Аннотация: Глава четвертая. Еще не законченная, но через пару деньков, может, выложу полную версию. (!) Обновление от 17.03. Еще не полная, потому как не пишится совсем. Ждите, кому интересно, и может, дождетесь...
Глава 4
- Великолепно! - воскликнула Елька, когда после нескольких часов плутаний они вышли к какому-то дремучему оврагу, сплошь заросшему кустарником, со дна которого доносилось веселое журчание тихого, маленького, но все же ручейка. - Ну, и куда ты нас завел?
- Куда надо. - буркнул Лесс. Вообще-то он и сам не понимал где находится и как сюда дошел, но признаться в этом (да еще кому!) не позволила бы мальчишеская гордость.
- И куда это, "куда надо"? - уперев руки в боки, вредным голосом поинтересовалась она и, глянув свысока, обвиняющим тоном добавила. - А оно нам надо, куда-то в твое "куда надо", куда совсем было не надо, продолжать в это куда-то лезть?
- Ты сама-то поняла, что сказала? - Нет, девчонки - звери невыносимые.
- Да! - вякнула Елька, хотя вообще-то это было не так. - Не увиливай от ответа!
- Мы в овраге, - изволил ответить парень, сбегая вниз по крутому склону.
Ноги скользили по влажной земле: пару раз он едва не упал, а когда оказался внизу, сапоги сразу же ушли почти на вершок в почву; вокруг проступала влага, дно оврага оказалось довольно топким местом, в середине которого ручеек, коротенький, кстати, не более полусотни шагов, и в ширину - как две ладошки, проложил себе неглубокое - воробью по колено - русло, с на вид чистой и холодной водой.
- Гениально! - Она трижды хлопнула в ладоши. - Сам догадался или подсказал кто?
Лесс не ответил, и даже не повернулся в ее сторону. Но это не помешало ей продолжить жаловаться:
- Я устала, проголодалась, у меня ноги болят... и руки! - Завопила она сверху вниз, показывая его спине натертые цепью запястья. Потом тихо выругалась и стала осторожно спускаться в след за ним. - Я есть хочу!
- А пить не хочешь?
- Хочу! - Незамедлительно отозвалась девушка, и тут же нашла к чему придраться. - А во что ее набрать? Ты об этом подумал?
-Не хочешь, не пей.
- Вот еще! Чтобы я от жажды помирала? - И толкнув его локтем под ребра, скомандовала. - Подвинься.
- Не топчись рядом с водой! Муть пускаешь!
К мути, чавкающей под ногами грязи и промокшим сапогам, добавились и легионы комаров, орочьей ордой повылазавшим изо всех своих укромных нор, и яростно набросившихся на врага. Немного повоевав и побранившись непотребными словами, Лесс и Елька признали свое бесславное поражение и с позором обратились в бегство, по пятам преследуемые алчущими кровососами.
- Зачем вообще надо было убегать? - устало простонала девушка через несколько часов, когда, наконец, измотанным долгой дорогой путникам стало ясно, что до темна они к жилью не выйдут и ночевать придется в лесу под елкой.
Под елкой они и устроились.
Ноги болели, непривычные к долгим переходам, спина ныла, лицо горело, губы потрескались от жажды. Елька чувствовала себя немытой бродяжкой: красивое платьице давно испачкалось в грязи, рыжие волосы слиплись от пота, а руки до крови исцарапали колючие кусты. После долгой ходьбы сил не осталось даже на то, чтобы ругать дурака-братца; хотелось только одного - отдохнуть, нет, пожалуй, двух вещей - еще и напиться вдоволь холодной колодезной воды.
- Знаешь, наверное, лучше так. - Лесс вздохнул. - Я чувствую, что именно так и надо было поступить. Пусть уж никто не знает, где мы и что с нами сталось. Не волнуйся, - он ободряюще улыбнулся сестре, но улыбка эта вышла уставшей усталой и невеселой, - не пропадем.
- Ага, не пропадем. - жалобно возмутилась она, опираясь плечом на ствол дерева. - Что нам делать? Ни дома, ни еды, ни денег... Ни бабушки.
Она всхлипнула.
- Мы можем к тетке податься. - Неуверенно предложил Лесс. - Помнишь, как мы гостили у нее? Ты могла бы устроиться в лавку ее приятеля-знахаря помощницей. Думаю она посодействует этому. А я в конюшни, о лошадях заботиться, ну или подмастерьем к кому-нибудь. А потом в стражники. - Он взмахнул палкой, как будто бы это был меч. Палку он подобрал пару верст назад - оружие не ахти какое, неудобное и ненадежное, но хоть какое-то чувство уверенности придающее. - Все ж лучше, чем по закону... Нам сколько лет? - Ответ был не нужен. - Вот! А значит, или в монастырь - считай, тоже рабство - или к какому-нибудь мелкому князьку в услужение. Тебя быстренько замуж. - Елька возмущенно вякнула. - Меня в армию, лет на десять. И вот оно счастье...
- Нет, - протянул Лесс, - уж лучше на свободе. Главное до тетки добраться. Ты как думаешь?
Он повернулся к сестре.
- Я есть хочу, - честно ответила она, что думала.
- Я тоже, - со вздохом признался парень. - В Топках попробуем попробую стащить что-нибудь с местных садов или огородов.
- Воровать? - тихо ужаснулась девушка и хмуро буркнула. - До чего мы докатились, воруем еду, как бездомные бродяжки...
Лесс промолчал, а что еще можно было сказать?..
* * *
Еще одна ночь без сна, столь же страшная, как и предыдущая. В незнакомом месте, в одиночестве, в темноте и холоде... Костра небыло; чтобы его развести требовались: во-первых - дрова, но слишком поздно они спохватились - уже наступили сумерки, а в лесу и вовсе непроглядная тьма; а во-вторых - трут, кремень и кресало, чтоб добыть огонь, и которых, разумеется, у них небыло. Маг справился бы в одно мгновение, просто щелкнув пальцами или проведя над горкой сырых дров рукой. Алхимик тоже бы без проблем нашел выход из положения, побрызгав дерево какими-нибудь зельями, которые при смешивании возгораются. Но, к сожалению, Елька, несмотря на ближайшее родство с одной из самых сильных колдуний Волгании, магическим даром была наделена ровно настолько, чтоб заговорить, с вероятностью успеха один из трех, отвар от слабости живота, которая, вообще-то, и без помощи знахаря неплохо проходит. Ну, а Лесс, хоть и знавший, что к чему надо добавить, чтоб полыхнуло жарче кузнечной печи, нужных веществ в карманах не имел.
