знают, но делать так, как заповедовал ему Бог, не под силу каждому. Есть только избранные, для которых он приготовил освященные самим Богом нательные кресты. И крест каждого избранника ждет его в месте Божием, и каждый избранник сам знает, где это крест лежит.

Незаметно для себя я уснул, и книга выпала из моих рук.

Параявления

Уездный городок начинался как крепость. Башни и стены были деревянными, а затем постепенно оборонительные сооружения строились из камня. Каждая сторожевая башня была одновременно и воротами, через которые в крепость приезжали жители окрестных деревень. Затем город разросся, военная опасность исчезла, и крепость потихоньку стала умирать. Сначала исчезли стены, а потом рьяные градоначальники стали сносить и ворота. Опомнились только тогда, когда из пяти осталось одни ворота.

Мне снилось, что я ночью иду через эти ворота. Зайдя под арку ворот, я вдруг почувствовал чистый запах свежеиспеченного ржаного хлеба и только что сваренного борща с дымком от печки.

Запах был настолько близким, что я даже оглянулся. Маленькая дверца в стене ворот, которая всегда была закрыта на висячий замок, была чуть приоткрыта. И запах доносился именно из-за этой двери.

Я осторожно приоткрыл ее и заглянул внутрь. По узкому пространству между стенами вверх шли крутые лестницы. Тишина и свежий запах.

Я потихоньку поднялся на уровень выше человеческого роста, постоял на площадке, прислушался и снова пошел вверх. Мне показалось, что я слышал потрескивание поленьев в печке, но этого быть не могло, потому что в башне-воротах никаких печей не было.

Вверху показался черный квадрат открытого люка, иногда подсвечиваемый красными всполохами пламени.

Внезапно меня подхватили сильные руки, кто-то дал мне по физиономии, воткнул в рот тряпку, связал руки сзади и бросил на лавку.

Темнота внезапно рассеялась. Свет свечи на столе освещал довольно просторное помещение с низким потолком, печку в виде камина и трех человек в военной форме, сидевших за столом.

В красном углу висела небольшая икона, и мерцал свет крошечной лампадки.

Военные были в достаточно зрелом возрасте, лет за тридцать, одеты в длинные куртки с погонами, брюки с красными лампасами заправлены в сапоги. Двое казаков и старший урядник.

- Вот, Иван Петрович, словили все-таки вражину, о котором Его благородие предупреждали, - сказал рядовой казак, возрастом постарше всех.

Урядник взял со стола лист бумаги и, подслеповато щурясь, начал читать:

- Из колодников Андрей Смирнов, скованный в ножных кандалах, неведомо куда бежал, коего здесь в крепости нигде сыскать не могли и для сыску его посланы нарочные точто да еще не возвратились, а по справке в комендантской канцелярии оказалось, означенный каторжный колодник Смирнов нынешнего июля 8 числа прислан при рапорте от находящегося у командования господина секунд-майора Ланского в побеге из Екатеринбурха из тюрьмы с казенной работы и за два долговые воровства с наказанием кнутом. А ноздрей не вынуто и других знаков не положено. Росту же он Смирнов малого, двадцати лет, лицом бел, светлорус, глаза серые. На нем платья один кафтан ветхой смурой. О сыске его и о поимке куда надлежало от здешней канцелярии указами предложено. Ну-кка, Иванов, свечку поближе поднеси к этому варнаку, рассмотри его обличье.

Казак помоложе схватил свечку со стола и направился ко мне. Казаки тоже встали и подошли, с удивлением рассматривая мою одежду.

- Никак из благородного сословия будут, господин старший урядник, - тихо сказал молодой казак.

- Пожалуй, так, - сказал Иван Петрович и распорядился, чтобы меня развязали.

Руки мои были развязаны так быстро, что у меня закралось сомнение в том, а был ли я вообще связан или просто так по своей воле руки за спиной держал. Тряпка имела достаточно противный вкус, и я начал искать место, куда бы сплюнуть.

- Да Вы не стесняйтесь, господин хороший, плюйте прямо на пол, потом уберем, - сказал старший казак. - А позвольте полюбопытствовать, откуда и кем Вы будете, и как в такую позднюю пору здесь оказались?

Что мне им сказать? Если верно то, о чем я думаю, то меня во время рассказа скрутят и как сумасшедшего отправят в дом призрения под опеку какого-нибудь Земляники, если не отдадут под суд за святотатство. Остается одно, брать инициативу в свои руки.

- А вы-то, братцы, что здесь делаете? - спросил я командным тоном.

- Так что службу несем, Ваше благородие, - ответил старший урядник. - Служба гарнизонная обязывает к охране покоя местных жителей, и быть готовым к отражениям степняков. Стоит только караулы снять, как о том сразу степь известят, и будет набег на казачьи линии. А тут еще ловкачи нашлись, которые стены крепостные на кирпичи разбирают, чтобы печки в домах и банях строить. А некоторые эти кирпичи и на базар вывозят продавать. Есть спрос, вот они и воруют. На чего есть спрос, так то и воруют, чтобы продать сразу. А Вы, вашбродь, какому Богу молитесь?

- То есть как какому? - я даже удивился. - Иисусу Христу нашему. А с чего вопрос такой у тебя получился?

- Да Вы, вашбродь, на икону нашу не перекрестились, - сказал казак.

- Да как же я перекрещусь, - возмутился я, - когда вы мне руки назад завернули и тряпку грязную в рот затолкали.

- Оно и верно, а сейчас перекреститься сможете? - хитро спросил Иван Петрович.

- Конечно. - Я подошел к иконе и увидел темный лик Спаса, но в глазах была такая живинка, какую невозможно увидеть в темном помещении. Я перекрестился и блеск в глазах исчез.

- Извиняйте, вашбродь, - улыбнулся старик, - думал вы из другой веры, из басурманской, а еще хуже из иудейской.

- Чем же тебе иудеи не угодили? - спросил я.

- Дак, они же Христа нашего распяли, - сказал один из казаков.

- Ну, Христа, если точно сказать, распяли римляне, - безапелляционно сказал я. - А Иисус сам иудейской национальности. И молитесь вы иудею и если вы к иудеям плохо относитесь, то и к Христу вы относитесь так же?

- Да быть такого не может, - сказал Иван Петрович.

- А ты завтра, у батюшки полкового спроси, - посоветовал я. - Это же любой человек знает.

- Надо же? - удрученно помотал головой Иван Петрович и затих.

Я сидел и думал о том, что, может быть, я на лестнице упал, и сейчас лежу внизу, и мне все это кажется. Я похлопал себя по карману пиджака, достал папиросы и предложил им закурить. Они все закурили, глядя на меня. Похвалили табачок, скурив его в три затяжки.

- Хороший табачок, аглицкий, - сказал Иван Петрович, - нашему господину есаулу из Лондона ихнего присылали. Небось, дорогой табачок-то. Мы в основном трубки курим. А те, которые по старой вере живут, так те вообще табак не потребляют.

Разговор никак не складывался. Я не знал, что им сказать и казаки не знали, о чем меня спросить. Выручила природная сметка русского человека.

- А не откушаете ли с нами, Ваше благородие, чем бог послал, - спросил Иван Петрович.

- А не объем ли я вас, братцы, - задал я в свою очередь вопрос.

Взятое от Льва Толстого обращение к солдату братец, кажется, срабатывало, расставляя по своим местам сословия в том месте, где я оказался. Как тепло звучит слово братец и как оно сильно отличается от уголовного братан и от церковного брат.

Я подсел к столу. Мне подвинули глиняную чашку с борщом, подали деревянную ложку без какой-либо хохломской росписи и отдельно положили половинку куска хлеба, отрезанного от большого черного каравая, лежащего на краю стола. Сами казаки перекрестились на образ в красном углу, налили борщ в большую миску и степенно по очереди стали хлебать его, поднося кусочек хлеба к ложке, чтобы не капнуть на стол.

Попробовал борщ и я. Вкус у борща был отменный, наваристый.

- А что, Вашбродь, слышно о замирении в Крыму? Кампания вроде бы закончилась, а раненые и увечные с тех краев продолжают приезжать. Никак война до сих пор продолжается? Вот и англичане с басурманами снюхались против России войну вести. Не так давно Наполеона отбили, и опять на Россию нападают. И кыргызы тоже на нас косо смотрят, - начал разговор Иван Петрович, как командир, который ближе находится к высокому начальству, и поэтому был более осведомленным во всех делах.

Его слова меня озадачили еще больше. Получается, что на дворе 1855 год. Почти семьдесят лет назад. Да этого быть не может. Я выглянул в узенькое окно-бойницу и не увидел ничего, что привык видеть каждый день. Всюду темно и низенькие дома вокруг. Откуда-то издалека доносился лай собак.

- Пойду я, Иван Петрович, покурю на улице, - сказал я.

- А идите, Вашбродь. Сейчас хорошо очень улице, - ласково сказал казак, - там шагах в десяти есть будочка такая маленькая с дверцей, так Вы там поосторожней, не ушибитесь.

Я вышел на улицу из маленькой дверки, впустившей меня полчаса назад. Под ногами был красный кирпич, которым была вымощена дорога в воротах. Осторожно выглянул из ворот и увидел то, что видел каждый день.

Я быстро бросился к дверце, из которой только что вышел, но она была заперта на большой висячий замок, который красноречиво говорил о том, что никого здесь не было. Я начал дергать замок, пытаясь открыть дверь, но тяжелый замок только звякал о пробой и холодил согретые в тепле пальцы. Неловко подсунув палец, я прищемил его дужкой замка и проснулся.

Потаенный крест

Первое, что я почувствовал, открыв глаза, была боль в пальце. На указательном пальце была красная полоска, которая появляется там, где кожа чем-то прищемлена и пораненные кровеносные сосуды темно-красным цветом выражают свой протест. В комнате и во сне я нигде не мог прищемить палец. Разве только во сне. Но разве во сне можно сделать что-то реальное? И тут же себе ответил - нельзя.

Встав и походив по комнате, я пошел к хозяйке и попросил чая. За окном вечерело. Идти к крепостным воротам не имело никакого смысла. Дойдешь, а там уже и темно будет. Кто-нибудь заподозрит в этом злоумыслие, доложит в милицию, а потом мне нужно будет давать объяснение, чего же это я делал ночью в самих воротах.

Хозяйка принесла горячий и хорошо заваренный чай. Квартирант я был выгодный, платил исправно, да и положение служебное имел хоть и небольшое, но почетное и все учителя и директора местных школ достаточно уважительно отзывались обо мне.

- А что, Наталья Николаевна, - спросил я хозяйку, - дверь та, что в крепостных воротах, открывалась ли когда-нибудь?

- А как же, - сказала она. - Кум мой, Петр Власьевич, собирает черепки всякие, чайники мятые старинные, берестяные туеса разные, прялки и все туда сносит. Хочет музей старины организовать. Чудной человек. Дак, вот у него ключ от этого замка-то и есть. Там за дверью лестница есть, которая наверх ведет, а наверху комнатка с маленькими оконцами-бойницами, где крепостная стража размещалась.

- Не смогли бы вы, уважаемая, сходить к куму за ключом? - спросил я ее. - Я тут заспался немного, а время еще не позднее, так хочу взглянуть на эту комнату, чтобы ученикам уездных школ экскурсию сделать. Сам он пусть не беспокоится, я один схожу и ничего у него там не поломаю.

Наталья Николаевна, дама в расцвете лет, подвижная, чувствовалось, что глаз на меня положила и готова была угодить во всем. Накинув платок и телогрейку, она мигом унеслась из дома.

Нужно проверить то, что по всем признакам является вещим сном. Кто-то внутри меня говорил, чтобы я не занимался ерундой, а посмотрел, какие вопросы нужно решить завтра в наробразе, поужинать, поиграть в картишки с Натальей Николаевной да лечь спать. А кто-то другой говорил, что упускать то, что идет прямо в руки, это просто преступно. Пусть даже будет не то, что ожидалось, зато не останется ни одного невыясненного вопроса, и не будет глодать совесть за то, что я упустил свое счастье во сне. Не сиди, одевайся и открывай потайную дверь.

Только я успел одеться, как уже примчалась раскрасневшаяся Наталья Николаевна с готовностью пойти вместе со мной прогуляться.

Мягко отказав ей, я попросил приготовить ужин, потому что еще хочу зайти в монополию купить четвертинку водки и помянуть своего старого коллегу. Причина была достаточно уважительная и обид не вызвала.

Взяв с собой огарок свечи, я пошел к крепостным воротам. Уже стемнело. Народу на улице было немного, а у крепостных ворот вообще не было никого.

Подойдя в темноте к дверце, закрытой висячим замком, я взял замок в руку и почувствовал, что буквально недавно держал его в руках. Замок открылся удивительно легко, и дверь открылась без всякого скрипа.

Прикрыв за собой дверь и закрыв ее на крючок, я зажег свечку. Свет падал на большие каменные ступени, идущие вверх в темноту.

Поднявшись по ступеням, я очутился в уже знакомой мне комнате. Действительно, кум моей хозяйки натаскал немало предметов, уже не нужных в хозяйстве, но которые дают представление о том, как жили люди каких-нибудь двадцать лет назад.

Пользуясь предметами и выкидывая их, мы выкидываем и частичку своей памяти, на месте которой образуется провал. Сколько таких провалов в памяти каждого человека, семей, родов, национальностей и всего государства в целом.

И все выкинутые вещи частенько напоминают о себе хозяину, особенно если она досталась какому-то человеку, нелестно отзывающемся о хозяине найденной им вещи. И в это время выкинутая вещь становится так необходима вам, что вы начинаете сожалеть о том, что выкинули ее.

В красном углу была небольшая полочка с иконой, около которой висела лампадка. Я зажег и лампадку. Тот же самый лик Спаса и также ясно видимые глаза. Вероятно, что я все делаю правильно.

Сняв икону, я осмотрел стену за ней. Нет никаких намеков на то, что стена подвергалась какому-то ремонту или специальной переделке.

Так, давай размышлять логически. Когда построена эта сторожевая башня? Лет двести назад. Когда Екклесиаст читал свои проповеди? Очень и очень давно. Вряд ли писец сам был свидетелем этого. Он записал чье-то изустное сказание, а тот человек, может быть, тоже пересказал от кого-то услышанное.

Возьмем период примерно лет пятьсот. Какой предмет здесь может иметь такой возраст? Внимательно осмотрев все, я пришел к выводу, что самым старым предметом является только икона Спаса. Такая древняя икона должна являться сокровищем любого храма, а здесь она укрывается от воинствующих гонителей.

Взяв икону в руки и покрутив ее, я почувствовал, что какой-то предмет в ней плохо закреплен и слегка ударяется о стенки рамки. Встряхнув икону, я услышал четкий стук в правом нижнем углу. Задняя стенка иконы была заделана так, что было непонятно, как удалось добиться того, что стенку невозможно было снять, не разобрав всей иконы. Где-то должен быть секрет.

При дневном свете, в принципе, можно было разобраться в устройстве, но это трудно сделать при свече. Пришлось разбираться наощупь.

Проверяя крепление стенок рамки, я почувствовал, что нижняя горизонтальная стенка немного подалась вперед, открыв пазы, в которые была вставлена задняя стенка в виде выдвижной дверки. Сняв заднюю стенку, я увидел небольшой потемневший медный крестик, который был прижат деревянной планочкой. Планочка сильно уменьшилась от высыхания, и поэтому крестик держался неплотно.

Я рассмотрел крестик. Он был несколько больше и тяжелее обычного крестика. В ушко было вставлено спаянное кольцо для нитки или для цепочки для ношения на шее. На кресте хорошо исполненное распятие Христа и на них нет ни одного бирюзового следа от окислов. Как будто в медь были добавлены благородные металлы.

Вот это я и искал. Я не буду надевать крестик на шею, чтобы никто ненароком не увидел и не донес, что коммунист, бывший красный командир, ответственный работник наробразе носит нательный крест. Лучше я сделаю потайной кармашек с обратной стороны нагрудного кармана и буду носить крестик там.

Закрыв замком дверь в сторожевую башню, я вернулся на квартиру. Уже при подходе к дому я вспомнил, что не зашел в магазин за водкой. Возвращаться - плохая примета, и я решительно открыл калитку дома.

Внушение

Наталья Николаевна уже стояла в прихожей, на плече полотенце, рядом табуретка и тазик медный.

- А это что такое? - спросил я.

- На улице-то, чай, не лето, - ответила хозяйка. - Промерзли, вот я воды и согрела, чтобы ноги ваши попарить.

- Да что я, Иисус Христос, чтобы мне ноги омывать? - деланно возмутился я.

- Иисус не Иисус, а забота о человеке всегда потом добром обернется, - спокойно сказала Наталья и пошла в сторону русской печи.

Я действительно почувствовал, что ноги немного замерзли, да и после прихода в теплое помещение, как говорят, изморозь по спине пошла.

Я разулся, а Наталья Николаевна уже притащила чугун с горячей водой и ковшик. Только я нагнулся к ногам, как она уже взяла их в руки и, хитро улыбаясь, сказала:

- Вы уж дозвольте мне за мужиком поухаживать. Чай, забыла, как его в руках-то держат. Про нас с вами в поселке Бог весть что говорят. Все бабы допытываются, какой вы в постели. Говорю - такой, что закачаешься.

- Ну, вы меня прямо в краску вгоняете, - отшутился я.

- А ведь действительно в краску вогнала, у вас даже нимб над головой засветился, - засмеялась хозяйка.

- Это вам показалось, - сказал я с улыбкой. - А вам спасибо, действительно ноги немного примерзли. Только я четвертинку забыл в магазинчике взять, что-то совсем из головы вылетело

- Ничего страшного, у меня давно припасенная стоит, - оживилась Наталья. - А я картошечки сварила, в печке стоит, грибочков соленых нарезала, маслом постным заправила, да еще сальца кусочек нарезала. Резала и любовалась перламутром, которым оно отливает.

- Ох, Наталья Николаевна, да вы даже сытого человека соблазните у вас откушать, - засмеялся я.

- Садитесь вот сюда, под образа, - и она под руку провела меня в красный угол. - Боженьки мои, да до чего вы с ликом Господним схожи, ну прямо как родственники, прости Господи слова мои дерзкие.

- Что-то вы, Наталья Николаевна, сегодня не такая как всегда. Случилось что? - заинтересовался я.

- День сегодня особенный. Погодите маненько, я вам все расскажу, - сказала хозяйка.

Не переставая говорить, она быстро разложила картошку по тарелкам, придвинула вилки старинные, кованые, на ручках приклепаны щечки из орехового дерева, на века вилки сделаны и этой вилочкой можно без труда наколоть и рыжичек размером с пуговку, и такой же маринованный масленок.

Налив водку в граненые рюмки на небольшой ножке, хозяйка приподняла ее и сказала:

- Пью за здоровье ваше и говорю спасибо Господу нашему, что свел нас вместе в этой жизни.

Раскрасневшаяся хозяйка залпом выпила рюмку и быстро закусила солеными огурцами. Выпил и я.

Есть что-то таинственное в потреблении крепких напитков, которые в нормальном состоянии горят и могут быть даже заправлены в двигатель автомобиля и самолета. И работать эти машины будут так же, только чадить будут меньше.

Все-таки за спиртовыми машинами будущее, если спирт для человека в малых количествах как лекарство используется. Ведь бензин или керосин мы не пьем, помереть можно и от маленькой дозы, хотя при простудах полезно горло прополоскать светильным керосином.

Водка сначала разлила горечь по рту, а потом горечь исчезла, и я с большим удовольствием подцепил на вилку кусочек сала с прожилочками мяса. Отменный продукт.

Хозяйка что-то говорила о нынешних ценах на продукты, о соседях, что выносят на базар козье молоко, об участковом милиционере, который ей все глазки строит, о том, что хатенку нужно будет летом латать и о чем-то еще, что проходило мимо моего сознания, но было слышно в качестве каких-то отдельных слов.

Я сидел и прислушивался к своему состоянию. Вроде бы ничего не произошло, но что-то изменилось. Меня не раздражала болтовня хозяйки, которая весела потому, что добилась своего - сегодняшняя ночь, а потом и последующие будут ее.

Я видел расправленную широкую кровать с подушками для двух человек, а моя постель даже и не расправлялась. Мне было неинтересно, чем занимаются соседи, меня не тяготила необходимость завтра идти на службу и общаться с не вполне приятными для меня сослуживцами, которые считали меня белой вороной, неизвестно по какой причине затесавшейся в их сплоченный коллектив, а за глаза меня называли солдафоном, но и это не обижало.

- А что это вы в кулаке зажимаете? - спросила хозяйка.

В кулаке у меня был зажат крестик. Я не хотел никому его показывать и хозяйке незачем знать об этом.

И хозяйка, как будто не задавала никакого вопроса, сказала, потупив глаза:

- Наверное, пора уже спать. Времени-то почти что десять часов.

Я погладил ее по голове, поцеловал в щеку и мысленно пожелал спокойной ночи. Не прошло и десяти минут как из хозяйского угла уже доносилось мерное посапывание очень привлекательной и соблазнительной женщины.

- Но разве в этом мое призвание? - думал я. - Она даже во сне ждет меня, чувствуя, как мужские руки проходят по ее телу, сжимают еще упругие груди, прижимают к крепкому мужскому телу, целуют сладким поцелуем и происходит соитие до того сладостное, что человек совершенно не думает о том, что продолжение рода человеческого связано с мучениями, болью, физической и душевной, разочарованиями, радостями и утратами.

Пусть спит спокойно. Ее половинка еще не пришла. Может быть, это будет тот участковый уполномоченный, который на меня искоса поглядывает, но побаивается, зная, что я служил в органах ВЧК. Нужно будет как можно скорее поставить вопрос о выделении мне отдельной комнаты в коммунальной квартире, чтобы избежать искушений, которыми уставлена наша дорога к царствию небесному.

Медиум

Утром я был разбужен хозяйкой, которая стояла передо мной заплаканная, прикусившая губу, чтобы не разрыдаться.

- Да, довел бедную женщину, - думал я, - Что теперь ей говорить, чтобы не обидеть и не озлобить женщину на весь род мужской?

Погладив голову женщины, я спросил:

- Что случилось? Ты не сердись, все еще впереди, все будет, и хорошее, и плохое, и радость будет еще такая...

- Какая радость? - изумилась хозяйка. - У соседей девчонка во сне померла. От чего, никто не знает. Доктора приезжали, справку выписали, хотят в морг везти, чтобы вскрытие сделать и узнать причину смерти, а мать дочку не отдает. Я вот и прибежала, что бы вы хоть ее уговорили, вас-то она уважает.

Я по-военному встал, ополоснул лицо из медного рукомойника, висевшего на цепочке в уголке за занавеской, оделся и вместе с хозяйкой вышел из дома. Идти было недалеко и минут через десять мы уже входили в небольшой домишко, которого давно не касалась мужская рука.

В комнате находился врач из поселковой больницы, с бородкой клинышком под тов. Л (У) с неизменным саквояжем, участковый уполномоченный и еще несколько соседок.

Мать девочки стояла на коленях у кровати дочери, обняв ее, причитала о своей горькой судьбе, о Боге, который не защитил ее, отняв самое дорогое в жизни.

- Что случилось, доктор? - тихонько спросил я.

- Не знаю, милейший, - сказал врач. - Остановка сердца причем без каких-то видимых симптомов болезни или травмы. Отравление тоже не исключено, хотя еда, понимаете ли, самая простая и неприхотливая, но самая здоровая и для организма полезная. Поверьте мне, эти люди через восемьдесят-девяносто лет будут рассказывать своим прапраправнукам о том, как плохо они жили и как плохо они питались. А я вас попрошу уговорить мать отдать нам дочь для исследования причин болезни. Вдруг какая-то зараза или преступление какое. Нельзя это так оставлять.

