Телефонный звонок разбудил супругов в три часа ночи. Муж повернулся набок и нащупал на спальной тумбочке свой мобильник.
- Алло! Да, это я. Мы его родители, - он встал с кровати, чтобы выйти из спальни, но вдруг замер в темноте.
Жена открыла глаза и с тревогой смотрела на темный силуэт мужа.
Разговор был недолгим:
- Скоро будем, - сухо сказал он, после чего бросил телефон на кровать и решительно шагнул к платяному шкафу.
Рванув дверцу шкафа, он озарил спальню встроенной подсветкой. Громко щелкая вешалками, отыскал брюки и быстро нырнул в черные штанины. Металлическая бляха ремня звонко ударила в зеркало, которое каким-то чудом уцелело.
- Что случилось? - сонным голосом спросила женщина, приподнявшись на локтях.
Муж застегнул брюки и надел поверх ночной футболки джемпер.
- Собираемся, Рита! Алеша в больнице. Попал в аварию.
- Как? - воскликнула она.
- Там все узнаем, - сказал он и продолжил спешно одеваться, бросая тень на жену.
Она вскочила с кровати к шкафу. Причитая, вытаскивала белье и бросала его на пол, не очень понимая, что нужно надеть.
- Быстрей, я уже готов! - сказал он, схватив с кровати телефон.
Немного придя в себя, она и сама оделась так быстро, как никогда в жизни не одевалась. Муж уже ждал ее в своем внедорожнике, его глаза сверлили горизонтальные секции гаражных ворот, которые слишком медленно поднимались. Он распахнул дверцу со стороны Риты, и она запрыгнула в автомобиль, как пассажир в уходящий поезд. Мужчина хлебнул минеральной воды и принялся судорожно поправлять прическу, поливая ладони минералкой и глядя в салонное зеркало. Наконец волосы поддались, ворота открылись, он сунул бутылку жене, небрежно бросил в рот подушечку жвачки и выехал из гаража.
Каждая секунда была дорога, и он с презрением игнорировал просьбу бортового компьютера пристегнуться ремнем, пока не сделал вынужденную остановку на светофоре.
В больнице дежурный врач сообщил, что сын в операционной и попросил их посидеть на рецепции в отделении интенсивной терапии.
Они погрузились на мягкий кожаный диван сливочного цвета, между раскидистыми пальмами. Ну прямо туристическая компания, а не больница, язвительно заметил Глеб Викторович про себя. Он не мог усидеть на месте - несколько раз подскакивал, нетерпеливо стоял перед женой, взгляд бегал по коридору.
- Какое счастье, что мы застрахованы в этой клинике, - сказала Рита, вдохновленная многочисленными, как для этого времени суток, работниками больницы. Ей казалось, что такое количество медиков, словно непобедимая армия, при виде которой болезни и смерти сразу должны отступить.
- Это все, что мы могли сделать. Остальное не в наших руках, - вздохнул муж.
- Мы должны сделать все, что можем! Ведь это наш единственный сын, - с надрывом в голосе произнесла она.
В другой ситуации он бы посмеялся над ее сентиментальным пафосом, но сейчас безвольно склонил голову и плюхнулся на диван. Жена погладила мужа по голове и крепко сжала его кисть в своих ладонях.
Так они просидели до рассвета. Когда медсестра подошла к ним, Рите, от страха услышать плохую новость, чуть не сделалось дурно.
- Операция прошла успешно. Ваш сын переведен в палату отделения реанимации.
- Можно его увидеть? - спросила Рита.
- Пока нельзя. Он находится в коме и еще предстоит бороться за его жизнь.
Глеб Викторович поднялся и вплотную надвинулся на молодую женщину.
- Я хотел бы поговорить с доктором, - холодно произнес он.
- Врачи сейчас на консилиуме, - сказала медсестра, отступив от мужчины на шаг.
- Мы не уйдем отсюда пока не увидим нашего сына и лечащего врача!
Медсестра, поджав губы, удалилась.
Они снова остались одни на диване - пили кофе и утешали друг друга.
- Он так хорошо ездил. Видел дорогу третьим глазом, - всплакнула она.
- На дорогу нужно смотреть двумя глазами, - мрачно покачал головой муж.
Ранним утром Глеб Викторович обзвонил подчиненных и дал указания. Спрятав телефон в карман, он тщетно пытался вспомнить, когда последний раз не выходил на работу.
Врач отделения интенсивной терапии в конце смены нашел для них время.
- У него тяжелое состояние, закрытая черепно-мозговая травма, переломы правой и левой ноги, сломаны пару ребер, - перечислял он, по очереди заглядывая в глаза опечаленных родителей.
- Что хорошего? - спросил Глеб Викторович.
- Пока нельзя назвать его состояние стабильным, - неопределенно сказал медик.
Глеб Викторович закатил глаза:
- Вы даже не пытаетесь нас обнадежить.
- Я могу дать вам результаты томографии и прокомментировать их, - предложил доктор.
Прежде чем Глеб Викторович ответил, жена оттеснила его, и, глядя в глаза доктора, взмолилась:
- Можно его увидеть? Пожалуйста, я хочу его увидеть!
