Аннотация: Много ли вы знаете о тех, кто живет с вами на одной лестничной клетке? Соседи - не всегда те, кем кажутся.
Макс работает соседом. Особо не напряжная должность, получше, чем прошлая. Да и напарники попались неплохие.
Они идут от метро вместе: Макс, Анька и Иван Федорович. Не сговариваются нарочно, но как-то так получается. Шагом тут минут пятнадцать, пятнадцать минут до дома номер два по Тенистой. Еще рано, прохожих нет. В густых июньских кронах деревьев чирикают птицы.
Дойдя, расходятся: Иван Федорович во второй подъезд, Анька и Макс в третий. Тут их квартира - двести сорок шесть, рядом с пожилой кошатницей Даной. Тут они изображают двух студентов-вечерников, подрабатывающих сисадминами в крупной фирме: иногда Дана встречает на лестничной площадке одного, иногда другого, а порой и обоих сразу, и тогда они как-то стесняются. Дана подозревает, что они "голубые", но ей все равно.
Аньке потрясающе удается любое перевоплощение, даже в парня. Капюшон от толстовки на голову, наушники на капюшон, очки, взъерошить короткие волосы, пара взглядов в зеркальце, пара взмахов какой-то пушистой кисточкой - готово! Тощий парень как он есть. Пятый этаж - вот и Дана, вышла выгулять принесенного кошками со двора Мурзика, тогда - щенка-задохлика, ныне - упитанного двортерьера. Здрасьте, здрасьте, привет, ребята, с ночной смены? Ага, выразительный зевок, вот отоспимся, вечером на пары. Ну, удачи вам. Ага, теть-Даня, бывайте. Скрежет ключа в замке, топот лап по лестнице.
Дана гуляет с собакой около получаса, за это время они успевают переодеться еще раз: из джинс - в брюки (Макс) и в юбку (Анька), из футболок - в рубашки, прямо в коридоре квартиры. Квартира предполагаемых студентов девственно пуста и чиста, из мебели - только табуретка в одной из комнат, пахнет побелкой и лаком для полов. Макс украдкой подглядывает за Анькой, когда та, подпрыгивая на пятке, стягивает джинсы, у нее длинные загорелые ноги и шрам под коленкой, в детстве гвоздем пропорола. Так всегда бывает: о ком-то из коллег знаешь больше, о ком-то меньше.
Дана возвращается, цокают по полу когти Мурзика, запасная одежда уложена в Максов рюкзак. Теперь можно незаметно выскользнуть из квартиры, теперь им на седьмой. Там они уже семейная пара, пара Добронравовых или как их там, хмыкает Анька, шутит, конечно - как и Макс, она при необходимости оттарабанит любую из выданных биографий, что уж там говорить об имени-фамилии. "Добронравовы" всегда идут на работу вдвоем, иногда сталкиваются на лестничной клетке с бухгалтером Марь Петровной, и вежливо сопровождают ее до остановки. Сегодня как раз такой день. Макс галантен, Анька изящна, ее короткая шевелюра уже уложена в прическу с челочкой, она щебечет и улыбается. Да, в магазине на углу дешевле, да, на почте всегда ужасные очереди, вот Игорек недавно письмо получал, час его не было. Ой, что вы, нет, планируем конечно, но попозже, обязательно, а лучше двоих. Легкий румянец. Трамвай. В одну сторону - Марь Петровна, в другую - молодая пара. Пара сходит через остановку и неспешно идет обратно. Анька морщит нос, но от замечаний по поводу болтливого клиента воздерживается: неписаный кодекс.
Иван Федорович к тому времени уже должен закончить свой выход - недолгую прогулку под ручку с Севериной. У Северины не старушечья палочка, а толстая трость, массивные очки, огромная кожаная сумка - все у Северины большое, лишь сама она маленькая, высохшая, тронь - рассыплется. Обманчивое впечатление: Северина держит в железной перчатке весь подъезд. И когда в квартиру Ивана Федоровича не может дозвониться очередной посланник из СОБЕСа, Северина выглядывает на лестничную клетку и сурово изрекает лязгающим, как сталь, голосом: ну что вы привязались к старому больному человеку? Он без своего аппарата ничего не слышит, снял, наверняка, и забыл. Приходите завтра. И обалдевший работник послушно приходит завтра, и Иван Федорович, нацепив слуховой аппарат, открывает дверь. На цепочку, конечно, а как иначе, только на цепочку, никому нельзя верить сейчас, правда, Северина Кимовна?
