Анвил сидел в дальнем углу камеры, обхватив руками колени и уставившись в пол, туда, где только что пробежала здоровая лохматая крыса, волоча за собой толстый длинный хвост. "Мясо, - думал он. - Целый фунт жирного мяса просто бегает под ногами, а я тут подыхаю с голоду".
Тюремная диета совершенно не шла на пользу сыщику - за те шесть дней, что он здесь провел, Анвил заметно исхудал. Щеки впали, глаза лихорадочно блестели, а под глазами появились черно-синие круги. Он страдал от ужасающей слабости во всем теле, из-за которой порой с трудом поднимался на ноги. Можно, конечно, было заказать более питательные обеды, но Анвил боялся, что его несчастные два рамера и тридцать шесть хетегов закончатся прежде, чем Кеселар его отсюда вытащит, тем более какая-то их часть пошла на уплату судовых издержек, хотя судебное разбирательство не выяснило ничего нового и не принесло никакой пользы.
Если же не считать режима питания, то в остальном пребывание сыщика в тюрьме было вполне сносным. Парень по имени Вилет, получивший куртку Анвила, оказался лидером одной из боевых групп Хенетверда - широко известной и радикально настроенной организации. Хенетвердец, который постоянно сохранял положение лидера, почему-то был благосклонен к Анвилу и одним только молчаливым взглядом пресекал все попытки других заключенных превратить жизнь сыщика в ад.
Когда входные двери тюрьмы с протяжным скрипом отворились, Анвил не поднял головы, чтобы посмотреть, кто вошел - яркий солнечный свет с улицы резал глаза, привыкшие к полумраку. Он все еще с замиранием сердца ждал Кеселара, но с каждым днем образ благородного рыцаря таял в дымке небытия.
-
Убери от меня свои руки! Вы не знаете, с кем связались! Лучше вам меня отпустить по добру, по здорову, а не то... Вы хоть знаете, какие у меня связи?!
Когда дверь снова захлопнулась, Анвил попытался рассмотреть вошедших, но увидел только мелькающие доспехи солдат и пленника, который очень громко протестовал и пытался вырваться из рук стражей порядка.
-
Да какие связи могут быть у такой босоты, как ты? - пробурчал один из солдат, сопровождая вопрос крепким ударом по почкам, от которого пленник рухнул на колени, хватая ртом воздух.
Двое других стражников держали его, заломав ему руки за спину, пока первый солдат продолжал избиение, приговаривая что-то о связях. Только когда парень перестал дергаться и голова его беспомощно свесилась на грудь, его втолкнули в камеру. Как и Анвил несколькими днями раньше, новый заключенный споткнулся о металлический прут и тоже растянулся на полу.
Поднявшись и держась рукой за ушибленное место, он первым делом со злостью ударил кулаком в стену, хотел было пнуть злосчастный порожек, но вовремя вспомнил, что не обут, потому ограничился потоком проклятий на головы стражи и уселся на голый пол, оперевшись спиной о прутья решетки.
Анвил украдкой поглядывал на вновьприбывшего - на вид тому было лет пятнадцать, не больше. Латанные-перелатанные штаны давно потеряли и цвет и фасон, такого же вида рубаха потеряла еще и пол рукава и воротник. Босые ноги выглядели так, будто не знали обуви по меньшей мере лет десять; грязные волосы длинными космами падали на лоб и глаза.
-
Ну и представление ты устроил! Вот прямо от души тебе спасибо, - со смехом произнес Вилет, развалившись на большой охапке соломы. - Артист, что ли?
-
Артист. Мастер всех ремесел, - огрызнулся беспризорник.
-
И как же такой Мастер попался? - заинтересованно спросил хенетвердец.
-
По-дурному, - буркнул Мастер, не желая делиться подробностями.
-
Ну, по-другому и не бывает. На моей памяти по-умному еще никто не попадался. Звать-то тебя как?
-
Стало быть. Мне все равно. Хоть горшком назови, только в печку не ставь.
Сыщик с интересом наблюдал за диалогом. За время, проведенное в обществе Вилета, он уяснил, что хенетвердец не любит самоуверенных хамов, но этот беспризорник чем-то его заинтересовал.
-
И много при тебе денег нашли? Долго протянешь?
-
Много. На морское путешествие хватит.
Вилет рассмеялся - ему нравился парень, который называет каторгу на галерах морским путешествием за день до того, как туда отправиться.
-
Ты нам подойдешь, Фос, - заключил хенетвердец, приподнимаясь на локте. - Вступай в наши ряды!
-
И что мне за это будет? - беспризорник откинул спутанные волосы со лба.
-
Свобода. Не сегодня, так завтра нас вытащат.
-
Свобода? - с недоверием переспросил Фос. - Ежели так, то можно и вступить. И что это за "ваши ряды"?
-
Хенетверд. Слышал?
-
А-а-а, - протянул он. - Пустынников резать, что ли?
Вилет ухмыльнулся.
-
Понимаешь ли, Фос, Хенетверд - это не просто резня. Мы избавляем Итантард от грязи, которая лезет к нам из пустыни. Они уже не люди, они живут на проклятых землях, где люди, как известно, жить не могут. Пробираясь в наши города, они сеют смуту. Они рассказывают народу небылицы о каких-то чудовищах,с которыми, якобы, справиться могут только они! А сейчас, знаешь, что они затеяли? Они хотят организовать свое государство, чтобы подчинить себе Итантард, чтобы надругаться над нашей верой, чтобы заморочить людям головы! А мы должны этого не допустить. Мы уничтожаем их одного за другим и будем продолжать, пока их не останется вовсе. Теперь ты понял, что такое Хенетверд?
-
Ну, все как я сказал.
-
Умный мальчик, - снова засмеялся Вилет. - Эй, Анвил! А ты с нами не хочешь?