Доктор отрицательно покачал головой.
- Ну, пожалуйста!
- Рита, не надо. Потом, - смущенно сказал муж.
- Только посмотреть на него?.. - повторила просьбу отчаянная мать.
Мужчина некоторое время колебался, глядя на них.
- Идемте за мной, только, пожалуйста, там нужно вести себя очень тихо...
- Спасибо, - ответили они, последовав за ним.
Медсестра накинула им на плечи бирюзовые халаты, и супруги оказались в светлой комнатке. Возле окна, на железной койке, лежал Алеша. Во рту трубка аппарата искусственной вентиляции легких, приклеенная к щеке пластырем. Обритый череп был перевязан бинтами, отчего казалось, что на голове кружевной чепчик. У Риты на глаза навернулись слезы.
- Травматическая кома, - сказал доктор. - Мы удалили гематому. Пока на искусственном дыхании.
- Каковы шансы? - спросил Глеб Викторович.
- Об этом я не могу говорить. Мы делаем все, что можем. То, что он выжил в таком столкновении - уже чудо. Сейчас многое зависит от него.
Рита бросилась на колени перед сыном, прикоснулась к его безвольной руке. Рыдая, она начала молить о его выздоровлении, рассказывая, как сильно его любит, и что он для нее значит.
У мужа ком подступил к горлу, за четверть века совместной жизни он ни разу не видел свою жену такой.
- Рита! Рита, не надо! Он тебя не слышит. Хватит, Рита! Рита... - смущенно повторял он, беря жену под локоть.
- Слышит! Они все слышат в коме! - она подняла заплаканные глаза к потолку, словно душа сына, пребывая там, должна была подтвердить ее слова.
Глебу Викторовичу было неудобно перед доктором, но тот держался довольно безучастно. Видимо, привык к подобным сценам.
Супруги вернулись на диванчик рецепции, от которого проторили дорожку к кофейным автоматам. Глебу Викторовичу все время звонили подчиненные, когда он выдавил из себя причину отсутствия - беспокоить перестали.
Днем приехали родственники жены, и она предложила мужу поехать домой отдохнуть.
- Я не уйду отсюда без тебя и сына! - попробовал отпираться он, но жена убедила его в необходимости сменять друг друга. Пребывание Алеши в коме может быть долгим, а когда он выйдет из нее - нужно, чтобы рядом оказался кто-то из близких ему людей.
Он не сразу поехал домой. Сидя в машине, позвонил другу Алеши, который сообщил им эти неприятные известия. Тот не сразу ответил, говорил сонным голосом, явно не спал всю ночь, от вопросов увиливал, что-то там было нечисто.
Глеб Викторович решил посмотреть на место аварии. Сын на скорости слетел с дороги и врезался в дерево. Собственно никто, кроме него, не пострадал. Даже дерево выглядело так, будто ничего не было - на толстом комле могучего вяза остались лишь небольшие вмятины. На асфальте валялись осколки стекла, чернели потеки масла.
Солнце ярко сияло на небе. Мимо проносились автомобили. Какой-то лихач с ревом пролетел по крайней полосе, превысив допустимую скорость. Глеб Викторович с ненавистью посмотрел ему вслед - ну почему его сын? Впрочем, сейчас он никому не желал такой беды.
Домой Глеб Викторович ехал с непривычным ощущением, что его там никто не ждет. Переступив порог, он понял, что совсем не хочет спать. Мозг был возбужден и ясен. Он зашел в комнату сына и сел на кровать, разглядывая немного хаотичную обстановку комнаты подростка, которая так разительно отличалась от патриархальной респектабельности их дома.
Полстены от пола было заставлено коллекционными моделями гоночных автомобилей, отец поощрял хобби сына и всегда награждал его новыми подарками за успехи. Повсюду висели фотографии спортивных авто в аккуратных рамках. Фото любимой машины сына возвышалось на прикроватной тумбочке, оно было почти в два раза больше, чем его фотопортрет с любимой девушкой. Комната скорее напоминала фан-клуб гоночной команды, чем комнату студента.
Глеб Викторович подошел к письменному столу и разворошил стопку бумаг, состоявшую в основном из эскизов авто и тщательно прорисованных фрагментов аэрографии. Алеша неплохо рисовал - его музой была любимая машина.
Сын получил в подарок новый "Митсубиси" на восемнадцатилетие, редкому подростку так везет. Но заводская комплектация машины не удовлетворяла его, и он принялся оснащать ее дополнительными опциями: вносить ненужное и убирать то, без чего обычная городская машина не могла обойтись. Так авто лишилось задних сидений, получило новый отвес и спойлер. Сын изуродовал ее аэрографией - длинные черные молнии исполосовали корпус автомобиля.
Ближе к вечеру, толком не поспав, Глеб Викторович вернулся в больницу. Жена общалась с девушкой Алеши. Красивая блондинка, сцепив на груди руки с длинными розовыми ногтями, глядела в глаза Риты и вежливо улыбалась, как при светской беседе, чувствовалась ее отчужденность.
