Рано или поздно в размеренный ход жизни любого человека вторгается чудо. Событие, с точки зрения обывателя, неподвластное разуму, поэтому в зависимости от уровня образования каждый реагирует на происходящее по-своему.
И со мной произошло нечто подобное. Стоял я на дежурстве, и мой производственный мастер дал задание: снять показания водомерного счётчика. Прибор располагался в колодце водонапорной башни, которая возвышалась в сторонке от территории завода. Прихватив лопату, чтобы откопать лаз, я отправился выполнять задание.
День стоял солнечный, морозный. Обещанная Гидрометцентром оттепель в очередной раз откладывалась.
Вспарывая валенками жёсткую корку наста и взрывая сотни фонтанчиков крошева снега, я пробирался сквозь наметённые сугробы к горловине шахты колодца, при этом внимательно смотрел по сторонам, пытаясь отыскать вешку, указывающую на лаз. Полностью погружённый в мысли, я не обратил внимания на необычные звуки, заполнившие всё вокруг. Лишь спустя минуту вдруг осознал, что вокруг творится нечто невообразимое. Я навострил уши.
Словно некий невидимый гномик стоял неподалёку от меня и наигрывал неприхотливую мелодию на ксилофоне.
Я огляделся вокруг в поисках таинственного источника неведомой музыки и застыл от переполняющего душу восхищения, постепенно перерастающего в дикий восторг.
Передо мною раскинулось деревце. И не простое, а хрустальное. Целиком и полностью. От корней до кроны.
Не веря своим глазам, я подошёл к нему и погладил ствол. Поверхность оказалась гладкой, словно выплавленной из высококачественного стекла. Однако не только ствол, но и каждый сучок, каждая почечка, каждая отдельная веточка этой чудо-берёзки была окутана хрустальной оболочкой. Шаловливый ветерок ласково трепал стеклянные косы берёзки, извлекая при этом неземную музыку звёзд.
Заворожённый я под тихое сопровождение мелодичного позвякивания обошёл вокруг деревца, подмечая любое изменение, любую деталь, любую мелочь достойную внимания. Вот сплетение веток, похожее на паука в паутине, притаившегося в засаде в ожидании добычи. Там расположился примечательный сучок, своим вычурным очертанием поразительно напоминавшим башмачок, потерянный на королевском балу Золушкой. Затем я приметил на одной из веток чудом сохранившийся с осени листок. Свернувшийся, пожухлый, почерневший от времени, но так и не покинувший свой пост, он был покрыт тоненьким, едва уловимым слоем стекла. В лучах солнца он переливался цветами радуги, и было видно каждую ниточку прожилки, каждый излом, каждый изгиб, каждый бугорок его поверхности. Словом, этот листок походил на отпечаток ископаемого растения, залитый янтарём.
Я потянулся было, чтобы сорвать листок, но тут же отдёрнул руку, испугавшись, что одним неверным движением могу разрушить весь этот великолепный ансамбль, и деревце безвозвратно погибнет, рассыпавшись на мириады осколков.
Я осторожно отошёл в сторону и ещё минут двадцать любовался красотой застывшего в стекле деревца, совершенно не замечая того, что утренний мороз стремится пробраться под одежду. И только вспомнив о работе, был вынужден прекратить созерцание чуда природы и спуститься в колодец.
Но вид хрустального деревца не давал покоя моему воображению, поэтому я принял решение после работы вернуться с фотоаппаратом, дабы запечатлеть увиденное.
Однако выполнить задуманного не удалось.
К обеду нагрянула обещанная оттепель, и хрустальное платьице деревца оплыло растаявшими потоками воды.
Чудо не позволяет подолгу любоваться собой и нового шанса на повтор не предоставляет.
Я долго размышлял над случившимся, в попытке отыскать разгадку столь невероятного выверта природы и дать более или менее логическое объяснение этому феномену, пока в итоге не нашёл ответ. Он оказался простым и банальным. Кто-то из моих коллег включил глубинный насос для заполнения резервуара водонапорной башни, а вот выключить по какой-то причине позабыл. Вот и попала берёзка под целые ниагары хлещущей через край воды. И продолжалось это, надо полагать, далеко не один час. Ночью стужа сделала своё дело, превратив текучее одеяние в видимый и вполне ощутимый хрустальный наряд.
Возможно, кто-то возразит, что раскрытая тайна таковой именоваться не имеет права, и что не стоило объяснять истинную причину этого явления. И в какой-то степени будет прав, спорить не стану. Пытаясь поведать читателю о своих наблюдениях, я преследовал иные цели. Мне хотелось сказать, что, собственно, чудо, под каким бы обличием оно не являлось, всё равно им останется. Дело каждого, как реагировать на его проявление. Но всё-таки очень хочется верить и надеяться в то, что однажды кому-нибудь посчастливится увидеть нечто необычное, называемое привычным словом "чудо".