Сыщик с опаской покачал головой.
-
Ну, не хочешь - как хочешь, мое дело предложить.
Анвил облегченно выдохнул. "Снова не бьют. Странно. Видимо, он считает меня не слишком перспективным бойцом. А оно так и есть. Хорошо, что он не знает про кошмары, которые мне снятся, а то разговор был бы другим. И вообще, не хочу я в Хенетверд! Хотя и на галеры тоже не хочу. Но Кеселар же заберет меня? Заберет ведь? Черт, уже неделя прошла. Черт. Интересно, а я на каторге долго протяну?"
С такими невеселыми мыслями Анвил снова уперся лбом в колени. Тем временем Фос уже пересел ближе к Вилету, чтобы более явно выразить свою причастность к общему делу, о котором он, впрочем, знал только понаслышке.
-
Так когда нас выпустят? - донимал он вопросами Вилета.
-
Скоро, Фос, скоро.
-
Завтра на рассвете меня отправят на каторгу, ты в курсе? Так что было бы неплохо выбраться отсюда сегодня.
-
Не отправят. Если что, я договорюсь, чтоб тебя тут попридержали маленько.
-
Ишь, как зыркает, - прохрипел один из соратников Вилета.
-
Зыркает-то грозно, а внутри кто - волк или пес подзаборный? - подключился второй.
-
А это мы узнаем сразу, как выйдем, той же ночью, - сказал Вилет. Понизив голос, он продолжал. - Сейчас у нас много работы - на праздник в город всякая нечисть слетается как мухи на мед. Фос, ясно?
-
Ясно, как на небе.
-
У тебя оружие-то есть? Хоть заточка, хоть железка какая?
Фос демонстративно вывернул драные карманы.
-
Ну ничего, так даже лучше - добудешь себе алруановый кинжал. Это и будет твое посвящение, а черную ленту на рукоять я уж тебе подарю, так и быть.
"Ого, - думал Анвил. - Вот это я называю из грязи на трон. Алруановый клинок! Подумать только, настоящий пустынный алруановый клинок такому сопляку! Да я за него в свое время готов был душу продать! Самый простой кинжал будет стоить арумов пять, не меньше. Хм, столько же, сколько и я сейчас. Эх, был бы у меня такой кинжал - не пришлось бы тут торчать. Да что ж мне так не везет?!"
Последующие несколько часов Вилет втолковывал новоиспеченному хенетвердцу идеи и правила организации, Фос в ответ кивал и соглашался. Анвил с горькой усмешкой слушал с первого взгляда убедительные доводы хенетвердцев в пользу того, что чудовищ не бывает, что все это сказки, выдумки, миражи и ересь. Некоторые из них были настолько логичны и продуманы, что сам сыщик мог бы поверить в них, не будь у него на плече метки Поедательницы.
Дверь снова отворилась, и в подвал вошел сам начальник тюрьмы, который в последние дни проводил на своем месте подозрительно мало времени.
-
Эй, Вилет! - он постучал дубинкой по ржавым прутьям, которые отозвались немелодичным звоном.
-
Ну? - хенетвердец не посчитал нужным даже повернуть голову в сторону солдата.
-
Скажи, как тебе удается находить таких друзей, которые всякий раз вытягивают тебя из тюряги?
-
Я правильно смотрю на мир и делаю правое дело, - сказал Вилет, поднимаясь и подходя к решетке.
-
Знаю я твое дело, - буркнул начальник, скрежетнув замком. - Забирай свои манатки и вали отсюда.
-
Легче, папаша, не в последний раз видимся!
Подхватив брошенные в него вещи, Вилет привычно перешагнул порожек.
-
Дружков своих не забудь, - недовольно сказал солдат, пересчитывая цепочкой выходящих хенетвердцев. - Четыре, пять... А ты куда, свинья недорезанная?
Начальник грубо оттолкнул от решетчатой двери беспризорника, который подался на выход вместе со всеми. Фос бросил недоумевающий взгляд на своего нового друга.
-
Эй, что такое? Этот тоже со мной! - Вилет подозвал к себе парнишку.
-
Вилет, я, конечно, понимаю, что у тебя влиятельные покровители, но ты нюх-то не теряй! Этого голодранца сегодня утром взяли за попытку сожрать почтового голубя!
-
Голубя? Ну ты, артист, даешь, - ухмыльнулся он.
-
Я бы посмотрел, что ты начал бы выдавать, три дня не жравши.
-
И сколько за этого гурмана выкуп?
-
Тридцать хетегов.
-
Да, друг мой Фос, не шибко много твоя голова стоит.
Порывшись в своих вещах, Вилет извлек сверкающую серебряную монету и бросил ее стражнику.
-
Сдачи не надо, - пренебрежительно сказал он. - Хотя нет, я передумал, остальные семьдесят в пользу этого... как его... Анвила.
-
Хорошо, - пожал плечами начальник тюрьмы.
-
Что "хорошо"? Запиши, а то знаю я вас, какие вы до чужого добра жадные.
Проследив, чтобы начальник сделал соответствующую запись в журнале, Вилет улыбнулся удивленному Анвилу, блеснув сколотым клыком, и, одернув на себе куртку сыщика, которая была ему коротковата и сильно жала в плечах, вышел на улицу вслед за своими соратниками.
Когда тяжелая дверь захлопнулась, снаружи донесся троекратный боевой клич хенетвердцев "Аст се верд!"31. Стражник прикрыл лицо ладонью и пробурчал что-то вроде: "Совсем страх потеряли! Хоть бы отошли подальше. И этого паршивца три лишних дня тут держать. Надоел он мне, спасу нет..."
Анвил пропустил мимо ушей привычное брюзжание стражника, и снова погрузился в свои невеселые думы.