Я кивнул головой и подошел к матери. С чего начать, что сказать, как утешить, как объяснить? Не знаю.

Я встал рядом с ней на колени, взял женщину за плечи и привлек ее к себе, поглаживая по волосам. Какие могут быть слова в такой ситуации? Лучше молча соболезновать, чем говорить какую-то ерунду.

Женщина плакала у меня на груди, и периодические рыдания как судорогой встряхивали ее тело.

Жестом подозвав свою домохозяйку, я передал женщину ей, а сам присел на кровати девочки.

Руки ее были холодны, лицо неподвижное, но один глаз был чуточку приоткрыт, как будто она подглядывала за нами.

Мне и раньше приходилось видеть мертвецов с открытыми глазами, и с полуприкрытыми, и вообще без глаз. На войне и не того насмотришься.

Я протянул руку и положил ее на лицо девочки, стараясь прикрыть этот глаз. И вдруг я своей рукой почувствовал, что девочка не умерла. Она просто летает где-то вблизи, оставив свое тело. Ей это нравится и если ее не позвать, то она так и останется бестелесной, живя рядом с нами и радуясь тому, что никто не сможет причинить ей боль или зло.

- Иди сюда, - прошептал я. - Неужели тебе не жалко мать, которая, может, и не маркиза или графиня, а нормальная женщина, она тебя родила и все делает для того, чтобы из тебя получилась самая красивая в мире барышня, и чтобы все мужчины мира лежали возле твоих ног, вымаливая хотя бы один ласковый взгляд. А как обрадуются твои подружки, став после тебя самыми красивыми в классе? Для вида они будут плакать, а сами будут поглядывать на тех парней, которые бегают за тобой. Давай-ка, возвращайся домой, еще успеешь в школу ко второму уроку, а я напишу записку в твою школу, что ты задержалась по уважительной причине.

Лицо девочки под моей рукой стало теплеть. Я ощутил легкое подрагивание век и мышц лица. Вернулась. Сейчас минуты через две можно будет убрать руку и объявить все летаргическим сном.

Я встал и сказал:

- Мне кажется, что это все-таки летаргический сон. В армии, помнится, был такой же случай, три дня человек спал, но в чувство привели.

- Это же невозможно, коллега, - подал голос доктор. - При летаргическом сне функции организма замедлены, но не находятся в полном отсутствии...

Девочка открыла глаза и села на кровати.

- А сколько сейчас времени? Да я же в школу опоздаю, - начала она метаться по комнате, одеваясь. - А вы напишите записку в нашу школу и скажете, что я вам помогала? - спросила она меня.

В знак согласия я кивнул головой.

В комнате стояла тишина. Потихоньку все стали расходиться. Подумаешь, девчонка в школу проспала, а мать панику подняла.

Сарафанное радио в мгновение ока раструбило по всему поселку, что я воскресил умершую девочку и что я тибетский врач, который лечит наложением рук. Толпы людей стали собираться возле моего жилья. И мое руководство, видя такое положение, выделило все-таки мне комнатку в доходном доме купца Мануйлова, населенном, как это говорится, срезом российского общества 1930-х годов.

Находясь один в комнате, я написал письмо тов. Ст. о том, какие перегибы на селе совершаются во имя сплошной коллективизации. Крестьяне превращаются в крепостных, совершенно не заинтересованных в коллективном производстве, от которого ему достаются палочки в расчетной книжке, называемые трудоднями.

В случае каких-либо потрясений, крестьянство не будет сторонником социализма и, если найдется умный человек, то крестьянская стихия заставит голодать города и будет дестабилизирующим фактором, таким же, как и рабочие, если их поставить в положение крестьян.

Коллективизация должна быть только добровольной и собственность должна быть частной, чтобы обеспечить конкуренцию с зажиточными крестьянами.

Письмо я написал печатными буквами и отправил из соседней губернии, где проходила учительская конференция, бросил его в приемное окошечко почтового вагона.

Письмо до адресата дошло. Я не скажу, что оно повлияло на ход истории, но вскоре была опубликована статья тов. Ст. Головокружение от успехов.

Органы НКВД бросились разыскивать автора письма. К нам тоже приходил уполномоченный НКВД и беседовал со всеми работниками наробраза, выезжавшими на конференцию в соседнюю губернию, не видели ли мы что-то подозрительное среди участников конференции и не отлучался ли кто из них в последний день работы конференции на вокзал.

Чекисты стали работать точнее и профессиональнее, практического опыта им уже не занимать. Вряд ли кто видел меня, когда я бросал письмо, было темно, но осторожным быть нужно.

Лектор

Моя популярность не прошла для меня даром. Вызвали меня в уездный комитет партии и говорят:

- Вот ведь как получается. Вы разбудили девочку, которую врач мертвой признал, а вас сразу прославили как чудесного целителя. Нам вашу популярность терять нельзя. Нужно поработать в сельской местности, да и город нельзя оставлять своим вниманием.

Вы человек грамотный. Напишите-ка лекцию о том, что такое коммунизм, да и проедетесь по всем населенным пунктам уезда, расскажете людям, для чего им нужно будет поступиться своей собственностью и какое государство хотят построить большевики, в котором будут жить их дети. Недели вам хватит для подготовки лекции, а мы на работу к вам позвоним, что вы выполняете специальное партийное задание.

Пришел я домой в полном недоумении. Большевики сами прекрасно знают, что город Солнца никому не построить. Политика военного коммунизма и новая экономическая политика закончились. Идут индустриализация и коллективизация. Недовольство у народа большое. Как его успокоить? Наврешь людям, еще хуже сделаешь.

Пошел я в библиотеку и попросил библиотекаршу, девушку молодую, аккуратно одетую, тихую принести мне книги, где написано о счастье.

- Какие же это книги? - спросила она. - Может, про любовь?

- Про любовь будет потом, мне хотелось бы узнать, что у нас будет впереди, и какую жизнь мы собираемся построить, - сказал я.

- Хорошо, - сказала библиотекарша. - Если вы не торопитесь, то посидите здесь, полистайте газеты, а я буду приносить вам нужные книги. Но только у нас утопистов нет.

- Утопистов мне не нужно, - согласился я. - Мне нужен какой-нибудь один реалист, который бы в одном труде расписал, каким должен быть человек, какими должны быть человеческие отношения, как мы будем жить, и стоит ли ради этого положить свою жизнь на алтарь общества.

Девушка ушла вглубь стеллажей и исчезла. Раньше уездная библиотека была достаточно богатой. Стараниями заводчиков Демидовых и их потомков осуществлялось вспомоществование делу народного образования. Гражданская война и старания новых хозяев жизни значительно уменьшили книжный фонд.

Через полчаса девушка появилась, вся расстроенная и в руках у нее была всего лишь одна книга.

- Вот, единственная книга, которая отвечает на ваши вопросы, - сказала она. - Только вы не думайте, что я какая-то несознательная, я комсомолка и в комсомольской ячейке выполняю задание по атеистической пропаганде, но эту книгу я выбросить не могла, это тоже наша история.

Девушка подала мне книгу, на которой золотым тиснением было написано Библия. Интересно. Если больше ничего нет, то перечитаем и ее. Посмотрим, что скажет главный идеолог уезда по содержанию моей лекции.

- Спасибо, а как вас зовут? - вполне естественно спросил я.

- Катя, - сказала тихо девушка.

- Спасибо, Катенька, - улыбнулся я. - Записывайте меня в вашу библиотеку и давайте книгу.

- В библиотеку я вас запишу, - сказала девушка, - но книгу записывать не буду, потому что она не числится в наших фондах. При последней инвентаризации мы ее выкинули.

- Тогда и я в библиотеку записываться не буду, - сказал я. - Или записаться?

- Запишитесь, пожалуйста, - умоляюще сказала Катя, - а я для вас любые книги доставать буду. И даже без паспорта запишу, с одних ваших слов. А вы расскажете, как вы воскресили девочку?

- Я ее не воскрешал, она просто крепко спала, - ответил я.

- А можно я вам буду помогать? - спросила девушка.

- В чем помогать? - не понял я.

- В чем угодно, - сказала библиотекарша, глядя на меня восторженными глазами. - Что скажете, я то и буду делать.

- Ладно, посмотрим, - сказал я, - а сейчас до свидания.

Девочка действительно выбрала самую подходящую книгу.

В первый же вечер я открыл тетрадь и начал писать.

Тезисы доклада о построении коммунизма в России.

В коммунистическом обществе будут проживать:

1. Нищие духом, то есть простые люди, для них это общество и строится.

2. Все плачущие при коммунизме утешатся.

3. Все кроткие наследуют себе землю.

4. Жаждущие правды, найдут себе правду.

5. Все изгнанные за правду будут главными людьми в этом государстве.

6. Все милостивые будут помилованы и при коммунизме.

7. Чистые сердцем узрят Вождя нашего.

8. Миротворцы будут названы сыновьями Вождя.

Законы коммунистического общества или моральный кодекс строителя коммунизма:

1. Не убивай. Примирись с братом своим и со своим соперником

2. Не прелюбодействуй. Если не можешь, вырви себе ненасытный глаз и отруби непослушную руку.

3. Не преступай клятвы, но исполняй перед Вождем клятвы свои. Или не клянись вовсе, потому что все принадлежит Вождю. Пусть слова будут ваши - да, да, да. Все другое от лукавого.

4. Не противься злому. Если кто-то хочет взять твою последнюю рубашку, отдай ее. Просящему дай и от того, кто хочет взять у вас взаймы - не отворачивайтесь.

5. Не подавайте милостыню на виду у других людей - никто этого не оценит.

6. Когда находитесь без пищи во имя вождя, не делайте хмурые лица, чтобы все видели, что вы без пищи - Вождь этого не оценит.

7. Не служите двум Вождям.

8. Не заботьтесь о том, что вы будете есть и пить. Это забота Вождя.

9. Не судите сами. Вождь назначит, кто будет судить.

10. Достаньте соринку из своего глаза, а потом уже помогайте другу очистить глаза.

11. Не кормите свиней бисером и не бросайте партбилеты псам.

12. Просите и подадут вам, ищите и найдете, стучите и вам отстучится.

13. Берегитесь агитаторов капитализма. По одежде и плодам их узнавайте.

14. Не ломитесь в раскрытые ворота, идите в маленькие калитки, потому что они ведут к истине.

15. Только Вождь сможет накормить всех тем, что у него есть, а тем, что останется, он снова наполнит все амбары и еще продаст соседям, чтобы иметь деньги для коммунизма.

Целитель

Ровно через неделю я отнес конспект лекции в уком (уездный комитет) партии.

Посмотрели. Спросили:

- И это все?

Сказали, чтобы зашел через два дня.

Через два дня секретарь по идеологии, фронтовик, рабфаковец, сказал:

- Мы тут всем укомом читали и ничего не поняли. Что за нищие духом, почему они являются движущей силой коммунизма?

- А вы считаете, - сказал я, - что мы должны сказать всем неграмотным, малограмотным и недалеким людям, что мы вас с собой в коммунизм не возьмем? Это сколько же людей мы оттолкнем от себя? Умного не уговоришь. Простому народу такое приятно слышать и легко понять.

- А почему главными будут те, кого сейчас изгнали за правду? - спросил секретарь.

- Ну, если прямо, - начал я объяснять, - то их не за правду изгнали, а за то, что в колхозы вступать не хотели. Так хоть дети их нашими врагами не будут, и сосланные тоже будут надеяться, что при коммунизме их правда восторжествует.

- А вы думаете, восторжествует? - недоверчиво спросил секретарь.

- Еще как восторжествует, - убедительно сказал я.

- А что за примирение с классовыми врагами, - с подозрением спросил уездный идеолог.

- А это, пожалуй, самое главное, - сказал я, подняв вверх указательный палец, - пора нам гражданскую войну заканчивать, вот к коммунизму мы ее и закончим.

- А когда мы коммунизм построим? - последовал следующий вопрос.

- А это как скажет наша партия и наш Вождь, - дал я уклончивый ответ.

- А кто у нас вождь? Тов. Л (У) умер шесть лет назад, - сказал секретарь, показывая себя колеблющимся коммунистом.

- Мне кажется, - сказал я металлическим голосом, не предвещавшим ничего хорошего, - если вы не знаете, кто у нас Вождь, то есть люди, которые вам втолкуют не только его имя и отчество, но и его биографию от первого до последнего слова.

Секретарь побледнел и сказал:

- Лекция неплохая, но тезисы с нашими комментариями мы отправим в губком (губернский комитет) партии на утверждение и потом сообщим результат.

Ответ из губкома пришел через две недели.

На фирменном бланке с угловым штампом было написано:

Тезисы лекции не раскрывают суть поставленной цели, но они не противоречат генеральной линии нашей партии и поэтому могут быть рекомендованы для чтения опытными лекторами в трудовых коллективах и в сельских поселениях. Главное - не убедить, а посеять семена прозрения для несознательных элементов в среде крестьянства, рабочего класса и трудовой интеллигенции. О действенности агитатора тов. N подготовьте аналитическую записку для изучения опыта. Первый секретарь губкома Селезнев.

Добро на чтение лекций дано. В наробразе мне оформили командировку для чтения лекций в восьми волостях. Волости - это по-старому, по-новому это сельсоветы, хотя суть от этого не меняется.

Всего в волости одна деревня или сельцо, пара хуторков да нарезанная для коллективной обработки земля. И власть волостная - председатель сельсовета и председатель колхоза, и каждый тянет одеяло в свою сторону.

У председателя колхоза сил больше, потому что у него парторг по штату есть, который может подойти к председателю сельсовета и сказать:

- Ты что, против линии партии выступаешь?

Ты давай, давай, давай,

Газетки, друг, почитывай,

А ты давай, давай, давай

Меня перевоспитывай.

Вечером в сельский клуб собралось человек тридцать мужиков. Сели степенно по лавкам. Задымили самокрутки. Бабы сели вдоль стенок, пощелкивая семечки и сплевывая шелуху в кулачок. Давай, лектор, просвещай, да недолго, завтра чуть свет вставать.

Про генеральную линию партии слушали сосредоточенно, но заметно оживились, когда я начал рассказывать о том, кто будет жить в коммунистическом обществе.

Встал один мужик с бородой и говорит:

- Я вот неграмотный вообще, беден как сокол, дома семеро по лавкам сидят, неужели и меня со всей фамилией в коммунизм возьмут? А ведь и не коммунист я.

- На то и коммунисты сюда посланы, - сказал я, - чтобы подготовить каждого: имущего и неимущего, кроткого и не кроткого, милостивого и не милостивого, чистых сердцем и с темными замыслами, чтобы вы и дети ваши жили в коммунизме.

- А работать в коммунизме надо будет? - спросил один мужичок из первых рядов.

- Надо будет работать еще более активно, - ответил я, - чтобы жизнь наша улучшалась.

- А вот я помню, - сказал хитренько тот же мужичок, - что в церкви батюшка наш говорил почти то же самое. Что всех нас, кто этого достоин, ждет царствие небесное. Так чем же коммунизм отличается от царствия небесного?

- Почти ничем, - улыбнулся я, - только одно на небе, а другое на земле.

- И там все будут такие же, как ангелы? - не унимался мужичок, вероятно, сельский говорун и балагур. Такие и садятся поближе к лектору, чтобы в нужный момент ущучить его.

- Все не могут быть ангелами, - твердо сказал я, - из падших ангелов получаются демоны. Чем меньше их будет, тем больше ангелов будет на земле. Быть ангелом не обязательно, нужно быть просто человеком и исполнять моральный кодекс строителя коммунизма.

- Вот, лешак тебя задери, - раздалось из задних рядов, - ну чисто сказку нам рассказываешь. А когда этот коммунизм будет построен?

- Честно скажу - не скоро, - сказал я. - Сначала нужно решить триединую задачу: построить материально-техническую базу, воспитать нового человека и стереть различия между городом и деревней.

- Неужели и мы в деревне будем жить как в городе? - раздался женский голос.

- Даже лучше, - обрадовал я всех. - Многие городские жители будут стремиться в деревню, чтобы чаще видеть раздолье нашей земли и прикоснуться к ее живительным корням.

- Поприезжает городских, нам шагу ступить некуда будет, - недовольно сказал степенный мужик с окладистой бородой.

- Так ты и сам будешь такой, как городской, - рассмеялся я, - о себе, дядя, говоришь.

- А вот у меня, человек хороший, рука не двигается, - сказал бородатый. - Как контузило в империалистическую, так и обездвижила. И доктора ничего сделать не могут. Может, посмотришь руку-то?

- Посмотреть-то я посмотрю, - сказал я, - но я же не доктор и ничего сделать не смогу.

- Ты просто посмотри, мил человек, - сказал бородач, - может и у меня будет так же как с той девчонкой в городе.

Кто-то уже разнес тот случай. Вот и средства массовой информации - народная молва намного быстрее и эффективнее всех пропагандистов.

Делать нечего. Подошел к мужику. Взял его руку. Внешне не повреждена, но мышцы атрофировались без движения. Нужно двигать рукой, а не получается, потому что заторможен центр в голове, который отвечает за движения именно этой руки.

- Сгибай руку, - твердо и по-командирски сказал я.

- Не могу, - отвечает мужик.

- Через не могу, - твердо сказал я. - Закрой глаза и скажи себе: Я согну эту руку.

Мужик закрыл глаза, напрягся и вдруг рука чуть двинулась. Все так и ахнули. Мужик тоже себе не поверил. Попытался рукой двинуть, и она немножечко двинулась.

- Вот видишь, все может человек, - победно сказал я. - Будешь тренировать руку каждый день и через месяц сможешь для пробы кому-нибудь по сопатке съездить, а лучше в работу ее впряги, чтобы семеро по лавкам голодными не были.

Мужики засмеялись и всей гурьбой провожали меня до крыльца сельсовета, где мне накрыли ужин и постелили постель.

Целитель 2

Лекция в другой волости началась уж совсем необычно. На околице деревни меня встретила делегация с хлебом и солью. Председатель сельсовета махнул рукой, и подъехала телега, похожая на бричку, застеленная хорошим свежим сеном.

- Садитесь, товарищ лектор, мигом до клуба домчим, - сказал председатель.

- Давайте мы немного пешком пройдемся, - предложил я, - ноги устали сидеть на подводе.

Деревня была такая же, как и все деревни в России. Почти одинаковые рубленые дома, какие-то более ухоженные, какие-то обветшалые, крытые соломой или уже давно почерневшей дранкой. И детишки под стать домам, то ли аккуратно одетые, то ли распоясанные, как их родители. Но все это были наши русские люди, со своими порядками и со своим укладом жизни, который не смогли нарушить никакие революции и раскулачивания.

Дорога между домами была разбитая и пыльная. Пыль жирная, как свежесмолотая мука, осыпалась слоями после проезда впереди едущей телеги. Мы шли по тропинке в траве, что росла возле плетней, где пыли не было, и чувствовалась свежесть от зеленой травы.

У клуба уже стояли толпы народа.

- Откуда у вас в деревне столько людей? - спросил я. - Неужели все семьи такие многодетные?

- Это пришли из соседних деревень послушать вас, - сказал председатель. - Слава прокатилась, да так быстро, что даже и не знаем, как всех в клубе разместить, может, по причине хорошей погоды трибуну вам устроим прямо на крыльце клуба, и мужики самосадом досаждать не будут, и бабы тоже к культуре приобщатся.

- Хорошо, давайте на свежем воздухе лекцию проведем, - согласился я. - Прямо и сейчас начнем, чтобы людей не задерживать.

- Да как же вы прямо натощак и читать будете, - обеспокоился председатель, - мы вам и стол накрыли, и водочка из монополии есть, и овощи свежие, и щи в печке настоянные.

- Нет, начнем прямо сейчас, - твердо сказал я. - Люди будут голодные, а лектор с сытым лоснящимся лицом чаяния голодных людей не уразумеет. Скажите, чтобы рассаживались, а я сейчас папироску выкурю и начну разговор.

Я пошел к крыльцу клуба, как вдруг ко мне в ноги бросилась женщина, которая с рыданиями просила помочь его сыну, здоровый парень, а родился слепым, немым и глухим.

- Помоги, батюшка, - голосила женщина, - помоги, кроме тебя ни на кого никакой надежи нет.

Где-то захлюпали носами другие бабы, забурчали мужики, и молоденькая белобрысая девочка за руку подвела ко мне здоровенного парня, беспомощного как ребенок в своей немочи. Ну, что я мог с ним сделать? Ведь и вчерашний мужик повиновался лишь психологическому внушению, включив неработающий участок мозга. А этому как помочь? Один Господь Бог помочь может, да разве есть у кого такая вера в Бога, чтобы мочь по воде пройти аки посуху.

Когда человек рождается, выходя из утробы матери, он начинает дышать воздухом, кричит, слыша свой крик и открывая глаза, чтобы посмотреть, куда он попал из уютной материнской колыбели. Может и этот парень такой же. Родился, а воздуха вдохнуть не мог, крик не издал и ничего не услышал, и не увидел.

- Когда он у тебя родился, - спросил я, - он не кричал и не дергался?

- Нет, батюшка, - сказала женщина, - такой же, как и сейчас. Помоги, нам батюшка!

Попросил я принести ведро колодезной воды да табуретку. Поставил ведро на табуретку, взял парня за голову и окунул ее в ведро. Крепко держал я его голову в воде, боялся, что утоплю его при всем честном народе, да только вырвался парень у меня из рук и закричал басовито так а-а-а-а-а, замотал головой и начал озираться во все стороны, как будто он только что родился.

Схватил я платок с головы его матери да глаза и уши закрыл, чтобы не повредить слух большим шумом и глаза ярким светом от солнца. Парень что-то мычал, а я сказал матери, чтобы отвела его в темное и тихое место и постепенно начинала его учить говорить, и обязательно грамоте обучила.

После этого я встал за импровизированную трибуну на крыльце сельсовета и начал говорить по конспекту лекции. Было на площади человек триста и не слышно было их, лишь кто-то кашлянет в руку, и все стоят молчком.

Закончил я читать, а читал недолго, минут тридцать, усталость какая-то навалилась. Спросил, какие у кого есть вопросы.

Председатель сельсовета шепнул мне, что хотят семьями ко мне подходить, чтобы проблемы изложить, но лучше это сделать после обеда, потому что ходатаев будет много.

Обед был приготовлен действительно на славу. Пара рюмок водки и хорошая закуска сняли то напряжение, которое я испытал с глухим и слепым от рождения парнем. Было предчувствие, что следующие встречи будут не лучше. Но ведь я же не Бог. То, что у меня получается, это результат лишь жизненного опыта да природной смекалки. А что будет потом?

Божий человек

И начался прием людей. Сейчас я понимаю врачей, которым приходится каждый день встречаться с большим количеством совершенно чужих им людей и выслушивать все их жалобы то ли на здоровье, то ли на обстановку, которая мешает им жить и вызывает недомогания.

Вероятно, так же чувствует себя и Бог, к которому ежедневно и ежеминутно несутся миллионы молитв по самым разным вопросам и для всех он единственная и последняя надежда.

Пришли жители всех деревень, где я должен был выступать. Практически за сегодняшний день я выполнил план командировки.

Большинству пришедших на прием я давал советы показаться к врачу, потому что случаи были чисто медицинские, то порезы, то язвы, то фурункулы, то боль в животе, то твердый живот. Это я знаю - дело докторов.

Пришел мужчина один с дочкой. Сам на костылях. В конце гражданской войны подвернул ногу, думал так пройдет, а оно зажило так, что человек и ходить перестал. На костылях с места на место перескакивал. Жена умерла.

Спросил:

- Будет ли для его дочки счастье?