Эта ночь показалась беглецам бесконечной. В темноте то и дело раздавались странные звуки, шорохи, потрескивания, словно бы там кто-то ходил. Изредка до них доносилось нечто, до жути похожее на бормотание или голоса. Вокруг, что-то шуршало, слышались чьи-то осторожные шаги. Воображение, раззадориваемое воспоминаниями страшных историй, которые им приходилось слышать, рисовало картины, одна страшнее другой: как дикое зверье или голодная нежить окружает их, наблюдая из темноты, готовится, подкрадывается...
Только под утро, утомленные бессонной ночью и пугающим ожиданием самого худшего, изматывающим посильнее долгого пешего пути, им удалось ненадолго уснуть. Точнее, это усталость все же взяла свое, подарив им несколько часов беспокойного сна.
* * *
Наверное, не стоило срезать путь, зная только направление в котором следует идти. Если б они воспользовались той же дорогой, по которой попали Пеннображки, то примерно за день добрались бы до Нижних Топков, но при этом потратив раза в два больше времени, чем если по прямой. Только, для того, чтобы вот так срезать пути, нужно хотя бы иметь представление о путешествиях по незнакомым местам. Лесс и Елька, которые за свою жизнь лишь несколько раз выбирались дальше родной деревни и никогда не путешествовали по Волганским лесам, конечно же сразу заблудились. Лесс еще пытался ориентироваться по мху и солнцу, но без особого успеха: мох рос у всех деревьев со всех сторон сразу, а солнце было еще более ненадежно, то скрываясь за облаками, то просто невидимое сквозь плотно сцепленные кроны вековых елей; и вскоре он вынужден был признать, что понятия не имеет, куда идет. Да еще Елька... С чисто женской вредностью, она зудела над ухом надоедливым комаром, с издевкой комментировала все его поступки, ругала его и жаловалась на свою судьбу, во всех своих несчастьях обвиняя, естественно, Лесса. Лесс молчал, угрюмо насупившись и скрашивая дорогу планами мести. Девушка не отставала.
- Ну что ты молчишь? Я к тебе обращаюсь, - зудела Елька. Она промочила ноги в том овраге, натерла их, попала на обед к комарам и теперь злилась. - Ты хоть знаешь, куда надо идти? Следопыт; тоже мне, путешественник! Всю Волганию вдоль и поперек по три раза исходил, пять пар сапог стоптал и в чужих странах пообретался! Да ты-то дальше трех верст от дома не отходил, да и то, если кто-то рядом был. А туда же - путь выбирает, мол, в ту сторону нам. - Она взмахнула рукой. - А почему это именно туда, а не сюда? - Она махнула в другую сторону. - Признайся, ты совершенно не знаешь куда идти.
- Знаю, - буркнул парень. Надежда на то, что она устанет, выдохнется и перейдет от назойливой болтовни к тихому нытью, пусть столь же противному, но зато не такому заметному, угасала с каждой минутой. Похоже, в детстве какая-то злая ведьма прокляла его жутким проклятием - Елькой, наслав на ту страшную порчу - болтунчик; и вот теперь он мог насладиться древними чарами во всей их красе.
- Что знаешь? - с нескрываемым презрением вопросила она, не догадываясь о его мыслях. И хорошо, что не догадывалась - иначе жизнь стала бы совсем не выносимой. - Ты тут первый раз в жизни, даже где стороны света находятся не знаешь! Я видела, как ты мох искал, - прибила она его и злорадно добавила. - И ничего в нем не понял.
Выглядела она довольной: она сама не понимала куда идти, но зато и Лесс сел в лужу. Самая большая радость для вреднохарактерной женщины - это понаблюдать, как ее муж попадает в глупое положение. Лесс мужем не был, всего лишь братом, но на безрыбье, как говорится... Она была очень довольна тем, что ее младший братец, изо всех сил старающийся казаться взрослее, мужественнее и умнее - а она-то, конечно, "знала каков он на самом деле"! - совсем не такой.
Впрочем, девушка не всегда была такой, как сейчас - это просто волнение последних дней сказалось, обеспечив ей именно такую защиту от всех выпавших невзгод.
- Чего встал?
- Тихо! - Он резко поднял руку, призывая к молчанию, и напряженно прислушиваясь к звукам леса.
- Чего? - Она даже смутилась на мгновение.
- Помолчи. Я лес слушаю.
- Эльф-разведчик, - презрительно бросила Елька. - Ты мне рот не затыкай, чего ты там услышал?
Конечно, девчонки, к сожалению, гораздо более болтливее парней. С этим можно считаться, особенно в те моменты, когда их рядом нет, но, что чаще всего болтливы они в неподходящие моменты - это их большой недостаток.
Юноша не обращал на нее внимания, пытаясь в лесной тишине еще раз услышать тот странный звук, который почудился ему мгновение назад...
- Лесс, ну что ты молчишь? - теребила его девушка. - Отвечай сейчас же.
- Ельк, помолчи немного, - умоляющим и одновременно раздраженным полушепотом попросил Лесс. Сестра болтала без умолку, своим противным голоском заглушая все остальные звуки, но сквозь ее болтовню ему вдруг послышалось коровье мычание. - Туда!
Он уверенно показал направление. И Елька не преминула усомниться в его словах:
- А почему именно туда?
Но парень небыл настроен что-либо объяснять. И хотя он, конечно, понимал, что это она от волнения критикует его и жужжит надоедливой мухой, но достала она его крепко.
