Старшие флибустьеры из каюты старались не высовыватся. Среди провожающих или зевак было двое тех, кого они приняли за агентов ГПУ.Кто это были такие-бог весть, но флибустьеры решили, что береженого бог бережет. Впоследствие 'историограф' это расписал как пример божьего промысла-уберег, дескать! Младшие тоже решили, что пока они не отплыли, то лучше замаскироваться. Они бы и не показывались, но-палубный билет...Потому они рассредоточились и попытались слиться с фоном местности. Получалось не очень здорово, ибо все же от палубной лебедки они внешне отличались. Мадам Д. тоже решила пока посидеть в каюте, и дочку тоже не отпускать, а то еще останется на берегу. Увы, был такой опыт, когда семейство собиралось выехать из Симферополя, мама чем-то отвлеклась, а дочка пропала. А время начало истекать, если застрять в гостинице, то поезд уйдет. Мама уже была в панике, как дочка внезапно появилась. Оказалось, она обнаружила в коридоре котенка и попыталась его поймать. Котик в руки не давался, потом убежал в чужой номер сквозь полуоткрытую дверь. Пришлось идти к маме, которая уже была готова ко всему, даже к страшному. Сейчас, правда, дочка подросла, но...Лучше уж поболтать с дамами, что должны подойти вскоре.
Но сидеть в кюте старшим флибустьерам было невмоготу, и они, хоть по одному выходили на палубу, смотрели на Одессу, на море, на чекистов (или 'чекистов'), и снова возвращались. Младшие честно соблюдали конспирацию, общаясь лишь при перекурах и на абсолютно нейтральные темы. Вещей с собой у них практически не было, поэтому бояться воров не приходилось. Агенты ГПУ ничего не предпринмали, просто стояли, просто курили и все. Правда, потом один из них с разочарованным видом пошел к выходу из порта. Но флибустьеры этого не заметили и боялись сразу двух агентов, хотя уже знали, что сплошных проверок давно не делают.
К моменту отхода на борту было 15 человек команды: капитан, помощник, два механика, боцман, четыре кочегара, трое рулевых, три матроса. Часть команды являлась практикантами. Старшие флибустьеры, глядя на моряков, испытывали неприятное гнетущее чувство, что моряки выглядели крпкими ребятами, отчего на случай их сопротивления надо было положиться на оружие, а тут еще недостток патронов и возможные отказы! Младшие флибустьеры вообще явно матросов не одолеют без револьверов.
Потом господин Б. выяснил, что трое моряков являются членами партии (это один рулевой, он же профсоюзный уполномоченный, внимания которого опасался Валерьяныч и два кочегара), ну и два комсомольца из практикантов, рулевой и матрос. Среди десятка паасажиров коммунистов не было. Три женшины и двое детей, двое моряков, фельдшер и торговцы.
Но в Хорлах и Скадовске ситуация могла измениться, за счет добавки своих и за счет появления новых сил у противника. Но пока старшие флибустьеры нервинчали, ожидая отхода. Руководитель побега Б. увидел, что лежавшая на причале собака внезапно вскочила и стала вертеться, хватая себя за хвост, но не по причине блох, застрадал: к чему все это? Не есть ли это плохой знак? Готовясь к походу, он прочитал книгу издания Дерптского университета, где разбирались скандинавские баллады-шведские, датские и норвежские. А там каждая вторая содержала отсылку, что кому-то там (усталому рыцарю, юному Палле Буссону и иже с ними) имелось пророчество: 'Не пей воды из козьего следа-козленочком станешь!', то есть ждет тебя нечто страшное, если продожить прежнее. Но герои баллад были не столь легковерны, как пророк Валаам, и демонстрировали упорство в достижении того, что им напророчено. Если Палле Буссон залез в постель к некой девице и его там ждали, что мотивировало его поползновения, то остальные герои упорствовали из врожденного упорства. С таким же желанием шведское военное министерство строило крепость Буден, вырубая форты в скале, чтобы защититься от прорыва русских войск, который и не планировался. Можно было вспомнить финское понятие 'Сису', заставившее три раза воевать с соседом и три раза проиграть войну, но не стоит. Баллады писались о представителях благородного сословия, и если шведский кабинет возглавлял барон
Фредрик-Вильгельм фон Оттер, то как бы все в тему, даже если это сомнительное действо ему в молодости предрекла русалка в Южно-Китайскм море, но он сохранил свой пыл и дальше, через много лет. А финны тут не причем,аристократы в Финляндии имелись в малых количествах, так что держались в дотах под ударми 'сталинских кувалд'Б4 чаще неаристократы. И дедушка Левонен вообще не аристократ. А фон Оттер... Скандинавское аристократическое упорство ему было свойственно, ибо создал он крепость(точнее, начал создавать), но, когда ее закончили строить,внезапно оказалось,что даже гарнизона для ее занятия не хватает.А уж для обороны и говорить не стоит.То, что Ботнический залив неширок и зимой замерзает,что облегчает трнспортировку снабжения в обход твердыни- не будем топтаться по шведской военной мысли.