Сказал я ему, что будет у дочки счастье и именно он обеспечит его, прямо здесь на выходе из клуба.

Улыбнулся мужчина скептически и пошли они с дочкой восвояси. Прямо на крыльце он споткнулся и упал с лестницы, повредив больную ногу. И выбора у него не было: то ли нога сломается, то ли сустав выправится.

Но я здесь совершенно ни при чем. Встал мужик и хромая пошел, поддерживаемый дочкой.

- Эй, ты, - кричат ему, - костыли-то на что, подари кому-нибудь.

Подбежала ко мне его дочка и руку поцеловала.

Да за что? Я-то что сделал? Ведь это промысел Божий.

Последними пришли уже под вечер муж с женой. Возраста среднего, а бобыли. Не может жена родить, а, может, и муж виноват - семя бесплодно. Это врачи должны разбираться. И что от того, что разберутся? Люди любят друг друга, раз отсутствие детей не является препятствием для их совместной жизни.

- Что я вам могу сказать? Попробуйте представить себя молодыми и проведите ночь любви так, как это делалось нашими предками, - посоветовал я им. - Наденьте на себя венки из цветов и постелите себе мешки из-под зерна, если нет у вас мешков, зерном наполненных. Раньше новобрачным ложе устраивалось на ржи, как символе плодородия, которое должно передаться и людям. Если так не получится, то возьмите себе ребенка из детского дома. Счастье принесете безвинной душе и себе счастье обретете.

Потом я узнал, что зачали они ребенка и еще двоих взяли из детского дома. Видно, сошла на них Божья благодать.

Ночевать мне постелили в сельсовете. Ужинали мы с председателем как сослуживцы по Уральскому фронту. Сидели с ним почти до полуночи, то вспоминая, как шли бои, то запевая популярную:

По долинам и по взгорьям

Шла дивизия вперед,

Чтобы с бою взять Приморье -

Белой армии оплот.

Ужин готовила и накрывала на стол бобылка Надежда, женщина лет тридцати пяти, русоволосая и молчаливая. Проводив председателя, она стала убирать со стола, а я лег на покрытый рядном соломенный матрац на полу, почувствовав, как же я устал за этот день.

Надежда погасила лампу и пошла к выходу и тут я ее окликнул:

- Подойди ко мне.

Она подошла. Я взял ее за руку и потянул к себе. Безропотно она легла рядом со мной и отдала мне всю нерастраченную годами нежность и ласку.

В пять утра она будила меня завтракать - бричка до города уже была наготове.

Уезжая, я обернулся и увидел Надежду, стоящую на крыльце сельсовета. Она мне посылала надежду на лучшее будущее.

Возница заложил слеги изгороди на околице, и мы потихоньку поехали в город.

ОГПУ

В губкоме остались довольны результатами моей агитационной поездки по волостям.

- Подождите, - сказали мне, - мы вас заберем к себе, умные люди нам нужны.

Но время шло, а я продолжал работать в наробразе, курируя вопросы преподавания истории в уездных школах. Я категорически отказался вести прием желающих обратиться ко мне с просьбами, поэтому люди подкарауливали меня в самых неожиданных меня местах.

Конечно, мне было приятно увидеть счастливую мать с прозревшим, услышавшим мир и говорящим сыном. Парень усиленно занимался с учителями, и чувствовалось, что его будут знать не только в его деревне.

Что можно было сделать со страждущими? Никто не сможет сделать всех здоровыми, счастливыми и богатыми. Людей увечных я, как мог, ободрял, клал руку на плечо, говорил какие-то добрые слова. Людям с неразделенной любовью советовал найти новую, видно Богу так угодно, чтобы он не был с той, кто не питает к нему чувств любви.

Мой авторитет рос день ото дня. Даже высокопоставленные чиновники губернского масштаба, я уже не говорю о районном начальстве, стремились договориться о встрече.

Помог я только дочери одного чиновника. Она была без ума влюблена в американского киноактера Берта Ланкастера, и дело сводилось к тому, что пройдет еще немного времени и девочка просто-напросто сойдет с ума.

Ничто не помогало. Психоз. Только внушение может помочь. Но и я не гипнотизер. Я погладил девочку по голове, напевая про себя баю, баюшки, баю, и она вдруг начала валиться со стула. Я еле успел ее подхватить и положить на диван. Родителей я попросил выйти из комнаты.

Девочка спала. Поглаживая ее по голове, я стал говорить про себя, что Ланкастер - старый козел, а ее ждет прекрасный принц на белом коне, который служит в пограничных войсках командиром, где он охраняет границу. Через несколько лет они встретятся, и она выйдет за него замуж. У них будут двое детей, мальчик и девочка. Мальчик будет похож на нее, а девочка на отца.

После этого я ушел. Ее отец потом приходил ко мне поблагодарить за исцеление дочери.

Неоднократно ко мне приходили люди достаточно известные и просили рассказать, что нас ожидает в ближайшее десятилетие.

А что нас ожидает в ближайшее десятилетие? Я же не астролог и не прорицатель. Если бы я знал, что будет, то, вероятно, не сидел бы на одном месте, а был бы всегда в гуще событий для своей же пользы. Но я работаю чиновником средней руки в наробразе.

Хотя иногда в моменты, когда я еще не заснул, но уже начинаю засыпать, мне видятся картины из жизни, которой еще не было. Вот это, наверное, и есть будущее. Правда, оно какое-то серое.

Туманный день. Похороны какого-то партийного деятеля. У гроба тов. Ст. Карлик с мотками колючей проволоки. Люди этой проволокой отгораживают свои бараки от внешнего мира. Летят и падают огромные самолеты. Огромные железные машины рушат дома. Неужели эти кошмары и есть наше будущее?

Неблагодарное дело предсказывать кому-то будущее. Вестника либо награждают, либо казнят. А происходящие события не разбирают, кто будет вестником. Стоит только появиться человеку с прорицательскими способностями, как он становится опасностью для государства и его либо убивают, либо изолируют от общества. Быть таким человеком мне не хотелось.

Правда, меня никогда не покидало предчувствие, что мои бывшие коллеги не выпускают меня из своего поля зрения. Бывших чекистов не бывает. Поэтому я был осторожен и не заводил себе семьи, чтобы не стать уязвимым для своих бывших коллег. А вообще-то, что можно взять с обыкновенного учителя истории? Если поразмыслить, то учитель истории - это заглавный элемент, который может формировать мировоззрение юных граждан России и потом эти граждане придут к управлению страной, помня, что им говорил школьный учитель.

Я чувствовал, что бесцельное сидение на одном месте становится опасным, но не мог ничего сделать самостоятельно, чтобы мне не пришлось отвечать на вопросы, в чем заключаются причина моих инициативных действий.

Я не мог написать заявление с просьбой о переводе на работу в губернский аппарат - это было бы воспринято как партийная нескромность и карьеризм.

Уехать самостоятельно - значит не подчиниться партийной дисциплине путем неисполнения партийного поручения по работе в уездном отделе образования. Придется сидеть и ждать, когда обо мне вспомнят, и плыть по течению волн времени и обстоятельств.

Я прекрасно понимаю своих высших начальников. Если меня сейчас возьмут и переведут на работу на губернский уровень, то союзное руководство задаст вопрос, а почему вы так долго держали в провинции такого талантливого и способного человека, слава о котором опережает его самого. Значит, губернские начальники виноваты и им будет поставлено на вид с вытекающими отсюда последствиями.

Проблема решилась без вмешательства губернского управления образования. В Ленинграде убили тов. К. Враги советской власти пробрались в Смольный и совершили злодеяние против виднейшего деятеля партии и правительства. Многие поговаривали, что за этим делом стоит тов. Ст., видевший в тов. К. своего соперника в политике.

Когда дело слишком просто, то все пытаются его усложнить, чтобы придать делу важности. Любовная интрижка, в которой пулей поставил точку обманутый муж, превратилось в дело государственной важности.

На похоронах был тов. Ст. Он стоял рядом с гробом, как в моих неясных видениях. Значит, все идет по плану. Народ распустился, стал образованнее и начал сомневаться в гениальности единственного продолжателя дела тов. Л (У).

Нужен повод, чтобы повырубить разросшийся кустарник, а он и подвернулся как раз вовремя. Кроме политических целей, нужно было решать обыкновенные нравственные вопросы, но кто поверит, что нет никакой политики в том, что высший государственный деятель превратился в обыкновенного стяжателя, спекулянта или растлителя детских душ. Все равно в каждом деле будут видеть политику, так пусть и видят эту политику. Главное, чтобы исполнитель был готов на все.

Нашелся и исполнитель. Деревенский дурачок, который на деле оказался исполнительным бойцом Красной Армии, малограмотным, но активным партийцем.

Если такой человек говорит - есть!, то так оно и будет, приказ будет выполнен. В деревнях про таких говорят: заставь дурака Богу молиться, так он себе и лоб расшибет.

На всех постах его уберегали от расшибания лба, передвигая по служебной лестнице дальше, пока не присвоили ему звание генерального комиссара государственной безопасности. Настоящий царь второго ранга. Генеральный номер два.

Все боялись кремлевского карлика. Начались политические процессы. Посыпались головы партийных работников, военных, ученых, артистов, рабочих, колхозников даже только за то, что, проходя мимо портрета тов. Ст. шевелили губами, вероятно, говорили хулительные слова.

Огромные потери понес наркомат путей сообщения, затем само ОГПУ, расплодившее в своей среде злейших врагов. Наркоматы стали соперничать друг с другом, кто больше выявит врагов.

Сосед стучал на соседа. Брат стучал на брата. Сын доносил на отца. Мать доносила на сына, жена доносила на мужа, муж - на жену. Все низменное, прятавшееся в человеке, выскочило наружу и стало праздновать свой шабаш.

Каждый считал своим долгом отчитаться в том, что он самый безвредный член общества и ничего не сделает во вред, а, если надо, то всеми силами поможет выявить врага.

Но поэты писали стихи и оказывались в застенках, певцы пели песни и отправлялись в лагеря, ученые, делавшие открытия всемирного значения, арестовывались и расстреливались как враги, все самое перспективное объявлялось сатанинским, то есть империалистическим и преследовалось.

Самой опасной стала история как наука о прошлом и о настоящем. Историки оказались носителями знаний, которые возбуждают неправильные мысли у населения. Оказалось, что история началась только в 1917 году, а до этого был каменный век, где люди жили в шкурах на положении рабов ненавистных империалистов и царей.

Как ни спасала меня судьба, но пришло и мое время.

Военнообязанный

Повестка.

Военнообязанному такому-то необходимо прибыть в военный комиссариат такого-то уезда для проверки военно-учетных документов. При себе иметь военный билет, приписное свидетельство. Военный комиссар майор Федотов.

Мелким шрифтом внизу: в случае неявки вызываемый может быть доставлен в военный комиссариат в принудительном порядке.

Вроде все нормально. Командир запаса. Неоднократно уже был в военкомате.

В военкомате мне вручили предписание прибыть в губернский город на двухмесячные военные сборы командиров запаса. При себе иметь сухой паек на двое суток.

Военный лагерь стрелковой дивизии был базой для проведения сборов командиров запаса. Быстрая медицинская комиссия.

- Здесь шрам - есть запись в медкнижке.

- Контузии?

- Были. Нехорошо, а как себя чувствуете?

- Хорошо.

- Пишем, здоров.

Кадровое отделение.

- Так, были начальником Особого отдела стрелковой дивизии. Звание полковой комиссар. Звание нужно будет подтверждать, и проходить аттестацию. Пока вы будете батальонным комиссаром, две шпалы в петлицы, поздравляю вас, - сказал кадровик. - Сейчас на вещевой склад обмундировываться.

Вышел из склада в новой форме. Не все подогнано по фигуре, но все сидит привычно. Хромовые сапоги обомнутся, гимнастерка обносится и ремень портупейный колом стоять не будет. Две рубиновые шпалы в петлицах. Не зря в гражданскую войну служил.

В группе старших командиров нас было пятнадцать человек. Назвали взводом старшего комсостава. Теоретические занятия по новым видам вооружения и тактике его применения. Не так-то много нового оружия появилось. Кавалерийская подготовка. Гимнастика по утрам. Экзамены и аттестация.

Заключение - переподготовку прошел успешно, аттестуется по прежнему воинскому званию - полковой комиссар. Добавил третью палочку. С товарищами обмыли, как полагается. Шпала в стакане водки. Выпиваешь и ловишь знак губами. Говорят, что так делали в старой царской армии. Вредные привычки кочуют из армии в армию.

Утром выдали предписание - явиться в распоряжение начальника управления НКВД по такой-то губернии. Срок прибытия такого-то числа. Основание: распоряжение УНКВД по такой-то области от такого числа 666.

Ну и номер. Никак падшие ангелы в мое дело вмешались. Или, может, это мне Господом испытание приготовлено? Не знаю. Неисповедимы пути твои, Господи.

Прибыл в управление внутренних дел. ОГПУ упразднили, все вопросы безопасности переданы в народный комиссариат внутренних дел. Щит и меч стали носить милиционеры, чекисты, пограничники, и везде малиновый кант.

Начальник управления лично принял меня.

- Здравствуйте - приветливо сказал мне обладатель ромба в петлице. - Очень рад. Давно о вас слышал. Докладывали разное. Но в основном хорошее. Ваша проницательность нам нужна. Опыт чекистский у вас большой. У нас большие потери. Столько врагов пролезло в ОГПУ, пользуясь попустительством тех, кто предал дело Ф.Э.Д. Светлая ему память. Вот бюст в честь его отлили из каслинского чугуна. Отправил в подарок всем начальникам УНКВД и в центральный аппарат. Инициативу одобрили. Сделали заказ на отливку бюстов всех великих деятелей партии и правительства. Нужно заполнять открывшиеся вакансии. Мы назначаем вас начальником следственного отдела, карающей руки НКВД. Вот приказ о присвоении вам специального звания - капитан государственной безопасности. Звание капитан, а соответствует полковому командиру. Сегодня же смените петлицы. Комиссарские звездочки на рукаве - наш знак. Вам неделя на приведение в порядок всех дел по месту жительства и с понедельника на работу. Представим вас на общем собрании сотрудников управления. До свидания.

В принципе, достаточно было и этого монолога. Обо мне им было все известно, я не случайный человек в органах безопасности.

В уездной элите все в шоке. Ответственный работник НКВД работал в наробразе и знает всю подноготную местного общества, а в условиях усиления классовой борьбы в завершающей фазе строительства социализма можно иметь большие неприятности.

Каждый считал своим долгом засвидетельствовать свое почтение мне, мешая собрать мой чемодан с вещами и упаковать книги.

Некоторые книги вместе с библией я отнес в библиотеку Кате. Прощаясь с ней взглядом, я чувствовал, что теряю то, что мне ниспослано Небом, но я не мог брать ее с собой в пучину испытаний и в котел для варки человеческих судеб, чтобы не очутиться вместе там, где оказываются честные люди и откровенные преступники благообразного вида.

Пришла и бывшая моя квартирная хозяйка с мужем.

- Вот, хочу познакомить вас с мужем, - сказала она, - бывший красноармеец. Если будет какая возможность пристроить его к ответственной работе, век благодарны будем.

- Не знаю, - сказал я, - но представится возможность, сообщу.

Опасное дело - оказывать кому-то протекцию. Когда человек тебе обязан, то это будет висеть над ним как проклятие, за которое он обязательно рассчитается с вами чем-то своим, чтобы никогда вас больше не видеть и знать, что больше никто не скажет, кому он обязан своим нынешним положением.

Это относится и к людям, которые совершили кому-то зло. Человек будет стараться совершить еще большее зло, чтобы избавиться от того, что он когда-то совершил. Большее зло убивает меньшее зло и приносит успокоение злодею. Не от Бога это все.

Первый секретарь укома партии в воскресенье выезжал в губернский город и любезно пригласил меня ехать с ним.

Начальник следственного отдела

Понедельничное совещание руководящего состава управления НКВД в губернии. Каждый начальник отдела и направления докладывает о результатах работы за прошедшую неделю и задачах на предстоящую неделю. Кто-то называет это утренней накачкой, но с самых ранних времен такие совещания называли емко и точно - утренний намаз.

В кабинете начальника я сидел последним у длинного дубового стола.

- Представляю нового товарища, - начальник управления кивнул головой в мою сторону, - начальник следственного отдела, капитан госбезопасности товарищ такой-то. Призван к нам из запаса, опытный чекист, особенно в вопросах раскрытия преступлений в воинских коллективах. Прошу любить и жаловать. Присаживайтесь на свое место. Вопросы к новому начальнику отдела есть?

- Пусть расскажет о себе, - сказал один из заместителей начальника управления, который, вероятно, уже прочел мое личное дело от корки до корки.

Я встал и кратко рассказал о себе. Других вопросов не последовало.

После совещания начальник представил меня личному составу следственного отдела.

- В субботу у нас читка приказов и распоряжений вышестоящего руководства, представлю вас личному составу всего управления, - сказал носитель рубинового ромба. - Ваш заместитель поможет решить вопросы в отделе кадров, в службе квартирно-эксплуатационного обеспечения и в других службах. Кстати, в кадрах порешайте вопрос вашей прописки в пределах руководящего звена минут так на тридцать. Сильно не тратьтесь, но все наши товарищи предпочитают водочку.

Организационные вопросы были решены быстро.

Провел совещание со следователями. Прежний начальник был арестован за либерализм к арестованным и укрывание агентов иностранных спецслужб от ответственности.

- Кто заметил факты его враждебной деятельности? - спросил я.

- Я, - гордо сказал мой заместитель. - Смотрю я, что все наши арестованные какими-то ангелами оказываются. Контра, клейма некуда ставить, а нам приказывают писать постановление об отказе в возбуждении уголовного дела в связи с отсутствием состава преступления. Да как же это так? Человек воевал с поляками в 20-м году. Ходил потрахиваться к одной полячке да бимберу после любовных утех попить. Вот там его и завербовали, а полячку ему подсунули в качестве связной с польской дефензивой и его освободили. Сейчас мы снова арестовали его вместе с женой. Он командир полка, допущен был к секретам и все секреты передавал жене своей, а она уже с польской разведкой связывалась по рации.

- А рацию нашли? - спросил я.

- Нет, спрятали хорошо и не сознаются, вражины, - скривил лицо заместитель.

- Считаете, что все поляки враги и агенты дефензивы? - быстро спросил я.

- Все без исключения, - безапелляционно сказал следователь.

- Даже тов. Ф.Э.Д? - иезуитски спросил я.

- Как Ф.Э.Д? - оторопел мой заместитель.

- А так, - просветил я его. - Он поляк, в Польше родился, и родственники его в Польше живут. Вы что хотите и его обвинить в связях с дефензивой? Не выйдет. Берите бумагу и пишите на мое имя рапорт о том, что вы считаете всех поляков врагами, в том числе и покойного тов. Ф.Э.Д.

Со сволочами нужно использовать сволочные методы. Не слушайте тех, кто говорит, что и вы тогда становитесь таким же сволочами.

Человек, убивающий змею, змеей не становится.

Человек, убивающий грабителя и насильника без всякого суда и следствия прямо на месте преступления, вершитель Божьего правосудия, а не грабитель и насильник.

Клеветника нужно убивать клеветой.

Человека неправедного - неправедностью в отношении него.

Человек должен защитить себя сам.

Если государство берет на себя защиту своих граждан, то оно и должно их защищать. А как государства защищают своих граждан - мы знаем.

Преступника трудно привлечь к ответственности, лучше оболгать потерпевшего, сказать, что он сам виноват в совершенном преступлении, спровоцировал преступника на преступление и ему лучше убраться в свою нору, чтобы не было еще хуже.

Я защитился от своего заместителя сам, чтобы не стать его следующей жертвой. Он обижен на то, что не его поставили начальником отдела за удачный донос и дальнейшее следствие.

Не пройдет и двух дней, как он сам окажется в камере для арестованных, а мой сотрудник будет допытываться, за что он уничтожал невинных людей, кто дал ему такое задание.

Я вынужден это делать, потому что и на меня в любой момент могут написать донос. Сейчас мне нужно очистить отдел от разной нечисти. Честные сотрудники меня поймут. Если мы станем единомышленниками, то мы сможем избавиться от социально опасных элементов, на которых не распространяются советские законы, но зато по этим законам чересчур сурово судят простых людей, за которых некому заступиться.

Практически это я и изложил в выступлении перед сотрудниками.

- Мы - санитары леса, - сказал я. - Мы очистим наше общество от врагов, кем бы они ни были, и покажем, что Советская власть народная, для народа и пришла навсегда.

Несомненно, что все, о чем я говорил, разнесется по управлению и дойдет до руководства. Пусть знают, что новый начальник намерен взяться за дело круто.

Обмытие должности

Читка приказов в субботу перед обедом. Конец рабочей недели. Дела оставляются на понедельник. Все отделы собираются в лекционном зале. Все руководство управления в президиуме.

Первый вопрос - представление начальника следственного отдела. Рассказал о себе. Вопросов не последовало.

Затем приказы по НКВД - присвоение званий, приказы об увольнении, приказы о наложении взысканий и снятии взысканий в качестве поощрения, приказы о признании недействительными подписей некоторых наркомов, начальников управлений НКВД, об арестах.

Третий вопрос - подведение итогов социалистического соревнования среди отделов управления.

Отдел контрразведки критикуется за то, что количество агентурных донесений увеличивается не теми темпами, какие свидетельствуют об интенсификации агентурной работы.

Пятый отдел критикуется за снижение количества выявленных вредителей в среде интеллигенции.

- Самая благодатная почва для вредителей, а вы их не можете выявить. Чем вы занимаетесь? - подытожил деятельность пятого отдела начальник управления.

Досталось и следственному отделу. Сократилось количество арестов, на том же уровне остается количество выявленных агентов иностранных разведок, саботажников и террористов.

- Показатели должны увеличиваться, а не уменьшаться, - назидательно сказал всем начальник.

Последний вопрос. Поздравление сотрудников с днем рождения, с рождением детей, вручение поощрений.

Время обеда. Совещание закончено. Работать уже никто не будет. Будет послерабочее блаженство.

- Начальникам отделов и заместителям зайти ко мне в кабинет, - сказал начальник и направился в кабинет своего заместителя, где уже был накрыт стол для прописки.

Подъемные деньги были неплохими, да и в магазинах при губкоме водилась всякая снедь и спиртные напитки.

Первый тост начальнику:

- Разрешите товарищи поприветствовать нашего нового товарища, боевого чекиста, специалиста по истории и психологии, и вообще хорошего человека. Принимаем вас в нашу чекистскую семью. Будьте здоровы.

Чокнулись, выпили, закусили.

- Так, товарищи, продолжайте, - сказал начальник управления, - а мне нужно быть на проводе, вдруг позвонят сверху.

И ушел. Как говорят, прописка была пущена на самотек. Нашлись сослуживцы по Уральскому фронту, прошлись по местным женщинам, обсудили их достоинства и после четвертого тоста, вероятно, хмель немного в голову ударил, перешли к обсуждению вопросов работы.

Проблемы такие же, как и везде. Нехватка транспорта. Центр давит, а как можно добраться до населенного пункта километрах в ста пятидесяти, куда нет транспортных маршрутов? Начальству не докажешь - давай и все. Давишь на оперов, вот они и исхитряются, кто как может. Кто на оперативные деньги подводы нанимает, потом списывает их на разные цели, а в итоге нарушения финансовой дисциплины, привлечение к ответственности по партийной линии, а иногда и отдача под трибунал.

Сказали, что я взял немного крутовато, но мой заместитель того стоит - сволочь еще та. Потом сам разберусь, кто есть кто.

