Знойный августовский день проходил, уступая напоенному благодатной прохладой вечеру. Теплый шум мягко наполнял воздух. Было благостно и по-настоящему хорошо. Но не радовала эта картина Арнольда Петровича Иванькова. Совсем не радовала. С тоскою смотрел он из окна цеха краснознаменного станкостроительного завода имени товарища Серго Орджоникидзе. В этот черный день случилось страшное: гордость цеха, невероятно-точный, а поэтому запредельно-дорогой станок германского производства по измерению и отбраковке шариков для подшипников приказал долго жить. Для Арнольда Петровича это означало конец квартальной премии, которая уже была распланирована на подготовку двух дочерей к школе. И ладно бы это были его планы, так нет, это были планы самой Марии Семеновны Иваньковой, а у этой крепкой женщины планы осечек не давали никогда, начиная с замужества.
Показаться на глаза своей суженой Арнольд Петрович не мог. Физически чувствуя наступление скорого Конца Света он судорожно искал ответ на второй вопрос русской интеллигенции. Но так как к ней то Арнольд Петрович никоим образом не принадлежал, ответа на "шо делать?" не находилось.
Оглянувшись через плечо, Иваньков с неприязнью посмотрел на начальника цеха Самуила Яковлевича Бронштейна. Тот, дробно стуча маленькими ножками, бегал по вверенной ему территории и искал ответ на первый вопрос русской интеллигенции. Виноваты были решительно все, и это злило Самуила Яковлевича еще больше. Наконец, запыхавшись он подбежал к Иванькову и яростно зашипел:
-Ты что сидишь! Развалился! Ты во всем виноват! Гнать тебя в шею!!! Собирай свои манатки сейчас же и на выход!!!"
-Как фрезеровщик может быть виноват, - вступился за Иванькова начальник участка Сила Иванович Добродеев. Последний - был мужчиной мало того что весомым по всех отношениях, так еще и отдавшим армии двадцать лет своей жизни. Люди его уважали, и мнение его ценили.
Самуил Яковлевич заметно сник. Бороться с авторитетом Силы Ивановича ему не хотелось.
-Что делать!?, - с безысходной тоской кинул он в коллектив из 40 душ, кровно заинтересованных в решении именно этого вопроса.
И тут Арнольда Петровича озарило. Разом расправив свои скромные на фоне Силы Ивановича плечи он вышел вперед.
-Квартальную премию в двойном размере дадите? - смело кинул он начальнику цеха.
Самуил Яковлевич с интересом посмотрел на Арнольда Петровича. В своем далеком и несчастном детстве он насмотрелся на скорбных головою. Его мама служила санитаркой в военном госпитале, и если он не знал чего-то про помешательство, то лучше бы об этом и не знать вовсе. Но чтобы так, на рабочем месте. Был здоровый, хоть и глуповатый рабочий и вдруг раз, буйно-помешанный. Чтобы не злить внезапно сошедшего с ума больного, мало ли чего он может учудить, Самуил Яковлевич, зорко следя, чтобы между Арнольдом Петровичем и им была широкая спина Силы Ивановича, осторожно произнес:
-Значит, ты берешься починить особо точный станок стоимостью два миллиона долларов по отбраковке негодных шариков для подшипников со скоростью работы девять тысяч шестьсот штук в смену?
-Нет, конечно. Я в нем ничего не понимаю.
-Я так и думал
-Но я могу сделать ему замену
Такого оборота начальник цеха не ожидал. Со всем возможным сарказмом он ядовито осведомился:
-И сколько же тебе надо на это времени? План горит, замена нужна завтра утром.
-Сделаю, - величественно кивнул наглец.
В этот вечер душа Арнольда Петровича пела. Тягостное объяснение с Марией Семеновной отпало, а на горизонте маячила хорошая денежная прибавка.
-Куплю жене сапоги, - сладко думал Арнольд Петрович шагая домой.
На следующее утро в цеху было воздвигнуто странное сооружение. Мутному после бессонной ночи взору начальника цеха было представлен стальной лист, закрепленный под углом, в конце которого были установлены три емкости: одна точно посередине, и две по бокам от первой. В начале сооружения стоял гордый Арнольд Петрович с ведром шариков, явно готовый к демонстрации. Борясь с желанием тотчас вызвать санитаров Самуил Яковлевич только вяло кивнул на вопрошающий взгляд этого больного. Арнольд Петрович осторожно наклонил ведро на лист и шарики весело покатились вниз по наклонной. Начальник цеха не верил своим глазам. Шарики не все катились по прямой, часть из них отклонялась в своем движении кто влево, кто вправо. Опорожнив ведро, Арнольд Петрович торжественно указал на среднюю емкость:
-Там годные шары, а все остальное брак
Озарение Арнольда объяснялось довольно просто. Имея двух дочерей, он изредка баловал их сластями. Однажды ребенок выронил еще сухой чупа-чупс и тот, упав, покатился вокруг палочки. Арнольд Петрович просто вспомнил тот случай.
Так взошла Звезда Славы Арнольда Петровича Иванькова - фрезеровщика краснознаменного станкостроительного завода имени товарища Серго Орджоникидзе.