Глеб Викторович, принимая во внимание то, что сын больше всего любил свою машину, не мог упрекнуть девушку за отсутствие горя на лице.
Он вызвал женщинам такси, и когда они уехали, зашел в палату сына.
Алеша все так же лежал без сознания, - завернутый в бинты и окутанный трубочками, он походил на мумию. Глеб Викторович ощутил в палате дыхание смерти. На мгновение его взял озноб и безысходность. В отделении реанимации смерть боролась с жизнью на каждой койке. И люди здесь порой умирали. Но сейчас все будет иначе. Сын был живой, и он сделает все, чтобы он жил.
Глеб Викторович наклонился к сыну и поцеловал его в холодный лоб. В этот момент он понял, что не может вспомнить, когда целовал его в последний раз. Наверное, когда тому было годика три...
Глянув на сына, он увидел на проколотой капельницей руке багровый ручеек, уходящий к предплечью. До боли знакомый рисунок - татуировка Алеши повторяла молнию на аэрографии авто. Вот она любовь...
На рецепции, возле отделения интенсивной терапии, скопилось множество людей. Среди них выделялась заплаканная женщина на краешке дивана, в таком же небрежно накинутом бирюзовом халате, как у Глеба Викторовича. В какой-то момент их взгляды встретились, он почувствовал в ней сестру по несчастью и присел рядом.
Вскоре они разговорились. У женщины мама наглоталась таблеток после недавней смерти мужа, в которой винила себя. И теперь, за какие-то несколько дней, его собеседница могла стать полной сиротой. Врачи промыли пострадавшую, но яд глубоко впитался в нее, шансов практически не было. Глеб Викторович успокаивал женщину как мог, заодно рассказывал про своего сына, про непонимание, росшее между ними.
- Он всегда получал то, что хотел, но иначе и не могло быть! - горячо говорил он. - Я всю жизнь много работал и всегда добивался поставленных целей. Не понимаю, в кого он пошел. Я в юности совсем другим был. И вроде воспитывал его, но все без толку. Все отпущенное природой упрямство и целеустремленность он направил на размежевание со мной.
- А вы пытались понять его? - спросила женщина.
- Только это и делал.
- О чем же он мечтал? - попыталась озадачить она собеседника, но Глеб Викторович без запинки ответил:
- О машине своей чертовой он мечтал! За него с какой стороны не возьмись - все ей начиналось и заканчивалось.
Он покинул женщину, чтобы заглянуть к сыну, и потом еще несколько раз ходил смотреть на него, неизменно в сопровождении санитарки, тенью следовавшей за ним. Сестра по несчастью была тронута его вниманием и тоже ходила в палату к своей матери. Так проходила их ночь.
Глеб Викторович засыпал на диванчике, ерзая ногами из-за неудобного положения. Его собеседница предложила ему склонить голову к себе на колени. Он был смущен и представлял, что подумает его обезумевшая жена, если, не выдержав домашнего заточения, прибежит ночью в больницу, а такое было вполне возможно. В засыпающем сознании голос произнес, что не надо стесняться - люди объединенные горем должны поддерживать друг друга. И сомнения пропали, или уснули. И он сам уснул, уткнувшись головой в ее мягкие колени.
А потом подошла медсестра и сообщила женщине скорбную весть. И после этой вести о смерти, коридор отделения интенсивной терапии странно оживился. Плакала потерявшая маму дочь, медбрат на бегу столкнулся в дверях с санитаркой. Глеб Викторович потерял связь с реальностью, до конца не осознавая - находится ли он въяве или во сне, прошел в палату сына, где коснулся его руки и прошептал:
- Только живи, пожалуйста. Я сделаю все: отремонтирую твою машину или куплю новую. Не буду упрекать тебя ни в чем. Только живи, живи!
Женщина исчезла, они даже не простились. Глеб Викторович представил себе тело ее матери под саваном-простыней, рука сама осенила его крестом.
В одиночестве он устроился на диване. Спал и видел, как мчится на машине его сын, видел и свою ночную собеседницу, она смеялась и держала за руку свою живую мать, а может быть его?
Проснулся он рано утром. Жена гладила его по голове.
Он вскочил, воскликнув:
- Как он?
- Все так же, не бойся, дорогой. Я только что была у него.
Посидев с Ритой, он поехал домой. Принял душ, съел приготовленную женой еду, после чего снова уединился в комнате сына.
Раньше он избегал находиться в этом помещении, а теперь чувствовал себя здесь уютно. Казалось, что дух, находящегося в коме сына обитал не возле его тела, а здесь - среди моделей и эскизов спортивных машин.
Внутри прозвучал голос ночной собеседницы: "понимал ли он сына?"
Хотел понять.
Где-то с год назад, они встретились в гараже. Глеб Викторович критически смотрел на очередные улучшения идеальной машины сына и попросился за руль.
"Только не выжимай больше второй передачи, а то в другом городе окажемся", - предупредил тогда Алеша, и в этой шутке была доля истины.
Сын сидел на пассажирском сидении и ревниво следил за маневрами отца на узкой дороге, между особняками соседей. Каждый раз, когда они переезжали очередного "лежачего полицейского", сын корчился так, словно переезжали его. Он бы отказал отцу, но был слишком зависим от него - выбора не было.