Выпито было все достаточно быстро, остатки пиршества были собраны в газету и отправлены в урну. Газета была местная, но один из участников вечеринки развернул ее, чтобы посмотреть, нет ли портретов государственных деятелей.

Мне была выделена квартира недалеко от управления в доме старинной постройки с художественными излишествами, и я с удовольствием прогулялся по городу в начинающихся сумерках. Люди настороженно смотрели на меня. Вид военного в фуражке с синим верхом и малиновым кантом, комиссарской звездой на рукаве, портупее с пистолетом, синих галифе и скрипящих хромовых сапогах сам по себе настораживал, но не был опасен. Опасность шла от таких же военных, но приезжающих на черных легковых автомашинах или в черных фургонах с названием воронок.

Квартира отдельная, двухкомнатная. Была кое-какая казенная мебель с жестянками инвентарных номеров. Был и необходимый набор посуды. На кухне электроплитка и старый алюминиевый чайник. Надо будет составить список того, что мне будет необходимо.

Мои два чемодана стояли посреди комнаты. Чемодан с одеждой я разобрал, а книги отнес в чулан.

В маленькой комнате была поставлена солдатская кровать, заправленная так же по-солдатски темно-синим шерстяным одеялом с полосками в той части, где должны находиться ноги.

Приготовив и выпив чай, я быстро разделся и лег спать. Заснул я мгновенно.

Дух прежнего жильца

Я лежал на теплой земле, положив голову на круглый камень, и смотрел на Большую Медведицу, отмеряя пять сторон ее ковша до Полярной звезды.

Внезапно какой-то шорох привлек мое внимание. Кажется, что где-то рядом всхрапнула лошадь. Я приподнялся над землей и что-то острое кольнуло мне под левую лопатку. В глазах сверкнули искорки, силуэты каких-то людей вокруг меня, и я стал тихо падать в черную бездну. Кто-то схватил меня за ноги и поволок в сторону.

- Ничего себе обращение, - подумал я, - неужели со мной можно так обращаться?

- Рустамбек, часовой убит, - кто-то говорил с ярким азиатским акцентом. - Убит и дежурный по заставе. Застава окружена, телефонная линия уничтожена, солдаты спят. Ты сам пойдешь резать урусов?

Человек говорил тихо, но голос его дрожал в предвкушении праздника жертвоприношения неверных Аллаху. Это все равно, что резать жертвенного барана, после чего готовится вкусное угощение, ожидаемое не только правоверными, но и гяурами, принесшими на царских штыках водку и белокурых красавиц, которые хотя и вкусные, но не сравнятся по трудолюбию и покорности восточным женщинам.

Было непонятно, почему они говорили по-русски? Возможно, что они представители разных племен и не понимают друг друга, а на русском языке говорят все и все понимают друг друга.

- Режьте их сами, я пойду резать начальника, - сказал важный голос. - Пусть эти собаки знают, что это наша земля, и мы на своей земле будем жить так, как велят нам наши предки. Я здесь хозяин, а не эти люди в зеленых шапках. Они и раньше не давали мне спокойно жить, а после революции совсем жизни не стало. Пошли джигитов, чтобы гнали караван к заставе, мы будем ждать их здесь.

Курбаши грузно повернулся и пошел к небольшому домику, где жил начальник заставы с женой и ребенком.

Когда я открыл глаза, то увидел караван, уходящий в сторону Ирана: десятка полтора верблюдов, нагруженных вещами, примерно столько же повозок с женщинами и детьми, охраняемые всадниками с винтовками за спиной.

Я хотел крикнуть, но у меня у меня из горла вырвался хрип, и я никак не мог найти свою винтовку, чтобы выстрелить и привлечь к себе внимание. Что-то со мной случилось. Здоровье у меня крепкое, но я никогда не страдал никакими припадками и никогда не падал на землю без всякой причины.

Левая рука совсем не подчинялась мне.

- Отлежал, что ли, - подумал я и попытался подняться, опираясь о землю правой рукой.

Кое-как поднявшись на ноги, я медленно пошел к зданию заставы. Левый рукав гимнастерки был каким-то твердым и липким, как будто я его испачкал вареньем, и варенье уже подсохло. Потрогав его правой рукой, я ощутил что-то липкое, попробовал это и понял, что это моя кровь. Что же случилось?

На крыльце командирского домика что-то белело. Подойдя ближе, я увидел, что это лежит жена нашего начальника, на ее шее и на рубашке было что-то черное. Я заглянул в дом. Начальник лежал в белой нательной рубашке, прижимая к себе своего маленького ребенка. Темные пятна на рубашке говорили о том, что он был убит как мужчина и ребенок был заколот на его груди.

Еле переставляя ноги, я пошел к казарме. Было темно. Не горела даже трехлинейная лампа в комнате дежурного. Дежурный лежал у стола. В казарме солдаты лежали в своих кроватях, некоторые сбросили с себя легкие покрывала, как будто им внезапно стало жарко. На горле и на рубашках каждого из них темнели в свете вышедшей луны темные пятна.

В комнате дежурного на столе не было телефона. Он лежал разбитый у стола. Черная эбонитовая трубка сломана, но тоненькие проводки не порвались. Я попытался звонить, а в трубке была тишина. Провода, к которым подключался телефон, были вырваны.

Кое-как присоединил провода. Тишина. Где-то оборвали провод. Взяв телефонный аппарат, я пошел к видневшимся вдали столбам телефонной линии и нашел оборванный провод. Аппарат ожил. Нажимая кнопку на телефонной трубке, я стал говорить в черные дырочки на трубке, но голоса не было, и меня не слышали. Я стал беззвучно кричать... и проснулся.

Воскресный труд

Воскресенье било в глаза ярким солнцем. Встал. Привел в себя в порядок. Попил чай. Пошел в управление.

- Товарищ капитан, начальник управления уже у себя, просил зайти к нему, как подойдете, - отрапортовал мне дежурный по управлению, попутно доложив, что происшествий в губернии не случилось.

Пожав дежурному руку, поднялся в кабинет начальника управления.

- Что, не спится на новом месте? - с улыбкой спросил меня начальник - Присаживайтесь. Поговорим. Правильно начали работу, что осадили своего заместителя. Донес на своего начальника так, что дело забрали в Москву и там осудили на десять лет без права переписки. В его лице вы нажили страшного врага, поэтому подумайте, а о чем, я вам говорить не буду. Не маленький, сами догадаетесь.

Москва требует увеличения раскрываемости. Постоянно идут ориентировки о розыске диверсантов, саботажников, врагов народа, членов их семей и агентов иностранных разведок. Готовятся заговоры против нашей партии и против лично тов. Ст. Даже в нашей среде находятся сочувствующие врагам.

Второй и пятый отделы добывают и проверяют оперативную информацию, седьмой отдел производит аресты, ну а тебе уже нужно провести следствие и подготовить дело в суд. Собственно говоря, по тебе будут судить о результатах работы управления.

Вот ты скажи, почему твоя кандидатура всплыла? Да потому, что у нас сейчас война идет с внутренними врагами, а у тебя боевой опыт нетронутый. Социалистическая законность сейчас заключается в том, чтобы любым путем защитить права и интересы ни в чем не повинных граждан. А для этого мы должны жестко добывать от арестованных данные об их враждебной деятельности и нам достаточно только лишь устного или письменного заявления, чтобы суд принял дело к рассмотрению.

Так как люди к нам поступают непростые, то и решения по делам выносит тройка: прокурор, я и первый секретарь губкома партии, чтобы ошибки не вышло, чтобы невинный человек не пострадал.

Пусть тебя не удивляют внесудебные решения нашей тройки, это лучше, чем расстрел от Верховного суда. Я на тебя надеюсь, внимательно почитай дела и смотри, чтобы каждое дело проходило через тебя, чтобы каждый твой работник чувствовал твой неусыпный контроль.

Будут затруднения, обращайся к замам или ко мне. Кстати, какое у тебя оружие? Наган. Хорошее оружие, только я начальнику артвооружения хвоста накручу, я же сказал, чтобы руководящий состав управления был вооружен пистолетами Токарева. Хорошая я скажу машина, как маленький маузер, врага не упустишь.

Напутствие предельно ясное. Пошел в отдел. Почти все сотрудники были на месте.

- А вы почему не дома? - спросил я сотрудников. - Я никому не приказывал работать в воскресение.

- Да тут столько работы, товарищ капитан, - объяснили мне, - что если не уложишься в сроки ведения дела, то можно и выговор схлопотать, а там разборы на партсобрании, и звание задержат и все покатится по наклонной. Уж лучше часа два-три в воскресенье поработать для пользы общей.

- Ну, раз так, - сказал я как бы одобрительно, - то прошу по одному ко мне в кабинет доложить о ведущихся делах.

Дела по доносам были серьезные. Не пропустить их, было бы преступлением.

Выход на конспиративные встречи два раза в неделю. Проверка, нет ли слежки, применение ухода от наблюдения и появление часов через пять-шесть.

Командир танковой роты на заводе вытер замасленные руки газетой и бросил ее в урну. Бдительный товарищ поднял и увидел, что ротный специально обтирал руки портретом тов. Ст.

Анекдот о Политбюро. Анекдот про тов. Л (У). Анекдот про тов. Ст. Восхваление Запада.

Попытка внедрения конвейера по заданию американской разведки.

Изучает японский язык с целью бегства за границу на Дальневосточном участке.

К месту и не к месту вставляет немецкие слова - немецкий шпион.

Троцкист - рассказывает о путях построения социализма вразрез с линией партии тов. Л (У) и тов. Ст.

Боже, чего только не написано. Документ, что написано пером, то не вырубишь топором. Слово не воробей, вылетит - не поймаешь. Слово - серебро, молчание - золото. Вот за слова некоторые платят тюремным заключением, а некоторым мы за слова платим денежным вознаграждением под расписку.

Чего не хватало в делах, так это того, что представляет собой арестованный как человек, как характеризуется в коллективе и какие у него отношения с тем лицом, которое донесло на него. Поставил задачу вызвать других свидетелей и подробно допросить.

- Увидите, - сказал сотрудникам, - что дела засверкают и сколько появится связей, которые раскрывать да раскрывать.

Взял себе пять дел. Что мне в этих делах бросилось в глаза, не знаю, но особенность в отобранных мною людях была.

Сомнительно, что они враги народа, но никогда нельзя не верить первому впечатлению. Первое впечатление всегда правильное. Пусть даже через год, пусть даже через два, но первое впечатление всегда подтвердится. Самая крепкая любовь - с первого взгляда. Быстрая и на века.

- Кстати, а кто жил в квартире, которой я сейчас обитаю? - спросил я одного из сотрудников.

- Жил там начальник особого отдела стрелковой дивизии, - рассказали мне. - Из пограничников, дрался с басмачами, тяжело был ранен, потом окончил школу ОГПУ и назначен на работу в Особые отделы. Только назначили начальником отдела и сразу же отправили на Дальний Восток на укрепление Особой Краснознаменной Дальневосточной армии. Там сейчас дела завариваются с командованием армии в связи с не совсем удачными действиями на Китайско-Восточной железной дороге.

Вероятно, дух этого пограничника остался в комнате и мешал мне спать. В эту ночь возьму в руку найденный крестик, может и поможет.

Больше кошмары в квартире мне не снились.

Следственные дела

Когда я разобрался с машиной следствия, мне стало действительно нехорошо.

Это был конвейер уничтожения. Раз арестован - следовательно, виновен. Раз виновен - получи наказание.

Люди, закрывавшие дела за недоказанностью состава преступления, увольнялись из органов и подвергались последующим репрессиям.

Стимул был обозначен четко - и все работали, чтобы не оказаться в жерновах этой мельницы. Сюда мог попасть любой. Никто не был застрахован от тюрьмы - ни номенклатурный работник, ни рабочий и крестьянин, ни представитель гнилой интеллигенции. Здесь все были равны - подследственные.

Все делалось на видимом уровне соблюдения принципов закона - получение информации, сбор доказательств, возбуждение уголовного дела, арест с санкции прокурора, помещение в следственный изолятор, документирование умыслов или практических фактов проведения враждебной деятельности, передача документов в суд.

Все на основании действующего уголовно-процессуального Кодекса. Рассмотрение дела в суде. Приговор в соответствии с действующим уголовным Кодексом. Ничто нельзя признать незаконным, если бы не взятая в абсолют практика использования оговоров и самооговоров подследственных.

Вот оно искушение властью человека. Отвернуться от этого дела, отринуть его от себя, значит дать волю темным силам вершить свои неправедные дела. Кто эти темные силы? Это люди, развязавшие террор против своих политических, технических, научных, культурных, кухонных, рыночных, квартирных и других противников. Темные силы среди оговоренных, и темные силы среди оговоривших. Как разобраться в этом месиве, вероятно, не знает никто.

Японская разведка в период войны в Китае так усиленно использовала китайскую агентуру и своих сотрудников под прикрытием китайцев, что, в конце концов, перестала понимать, кто и на кого работает: то ли китайская агентура на японскую разведку, то ли японские сотрудники на китайскую разведку, и все вместе на интересы Коминтерна. Проблему решили легко - уничтожили всех до единого, чтобы ошибки не было, и стали создавать новую разведывательную службу.

Особняком стоят уголовные элементы, для которых нет ничего святого, кроме наживы на страданиях людей и которые отнимут у людей последнее, чтобы прожрать, пропить в притонах или подарить своей марухе замазанное кровью платье или срезанное вместе с пальцем кольцо. Об этих душа не болит. И не трогают сказки о том, что вот жизнь плохая довела до преступления. До преступления доводит алчность и нежелание трудиться честно для добывания пропитания себе.

В период гражданской войны большевики устраивали массовое уничтожение захваченных в плен военнослужащих Белой армии. Вор, почувствовавший кровь, перестает быть вором, он становится убийцей и уже не может остановиться. Это же можно отнести и к большевикам.

Воры, грабители, террористы, убийцы неповинных людей сейчас носят высокие звания, генеральские лампасы и шинели с красными отворотами, имеют дворянские привилегии, прислугу, обряжают жен в меха и в золото, сами не брезгуют прихватить оставшееся имущество убиенных ими.

Так, может, это для них кара Господня, и я ее орудие?

Может, это часть Апокалипсиса для отдельно взятой страны, как и социализм для нее?

Может, для искупления грехов человечества в мир наш уже пришли конь белый, и на нем всадник, имеющий лук и венец; конь рыжий и всадник на нем с большим мечом; конь вороной и всадник на нем с весами; конь бледный - имя которому смерть, и ад следует за ним?

России только дана передышка. Где-то уже стоят семь ангелов с трубами, которые придут не только в Россию, но и пройдутся по всему миру, чтобы объявить волю Господа нашего и наказать за грехи.

Начал работу по своим делам.

Привели ко мне на допрос научного работника, заведующего химической лабораторией. Обвинен в проведении работы по уничтожению научных кадров и присвоению себе научных открытий. Заявление коллективное.

Листаем дело, вот шесть доносов от сотрудников. Сотрудники указаны в заявлении и указан перечень их работ.

Сравниваем характеристику института на заведующего лабораторией: принципиальный, строгий руководитель, поддерживает молодых сотрудников, автор перспективных работ и список работ.

Список совпадает с тем, что указан в заявлении. Налицо круговая порука во всем руководстве института, липовые профессора и академики. Берут под свое крыло перспективного сотрудника, становятся соавторами, а потом ученика побоку, и автор остается единственным. Премии ордена, чины, почет.

А что они скажут? Да если бы не мы, да не наши имена, вряд ли бы кто-то взглянул на молодого и неизвестного сотрудника. Это мы двигатели науки и нужно с нами делиться своими научными открытиями. А не хочешь, как хочешь. Иди, гуляй. На Руси таланты еще не перевелись, найдем другого самородка.

Это сколько же Ломоносовых получило коленкой под зад? Сколько открытий, нужных стране и являющихся славой России в мире провалилось в тартарары? Если говорить субъективно - то это прямой саботаж науки, государственное преступление, совершенное из корыстных побуждений. И руководство института тоже прощупаем на предмет беспринципных карьеристов и коррупционеров, принимающих бесталанных родственников на научные ставки.

Вот сами посудите, что бы вы сделали на моем месте? Оставили бы все так, как есть? Пожурили бы губителя человеческих судеб, и пусть дальше гробит наши научные кадры? Что, может его на пятнадцать суток все-таки посадить? А вы поставьте себя на место тех людей, кто вылетел из науки за несговорчивость и за принципиальность. Давайте, и мы с вами так же поступим. Отберем у вас все и дадим пинка под зад. Не нравится? Тогда занимайтесь своими делами и не лезьте в дела по наведению справедливости.

Если придать делу такой оборот, какой он есть на самом деле, то мы бросим тень на крупные научные кадры, чем повредим авторитету нашей науки вообще. Так, в план работы вызов ректора института на беседу для предупреждения о том, что если не будет установлен контроль за авторством и соавторством, то уважаемый ректор сядет вслед за начальником лаборатории.

Протокол допроса подследственного.

- Вы предупреждены об ответственности за дачу заведомо ложных показаний?

- Да.

- Расскажите о том, как вы устранили от исследований перспективного работника S?

- Не такой уж он перспективный. Я ему дал тему по плану, а не ту, которой он занимался в свободное время. Ну, повезло ему. Получилось так, что незапланированная тема стала как бы профилирующей для всей лаборатории. А откуда она появилась, эта тема? Начальник лаборатории не знает, чем занимаются его сотрудники. А материальные траты на электроэнергию, химические реактивы

- Вы говорите об этом так, как будто лично платили из своего кармана. Государство создало этот институт для того, чтобы таланты могли проявить себя во славу родины, а не для того, чтобы попрекать ученых каждым киловаттом электроэнергии. Продолжайте.

- Для того, чтобы прикрыть молодого научного сотрудника я и предложил соавторство этой работы. В этом нет ничего удивительного. Так и написали - авторы я и он. Естественно, что впереди пишется старший по должности. За работу нас премировали в соответствии с нашими должностными окладами. Вот он и обиделся, начал разводить склоки, настраивать коллектив против меня. Рассмотрели вопрос на комсомольском собрании, признали его поведение неправильным и вообще ему порекомендовали поискать работу в другом месте. А то, что открытый эффект назван моим именем, так не все ли равно, кто его открыл, главное есть эффект. И в армии не так важно, кто лично совершил подвиг, а войска генерала Брусилова совершили героический прорыв. Так и у нас.

- А с другими сотрудниками, как получилось?

- Да примерно так же. Молодые ученые все на одно лицо, задиристые и самолюбивые, а такие в науке мало чего достигают, если не работают отдельно от всех.

- Я смотрю, вы пять лет назад были в Париже на научном симпозиуме, как раз по тематике, имеющей отношение к работе вашего института.

- Да и мы там выступили с развернутым докладом, общались со многими нашими коллегами из Франции и других стран и получили высокую оценку своей деятельности.

- А сейчас расскажите, как вы были завербованы французской разведкой, и кто вам ставил задачу по уничтожению советских научных кадров.

- Что вы, я никем не был завербован. Это все обыденная жизнь. Обыкновенная институтская жизнь, кто-то кого-то подсиживает, кто-то кого-то очерняет, чтобы занять соответствующее место в иерархии и иметь возможность эксплуатировать труд младших научных сотрудников для проведения собственных исследований при поддержке кого-то из профессоров, член-корров или академиков. Так везде делается. И не я один.

- О ваших связях мы поговорим подробнее. А сейчас начнем с вопроса вашей вербовки французской разведкой. На чем они вас взяли: на женщинах, на злоупотреблении спиртными напитками, на деньгах, на славе, на обещании вытащить вас в случае провала? Отвечайте, чего рот раскрыли? Или вы хотите рассказать, что являетесь частью заговора академиков? Давайте. Секретарь наготове, сейчас запишет, подпишете и пойдете отдыхать в камеру.

- Я не знаю, что говорить. Я ни в чем не виновен.

- Не виновны в том, что институт за последние семь лет не сделал ни одного существенного открытия и не внедрил ни одного изобретения в нашу промышленность, которая из сил выбивается для повышения обороноспособности страны? И по чьей вине? По вашей. Это вы сами все устроили. Или все-таки по подсказке господина Троцкого? Один вы никто. Вы вообще слизняк, не способный ни для чего без руководства. Так кто вами руководил? Академики, французская разведка или троцкистские элементы?

- А за что меньше дадут?

- Это вы у суда спросите. Если вы не хотите говорить, то у нас есть немало средств освежить вашу память. Вы же не в одиночке сидите, знаете, как это делается.

- Пишите. Я имел контакты с троцкистскими элементами, для которых чем в России хуже, тем для них лучше.

- Секретарь, записали? На сегодня достаточно. Подпишите протокол и возвращайтесь в камеру. И вспомните подробно всех троцкистов, с кем вы общались и какие задания выполняли. Конвой, увести.

Какая грязь. И грязь лучше оттирается грязью. За троцкизм он получит лагеря. Дадут ему немало, останется жив, но хоть науку трогать не будет.

Доложили, что пришел ректор института, в котором работал подследственный. Сам пришел, без вызова.

- Присаживайтесь, товарищ ректор. С чем пожаловали? Всегда готовы внимательно выслушать светил нашей науки.

- Я, милейший, пришел ходатайствовать за находящегося у вас под следствием заведующего лабораторией, перспективного ученого, уже имеющего имя и степень кандидата химических наук. Он ни в чем не виновен, его просто оболгали недовольные им сотрудники.

- Значит, и вы тоже подтверждаете, что зав. лабораторией присваивал открытия своих сотрудников, а потом подводил их под увольнение, оставаясь единственным автором. И много у вас в институте таких? Скольких Ломоносовых вы пустили по миру?

- Да как вы смеете так разговаривать со мной? Что вы понимаете в науке. Подмастерье всегда работает на мастера, пока сам не станет мастером.

- Если он не из семьи мастеров, то в подмастерьях останется на всю жизнь. А я думаю, откуда у вас такие троцкистские мотивы? Ваш зав. лабораторией сознался в существовании троцкистского заговора в вашем институте. Возможно, что мы с вами еще встретимся по его вопросу. В каком качестве, не знаю. Но то, что мы нащупали коррупционное звено в вашем институте, кучку вредителей - это точно. Если у вас больше нет вопросов, то давайте я вам подпишу пропуск. До свидания.

Самокопание

Доложил начальнику управления о результатах допроса.

- Мы подозревали, что в институте дела идут не блестяще, - сказал начальник. - Никакой практической отдачи для внедрения на предприятиях. Не удивительно, что там окопались троцкисты. Посмотрите и иностранные связи троцкистов. Тов. Ст. очень внимательно относится к этим вопросам. С боевым крещением. Докладывайте сразу по полученным результатам.

Шел домой со странным чувством то ли исполненного долга, то ли проведения уборки в захламленной комнате. Старые бумаги, пыль, грязь, канцелярские скрепки, завалившиеся в такие места, куда они никак не могли попасть под действием ньютоновских законов, даже специально забросить их туда, необходимы выдумка и сноровка.

Дома растопил титан, нагрел воды и вымылся в ванной. Надел белую полотняную рубаху из комплекта военного белья, выпил стакан чая и лег спать. В руке зажал найденный в иконе крестик. Высплюсь так, как не высыпался никогда.

Не надо терзать себя тем, что труд твой является неправедным. Любой труд является праведным. Чем отличается труд палача и забойщика крупного рогатого скота? Хорошо, дайте и забойщику в руки наган. Покажите отличия. А отличий-то и нет почти. Правда один убивает для того, чтобы это мясо есть, а другой убивает потому, что это мясо есть нельзя. И тот, и тот труд является нужным, регламентирован государственными росписями должностей и тарифными сетками оплаты. Причем труд палача оплачивается выше и ни один палач не афиширует свою деятельность, а забойщика скота по выходным приглашают соседи то ли свинку забить, то ли телку, а потом отведать свежатинки жареной с самогоном. Праздник, одним словом.