Северина возвращается с прогулки, удаляется варить себе кашу, невкусно, зато полезно, и Иван Федорович может выйти из квартиры. Он уже наловчился делать это бесшумно, и ходить бесшумно; у Аньки сразу получилось, Максу пришлось практиковаться. Анька и Макс ждут его двумя этажами ниже, снова в джинсах, за время спуска с Иваном Федоровичем происходит разительная перемена - плечи расправляются, сгорбленная спина исчезает, накладная лысина тоже исчезает - правда, в кармане. Из подъезда выходит подтянутый пятидесятилетний мужчина, разительно отличающийся от того старичка, что недавно гулял тут же с Севериной по прозвищу Старуха Морозилка. Следом выходят Анька и Макс - опять молодая пара, но уже никакие не Добронравовы, в меру раздолбаи, в меру несерьезные. Выскользнув непонятно откуда, то ли из подсобки, то ли из комнаты консьержки, с ними идет Леля.
Максу всегда было интересно - чем платят Леле? Им-то понятно, но ей... Даже спрашивал пару раз, но натыкался на колючий и неприязненный взгляд. А уж где Леля живет и чем перебивается между сменами - об этом и вовсе не заикнись.
Так всегда бывает: о ком-то из коллег знаешь больше, о ком-то меньше.
Во дворе им надо встретить сразу нескольких: спортсмена Димку с ротвейлером, сиделку Наташу, которая вывозит свою старушку в инвалидной коляске подышать свежим воздухом, полковника. Как всегда, пожав руку полковнику, Макс ойкает, глядит на часы и говорит - мне пора, работа, чмокает Аньку в щеку, машет рукой свекру - Ивану Федоровичу, присаживается на корточки и говорит Леле: счастливо, стрекоза. Как всегда, Леля спрыгивает с качелей и виснет на нем, потом отпускает и серьезно сообщает, глядя на него снизу вверх: пап, возвращайся поскорее. Обязательно, обещает Макс, и уходит.
Он и так знает, что будет дальше: неспешный разговор, чуть-чуть политики (это область Ивана Федоровича), чуть-чуть про готовку (это Аньке, готовка - не очень тайное хобби старого полковника, они с Анькой вдохновенно обмениваются рецептами при встречах). Как Леночка вытянулась, молодец, уже в школу скоро, да, хочешь в школу? Хочу, звонко отвечает Леля, тряхнув косичками. Макс останавливается через два дома, закуривает, снова глядит на часы. Смешно: раньше он боялся, что Леля не будет расти. Глупо, конечно, напарники всегда нормальные, обычные люди: растет, картавить перестала, в сентябре в школу, форма нужна, портфель, или нет сейчас формы? Впрочем, это Лелино дело. Макс уверен, что она разберется сама.
Полковник идет домой. Анька, Иван Федорович и Леля - со двора, прочь, вроде как в парк, а на деле, конечно, уже и смена закончилась, пора честь знать. Макс поджидает их, и до метро опять идут втроем. Втроем, потому что Леля бурчит "пока" и теряется в лабиринтах переулков, до завтра, как всегда.
Как всегда, Макс предлагает проводить Аньку до дома, всего-то две остановки выше по линии, как всегда, она отказывается. Впрочем, Макс не теряет надежды, что однажды согласится. Иван Федорович снисходительно улыбается: эх, молодежь. Эскалатор несет Макса вверх. Вокруг шумит утренний город.
По пути от метро у Макса в кармане пищит мобильник - сообщение от банка, зарплата за прошедший месяц перечислена. Макс опять задается мыслью, как - и чем - платят Леле, какая ей карточка, мала она для банков и карточек; и опять, разумеется, ни до чего не додумывается. Можно съесть кусок вчерашней пиццы, подремать, отдохнуть до завтра. Макс любит свою работу, особенно после повышения. Его прошлый дом был на самой окраине, и две подотчетные квартиры - одна возле другой, а люди по легенде в них жили совсем разные, приходилось вертеться. Нет уж, сейчас лучше, да и напарники попались отличные, даже эта Леля, дело свое знает.
Про себя Макс называет свою работу "создание алиби" или "обеспечение прикрытия". Звучит гораздо лучше.
Вечером того же дня Дана, насыпая ночную порцию еды кошкам, прислушивается к стуку и шороху за стенкой: не иначе ребята проснулись, собираются. Молодцы, хоть и... А, впрочем, это их личное дело. Хорошие соседи.
Северина слышит, как включается на полную громкость телевизор, фыркает: опять этот старый и больной человек без своего аппарата! Ну да ладно, пусть, жаль его, не всем же, как ей, Северине, повезло - и зубы, тьфу-тьфу, все свои, на месте, и никакого склероза.
Полковник, оторвавшись от газеты, глядит на потолок. Наверху топочут. Странно топочут, как будто четырьмя ногами сразу. Что такое, неужто Леночка? Но четырьмя? Потом он вспоминает и улыбается: сегодня во дворе Лена бегала с каучуковыми мячиками, била ими о забор, об стенку дома, об асфальт, видимо, до сих пор и носится. Вот же егоза.
У жителей этого дома хорошие соседи. Конечно, шумят иногда по ночам, но если в стенку постучать или по батарее - сразу прекращают.