- Хочешь, оставайся, а я пойду, - и не говоря больше ни слова побежал туда, откуда, как ему показалось, доносилось протяжное коровье мычание.
- Эй, погоди, - она удивленно смотрела как он убегает, а потом встрепенулась и заорала вослед. - Стой! Подожди меня, придурок!
Как выяснилось через пару минут, плутали они совсем близко от жилья. Буквально в ста шагах еловый бор закончился, плавно перейдя в подлесок, а вскоре и тот сошел на нет, и перед беглецами открылся широкий луг, с пасущимся коровьим стадом; справа темнели далекие деревья, по широкой дуге огибающие луг, слева березовая роща, тихо шумевшая на ветру, а впереди, верстах в двух или в трех, раскинулось селение. Коровы лениво грелись на солнышке, жуя жвачку и изредка оглашая окрестности протяжным мычанием. Стадо, конечно же, бродило не по своей воле, с ним был пастух - старик в старом темном плаще и, несмотря на жару, в меховой обуви, с подпаском - парнишкой лет десяти. Рядом крутилась мелкая черно-белая собачонка.
- Ну, что я говорил? - победным шепотом произнес парень. - Запомни, женщина, мужчина всегда прав.
Елька сделала вид, что ничего не расслышала. Ну, не признавать же, в самом деле, его правоту?
- Где мы? - спросила она.
- Топки, наверное, - после недолгого раздумья ответил ее брат. - Насколько я знаю - это единственный крупный город в округе, а мы за это время просто не могли далеко уйти. Точно, Топки.
- Я есть хочу! - капризным девчачьим голоском потребовала Елька, в подтверждение своих слов поглаживая живот, тут же отозвавшийся голодным урчанием. - Ты мужчина, ты и думай, как меня накормить.
Лесс уже думал об этом. Не о том, конечно, как накормить именно ее, а в общем смысле вопроса: и самому пожрать и ей чего-нибудь найти...
- Надо сначала подойти поближе, - ответил он. - А там видно будет. Только придется обойти этот луг стороной, через рощу.
Нижние Топки (Кстати, почему - нижние, никто, наверное, уже и не знает. Верхних никогда небыло. По крайней мере, на памяти людской такого названия не осталось.) городок не такой уж и большой. Даже совсем не большой. Мелкий, можно сказать, городишко. Жителей в нем не больше тысячи - некоторые села поболе будут. Да и городком, в исконном значении этого слова - поселение, огороженное стеной, - тоже назвать сложно. Это была скорее деревня, окруженная, как придется: где забором, где простым плетнем, и только центр Топков, где обреталась местная знать, сельского масштаба, да богатые купцы с ремесленниками, огораживала добротно поставленная лет сто назад, и успевшая прийти в негодность, стена, из двух рядов толстых еловых стволов, заостренных на вершине. Промежуток между рядами заполняла крепко утрамбованная глина с камнями, а в дополнение, на высоту человеческого роста стена была окружена каменной кладкой. Наследие старых времен, когда орочьи отряды частенько совершали набеги на Волганское приграничье, и жителям Топков и ближайших деревень приходилось пережидать опасность, прячась за стенами до прихода помощи из столицы княжества. Нынче границы здорово продвинулись на юг, по сравнению с той порой, и охранялись не в пример лучше, поэтому-то и стены содержались не в том порядке, в котором бы их надлежало содержать. Спокойная жизнь расслабляет. Сейчас даже дозорных на вышку не ставили, только трех-четырех стражников у главных ворот, и столько же, и то не всегда, у других, которые во внешней границе городка - заборе вокруг огородов. Символическая, надо признать, оградка. Очень символическая. И довольно опасная беспечность: хотя, гарнизон местной стражи был достаточно велик - более сорока человек, единовременно на службу выходило не более десятка. Случись, что - все собраться просто не успеют.
На двух человек никто не обратил внимания, даже не смотря на то, что выглядели они весьма подозрительно, пробирались крадучись и постоянно оглядывались по сторонам.
Огороды заканчивались, где плетнем, где просто криво прибитыми к столбам палками - все зависело от хозяйственности владельца, - где сорной травой до пояса, и тропинкой, протоптанной вдоль забора. В просторечии - Затынная тропинка. Вот трава-то и помогла им незамеченными подобраться к чужим огородам. У каждого из них Лесс останавливался и осторожно осматривал окрестности. В окрестностях его интересовало наличие чего-нибудь съедобного, торчащего из земли или висящего на ветвях, и отсутствие посторонних глаз. Можно было бы, конечно, прийти ночью, как и все уважающие себя порядочные воры, но уж очень есть хотелось. Поэтому они решили рискнуть попытать счастья именно сейчас, в обеденное время. Тоже неплохие шансы: нормальные люди или кушать изволят, или в теньке отдыхают. Но, видимо в Топке нормальных людей небыло и свободных огородов, как на зло, им не попадалось.
В яблонном саду - Лесс чуть слюной не захлебнулся, разглядывая ранние яблочки, красные и наверняка очень сладкие, - какой-то старичок пилил одну из них, старую и засохшую. Тщательно пилил, выверяя каждое движение. Остальные яблони были высокими, раскидистыми, прекрасно прикрывая старичка своей листвой от полуденного зноя, так что солнце его нисколько не тревожило. Понаблюдав с полчаса за ним и оценив с какой скоростью продвигается дело, Лесс вынужден был признать, что тут им ничего не светит. Старичок-садовник явно наслаждался самим процессом работы, и похоже вознамерился закончить ее к завтрашнему дню. А ведь ему еще и костер надо запалить, сообразил юноша, а за костром следить надо... Поэтому буркнув: "Пошли...", он направился к следующему огороду. Елька окинула тоскливым взглядом ровные и ухоженные ряды яблонек и последовала вслед за ним. Но и в следующих кто-то был: работали люди, прикрывшись от яркого солнца широкополыми соломенными шляпами, носились дети, мерились силой молодые крепкие парни. От скуки мерились. Лесс только мельком глянул на них, как тут же поспешил пройти мимо, пока не заметили.
