Таманская армия не только с кишечными расстройствами боролась, а и силами первой колонны пробивала всем дорогу. Из Геленджика грузины были выбиты с минимальными усилиями, но до Туапсе было еще далеко, а рубежей грузинской обороны впереди могло быть много. Сужается приморское шоссе и вот тут можно задержать наступление. Дошли таманцы до какой-то речки- взрывается мост и свой берег укрепляется. Патронов у грузинов хватало, как и снарядов, а у таманских полков-увы. Сбили грузинские войска с этой позиции- хоть и позиция наша, а патронов осталось буквально единицы. Из губернского города выходили со средним запасом патронов 10-15 штук на винтовку, к Туапсе подошли -у кого совсем нету у кого не больше обоймы. Из пятнадцати орудий первой колонны снаряды есть только у одного. А это значит -пробиваться надо грудью и штыками. Есть, правда, в горной войне свои прелести- неустойчивые войска боятся обходов (грузинские именно такими и были). Поэтому, когда обозначается обход, то есть вероятность, что не удержатся и начнут отходить. Отход же не превращается в бойню у дисциплинированных войск, как у офицерского полка, отходившего в Крым, к Слащову-полк много раз был атакован красной кавалерией и, если бы не выдержал и побежал -весь был бы изрублен. А так почти до смерти уставши офицеры сворачивались 'ежом' и отбрасывали атакующих залпами. Потом снова в колонну и дальше. Но Мазниеву и его войскам до них было далеко.
По Пшадой опрокинули грузинский батальон и пошли дальше-впереди Архипо-Осиповка и грузинский полк. Патронов мало, снарядов почти нет. Работает только одно орудие, у которого еще есть снаряды. У грузин -батарея, а обход по условиям местности не получается. Ковтюх собрал всю свою конницу (сотни три, как потом говорили) и поставил задачу: прямым ударом пробить боевые порядки грузин и выйти за их линию обороны. Смелость города берет, и Архипо-Осипову тоже. Кавалеристы, готовые победить или умереть пробили грузинскую оборону и ушли глубже. После чего развернулись и ударили в тыл. Видя смятение грузин, поднялась в атаку и пехота. Мазниевцы смяты и побежали. Впереди Михайловский перевали основные силы грузин. До Туапсе совсем уже недалеко, меньше десятка верст. Но грузины ждут атаки, пристреляли шоссе тремя батареями и готовы положить всех, кто атакует в лоб. В этом нет сомнения, что положат: с перевала видно далеко, и артиллеристы все видят, поэтому засыплют гранатами шрапнелями атакующих. С окопами у грузин туговато, в горах не очень-то пороешь окопы, но у таманцев снаряды всего для одного орудия, поэтому устроить избиение грузинской пехоты в даже скромных окопчиках артогнем не выйдет. И тех снарядов, как потом Мите говорили, было всего два ящика. А каждый день стоянки-это те самые смерти от голода и болезней, и приближающиеся с тыла казаки. Так виделось все это снизу, в том числе и Мите. Он, конечно, опыта не имел, но голова на плечах сохранялась, и эти риски видел. Так что надо снова сбить врага грудью и штыками, поскольку с патронами и снарядами-все то же, о чем говорилось раньше. Но- грузины уже пару раз биты, и если тот их батальон, что сейчас стоит на правом фланге, еще не бит, но то, что таманцы уже вот они, под Туапсе, а не в Геленджике-они-то видят и что-то об этом думают. И некоторые мысленно продумывают маршрут бегства.
И снова -обход с обоих флангов и фронтальный удар в центре. Кавалерия обошла обходить правый флаг грузин, один стрелковый полк обошел грузинскую позицию по урезу воды. а остальные -ударили в лоб. Вперед крутые и даже отвесные склоны, и по ним надо вскарабкаться наверх. Ходьба и бег по кавказским горкам, даже небольшим, укатают даже тренированного человека, а тут недоедающие таманцы...
Выступили еще ночью и в темноте начали выдвигаться для атаки, чтобы продвинуться как можно дальше, чтобы у грузин было поменьше времени на спокойную стрельбу по ним. Лезть же по крытому склону в темноте, цепляясь за что придется, иногда за воздух...Ну, и это преодолели.
