Город вырос буквально из-под земли. Отростки внешней оболочки Подножья плавились, образуя конусы жилищ многоногих кшоа, которых здесь называли "нищими". Ведь всю свою жизнь они проведут в тесноте родных стен, опутывая Город паутиной связей и не желая ничего сверх необходимого. Вязкая жижа паутины не только защитит поверхность от высыхания (засуха была вечной проблемой этого куска реальности), но и отпугнет нежелательных гостей типа нроров. Этот базовый слой Города был самой важной его частью, и неприхотливость кшоа была только на пользу вапро, живущих "этажом выше", в воздушных башнях из костей местных животных.
Вапро же были слеплены из другого теста. Недостижимой мечтой для них было поднять верхнюю точку Города до уровня богов, что жили в гигантских сапрофитах, медленно пожиравших поверхность Подножья. Правда, самих богов пока еще никто не видел.
***
Души попадают в Сапрос путем падения по спирали вокруг Ядра, как только пересекут невидимый и неощутимый порог скорости. Башни жадно впитывают свежатину, и мало кто осознает себя после такого "падения". Тот же, кто выживает, обычно является жестоким нрором, ворует войлок и убивает себе подобных ради еды.
Но однажды все изменилось. В Подножье проникло то, чего Башни не смогли проглотить, тот, кто очень долго был связан нитями внутри Ядра, забыв о себе практически все. Плотность Его связей и не снилась прядильщикам-кшоа, этот клубок так и застрял между мирами, разрушая толстую стену забвения. Огонь хлынул из глубоких пещер, тьма изрыгала смертельный свет, покуда не были больше замкнуты пути Поаэ - Набирающих Скорость.
***
- Гпэбэ, - прошептал Зеленый уже в сотый раз, пробуя свободу на вкус.
Он был пятым Поаэ, завершившим оподж вовремя. Промедлишь - и забудешь самое себя. Таких здесь называли "горги панрир", что означает "вынужденный", потому что этот нрор был тираном еще в свою бытность вором в Городе Нищих. Воровал войлок. Да, в те струйные времена войлок был на вес отборного мяса. Лок и другие боги в омерзении отводили взгляд от таких, опорожняясь спрутами снов, свисавших с вершин их башен.
Мальчики зализывали раны, и Зеленый мог часами наблюдать за этим. Ему нравились мальчики. Да, может быть, это и противоречило самой природе нроров, но он читал, что в древности равены только тем и занимались, что любили мальчиков.
Зеленый уважал историю. Перевранную, изошедшую гнойными струпьями в виде нынешних надуманных законов, но такую забавную. Парень умел находить среди откровенно глупых ее притч искры разума или, как их тогда называли, "зерна истины" (ну что за глупость! Всем ведь известно, что зерна лгут), помогавшие ему лучше разбираться в психологии выживших.
И Зеленый, чувствуя власть старых названий, сам нарек себя равеном - высшим саном древних обитателей Сапроса.
***
А ведь ничто не предвещало беды. Только симбионты-апротенкли устало дышали в глаза, а сапрофаги молча глядели в немытое небо, напоминая самих себя в будущем.
Но были и другие знаки. Итор, бывшая жертва Зеленого, - а теперь глава Равенства - как-то неумело заявил тогда о привыкании к симбионтам. А потом такое началось!
Звук нарастал, забивая мысли осколками бытия. Ярость огня обрушилась на сдерживающие опоры сапрофитовых башен. Грязь и куски реальности всасывались в их в когтистые тела, превращаясь на выходе в воду и песок.
Но те, кто сумел очнуться, уже не были прежними. "Гпэбэ" - доносилось тут и там. Давящее на сознание своей настойчивостью, это слово на языки кшоа и вапро переводилось примерно как "выжил".
Удивительным образом выжили приспособленные к этому нроры - каста убийц, презираемая всеми отростками Подножья. Город Нищих пал, переваренный до основания в горниле перемен.
Кшоа успели скрыться пещерах, залитых костью. А вапро слились с богами, утекая наверх по веревкам из снов. Только нроров оставили гнить в неповоротливых теперь телах.
Кто страшится смерти? Только завершивший оподж, "смерть души". Для ушедших к богам оподж был страшнее любой самой извращенной пытки нроров.
А те лишь тихо посмеивались: ведь нет ничего страшнее для нрора, чем потерять собственный голос во всеобщем хаосе голосов мертвых.