Пламенем полыхала вершина горы. Бушующее пламя слепило глаза, но не причиняло вреда зелени деревьев на склоне. Огромный костер то вскидывался вверх, то опадал, но сквозь пляски огненных сполохов явственно проступал удивительный образ: получеловек-полуптица распахивал жаркие крылья, словно хотел обнять ими вселенную, выгибался мучительной дугой, заходясь в беззвучном крике.
На холме неподалеку от пылающей горы изваяниями застыли двое: мальчик и старый волк. Отблески пламени пробегали по человеческому лицу и звериной морде, отражаясь огоньками в глазах. Каждый год мальчик и волк приходили к старой горе Мальчик - в надежде, что огненная птица, наконец, пожалеет себя. Волк - чтобы опять удивиться самопожертвованию птицы. Но из года в год, оставив искрящихся птенцов в гнезде у подножья, Феникс взлетал на вершину и начинал свою пламенную песню. Искры живого поющего костра, подхваченные ветром, срывались и исчезали вдали. Одинокие, долго носились они по миру. Одни все-таки гасли на ветру, иные оседали на болотах и пугали редких путников, решившихся идти короткой дорогой. И лишь немногие остатки живого костра достигали сердец, ждущих внутреннего огня. Но и там не было им покоя - не каждая душа способна гореть и хранить тепло. И все равно год от года мир становился светлее и теплей, а Феникс снова и снова сгорал до горстки пепла. И его птенцы, осиротев, разлетались в поисках собственных миров, в которых еще так мало света.
А когда гнездо пустело, ветер ворошил пепел на вершине старой горы, поднимал облако серой пыли, а та превращалась в бесцветную птицу. Её тусклые перья начинали потихоньку мерцать, изменялись, цвет шевелился, подобно лаве, просвечивающей сквозь темную твердь - Феникс вновь копил свой огонь.
Два существа на холме смотрели на пламя, но видели не свет, а боль. Не боль самосожжения, не боль рождения, но боль создания света.
-Зачем? - тихо спросил мальчик. - Разве страдание может родить счастье и принести в мир добро?
-Феникс мудр, - так же тихо ответил волк.
-Но ты же знаешь! Ответь!
-Да, знаю. Но своим знанием не искажаю этот мир. Знание - мой выбор. А выбор Феникса - сгорать ли до тла, оставить ли себе искорку жизни.
-Значит, можно не умирать каждый раз до конца? - с надеждой спросил мальчик.
-Нет в мире ничего невозможного, - вздохнул волк. - Но Феникс мудр, а ты еще так наивен, чтобы понять его мудрость.
И еще многие годы приходили эти двое провожать в очередной последний путь огненную птицу. Только здесь и пересекались их пути. Волк своей жизнью сохранял вселенский закон равновесия: неся в этот мир положенную слабым и больным смерть, освобождая место для новой жизни. А мальчик рос, взрослел и постигал тайны этого мира. И с каждым годом он подходил все ближе к тайне самосожжения Феникса, горя желанием избавить гордое сознание от вечной боли.
Спустя многие годы они вновь встретились на холме. Оба они были стары, и обоих неумолимое время щедро посеребрило благородной сединой. Волк внимательно смотрел в глаза человека: беспокойный взгляд выдавал в нем того мальчишку, в душе которого жило сострадание к ближнему, стремление облегчить боль живого существа. Однако все было в прошлом: на смену состраданию пришли глубокий анализ, желание помочь заменил точный расчет, а вместе с накопленными знаниями пришли самоуверенность и гордыня.
-Сегодня Феникс останется жив, - гордо объявил старик. - Я стал мудрее, я постиг его тайну. Теперь я знаю, как не дать ему сгореть, хоть мне и придется заплатить за это великую цену!
-Ты поглупел, - тихо и грустно ответил волк, но старик не слышал уже этих слов, поднимаясь в гору, на вершине которой занимался живой костер.
За треском яростного пламени не было слышно слов заклинания, которое нараспев читал старик, стоя так близко к корчащейся птице, что жар буквально запекал его тело, глаза ослепли, а седые развевающиеся волосы угрожающе потрескивали. Но в последний миг, когда Феникс уже готов был распасться тучей искр, слова человека грянули небесным громом. Заклинание Темной Воды затушило жертвенный огонь громадной птицы, сохраняя последние искры, пленяя их, не давая им разлететься. И в тот же миг осыпался горсткой пепла старик - цена действительно оказалась высока. Но истинную цену своему деянию человек уже не узнал: вместе с его жизнью угасла и та крохотная искорка, тот удивительный огонь, который когда-то давно отдал ему умирающий Феникс.
А примчавшийся на крик Феникса Волк увидел, как бессильно бьется оставшаяся в живых птица. Не отдав миру последнюю искорку, она уже ни с кем не сможет делиться пламенем, и он пожирал её изнутри. Рождая куда больную боль, чем восторг победной огненной песни - боль бессилия. Феникс светился, наливался жаром, став ослепительно прекрасным, но равнодушным чудом - люди окрестят его Жар-птицей. Бесполезная игрушка царей, живое украшение дворцов, Феникс станет вещью, не изменяющей мир, а лишь принадлежащей ему. А боль, которую он с тех пор станет носить в себе, наделит его еще и дурным характером. Волк понял, как все это будет, и по седой его морде потекли крупные горячие слезы. Он до самой смерти оплакивал несчастную птицу и безумного гения, обоих. И себя.
Вне времени, в немыслимых глубинах пространства, потерянная и напуганная, скиталась душа. Поселяясь то в одно, то в другое тело, причиняя вред, губя и калеча, она искала что-то, что потеряла когда-то давно. Без чего не могла жить. Рождалась вновь. Не находя, сразу покидала тело только что рожденного. Или мучилась в своей тюрьме годами. Смутно помнила одуряющий жар и резкий крик, боялась света, но тянулась к теплу. Плакала голодный огонечком на болотах и тревожила сны тех, кто может чувствовать незримое. Душа состарившегося ребенка, воплощенный поиск и смутное раскаяние. И только спустя века отблеск некогда умершего огня осветил темную клетку - очередное пристанище неприкаянной души. И родилась мысль, породившая мечту: "Я создам крылья Феникса!"
Кто знает, может быть, новые огненные крылья спалят дотла хрупкое тело. Кто знает, не возродится ли вновь бесцветная тень, наливаясь светом, торжествуя, чтобы снова сгореть? Кто знает, может быть, все так и было предрешено? Спросите старого Волка, он точно знает - ведь ему и дальше хранить тайну Феникса.