Аннотация: Держите меня четверо, рвите меня пятеро. Вот, новая моя задумка, пока на суд общественности. Надеюсь за этот рассказик не будут мордой в унитазе возить, как за прежние мои творения.
1.
Толстый, крепкий, смолисто-черный столб удушливого дыма сказочным чудищем вздымался вверх, к безразличным ко всему небесам, истаивая где-то среди облаков, словно бы ничего и не происходило. Вокруг очумело метались потревоженные птицы, громко трещали сороки разнося эту весть по всему лесу, терпеливо ждали поживы степенные вОроны, чинно рассевшись на ветвях, а их ближайшие родственники ворОны, переругивались неподалеку. Один из воронов, здоровенный, матерый, умудренный не одним десятком лет, переступил лапками, поудобнее устраиваясь на мертвом суку мертвого дерева, с которого уже давно пооблетела кора, и издал хриплый карчущий звук-команду, после которого стая заметно оживилась, зашелестев перьями.
Ждать осталось совсем недолго. В угольно-черном глазе отражались зловеще и весело пляшущие блики пламени.
Сильная и цепкая рука задержала за плечо пробегавшего мимо мужика. Тот послушно остановился, чуть поморщившись - хотя первый и не выглядел особо сильным, да и обманчиво тонкие руки не бугрились воловьими мышцами, хватка у него была как у снежного тролля.
- Закругляйтесь.
Голос говорившего был хрипл и глух, со странным шипящим пришептыванием, отчего получалось нечто вроде: "Сшакхругхляйтесссь".
- Уже, Клест, - закивал мужик, впрочем без подобострастия - он все же был не последним человеком в их ватаге, а правой рукой атамана, которого, правда, боялся не меньше, чем остальные, потому как прекрасно понимал, что в один не слишком прекрасный день может стать из второго, даже не последним, а вообще никем. Смерть уравнивает и королей и нищих.
- Все погрузили. Осталось только, чтоб этот... - он кивнул, не желая называть "этого" по имени, - проверил и сразу валим отсюда.
Атаман кивнул, снова обратив свой взор к пожираемому огнем высокому двухэтажному дому. С взвившемся вверх смерчем из ярко-желтых искр провалилась часть крыши, сквозь гул пламени отчетливо было слышно как грохочут внутри бревна, а чуть погодя, вслед за ней, накренилась, и тут же обрушилась вовнутрь часть стены второго этажа. Пламя жадно облизывало деревянные стены, истончая их с каждым мгновением, в некоторых местах они уже начали просвечивать изнутри.
Лицо атамана скрывалось за глухим шлемом, простым, без особых изысков, но явно сделанным по особому заказу, так хорошо и плотно были подогнаны его части по форме головы. А если приглядеться, можно было заметить одну необычную деталь - забрало крепилось отдельно от остального шлема и сделано было таким образом, чтобы оставаться на лице наподобие полумаски. В узкой смотровой щели видны были только жесткие безжалостные темно-серо-стальные глаза, а так же краешек черных бровей. Левую ближе к переносице рассекал широкий и глубокий, переходящий на нос, застарелый шрам, кончик которого выглядывал снизу из-под забрала, на правой стороне подбородка. Если мысленно соединить оба конца, получалось, что шрам пересекал наискось все лицо, и тогда становилось понятно почему он прятал свое лицо за железной маской. Видок у него, должно быть, был жуткий. Но не приведи Боги какому-нибудь глупцу заострить на этом свое внимание, и пуще того, отпустить какую-нибудь насмешку. В следующее мгновение такие шутники обычно валялись в пыли, пытаясь собрать собственные кишки.
Кроме шлема никаких больше доспехов на нем небыло, если не считать кожаную безрукавку с редкими металлическими бляхами. А из оружия - два коротких меча в крест-на-крест укрепленных на пояснице ножнах.
- И все ж таки я не понимаю зачем это нужно. - недовольно проворчал разбойник, украдкой разминая плечо, на котором наверняка (и кто б сомневался) отпечаталось ровно пять синяков, там где его коснулись пальцы атамана. - Он сказал хоть, что ищет? Может, что такое ценное, что все это золото - жалкий мусор? Ребята недовольны, что он в каждую сумку свой нос сует.