Нет патронов, значит, будет то, что называется рукопашная схватка, на Кубани часто ранее переходившая в поножовщину и мордобой. Казакам к казачьим винтовкам штыки не полагались, а у красных: когда штыки были, когда нет. С патронами у обоих сторон часто было плохо, вот и 'мордобой и поножовщина' как рецепт победы. Кавалеристы обошли грузинский правый фланг и ворвались в предместье города. Стрелки, обходившие по берегу (иногда и по морю босиком) тоже обошли левый, а стрелки, атаковавшие в центре, с рассветом ворвались на позиции грузинских войск. Что оставалось делать им, обойденным с обоих флангов и сбитых в центре? Искать спасение в бегстве. На позициях брошены четыре батареи со снарядами, и на плечах дивизии Мазниева таманцы ворвались в Туапсе. Ковтюх потом в мемуаре писал, что грузинская дивизия там и легла. Митя бы ограничился одним африканским присловьем: 'Кто убит-убит, кто бежал-бежал'. По крайней мере, если не-Багратион и сохранил дивизию, то сидел тихо, и не мешал собрать трофеи, а потом подходу второй и третьей колонн. Третья ушла из Туапсе вообще седьмого числа и не под напором Мазниева. Так что грузины если и зашевелились, то уже после ухода таманцев. А висящие на хвосте колонны Лисунова казаки? Пусть сами с грузинами разбираются, кто из них круче сварен. Митя бы поставил на казаков, и история это подтвердила.
Новонижнестеблиевский полк до Михайловского перевала в бою не участвовал, а потом пошел в атаку на центр грузин. Поскольку запаса индивидуальных пакетов практически не было, то еще с вечера занялись раздиранием тряпок на бинты и стиркою их в речке/ Командовали стиральной командой Аполлинарьевна и Чумадаева. Сам полковой фельдшер, по обыкновению возлежал, экономя силы, бабы стирали и сушили, Семен строгал и рубил будущие шины для переломов, а Митя то помогал ему, то нудился от желания поделиться своими идеями. Если бы комполка
Рогачев был в досягаемости, Митя бы ему смог надоесть с идеями, что надо сделать. Вообще одна умная мысль у Мити точно была: захватить грузинские медицинские запасы или какую-то гражданскую аптеку, но донести ее до начальства было некому. Поэтому пока Митя вслушивался в перестрелку и определял-это уже атака или еще ленивая перестрелка. Семен, немного хлебнувший австрийского фронта, ее оценил даже слабее ленивых, что на нем были-ну и ладно.
Утро первого сентября оказалось утром победы.
Грузны бежали, а первая колонна армии вошла в город. Остальные еще тащились где-то позади.
В городе захватили большие трофеи: больше полумиллиона патронов, несколько тысяч снарядов, всю артиллерию грузин и пулеметы. С боеприпасами наконец-то стало хорошо, отчего даже забрали одну подводу у медчасти Новонижнестеблиевцев. Она была нужна для подвоза боеприпасов, раз уж они есть.
От тяжестей похода и недостатка кормов пострадал конский состав,тем более, что запрягали часто уже немолодых коней, и они быстро сдавали. Что интересно, конину ели редко- не был приучен русский человек к ней, 'мы-де не татары-сыроядцы'. Митя тоже не ел. Правда, в девятнадцатом году пришлось попробовать, но это было еще впереди.
Новонижнестеьблиевцы в бой вступили не сразу, поэтому потери их были умеренные. Мите они показались страшными. А повоевавшие говорили, что в германскую войну потери тридцати двух человек убитыми и ранеными полк был и не заметил. Тогда, правда, полки были помногочисленнее, а Новонижнестеблиевский соответствовал старым двум ротам, усиленным бабами и детишками.
Кстати, за Таманской армией шло и довольно много матросов, идущих хоть и с ней, но наособицу. Матросы на гражданской отличались спаянностью, ибо, живя вместе в железной коробке и выполняя вместе многие судовые работы, они ощущали другого матроса ка своего братишку, не только как ничего не значащее слово, но и как реального брата. Отчего он шли друг за другом-звучит крик: 'Братишки, наших бьют!', перемежаемый флотскими словами высокого давления, и все дружно кидаются в бой, даже не спросив, кто и отчего. Потому они и были готовы с голой грудью лезть на пулеметы, и горе врагам, если они этих матросов не успели перестрелять. Впрочем, поднять кипеж и бузу для братишек было тоже как с добрым утром. Мите так один герой зуб выбил на вокзале, а за что7 Черт его знает, внезапно возникла буза и драка моряков с какого-то бронепоезда и бойцов какого-то полка, а Мите прилетело за компанию-просто под руку попался.
Мите стало известно и более яркие 'подвиги' матросов.
Минимум два города они до шока довели. Сначала Новороссийск, самовольно расстреляв офицеров Варнавинского полка. Те не захотели идти на фронт против казаков, от чего их временно посадили под замок, чтобы от них беды не было. А тут революционный эсминец 'Керчь' заходит в порт. И на стоянке узнает, что сидят такие вот под замком. И тут братишки решили: а чего офицеры, хоть и тюремные харчи, но есть будут, и не ждать ли от них еще и удара в спину? Да к ногтю их! Явились в тюрьму, забрали арестованных, вывели на мол и постреляли, к ногам убитых привязали груз и сбросили покойников в воду.