Глеб Викторович припарковал машину в укромном месте и обратился к сыну: "Алеша, нам надо серьезно поговорить. Я вижу, что мы по-разному видим твое будущее. Если бы твое увлечение гонками было просто хобби и не мешало успевать во всем остальном - было бы прекрасно, и мы не говорили бы об этом. Но тебя ничего кроме гонок и твоей машины, к сожалению, не интересует. В такой ситуации я вижу только один выход... Давай подойдем к этому практично: что тебе нужно, чтобы стать гонщиком? Чем я могу тебе помочь?"
Алеша терпеливо выслушивал отца, его лицо приняло страдальческое выражение. Мало того, что родители, вопреки его желаниям, делали из него юриста, так теперь отец решил вторгнуться в святую святых его души, чтобы помочь стать гонщиком.
"Папа, спасибо большое, - вежливо сказал тогда он. - Я, конечно, думал об этом. Но гонщик - это не тот, кто гоняет. Ты хочешь поговорить практично - давай!". Алеша принялся рассказывать о том, что в их стране автогонки не популярны, федерация слабая. Он, сказал, что нужно ехать за границу, но там попасть в хорошую команду нереально - места все заняты и расписаны на много лет вперед. Начинать надо с нуля. Участвовать в самых простых гонках, поднимаясь от класса к классу; при хороших результатах на каждый этап как минимум год, если результатов не будет - застрянет, как в болоте. И все за свой счет, спонсоры помогают только участникам престижных соревнований. Кроме непосредственных расходов на авто, еще придется отчислять деньги за участие в заездах. Если такое устраивает - надо определиться со страной, снять там квартиру. Притом, что придется кочевать из города в город. Парковки, страховки там на порядок дороже, особенно страховка за спортивное авто - и то, вряд ли их вообще кто-то страхует. А каждый заезд - это потенциальные столкновения. Не говоря о бытовых мелочах. "Даже при твоем искреннем желании, при твоих немалых возможностях, такое дорогостоящее предприятие можно не потянуть" - резюмировал Алеша.
Отец, поглаживая маленький спортивный руль, внимательно слушал сына и соглашался с приводимыми доводами. А еще понимал, что сын не договаривает или не хочет признать, что потерпит крах на соревнованиях. Там серьезные спортсмены, знающие, что они делают и ради чего. Не состоявшись, как автогонщик, ему придется покончить с этой ерундой и взяться за ум. Куда как проще ездить на машине, прокачанной за счет папы, и соревноваться с такими же бездельниками, как он, побеждая тех из них, чьи родители не смогли дать достаточно денег.
"Если все так бесперспективно, мне трудно тебя понять. Зачем ты тратишь время, деньги?" - спросил он сына. Алеша возмущенно ответил: "Потому, что я это люблю. Ты хочешь, чтобы я был практичен, ко всему относился так, чтобы извлекать пользу. Но как можно практично относиться к любви? А если от нее нет пользы - отказаться что ли от нее?!"
Алеша апеллировал к ценностям, которые Глеб Викторович не то, что не разделял, но хорошо знал, что за ними стоит. "Я тебе объясню, как можно практично относиться к любви, - наставительным тоном сказал он сыну. - Девушка, которую ты любишь - рано или поздно будет требовать заботы. Чтобы заботится о ней, тебе нужны будут деньги. То же самое с детьми. В идеале ты должен любить родителей, когда-нибудь они будут рассчитывать на твою заботу - но об этом мы с мамой даже не мечтаем! - Глеб Викторович поднял вверх руку, чтобы погасить возникшие возражения сына. - Даже твоя машина, которую ты любишь больше всех вместе взятых - тоже требует заботы: ее надо заправлять, ремонтировать. На какие шиши? Представь, что меня нет, и денег, которые ты получаешь от меня, тоже нет, и поймешь, что "огонек твоей любви" будет гореть не от твоего пылающего сердца, а от плодов твоей практической работы. Все просто до того, что я не верю, будто ты этого не понимаешь! Как будто ты не мой сын!"
Алеша, выслушав отца, сказал: "Папа, ты практичен, как деревенский мужик - познал примитивную науку выживания и все меряешь мешками картошки. В жизни есть другие недоступные тебе измерения, например, адреналин".
Глеб Викторович буквально взбесился, услышав это, и крикнул: "Я езжу по жизни! Моя дорога жизнь! Она дает мне адреналин! А ты - бездельник хренов!"
Последовавшие возражения сына потонули в реве мотора. "Я покажу тебе адреналин! - кричал Глеб Викторович, на скорости переезжая очередного "лежачего полицейского". Сын кусал губу, слыша, как стучит отвес об асфальт, от напряжения у молодого человека пошла носом кровь. Теперь, вспоминая ту ссору, Глеб Викторович жалел о своей несдержанности, действительно есть другие измерения - жизнь сына. Но и он в том споре был прав - у него есть все, чтобы сберечь жизнь ребенка. Алеша выкарабкается!