- Не жадничай, - ответил Клест. - Мы сейчас захватили больше, чем за три прошедших года, и это стоит того, чтобы не ссориться с нашим нанимателем. К тому же он намекнул, что будет сотрудничать с нами и в будущем, и первый опыт мне понравился.
- Да и мне тоже, - не стал тот спорить, пожав плечами.
Если отбросить семерых убитых (пятеро - орки, их не жалко) и шестерых раненых, четверых из которых пришлось добить (тут орк уже только один, второй - тролль), - правда жизни, кто-то умирает, а кто-то выживает, а атаман в самое пекло всегда отправляет нелюдей, - и то что наниматель подозрительно роется в награбленном, выискивая что-то себе (а ведь от денег отказался, значит эта вещь ценнее всего золота и драгоценностей), то все прошло просто замечательно. За раз больше, чем за три предыдущих года. Каждый получит долю, в пять, а то и в шесть раз превосходящую обычный размер. Если не больше. И с убитыми делиться не надо.
- Ну, так не все ли тебе равно, что ему нужно. У нас договор: все, что мы сможем увезти - то наше. Он возьмет лишь одну вещь, какую захочет. И подумай сам, - атаман повернул голову и в зрачках на короткое мгновение зловеще отразилось пламя пожарища, - так ли нужна тебе вещь, которая интересна ЕМУ? - Он специально выделил последнее слово.
- Это, да... - Мужик поскреб начинающий лысеть затылок. С этой стороны он как-то не смотрел на ситуацию, по-привычке думая о чем-то простом, в чем могут быть драгоценные металлы и драгоценные камни, и ничего другого больше. Затем покачал головой и отправился обратно, подгонять своих товарищей.
Атаман вытер подбородок платком. Говорить он не любил и предпочитал отдавать короткие приказы, нежели вести долгие беседы. Так что Вершигор, тот который только что подходил к нему, был единственным человеком с которым он перебрасывался больше, чем одной-двумя фразами.
- Нашли, что искали?
- Нет, - ответил человек, только что подошедший к атаману и с головы до ног укутанный в плащ в капюшоном. Он тоже скрывал свое лицо, но уже из желания не быть узнанным. - Я останусь тут. Обыщу пепелище.
- Значит условия сделки выполнены? - уточнил главарь.
Он никогда и никого не боялся, но эта темная фигура вызывала легкую оторопь даже у него.
- Вполне, - кивнул наниматель. - Нам больше нет нужды оставаться вместе. Амулеты, которые я вам дал, можете оставить себе.
Разбойник развернулся на каблуках.
- Тогда мы уходим.
И не прощаясь зашагал прочь. Наниматель же еще некоторое время смотрел ему вслед, потом презрительно прошептал: "Золото... Драгоценности...", и сплюнул на истоптанную, запорошенную пеплом землю.
Повозки, нагруженные всевозможной добычей, еще не тронулись, хотя все, что разбойники вытащили из сожженного дома, уже было погружено и закреплено (а вытащили они немало - пять полных телег и шестую, загрузили на четверть), более того - разбойники собрались кучей в стороне, что-то громко обсуждая. Изредка разговор прерывали взрывы хохота. Атаман нахмурился и ускорил шаг. Костер на месте дома получился выше деревьев, а до ближайшего города, где имеется своя стража, всего тридцать верст, и зарево пожара будет прекрасно видно с верхушки наблюдательной башни. Точнее, его уже наверняка увидели и послали отряд узнать что случилось. Хотя время еще есть, следовало поторопиться.
Причина веселья, из-за которого они до сих пор не тронулись в путь, выяснилась быстро и была до глупости простой. Кто-то умудрился поймать двоих - юношу и девушку, лет пятнадцати-шестнадцати, - и теперь разбойники вовсю потешались над их страхом и неумелыми попытками паренька защитить девушку, в панике цеплявшуюся ему за плечи. Девушка испуганно озиралась, повсюду натыкаясь взглядом на паскудно веселящиеся разбойничьи рожи: испитые, похотливые, жестокие, и просто холодные и безжалостные, прекрасно понимая, что их, и особенно ее, ждет дальше. Паренек тоже был порядком напуган, но держался немного уверенней и в глазах отчетливо читалась мрачная упрямая решимость драться до конца, каким бы он ни был. Только вот опыта у него, боя на мечах, никакого небыло. Простой одноручный меч, подброшенный кем-то ради потехи, он держал обеими руками, как дубину, и размахивал точно так же, не попадая даже по спокойно стоящему противнику. Развлекаясь, разбойники легонько кололи его кончиками мечей, нанося не опасные, но очень болезненные царапины, а каждый ответный выпад вызывал хриплый хохот.