А потом... В нос ударила волна такого, вкусного, такого аппетитного запаха, что Лесс и Елька не раздумывая бросились вперед, не разбирая дороги и не оглядываясь по сторонам. Источник запаха обнаружился довольно быстро: хозяин очередного земельного участка построил себе совсем рядом с забором небольшой сарайчик-коптильню. Не так, конечно, чтобы рукой дотянуться, но от дома достаточно далеко, чтобы какой-нибудь воришка смог прокрасться незамеченным. И самое главное: сейчас там что-то коптилось, распространяя по округе вкуснющий запах практически уже готового мяса. Едва увидев коптильню, Лесс твердо решил для себя, что точно заберется туда.
Внутри кто-то был, и это сильно осложняло дело. Очень сильно. Запах копченостей дразнил, нет - пытал оголодавших путников почище орочьих пыток, раззадоривая чувство голода. Лесс весь извелся, ожидая подходящего момента. Елька лежала рядом, затаившись в траве с таким скорбным и несчастным выражением на веснушчатом лице, что коптильщик, время от времени напоминавший о себе железным погромыхиванием в сарайчике, едва увидев ее, наверное прослезился бы от жалости и немедля пожертвовал бы свой лучший окорок. Парень поймал себя на том, что непроизвольно двигает челюстью, будто заранее пережевывая еще не украденную еду и, сглотнув набежавшую слюну, тихо посетовал:
- Ну, что же этот... нехороший человек никак не уберется?..
- Ага, - поддержала его сестра, добавив пару таких слов, что Лесс изумленно уставился на нее, и молча таращился, как пастушонок на шестикрылое чудо, выделывающее в небе кренделя, пока Елька не спросила недоуменно: "Чего?". Юноша покачал головой, говоря: "Ничего", и хихикнул, все еще находясь под впечатлением от услышанного.
Сарайчик-коптильня был совсем маленьким, явно не предназначаясь для заготовок на продажу. С одной стороны к нему примыкал дровяной навес, сейчас почти пустой, на обращенной к ним стороне было прорезано узкое окошко (привстав на цыпочки, Лесс наверное смог бы заглянуть вовнутрь), ну, а дверь, как он понимал, находилась другой стороны, обращенной к жилому дому. И это плохо - любой вышедший во двор, да и просто выглянувший в окно, сразу бы заметил Лесса, крадущегося по совершенно открытому месту.
Приходилось ждать. Терпеть голод, зной, жажду и ждать, при этом не забывая поглядывать по сторонам, чтобы вовремя заметить приближающегося селянина, которому приспичило пройти этой тропинкой именно в это время, и при этом следить, чтобы не заметили их самих. Трава, конечно, высокая и прятаться в ней удобно, но чего только не бывает...
- Прям, как эльфы-разведчики, - шепнула Елька.
Чтобы заглушить голод она жевала травинку. Не помогало. Даже наоборот.
- Результат окупит все наши мучения, - ответил ей брат, с хищной улыбкой подкрадывающегося к отаре волка. - А вот и что-то происходит... Прячься!
Он прижал ее к земле, сам едва-едва, только чтобы видеть, приподняв голову над травой. В огороде появился еще один человек: по протоптанной между грядок с репой дорожке, шел паренек, моложе Лесса, но с таким серьезным лицом, что его можно было бы принять за большого начальника, если б не возраст. Скользнув равнодушным взглядом по тому месту, где они прятались, он, ничего не заметив, направился к коптильне. Елька ворочалась под рукой пытаясь встать.
- А вот хочу и высунусь, - упрямо вякнула девушка. - Пусти. Чего там?
Она наконец высвободилась и немного повоевав с его рукой (победила, конечно, двумя-то), тоже выглянула из укрытия.
- Парень идет, - сдался Лесс, ложась на землю и прижимая сестру уже обеими руками. - Спрячься, он близко.
Елька оскорбленно отпихнула его, но осталась лежать. Слегка приглушенный расстоянием, до них долетел голос серьезного паренька. Похоже, тот поленился пройти весь путь до коптильни и крикнул издали:
- Чего ему? - спросил коптильщик и сердито крикнул. - Ну чего орешь? Подь сюды, помоги, раз пришел.
Лица его Лесс и Елька не видели, но точно представили, как оно страдальчески кривится. Серьезный паренек видимо зашел в коптильню и вместо слов теперь доносилось только неразборчивое бормотание - выглянуть проверить юноша пока не решался. О чем те говорят слышно небыло, только раз Дядька Юрай отчетливо воскликнул: "Давай, опускай!" и конец слова заглушило железное громыхание. Лесс понял, что они оба, и дядька, и племянник, внутри и осторожно поднял голову. Их действительно небыло видно. Сестра незамедлительно вскочила рядом.
- Елька, не вредничай. - Он специально попытался придать своему голосу особые воспитательные нотки, копируя бабушку, когда та отчитывала их за очередную шалость. Не очень получилось. Наверное, для этого надо сначала повзрослеть и завести своих собственных детей. - Двоих заметить легче, чем одного, а мы сейчас не в том положении чтобы рисковать. Так что, пожалуйста, полежи пока тихо.
Удивительно, но она его послушалась. Сердито фыркнула и плюхнулась на спину, демонстративно глядя в синеющую даль неба. а хозяин, тем временем, погромыхав железом, наконец-то вышел наружу. Голос серьезного паренька стал чуть громче, можно было даже различить отдельные слова - он рассказывал дядьке что-то про того самого Пеха. Оба в руках несли по какому-то свертку. Лесс пригляделся и скрипнул зубами от досады. Из-под рогожи торчали маленькие копытца. Копченый поросенок! А в рогожу завернут, потому что горячий, свежеприготовленный.
- Вот, гады, - искренне выругался парень.
- Чего там? - испугалась Елька.
- Копченые поросенки. Целых два. - Он шумно сглотнул слюну и добавил со стоном. - И обоих унесли.
- Ну, что за люди? - Девушка опять привстала. Юрай с племянником отошли уже довольно далеко и можно было не бояться, что они их увидят. К тому же, хозяева шли спиной к беглецам. - Все им надо прятать. Скопидомы.