На работе компаньон Глеба Викторовича поинтересовался здоровьем его сына и удивился обстоятельствам аварии. Все, кто знал Алешу, говорили, что он хороший водитель. С чего это вдруг - на пустой дороге и в дерево?
Вечером Глеб Викторович приехал в больницу. Жена сидела в окружении своих родственниц - шумных пожилых женщин, которых он недолюбливал. Он подумал, что они сидят, как плакальщицы на похоронах, и тут же укорил себя за такие мысли.
- Ему установили питание, провели магнитно-резонансную томографию - нашли гематому. Будут еще раз оперировать, - сообщила жена.
В этот раз Глеб Викторович, привыкший к диванчику рецепции, сразу заснул. Ему снилась операция - спины врачей склонились над телом пациента, он не видел его, но чувствовал любовь к нему и понимал, что на операционном столе его сын. Днем Глеб Викторович вернулся в больницу и вместе с женой; они снова, как в первый день, вместе ждали, вместе боялись, вместе надеялись, поочередно ходили за кофе и подбадривали друг друга. Врачи просверлили отверстие в черепной коробке их сына и удалили гематому.
Алеша лежал в своей палате, точно божество, на чью жизнь работала целая больница. Аппарат искусственной вентиляции легких, словно духовой инструмент из оркестра, громко и торжественно вдыхал в него воздух, и через пару дней божество пробудилось.
- Он открыл глаза! - крикнула жена в телефонную трубку и Глеб Викторович, все бросив, примчался в больницу.
Они стояли перед сыном. Полуживой юноша отрешенно смотрел на них.
- Ты нас узнаешь? - спросила Рита.
Алеша утвердительно закрыл глаза.
- Ты узнаешь папу? - спросила она.
Сын снова закрыл глаза.
Рита бросилась к своему ребенку и сквозь слезы начала с ним сюсюкать. Глеб Викторович уединился в коридоре с врачом.
- Пока рано отключать искусственное дыхание - он еще не полностью вышел из угнетенного состояния, - сказал врач.
- Что будет дальше? - спросил Глеб Викторович.
- Дальше придется побороться. Многое зависит от него, насколько сильно он хочет жить. Вы тоже можете помочь ему.
- Мы сделаем все, что в наших силах.
- Сделайте так, чтоб он хотел жить, - сказал доктор.
Глеб Викторович вернулся домой к полуночи. Жена, после того, как Алеша открыл глаза, решила не покидать сына.
Дома, соскочив с подножки внедорожника, Глеб Викторович посмотрел на пустующую половину гаража, где на бетонном полу был нарисован алый силуэт спортивной машины. Увидев год назад этот рисунок, он отругал сына. Сейчас об этом жалел.
Придя в сознание, Алеша подарил родителям надежду на скорое выздоровление, но следующий день не принес улучшений. Напротив, им становилось страшно каждый раз, когда он засыпал - казалось, что слишком много сил он отдает на то, чтобы в очередной раз всего лишь открыть глаза.
- Никогда не задумывалась раньше, как это легко: открыть глаза, - сказала Рита мужу, проснувшись после очередной дежурной ночи.
- Я принес тебе кофе, - он протянул картонный стаканчик, от которого шел легкий дымок.
Пролетело несколько неотличимых друг от друга дней, потом сын перешел на самостоятельное дыхание и заговорил.
- Как дома? - спросил он отца.
- Все нормально. Тебя только не хватает, - с натянутой улыбкой ответил тот.
- Не знаю, как это произошло, я, словно взлетел и не мог управлять машиной, - выдавил сын. - Как в самом страшном сне - крутишь руль, а он тебе не подчиняется... Кстати, что с машиной? Где она? Сильно пострадала?
- Черт с ней, с машиной! На штрафплощадке она. Главное, чтобы ты поправился.
Сын нахмурился.
- Я, наверное, не скоро сяду за руль, если вообще сяду.
- Все будет хорошо. Я заберу машину и отвезу в автосервис, - сказал Глеб Викторович.
- Правда? - сын с недоверием посмотрел на отца.
- Прямо сегодня это сделаю, - заверил тот.
Покинув больницу, Глеб Викторович поехал на штрафплощадку. Всеми забытое авто стояло за забором из переплетенных металлических прутьев - капот гармошкой, разбитое лобовое стекло, спущенные передние колеса, деформированные двери. Работы не початый край.
Машину поначалу не хотели отдавать, но помогли старые связи. Глеб Викторович вызвал эвакуатор, который перевез ее в ремонтную мастерскую при фирменном автосалоне.
- В ремонте твоя машина, уже оценивают предстоящую работу, - поспешил обрадовать он сына поздним вечером, усаживаясь перед койкой.
Алеша широко улыбнулся.
- Это прекрасная новость. Я чувствую, что мне стало лучше, - почти бодро ответил он.
- Но только обещай мне одну вещь! - строго сказал отец.
- Какую?
- Не ездить на ней со скоростью больше шестидесяти километров.
Кровать тихонько, но заметно задрожала - сын не смог сдержать подступивший смех:
- Я не могу тебе этого обещать. Потому, что не собираюсь умирать и надеюсь выжить...