"Вот тебе и правосудие. Я ничего не сделал, к тому же это было три года назад, а меня на галеры. А Вилет вот, боюсь представить, сколько народу перерезал - и ему ничего, он еще и беспризорников вербует. Зато мне еще дня три подарил, за это ему спасибо. Черт, как же живот сводит, жрать хочу - помираю. А вот куртку не отдал. Паразит. На что ему моя куртка?.. - сыщик поежился от холода. - Поесть бы. Хоть бы голубя, хоть крысу - все равно. Интересно, а на галерах лучше, чем здесь, кормят? Нет, не хочу я на галеры! Неужели Кеселар меня бросит? Не должен... он ведь рыцарь. Хотя я же не прекрасная дама, которую он должен спасти. Черт, похоже, что бросит. До чего паршивая жизнь."
Сыщику уже начал слышаться плеск воды за бортом, скрип весла в уключине, и такие перспективы его совершенно не радовали. Обессиленно он завалился на бок и, свернувшись калачиком на соломе, старался не думать ни о чем.
Из всех общественных мест Асель больше всего не любила кабаки и таверны, и сейчас, протискиваясь между плотных рядов засаленных столиков, засиженных скамеек, затасканных пьяных мужчин и не менее затасканных и пьяных женщин вульгарной наружности, степнячка чувствовала себя на пике некомфортности. "Сигвальд, зараза, умеет выбирать места, - с раздражением думала она. - Самый паршивый кабак из всех, где мне довелось побывать".
С горем пополам она пробралась к стойке, за которой стоял кабатчик, и быстро заняла внезапно освободившийся стул.
-
Сегодня бои, - обыденным тоном произнес хозяин заведения, безразлично скользнув взглядом по нетипичному для здешних широт лицу Асель. - Чтобы смотреть, надо заплатить. Три хетега.
Степнячка бросила на стойку три медяка, в душе радуясь тому, что хотя бы здесь никого не волнует ее внешность. Она рассеянно разглядывала большую восьмиугольную клетку, состоящую из железных прутьев, расположенных настолько часто, что в получившиеся просветы она вряд ли смогла бы просунуть руку. Такая же дверь, едва различимая на общем фоне, запиралась на массивный засов.
-
Эй, парень! - кто-то тронул ее за плечо.
Обернувшись, она увидела мужчину лет тридцати с небольшим, похожего на какого-нибудь ремесленника, коих в Рагет Кувере было несметное множество. От него исходил тонкий запах свежей древесины, руки были в занозах, на загорелом лице появилась задорная улыбка. "Плотник. Похоже, он настроен мирно. Ничего опасного".
-
Прости, красавица, конфуз вышел. Ты одета как парень, ну я и подумал... теперь вижу, что не парень.
Асель рассеянно кивнула и уже хотела было отвернуться, но веселый плотник жаждал продолжения разговора.
-
Будешь ставить на кого, или просто поглазеть?
-
Да. То есть нет...
-
Ты что же, не знаешь, будешь ставить или нет?
Степнячка в растерянности смотрела на него.
-
А, никогда не была на боях? Я научу, что надо делать, - услужливо предложил он.
-
Попробуй, - сказала Асель, с усмешкой вспомнив эллекринщика, который тоже хотел ее чему-то научить.
-
Пойдем быстрее, сейчас начнется, - плотник потянул ее в самую толпу, поближе к клетке. - Смотри, сейчас бросят жребий и выберут бойца. Сразу после этого нужно будет поставить на его победу или поражение. Видишь, мужик сидит за столом с бумажками - ему надо дать деньги, он выдаст тебе талончик, по которому ты потом сможешь забрать свой выигрыш. Ставка на этот бой - десять хетегов. О, смотри, смотри!
Асель бы с радостью посмотрела, но кроме спин и плечей впередистоящих она не видела решительно ничего. Через минуту по толпе собравшихся пронесся гул то ли ропота, то ли одобрения - понять было сложно.
-
Вот так раз! - воскликнул плотник. - Сегодняшний вечер открывает Фарет Норк! Дело, конечно, не мое, но советую ставить на него - я видел его в деле недавно, он хорош!
-
Да мне бы на него хоть посмотреть сначала, - мрачно заметила Асель.
Дружелюбный ремесленник немного растолкал публику, подпустив девушку ближе к клетке. "Сигвальд? - с удивлением думала она, критично разглядывая обнаженного по пояс Сигвальда, гордо стоящего в центре клетки. - Ишь, что придумал - Свинцовый Кулак. От скромности не помрет".
-
А с кем он будет драться? - спросила она, решив не выдавать своего знакомства.
-
Ну, вон, видишь там у стены еще пятеро бойцов стоят? Вот с кем-то из них. Но с кем, скажут только после того, как все сделают ставки.
-
Зачем? - не поняла Асель.
-
Как зачем? - так же искренне удивился плотник. - Чтоб интереснее было.
Асель все так же не понимала, какой в этом интерес, но послушно пошла за своим новым знакомым к столу букмекера. Ее так и подмывало сделать ставку против Сигвальда, но здравый смысл и плотник подсказывали совершенно другое.
-
Правильная ставка, - сказал он. - Пошли смотреть.
Брошенный во второй раз жребий указал противника Сигвальда - среднего роста жилистый артретардец смотрелся несолидно по сравнению с Сигвальдом, который был выше его почти на голову и в целом значительно крупнее.
-
Да тут как сказать, - задумчиво проговорил он. - Этот бой Фарет Норк, конечно, выиграет. Да только пока он за этим мелким по клетке будет гоняться - вымотается совсем, на второй бой его может и не хватить.
-
Второй бой?
-
Ну да! В том-то и суть! Если он победит в этом бою, то сможет попросить себе сразу еще одного противника. При этом ставки удваиваются, но и шансы на победу ниже. По сути, он может просить противников, пока они не закончатся, но на моей памяти больше четырех боев еще никто не простоял.