Со всех сторон сыпались комментарии:
- Ну, ты погляди, какой храбрец... Ворох, смотри, как бы он тебя не покромсал в капусту!
- Во-во, прям Мастер меча.
- Ох, почти попал! - радостно воскликнул один из разбойников.
- Да, да, совсем чуть-чуть промахнулся. - поддержал другой и зашелся икающим визгливым смешком.
- А девка какова? Вот и отпразднуем. Там я бочку с вином припас. - крикнул третий, такого мерзопакостного вида, что не отказали бы ему по своей воле, разве что, самые дешевые продажные девицы из Белозерских трущоб.
Предложение было встречено дружным ликованием.
- Если вы хоть пальцем тронете ее... - дрожащим голосом начал паренек, но окончание фразы потонуло в веселом хохоте.
Рассказать, что он собирается сделать со всеми ними, парень не успел. Тот самый Ворох, с нарочистой медлительностью, даже не поднимая меча, вышел вперед, и с легкостью схватив юношу за запястье, лениво сбил того с ног. А когда тот потянулся за выпавшим из руки мечом, разбойник, гадливо улыбнувшись, наступил сапогом на ладонь. Парень вскрикнул от боли, пытаясь выдернуть пальцы из-под сапога, тогда второй ногой разбойник прижал его к земле, наступив на грудь. С криком: "Пусти его!", девушка отчаянно накинулась на Вороха, но тот быстрым движением поймал ее за волосы и ловко накрутил их на кулак, развернув ее к себе спиной. Девушка еще пыталась царапаться, но разбойник не обращал на это никакого внимания.
- А ну, прекратить! - крикнул Вершигор, заметив подошедшего атамана. - Ворох, что это тут такое? Объясни.
- Да, вот, - похвастался Ворох, - поймали двоих.
- Кто такие?
- Из прислуги, небось. Вон какая одежка рваная и грязная. За конюшней прятались. Хороша девка? - Разбойник хохотнул и тут же его согласно поддержали все остальные. - Будет ребятам потеха.
Атаман несколько мгновений молча смотрел на них, что-то прикидывая в уме, а потом прошипел:
- Не трожь их. Возьмем с собой.
Веселые возгласы утихли.
- Так, как же, Клест... - Разбойник выглядел растерянным. Да и остальные недовольно зароптали. Подобную "добычу" они всегда делили на всех и раньше небыло такого, чтобы атаман запрещал им поразвлечься после драки.
- Уймись, тебе говорят, - тихо прошелестел атаман из-под шлема, и хотя сами слова небыли угрозой, никто б не смог передать словами тот холодный ужас, порывом ветра проскользнувший между ними, и мигом погасивший ухмылки. Люди невольно отшатнулись назад, а Ворох вдруг на мгновение почувствовал себя маленьким мальчиком застигнутым в темном лесу здоровенным злющим волком. Атаман умел наводить ужас на других, и это небыло специально. Это было в его натуре. - Этих двоих и продать можно. Орки за них хорошие деньги дадут. Особенно за девку. Агрык-хан, как раз таких любит, молоденьких и рыженьких. Заодно будет чем перед ним оправдаться за его дохлых орков. Ссориться с Агрыком нам никчему.
Едва слышно ворча что-то себе под нос о несправедливых порядках, но не решаясь ослушаться атамана, Ворох потащил обоих пленников к телеге.
- И не трогать ее! - крикнул ему вслед Вершигор. - Агрыку порченный товар не нужен!