Лесс подобрался, собираясь с духом.
- Все. Или сейчас или никогда, - решительно произнес он.
- Ты что, хочешь залезть туда?
- Для этого мы здесь и сидели в засаде столько времени.
- Они же унесли еду, - возразила Елька.
- Ничего. - Ее братец прищурился, провожая взглядом хозяев. - Может, там есть, что из неприготовленного. Ну, или хоть углей в горшок наберу, чтоб костер разжечь или кремень с кресалом свистну. Чем-то же они разжигают огонь? Хоть у огня ночью погреемся.
Действительно, не одной едой жив человек.
- А вдруг тебя поймают? - Если Лесс с каждым мгновением набирался решимости, то Елька с той же скоростью ее теряла. Она даже вцепилась ему в рукав, боясь отпустить.
- Ельк, - брат серьезно посмотрел ей в глаза, - если что - беги не раздумывая. Мне одному будет гораздо легче скрыться, чем нам двоим вместе. Я бегаю лучше. - Это было правдой. Один знакомый отставной солдат сказал ему однажды, что для того, чтобы стать сильным и выносливым, надо много бегать и Лесс, как и, наверное, любой мальчишка, мечтающий стать выдающимся мечником, последовал его совету со всей свойственной их семье упорством. - И я смогу увести преследователей, если таковы появятся, за собой. Не жди меня, ладно?
Елька опустила взгляд. Лесс ждал ответа и она нехотя выдавила:
- Ладно...
- Если что, - юноша вытер вспотевшее лицо и пригладил волосы. - Встретимся там, где мы вышли к этому городку. А теперь давай, беги к лесу.
- Подожди. - Она схватила его за руку, указывая в сторону хозяйского дома. - Смотри, там кто-то есть.
- А, леший... - сквозь зубы ругнулся Лесс.
Пока они разговаривали, в огороде появился какой-то мужик и стал, то ли ворошить сено, лежавшее на земле, то ли перекладывать чего... Прищурившись, Лесс наблюдал за ним, пытаясь понять, чем тот занят.
- Проклятье, что он делает?..
- Травы ворошит, - ответила девушка, в тайне обрадовавшаяся неожиданной отсрочке - все-таки ей было очень страшно отпускать его, а еще больше пугала перспектива остаться одной. - Лекарственные, наверное. Некоторые надо сушить на солнце.
- Теперь ждать, пока и этот уйдет... - Парень стукнул кулаком по земле.
Впрочем, то что мужик находился там было не особо страшным: до него шагов семьдесят или восемьдесят. Встал бы к ним спиной - ничего бы и не заметил. Но мужик, как назло, повернулся лицом к коптильне, вороша короткой палкой просушиваемые растения. Сарайчик бы закрыл собой Лесса от его глаз - юноша хоть сейчас мог незаметно подойти, - но входная дверь находилась с другой стороны и чтобы войти вовнутрь, ему пришлось бы на несколько мгновений оказаться прямо перед мужиком-ворошильщиком. И надеяться, на то, что тот слепой и не увидит крадущегося ко входу парня, было бы совершенно глупо.
Время проходило в томительном ожидании. Наконец, и этот отвернулся. Медлить было нельзя. Второго случая могло и не представиться.
- Ну все, я пошел, - шепнул он.
- Ни пуха, ни пера, - ляпнула девушка. Впрочем, что еще сказать в подобный момент, она не представляла. Может быть, разбойники, отправляясь на дело, говорят: "Ни золота, ни серебра."?
- К лешему. Уходи, давай. - ответил Лесс и пригибаясь побежал к сараю.
Елька проводила его взглядом и тихо, едва слышно, шепнув одними губами: "Удачи. Береги себя.", повернулась и поспешила к лесу.
За стеной коптильни заметить его было невозможно. Только с соседних огородов, но до них слишком далеко, и если кто там и был, видно их небыло. Лесс выглянул из-за угла. Мужик все еще стоял к нему спиной и юноша сначала осторожно, а потом, вдруг сорвавшись с места, одним махом достиг двери и шмыгнул внутрь.
Внутри было жарко, как в бане, темно и душно. Еще не до конца поверив, что все обошлось, новоиспеченный воришка прижался спиной к стене, переводя дыхание. Сердце колотилось как сумасшедшее, словно он пробежал верст пять, а не два десятка шагов. Он посмотрел в щелку между досками, чтобы убедиться, что снаружи все спокойно, а затем огляделся вокруг. Середину помещения занимала кирпичная печь с широкой железной дверцей, откидывающейся вверх на петлях. От нее веяло жаром, из щелей струился легкий дымок. Запах, издали казавшийся таким манящим и желанным, вблизи оказался тяжелой терпкой вонью, смешанной с гарью. Дышать им было невозможно, к горлу подкатил комок и Лесс с трудом сглотнул его, сдерживая тошноту. Он и представить не мог, что аромат копченостей может быть таким неприятным. Оставалось надеяться, что готовый продукт пахнет гораздо аппетитнее. Или же тот мужик, дядька Юрай просто готовить не умеет?
Вообще же, кроме этой печки, в сарае почти ничего небыло: стол, пара лавок, шкаф с почти пустыми полками, несколько жердей, через которые были перекинуты связанные веревкой попарно пучки каких-то трав, видимо используемых в копчении, для придания особого вкуса мясу и рыбе. Из стола торчал нож - закончив разделку, хозяин привычно воткнул его в доску. Рядом лежали несколько вертелов, два из которых точно сегодня использовались. Нож тут же перекочевал со стола за голенище сапога. А возле печи, на полочке он заприметил бутыль из толстого темного стекла, оплетенную пенькой. Внутри что-то плескалось. Недолго думая Лесс взял и ее тоже. Бутыль крепилась к длинному ремешку и вешалась через плечо. А больше взять было нечего. Остальные вещи представляли из себя ни к чему не потребный мусор: сломанные лопаты, старые деревянные грабли с выпавшими зубьями, ржавые топоры без ручек... Кроме коптильни, этот сарайчик использовался так же, как и любой другой - как склад ненужных вещей.