Теперь Асель начинала понимать смысл этой игры.
-
А когда засчитывается победа?
-
Когда второго выносят из клетки или когда он просит пощады. О, гляди, дверь закрыли! Сейчас начнется.
Толпа волной хлынула к клетке, снова оттеснив Асель и загородив ей обзор спинами. Пока она пыталась пробраться обратно, активно орудуя локтями и с трудом удерживая себя от соблазна достать кинжал и решить проблему радикально, толпа ревела и гудела, каждый выкрикивал советы и мотивирующие фразы своему фавориту. В попытках подойти поближе, Асель пропустила почти весь бой, успев только на последний удар Сигвальда, который отправил его противника в глубокий нокаут, предварительно чуть не размазав его по решетке.
-
Да, так его! - радостно закричал эмоциональный плотник. - Фарет Норк! Я ж говорил, что на него надо ставить! Какие там ставки - два к одному? Неплохо, неплохо. Смотри! Он хочет продолжать! Ты играешь, красавица?
Не дождавшись ответа и не увидев степнячки рядом, плотник провел глазами по толпе и увидел ее уже у букмекерского стола в компании высокого худощавого парня, одетого лучше, чем все присутствующие вместе взятые. Пожав плечами, достойный ремесленник моментально потерял интерес к Асель, полностью погрузившись в мысли о следующем бое.
-
Я еле успел! Еле успел! - тараторил Оди на ухо Асель. - Я ведь успел, да? Ставки еще принимаются? Что, уже второй бой? И он принял второй бой?! Ого! А какие ставки? Десять и двадцать? Итого тридцать? Да, да! Я ставлю на него! Как? Фарет Норк? Да!
Асель молча наблюдала за суетившимся инженером, которого внезапно стало слишком много. Выхватив из рук букмекера свой талончик, он снова потащил Асель к клетке, схватив ее за руку своими длинными тонкими пальцами. Степнячка с удивлением наблюдала за тем, как ловко Оди просачивается сквозь толпу, увлекая за собой и ее. В конце концов они оказались на лучших местах еще до того, как второй боец вошел в клетку.
При появлении противника Сигвальда в рядах игроков, ставящих на него, пронесся огорченный вздох - крепкий высокий хамрибериец с суровым лицом, не обремененным интеллектом, выглядел очень внушительно даже на фоне далеко не маленького северянина.
Асель с удивлением осознала, что Оди относится к тем азартным игрокам, которые на время игры теряют связь с реальностью - глаза инженера лихорадочно блестели и ловили каждое движение бойцов несмотря на то, что бой еще даже не начался, руки судорожно сжимались в кулаки, губы беззвучно шевелились.
Когда захлопнули дверь и заперли ее на засов, сердце Оди болезненно-сладко сжалось в ожидании сигнала боя. Когда прозвучал сигнал, Сигвальд сразу же двинулся на противника, замахнувшись на него левой рукой. "Удар левой? Обман, тактический ход, он сейчас ударит справа" - пронеслось одновременно в мозгу Оди и хамриберийца. Но Сигвальд оказался хитер своей бесхитростностью и, как и обещал, нанес мощный удар с левой в ухо противнику, пока тот ставил блок с другой стороны. Воспользовавшись коротким замешательством, он снова ударил в то же ухо.
Пока слегка оглушенный хамрибериец пытался защититься от этих ударов, Сигвальд продолжал увлеченно бить его в голову обеими руками. Противник был совершенно сбит с толку, и только закрывал голову, пытаясь сообразить, что ему надо делать. Сигвальд в это время продолжал, нанося тяжелые удары снизу в челюсть. Один из таких ударов, очевидно, пришелся по носу, пустив первую кровь.
Под таким яростным напором северянина хамрибериец сильно ссутулился, дав замечательную возможность для сильных ударов в печень, которыми Сигвальд не преминул воспользоваться. Внезапно хамрибериец распрямился как пружина и, резко выбросив кулак вперед, угодил в скулу Сигвальду.
Улучив момент замешательства, хамрибериец пошел в атаку, обхватив руками плечи Сигвальда и прижав его руки к корпусу. Частично обездвижив северянина, он продолжал наступать, отодвигая Сигвальда все ближе к решетке. Он так увлекся своим занятием, что не успел среагировать на быстрый и крепкий удар коленом по ребрам, который заставил его отпустить Сигвальда.
Следующей ошибкой хамриберийца было позволить Сигвальду совершить бросок через бедро, в результате которого он оказался на полу и получил еще один тяжелый удар в челюсть. В попытке оттолкнуть от себя северянина, он уперся ногой в его грудь, но тот лишь поднялся с колена, и продолжил молотить его стоя. На исходе сил избиваемый пнул Сигвальда в живот, и тут же пожалел о том, что вместо этого не попросил пощады.
Северянин нанес такой крепкий удар в голову хамриберийца, что было удивительно, как она не треснула, оказавшись между его кулаком и полом как между молотом и наковальней. Выпрямившись, Сигвальд несколько раз с силой и злостью пнул противника по печени и почкам.
Хамрибериец стучал по полу, прося пощады, но Сигвальд, войдя в раж, не обращал на мольбы никакого внимания - снова опустившись на одно колено, он самозабвенно бил его по голове, превращая лицо в нечто бесформенное.
Остановился Сигвальд только тогда, когда почувствовал, что судья оттаскивает его от практически бесчувственного и уже не сопротивляющегося противника.
-
Победил Фарет Норк! - выкрикнул судья, подняв руку тяжело дышавшего Сигвальда.
-
Я знал, я знал, что так и будет! - орал Оди на ухо Асель, пытаясь обнять ее в порыве радости.
-
Ты будешь продолжать? - задал судья традиционный вопрос.
-
Нет, - немного помедлив, ответил Сигвальд.