* * *
Эту ночь пленники провели без сна, прикованные за руки цепями к телеге. Цепь была очень короткой, достаточной лишь для того, чтобы сидеть слегка ссутулившись, или прилечь на бок, свесив ноги с борта. От неудобной позы вскоре начинала болеть спина, пол был грязный, жесткий и занозистый, каждая кочка отдавалась крепким пинком, а разбойники, недовольные тем, что не удалось позабавиться с пленниками, злобно покрикивали на них, едва те пробовали пошевелиться. Надежда на то, что стража успеет их догнать, улетучилась вскоре после восхода солнца, когда разбойничья ватага проехала перекресток, разбежавшись в разные стороны, как тараканы, чтобы сбить со следа возможных преследователей. Так что, даже если служители закона и выберут какую-нибудь дорогу и даже сумеют нагнать разбойников, то те смогут легко уйти верхом, бросив часть добычи (благо места-то знакомые), а остальные в это время затеряются в сплетении торговых путей, дорог и наезжих троп. Потерей станет всего лишь шестая часть всего награбленного добра. Атаман рассчитал все точно: стражи в городе достаточно, чтобы серьезно потрепать разбойничью ватагу, но все ж не так много, чтобы преследовать их разделившись на маленькие отряды, не зная при этом со сколькими противниками придется встретиться.
После перекрестка оставшаяся с пленниками троица заметно приободрилась, чему так же немало поспособствовал бочонок с вином. Разбойники вышибли крышку и, вооружившись глиняными кружками, затянули какую-то свою песенку, мал-помалу перестав обращать на них внимание.
- Попали мы, Лесс, - тихо прошептала девушка, едва произнося слова, чтобы разбойники не услышали ее.
Те, впрочем, пока были больше заняты дубовым бочонком. Бочонок был большой и распробывывать его пришлось бы еще долго. Из разговора похитителей между собой они уже знали, что тех зовут Барс, Хриплый и Хворостень. И что Хриплый превосходно умеет обращаться с арбалетом и луком - он несколько раз, явно красуясь, сбивал пролетающих мимо птиц, стреляя навскидку, причем почти не целясь. Один раз (дружки его восторженно заорали, а пленники еще больше пригорюнились), он, демонстративно не глядя на взлетевшую рядом ворону, засадил ей в бок стрелу с расстояния в десять саженей. Другой разбойник, Хворостень, такой меткой стрельбой похвастаться не мог, хотя арбалет у него тоже имелся (его он носил за спиной с надетой и от того вытянувшейся тетивой, и выглядело это оружие не слишком ухоженным), но зато превосходно ладил с кнутом, сшибая слепней со спин лошадей, не тревожа при этом ни шерстинки. Кнут являл из себя кожаный ремень, саженей трех в длину, и чтобы раскрутить его требовался не один взмах, зато хлестал он с таким звуком, что с деревьев снимались вспуганные птицы, а по заверениям Хворостеня, подобным ударом можно было расколоть щит или запросто убить человека. Сомневаться в правдивости его слов не приходилось, тем более, что разбойники и сами не спорили, отвечая фразами вроде: "Ну, что ты говоришь... Мы же сами это видели... Раз! И кишки наружу." Еще у Хворостеня на поясе свернулась орочья плетка-"крысиный хвост" - цепь, переплетенная тонкими кожаными ремешками, отчего она гнулась подобно хвосту того самого зверька, у рукояти пожесче, к концу помягче. Плетка заканчивалась маленьким грузиком, достаточным для того, чтобы запросто разворотить череп или украсить шлем живописной вмятиной. Без подшлемника - верная смерть.
- Ничего, Ельк. Не бойся. Мы еще выберемся. - ответил парень таким преувеличенно бодрым голосом, что она сразу поняла - шансы их не велики.
Легко сказать, выберемся. Только вот как это сделать? Цепи крепились замком к крепко вбитому в брус гвоздю с кольцом (очевидно, специально для этих целей вбитому), такой же замок позвякивал у него между запястий, удерживая застегнутую вокруг рук цепь. О том, чтобы изловчиться и протиснуть кисти через петлю не могло быть и речи - цепь так плотно обертывала запястье, что звенья больно истирали кожу, а кончики пальцев словно бы трогали очень колючего ежика. Если б была какая-нибудь проволочка или гвоздик, чтоб поковыряться в отверстии для ключа... Тоже, впрочем, безнадежная затея. Замки гномьей работы очень отрицательно относятся ко всякого рода отмычкам, да и не умел Лесс открывать замки гвоздиком. А даже если б и смогли они тайком (Вот еще задача!) освободиться, то как убежать от своих надсмотрщиков? Стрела Хриплого догонит уже через несколько шагов, причем такой мастер сумеет остановить их не причинив сколько-нибудь серьезной раны. Да и Хворостень со своим кнутом...