Кто им это поручал? А никто, революционное творчество масс, иттить эти массы через коромысло.
И грузы к убитым привязали халтурно, оттого трупы начали всплывать. А в бухте ловили много рыбы, и эта рыба занимала все большую и большую долю в рационах горожан. Теперь получается, что вчера рыба ела этого покойника, сегодня ее поймали, а завтра ее обыватель съест и окажется, что он ел человечину?
И другой факт, не менее страшный. Город Гомель, март 1919 года. Восставшие полки Тульской бригады захватили город, но удержались ненадолго. Под напором Красной Армии они начали отход. Главнокомандующий мятежниками Стрекопытов подписал приговор о расстреле группы коммунистов, сдавшихся в плен и сейчас сидевших в тюрьме. Когда же красные вошли в город, в сарае перед ними предстала жуткая картина: они не были расстреляны, они был убиты с нечеловеческой жестокостью. Одной женщине из них заживо сорвали скальп, другому с такой силой разнесли череп, что от головы мало что осталось, других тоже жестоко убивали. Для Гомеля это был шок. Конечно, похоронили их, насколько возможно восстановив поврежденные тела, но ведь по городу поползли слухи, что с ними сделали и видевшие убитых подтверждали слухи.
Как стало известно много позже, в тюрьму была посажена группа матросов за какие-то прегрешения. Мятеж их освободил, и моряки примкнули к мятежникам. Потом как-то и кто-то им поручил расстрел коммунаров. И вот тут они себя показали-во всю ширь морской души! Стрекопытов подписал приказ о расстреле, но вот так убивать он не приказывал и даже не знал, что так случилось. Живодеры ушли вместе со стрекопытовцами на территорию УНР, где сноаа 'отличились', жестоко убив женщину. Стрекопытов за это приговорил их к расстрелу и, как уже было сказано, не знал, что они еще натворили. Так что матросы были очень разные.
Поэтому Дмитрий Васильевич первое время на Главного поглядывал с интересом, когда узнал, что тот в гражданскую в морском отряде служил-он из каких моряков, из тех, кто 'Орлиное племя' или из менее приличных? Когда узнал, что в том отряде не анархисты-безмотивники тон задавали, то настороженность из него ушла.
Еще нужно сказать о двух вещах, которые не то были, не то не были.
1. Когда образовалась Таманская Армия? Если спросить и Митю, и Дмитрия Васильевича, то они бы ответили, что где-то между Новороссийском и Туапсе. А где конкретно прошло собрание, и кто говорил- 'За', а кто- 'Против'-ну кто рассказывал про это начальнику полковой аптеки?
Поэтому Митя и считал, что где-то там, а раз ряд авторов писал, что именно в Геленджике, то это вполне возможно. В Геленджике найти порядочное здание, где соберутся красные командир и могут сидеть и даже со сцены речи говорить, еще можно. Дальше-уже придется собираться на поляне или берегу речки, а секретаря, что ведет протокол собрания, на крышу дольмена придется устраивать. Но Епифан Ковтюх написал, что Таманская армия организовалась уже по выходу к своим, ссылаясь на документ Сорокинского штаба о ее образовании уже позже похода. Тут Митя мог бы сказзать, что раз три колонны организовались, разделили функции и действовали воедино-это говорило о том, что три колонны действовали как одно целое, то есть ка армия. И все тут. А когда почесались у Сорокина это оформить документально... С этим еще долго было не слава богу. Генерал Крылов, начальник штаба армии Чуйкова, потом обнаружил, что есть приказ фронта о том, что он назначен командармом и некоторое время командовал 64 армией. А он об этом ни сном, ни духом! Случись с армией в этот момент неудача, и враг бы взял Сталинград, то Крылова могли и под трибунал отправить за потерю города. И он бы с удивлением узнал, что, оказывается, армией командовал и город потерял! В 1918 году же все было совсем не лучезарно.
2. Ну и известная история с наказанием в Туапсе красноармейцев з грабеж магазинов и помилованием виновных в этом. Митя в сентябре восемнадцатого про это не слышал и такого не видел. Поэтому ничего сказать не может. Вдруг Епифан Иович это и планировал, но пожалел бойцов, может, только пригрозил им массажем задних мест. Сцена в 'Железном потоке' как раз к месту, но было ли это чисто литературным ходом или исторически достоверна? 'Темна вода во облацех воздушных'.
Но наступило утро, и Дмитрий Васильевич проснулся. Пора было возвращаться от сна о своей юности к действительности. И это правильно.
Дальше было расформирование полка, отход с Кавказа, марш по пустыне на Астрахань и сыпной тиф. Не здорово приятно вспомнить это. Надо отвлекаться от событий на заре туманной юности и идти к Маше.