По залу снова пронесся огорченный вздох - все надеялись на третий бой и большие ставки, но менять свое решение победитель был не намерен, потому игрокам не оставалось ничего, кроме как забрать свой выигрыш и поставить на нового бойца.
Возле самой двери клетки Сигвальда поймал Оди:
-
Сигвальд, дружище, ты был неподражаем! Я всего от тебя ожидал, но что бы так! Это было нечто!
Инженер буквально прожигал восхищенным взглядом своего друга, но на самом деле испытывал смешанные чувства. Помимо восхищения силой и мужеством, Оди терзали воспоминания о той ночи, когда на них первый раз напали бериаровы охотники за головами. Сегодня он снова видел в глазах Сигвальда ту же решительность, то же полыхание пламени битвы, что и тогда, но теперь ему это не казалось настолько диким.
-
Эй, ты все-таки пришел! Я думал, ты будешь слишком занят своей вдовушкой, - улыбнулся Сигвальд. - О, Асель. Здоров была!
-
И тебе не хворать, - ответила Асель, усаживаясь за столик.
Сигвальд молча выслушивал дифирамбы Оди и снимал с рук защитные бинты, выкрашенные кровью его противников, когда сзади на него налетела девушка, прислуживающая в таверне и, поставив на стол большие кружки с пивом, обняла его за шею.
-
Какой ты у меня молодец, мой медвежоночек! - залепетала девушка, чмокая Сигвальда куда придется.
Асель прыснула в кулак, наблюдая за тем, как Сигвальд пытается выбраться из-под каскада светлых мелких кудряшек и вслепую шарит рукой за спиной в надежде наткнуться на свою подругу. Оди тактично делал вид, что не происходит ровным счетом ничего, но удержаться от улыбки не смог.
-
А ты сегодня придешь ко мне, правда? - продолжала девушка, покусывая Сигвальда за ухо и нашептывая ему всякие нежные глупости.
-
Сегодня нет, извини, малышка, - отвечал он, поглаживая ее по плечу.
Девушка резко выпрямилась, негодующе фыркнула и полоснула Асель недобрым взглядом. Оди узнал этот взгляд с первого мгновения - внезапный приступ ревности грозил обернуться крупными неприятностями для личной жизни Сигвальда, потому его верный друг решил спасать ситуацию:
-
Прошу простить меня, сударыня, похоже я забираю его в самый неподходящий момент, - Оди очаровательно улыбнулся, подняв на рассерженную девушку ясные зеленые глаза. - Но может быть вы одолжите мне его на один только вечер?
Служанка смерила взглядом инженера, который изо всех сил старался быть настолько милым, чтобы девушка сменила гнев на милость, но не настолько, чтобы Сигвальд подумал, будто инженер решил приударить за его пассией, и размазал его по стене. Затея удалась блестяще - тряхнув кудрявой гривой, девушка удалилась, напоследок взъерошив волосы Сигвальду.
-
Я бы удивился, если бы Сигвальд не нашел подружку, - вставил Оди, провожая взглядом фигуристую служанку.
-
Да ты погляди на его морду - жуть же!
Сигвальд как раз проверял зубы на целостность, по очереди пробуя пошатать их пальцем. Удостоверившись, что все они на месте, он удовлетворенно кивнул и, облизнув кровь с разбитой губы, ощупал новенькую ссадину на скуле.
-
Вообще-то да, друг, выглядишь ты не очень здорово, - поморщился Оди, разглядывая подбитый глаз и рассеченную бровь.
-
А у меня работа вредная, - невозмутимо отвечал Сигвальд. - У тебя, гляжу, тоже - вон какие мешки под глазами заимел. Рассказывай, как устроился, я тебя, кажется, сто лет не видел.
-
Всего неделю, - усмехнулся Оди, отхлебнув большой глоток из своей кружки. - А устроился я неплохо - и работу нашел, и вдовушка моя просто умница.
-
А работа в винном погребе? - ехидно спросила Асель, звериный нюх которой улавливал запах вина и спирта, въевшийся в одежду и волосы Оди.
-
Нет, - смутился инженер. - Я работаю в типографии, мы книги печатаем. Понимаешь, технологический процесс требует использования спирта... да и печатники говорят, что без ста грамм не разобраться, и порой оказываются правы...
-
Ну, главное, чтобы все не заканчивалось так, как на свадьбе сына сельского старосты, - заметил Сигвальд.
-
Не напоминай! Это теперь в прошлом, я без пяти минут женатый человек!
Внезапная новость огорошила и бывшего оруженосца, и бывшую браконьерку.
-
Ты? Женатый человек? С тобой все в порядке? Может тебе угрожают?
-
Всё издеваетесь? Нет, в этот раз не угрожают. Я подумал просто - годы идут, мне уже тридцать, а у меня нет ни дома, ни жены, ни детей, ни денег. Как говаривал один мой знакомый: "Серьезнее надо быть в таком возрасте". Вообще-то, я еще ничего не говорил Амале...
-
Так вот прежде чем сказать, подумай еще, и на этот раз получше, - скептически сказала Асель.
Оди раздосадовано махнул рукой.
-
Да ну тебя, Асель, - поддержал друга Сигвальд. - У человека может жизнь начала налаживаться, не то, что у нас с тобой.
-
А что у нас? У меня завтра тоже может наладится, если мы, точнее, если ты все правильно сделаешь.
-
Ох, черт возьми, все уже завтра... - внезапно осознал Оди. - Уже завтра. А у вас хоть есть план?
-
Есть, - кратко ответил Сигвальд.
-
Какой? - любопытство обострилось в любознательном мозгу инженера.
-
Хороший.
Оди разом помрачнел. Он ждал, что с ним поделятся своей задумкой, посоветуются, или хотя бы намекнут на идею, но и Сигвальд, и Асель изображали из себя две неприступные крепости.