Надо было уходить, но из добросовестности он решил заглянуть в печь. А то зачем шел? Чего только не бывает, может повезет? Лес схватился за ручку и тут же с криком одернул ладонь - хоть и деревянная, та была слишком горяча, чтобы браться голой ладонью. Но как-то же дверцу открывают? Юноша поискал глазами что-нибудь, чем можно обмотать руку и почти сразу же наткнулся на незамеченные им в темноте почерневшие кожаные рукавицы. Надел - они оказались велики, чуть ли не в два раза, и почти не гнулись, заскорузлые от жара, - но зато в них можно было безбоязненно хвататься даже за раскаленные камни. Внутри кожу рук дополнительно защищала толстая тряпочная подкладка.
В лицо дохнуло жаром и дымом, словно бы дракон зевнул во всю пасть. Лесс заглянул во внутрь и едва не треснулся головой об дверцу, с испугу подскочив на месте. Из черного провала печи, слегка подсвечиваемой тлеющими внизу углями, словно демон из глубин Преисподней, на него смотрела закопченая, в клубах смрадного дыма, оскаленная морда в вытянутыми вперед копытистыми лапами. Мгновением спустя до него дошло, что вылупившаяся на него мракобесья харя, один-в-один - исчадие Зла, какими их любят исступленно описывать своей пастве ретивые, с не в меру развитым воображением, священнослужители, на самом деле поросенок, насаженный на вертел.
Что ж, посажение беса задом на кол - сюжет одной из любимых притч всех священников.
- Повезло мне, - радостно потер руки юноша. - А коптильщику - нет.
Поднатужившись (Неудобно, ведь, а посему - тяжело, на вытянутых руках-то тащить, и при этом следить, чтобы не кувыркнуться прямо в печку. Вот был бы сюрприз коптильщику...) он не без труда вытащил "беса" на вертеле" из недр печи. Полпуда, наверное будет, а то и больше. С мгновение он любовался им, представив как будет его есть. Вкуснющий небось... А потом, подхватив поросенка одной рукой, другой закрыл дверцу. Уходить надо, пока не застукали.
- Эй, ты чего делаешь?! - заорал совсем рядом коптильщик, дядька Юрай.
Сердце Лесса подскочило к горлу, замерло и грохнулось в пятки. Поросенок едва не выскользнул из ослабевших рук и не оказался там же.
- Хватит ерундой заниматься! Помоги лучше.
Лесс резко развернулся и одним прыжком оказался у стены. В туже щель между досками, как коптильщик разговаривает с кем-то, кого пока небыло видно, повернувшись к сарайчику спиной. Но, что хуже всего, стоял он на полдороге к нему. От перспективы получить по шее за сворованного поросенка юношу отделяло шагов сорок. Воздух тихо сотрясло самое грязное ругательство, какое только пришло в голову. Надо сматываться. Лесс быстро огляделся. Может, через дверь? Заметят сразу; с тяжелой ношей догонят, поймают и отделают от души, чтоб впредь неповадно было. А если бросить? Никогда! Лесс даже думать думать об этом не хотел. Не для того он сюда залез, чтобы вот так бесславно сбежать.
Взгляд наткнулся на окошко. Единственный выход... Пока хозяин заглянет в печь, поймет, что его обворовали, успеешь отбежать достаточно далеко. Ему-то и нужно было совсем немного форы.
Медлить было нельзя. Шаги раздавались совсем рядом, краем глаза он уже видел тень, мелькающую в полосках света, струившегося сквозь неплотно пригнанные доски. Подставив лавку, он вскочил на нее, моля всех богов, чтобы окно открывалось. И о чудо! Его действительно можно было приоткрыть; запиралось оно на крючок из согнутого гвоздика и поднималось кверху, и даже палочкой подпиралось в открытом положении. Завернутый в первую же подвернувшуюся под руку тряпку (горячий, ведь, прямо из печки) поросенок полетел в окошко - Лесс швырнул его не глядя. Туда же отправилась бутыль, лезть с ней было бы слишком неудобно. подтянувшись, он протиснулся в окошко, царапая носками сапог по стене, и мешком свалился с другой стороны, едва не сломав себе при этом руку. Аж дыхание перехватило от удара. Стиснув зубы, Лесс поднялся, подхватил поросенка, бутыль и понесся прочь от коптильни, как будто за ним гнались все мракобесы Преисподней.
Он как раз перелез через забор, как до его ушей долетел яростный вопль: "Воры! Украли!!"
Хозяин обнаружил пропажу своего поросенка и теперь, естественно, пылал праведным гневом, призывая все кары небесные на голову бессовестному воришке.
- Держи вора! Стой, паршивец! - орал он на весь город, как будто Лесс не поросенка у него свистнул, а фамильную драгоценность какую-нибудь - кольцо, к примеру, любимой прабабки с рубином размером с орех.
Еще чего! Естественно, парень не подчинился справедливому требованию владельца украденного добра, а припустил еще быстрее. Уже отбежав шагов на сто, он оглянулся через плечо, ожидая увидеть погоню, но увидел лишь Юрая, потрясающего кулаками возле забора и осыпающего воришку заковыристыми проклятиями. Племяш - серьезный паренек - стоял рядом и тоже тряс кулачишками, подражая дядьке. За что и схлопотал затрещину. Похоже, преследовать его никто не соберался, ну, а пока соберутся, он будет уже так далеко, что все станет бессмысленным.
Коптильщик это понимал, и еще долго в бессильной ярости посылал ругательства вслед убегающему юноше.