Директор автосервиса к полудню принял Глеба Викторовича в своем кабинете и представил счет на круглую сумму.
- Естественно, это не считая восстановления аэрографии и нитродвигателя, - осторожно сказал он.
Кресло скрипнуло под его посетителем, лицо Глеба Викторовича покраснело, он положил руки на стол, наклонился к директору:
- Что в этом естественного? А как же страховка?
- В вашу машину внесены конструкторские изменения. Все гарантии на нее не распространяются. Страховка не действует.
Глеб Викторович ударил кулаком по столу.
- Я не знал, что там стоит нитродвигатель... Сколько он будет стоить?
Директор автосервиса с деланным удивлением посмотрел на него.
- Я не могу сейчас точно сказать. Мы не занимаемся их установкой. Мы можем вызвать специалиста со стороны, или лучше, если вы найдете своего. Но, опять же, - гарантий после этого специалиста не будет.
Получив такой ответ, Глеб Викторович, поехал в страховую компанию, но там уперлись в то, что машина была переделана и никакие доводы на них не действовали. Связавшись с друзьями сына, он отвез машину в тот автосервис, где ее тюнинговали. Это была полулегальная на вид контора в депрессивном районе города, глядя на ремонтные боксы, казалось, что в них выращивают марихуану, а мастера походили на бандитов, что поджидают своих жертв в подворотнях, но зато все хвалили их золотые руки.
Столько забот выпало Глебу Викторовичу из-за разбитого вдребезги авто, он был не рад, что занялся восстановлением автомобиля. Про себя он считал, что место этой разбитой тачке на помойке, пожалуй, впервые за последние годы он делал то, что считал неправильным. Единственный аргумент - от этих "неправильных" действий Алеша заметно воспрянул духом. Еще недавно он с трудом открывал глаза и был не в силах говорить, а, узнав, что машина в ремонте, смог даже рассмеяться в ответ на шутку.
Едва Алеша пришел в сознание, вторая волна посетителей потянулась к нему. Врачи разрешали посещения только близким родственникам, и Рита решала, кому можно посетить его, а от кого просто готова была передать Алеше привет.
Алеша был рад друзьям, но когда от него вышел плотный молодой брюнет, Рита, при виде встревоженного выражения на лице сына, сразу пожалела, что впустила этого посетителя. Алеша подозвал ее и сказал:
- Дай тысячу долларов этому парню. Я у него одалживал. Потом объясню, только папе не говори.
Рита боялась спорить - как бы ни стало Алеше плохо от этого, и договорилась, что рассчитается за его долг. Вечером, вытирая слезы, она пожаловалась мужу.
- Я сам отдам ему завтра деньги. А с Алешей потом поговорю, - сказал Глеб Викторович. - Когда это все разрешится, у нас будет крепкий мужской разговор.
Утром он стоял на месте аварии. Рядом остановился синий спортивный "Субару" с позолоченными дисками, из которого вышел молодой мужчина.
Парень подошел и поздоровался. Глеб Викторович молча смотрел на его машину, потом сказал:
- Соревнуетесь на ней?
- Бывает, - заискивающе улыбнулся тот.
Глеб Викторович презрительно на него посмотрел и сказал:
- Значит, так... Ты мне рассказываешь, как все происходило, иначе не увидишь свои деньги. Вы соревновались?
- Это был один заезд. Мы уже соревновались с вашим сыном, я ему проиграл и заплатил тогда деньги.
- Почему он слетел с дороги? Ты его подрезал?
- Нет, все было честно!
- Это твоя версия...
Парень залез в карман за мобильником:
- У меня есть запись заезда...
- Показывай!
И он показал. На экране смартфона Глеб Викторович увидел заезд, занявший считанные секунды. Красная и синяя машина летели к финишу, вдруг красная машина взлетела в воздух и врезалась в дерево на тротуаре. Осколки авто отлетели на дорогу, зрители побежали к месту аварии, синяя машина пролетела финиш.
- Вы видите, я не виноват. Не знаю, как это произошло, что-то под колесо попало...
- Вижу, - сказал Глеб Викторович. - Я все вижу. Лучше бы я этого не видел! - он размахнулся в воздухе рукой так, что парень отскочил в сторону, опасаясь, что он ему врежет.
Глеб Викторович подскочил к дереву и ударил его ногой. Чуть ногу не сломал, на глянцевом ботинке остался след, а дереву хоть бы что...
Он достал из кармана приготовленные деньги и бросил их на асфальт поверх еще оставшихся там осколков:
- Твои деньги, заработал...
- Зачем вы так, мне очень жаль, - сказал тот, нагибаясь за деньгами.
Разобравшись с парнем, Глеб Викторович поехал в авторемонтную мастерскую. Его не водили по кабинетам, механик прямо во дворе озвучил сумму:
- Ремонт обойдется в семь тысяч зеленых. Это без аэрографии, вы ее себе потом сами сделаете. Но с отвесом, заменой диска, с установкой нитрооксидной системы.
Установка нитрооксидной системы, из-за которой в большей мере пропала гарантия на машину, не воодушевляла Глеба Викторовича.