-
Я думал, ты мне доверяешь, - обиженно сказал инженер.
-
Оди, ты один из немногих, кому я вообще могу доверять. Но я хочу защитить тебя.
-
Защитить от чего? Защитить каким образом? Не рассказывая мне ничего? Выбросив меня из своей жизни?..
-
Сигвальд прав, Оди, - сказала Асель, которая молчала до сих пор, потягивая свое пиво. - Есть вещи, которые безопаснее не знать.
-
Я думал, чтобы выжить - надо знать все.
-
Чтобы выжить - надо понимать, что тебе надо знать, а во что лучше не влазить.
-
Не понимаю, - упрямо твердил Оди.
-
Тогда я расскажу тебе сказку про девочку, которая всю жизнь была чужой среди своих и чужой среди чужих, и кое-чему за это время научилась. Несколько лет назад я разбойничала с одним типом... Ну что ты так смотришь? - просила она, поймав на себе удивленный взгляд инженера. - Будто не знал, что от меня до закона как из одного конца Оркена в другой на ослике. Так вот, долгое время все было хорошо - мы грабили, я уводила коней, он собрал большую банду - с полсотни человек. А однажды он убил одного знатного барчука, и на всю банду объявили нешуточную охоту. Я предупреждала его, что надо уйти, залечь на дно, но он не слушал, хоть и было очевидно, что если ничего не изменится, нас всех перебьют. Был бы он дураком - я бы не удивилась, но он-то дураком не был. Это значило, что он затевает что-то, и я бы могла узнать, что именно, но не захотела. Я просто собралась и уехала. А их через пару дней, как я и говорила, изрубили в капусту. Всех до единого, одного за другим. А еще через несколько лет я снова встретила этого типа - живого и здорового. Понимаешь, к чему я веду?
-
Не совсем, - тихо сказал Оди, который действительно не вполне понимал, к чему клонит Асель, но уже был напуган.
-
К тому, что если бы я начала копаться в его планах, он порешил бы меня в тот же день.
Оди нервно сглотнул. Пиво уже не лезло в глотку, да и любопытство как-то поутихло от таких сказочек.
-
Сейчас, конечно, дело другое, никто никого рубать не будет. Я надеюсь. Просто хотела, чтобы ты понял, что знания могут быть опасными.
-
Я понял, спасибо, - медленно произнес инженер. Ему совершенно расхотелось узнавать что либо.
Сигвальд тоже внимательно слушал историю Асель, с подозрением наблюдая за ее движениями, которые стали более резкими, нервными и раздраженными.
-
Когда произошла эта история? - спросил он, пристально глядя в глаза степнячке.
Но дождаться ответа ему было не суждено - какой-то пьяница, протискиваясь за спиной Асель, зацепился за ее лук, заодно сильно толкнув степнячку, которая бросила на него через плечо гневный взгляд, но промолчала.
-
Извини, моя девочка, - произнес он заплетающимся языком.
Уже через мгновение Асель стояла лицом к ничего не понимающему мужчине и держала у его горла обнаженный кинжал. Ее и так черные глаза потемнели еще сильнее, она была на взводе и одно неосторожное движение или слово могли стоить жизни пьяному.
-
Не сметь, - прошипела она, - не сметь называть меня так.
Вскоре Асель почувствовала, как Оди отстраняет ее, пытаясь мягко высвободить клинок из ее цепких пальцев, а Сигвальд оттаскивает ничего не соображающего мужика, советуя ему пойти прочь и не искушать судьбу.
-
Не знаю, что это было, и не стану спрашивать. Пойдем-ка, проветрим голову.
На улице уже давно стемнело, и на Рагет Кувер опустилась тишина. Люди в столь поздний час уже давно спали или весело проводили время в кабаках наподобие "Доброго Арбалета", а на улицах только орали кошки да стрекотали сверчки.
-
Где вы живете? - спросил Оди, пытаясь прервать затянувшееся тягостное молчание. Асель и Сигвальд указали совершенно разные направления. - Мне казалось, вы поселились вместе, - он кивнул на обручальные браслеты.
-
Я съехал от нее после первого же выигрышного боя, - объяснил воин.
Асель никак не прокомментировала сказанное Сигвальдом, да и Оди не стал допытываться. В глубине души он понимал друга: жить с Асель - это все равно, что жить с волком на цепи. Сегодня он трется о твои руки, а завтра разорвет тебе горло, будь ты хоть трижды здоровым северянином.
Они шли без определенной цели и направления, наугад сворачивая в переулки. Оди уловил запах воды и тины, огляделся вокруг и понял, что зря они гуляют ночью по этому району, где почти нет стражи, в домах не горит свет, а недалеко течет быстрая и глубокая река. Инженера перестало смущать даже долгое молчание - в уме он уже молился всем духам, чтобы не нарваться на мрачных личностей, зачастую встречавшихся в таких местах.
Внезапно Асель остановилась, вслушиваясь в ночную тьму - сквозь кошачий хор, исполнявший свои партии где-то на крыше, она услышала звук, настороживший ее. Ей слышались чьи-то шаги неподалеку, соударение камня с камнем, зловещее шуршание и шипение. Одна ее рука по привычке тянулась к луку, другая уже теребила хвостовик стрелы.
"Нет, Асель, нет! - думал Оди, умоляюще глядя на степнячку. - Что бы это ни было - пойдем отсюда". Но уже в следующий миг все они отчетливо услышали сдавленный крик, несколько глухих ударов, стон, и то же загадочное шуршание. Выругавшись, Асель схватила лук и побежала на звук, на ходу накладывая стрелу на тетиву. Сигвальд без раздумий направился туда же, закатывая рукава рубахи за четверть рамера.
"Ну куда?" - в отчаянии думал Оди.
-
Аст се верд! - хенетвердский клич резанул по уху инженера.