А люди, сживающие друг друга со света? Кто они? Уж точно не ангелы небесные, но они живут и хвалятся в душе, что перед такими, как они, ни один человек устоять не сможет.

А сколько людей прямо в глаза говорят гадости другим людям, доводя людей до нервных срывов или сердечных приступов? Это называется принципиальность и организаторские способности, которые мало чем отличаются от профессий палача и забойщика.

К каждому человеку нужно относиться так, как он этого заслуживает. Мало надежды на то, что Всевышний покарает за дела его темные или отыграется на детях его. Когда придет время получить по заслугам, это будет человек умудренный жизнью, осознавший свои прегрешения и карать за грехи молодости будет совестно любому судье. Все должно делаться вовремя.

Придет время и меня спросит Верховный судья, а почему я это делал Додумать я не успел, и провалился в яму сна.

Именем первого консула

- Нет, ты все-таки объясни, сын мой, - говорил седой старик здоровенному мужику, - почему ты это сделал? Почему ты не убежал за какими-нибудь веревками, почему у тебя не скрутило живот, почему именно ты прибивал гвоздями тело Христа, царя Иудейского к кресту распятия? Пусть он не наш Бог, но мне кажется, что он будет нашим Богом, и что я тогда скажу Всевышнему? Скажу, что я породил сына, который распял твоего сына.

Старый римлянин сидел в своей лачуге на крепком деревянном табурете и расспрашивал вернувшегося с военной службы сына. Сын сидел перед ним, здоровый детина, которого нужно женить, найти ему дело и обеспечить его жизнь и свою старость.

- Понимаешь, отец, - сказал легионер, - у меня совершенно не было зла на этих людей. Они жили по своим законам, мы же поддерживали там законы Рима и помогали их первосвященникам поддерживать народ в повиновении Риму.

Но вот что интересно, когда наш прокуратор предложил народу Иудеи выбрать того, кто достоин помилования - Христос или заклятый разбойник Варавва, то народ выбрал разбойника. Значит, народ этот не достоин сына своего, который называл себя плотником из Назарета, а за ним толпами шли люди и славили его.

Но потом, когда он оказался в опасности, то и толп народа не стало. Остались только несколько человек, которые ожидали на Голгофе его смерти, чтобы взять тело и похоронить.

Если бы не я прибивал Христа к кресту, пришел бы другой, который причинил бы ему больше боли и заставил больше страдать. Я же его страдания прекратил. Я был бы рад, если бы кто-то и ко мне так же отнесся, когда я буду принимать муки в том мире.

Я сделал для себя один вывод, отец, толпе верить нельзя - она не ведает, что творит. Об этом и Иисус говорит: Прости им, Господи, не ведают, что творят.

Все наши демократические выборы в Риме - это умелое манипулирование толпой через купленных агитаторов и мелкие подачки основной толпе, организация зрелищ и раздача хлеба в предвыборный период. И так до следующих выборов.

Толпа имеет только разрушающее действие. Возьми наши легионы. Если мы смешаемся в толпу, нас разобьет любой противник. Но если наши легионы выстроены покагортно, каждый видит своего командира, свой флаг, то мы огромная сила, мы завоюем весь мир, и слава Александра Македонского померкнет перед нами.

- Ну, и где сейчас Александр Македонский? - спросил старый отец. - Одно имя осталось, а все его завоевания живут сами по себе и вся Эллада сейчас в составе Византии. Вот тебе и Македонский.

Чем больше мы завоевываем себе земель, тем более мы уязвимы от тех, кого мы завоевали. Мы как мешок с гвоздями. Каждый гвоздь старается вылезти наружу и пребольно уколоть хозяина. И получается, что гвозди нужны в строительстве, но не сейчас, и выкинуть их жалко и таскать на себе тяжело и больно.

Каждая империя сама должна понимать, когда она должна распасться на отдельные части и заключить действительный мир с частями империи, чтобы вместе противостоять любым врагам. Одно нашествие империя отобьет. И второе отобьет, но на третьем нашествии она развалится даже без войны. Каждый думает только о себе и о том, как бы побольше урвать от империи. Кому нужна такая империя?

- Тихо ты, - сказал сын. - Накличешь беду на нашу голову. У первого консула есть некий человек, который руководит всеми соглядатаями. Потом приходят ликторы с топориками и уводят тех, на кого поступает донос. Редко кто возвращается домой. Вот тебе и демократия. К народу обращаются только тогда, когда нужно, чтобы плебс подтвердил, что он не против.

- Испугался? - с усмешкой спросил отец. - Раньше надо было пугаться. Можно было бы уехать из Рима в провинцию, но в провинциях империи римлян не любят и при любом восстании или распаде империи нам просто отрубят головы. Такие в империи порядки. Пока империю боятся и нас встречают дружеские улыбки. Только дела в империи становятся хуже, так эти улыбки превращаются в оскал.

- Ничего, отец, проживем, - сказал сын. - Все распавшиеся империи воссоздаются в новом виде. После римской империи придет германская империя. Германцы народ воинственный. Будут воевать, терпеть поражения и снова будут воевать. Вот с кого нужно брать пример.

Мне рассказывал один человек из окружения этого Христа, что в германской империи люди создадут партию, которая сама по себе будет государством. Все партийцы будут носить военную форму, во всех областях и районах будут руководители - фюреры, и подчиняться они будут верховному фюреру.

Главными у них будут партийные солдаты с молниями на одежде. Вся империя будет поделена на профессиональные общества, которые будут входить в одну партию. Вот это будет демократия. Скажет фюрер что, а все сразу поднимают руку в римском приветствии и кричат ура. И не надо народом манипулировать. Все четко и ясно: детский отряд, юношеский отряд, взрослый отряд, и в каждом отряде свой фюрер. Учителя в своем отряде, ученые в своем отряде, артисты - в своем, гладиаторы - тоже. Вот это будет империя.

- И когда же это будет? - спросил отец.

- Скоро, - ответил сын, - через две тысячи лет от рождества Христова.

- Да, обманул тебя провидец, - усмехнулся старик, - как же проверишь, правду он сказал или нет?

- Врал, конечно, - согласился сын, - но зато как ловко врал. А я пойду на службу к тому человеку у первого консула, который ликторами руководит. Есть у меня кое-какой опыт по Иудее, пригодится и здесь. Такие работники, как я, нужны везде и всегда.

- А что ты скажешь семье своей и детям, которые будут видеть, как ликторы забирают соседей, с которыми мы жили бок о бок десятки лет? Скажешь, что это и есть твоя работа? - спросил отец.

- Не утрируй, отец. В этой работе есть свои особенности, - сказал сын. - Человек официально занимает одну должность, а неофициально делает другую работу. Да и не такие у нас соседи, чтобы замышлять что-то против сената и консулов. Иногда люди из разных классов и разного положения делают эту работу добровольно, без всякого принуждения и оплаты, испытывая чувство глубокого удовлетворения сделанным. Пойдем лучше спать, время позднее.

Только легли спать, как в ворота кто-то стал стучать и кричать:

- Именем первого консула открывайте ворота! Открывайте ворота! Открывайте ворота!

Сын учителя

Я проснулся от стука в дверь. Пять утра. Схватил пистолет, подбежал к дверям, встал сбоку, спрашиваю:

- Кто там?

- Товарищ капитан, тревога. Сбор в управлении.

Тревожный чемоданчик стоит готовый. Быстро оделся. Плеснул холодной водой в лицо и побежал в управление.

В кабинете начальника управления собрались заместители и начальники отделов. Не было начальника седьмого отдела.

- Ввожу в обстановку, - начал говорить начальник. - При аресте командира стрелкового полка полковника С. произошла перестрелка. Полковник лично перестрелял всю оперативную группу, в том числе и начальника седьмого отдела. Застрелил свою жену и ушел в неизвестном направлении.

Одному раненному оперативнику он сказал:

- Я не враг народа, живым не сдамся и семью свою на поругание вам не отдам. Попробуете взять меня, стрелять буду только наповал.

- Это все забудьте, - продолжил начальник управления. - Вы должны знать, что затаившийся враг устроил засаду на оперативную группу и скрывается. Я так и доложил в Москву. Наша задача - найти и обезвредить врага народа. Учтите. Полковник профессионал. Прошел две войны. Физически развит. Снайперски стреляет из любого вида оружия. К органам безопасности относится со звериной ненавистью. Взять его живым нам не удастся. Приказ - уничтожить. Уничтоживший будет сразу представлен к ордену. Каждому отделу свой сектор в городе. Тесно работаете с милицией. Силы воинских частей не привлекаем. Не надежные. Вперед.

Я со своими сотрудниками прибыл в районный отдел милиции. Довел обстановку. Раздал быстро сделанные и еще не высохшие фото. Приказ - уничтожить.

Пошли по двое. Сотрудник НКВД и милиционер. Держали дистанцию, чтобы можно был вовремя подоспеть на помощь, и сразу двоим не оказаться под ударом. Прочесывали город до позднего вечера. Ничего. Где-то затаился или уже успел выехать из города. Прочесывание отменили. Перешли в фазу оперативно-розыскных мероприятий. На начальника управления страшно смотреть. Весь почерневший от переживаний и полученных нахлобучек.

В период репрессий ни один здравомыслящий человек не должен как баран идти в карательные органы, если у него есть оружие. Массовые репрессии - это всегда преступление. К массовым репрессиям можно свободно относить и ограничения свободы передвижения, печати и слова. Как только начались ограничения - жди массовых расстрелов и массовой посадки в лагеря, особенно в стране, вкусившей коммунизма.

Когда будет сопротивление массовым репрессиям, то и работники карательных органов будут чувствовать себя не хозяевами положения, а врагами в собственной стране. Только поэтому в России было отменено право человека на оружие и право на самозащиту, отменено право неприкосновенности жилища и тайны переписки.

Сколько же России еще предстоит мучиться, сто, двести лет? Лет через двести, может, Россия и встанет в ряд стран, где есть демократия, даже в ее искаженном смысле, но все равно демократия.

Около двух часов я возвращался домой. В темном подъезде мелькнула тень и твердый голос произнес:

- Прошу не делать лишних движений, я не причиню вам вреда. Я тот, кого вы ищете. Адрес мне дал ваш учитель. Он сказал, чтобы я обратился к вам, если я окажусь в безвыходном положении.

- А он не сказал, что я должен сделать, если кто-то обратится ко мне от его имени? - спросил я.

- Сказал - вы должны меня сразу застрелить, - ответил голос.

- Как вы познакомились с учителем? - спросил я.

- Он мой отец, - сказал голос.

- Чем докажете? - выяснял я.

- Он сказал, что вы мне дадите окно ухода на КВЖД и условия связи с ним, - сказал человек.

- Почему же я ничего не знал о вас? - задал я вопрос.

- Он думал, что нам больше не придется встретиться, - сказал разыскиваемый, - попрощался со мной навсегда и сообщил о вас на крайний случай.

- То есть, я должен полагаться только на вашу порядочность? - подытожил я.

- Выходит, что так, - согласился полковник.

- Вы достаточно умно спрятались от погони, - сказал я. - За вас уже обещан орден тому, кто вас застрелит. А у меня как раз ордена нет. Ладно, следуйте за мной.

Дела. Я и он на грани провала. Нужно его поскорее отправлять. Хорошо, что он в гражданской одежде. Документы его сожжем. Нужно посмотреть документы репрессированных в архиве. Вряд ли кто хватится, что в документах расстрелянного отсутствует паспорт. Фотографию только подобрать похожую и отправить в локомотивное депо к старому другу учителя - машинисту паровоза. Они его как кочегара вывезут куда надо.

Дня три ему нужно пробыть у меня. Как бы только кто-то в гости не напросился. Думаю, не напросятся, я еще не обжился. Скажу, что приглашу всех, как только хозяйку в дом приведу. Лучше немного поинтриговать, чем придумывать причины, почему я никого к себе не приглашаю. А почему я должен кого-то к себе приглашать? Обойдутся.

Документы подходящие я нашел. Бывший железнодорожник. Как-то он дернул какую-то ручку и заклинил ее, а паровоз все набирает ход, и никто остановить не может. Так два состава и столкнулись. Вернее, не столкнулись, а один на большой скорости на повороте упал на другой. Хорошо, что поезда не пассажирские. Были жертвы в паровозных бригадах, ну и загремел парень под диверсию на железной дороге. Потом кувалдой выбивали рычаг, еле выбили. Все удивляются, как это у него получилось?

Через три дня ночью отвел полковника в депо. Сам был в гражданской одежде. Как бы пошел на явку с осведомителем. Сдал парня с рук на руки, встретился с источником, от которого получил информацию, что тот похожего человека видел, как он за городом садился в попутную машину с досками, ехавшую куда-то в московском направлении. Утром доложил начальнику управления.

- Точно. Он, гад, в Москву пробирается, к своим покровителям, чтобы защиту у них искать, - обрадовался начальник управления. - Там его пусть и берут сами. Он из нашей зоны ответственности вышел. Ты своих строго предупреди, чтобы при арестах людей с военным прошлым, партийных и советских работников учитывали, что у них может быть оружие. Если что, сами стреляйте первыми.

Начальник по настроению обращался к подчиненным то на ты, то на вы. Все-таки что-то интеллигентное иногда проскальзывало в нем.

Сейчас у всех начальников обращение к подчиненным на ты, если даже подчиненный старше его годами и опытом работы.

Через месяц я получил письмо до востребования, в котором было только одно слово - спасибо. Добрался парень до своего отца. Путь ему в Россию уже заказан.

Мясорубка

Почему мне снятся почти вещие сны? Квартира такая, или я слишком впечатлительный и постоянно думаю о том, по-божески ли я делаю, проводя расследование по делам об антисоветской и террористической деятельности?

Вот дело токаря машиностроительного завода. Завод пока делает трактора для сельского хозяйства, а придет необходимость, танки будут делать. Расточник на крупногабаритных станках. Специалист высшей категории. Обтачивает валы для турбин гидроэлектростанций, для морских судов, коленчатые валы для морских дизелей или для дизелей-генераторов в отдаленные районы.

На заводе на него все молятся. А тут поссорился с соседями на кухне коммунальной квартиры. Пьян был до невразумительности. И вот когда ему начали втолковывать про правила социалистического общежития, установленные тов. Ст., он сказал, что драл все это социалистическое общежитие с первого этажа и до последнего вместе с вашим тов. Ст. И после этого вырубился.

Нашлись доброхоты, написали, куда следует и парня без опохмела взяли дома тепленького. Ему говорят, а он ничего понять не может. Руководство завода ходатайствовало, госзаказ срывается, а парень смирный, если его не трогать. Он тут недавно и директора завода матом обматерил за то, что свет в цехе переключали две минуты и без согласования с ним. И директор стоял и молчал.

А что, прав токарь, это же не болтик какой-то точить, а вал для турбины. Потом ведь станок минут двадцать раскручивали и муфтой сцепления его подключали к суппорту, чтобы скорость примерно была такая же, чтобы не допустить погрешности в детали. Деталь огромная и такой же точности требует. Дело выеденного яйца не стоит. Рассказать тов. Ст., он сам бы послал его на хер, и этим бы дело кончилось. Все боятся дело парня прекратить, пришлось идти к начальнику управления.

Доложил начальнику по существу и внес предложение - дело прекратить. То, что сказал вусмерть пьяный и раззадоренный рабочий, преступлением не является. Наоборот, надо провести профилактику с доносчиками, потому что они письменно и трезвом виде написали, что кто-то драл социалистическое общежитие вместе с тов. Ст. Вот это действительное оскорбление нашего вождя.

Такой же случай был в старые времена, когда в каждом кабаке висел портрет императора Николая Первого. И вот один пьяный солдат послал подальше портрет царя-императора. Солдата арестовали как за измену и хотели судить. Начали судить, а приходится в суде говорить, что особу государя императора послали в причинное место. Доложили царю, а он на письме написал: солдату такому-то объявить, что император Николай Павлович его тоже послал подальше, дать ему по роже и отпустить, а портреты императоров в питейных заведениях больше не вывешивать.

Начальник посмеялся и говорит:

- Давай сюда постановление о прекращении дела за отсутствием состава преступления. Парня на завод, у них там госзаказ для ДнепроГЭСа срывается. А с заявителями разберись, как следует. Дело милицейское, а его нам суют.

Вызвал я парня, ознакомил с постановлением и говорю:

- Считай, что ты заново родился. Можешь всем соседям рожи перебить, но словами в отношении партии и правительства, вождей и социализма не бросайся. Во второй раз пойдешь на Колыму, там станков нет, кайлом будешь мерзлую землю долбить. Понял?

Парень аж заплакал. Отольются соседям его слезы. С заявителями я тоже провел работу, сейчас они не только заявления никуда писать не будут, но даже письма своим родным и знакомым перестанут писать.

Следующее дело. Военинженер второго ранга, начальник инженерной службы дивизии. Обвиняется в хищении и продаже технического спирта, а также взрывчатых веществ. Есть свидетели покупки спирта и аммонитовых шашек. Спирт, естественно, для питья, а шашками рыбу глушить, хорошо, что не террористам. А если бы это добро попали к террористам, наподобие тех, что до революции были, да нас бы давно разогнали за бездеятельность.

В процессе следствия выяснилось, что совместно с начинжем торговлишкой занимался и начальник связи, и тоже спирт, только качества лучшего, потому что через связь проходит спирт на медицинские нужды. Проверили дивизионное хозяйство - недостачи в продовольствии и в вещевом имуществе. А все началось с того, что жена начальника штаба начала щеголять бриллиантовым перстеньком и бриллиантовыми сережками.

Понимающие люди отличают бриллианты от стекляшек или поделочных камней. Раскрутили. Организованная преступная группа, в которой был задействован и командир. Планировались учения и занятия, они проводились, но на учебные цели выдавалось меньше всего того, что было запланировано, а списывалось по полной норме. Пайка солдата маленькая, а когда паек тысяч десять, то и сумма получается внушительная.

Что делать? Трибунал всем. Сроки будут небольшие без права занятия в последующем хозяйственных должностей. Пытались мне подсказать, мол, заговор военных. Какие заговорщики? Обыкновенные воры. Заговорщики, как правило, люди честности кристальной, но и они никуда не денутся.

Военные люди пытались доказать, что военная наука у нас в зародышевом состоянии, что солдат учим по методикам царской армии, не изучаем опыт армий других стран, вооружение не совершенствуется, кавалерия устарела, нужна механизация войск, да все это на больших совещаниях или в компаниях да под водку, а где водка, там без матов не обойдешься, а Особые отделы уже тут как тут.

И начинаются репрессии в виде трибуналов: кого-то в лагеря, кого-то в запас, кого-то понижают в звании, кого-то на партийное собрание и если там будет формулировка, что способствовал снижению боеспособности армии, то срок офицеру отвешивался большой.

Партийные органы работали не хуже Особых отделов. Существовала такая форма - партийно-политическая информация, когда любой коммунист или комсомолец обязан был проинформировать политрука или вышестоящего политработника обо всех замеченных, по его мнению, фактах вредительства, халатности и недобросовестности и при исполнении служебных обязанностей военнослужащим любого ранга.

Решения партийного собрания было достаточно для того, чтобы возбудить уголовное дело. И не только в армии, но и в любом трудовом коллективе. Поэтому, когда партия объявила о необходимости повышения бдительности и усилении классовой борьбы, все органы были завалены оперативной информацией и информацией из партийных, комсомольских организаций и советских органов, министерств и ведомств. В работе был завал. Дела просто штамповались. Нужен был вал. Статистика должна была идти с нарастанием как показатель усиления классовой борьбы. Если количество вдруг уменьшается, значит, органы имитируют работу или в сговоре с контрреволюционными элементами. Всех, воров и не воров стригли под 58-статью.

Катя

Тут вообще произошло событие, которое перевернуло всю мою жизнь.

Прихожу домой, а у дверей моих на лесенке сидит Катя. Заведующая библиотекой. Рядом маленький фибровый чемоданчик. Платье в цветочек и туфельки на ремешке с белыми носочками. Сидит, привалилась к стенке и спит. Как же она узнала, где меня искать? Может, случилось что? Тронул я ее за плечо и говорю громким голосом:

- Станция Березай, кто приехал - вылезай!

Катя подпрыгнула, руками за чемоданчик, а потом увидела меня, и вся закраснелась.

- Давай, вставай, заходи, - пригласил я ее, - рассказывай, какими судьбами здесь оказалась?

- А я к вам приехала, замуж за вас выходить, - сказала Катя и заплакала.

- Ну, что ты, девочка моя, разве от этого плакать нужно, радоваться надо, - приговаривал я, гладя ее то по голове, то по плечам, а рыдания все никак не стихают. - Я сам хотел ехать за тобой, да вот только работа все не отпускала, так недели через две сам бы приехал и сказал: уважаемая Катерина Ивановна, выходите за меня замуж, соскучился, и жить без вас не могу. И еще боялся, как бы вы мне отказом не ответили.

- А я бы согласилась, - сказала Катя и засмеялась.

Боже, что за существа эти женщины, только что рыдала, а сейчас уже смеется.

- Ставьте чайник, - приказала она, - чай будем пить с ватрушками. Сама готовила.

- Если сама, то я с превеликим удовольствием, - улыбнулся я. - А, может, ты хочешь подкрепиться основательнее, тогда пойдем в ресторан. Здесь очень недурно кормят.

- Нет, я в ресторан не хочу, - твердо сказала девушка. - А вы и вправду хотели за мной ехать или просто так сказали, чтобы меня успокоить? Вот ведь, дуреха, втемяшила себе в голову, бросила все и поехала к вам. Нормальные девушки так ведь не делают? - спросила она, и глаза ее снова стали наполняться слезами.

- Правда, я хотел за тобой ехать, - уверенно сказал я, - а нормальные девушки только так и делают как ты, коня на скаку остановят, в горящую избу войдут, а взглядом - как рублем одарят. Добро пожаловать домой.

Катерина вся расцвела. Я так долго гнал от себя чувства к ней, а они оказались взаимными и намного сильнее моих. Это судьба, и от судьбы никуда не уйдешь, сколько бы ты от нее не убегал.

- Завтра отпрошусь с работы, пойдем в отдел записи актов гражданского состояния, - сообщил я как о давно решенном. - У тебя паспорт с собой?

- С собой. Прямо завтра регистрироваться? - вдруг растерялась девушка.

- Прямо завтра, - подтвердил я. - Потом я друзей приглашу, и мы отпразднуем нашу свадьбу. Ты фамилию свою будешь носить или мою возьмешь?

- Мужняя жена должна мужнюю фамилию носить, чтобы и дети были под этой фамилией, - серьезно сказала Катя.

- Давай, устраивайся в квартире, - сказал я. - Сейчас я затоплю титан, воды нагрею, помоешься. Спать будешь пока на кровати, а я на кушеточке. После ванны наденешь армейское нательное белье, а я тебя более основательно покормлю.

Пока Катерина приводила себя в порядок, я сбегал в ночной коммерческий магазин, купил вина, кусок ветчины, коробочку конфет и печенья.

Я отсутствовал минут двадцать, а дома меня уже встречала фея в чалме из полотенца, в огромной нательной рубахе и подогнутых чуть ли не наполовину кальсонах с завязками. Как я ни сдерживался, но я засмеялся, увидев ее в таком виде. Еле успел ее остановить, так она бросилась переодеваться в свою одежду.

- Запомни, это сейчас твой дом, - успокоил я ее, - и то, что я смеюсь, это просто домашнее веселье.

