Аннотация: Как впихнуть в переполненный вагон ещё несколько десятков человек? Жестокая, но эффективная технология - работает!
Владимир Шабля. КАМЕНЬ. Биографический роман.
1941 год, сентябрь. Гуляйполе. Погрузка в вагон.
Пётр лежал в посадке в тени большого дуба, равнодушно наблюдая за видоизменениями молочно-белого облака. Из бесформенной массы оно вдруг начало превращаться в расправившую крылья, стремящуюся к солнцу птицу, но не завершив этой перестройки, приобрело форму огромной акулы, раскрывшей необъятную пасть.
Символичными казались эти преобразования именно здесь, в Гуляйполе, центре украинской безгранично-анархической свободы. Мог ли предполагать Батька Махно всего каких-то двадцать с небольшим лет назад, во что превратится его столица?! Но факт остаётся фактом: сегодня это - маленький винтик в разладившемся советском государственном механизме... Ещё один противотанковый ёж на пути немецкой военной армады...
И всё же, с другой стороны, почему именно в Гуляйполе нашёлся человек, проявивший сострадание и содействие судьбе совершенно незнакомых, чужих для него людей?.. Может, дух воли и братского коллективизма до сих пор витает в здешнем воздухе?!
- В колонну по три стройся! - сержант госбезопасности Ароськин старался отдавать команды как можно громче. - Приготовиться к посадке в вагоны.
Только что посыльный от военного коменданта сообщил о скором прибытии состава, в котором перевозили заключённых, и сержант делал всё возможное, чтобы не упустить свой шанс и избавиться, наконец, от непомерных физических лишений и морального груза ответственности.
Пётр глубоко вдохнул, задержал на мгновение в лёгких воздух, затем сделал резкий выдох и рывком поднялся. Люди копошились, как в муравейнике, пытаясь занять, с их точки зрения, более выгодное место в колонне, но молодому человеку хотелось довести до логического завершения свои рассуждения о роли случайностей и закономерностей в жизни. Поэтому он пристроился в первом попавшемся участке строя и снова переключился на историко-философский экскурс.
Команды Ароськина до поры до времени служили лишь фоном для мелькающих в воображении ярких картин революции, гражданской войны, индустриализации... И только пронзительный гудок паровоза, прорвавшийся сквозь нарастающий гул механизмов, вернул Петра к суровой действительности. Когда состав остановился, колонна двинулась к месту погрузки. С огорчением Пётр обнаружил, что находится в хвосте строя, а значит, сможет влезть в долгожданный вагон лишь в последних рядах.
Лязг открывающихся засовов смешался с распоряжениями военного коменданта и отчаянными криками охраны. Когда отодвинулись ворота вагона, Ароськиным овладело сомнение: на самой кромке пола, плотно прижавшись друг к другу стояли люди. Попытки их потеснить, предпринятые подчинёнными сержанта, не привели к желаемому результату.
И тогда в дело включились два амбала, предусмотрительно присланные на помощь комендантом. Предвидя проблемную ситуацию, последний выделил для погрузки заключённых самых опытных своих людей. Яростно матерясь, они начали штыками тыкать в спины стоящих у края вагона. В ответ волна человеческих тел, изрыгая ругательства, каким-то непостижимым образом колыхнулась внутрь, освободив некоторое место. Тут же к зоне посадки подъехала подвода, и зеки, по очереди влезая на неё, перебирались, подталкиваемые военными, на незанятую площадку вагона. Едва забравшихся ожидала судьба предыдущих: сначала их спины принимали удары прикладов, а через пару мгновений - и уколы штыков. Поэтому новые "пассажиры" из кожи вон лезли, лишь бы не замешкаться у входа, сломя голову, проталкивались внутрь, рьяно работая локтями и всем телом.
Однако даже такая жестокая технология не позволила вместить всю группу Ароськина. Как ни силились охранники, всё же пять человек, в числе которых оказался и Пётр, никак не могли втиснуться в середину вагона.
Когда в ответ на очередной укол штыком один из заключённых истошно закричал и вывалился назад на подводу, хватаясь за окровавленный бок, амбалы изменили тактику. По их команде охранники начали потихоньку задвигать ворота, а здоровилы с каждым таким движением прилагали максимум усилий, чтобы засунуть очередного заключённого в пространство у внутренней поверхности ворот. Ещё один плюс такого способа заключался и в том, что "пассажир" сам всячески цеплялся за край ворот, тем самым принимая участие в своей погрузке.
Наконец очередь дошла и до Петра. Он был предпоследним, но щель между воротами и стеной вагона составляла уже меньше метра. Петя несколько раз с силой ударил сапогом по ногам людей, стоящих у кромки ворот, и смог поставить на освободившийся пятачок одну ногу. Затем он ухватился обеими руками за край ворот, и оттолкнувшись другой ногой от подводы, сделал отчаянное усилие, чтобы проскользнуть внутрь. Но тщетно: хотя в первый момент удалось немного оттеснить спрессованную человеческую массу, удержаться на отвоёванном плацдарме не представлялось возможным - толпа выдавила его обратно.
- Давай ещё раз точно так же, но только после того, как я кольну, - тихо пробормотал один из организаторов загрузки на ухо Петру. - Попробуй на секунду зацепиться плечом, а в это время ребята двинут ворота.
Парень не успел удивиться хладнокровному указанию только что неистово орущего человека, как тот тут же истерически завизжал:
- Заколю! Скотина! Гад! - штык вонзился в спину человека, стоящего перед Петром.
Тот дёрнулся от боли, и в этот момент Петя вложил всю силу в повторение своего манёвра. Он почувствовал, как плечо зацепилось за что-то твёрдое. Почти в это же мгновение прогремел выстрел в воздух, люди инстинктивно вздрогнули, и ворота подались ещё на несколько сантиметров.
Здоровенный амбал, ухватившись двумя руками за края прохода, упёрся сапожищем в Петину спину и сделал огромное усилие. Парень взвыл от боли, рванулся в сторону и почувствовал спиной твёрдую поверхность.
Ещё несколько минут было потрачено на втискивание последнего заключённого и закрывание ворот.
И только когда лязг железа прекратился, Пётр смог отвлечься от этого неистового действа, увлёкшего всего его без остатка.