"Да етить твой кривошип, только не они! Сигвальд! Безоружный, бездоспешный! Жить надоело?" Больше всего Оди хотел остаться на месте, а еще больше - побежать в обратном направлении, но долг дружбы толкал его вперед.
Он бежал за Сигвальдом, белая рубашка которого была хорошо видна в ночи. Выбежав из-за поворота на мостовую, Оди увидел Асель, стоявшую в боевой стойке с натянутой до самого уха тетивой. Она целилась поочередно в каждого из троих хенетвердцев, двое из которых с ножами двинулись на Сигвальда, а третий стоял у невысокого каменного ограждения реки. На этом же ограждении стояла жертва хенетвердцев со связанными за спиной руками - в темноте было не разобрать лица, зато была чудесно видна веревка, которая тянулась от шеи несчастного к большому камню, лежавшему у его ног.
-
Отпустите его! - крикнула Асель, удерживая на прицеле того, кто казался ей главным.
-
Как скажешь, - ухмыльнулся он, блеснув в лунном свете сколотым зубом. - Фос!
Парень, стоявший поодаль, с усилием столкнул увесистый камень с ограды.
-
Держи его! - крикнул Сигвальд, но последнее слово заглушил душераздирающий крик главаря, которому степнячка выстрелила в колено.
Оди понятия не имел, что имел в виду воин, и кто кого должен держать, но возможности поразмыслить об этом не было, и инженер, доверившись интуиции, метнулся туда, где только что стоял человек с камнем на шее. За те несколько мгновений, которые понадобились ему, чтобы покрыть расстояние до реки, Оди успел вспомнить, что здесь чуть ли не самое глубокое место канала, что камень тяжелый и моментально уволочет человека на дно, и что шансы незнакомца выжить равны примерно нулю.
Но инженер в своих расчетах не учел жажды жизни, которая способна обратить ноль в нечто большее. Как только камень покинул свое место, устремившись вниз, незнакомец сделал шаг вперед и теперь, оказавшись на мостовой, он упирался спиной и плечами в парапет, отчаянно цепляясь за жизнь.
Веревка врезалась в его горло, перебив дыхание и заставив сильно прогнуться назад. Он уже начал терять сознание от нехватки воздуха, как заметил над собой перепуганное лицо Оди, который, тоже перегнувшись через перила, поймал веревку и потянул ее на себя, чуть ослабив натяжение.
Он изо всех сил старался вытащить камень обратно, но его усилий оказалось недостаточно. Единственное, что он мог сделать - продолжать держать до прихода того, кто сможет поднять тяжелый камень или хотя бы перерезать веревку.
-
Держись, держись, парень, - повторял Оди, глядя в широко открытые, полные ужаса глаза незнакомца. - Я не брошу, я смогу, смогу...
Теперь Оди успокаивал большей частью себя, потому что камень был слишком тяжелым, а веревка безбожно резала ладонь и грозила сорвать кожу. Внезапно он ощутил, что не смог бы разжать кулак, даже если бы очень хотел - пальцы судорожно сжались и больше не слушались хозяина.
Справа от него раздался громкий всплеск воды - это Сигвальд нагнал бросившегося наутек парня, которого назвали Фосом, и, легко оторвав от земли, бросил его в реку. Асель выстрелила снова, но на этот раз промахнулась - последний хенетвердец ловко юркнул к своему напарнику с простреленным коленом и, закинув его руку на плечо, поспешил удалиться вместе с ним.
Когда стало ясно, что бой выигран, Асель и Сигвальд бросились к Оди, который из последних сил удерживал груз. Степнячка ловко отрезала веревку у самых пальцев Оди, и булыжник упал в воду, подняв фонтан брызг.
Сигвальд помог усадить незнакомца на брусчатку, облокотив его спиной о каменную ограду, Асель продолжала орудовать кинжалом, разрезая путы, стягивающие руки за спиной, тряпку, которой был завязан рот, а также веревку, все еще болтавшуюся на шее.
Незнакомец ошалелым взглядом обводил людей, которые только что вырвали его из холодных объятий смерти.
-
Ты как, в порядке? - спрашивал Оди, массируя свою занемевшую руку.
По виду парня никак нельзя было сказать, что он в порядке - неритмичное дыхание вперемежку с хрипом и стоном выдавало полный непорядок. Когда вдохи и выдохи стали более уверенными и размеренными, незнакомец произнес надломленным голосом:
-
Отпустите меня. Я не сделал ничего плохого.
Асель все это время не вполне понимала, что здесь происходит, но точно знала, что она права, а те, кто пытался утопить связанного и безоружного - неправы. Пока Сигвальд в сторонке объяснял степнячке, что такое радикально-настоенная организация Хенетверд, Оди занялся пострадавшим, который все твердил, что не делал ничего плохого.
-
Я знаю, мне тоже не нравятся эти Черные Ножи. Тебе здорово досталось, и тебе нужна помощь. В городе есть твои друзья?
Парень отрицательно покачал головой.
-
Тебе вообще есть, куда идти?
Тот же ответ. К ним снова присоединились Сигвальд и Асель, которая, прослушав общественно-политическую сводку, еще раз убедилась в своей правоте.
-
Что же с тобой делать? - задумался Оди, и тут же пригласил парня к себе переждать ночь до рассвета.
-
А что скажет твоя вдовушка? - поинтересовалась Асель.
-
Да я что, совсем дурак, чтоб к Амале в такое время идти? У меня комната в таверне есть для таких случаев.
Асель и Сигвальд обменялись красноречивыми взглядами, говорившими, что вряд ли комната нужна Оди для укрывания пустынников от Хенетверда.
-
Я не смогу ничем отблагодарить вас за спасение моей жизни - все, что у меня было, осталось у этих бандитов. Скоро здесь будет стража. Поэтому лучше я избавлю вас от своего общества.
