Аннотация: Перевод одного из рассказов нидерландского писателя Гарри Мюлиша из сборника "Чудо" (Harry Mulisch. "Het mirakel").
Гарри Мюлиш. "Вознесение"
Где-то неподалёку весело рокотал цирк, но не для господина Тинноппена. В наступающих сумерках он сидел на террасе, пил кофе и думал о своей жене. Многие дни, возможно, даже многие годы их совместной жизни она была для него недосягаема. Может быть, хотя бы там, на небесах, он достучится до неё - впрочем, нет; никакой надежды; пустые слова. Если бы она подала какой-нибудь знак, самый незначительный, хотя бы тень улыбки, этого было бы достаточно. Но она была непроницаема. Она, естественно, тоже ждала знака от него, но и он не делал ни малейшего шага навстречу, нет, он просто не мог. Так в тщетном ожидании друг друга они и жили, видя, как катится под откос их супружество. Угрюмо глядя по сторонам, господин Тинноппен пил кофе; никого вокруг не было. Для чего вообще он живёт? Неужели совсем нет никакой надежды?
Господин Тинноппен снова посмотрел в конец улицы. Устало шаркая ногами, по тротуару брёл старик с воздушными шарами... Итак, жена... Она сейчас с ребёнком пошла в цирк, из которого доносился непрестанный шум, плотный и глухой, как стена. Кроме продавца шаров, лишь случайные прохожие изредка проходили мимо. Некоторые из них, какие-то изнурённые и безутешные, появлялись из цирка с длинными лентами серпантина на плечах; иногда с допотопными свистками в руках.
Старик с воздушными шарами остановился напротив террасы и посмотрел на господина Тинноппена робким, но полным надежды взглядом. Он был пугающим образом обвешан маленькими флажками; некоторые из них были национального цвета, другие - вероятно, каких-то далёких таинственных тропических государств. Как огромная гроздь винограда, трепетали воздушные шары на шесте, который старик крепко обхватил двумя руками; казалось ему нужны все его силы, чтобы его удержать. Маленькими шагами он стал приближаться к господину Тинноппену, осторожно обходя столики.
- Нет, нет, - закричал тот отмахиваясь, - спасибо, мне не нужен шарик!
Старик озадаченно остановился.
- Может, один? - спросил он слабым голосом.
- Я не хочу шарик, - повторил господин Тинноппен.
- Всего один?
- Не может быть и речи. Ступайте своей дорогой.
- Вы даже не знаете, куда вы меня посылаете, господин, - произнёс человечек с отчаянием. - Прошу вас, не идите против своей совести, не берите грех на душу.
Ещё крепче обхватил он шест и прижал его к груди изо всех сил. Грозным протуберанцем облако воздушных шаров колыхалось над его головой.
- Оставьте мою совесть в покое и ступайте себе дальше, - хмуро сказал господин Тинноппен и подозвал официанта.
Тот вскочил со своей табуретки и перекинул салфетку через плечо. С чашкой кофе он поспешил к господину Тинноппену, сделав знак продавцу шаров убираться. Беспокойно шевеля губами, но не издавая ни единого звука, старик медленно отошёл назад к краю тротуара, где растерянно остановился. Флажки, повсюду торчавшие из его одежды, бешено трепетали, и разноцветная масса воздушных шаров тяжело колыхалась над его головой.
Господин Тинноппен с трудом оторвал от него взгляд. Зачем связываться со стариком? Это ни к чему не приведёт. Да разве сам он уже не старик? Господин Тинноппен вдруг посмотрел на парнишку, который шёл мимо, глубоко погруженный сам в себя, хмельной от одного факта своего существования. Мальчик громко стучал в барабан и высоко поднимал ноги, как немецкий генерал.
Господин Тинноппен подумал о своём сыне, снова о жене, потом вдруг о своём собственном четырёхлетнем возрасте, внезапно задрожав от волнения... Это было как наваждение! Будто чья-то рука протянулась сквозь многие годы, схватила его и перенесла за горизонт его юности. Господин Тинноппен увидел свою тогдашнюю спальню, снова он лежал в кровати. Прямо напротив него висела большая картина, он смотрел прямо на неё. На картине у огромного ствола дерева сидел старый охотник в сапогах и зелёном колпаке, его ружьё лежало у него на коленях. На самом дереве, на нижней ветке, прямо над отдыхающим стариком сидела обнажённая женщина. На ней ничего не было. Но старик не обращал на неё внимания. Почему он не заберётся на дерево, почему не усядется с ней рядом? Может быть, ей холодно, совсем без одежды... Холодно? Помилуйте! Одна нога слегка приподнята, рука поправляет густые светлые волосы, господину Тинноппену она всегда казалась чрезвычайно привлекательной и во всех смыслах чудесной. В те дни, каждый раз перед сном он долго лежал и смотрел на неё, вечер за вечером, месяц за месяцем, и фантазировал, как старый охотник залезет на дерево и обнимет красавицу... Как же он хотел, чтобы эти события приснились ему, но ни разу не увидел он во сне ни старика, взбирающегося на дерево, ни женщины. Из-за этого дни его казались пустыми, новый самокат - каким-то больным, а его мраморные камушки - мёртвыми: может, именно из-за этого вся его жизнь с тех пор стала серой и бессмысленной...
Вздохнув, господин Тиннноппен пришёл в себя и увидел всё ещё стоявшего на тротуаре продавца шаров с лицом, изменившемся в смертельной тревоге. "Одного было бы достаточно", - прошептал старик. Вцепившись в свой шест, он бросил последний умоляющий взгляд на господина Тинноппена и вдруг начал медленно подниматься.
В тот момент, когда он поравнялся с краем крыши, его ботинки, слишком большого размера, соскользнули с ног, просвистели вниз и шлёпнулись на тротуар. Когда старик поднялся над дымовыми трубами, покрытый облаком трепещущих флажков и радостно вскрикивающий от возбуждения, господин Тинноппен выбежал на середину дороги и беспомощно замахал руками. В темнеющем воздухе теперь были различимы лишь цвета воздушных шариков, да иногда долетал с высоты лёгкий смех, заглушаемый цирковой музыкой. Вдруг заплакав, господин Тинноппен схватил какого-то прохожего за воротник и спрятал голову у него на груди.
- Я ждал этого всю мою жизнь, - произнёс он сквозь слёзы.