- А сколько будет стоить ремонт без нитро?
- Всего на тысячу дешевле.
- Давайте без него!
- Это не так дорого, - сказал механик. - Мы поставим хорошую систему с коваными спортивными поршнями, электробензонасосом высокой производительности. Отладим все как надо. Ваш сын, конечно, может и потом его поставить, но лучше сделать сразу.
- Давайте так - я съезжу за деньгами, и там решим. А вы пока не трогайте ее...
- А мы в кредит не ремонтируем, - вежливо "успокоил" механик, пристально глядя на клиента.
Коллеги механика, вышедшие покурить, смеялись в спину посетителя. Но Глеб Викторович не обращал на них внимания, в голове происходила калькуляция карманных денег Алеши и затрат: тюнинг, заправка прожорливого двигателя, ночные клубы и рестораны, дорогие подарки подруге. Он достаточно получал на карманные расходы; этот шалопай, как и множество его сокурсников, окончив свой университет, не сразу столько зарабатывать начнут. Но все же Глеб Викторович чувствовал своим практичным умом, что траты превышали карманные деньги. Как сын выкручивался? Зарабатывал на гонках? Набирал долги? Тайком клянчил у доброй мамочки?
Нужно серьезно поговорить с Ритой! - отмечал про себя Глеб Викторович, крутя руль, чтобы изменить свой маршрут.
Он с трудом припарковал машину перед главным корпусом юридической академии. Сторонясь идущих навстречу молодых людей, вошел в здание, вызвал лифт. Глянул на часы в холле - пять вечера, еще не так поздно, руководство должно быть.
На пятом этаже он бегло огляделся, узнал раскидистый фикус возле панорамного окна. За три года здесь мало что изменилось. Впрочем, как и у него в семье, за исключением последней недели, которая могла поменять всю привычную жизнь.
- Здравствуйте, я отец Алеши Степанова, - сообщил он молоденькой секретарше, входя в приемную деканата.
Девушка оторвалась от монитора и с удивлением посмотрела на солидного мужчину. Он подошел к ней, положил руку на столешницу и сказал:
- Мой сын в реанимации. Может быть, сокурсники вам сообщали, но я решил сделать это лично.
Девушка растеряно моргнула.
- У нас такого студента нет.
- Он должен быть на третьем курсе, - уточнил Глеб Викторович.
- Алеша Степанов, - произнесла секретарша, растягивая буквы и скользя глазами по фамилиям в строчках списка на мониторе. - Такого студента нет.
- Ну, как? Может, он перевелся на другой факультет? Глупость, конечно...
- Извините, я не могу сказать вам больше. Мы не предоставляем такую информацию, - решительно ответила девушка.
- Я действительно его отец! - сказал Глеб Викторович, положив перед ней свое водительское удостоверение.
- Этот документ не удостоверяет ваших родственных отношений, - с язвительной улыбкой заметила девушка.
- Да, конечно. С этим было бы глупо спорить, - ответил он, забирая свой документ.
Глеб Викторович ненавидел кого-либо упрашивать. В конце концов - не такая проблема будет узнать, как обстоит дело с учебой Алеши. Он попрощался выразительным кивком, на мгновенье застыл в дверях и резко повернулся. В руке у него был бумажник.
- Нет, даже не пытайтесь, - сказала девушка посетителю, который шел на нее с решительным видом.
Он взмахнул перед ней купюрой. Секретарша отвела глаза.
- Пожалуйста... - попросил он и посмотрел на массивную дверь. - Надеюсь, декан у себя?
- Его не стоит беспокоить по такому поводу, - сказала девушка и прибавила вполголоса: - Алеша Степанов отчислен. Полтора года назад.
Их взгляды встретились, и он понял, что девушка говорит правду. Тем более, это был тот ответ, который он ожидал услышать.
И теперь он получил подтверждение: сын два года брал у него деньги на оплату учебы, а на самом деле тратил полученные деньги на машину и развлечения.
И на что он только надеялся? Машина отняла у него совесть, способность здраво рассуждать.
- Алло, Рита! Как вы там? - спросил он жену, отъезжая от академии.
- Все в порядке, ему заметно лучше. Ты скоро?
- Заеду домой за деньгами, хочу закрыть вопрос с починкой авто. Потом в больницу - нам надо с тобой поговорить насчет Алеши.
- Он спрашивал про машину. Очень волнуется из-за нее. Что с ней? - торопливо спросила жена.
- С машиной все хорошо, - скривился он. - Пусть больше не думает о ней. Так и скажи ему.
Глеб Викторович, не заезжая домой, отправился в ремонтную мастерскую. Еще с дороги он увидел машину Алеши, которая словно ждала его за забором площадки. Он увидел в ней не столько автомобиль, сколько источник всех зол и бед, что обрушились на их благополучную семью.
Работники на крыльце автосервиса ждали, что он подойдет к ним, но он шел к машине сына. Шел решительно, словно к человеку, которого хотел запугать.
Он остановился перед мятым капотом и дотронулся до покореженного железа. На подушечках пальцев остались красные кусочки автомобильной краски.