Незнакомец попытался встать, но боль в ушибленной спине обдала его как кипятком. Застонав, он снова сел, опершись о холодную каменную ограду.
-
Глупости, - сказал Оди, протягивая руку незнакомцу. - Меня зовут Оди Сизер.
-
Фирсет Халас. Ты очень рискуешь, Оди Сизер, - Халас пожал предложенную руку, вымазавшись кровью инженера, выступившей на месте, натертом веревкой.
-
Совсем чуть-чуть. Но на счет стражи ты прав - пора отсюда убираться. Сигвальд, проведи Асель до дома.
-
Вот еще выдумал! - запротестовала она. - Сама дойду!
-
Пожалуйста, - Оди обращался к воину, который спокойно кивнул, и, не обращая внимания на раздражение степнячки, попытался прикоснуться к ее плечу, но в ответ получил локтем по ребрам. Усмехнувшись, он направился за ней следом.
Пока Халас приходил в себя, инженер торопливо заряжал свой пистолет на случай погони или другой непредвиденной ситуации. Закончив с этим, он подал руку пустыннику:
-
Пойдем, здесь недалеко, - сказал Оди, помогая подняться своему новому знакомому. - Хотя, по правде говоря, далеченько.
Всю дорогу они шли медленно, часто останавливаясь, чтобы передохнуть - при падении с парапета Халас сильно ушиб спину и теперь она не давала ему покоя. И все это время Оди размышлял о том, как изменила его встреча с Сигвальдом и Асель - еще месяц назад он бы не то, что не стал бы тащить домой раненого пустынника, но даже не решился бы ввязаться в такую историю, хоть бы крики о помощи раздавались в трех шагах от него.
"Что со мной творится? Что сделали со мной эти люди? Храбрость - это вообще не мой конек! Если мы снова нарвемся на хенетвердцев - тут нам и крышка, оба пойдем рыб кормить. Великое небо, что я делаю?!" - вопрошал себя Оди, нервно оглядываясь по сторонам.
Но любопытство было сильнее страха - инженер всегда мечтал познакомиться с жителем Оркена, возможного пристанища последних инженеров Третьей Эпохи. С самого момента заселения пустыни первыми исследователями, она приобрела статус закрытой территории. Надо признать, что в первое время было немного желающих насладиться бесконечными красотами пепельных равнин и черных скал, но открытие пустынниками алруана изменило отношение мира к Оркену. Тяжелый, но невероятно крепкий и упругий сплав, который к тому же при определенных условиях мог восстанавливать свою структуру, казался идеальным для изготовления доспехов и оружия. Но жители пустыни ни в какую не желали торговать большими партиями этого металла, ограничиваясь поштучными продажами изделий. Тогда на Оркен хлынула волна желающих добывать алруановую руду самостоятельно, но внезапно наткнулась на ожесточенное сопротивление пустынников, которые установили собственные границы, а в их столицу вход был закрыт даже для путников и торговцев.
Конечно, Оди не мог упустить шанс с глазу на глаз пообщаться с настоящим пустынником, но обстоятельства их знакомства смущали инженера, особенно сейчас, в узких и темных улочках бедняцкого района Рагет Кувера.
Молитвами Оди и милостью духов им удалось без приключений добраться до таверны в Торговом квартале, где он снимал комнату "на всякий случай". Ощупью пробираясь по комнате, Оди случайно наткнулся на стул, который и предложил своему гостю, и, врезавшись в стол, стал шумно шарить по нему в поисках свечи.
Тусклый огонек осветил комнату, в которой царил такой же первозданный хаос, как и в таверне деревушки Лаусо-ре-Ирто, и как и везде, где Оди задерживался дольше, чем на день. Только теперь ему удалось рассмотреть Халаса, и первое, что бросилось ему в глаза, были забитые мельчайшими частичками пепла поры на руках и лице пустынника. "Интересно, каково это, когда везде один только пепел? Даже в кожу въедается намертво, он как клеймо, которое ничем не отмыть", - думал Оди, увлеченно и беспардонно разглядывая нового знакомого. Инженер опомнился только когда трепещущий свет свечи выхватил из мрака шею Халаса, которую пересекал резко выделяющийся багровый след от веревки.
-
Как ты? - снова переспросил Оди, по привычке выкладывая на стол пистолет и скидывая сюртук.
-
Уже лучше, спасибо, - все еще неестественно хриплым голосом отвечал пустынник, морщась от боли в спине.
-
Показывай спину, - скомандовал инженер, с уверенным видом закатывая рукава рубашки.
Халас беспрекословно снял тяжелую и жесткую куртку из бугристой серо-зеленой кожи, и запихнул ее ногой под стол, рубашку повесил на собственное колено.
Поднеся свечу поближе, Оди критично оглядел большую припухшую гематому, которая растекалась по спине, переливаясь багряно-лиловыми красками.
-
Ну... - многозначительно протянул он. - Я не лекарь, но тут совершенно определенно ушиб. По-моему, к нему надо приложить что-то холодное.
-
По-моему, тоже.
Вода в кувшине для умывания оказалась самым холодным веществом, которое смог найти Оди. Смочив в ней свой носовой платок, он принялся размахивать им, чтобы остудить еще сильнее. Халас с усталой улыбкой наблюдал за медицинскими изысканиями инженера.
-
Очень смело с твоей стороны помогать мне, - заметил он. - Мало кто из вас решается даже заговорить с нами, словно мы прокаженные.
-
Это все из-за Хенетверда. Они запугали народ, и многие действительно считают вас смутьянами, - Оди наложил холодный компресс на спину Халаса.
-
Смешные они ребята, ей богу. С криками "Чудовищ не бывает!" пытались утопить парня в куртке из кожи арбирто - монстра, которого держит почти каждая семья в Оркене, - коротко рассмеялся пустынник. - Самое печальное, что они отчасти правы.