Аннотация: Что отличает нас от зверей? Разум? Но если звери - тоже разумны, то что тогда?
Он вышел к полянке по тонкой, звериной тропке. Если быть точнее - тропке оленей. Вон два из них на страже стоят, носами водят. Остальные мирно щиплют мох с травкой. Он снял с плеча лук, вытащил из колчана три стрелы. Бронебойная легла на тетиву, срезни уткнулись серповидными носами в землю. Он медленно оттянул к подмышке тетиву, левой рукой удерживая лук. Хороший, мощный, дубовый лук. На сто шагов черепа прибивает. Вот как тому оленю. Вжик! Стрела вошла чуть ниже уха, вышла с другой стороны. Олени сперва метнулись в его сторону, чем он и воспользовался - срезень срубил шею вожаку, выскочившему прямо на охотника. Второй срезень пропорол живот разворачивавшемуся животному. А в следующий миг на оленей, все-таки рванувших в противоположную от охотника сторону, прыгнули из ветвей черные тени больших кошек.
Лук в тот же миг оказался на плече, меховые унты неслышно и быстро-быстро ступали обратно по тропке, а потом он свернул и побежал. Но бежал тоже осторожно, с оглядкой: по макушкам камней, выглядывавшим из-под травы, по твердой, сухой земле под ельниками...
Потому что кошки, если они окажутся женщинами-кошками - это верная смерть.
Жалко, конечно, было оставленные стрелы, но дома камышового тростника много, можно будет сделать еще. Если не догонят кошки.
И тут откуда-то сверху вынырнула черная тень, плавно оказавшись посередине полянки.
Он остановился, моментально скинув лук. Легкая камышовка с бронебойным наконечником смотрит твари промеж глаз.
Кошка раздвинула губы в улыбке. И повернулась. А потом оказалась, что смотрит на него, на Тигра-охотника красивая брюнетка, из одежды у которой лишь длинные, густые волосы. А полные груди уже набухают.
-Я одна здесь. Остальные жрут, - говорит она низким, грудным голосом.
Щелк! Звонко щелкает тетива по кожаной рукавице. С десяти метров камышовая стрела пробивает голову женщины насквозь, высовывая окровавленное жало из затылка.
"Даже если ты здесь одна, ты меня задержишь на четверть часа. А за это время остальные успеют и насытиться и нас разыскать. Мне же хочется жить" - оправдывается он, глядя в мертвые глаза красивой женщины. Женщины, которая могла его легко растерзать своими коготками. Он вздыхает и выдергивает из ее лба стрелу.
На ходу насухо вытирает стрелу, сует в колчан. Волчий скок - сто метров бегом, сто - шагом. Быстро поглощается расстояние.
Эх, Тигр, зря ты забрался так далеко от дома.
Бежать пришлось весь вечер. В случае с кошками, лучше переборщить, чем позволить себе ошибиться. Хорошо еще, что один раз заяц метнулся буквально из-под его ног. Срезень разрезал его чуть не пополам.
Вечером, когда уже начало темнеть, он развел костер в выкопанной глубокой яме, зажарил косого и, поужинав и закопав костровую яму, устроился на дереве. Если бы животные боялись огня, он остался бы внизу. А так... по деревьям ползают лишь кошки.
А утром, когда он глянул вниз, то проклял все на свете. Меж деревьев удобно разлегся густо поросший мохом пень. Баясук ждал пробуждения человека. Стрелять в него бесполезно - стрелы не причинят особого вреда древесине. Отгонять огнем бесполезно так же - сырое дерево просто не загорится. Стоик рассказывал, как баясук проходил сквозь пламень лесного пожара. Оставалось сидеть и ждать пока эта тварь не уберется. Но ведь баясукам не нужна ни вода ни пища - они ее тянут из земли. А Тигр очень даже скоро захочет пить. Без еды он продержится долго, а вот без воды...
Тигр висел на дереве два дня подряд. Баясук теперь ничем не выделялся - обычный пень, разве что слишком близко к другому дереву. К вечеру второго дня ремень, которым он привязался к дереву, внезапно лопнул. Тигр, пытаясь хоть за что-нибудь зацепиться, падает вниз с тонкой зеленой веточкой в руках.
Образы его захлестывают. Лавина образов, запахов, ощущений.
Свобода! Полная свобода от всего!
Запахи, выдающие затаившихся животных.
Сила и грация тела, способного свернуть шею оленю.
Легкость бега, становящееся невесомым тело, почти полет...
Он сдался. Он ощутил, как изменился мир. Он встал на могучие лапы, потряс мохнатой головой, вытряхивая сухие листья из шкуры. А потом ощутил тонкий запах заячьего страха. И он бежит по невидимому следу, разлитому в воздухе. Косой выскакивает, пытается убежать. Могучее тело с размаху придавливает его к земле.
День тигр насыщался и напивался. Он почему-то сильно хотел пить. А потом он пошел к своим владениям. Туда, куда его влекло. Он шел, ел, пил и спал, не умея считать дни и не зная кем он был.
А потом он почуял новый запах. Запах двуногого, целившегося в него из лука. Он кинулся в сторону, чуть разминувшись со стрелой. А потом он впился клыками в горло этому странному зверю. И стоя над залитой кровью добычей, он вдруг понял: есть этого двуногого нельзя. Он принюхался - кровь пахла вкусно, съедобно. Но есть нельзя. Тряхнув большой головой, он пошел дальше, туда, куда его вело какое-то чувство.
Он увидел большое количество пещер из мертвого дерева, окруженных высокими, плотно стоящими деревьями. И ему нужно было внутрь. Внутрь его живым не пустят.
Кошка просто повернулась и стала черноволосой двуногой. Нет, не повернулась, обернулась.
Он обернулся, зная, что должен вновь увидеть все с большой высоты, что не хочет слышать запахи, что сгодится слабый слух...
Одежда, как это ни странно, была цела и не порвана. Тетива, конечно, совсем вышла из строя, от стрел не осталось и следа. Но ведь это все мелочи, не правда ли?
Он забухал тяжелым кулаком в ворота, требуя отворить. Проходит в ворота, оказываясь на большом дворе, куда выходят дверями десятка полтора изб. Медленно идет к своей двери, заходит в избу. На печи спят двое детишек, жена уже суетится по дому, видит его.
-Вернулся. - И улыбка выползает на ее широкое лицо.
Когда-то давно он ее любил. Теперь осталась привычка. И дети.
-Я ж обещал. - Он начинает улыбаться в ответ. - А я всегда держу слово.