Собака все вертелась, когда кто-то из матросов сказал, проходя мимо, что это у собаки такой ритуал перед отходом 'Призрака'. Может, собака тоже устраивает и приходе других судов, но это команде 'Призрака' неизвестно. Разумеется, все это сказано было простонародными словами с добавкой морского жаргона и с испльзованием сквернматерных слов.
И тут с души флибустьера малость отлегло. Он ушел в каюту и от безделия и желая отвлечться, начал писать заметку или начало рассказа, как бы описывая свое отплытие из Севастополя в Одессу.
Начало было такое: 'Отойдя отъ пристани и развернувшись, 'Дельфинъ' прибавилъ ходу. Все ближе и ближе выходъ изъ Южной бухты въ Сѣверную. Справа по кормѣ остался Малаховъ курганъ...' Название судна было предусмотрительно заменено нейтральным, автор даже не знал, есть ли такое судно на Черном море.
В каюту к Саше подселился фельшер Никита Васильевич, плывущий в Хорлы.Ему стукнуло уже сорок,но на фронтах он не был,как пояснил,что сначала оттого,что много было инфекционных заболеваний в уезде, потому призыв отложили, потом новые вспышки,так и закончилось царствование Николая Второго без его службы.После же было много смен властей, иногда буквально через пару дней сменявших друг друга. Ну и он сам уже не хотел служить,и вовремя 'заболевал'.Потом либо новая вспышка болезней, либо опять власть другая,и ей еще не до Никиты Васильевича.Но однажды его таки призвали,это были деникинцы,и на службе он пребывал около недели.После чего фельдшер оказался в городке,который взяли махновцы.Они к фельдшеру претензий не имели, даже спросили, что за болезнь у адьютанта их командира,а потом отпустили. Фельдшер домой возвращался творчески, так что найти его не смогли. Саша спросил, а что было у адьютанта? Оказалось, что французская болезнь, известная еше под названием 'сифилис'. А как ее лечить? Саша о сифилисе слышал, что вообще его победить можно, но не знал, как именно.
Фелдшер ответил, что есть несколько методов, но чаще он пользуется серой ртутной мазью, втирая ее в ноги. Можно, конечно, сальварсаном, но это не дешево выходит. Еще он добавил, что бабки-знахарки разные травы предлагают, но это не помогает. Так можно и до прогрессивного паралича дотянуть, не лечась, как следует.Саша попросил пояснить,что это за болезнь, фельдшер пояснял,что это осложнение нелеченного или недолеченного сифилиса и с примерами, что происходит от прогрессивного паралича у помещика и у крестьян, и как они при этом чудят. В итоге они нескучно провели время, фельдшер достал стеклянную фляжку и закуску, и под травяную настойку и сало беседа текла дальше. Затем Никита Васильевич ощутил, что пора отдохнуть, и залег. Саша решил тоже самое сделать, и оказалось, что его ощутимо штормит. Но идти надо было, хоть и недалеко. Дошел, удержался, не облился, а на обратном пути решил глянуть: а что там на море? Там никакого шторма-ну и ладно. Собрался, пошел в каюту, и спал до самых Хорлов.