- Да уж... - Она посмотрела на руку Лесса - ту, на которую наступил сапогом Ворох. - Больно?
Он тоже взглянул на исцарапанную кисть. Пошевелил пальцами и пару раз сжал их в кулак.
- Нормально, - соврал он. - Кости не сломаны. Все пройдет.
Он улыбнулся девушке, но та уже не смотрела на него, а опасливо косясь на разбойников украдкой поправляла сапог. Заметив вопросительный взгляд Лесса, она скорчила сердитую рожу, приказывая помалкивать.
- Эй, что вы там шевелитесь? - Грозный окрик заставил Ельку вздрогнуть.
Этот третий, по кличке Барс, относился к своим обязанностям куда внимательнее остальных и теперь подозрительно рассматривал замерших пленников.
- Ничего, - заикаясь от испуга ответила Елька.
Лесс мрачно сжал кулаки, но благоразумно промолчал, чтоб не злить лишний раз своих похитителей.
- Ничего? - переспросил Хворостень и пошло осклабился. - Надо бы ее обыскать, чтобы убедиться, что она не прячет нигде оружия.
Хриплый захохотал, поддерживая друга.
- Заткнитесь, вы оба, - беззлобно прикрикнул Барс на своих приятелей. - Знаю я вас. Сначала обыщи, потом ублажи...
- Эт точно! - подтвердил Хриплый и хлопнул Хворостеня по плечу.
- Так, чего вы там замышляете? - снова вопросил разбойник.
- Мне бы надо... - несмело пискнула девушка.
- Чего надо?
- В кусты.
Разбойники дружно заржали.
- Если только со мной, - показывая в усмешке кривые желтые зубы ответил Хриплый. - Давай я отведу.
- А почему сразу ты один? - справедливо возмутился его друг. - Слушай, Барс, а, может, давай обженимся на ней, а потом и ее, и щенка под кустом прикопаем, а? Ну, а Клесту скажем, что нас стражники нагнали всей кучей, вот мы и бросили добычу, как он нам велел сделать.
Разбойник с надеждой посмотрел на старшего. Хриплый же поддержал его частыми кивками. Елька испуганно сжалась на досках. Сейчас, опустошив почти весь бочонок с крепким вином, они могли забыть про приказ атамана и совершить любую мерзость, которая пришла бы в их хмельные головы. Лесс напрягся так, что заскрипела цепь. Он готов был защищать девушку до последнего.
- Дурак ты, Хворостень, - снисходительно констатировал факт Барс. - Дураки вы оба. Вы-то в банде недавно и, может, еще не знаете, а я вам скажу: Клест все равно узнает. Он ложь за версту чует, как гончая кровавый след. Был уже один такой; когда за ним стража погналась, он, чтоб лошадь не отягощать, мешки с серебром и бросил. Только нам сказал, что прямо там на дороге, где их стражники сразу и подобрали, а на самом деле в речку. Решил попозже вернуться и денежки себе забрать. Так Клест в миг его вранье просек, а тот мужик не в пример вам тертый калач был. Я потом как-нибудь расскажу, что Клест с ним сделал. А ты, щенок, не дергайся, - сказал он Лессу. - Ничего мы твоей девке не сделаем. Это привилегия Агрык-хана. А вот ты нам совсем без надобности. Будешь чудить - кишки выпущу. За тебя атаман нас особо ругать не будет.
Хворостень разочарованно вздохнул:
- Эх... Такая девка пропадает. Не надо было ее к ребятам тащить, атаман бы и не увидел ничего. В следующий раз так и сделаю. - уверенно закончил он. И, подумав, добавил. - А остальные перетопчутся.
- Точно, - буркнул Хриплый, усаживаясь обратно. - Тут стараешься, жизнью рискуешь, а никакой радости в жизни. Может она давно и не девица вовсе, вон какая у щенка морда прохиндейская.