Мы выпили немного вина, попили чай с ветчиной, с конфетами и печеньем. И легли спать. Я провалился в свой глубокий сон и проснулся как обычно в шесть часов. Катя еще спала. На службу было рано, поэтому я занялся приготовлением завтрака. Поджарил оставшуюся ветчину, хорошо заварил чай, налил в стакан. Все приготовленное поставил на большую разделочную доску, за неимением подноса пойдет и это, и отнес в постель спящей принцессе.

- Доброе утро, - сказал я. - Завтрак подан.

Это нужно видеть самому, как любимый человек поглощает приготовленный тобою завтрак. Об этом пишут стихи, сочиняют баллады и описывают в романах. Я рассказал об этом всего лишь в двух строках.

Перед уходом на работу я забрал ее паспорт и сказал, чтобы она здесь обустраивалась.

Что я знал о Кате? Совершенно ничего. Был бы я простой человек, то мне и знать о ней ничего не надо было. А так придется проверить ее по учетам, потому что я должен доложить о предстоящей женитьбе руководству и получить номинальное одобрение, чтобы будущая жена не состояла ни в родстве, ни в связях с теми, с кем мы боремся.

Десятое подразделение через пять минут дало справку. Все чисто, нигде не значится и по связям не проходит, фамилия редкая, в глаза бросается. Доложил начальнику. Пригласил на воскресенье на свадьбу. Обещал прийти. Пригласил свой отдел и всех начальников отделов.

Регистрация брака прошла быстро. Написали заявление. Нас записали в книгу. Свидетелями стали сама регистраторша и секретарь из канцелярии.

Мы расписались в книге записи актов гражданского состояния, нам поставили штамп в паспорт и в мое удостоверение. Поздравили друг друга поцелуем и пошли домой. Сотрудники обещали прислать жен на помощь.

Свадьба была скромной. Было где-то человек пятнадцать. Невеста с фатой на голове, я в мундире с работы. Поздравили нас, покричали горько, выпили водки и разошлись.

- Вот так, Катерина, - сказал я, - теперь ты моя жена и на тебя свалилась обязанность заботиться о великовозрастном ребенке, каковым являюсь я. Вот тебе все деньги, зарплата у нас раз в месяц, пятнадцатого, так что будем планировать жизнь по своим доходам.

- А я работать пойду, - сказала моя жена.

- Пойдешь, пойдешь, - подтвердил я, - только сейчас ты освойся в доме и присмотри, что нам нужно для обзаведения, чтобы гнездышко было уютным.

Мы так устали за эти дни, что в нашу первую брачную ночь мгновенно уснули, крепко обнявшись и чувствуя биение наших сердец.

Только под утро я разбудил Катерину долгим поцелуем, который продолжался ровно столько, сколько мы могли выдержать, обладая друг другом. Обессиленные мы лежали в кровати, не в силах вымолвить ни слова, только счастливо улыбаясь друг другу.

Возмездие

Сейчас я женатый человек и у меня есть привязанность, которую я не могу бросить, если мне будет грозить опасность. В первую очередь я должен думать о своей судьбе, а затем о себе.

Я работал на губернском уровне и поэтому не могу похвастаться тем, что мы вели следствие в отношении великих полководцев, писателей, ученых с мировых именем, широко известных артистов. Хотя наша губерния не последняя в Российской Федерации, тем не менее, особо громких дел и процессов, которые освещались бы на весь СССР, у нас не было. Была рутина, решаемая внесудебными органами - тройкой, и лишь немногие дела доходили до суда.

Наконец, пришел момент, когда тов. Ст. во всеуслышание заявил, что нарком НКВД наломал столько дров, что он его отстраняет от работы, а потом этого наркома и вообще расстреляли.

Новый нарком приказал пересмотреть все дела и всех невиновных вернуть. Часть следователей уволили. Нашего управления это не коснулось, потому что костоломов у нас практически не было, хотя, если брать по большому счету, то весь следственный отдел нужно было уволить во главе с начальником отдела, потому что мы допускали нарушения уголовно-процессуального кодекса и организовывали сильное моральное давление на подследственных. Да и принятая практика самооговора существует до сих пор и принимается в качестве основания для применения мер без предоставления доказательств полученных показаний.

Возвращающиеся из лагерей старались свести счеты со следователями, что было характерно для центра. В губерниях эти случаи были редки, хотя один случай коснулся и меня.

Однажды вечером я пошел на явку. Шла повседневная оперативно-розыскная работа. Начинало темнеть, и я в штатской одежде уже подходил к дому, где должен был встретиться с осведомителем, как внезапно кто-то ударил меня по голове.

Очнулся я от того, что мне стало холодно и меня бросало из стороны в сторону в кузове полуторки. Я лежал связанный по рукам и ногам. Два человека в темной одежде и с закрытыми лицами сидели на деревянной скамейке ближе к кабине водителя. Ехали по какой-то проселочной дороге. Остановились в месте, где уже находились три человека. Меня вытащили из кузова и поставили на ноги. Стоять я не мог и поэтому валился на бок. Сопровождающие меня держали под руки.

- Что, Христосик, приехал? - сказал один из тех, что ждали нас в лесу. - В дороге не растрясло? Ты почему нас освободил, почему не довел дело до суда? Из-за тебя нас все считают предателями и доносчиками, которые выторговали себе свободу жизнями погибших и осужденных товарищей. За что? За что ты нас превратил в изгоев? Нас подозревают даже члены наших семей. Мы ничего не будем иметь от того, что привезли тебя сюда, но мы будем уверены, что будет меньше таких людей, которые, не задумываясь, ломают судьбы людей.

Не всегда сострадание является состраданием. Сострадание, совершенное в корыстных целях, является корыстью.

Сострадание, совершенное без просьбы того, к кому направлено сострадание, является подливанием масла в огонь несправедливости.

Сострадание, повлекшее за собой зло, является злом. Ты совершил зло, не причинив нам тех страданий, которые отпущены нашим близким. Поэтому мы приговариваем тебя к страданиям, которые не прекратит никакое сострадание.

Ты будешь распят вот на этой березе, умрешь в безвестности от голода или от холода. Никто не придет к тебе и не поинтересуется, а что ты делаешь здесь. Ты будешь просить смерти в качестве милости, но твой пистолет будет лежать в твоем кармане, и ты не сможешь до него дотянуться. Поэтому мы не боимся тебя и можем снять свои маски, но тебе будет легче, если ты не будешь знать, кто является твоими палачами.

Меня повалили на землю, развязали руки и привязали их к длинной и толстой палке. Через рукава моего пальто просунули еще одну палку. Грузовик подъехал задним бортом к березе, меня снова подняли в кузов и двумя толстыми коваными гвоздями прибили перекладину к березе. Ноги привязали к стволу. Машина отъехала, и я остался висеть на березе. Хорошо, что меня не прибили гвоздями к дереву, но от этого мне не лучше. Просто смерть за мной придет несколько позже, чем к тому распятому, у которого перебиты руки и ноги, и он был прибит к кресту.

Мои палачи проверили, как крепко я привязан к кресту на дереве, разместились в автомашине и уехали. Я остался один. Было уже темно, но от березы исходили какое-то ласковое тепло и энергия, которая поддерживала меня. Я пробовал кричать, но мой голос был слышен шагов на десять. Кто будет ходить по осеннему лесу ночью?

Мои палачи в чем-то правы. Насильно мил не будешь. Человек должен быть достоин благодеяния или заслуживать его. Я примерно знаю, кто это был. Такие же испуганные люди, как и все. Но их было жалко. Оклеветанные люди и большие семьи без средств к существованию по случаю потери кормильца. И они меня оставили в живых. Надеялись, что я долго не протяну.

А я протяну. Я буду тянуть. Я выживу, во что бы то ни стало. Мое тело умрет, но дух мой выживет. Моя земля мне поможет. Береза меня сохранит. Не зря люди часто подходят к березе, обнимают ее, становятся к ней спиной. Она, как мать, ласковыми словами или ласковыми прикосновениями шелковистой травы коры успокаивает свое дитя или лечит его болезни.

Не зря из бересты делают короба для продуктов. Не каждое дерево подходит для соприкосновения с пищей, а береза из всех деревьев первая. Еще липу можно добавить. Из нее делают чашки и ложки. Из разных пород дерева делают и наперсные кресты, и распятия. Мои мысли постепенно становились тише, и я впал в забытье.

Утро разбудило меня пронизывающим холодом. Я не чувствовал ни рук, ни ног. Было только одно сердце, которое билось в холодном теле, с трудом перегоняя кровь к моему мозгу, воспринимавшему действительность.

Было нестерпимо тихо. В холодном воздухе звуки разносятся далеко, но я не слышал ни одного постороннего звука. Ни железной дороги, ни движения автотранспорта. Я не хотел пить и не хотел есть. Я ничего не хотел. Какая-то легкость была во всем теле. Если бы мне удалось отвязаться, я бы полетел туда, вверх, где плывут красивые облака и живут красивые люди, не подверженные земным страстям.

Вечером меня разбудил голос. Передо мной стояла женщина, одетая в длинные черные одежды и покрытая большой шалью с красными и зелеными цветами.

- Наконец-то и она пришла. Только почему она так странно одета? И где ее коса? - подумалось мне.

- Я не твоя смерть, - беззвучно ответила женщина, - я мать всего человечества. Прости детей моих, что сотворили с тобой зло. Не держи на них зла и не мсти, когда придет к тебе свобода.

- Ты веришь в то, что ко мне придет спасение? - беззвучно спросил я женщину.

- Это ты должен верить, я же это просто знаю, - сказала она. - Если человек перестает верить в свое спасение, значит, он смирился со своей участью, и не будет ничего предпринимать для спасения себя и других людей. Я знаю тебя. Ты словом Божьим из Нагорной проповеди рассказывал людям о счастливом будущем. Тебе приходилось совершать зло во имя своего спасения и спасения других людей. Это не забывается. Что бы ты хотел попросить у меня? Воды, пищи, не чувствовать боли?

- Мне ничего не надо, - подумал я, - просто побудь рядом со мной до того времени, когда мне будет уже все равно, есть кто рядом или нет.

- Хорошо, я буду здесь поблизости, - мысленно сказала женщина. - Позови меня, если тебе станет совсем плохо.

Сколько прошло времени, я не знаю. Но я отчетливо слышал скрип едущей телеги, всхрапывание лошади и детский или девичий голосок, кричащий: Нно!.

Из моего открытого рта не вырывалось ни звука.

Наконец из-за кустов выехала телега, в которой сидел паренек лет пятнадцати. Я приподнял и опустил голову, чтобы показать, что я жив. Мальчик хлестнул лошадь вожжами, и она быстро понеслась по дороге.

- Все, - подумал я, - об этом спасении говорила мать человеческая. Оно действительно было и ушло.

Арест учителя

Я очнулся от боли. Мое тело пронизывали миллиарды тоненьких иголок. Не знаю, кто придумал такую боль, но она появляется всегда, когда в затекшие руки и ноги начинает нормально поступать кровь.

- Что, очухался? - спросил бородатый мужик и с усмешкой посмотрел на меня. - Давай-ка глотни чуток из бутылки, авось и вспомнишь, что жизнь на этом свете еще не закончилась.

Он приложил к моему рту горлышко бутылки и начал вливать в меня водку. Я закашлялся, но большая часть выпитого уже обжигала мои внутренности, разнося по телу усталость и приятную истому. Мне снова захотелось спать.

- Не спи, - приговаривал мужичок, - тебе спать нельзя, вдруг уснешь да не проснешься. Мне товарищи твои этого не простят. На-ко, лучше пожуй вот это, - и он протянул мне кусок черного хлеба.

Я откусывал и жевал маленькие кусочки хлеба, и во мне просыпалось чувство голода.

- Если хочу есть, значит - живой, - думал я, - у мертвых аппетита не бывает.

Скоро послышался звук мотора и меня перенесли с телеги на мягкое сидение легкового паккарда. Такая машина была только у начальника управления.

Да, понаделали товарищи дел. Сейчас о моем случае донесут в Москву. Москва циркулярно разошлет во все областные управления НКВД, областные управления - во все районные и городские отделы. То же пойдет и линии партийных органов. И начнется новый виток поиска врагов народа и советской власти, перешедших от тайного вредительства к открытой борьбе против карающего меча революции. Такой же повод был после убийства тов. К.

Неделю я пролежал в госпитале. С меня сняли показания, но я мало что мог сказать. Положительным было то, что остался жив, у меня в кармане так и осталось мое служебное удостоверение и пистолет. Предварительно - месть бывших подследственных. Но никто не мог подумать, что это месть тех, кого я освободил за отсутствием состава преступления. Из-за нескольких придурков будут повторно привлекать тех, кого освободили во время маленькой оттепели после расстрела наркома Е.

Я не стал мстить. Я сделал то, что просили меня палачи. Я поднял и пересмотрел их дела. С вновь открывшимися обстоятельствами и связями с врагами народа дела были переданы в суд. Я не чувствовал от этого ни удовлетворения, ни раскаяния. Они точно так же могли прийти ко мне и написать заявления, чтобы я повторно рассмотрел их дела на предмет связей с врагами народа, а не бить меня по голове и распинать на березе.

За проявленный героизм в борьбе за безопасность первого в мире государства рабочих и крестьян приказом по наркомату я был награжден знаком Почетный сотрудник НКВД. Круглый гладиаторский щит и короткий римский меч являлись отличительным знаком того, кому приоткрыта дорога для продвижения в верхние эшелоны власти, если шаги будут соразмерными и, если никто не наступит на носки или пятки.

Повод отличиться еще раз представился очень скоро. Из секретариата мне передали дело о шпионаже в пользу разведки Англии. И фигурантом дела был мой учитель. Он приехал в Россию по делам своей фирмы, но концессии в России стали прикрывать и все иностранные специалисты, где в массовом порядке, а где индивидуально переходили в разряд иностранных шпионов, специально засланных под видом специалистов для проведения враждебной деятельности, а представитель фирмы, организующей работу специалистов, это не менее как резидент.

Так учитель стал резидентом английской разведки. Такое обвинение снять невозможно. Приехал из-за границы. Паспорт иностранный. Дипломатического иммунитета нет. Родился и до революции жил в России. Имел связи с арестованными инженерами из Англии и Германии. Полный набор. Не дай Бог, если кто-то решится проверить его по месту рождения и пройтись по биографии до 1918 года. Этого человека уже нет, а он есть и здравствует. Других доказательств и не нужно. Это понимал и учитель. Поэтому это дело я взял себе.

Даже начальник управления похвалил:

- Правильно сделал, что самое сложное дело взял себе. Самое важное должно быть у начальника и Москва спокойна, что дело ведет сам начальник отдела.

Как быть, что делать? Учителя я не спасу, но можно подвести под осуждение по статье и выжить в лагере вместо того, чтобы приговор был немедленно приведен в исполнение.

Хотя лагерь - это та же смерть, только растянутая на долгие годы. Отдать дело кому-то, это сразу подписать приговор учителю и бросить тень подозрения на себя. Нужно поговорить с учителем с глазу на глаз. Это я мог сделать и приказал привести задержанного из внутренней тюрьмы к себе в кабинет.

Техника прослушивания и звукозаписи была не сильно развита, тем боле у нас в России. Никаких протоколов на первой встрече вестись не будет. Просто следователь знакомится с арестованным.

Я не буду подробно рассказывать, как я открыл дело, сверил фото задержанного с личностью присутствующего, задал вопросы анкетного характера. Сначала я так и сделал. У меня угловой кабинет, только одна стенка соприкасается с кабинетом одного из сотрудников. Стена толстая, капитальная. Сорок пять сантиметров толщины, кирпич красный, сырец, пушкой не пробивается с первого выстрела. На стенах дубовые панели в человеческий рост по моде того времени. Звукоизоляция как в студии радио.

Первым заговорил учитель:

- Я приехал, чтобы забрать тебя с собой. Что-то у меня здоровье стало шалить, поэтому все хочу передать из рук в руки. На всякий случай возьми бумагу и запиши, а потом мы все обговорим. Банк в Ницце, банковская ячейка номер, ключ от ячейки в автоматической камере хранения на вокзале, код замка В ячейке хранится мое завещание и инструкции тебе.

- Я все записал, - тихо сказал я учителю. - Нам нужно выработать линию поведения, которая нас может спасти. Меня видел один человек на съезде учителей, но он покончил жизнь самоубийством. Вас начнут проверять на принадлежность к учителям, потому что один где-то все еще существует.

- Я знаю, что мой розыск все еще продолжается и буду выступать под легендой инициативника, который специально прибыл сюда, чтобы доложить о существовании международного фашистского заговора против СССР, создании фашистских организаций в Англии и о том, что Коминтерн практически ничего не делает в защиту СССР, - сказал мой наставник. - Я должен заинтересовать руководство НКВД своими оперативными возможностями.

- Я тоже буду докладывать, что вас нужно использовать в интересах разведки и вызовусь быть вашим куратором за границей, чтобы в случае чего ликвидировать вас, - сказал я. - Это единственная линия, которая может спасти вас. Если это не пройдет, то я даже не берусь предсказать последствия.

- Данные будут, - сказал учитель. - Главное - не переборщить. Если не получится, не жалей меня, выплыви сам. Кто-то должен быть хранителем информации учителей.

- Неужели это такая важная информация? - спросил я.

- Лучше бы тебе об этом не знать, - сказал мой товарищ. - Из тебя будут вытягивать нерв за нервом, чтобы узнать, где она спрятана. Это бомба для всего большевистского руководства. Не будет ни одного руководителя страны, у которого нет скелетов в шкафу. Еще никто по-честному не приходил к власти в России и не уходил от власти чистым. Да и не только в России. У каждого человека рыльце в пушку. Все, отправляй меня в камеру, иначе это будет выглядеть подозрительным.

Спецшкола

Позиции советской разведки в Англии были слабыми, поэтому информация и предложение учителя было встречено с сильно скрываемым интересом.

В этот период СССР и Германия активно сотрудничали, как бы забыв свое противостояние и встречу на ринге в Испании.

Фашизация Англии была делом фантастическим, но в условиях конституционной монархии, когда вся власть принадлежит парламенту и премьер-министру, стоило кому-то из видных деятелей английской политики занять профашистскую позицию и это, несомненно, сразу бы повлияло на отношения Англии с СССР.

Отношения Англии и СССР были всегда натянутыми. Они были натянутыми еще с 1854 года, когда Англия стала одним из организаторов международной интервенции в Севастополь. В 1917 году Англия, грубо говоря, намекнула низложенному русскому царю, что не горит желанием принять его у себя, хотя Николай Второй имел звание и мундир фельдмаршала английской армии.

Архангельское сидение англичан показало, что Англия пускает все дела в России на самотек, выжидая момента, когда можно будет поживиться шкурой убитого медведя. Но медведь остался жив и достаточно окреп, чтобы оплатить своему врагу той же монетой. И фашистские элементы в Англии могли бы помочь СССР достигнуть реванша за яростный антисоветизм англичан. Личное знакомство учителя с лидером английских фашистов лордом М сыграло решающую роль.

Моего подследственного перевели в подразделение политической разведки НКВД для подготовки к возвращению, а мне, как инициатору использования его в игре против англичан, было поручено осуществлять контроль за ним в Англии под видом сотрудника государственной организации Внешторг.

Для этого мы с Катей переехали в Москву, где поселились в общежитии для ответственных работников. Общежитие - это так для проформы, большой дом с благоустроенными квартирами, которые будут дожидаться нашего возвращения из командировки.

По утрам мы уходили на занятия. Катя - на женские, я - на мужские, то есть на тайную квартиру НКВД в центре города, где проводилась спецподготовка по использованию тайнописи, средств радиосвязи, фотографии, выведыванию информации, проведению вербовки русских эмигрантов, ликвидации провокаторов, организации связи с резидентурой в посольстве, изучению английского языка.

Возвращался поздно вечером, выжатый как лимон, проглядывал заголовки газет, пил чай и падал в постель, чтобы утром снова ехать на занятия. Примерно те же предметы преподавались и Кате.

Однажды ночью, прижавшись ко мне, Катя шепотом сказала, что немало сотрудников с семьями остаются за границей и не возвращаются в СССР.

- Они враги? - спросила она.

- Враги, враги, спи, - ответил я, задумываясь о том, сколько сотрудников разведки и просто органов НКВД попали в жернова репрессий.

На совещаниях в главке нам доводили показатели работы управлений по всему Союзу и цифры были очень внушительными. Создавалось ощущение, что одна половина населения враги, а другая половина населения - подследственные, чья вина еще не доказана. С этими тяжелыми мыслями я и уснул.

Дорога появилась внезапно. Ровная, с идеальным покрытием темно-синего цвета, уходящая за горизонт. Даже старики не знали, кем строятся эти дороги, уводящие в неведомые миры. Никто не говорил, что находится в этих мирах, потому что никто не мог дойти до них. Но я не такой. Я - умный. Молодой. Сильный. Настойчивый. Я буду первым, кто осилит эту дорогу, узнает, что кроется за линией горизонта и принесет Истину всем людям.

Я вышел на дорогу и пошел в сторону горизонта. Дорога все время шла вверх, но подъем был не крутой и подъемом не ощущался.

Идти по дороге легко. Намного труднее пробираться сквозь заросли старого леса в поисках съедобных растений и животных, которых можно приручить для домашнего хозяйства или разводить для увеличения поголовья и создания источника снабжения свежими мясными продуктами. Не исключено, что обитатели дальнего мира уже решили все проблемы выживания, если они умеют строить такие прекрасные дороги.

За два дня пути я прошел не менее сорока километров и все вверх. Таких высоких гор на земле нет. Самая высокая гора Джомолунгма высотой никак не более десяти километров. И на ее вершине всегда снег, холодно и трудно дышать. А здесь хорошая дорога и невозможно достичь вершины. Что же может ждать меня там, за линией горизонта?

Я сел в раздумье: продолжать или не продолжать путь дальше. А вдруг я нашел тайную дорогу, которая ведет к жилищу Бога, и я незваным явлюсь к нему в гости? Не рассердится ли Бог на меня? Не нашлет ли он кару на моих соплеменников? Разве можно тревожить покой Бога?

А Бог с большими усами и трубкой во рту смотрел, как я иду по бесконечной дороге, нарисованной им на большом листе бумаге, проверяя, как пойдут остальные люди по пути, предначертанному им.

- Неужели и этот человек такое же разумное существо, как и я, - подумал Бог, выпуская табачный дым и приподнимая край листа, создавая муравью иллюзию близкого горизонта

Ну и сны мне снятся. Кроме тов. Ст. с трубкой, есть еще много людей, которые наблюдают за нами, как за насекомыми в биологической лаборатории, и в любой момент эксперимент по изучению жизни нашего вида может быть прекращен. Если я подопытный кролик, то и вести я должен себя так, чтобы все знать и противодействовать экспериментатору.

Загранкомандировка

Учитель уехал первым. Через какое-то время он передал сообщение о том, что у него все в порядке и фотографическую карточку, где он в числе других людей в окружении лорда М.

Напутствие мне было кратким:

- Вы должны быть тенью вашего протеже. Приглядывайтесь к нему и постарайтесь занять его место рядом с лордом М. При необходимости, мы сведем вас с оперативными сотрудниками немецкой разведки, чтобы координировать наши действия. Подписанное Генеральное соглашение о сотрудничестве между НКВД СССР и Главным управлением безопасности НСДАП Германии предусматривает совместные действия.

В Германии партия - это государство. Говорят Гитлер - подразумевают НСДАП, говорят НСДАП - подразумевают Гитлер.

В СССР партия и государство - едины. Мы говорим Ленин и Сталин - подразумеваем партия коммунистов, говорим о партии коммунистов - подразумеваем Ленина и Сталина.