Вечерело. Небо потемнело, оставаясь чистым и необыкновенно ясным, с редкими и немногочисленными рваными тучками, медленно плывущими за горизонт; из глубокой черноты проступили яркие огоньки звезд, подул прохладный ветер с озера, а звуки дня постепенно стихли, уступив место ночной тишине. Относительной, конечно, тишине: трещали цыкады, кричали какие-то ночные птицы, с города доносился собачий лай. Но все равно стало заметно тише. Лесс и Елька сидели у опушки - углубляться дальше в лес было страшновато - и смотрели, как на западе угасает вечерняя заря. Половинка, оставшаяся от украденного копченого поросенка, лежала рядом, завернутая в рогожу. Немного хотелось есть, но они решили пока приберечь его назавтра. Неизвестно еще, как жизнь сложится и, может быть, так, как сегодня, им уже не повезет.
- Ну вот, еще одна ночь под открытым небом, - грустно сказала девушка, ломая мелкую веточку на еще более мелкие части и складывая их в кучку-шалашик. Просто так, чтобы занять руки. - Хорошо хоть, что сейчас не зима... Надоело! - капризно буркнула она, растирая озябшие плечи. - Хочу заночевать в приличном доме. Чтоб мягкая постель и горячая ванна!
- Придется потерпеть. - Лесс вздохнул. Ему тоже было холодно и в голове зрели мысли о том, как бы стащить еще и одежду. - Знаешь, я подсчитал, что до тетки путь займет шесть дней пешком.
Елька застонала.
- А поросенка, если экономить, дня на три.
- Это значит, что три дня поголодать придется? - возмущенно воскликнула Елька и стукнула по земле кулаком. - Гадость!
- Ну, может, и не придется.- попытался успокоить ее брат. - Можно взять с собой немного овощей или фруктов со сдешних огородов. Грибы, в конце концов, в сдешних лесах наверняка есть... Не пропадем, - добавил он преувеличенно бодрым голосом.
- Грибы... А ты хоть знаешь, как отличить съедобные от несъедобных? Потравишь нас двоих...
- Ну, вообще-то, продукты и готовка - это удел женщин. - Он многозначительно глянул на сестру, что в наступившей темноте уже небыло заметно, но она поняла его и так. И со снисходительным великодушием добавил. - Но раз ты такая тупая, как лесной пенек, то скажу...
- Что?! Это я-то тупая?! - возопила Елька и, горя праведным гневом, залепила ему звонкую затрещину. Не очень сильно, но у Лесса аж искры из глаз посыпались. Рука у нее была тяжелая. - Сам дурак!
- Ай, больно же! - Он попытался отвесить ей ответный подзатыльник, но она ловко увернулась. - Сочувствую твоему будущему мужу. Такое "счастье" на свою голову заиметь.
- Что?! - Лесс достать ее не смог и она, воспользовавшись моментом, пихнула его еще раз в бок. - Тоже мне, Великий Властелин. "Жена, да убоится мужа своего".
"Неплохо бы", - подумал юноша.
- Щас как дам - сразу узнаешь, кто тут главный! - Елька гневно фыркнула, погрозив ему кулаком.
Они еще немного попихались в пол силы, от нечего делать переругиваясь потихоньку, чтобы согреться, пока им это не надоело.
Уже совсем стемнело. Небо, черное, глубокое, с ярко горящими звездами, нависло над ними. Над темнеющими острыми вершинами елей, издали чем-то напоминающими горные пики, застыла луна. Лесс, прислонившись к пахнущему смолой сосновому стволу, рассматривал небосвод, выискивая знакомые созвездия и названия звезд. Одно, известное под названием Маг и Воин, он нашел сразу: как его отыскать он знал хорошо - так сложилась судьба, что и он, и Елька родились под покровительством именно этого созвездия. С другими вышло посложнее: Кентавра (На картах звездного неба - благородный получеловек-полуконь, замахивающийся копьем на силы Тьмы, в жизни - вредный, а временами и весьма жестокий, черезмерно гордый осел, кичащийся своим надуманным превосходством над остальными расами. По крайней мере так говорила бабушка.) он хоть с трудом, но обнаружил среди бессмысленного, на первый взгляд, скопления ярких точек; потом нашел еще парочку (одно случайно), а вот о созвездие Летящей Воительницы он споткнулся основательно. Парень с четверь часа обшаривал взглядом небо над головой, пока не вспомнил, что в это время года его вовсе не видно.
- Чего это ты крутишься? - недовольно спросила сестра. Вообще-то ей было интересно, чего он там такого особенного увидел, но она еще слегка дулась на него за те слова, и не хотела показывать своего интереса.
- Ищу знакомые созвездия. Делать-то все равно нечего, - ответил он устраиваясь поудобнее.
"Ну и много нашел?" - с язвительной усмешкой хотела поинтересоваться Елька, но вместо этого произнесла совсем другие слова:
- А где наше созвездие?
"Нашим" она называла созвездие Мага и Война. Маг и Воин... Лесс невесело усмхнулся про себя. Они с сестрой тоже в какой-то мере воин и магичка, только вот она не может сотворить даже простейшее колдовство, а его умения владеть мечом испугается, разве что, деревенский пастушок, помоложе его. Возможно, а наверное так и есть, это просто очередная насмешка Судьбы - дамы весьма изобретательной на подобные шутки.
- Вон, - Лесс вытянул руку. Потом, видя, что она никак не может его найти, добавил. - Смотри туда. Видишь яркую звезду? - Елька кивнула. - На три лаптя левее, - он провел пальцем по небу воображаемую линию, - и вниз. Вон две яркие звездочки.
- Вижу.
- Немного выше - еще две. Вот эти четыре звезды и есть созвездие Мага и Война.
- На кирпич похоже, - честно сказала она, не отрывая взгляда от четырех ярких огоньков.
Лесс засмеялся.
- Тут главное - воображение.
Они, задрав головы, вместе глядели в ночное небо, как всегда помирившись так же быстро, как и поссорились.
- А вот это, - продолжал он, - созвездие Кентавра. Состоит оно всего из пяти звезд: в наконечнике копья, голове, груди, животе и, кхм, под хвостом. Но у кого-то в древности хватило фантазии превратить их в получеловека-полуконя...
Елька бездумно сгребала листики и веточки, пока не получилась небольшая кучка, пригодная для розжига костра. Только вот огонь добыть нечем... Если б она была колдуньей, она бы просто вытянула руку и приказала огню вспыхнуть, или как там поступают маги? Раскрытая ладонь замерла над кучей веток.