- Ага. Зато, хоть, винцо никто не отнимает, - напомнил его приятель, заглядывая в бочонок.
- Эт, точно. - В руке первого разбойника появилась кружка.
Барс, тем временем, быстро отстегнул цепь от кольца и удерживая девушку как на поводке, потащил к обочине, говоря больше самому себе, чем ей:
- Пошли, а то еще товар испоганишь. Кто ж его тогда купит, если не за пол цены?
- Слушай, Хрип. - Хворостеня посетила новая мысль. - А посмотреть-то нам никто не запрещал. Ничего с ней не случится если мы просто посмотрим? За погляд-то денег не берут.
- Эт точно, - согласно повторил разбойник.
* * *
Покосившийся указатель, криво приколоченный к иссохшейся жерди, некогда воткнутой прямо (по крайней мере так казалось мучимому похмельем работнику), но годами склоненной к земле еще больше, сообщал проезжающим мимо путникам, что впереди (а там налево и прямо до забора) их ждет деревенька, с ласкающим грубый мужицкий слух названием Пеннображки. Если б указателя небыло вовсе или же название было б другим, к примеру, Малые Лапти, разбойники так и проехали бы мимо, подчиняясь указанию атамана нигде не останавливаться и ни во что не ввязываться, но вмешался случай и в не слишком трезвую голову Хриплого пришла одна мысль.
- Это... Стой! Тпру! - Он натянул вожжи.
Лошадки послушно остановились.
- Чего ты? Какого лешего мы тут встали? - посыпались вопросы его дружков.
- Да ты посмотри на название! - Хриплый ткнул пальцем в указатель. - Пеннображки. В этой деревеньке наверняка есть выпивка.
- У нас же денег нет. Не из-за добычи же неподеленной платить. И атаман не похвалит. - Подумав, возразил Барс.
- Тогда так возьмем. - Разбойник воинственно потряс арбалетом. - Нас трое. Ты кого хошь уделаешь. Я и после бутыли гномьей водки со ста шагов навскидку в глаз попаду, - не преминул похвастаться Хриплый. - Хворостень с кнутом своим, моргнуть не успеешь, любого быка коровой сделает. Кого они, эти деревенщины, нам противопоставить смогут? - распалялся он, размахивая оружием. - Мы их всех уделаем и по земле ползать заставим.
- Не, - все еще сомневался Барс.
Вино подействовало на него слабее, чем на остальных, и он не был готов так сразу бросаться в драку, когда у них совсем другие и более важные дела. Хворостень же пока предпочел промолчать.
- Не. - Барс покачал головой. - Что Клест скажет?
- А, что он скажет? Мы ж не для себя стараемся, а для ребят. На всех наберем! - воодушевленно воскликнул разбойник, видя как Барс понемногу начинает сдаваться. - Да и что Клест? Мы ж не так уж и поперек его приказа идем. Кто нас поймает? Положим этих сиволапых, припугнем хорошенько, чтоб не вздумали властям пожаловаться, а потом все следы хорошенько запутаем. Ну, как моя идея? - Хриплый с надеждой взглянул на своих товарищей. - Соглашайтесь, а?
Барс помялся-помялся, а потом сдаваясь махнул рукой:
- А, леший с тобой. Будь по-твоему.
Хворостень, естественно, поддержал большинство голосов. Радостный Хриплый взмахнул вожжами:
- Н-но, паршивки. Заворачивай!
* * *
Первыми, как водится, разбойников встречать выбежали собаки. Разлаившись издали и порядком оббрехав вблизи, они успели собрать едва ли не половину поселка, пока разбойники поравнялись с первым домом. Жители взирали на чужаков не слишком дружелюбно. В таких удаленных деревнях и так подозрительно относятся к каждому новоприбывшему, а тут целых три пьяных морды, да еще и при оружии.
- А ну, прочь с дороги, - молвил Барс, привставая и принимая позу воинственного рыцаря, как только лошади остановились перед толпой. - Шелудивая деревенщина!
Народ помрачнел еще больше, понимая, что их приехали грабить и грабить основательно. Кто-то уже успел разглядеть в телеге двух связанных пленников и эта новость со скоростью молнии понеслась по толпе.