Наша главная задача - как можно шире распространять идеи марксизма-ленинизма-сталинизма и идеи национал-социализма по всему миру. Весь мир будет поделен между двумя родственными идеологиями.

Но не сильно доверяйте немцам. Они, такие же, как мы и будут искать момент, чтобы подставить ножку на любом неровном месте. У двух гегемонов может быть только дружба силы или слабости, нарушение этого равновесия будет губительным для слабого. Вот этот баланс вы и будете отслеживать в Англии.

Запомните, наши главные враги - социал-демократы. Социализм и национал-социализм должны быть чистыми от плюрализма мнений. Есть одно мнение - мнение вождя и других мнений быть не может, мы не в пивной, чтобы сидеть и рассуждать, а что будет, если мы сделаем так или эдак.

Кстати, сильно не доверяйте своему протеже. Мы тоже будем наблюдать за вами.

Постарайтесь, чтобы ваша жена очаровала местное общество, она будет вашим пропуском в него. Никому не говорите о вашем членстве в партии.

Жить будете отдельно от советской колонии. Это может вызвать подозрение, но если вы хорошо сыграете барские манеры, то все подозрения развеются, и вы будете своим среди лондонской буржуазии.

Деньгами не бросайтесь, но и скупердяем не слывите, хотя скупердяйство - это признак рачительного хозяина.

Для связи вам будет выделен сотрудник посольства и организованы почтовый ящик и тайник.

Ранним утром мы прибыли на Московский вокзал Ленинграда. На присланной за нами автомашине мы отправились в морской порт, где взошли на борт отправлявшего в Англию грузопассажирского парохода.

Как уезжают пароходы, совсем не так как поезда. Кто-нибудь еще воспоет этот процесс отдачи концов, поднятия трапа, взятие буксира, ленивое покачивание корабля и медленное его движение к выходу из акватории порта под мелкий струящийся дымок паровых машин, которых почти и не слышно.

И вот он выход в море. Отошел в сторону буксир, звонко прогудев на прощание. Вздрогнули паровые машины, почувствовав, наконец, силу и мощь пара, словно кулаки боксера заходили взад и вперед поршни, вспенился бурун за кормой и пароход, трубно попрощавшись с буксиром, двинулся по своей, только ему известной водной дороге, отматывая милю за милей и говоря пассажирам, что точка возврата пройдена и им придется вместе с машиной плыть до того момента, пока марсовый матрос не крикнет сверху: Земля!.

Пассажиры разошлись по каютам, лелея мечты о дальних морских путешествиях и жестоких и благородных пиратах, о которых столько было прочитано в детстве.

Наконец-то мы одни. Я сидел и смотрел на свою жену, размышляя о том, кто она мне - друг или враг, если почувствует, что я не такой преданный делу мирового коммунизма человек, а просто человек, который стремится к миру и спокойствию в отношениях между всеми народами.

Естественно, она обучена слежке за близкими людьми. Будет ли она передавать информацию обо мне? А ведь ей придется, иначе нас сразу же отзовут и посадят в разные камеры. Пока не будем об этом говорить, но как бы мне хотелось, чтобы снова не повторилась история почти двадцатилетней давности.

Путь до Англии не показался нам скучным. Ежедневное присутствие на приемах пищи в салоне вместе с капитаном, вечера отдыха и танцев, просмотры кинофильмов и прогулки по палубам были для нас настолько непривычными, что они казались нам картинами из другого мира.

На самом деле так оно и было. Нужно отметить, что преподаватели английского языка потрудились с нами на славу. Да и мы, вероятно, были способными учениками, потому что наш английский язык хотя и вызывал улыбку наших собеседников, но был им понятен, и мы понимали, что говорили нам. Мы записывали новые слова в записные книжки и вечером в каюте повторяли их хором.

Пароход стал местом нашего медового месяца и свадебного путешествия, которых у нас не было, и я чувствовал, что Катерина просто счастлива.

- Давай заведем ребеночка, - сказала мне Катерина, лежа головой на моей руке. - Он будет такой же, как ты или такой же, как я. Он будет нашим продолжением в этом мире, и мы будем знать, что при любых обстоятельствах мы будем жить в нем.

- Ребеночка мы заведем обязательно, любимая, давай только чуть определимся с нашим будущим. Пока оно не ясно из-за надвигающейся войны и того места, где мы с тобой будем, когда война начнется, - сказал я.

- Это же ясно, где мы будем, - по-комсомольски ответила жена, - у себя на родине и с оружием в руках будем защищать Россию.

- А ты уверена в том, что Россия только и ждет нас, чтобы дать винтовки и направить в армию? - осторожно спросил я. - Тех, кого отзывают из-за границы, направляют в лагеря или расстреливают после ускоренного суда. Поверь мне, я знаю, что я говорю.

Если нас будут отзывать, то это будет означать нашу гибель, потому что мы должны обеспечивать работу одного человека, который будет сотрудничать с английскими фашистами, а, значит, и мы будем помогать и фашистам. А будущая война будет только с Германией. Следовательно, мы с тобой будем пособниками фашистов, и разговор с нами будет короткий.

Учти, что я тебе сообщил информацию государственной важности и если ты хоть что-то сообщишь своему куратору об этом, то мы будем обречены. Вот почему я говорю о том, что нам нужно определиться с нашим будущим. Давай, спи, завтра после обеда будем уже в Англии.

Семейный донос

Мне снилась красивая женщина, которую я очень любил, но потерял при каких-то странных обстоятельствах.

Я проснулся в слезах и понял, что жены рядом нет. Было три часа ночи. Неужели повторяется история с Татьяной? А у меня нет никакого оружия. Да и какое оружие тут поможет?

Если Татьяна пошла к капитану, чтобы передать срочное донесение в НКВД, а такой вариант предусматривался, то в дело обязательно вмешается оперативный сотрудник на корабле.

Чтобы не допустить моей высадки в Англии, меня просто ликвидируют и спрячут в угольном трюме, записав в журнале, что пассажир такой-то исчез ночью из каюты в период с и до часов, когда пароход проходил маршрут от точки такой-то северной широты и восточной долготы и до такой-то точки. Ищи и свищи ветра в поле. Еще и ордена получат за точно сделанную работу. И Катерину наградят.

Я оказался в ловушке. Спрятаться на пароходе трудно, а как после прибытия незамеченным пробраться к борту, чтобы спрыгнуть в воду?

Оружия у меня нет, а если бы было, то не мог же я перестрелять весь командный состав корабля и самому вести судно. Это нонсенс. Даже покончить счеты с жизнью нечем. Будь, что будет. Пойду искать Катерину. Если что, скажу, что не так поняла порученное нам задание. Другого выхода нет.

Я оделся и вышел из каюты на палубу. Катерину я нашел на верхней палубе, прямо перед капитанским мостиком. Она стояла у поручней, облокотившись на них, и неподвижно смотрела в воду. На ней была накинута шаль, но было холодно, и теплый платок вряд ли согревал ее худенькое тело. Я обнял ее и поцеловал в холодный висок.

- Пойдем, Катюша, домой. Ты устала, а я чай приготовил, в каюте и попьем, - сказал я и, обняв жену, повел ее в каюту.

Положив ее в постель и укутав замерзшие ноги шалью, я сбегал на кухню, как они говорят - камбуз, и мне дали небольшой чайник с крепкозаваренным чаем, который держится наготове для ночной вахты капитана и его помощников.

Налив стакан сладкого чая, я аккуратно напоил ее чаем, а затем достал из чемодана бутылку водки, копченой колбасы и разлил водку по стаканам.

- Давай, Катя, выпьем за нас. За наше рождение и за то, чтобы мы не сделали роковых ошибок, - сказал я тост, чуть приподняв стакан.

Выпив водку, Катя разрыдалась:

- Понимаешь, что я чуть не предала нас, себя, тебя, нашу семью, нашу любовь. Дошла до каюты капитана, а потом остановилась, представив, как по моему доносу пришли бы люди и застрелили тебя. Прости меня за те мысли, что пришли ко мне, прости меня за все.

- Успокойся, родная, - говорил я, обняв жену за плечи. - Я и сам понимаю, что взвалил на твои плечи тяжкую ношу. Не каждый ее вынесет, но я тебе доверил то, что даже себе не всегда доверяю. Вдвоем мы все выдержим. Я всегда считал, что ты мой крепкий тыл и никогда не боялся удара в спину. И сейчас не боюсь.

Запомни - мы с тобой не враги нашей родины. Мы просто отказываемся делать зло, позорящее нашу родину. За границей у нас больше возможностей остаться в живых, быть честными людьми и принести пользу России, не становясь участниками злодеяний, творящихся на всем пространстве СССР. Если даже начнется война, мы встретим ее не в бараке в лагере на Колыме, а будем в первых рядах борцов с фашизмом. Я люблю тебя, спи. И ребеночка мы обязательно заведем.

Уткнувшись носом в мою грудь, Катя заснула, иногда вздрагивая во сне и дергая ногами.

Англия

Англия встретила моросящим дождиком. Встречающий нас сотрудник Внешторга удрученно сказал:

- Сколько людей ни приезжает, никто не представляет, что такое туманный Альбион и что моросящие дождики обыденность для Англии. С приездом. Зонтиков у вас, конечно, нет. Тогда я вашу супругу беру под свой зонтик, а вам придется так и идти под дождем с вещами. Я заказал таксомотор, он уже ждет.

Такси с водителем не с той стороны. Езда по городу по левой стороне и ожидание столкновения с встречной машиной. Количество машин в несколько раз больше, чем у нас в Москве. Двухэтажные красные автобусы. Люди на велосипедах. Прохожие с зонтиками. У всех сосредоточенные, но не злые лица.

Остановились. Вход в снятую квартиру прямо с улицы. Открыл дверь и уже на улице. Дверь стеклянная. Никаких трудностей войти в квартиру. Но и соседние двери тоже стеклянные, следовательно, не так часто грабят квартиры. Обстановка в квартире простая.

- Устраивайтесь, - сказал наш сопровождающий. - Обживетесь, и будет все легче. Представитель Внешторга ждет вас завтра к себе по такому-то адресу. До свидания.

Первый совместный выход в продуктовую лавку был смешным и неловким. Но нами были куплены необходимые продукты, чтобы не сидеть голодными в доме. Посетили и паб, пивную по-ихнему. Приличное заведение, в котором попробовали английское пиво и посидели, глядя на то, как ведут себя англичане, сидя в пабе, как в месте отдыха, а не в месте наполнения желудков и мочевых пузырей.

Катерина была взволнована всем увиденным и спрашивала меня, неужели и мы скоро будем жить так же, не озираясь по сторонам и не подбирая слов в беседе со своими знакомыми.

Перед уходом на службу я еще раз проинструктировал ее:

- Ты домашняя хозяйка, твоя задача контролировать меня и давать отчеты, с кем я встречаюсь и о чем говорю с тобой. Фиксируй все точно, записывай на бумажке, чтобы куратор видел, что ты добросовестно относишься к поручению. Я иду на службу, но учти, тебе придется страховать меня при проведении мероприятий. А это очень нервная работа - стоять на атасе. Не робей, мы везде прорвемся.

В конторе Внешторга меня представили сотрудникам, определили стол, за которым я буду сидеть. Сотрудникам сказали, что моя главная задача поиск кредитов для промышленности. Начальник сказал, что он знает о дополнительных задачах моей деятельности, поэтому предоставляет мне полную свободу действий и свободный график присутствия на службе.

По условленному номеру я связался с учителем. Встреча происходила в его квартире.

- Квартира моя, - сказал учитель, - я ее купил еще на те деньги, которые нам были выданы. Все деньги размещены в банках, небольшая часть во французских банках, потому что Франция континентальное государство и, возможно, что на ее территории будут вестись боевые действия. Англия - государство островное, воевать будет, но на свою территорию вряд ли кого пустит. Завещание на квартиру и на вклады в банке на твое имя. Состояние здоровья внушает опасение не только мне, но и моим врачам.

Учти, что если со мной что-то случится, то тебя сразу отзовут. Могут отозвать и раньше, если произведут повторную проверку моей легенды и выйдут на след моей учительской деятельности. Тогда НКВД постарается отозвать нас обоих или ликвидировать без вызова в Москву, если мы откажемся ехать. Я уже все подготовил для диверсионного акта, во время которого погибнет прибывшая из Москвы пара. Как Катерина?

- Сейчас, считаю, хорошо, - сказал я. - Кое-что о моем задании я рассказал ей на пароходе, и она чуть не пошла к капитану для передачи срочного сообщения в НКВД, но одумалась. Потихоньку готовлю ее к той мысли, что на родину мы уже никогда не вернемся. Желание избежать репрессий назовут изменой родине и это клеймо будет висеть всю жизнь, даже в то время, когда видимых репрессий не будет и они будут осуждаться.

- Вот тебе сообщение о деятельности группы лорда М. и отношении к нему английского высшего света, - учитель передал мне исписанный лист бумаги. - Много симпатизирующих тому, если фашисты повернут свое оружие против советской России. Так и передай. Сообщи, что прорабатываются подготовительные мероприятия по вводу тебя в группу сочувствия лорду М.

В самое ближайшее время я проведу для вас экскурсию по Лондону, покажу Катерине, как вести хозяйство и как заводить знакомства с соседями. Потом мы с вами выедем во Францию посмотреть наш объект в Ницце.

Франция

Как и ожидалось, Центр не разрешил мне входить в группу лорда М., чтобы не компрометировать советские загранучреждения прямым сотрудничеством с представителями и поклонниками фашистской Германии.

От учителя поступила новая информация о том, что Гитлер был бы более рад заключению соглашения о сотрудничестве с Англией, чем с Россией. Если Англия отвергнет предложения Гитлера, то это будет означать начало мировой войны.

Так оно и случилось. Германия заключила пакт о ненападении с СССР, а в сентябре Гитлер напал на Польшу. Одновременно СССР начал воссоединение западных и восточных украинцев, вечно враждовавших между собою в пристрастиях к России и Речи Посполитой.

Честно говоря, я бы и пальцем не шевельнул ради этого восстановления. Воссоединять нужно тогда, когда они почувствуют, что воссоединение это благо для них. Пакостящих котов обычно отдают на недельку в другую семью. После возвращения кот становится таким понятливым, что мог бы и язык выучить, да только коты не говорят.

Встретившиеся в районе Бреста советские и германские части организовали первый парад победы во Второй мировой войне.

Немцы с удовольствием маршировали под марш Прощание славянки, а советские солдаты под марш СС, СС марширен, унзер оффицерен ауф ди машинен.

Мир молчаливо ждал, продолжат ли две армии победоносное шествие по Европе. И тут пана Гитлера, говоря по-русски, задавила жаба. Как это он, будущий владетель мира, будет делиться с азиатским князьком тов. Ст?

Из разных источников стала поступать информация о том, что в ставке Гитлера разрабатываются планы нападения на СССР.

Центр отмахнулся от этой информации, сказав, что у нас есть планы по отражению нападения с территории любого граничащего с нами государства, не исключая и Польши, а сейчас вместо нее Германии. Мне посоветовали вести мониторинг антисоветских действий властей Англии.

Отношение к СССР в Англии было соответствующим ее действиям на международной арене в союзе с гитлеровской Германией. Поляки, которым удалось бежать в Англию, были враждебно настроены ко всем русским людям, как к эмигрантам, так и к работникам советских загранучреждений.

Обстановка в Европе продолжала накаляться. Учитель торопил с выездом во Францию. Я предупредил руководителя Внешторга о том, что для поправки здоровья жены мы выедем дней на десять в курортный поселок на побережье.

Прогулка по Ла-Маншу немало вымотала нас. Небольшой шторм качал наше судно так, что мы с Катей не выходили из каюты и даже думать не могли о пище. Как это было не похоже на то, как мы ехали с ней из России в Англию.

Выход на берег Франции не был так радужен, как об этом пишут в приключенческих романах. Мы не знали французского языка. Учитель был нашим гидом и переводчиком. Нам сделали документы английских граждан, и поэтому наш недостаточно уверенный английский язык был вполне приемлем во Франции.

Франция нам понравилась. Учитель оживленно рассказывал нам о достопримечательностях, когда вдруг на одной из станций вдоль вагонов пронесся мальчишка с пачкой газет, крича во весь голос:

- Война! Война с бошами! Война!

Весть о войне была встречена спокойно и с достоинством. Французы оживленно говорили о боевой готовности своей армии и неприступности линии Мажино.

- Наподдаем бошам как в 1918 году, - это было общее мнение.

Учитель был озабочен больше. Немецкая армия сильная, а французская армия деморализована собственным правительством и народом. Никто не хочет служить в армии, ветераны войны уволены, а оставшиеся в армии военачальники не имеют боевого опыта, а если и имеют, то такой, который являлся скорее отрицательным, чем положительным.

- Скорее в Ниццу, - торопил нас учитель. - Нам нужно достать посылку и найти ей более надежное место.

В Ницце нас задержали как немецких шпионов, но потом разобрались, что мы русские, приехавшие из Англии, успокоились и отпустили нас.

Учитель, как человек опытный и не раз бывавший здесь, снял отдельный домик в окрестностях города, благо средства позволяли нам это сделать.

- Во Франции нам оставаться нельзя, - подытожил он. - Страна воюющая, неизвестно, как повернется дело. Ехать с документами опасно, при проверке вещей снова могут обвинить в шпионаже и расстрелять без тщательного следствия. Самое безопасное, ждать окончания войны, а продлится она не один год, и потихоньку вывезти документы в Англию. Так что, давайте-ка будем обосновываться здесь.

- Но это же получится, что мы - сотрудники НКВД, сбежали, как предатели родины. Нет, нам нужно возвращаться, как угодно, - запротестовал я.

- Как мой ученик - ты должен подчиняться мне. Это требование и закон ВЧК, утвержденный еще Ф.Э.Д. и тов. Л (У), - твердо сказал учитель.

- Но я же сейчас нахожусь на официальной службе в НКВД, - начал я объяснять, - и приехал сюда с заданием.

- С заданием расширять сеть фашистских организаций в Англии? - язвительно спросил наставник. - Полно. Фашизм является врагом всего человечества и тов. Ст совершил стратегическую ошибку, пойдя на сотрудничество с фашизмом. Не с Германией, а именно с фашизмом. И тебя никто не увольнял из рядов ВЧК с тех пор, как ты стал работать учеником. Кто-то должен быть хранителем тайн, доверенных учителям. Рассуждай аналитически. Тебя направили вместе со мной с целью проверки, не являюсь ли я последним учителем. Каждый день я выявлял слежку за собой. Все время разные люди. Ты был чист, за тобой не следили, чтобы ты потерял бдительность и не почувствовал слежки в наиболее ответственный момент. Уверен, что мою легенду уже проверили и сделали вывод о том, что я наиболее вероятный человек, который мог быть последним учителем. И ты, в принципе, уже не нужен. Что такое отзыв из-за границы, тебе можно и не объяснять. Ты работал и поддержал того, кого разыскивали ВЧК, ОГПУ и НКВД. Ты сейчас враг, вместе со своей женой. Так и так, но ты в любом случае будешь объявлен изменником родины. Так уж лучше с пользой для своей родины.

В это время Катя вышла из кухни и сказала:

- Извините, но я все слышала. Меня тоже инструктировали, чтобы я немедленно передала сообщение, если кто-то из известных мне людей назовет или назовется учителем. Какая бы ни была ситуация в разговоре. Значит, я правильно подумала о том, что вы и есть учитель с учеником.

- У тебя есть возможность отправить сообщение, - сказал учитель. - Посольство России-СССР во Франции работает.

- Почему вы считаете, что я могу предать своего мужа? - обиделась Катерина.

- Извини, дочка, сказал не подумав, - сказал учитель. - Будем считать, что мы все вместе. Нам нужно переждать войну и переехать в Англию. Я вас познакомлю с представителями русской эмиграции во Франции, и вы начнете активно заниматься французским языком. С помощью эмигрантов оформим вас как давно проживающих в том районе.

Сопротивление

Все получилось не так, как мы рассчитывали. Война продолжалась чуть больше месяца и закончилась полным поражением Франции. Немецкие солдаты прошли парадным шагом под Триумфальной аркой. Вся Франция перемещалась с места на место. Сначала люди бежали от немцев, потом стали возвращаться туда, откуда бежали.

Власть была, и власти не было. Учитель купил нам необходимые справки в муниципалитете. Причем справки были датированы 1935 годом.

Пришли немцы. Стали возвращаться военнопленные. Снова начали работать муниципалитеты и полицейские в черных накидках и круглых шапочках патрулировали улицы. Иногда проходили немецкие военные патрули.

Одновременно сосуществовали немцы и французы. И те, и другие сидели в кафе, пили вино, пили кофе, курили сигареты. Французы без желания, но общались с немцами, доносили на соседей, французские полицейские арестовывали тех, кто пытался призвать к сопротивлению немцам.

Оккупация не доставляла особых забот, кроме разве что необходимости получения пропуска для проезда в другую префектуру, проверок документов на железной дороге и на автомобильных трассах.

Мы почти не выходили из дома. Наше снабжение осуществлялось учителем. Если бы кто-то узнал, что мы недавно прибыли из СССР в Англию и очутились здесь, то нас бы сразу арестовали как советских шпионов.

Потом пришли какие-то люди, которых учитель представил, как друзей и французских социал-демократов. Эти люди перевезли нас в глухую деревушку. Там мы прожили полгода, научившись довольно сносно говорить на французском крестьянском языке, чем удивили приезжавшего к нам учителя.

Он нас проинформировал, что вторая мировая война уже полыхала по всему миру. Патриотически настроенные французы собирают силы для противодействия оккупантам. Кроме того, к нему приезжал один знакомый француз с побережья, который предложил работу по сбору информации о немцах для английских разведывательных служб.

- В принципе, - сказал учитель, - я не против консолидации усилий стран против угрозы фашизма. Так что и вы можете числить себя сотрудниками английской разведки. Не обижайтесь на старика, но все, что ни делается, закрывает вам навсегда дорогу для возвращения в СССР. Принимайте это как данность для последующей вашей жизни.

Мы слушали рассказы людей, выезжавших в город, в надежде услышать, что по всей Франции создаются партизанские отряды и земля горит под ногами захватчиков. Но ничего этого не было. В деревню приезжали немцы, чтобы купить деревенского вина, которое дешевле того, что продают на открытом и на черном рынке, и по качеству нисколько не хуже. Нас удивило, что немцы приезжали без оружия. Лишь у унтер-офицера висела кобура парабеллума. Вероятно, нам еще долго придется ждать, когда появятся настоящие партизаны.

В июне 1941 года нам сообщили, что Германия напала на СССР.

За год мы достаточно офранцузились. Когда живешь среди людей, когда сам не дурак и есть кое-какие навыки изучения иностранного языка, то другой язык изучается достаточно быстро.

Мы с Катериной выезжали вместе с крестьянами на городской рынок, продавали вино и другие нехитрые крестьянские продукты. Собственно говоря, мы с ней подыскивали постоянных клиентов, которых могли бы снабжать продуктами прямо на дому, имея хорошую легенду для передвижения по городу и возможность проезда в город и из города. Не сидел на месте и учитель. В числе его агентуры были люди, которые занимались вопросами технического обеспечения мест дислокации немецких подразделений.

Англия требовала проведения диверсионных актов на магистралях и террористических актов в отношении военнослужащих. Охотников на проведение таких операций не находилось. Забрасываемых диверсантов немцы быстро вылавливали. Оккупанты проводили и агитацию среди населения. Объясняли, что за каждого убитого немца будут браться заложники, которые будут уничтожаться, если население не выдаст убийц.

И люди говорили так:

- Немцы нас не трогают, чего мы их будем трогать?

Мирное сосуществование продолжалось до 1942 года.