Глеб Викторович медленно обошел вокруг авто, оценивающе разглядывая его. Прикоснулся к искривленной молнии на крыле машины, тут же одернув руку так, словно дотронулся до татуированной руки незнакомого человека. Дерзко-вздернутый спойлер на багажнике авто ни капельки не пострадал и выглядел так, словно в любую секунду готов был поднять разогнавшуюся машину к звездам.
Враг был величественен и одновременно беззащитен. Именно враг... Глеб Викторович не любил двусмысленностей, и всегда стремился обозначить для себя главное. Эта машина отняла у них сына, поработила глупого юнца, сделала из него придаток для удовлетворения своих потребностей. В связке: машина-водитель, хозяином должен быть человек, но хозяйкой стала машина. Когда любовь вмешивается в отношения - все идет наперекосяк. Машина влияла на сына Глеба Викторовича, на которого он сам не мог повлиять.
Но власть машины на него не распространялась. Пускай он знал, сколько она стоила - он вместе с тем знал другую цену. Этой ценой был их сын.
Подойдя к наружному стенду со средствами противопожарной безопасности, он выдернул железный багор, взвесил его в руке, крепко сжал и вернулся к машине.
Мужчины на крыльце автосервиса увидели, как он размахнулся багром и ударил по лобовому стеклу. Звенящие осколки влетели в салон. Прицелившись, он ловко срубил боковое зеркало и ногой отфутболил его в сторону. Передние фары авто возмутительно уцелели после сокрушительной аварии и нагло глядели ободками светодиодов. Глеб Викторович принялся долбить и сверлить ближайшую к себе фару, разбитая лампочка повисла на проводе. Разобравшись с передними фарами, он повыбивал стопы и задние поворотники, со всей силы ударил по вздернутому спойлеру, забрался на покореженный багажник и обрушил удары на крышу.
Кто-то из собравшихся рабочих присвистнул, предложил вмешаться, но его одернули, в воздухе прозвучала фраза, что им больше работы будет...
Но человек с багром не собирался предоставлять кому-то работу. До изнеможения он рубил авто, хлопковая рубашка затрещала под мышками, ворот удавкой сомкнулся вокруг вздутой красной шеи, левой рукой он яростно дернул кончик воротника, пуговица отлетела в сторону. Машина должна пить бензин, а не кровь - изрядно обессиленный мужчина, вытирая блестящие капли пота со лба, вернулся к своему джипу и открыл дверь багажного отделения. В салоне разрывался мобильный телефон, но внешнего мира для Глеба Викторовича в тот момент не существовало. Переложив теннисные ракетки в сторону, он под целлофаном нащупал небольшую канистру с запасом бензина.
Рабочие недоверчиво смотрели, как солидный мужчина обливает бензином спортивную машину.
Зажигалка вспыхнула в руке Глеба Викторовича. Он поднес пылающий язычок к колесу, и огонь стремительно охватил машину.
Резко махнув рукой, он выразительно плюнул, и, с чувством выполненного долга, направился к своему авто.
Механик мастерской шел ему навстречу. Глеб Викторович, сбавив шаг, жестом остановил мужчину, достал из кармана пиджака визитку и отдал ему.
- Я все улажу с вашим боссом! Сейчас у меня нет времени!
Глеб Викторович сел за руль и завел мотор. Игнорируя звонок оставленного на приборной панели мобильного телефона, он смотрел в зеркало заднего вида на машину сына. Самой машины уже совсем не было видно - там вились клубы дыма, багровел огонь.
Звонок смолк. И снова раздался.
Он увидел, что звонила жена. Когда она прервала попытку связаться, на экране появилось уведомление о пяти пропущенных от нее вызовах.
Она никогда не была настойчива в таких случаях, значит, что-то произошло...
С чувством вины он посмотрел на охваченную огнем машину. В дыму и огне ему привиделись контуры человека, в котором он узнал своего сына. Опухшее лицо почернело от ссадин и копоти, на месте правой глазницы зиял уходящий в голову алый конус, выбитое глазное яблоко висело на зрительном нерве. Правое ухо срезано, языки огня развевались за плечами.
Единственным целым глазом он укоризненно смотрел на отца, шевелил разбитыми губами.
Снова звонила жена.
Видение то и дело возникало перед глазами. Он не мог ответить на звонок, не мог сказать жене, что все испортил. Когда он пообещал отремонтировать машину - сын пришел в себя, когда он принялся за нее - Алеше стало заметно лучше.
Что бы там ни было, он должен ее починить. Исполнить свой долг.
Жена звонила, чтобы что-то сообщить ему. Он решил для себя, что если потушит машину, содержание этого зависшего между ними сообщения каким-то образом изменится и все будет хорошо.
И через миг он вылетел из своего авто с огнетушителем и побежал к костру. Задыхаясь от гари, он ходил вокруг охваченной огнем машины и заливал пену в корпус. Он отбросил в сторону выработанный огнетушитель и побежал к противопожарному щиту. На глазах изумленных людей он тушил костер, который все больше походил на пепелище.
Он тушил огонь, надеясь исправить свою ошибку.