- А вы, простите, кто такие будете? - вежливо поинтересовался старичок-староста, облаченный почему-то в белый плащ паломника и опирающийся на длинную кривую палку. Волосы у старосты были совсем седые, а борода рыжей растрепанной мочалкой.
- Не твое дело! Разбойники мы. - грозно, хотя и не очень связно рявкнул Хворостень. - Грабить сейчас вас будем.
Народ заволновался, но, в общем-то, неожиданным данное известие не стало. Уж больно красноречивые были морды у этой троицы и ошибиться насчет их рода занятий было практически невозможно. Даже если издали смотреть.
- А ну, подавайте нам вина! - приказал Хворостень.
- И девок! - вякнул Хриплый.
Если б дело ограничилось только первым требованием, то дело, скорей всего, закончилось бы мирно. Точнее: мирным грабежом. Это когда селяне, желая чтоб разбойники поскорее от них отвязались и уехали восвояси, выкатили б из погребов все спиртное, какое у них есть, взвалили б бочки им на телегу, нагрузили с верхом вторую с безвозмездно подаренным конем, а потом, едва б те исчезли вдали, смачно поплевали вслед, после старательно помолившись богам, чтоб, к примеру, на лиходеев дерево упало. Или еще какая почесуха случилась. Но вот делиться своими женами и дочерьми добровольно никто не пожелал, так что ответ был вполне ожидаем:
- Ишь, чаво захотели!
Одним точным движением Хриплый выхватил из колчана стрелу, наложил ее на тетиву и выстрелил в старостин посох. Старик ошарашенно вылупился на кончик стрелы, замерший у его носа - пройдя ровнехонько через середину палки, она расщепила ее пополам, и остановилась, удерживаемая у самого оперения. В любой другой момент такая демонстрация могла разом сбить спесь с излишне горячих голов, но сейчас селяне уже не замечали ничего по сторонам, желая поскорее разобраться с этими проходимцами. Словно бы по волшебству в пустых руках оказались цепы, топоры и вилы, непонятно где спрятанные до сей поры (крестьяне вообще мастера на подобные штуки), а бабы были быстренько оттеснены назад. Грязно выругавшись, Хриплый выдернул еще одну стрелу. Хворостень воспользовался арбалетом, вогнав болт в плечо какому-то бугаю с пудовыми кулачищами. Кнут он на таком маленьком расстоянии использовать не мог, успев наградить только одного несильным ударом (от которого тот, впрочем, с воем покатился по земле), после этого сразу переключившись на плеть и длинный кинжал. У Барса же ничего поражающего на расстоянии небыло, только два боевых цепа и засапожный нож, так что ему пришлось ждать пока крестьяне дорвутся на расстояние удара, зато когда это случилось, они быстренько пожалели о своих намерениях. Цепы полетели быстрее ветра, круша зубы и ребра. Хриплый тоже действовал с невероятной быстротой, пока ни одному не удалось приблизиться к нему. Но целил он только по ногам, прекрасно понимая, что раненый и вопящий от боли противник, куда лучше мертвых тел, отшибает боевой дух у их товарищей.
Через мгновение волна откатилась, оставив на земле полтора десятка не слишком сильно раненых крестьян и ни одного убитого. Что б ни говорили злые языки, но разбойники были очень хорошими бойцами, ведь они занимались этим ремеслом уже не один десяток лет, а чтобы так долго оставаться в живых, надо уметь очень хорошо драться.
- Еще раз сунетесь - жалеть не будем! - крикнул Барс, обводя притихший народ выразительным взглядом.
Люди угрюмо молчали, опустив свое оружие. Они были сильны бить всем скопом, но когда встречали достойный отпор, то разом теряли весь задор. А снова идти первым никто не хотел - слишком уж страшно стонали их друзья и соседи.
- Без глупостей, - добавил Хриплый. - Я стреляю без промаха.
С этими словами он быстро развернулся и не целясь пустил стрелу. Пегая курица, искавшая что-то в траве, шагах в двадцати, и ни коим образом не обратившая внимания на драку, вдруг кувыркнулась через себя и, не издав ни звука, замерла, распластав крылья. Стрела попала ей точно в голову.