...Зажгись...
Мир вдруг словно бы сжался, оставшись существовать только для нее. Лесс еще что-то говорил, но она уже не слышала его слов, пораженная новым, каким-то странным и пугающим, но вместе с тем манящим томлением, возникшим в груди, и с каждым ударом сердца растекающимся по жилам. Нечто осязаемое и обжигающее потекло в ладонь, накапливаясь в ней жарким пульсирующим шаром.
Елька сидела не шевелясь, борясь с противоречивыми чувствами. С одной стороны ей было страшно: происходящее с ней сейчас пугало, естественно, как и любому человеку, столкнувшемуся с чем-то, что выходило за рамки понимания, ей хотелось чтобы все немедленно прекратилось и стало как прежде, но вот с другой... Она чувствовала, что это Нечто - ее. Ее личное, родное, по воле случая потерявшееся где-то, а теперь нашедшее свою хозяйку... Она есть жар вспыхнувший в груди, а этот жар есть она. Девушку неожиданно захлестнуло чувство радости и беззаботного счастья, и Нечто отозвалось на ее настроение, расправив истомленные в неволе крылья.
Шар в руке трепетал, мягко расширяясь и сжимаясь - точно в такт биению сердца, - сотканный из золотистых вихрей, ослепительный бело-золотой в середине и отсвечивающий красным золотом, переходящим в медь, по краям. Шар словно ждал чего-то, Елька догадывалась, что должна что-то сделать, только что?... А потом, вдруг повинуясь наитию, легонько шевельнула пальцами, стряхивая шар в собранную ей кучу веток. И тут же пространство вокруг озарилось ярким, слишком резким для привыкших к темноте глаз, светом; пламя костра взметнулось вверх к ладони, но не обожгло, а ласково обволокло ее, абсолютно не причиняя боли (И не причинит. Никогда. Елька знала это совершенно точно.), а только перекатываясь волнами по коже. Рядом кто-то скрикнул, но девушка даже не обратила на это никакого внимания, завороженно глядя на огонь.
- Елька! Елька!
Голос, зовущий ее, доносился словно бы издалека, кто-то тряс ее за плечо, через силу, с большой неохотой она повернула голову, увидев рядом испуганное лицо.
Лесс, догадалась она, тихо прошептав это имя. И тут же с криком одернула обожженную руку. Еще бы, в самое пекло сунуть!
- Елька, что это было?
Она непонимающе уставилась на него, удивленная тем, каким испуганным выглядел ее брат, потом посмотрела на потрескивающий возле ног костерок, и уже сама не на шутку перепугавшись, ответила:
- Не знаю. Я... - Мысли, как назло разбегались, как застигнутые врасплох тараканы, а какими словами описать то, что она почувствовала, если ничего подобного она до сих пор не испытывала, и даже не догадывалась, что такое можно испытать? - Я просто сидела, а потом вдруг что-то произошло.
- Что? - быстро спросил Лесс.
- Не знаю. - честно призналась девушка. - Все произошло так быстро. Это было нечто новое, необыкновенное, манящее... - В голосе появились мечтательные нотки. Елька даже улыбнулась, вспомнив то ощущение. - А потом в руке появился шар.
- Шар?!
- Ну да. - Тут уже пришел ее черед удивляться. - Разве ты не видел? - И по выражению его глаз с горечью поняла - не видел. Ничего не видел. - Шар, такой золотой... Огненный... Я держала его в руке, а потом стряхнула на ветки.
- Елька! - Лесс нервно хохотнул. - Ты посто сидела, а потом протянула руку и подожгла эту кучу. Причем твоя рука была в огне! Ты сунула ее прямо в пламя!!
Последнее слова он почти прокричал.
- Огонь не сделал бы мне ничего плохого, - обиженно возразила его сестра.
- Это заметно. - Он кивнул на ладонь, которую она еще держала под мышкой.
- Это потому что ты меня отвлек.
Она подула на руку. Кожу саднило. Нет, не ожог, просто покраснение.
- Это магия! - уверенно произнес Лесс.
Девушка недоверчиво покосилась на него.
- Я не умею колдовать. - с легкой грустью в голосе ответила она. - Бабушка говорила, что магии во мне на самом донышке, - точной фразой было: "Меньше чем в табуретке", - и ее не хватит чтобы свечку зажечь, не то, что костер.
Это было правдой. И правда эта всегда была для нее очень обидной.
- Знаю. Но это была магия. - упрямо повторил он. - помнишь, как бабушка зажигала камин? Просто протягивала руку и как будто бы бросала в него что-то. И огонь тут же вспыхивал.
- Но как такое может быть? Раньше я ничего не могла, а теперь вдруг...
Она приложила руку к груди, там где сердце, чувствуя как где-то внутри засела и тихо теплится искорка того самого жара, который только что превратился в огненно-золотой шар на ее ладони. Засела навсегда и теперь ждет, пока ее снова не раздуют. Она украдкой улыбнулась.
- Это уже не ко мне, - вздохнул юноша. - Я о колдовстве имею представление еще меньше твоего.
- Лесс! - неожиданно воскликнула Елька, указывая на костерок, точнее, на то, что от него осталось.
Огонь, вспыхнул, сожрав сложенные веточки, и оставшись без пищи, угас. Ночная тьма снова сомкнулась вокруг них.
Маленькая была кучка, очень маленькая.
- Огонь!
- Что?
- Придурок! Поддерживай огонь, скорее! - она возбужденно запрыгала, махая руками. - Сейчас погаснет.
Иногда девчонки соображают куда лучше мальчишек. Пихнув братца в бок, чтоб побыстрее пошевеливался, она кинулась обламывать торчавшую рядом сухую елочку. Лесс плюхнулся на колени, раздувая угольки.
Командный голосок его сестры еще долго слышался возле опушки, отдавая приказы нерасторопному братцу, ругая его за медлительность и давая ненужные советы, пока, наконец, там не затрепетал огонек костра.