Немцев погнали от Москвы. 6-я армия была надежно окружена в районе Сталинграда. Гитлер крепко увяз на просторах России. Англичане мужественно защищали свой остров. Спитфайеры и харрикейны научились сбивать немцев, и английская авиация наносила удары по Берлину. Наконец, и французы начали понимать, что непротивление злу и мирное сожительство с фашистами аукнется им после победы.

Французские летчики воевали на советском фронте. Немцы пытались установить фамилии этих летчиков, чтобы репрессировать их родственников, но родственников вовремя предупреждали и прятали от оккупантов.

Разрозненные группы российских эмигрантов, патриотов, социалистов и коммунистов организовали движение Сопротивления, которое саботировало распоряжения властей, выводило из строя технику, коммуникации, всячески противодействовало немцам в осуществлении оккупационных функций.

Начались и нападения на немецких военнослужащих с целью добычи оружия. Оружие отбиралось, но военнослужащие оставались живыми. Зато боевые группы были уже неплохо вооружены. Одной из групп Сопротивления командовал я.

Смерть Катерины

В группе было пять человек. Я, Катерина и еще три молодых человека в возрасте до двадцати пяти лет. Два молодых парня скрывались от отправки на работы в Германию и один бывший солдат с покалеченной рукой.

Нападения на фашистов проводились вдали от населенных пунктов, чтобы не навлечь репрессии на близлежащие деревни.

Стреляли в основном в мотоциклистов, которые, как правило, являлись посыльными и курьерами, перевозившими штабные документы. Старались не допускать киношной стрельбы, а обходиться одним, максимум - двумя выстрелами. Тело и мотоцикл прятали, портфель или сумку набивали бумагами и поджигали, чтобы у противника не возникало чувство, что документы пропали. Добытое я переправлял учителю. Товарищи по Сопротивлению называли меня капитан Жано из-за моего легкого акцента, хорошего владения оружием и способности планировать операции.

Немцы организовали охоту на нас. Катерину я оставлял где-нибудь на возвышенности. Она наблюдала в бинокль и давала нам сигнал о том, что едет одиночный мотоциклист или за мотоциклистом едет группа захвата на автомобилях.

Немцы достаточно опытные вояки. Они догадались, что у настырной диверсионной группы есть пост наблюдения, который предупреждает о составе групп захвата. Была бы у нас радиосвязь, все было бы совершенно по-другому.

Тот день был солнечный и спокойный. Группа была уже обстреляна, каждый знал свое место в боевом порядке и задачу, поэтому и инструктаж был кратким.

Мы заняли позицию в придорожных кустах и вдруг я услышал далекий выстрел. Чувство близкой опасности подсказало, что нужно уходить и как можно быстрее. Подав Катерине сигнал ухода, мы быстро начали расходиться в разные стороны, пряча в тайниках наше оружие.

Преследования группы не было, так как у каждого члена группы был пакетик со смесью табака и красного жгучего перца. Любая собака, нюхнув эту смесь, начисто теряла обоняние на довольно продолжительное время.

Я сидел и ждал Катерину, но ее не было. Неужели снайпер выследил ее? Блеснула окулярами бинокля на солнце, а для снайпера и менее яркого блика достаточно, чтобы поймать цель в перекрестие прицела. Возможно, что и в месте, где находилась Катерина, устроена засада.

Через два дня немцы стали возить по деревням труп Катерины и сгонять всех людей на ее опознание. Никто ее не опознал, но и этой акции устрашения было достаточно для того, чтобы члены моей боевой группы проявили достаточно заметные колебания. Пришлось на время оставить их в покое и заняться террористическими действиями в городе.

Шел 1943 год. Я был уже почти стопроцентным французом с ранней сединой в висках и на усах. Я поселился вместе с учителем в купленном еще до войны домике и два тихих мужчины разного возраста в одном домике вызывали естественный интерес всех соседей, но не настолько, чтобы за нашим домом начали подсматривать.

- Я тебе сочувствую, - сказал учитель, - но я тебя уже предупреждал, что у учителя не может быть семьи. Ни у одного учителя не было жен. Кто женился, тот обрекал свою половину на гибель. Судьба жестоко поступает с нами. Почему, мы не знаем. Мы ревнители чистоты тех, кому доверено решать судьбы людей. Семейный человек не сможет проявить той твердости, которая должна быть у учителя.

- Почему ты не настоял на том, чтобы я не заводил семью? - спросил я своего учителя.

- Ну, вот, и ты сейчас ищешь виновных, - сказал наставник. - Ты был предоставлен сам себе, и пример Татьяны тебя ничему не научил. Я тоже думал, что, может быть, ты первый, который преодолел наложенное на нас проклятие из-за той тайны, которую нам поручено хранить, чтобы ВЧК-НКВД не распоясалось до крайней степени.

Ты сам видел, что наиболее ретивых палачей очень быстро казнили другие палачи, которые знали, что и их будет ожидать такая же судьба, если они будут усердствовать сверх меры, а те, кто стоят над ними, готовы даже деньги платить, чтобы получить компрометирующую информацию на них и примерно расправиться с ними. Поэтому я охраняю наш чемоданчик как зеницу ока. Ты тоже должен нести охрану ящичка. Не дай Бог, что случится со мной, кто будет продолжателем нашего дела? Только ты.

Возможно, в будущем, если органы под руководством созданной массовой партии снова развяжут террор против несогласных с ними, кто-то из избранных сотрудников безопасности поймет свое предназначение учителя и придет к тебе на смену. И ты должен ждать его здесь.

Почему во Франции? Из Франции можно перебраться на любой континент. Англия не то место, это ловушка, которую со всех сторон можно обложить и загнать жертву в яму.

Проведение террора не одобряю. Ты убьешь одного немца, они убьют десять невинных людей. Счет не в пользу патриотов. Руками немцев активизировать деятельность населения? НКВД этим и занимается, увеличивая количество жертв среди местного населения. Создание партизанских отрядов в лесах мера правильная и допустимая. Главное, не подставлять местное население в качестве объектов для экзекуций. Вести пропагандистскую работу среди оккупантов, довести до всех немцев, что за каждого убитого местного жителя будет уничтожено десять оккупантов, это будет более эффективно.

- Неужели я буду сидеть дома в качестве охранника этого ящика? - спросил я.

- Конечно, нет, - сказал учитель. - Мы с тобой помогаем английской разведке. Парень ты красивый, начнешь вести работу по вербовке женской прислуги в центральной гостинице, где проживают высокопоставленные чины оккупационной администрации. Потом займешься подбором подруги для начальника гарнизона. Такой чтобы у спесивого генерала голова закружилась, и язык болтался как помело. Вот это и будет твоя самая действенная террористическая деятельность.

Магдалена

Может, кому-то это очень интересно, но для разведчика очень сложна работа с женской агентурой. Сначала ее нужно привлечь к работе, обучить способам и средствам добывания нужной информации, рассказать, какие документы интересуют, у какой категории офицеров, способы выноса документальной информации, сортировки содержимого мусорных корзин, готовности удовлетворить интимные потребности объекта наших устремлений.

И это еще не все. С женщиной нужно встречаться для того, чтобы получить информацию и дать новое задание. Для этого нужно помещение, куда женщина могла бы прийти без опаски и если она замужем, то достоверно объяснить, почему она здесь оказалась. Если женщина встречается с мужчиной и это не свидание, то это уже преступная связь, которая со стороны выглядит подозрительной. И если женщина почувствует, что ты ей не рад, что она только технический работник, то она может просто отказаться работать и еще хуже, начнет делать тебе гадости или сдаст врагу.

Работа разведчика степенна и не позволяет спешки. Можно рвануться вперед и попасть в капкан. Немецкая контрразведка точно также привлекала женщин для противодействия разведывательным устремлениям противника в отношении своих военнослужащих и сохранения военных секретов. Поэтому и работа моя чем-то напоминала рулетку: поставил не на тот цвет и проиграл.

С Магдаленой я встретился случайно в магазине по продаже мужских аксессуаров. Не знаю, что меня толкнуло, но я подошел к ней и сказал:

- Разрешите я вам помогу. Возможно, что мой вкус не будет безупречным, но подарок обрадует вашего друга или мужа, мадам.

- Не мадам, а мадемуазель, - возразила она.

- Ради Бога извините, - сказал я, - но ваши дворянские манеры сбили меня с толку.

- Спасибо за комплимент, но в моей родне аристократов не было, - возразила она.

- Еще раз извините, но я никак не могу найти предлог, чтобы пригласить вас выпить со мной чашечку кофе, - улыбнулся я.

- Не нужно искать повод, я принимаю ваше приглашение, - с улыбкой ответила женщина.

Так я познакомился с Магдаленой, моим самым ценным сотрудником с условным именем Лена. Между нами установились очень теплые и близкие отношения, когда я сказал ей, что я вхожу в состав Сопротивления, и хотел попросить ее о помощи.

Нам была нужна карта укреплений Восточного вала. Кое-какую информацию нам добывали маршрутные поездки специально подготовленных людей. Полученную информацию мы наносили на карту, но было очень много пустых мест, тщательно охраняемых немцами и поэтому неизвестных для нас. Нам нужно внедриться в окружение непосредственных строителей оборонительного вала или в окружение командования этого комплекса.

Главный инженер одного из участков вала был примерным семьянином, но и он не устоял перед чарами Магдалены, которая сидела за столиком одна в грустном настроении и меланхолично отхлебывала вино из бокала, иногда поднимая взгляд на полковника.

Красота все-таки страшное оружие. Магдалена стала не только бывать в доме полковника, но и оставаться там ночевать. Любвеобильный полковник не только позволял себе в ее присутствии работать с секретными документами, но даже и объяснял, что обозначают черточки на рисунках. Под восхищенные ахи дамы он рассказывал ей о принципах топографической съемки местности и изображения рельефа на карте. Магдалена до головной боли пыталась запомнить все увиденное, чтобы в этот же день при нашей с ней встрече нанести все на карту.

Конечно, данные были приблизительные с погрешностью в несколько сотен метров, но все равно это были данные, крайне необходимые для планирования наступательных действий в Нормандии. Нужно представить, где Ницца и где Нормандия. Все данные с помощью курьеров переправлялись в Англию. Сколько гибло курьеров при переправе с материка на остров, но курьерский поток не прекращался.

Наконец, наступило время высадки союзных войск в Нормандии, и наши данные позволили сохранить сотни солдатских жизней, так как было известно, куда нужно идти и где находятся огневые точки врага.

Битва за Францию была упорной. Сопротивление вышло из подполья, организовывало нападение на гарнизоны и на коммуникации. Затем союзные войска освободили Париж. Победа. Гитлер еще не был повержен, но мы уже победили.

Вернувшееся французское правительство по заслугам отметило заслуги Сопротивления. Я был награжден офицерским крестом ордена Почетного легиона и получил гражданство Франции.

Магдалена по нашему представлению была награждена военной медалью, что избавило ее от преследования за связь с оккупантами.

От правительства Англии я был награжден крестом Виктории за храбрость при добывании важной разведывательной информации. Поначалу я хотел отказаться от этого ордена, так как по преданию его делали из бронзы русских пушек, захваченных в Севастополе. Но при последующем разумении я принял эту награду, потому что англичане союзники России в огромной войне и все былые распри отошли на задний план.

Учитель, как организатор работы разведывательной группы, вошел в состав кавалеров ордена Британской империи и получил знак ордена в виде красивого креста на ленточке. Теперь он мог именоваться Сэр.

Обмывание орденов провели по традициям русской армии. Даже Магдалена выпила большую рюмку водки, в которую была опущена полученная ею медаль. Мне пришлось выпить больше всех. Два ордена и гражданство. Сейчас я не неприкаянный странник, а гражданин страны, где мои права гарантированы Конституцией.

Учитель лег спать, а мы с Магдаленой пили кофе на небольшой террасе, любуясь чистым звездным небом и радуясь тому, что нам не нужно рисковать своей жизнью для добывания информации свободы.

- Жано, ты женишься на мне? - спросила Магдалена.

- Нет, Лена. Я приношу только несчастья и тот, кто будет рядом со мной, обречен на трагическую судьбу, - грустно сказал я.

- Ради тебя я готова на все, - сказала женщина.

- Я боюсь, - признался я. - Ты знаешь, как трудно терять близких тебе людей? Я уже потерял двоих. Неужели ты хочешь быть третьей?

- Какой угодно. Пусть не женой, но я хочу быть рядом с тобой, - сказала Магдалена.

Я обнял ее за плечи и ничего не ответил.

Выстрел НКВД

Через месяц умер учитель. Не выдержало сердце.

Учителем стал я. Я так и не знал, что хранилось в чемоданчике, переданном мне на хранение. У меня был солидный счет в лондонском банке и достаточное количество золотых полуимпериалов, чтобы обеспечить безбедное существование во Франции. Все хозяйство вела Магдалена. О женитьбе мы больше не говорили, но жили вместе. Я даже не думал, что может что-то случиться.

Меня нашло НКВД. Прямо во Франции.

В 1945 году ко мне пришел советский офицер, сотрудник группы репатриации временно перемещенных лиц. Эта группа добилась от английского командования выдачи эмигрантов казаков и казаков, которые воевали против советских войск. Рассказывают, что люди совершали массовые самоубийства, чтобы только не возвращаться в СССР. Убивали членов своих семей, затем стрелялись сами.

От англичан НКВД узнало, что я награжден орденом Виктории и нахожусь во Франции, в Ницце. С такими данными меня только дурак не найдет.

- Здравствуйте, я капитан Васильев из группы репатриации, пришел оформить ваше возвращение в СССР, - сказал советский офицер. - Вы прощены за совершенные вами преступления и должны передать мне все документы, которые хранились у вашего учителя.

НКВД без дела не сидело. Оно установило, кого они отправили с заданием в Лондон, и только наш отъезд во Францию помог сохранить нам жизнь. У НКВД руки длинны. Уж как Лев Троцкий ни скрывался от НКВД, а все равно не уберегся от удара ледорубом по голове.

- Извините, какого учителя? - ответил я вопросом. - Я уже в солидном возрасте и могу обходиться без учителей, и о каких документах идет речь?

- Хватит придуряться, - усмехнулся капитан. - Мы знаем, кто ты такой. Немедленно собирайся и следуй за мной.

Капитан достал пистолет и навел на меня:

- Стрелять буду без предупреждения. Ты враг. А я официальное лицо. Немедленно выкладывай документы или я приведу приговор в отношении тебя в исполнение.

Прав был учитель: никогда не верь НКВД. Не таких людей как я прямо с трапа парохода отправляли то в Бутырку, то в Кресты, а потом по этапу на Колыму и исчезал человек совсем.

Нет человека - нет проблемы. Я - последний учитель и если меня не будет, то не будет и учителей и Бог с ними, с бумагами, вряд ли их кто найдет и еще неизвестно, что там, а кто бы и что бы ни говорил - все это клевета.

Внезапно вышедшая из соседней комнаты Магдалена бросилась на Васильева. Как пантера она вцепилась в его руку с пистолетом, защищая меня. Раздался выстрел, и моя женщина начала оседать на пол. Васильев выстрелил в меня и попал в плечо. Я в это время открывал ящик старого комода, где лежал мой трофейный вальтер. Второй выстрел попал мне в руку. Васильев стрелял с пола, пытаясь столкнуть с себя тело Магдалены. Достав пистолет, я почти полностью разрядил обойму в моего бывшего соотечественника.

Магдалена была еще жива:

- Жано, я нисколько не жалею, что осталась рядом с тобой. Никто бы мне не подарил столько счастья, сколько ты. Обещай, что ты не останешься один

Я закрыл ее глаза и пошел звонить в полицию. Приехавшим полицейским я объяснил ситуацию и вместе с ними поехал в комиссариат, не забыв надеть полученные ордена и взять справку о французском гражданстве.

Комиссар полиции выслушал мой рассказ и сказал, что от советского командования в правительство Франции поступил запрос о моей выдаче как опасного преступника.

Советскому командованию был дан ответ, что правительство Франции не выдает своих граждан. Если гражданин Франции виновен в чем-то, то он подлежит суду по французским законам, а я являюсь героем Франции и действовал в порядке защиты от человека, убившего гражданку Франции и пытавшегося убить меня.

Магдалену похоронили на том же кладбище, где мною был установлен могильный камень в память Катерины. Сейчас на кладбище лежали два дорогих мне человека, в гибели которых косвенно виновен я. Если бы они не были со мной, то, вероятно, их судьба была бы совершенно другой.

- Простите меня, дорогие мои, - сказал я им, молча стоя перед могилами.

Новый ученик

Прошло сорок лет. В России закончились репрессии, и был осужден культ личности тов. Ст.

Идеи коммунизма и атомное оружие заставляли держаться настороже всех бывших союзников по антигитлеровской коалиции.

Идеями коммунизма, как колючей проволокой опутана вся Восточная Европа.

Но вот началась гласность, перестройка и перестал существовать Советский Союз. Правопреемником осталась Россия, которая лежала разоренной территорией, ограбившей сама себя и продавшей себя в бордель капитализма.

Все русские за границей чувствовали себя оскорбленными за судьбу своей Родины. Вроде бы есть все условия для свободного развития, а вот, поди ж ты, вместо расцвета полный упадок. Кто только не вытирает ноги об Россию. А уж бывшие братья и соратники по Варшавскому договору так стараются, как будто они все время страдали от того, что Гитлер потерпел поражение в 1945 году. А разве они не были союзниками Гитлера и избежали Нюрнберга только тем, что в последний момент предали своего союзника и объявили ему войну, став участниками победы над ним же?

Может быть, Советский Союз должен был изгнать немцев со своей территории и остановиться. Европа нас приглашала в Европу? Нет. Ну и квасьтесь сами. Вы выиграли вторую мировую войну? Вот и выигрывайте. За помощь спасибо, а мы без просьбы не помогаем.

Почему-то меня во Франции интересует судьба России, а те, кто в России, к судьбе своей родины относятся с равнодушием.

Я спасся от своей родины за границей. Как бы я хотел очутиться снова там, где я родился, но дорога туда мне закрыта.

Наконец, к власти пришла твердая рука из НКВД, и в России стал устанавливаться хоть какой-то, но порядок.

Работает парламент. Есть видимость демократии. Но вдруг на место коммунистической партии заступила новая, созданная из высших чиновников и беспартийность является признаком нелояльности существующему руководству. Точно так же начинали и большевики. С многопартийности. Потом осталась одна партия. И беспартийность как предательство.

Затем к нему пришел молодой человек и сказал:

- Учитель, честные люди направили меня к вам. Располагайте мной по своему усмотрению.

Вот так я появился у Учителя, а сейчас сижу с вами, потому что учителя нет, но есть Россия и есть действующий НКВД.

Мы выпили еще по стаканчику прекрасного крымского вина, и нам стало так хорошо, что у каждого в голове зазвонили колокола. И звонили они так громко, что мы стали переглядываться, не понимая, в чьей голове колокол звонит громче.

Потом оказалось, что колокол звонит не у нас, а у странного мужика в длинном желтом халате, как у буддийского монаха, который шел по улице, бил в небольшой колокол типа ступки и что-то заунывно подвывал на своем языке.

- Ты кто? спросил его Мальцев.

- Я Савандорж, - сказал мужик и пошел дальше по улице, и по мере его удаления шум в голове потихоньку исчезал, и все становилось там чисто и ясно как в небе после летнего дождя.

Последствия

Я пришел на квартиру Иванцова и завалился спать. Всю ночь мне снились сны на библейские темы, и что я был активным участником всех этих событий, и что я вместе с помощниками сжег Содом и Гоморру, а также остановил руку Авраама, готового принести своего сына в жертву Председателю.

Проснувшись утром с первыми лучами солнца, я попил холодной воды, хотя никаких признаков похмелья у меня не было. Просто хотелось попить как после пребывания в жаркой пустыне, где излишнее потребление воды так же вредно, как и отсутствие самой воды.

Дом был пуст. Иванцова не было. Вероятно, он вообще не приходил домой. Его красный Запорожец стоял в гаражике и никуда не ездил.

После купания в море я заглянул к новому знакомцу Коврову и застал его сидящим в беседке вместе с Мальцевым.

- Молодая смена, - радостно приветствовали они меня, - давай, заходи, нужно продолжить наше знакомство и закрепить его ковровским изделием.

- Иванцов куда-то пропал, - сказал я, - машина его на месте, а самого нет. И мне всю ночь какие-то странные сны из Библии снились.

- Мне тоже всю ночь снилось, что будто я это и есть Метелкин и все, что было наяву тогда, то происходило именно со мной, - как-то задумчиво сказал Мальцев. А ты запомнил имя вчерашнего тибетского монаха?

- Конечно, запомнил, - сказал я, - его имя Савандорж.

Вот именно, - сказал Мальцев, подняв вверх указательный палец, - Савандорж! В деле был монах Савандорж, который при помощи бронзового сосуда и металлического била проводил обряд инкарнации. После этого и я внутренне стал Метелкиным, ты перенесся в библейские времена, а Иванцов улетел в свою Шамбалу, скрылся где-нибудь в пещерах у своего тайника с документами. А у тебя как? спросил он молчаливо сидевшего Коврова.

А? встрепенулся Ковров. Мне показалось, что я был палачом и приводил в исполнение приговоры тройки. Приведут человека, я его из нагана бац, подпись в протокол и давай следующего. Но я же никого не убивал. Допрашивать допрашивал, доносы к делу пришивал, отдавал на рассмотрение суда, а сам никого не убивал, - и он вдруг заплакал крупными слезами, переливавшимися как бриллианты. На моих руках нет ни капли чужой крови.

Я смотрел на него и думал, что все палачи считают себя совершенно невиновными людьми. Они не доказывали, что эти люди были связаны с дьяволом, что они богохульники и противники царей. Они никого не пытали, не выносили приговоры, они просто приводили в исполнение эти приговоры. Как забойщики на мясокомбинате. Дали плановое задание, и они выполняют это задание. Работа как работа. Плоды забойщика хоть на пользу другим людям идут, а вот работа палача всегда не на пользу людям. Если убить какого-нибудь маньяка, то на освободившееся место прибежит другой маньяк, а на место убитого революционера встанут сотни других революционеров, и чем больше их убиваешь, тем больше их становится. Исчадие рода человеческого создается для того, чтобы уравновешивать количество плохих и хороших людей. Каждой твари должно быть по паре.

В такой ситуации уже не до посиделок с воспоминаниями.

Я ушел в дом Иванцова и стал ждать хозяина, но он так и не появился. На утро следующего дня я заявил в милицию о пропаже домовладельца и позвонил в управление в Симферополь о ситуации.

Мальцев на следующий день уехал домой.

Ковров начал буйствовать и его поместили в психиатрическую лечебницу.

Мое расследование приостановили, и я стал заниматься обычной рутинной оперативной работой, твердо помня свою главную задачу в том, чтобы появившийся Мессия не смог избежать своей Голгофы, и чтобы смертью своей он искупил все грехи людей.

Не так давно в рубрике юмор историков прочитал, что в мусорном ящике Британского музея был обнаружен кусок пергамента с надписью на арамейском языке. Там было сказано буквально так: Во время допроса богохульствующего бродяги он назвался сотрудником КГБ-НКВД и сыном Феликса Дзержинского.

Мои коллеги посмеялись над этим, сказав, чего только не придумают эти антисоветчики, чтобы опошлить дело коммунизма и выдающегося человека с горячим сердцем, холодной головой и чистыми руками. А мне было жалко того человека, который уничтожил Содом и Гоморру, а потом при помощи Савандоржа инкарнировался в сотрудника КГБ. Сейчас мне самому нужно понять, кто я и зачем нахожусь здесь, вспомнить то, как я сюда прибыл и как мне снова связаться с Председателем.