- Вина нам! - повторил приказ разбойник Барс и, к неудовольствию Хриплого, добавил. - А баб своих, так и быть, можете оставить себе.
- Где здесь корчма? - спросил Хриплый. Несколько рук указали ему направление.
Презрительно ухмыляясь и перешагивая через лежащих на земле людей, они развязным шагом направились по улице.
Хворостень не удержался и рявкнул на присмиревших селян, а потом гадко заржал, потешаясь над их страхом.
- Хорошее местечко. Надо почаще сюда наведываться.
Корчма оказалась приземистым, но зато очень просторным сарайчиком, где сейчас обедало несколько человек. Они, разумеется слышали и видели все, что происходило на улице, и теперь старательно делали вид, что шлепать ложкой в остывшем супе гораздо интереснее, чем пялиться на нововошедших. Кто-то не удержался, глянул, но тут же опустил взгляд обратно в тарелку. А разбойники, чувствуя себя хозяевами, с гнусными ухмылками изучили местную корчму изнутри, сунув руки в карманы и презрительно поплевывая на пол.
- Эй, морда, - позвал корчмаря Барс. - Подь сюды.
Корчмарь, низенький толстячок, испуганно выкатился из-за стойки и резво подбежал к разбойнику. В одной руке он держал кружку, которую как заведенный протирал с одной стороны полотенцем.
- Что будет угодно, господ...
- Заткнись, - перебил его разбойник, в простых и понятных выражениях объяснив тому, кто он есть и где его место. - А ну, неси сюда все самое лучшее вино, какое у тебя есть. И не вздумай обмануть или наплевать туда.
Толстячок задрожал от страха и быстро-быстро замотал головой, давая понять, что у него и в мыслях небыло ничего такого.
- Сию минуту, сию минуту, гос...
- Шевелись! - поторопил его Хриплый и напутствовав хорошим пинком, снова обвел взглядом помещение.
Немногочисленные посетители продолжали делать вид, что ничего особенного не происходит (и они вообще не здесь), нависнув над тарелками. Некоторые не рассчитали свои силы и теперь увлеченно скрипели ложками, соскребая последние капли. Другие, наоборот, старательно дули на суп, успевший подернуться жирной пленкой.
Посетители тоскливо оглянулись, но разъезд конной стражи не маячил в окне и в дверь не входил забронированный с головы до ног рыцарский отряд, поэтому они медленно, стараясь оттянуть это мгновение, полезли за кошелями.
- Эй ты! А к тебе это что, не относится? - вдруг выкрикнул разбойник.
Один из посетителей продолжал сидеть к ним спиной и в отличие от других не занимался едой, а чистил зубы деревянной палочкой. На окрик Хриплого он только слегка повел головой и снова вернулся к своему занятию.
- Эй, ты, гнида длинноволосая, я к тебе обращаюсь! Ты кто такой?
Все бывшие в корчме замерли, во все глаза наблюдая за происходящим. Разбойники мрачно прищурились, сразу сообразив, что назревает еще одна драка; они могли бы уже давно убить его - стрелять в спину ничего не подозревающим людям - это их основное занятие, - но сейчас им было важно узнать, кто это перед ними и наказать за дерзость не самой быстрой смертью. Они молча смотрели, как он неторопясь встает и оборачивается. Длинные черные волосы, стянутые на затылке в хвост, на эльфийский манер, скользнули по плечам. Это был молодой, невысокий человек с тяжелым мрачным взглядом повидавшего виды наемника. Никаких доспехов или оружия при нем небыло, кроме двух коротких мечей в ножнах, которые он держал левой рукой - до этого те лежали перед ним на столе. Вид, с которым он встал перед разбойниками, не оставлял сомнений насчет его намерений.
Посетители прижались к стенам.
- Позволь, о смелый воин, узнать твое имя, дабы я знал какого безумца, дерзнувшего бросить мне вызов, я проткну сейчас своим мечом? - велеречиво выступил Барс.
Фразу он услышал от одного из своих противников, с тех пор покойного. Меча у разбойника небыло, но это было не особенно важно. Словесный поединок тоже имеет большое значение.
Тот с мрачным спокойствием взглянул на разбойника, встретившись с ним взглядом, и чуть помедлив, ответил: