Вот идет человек без крыльев. (Чистая память разбившимся о небосвод).
Ветер шевелит пепел в траве. (Мир вашему праху и прах вашему миру).
Трамвайная остановка. Час пик. Облачка пара тают в прозрачной стыни. Темные глаза. Выбеленная морозом кожа. Вот уже десять минут у его лица не родилось ни одного облачка.
- Ты кто?..
Блаженны плачущие, ибо они искренни.
Блаженны страждущие, ибо у них есть цель.
Блаженны странствующие, ибо они есть.
* * *
- Эй, Скиталец! Где твои ноги, Скиталец?
- Я потерял их.
- Эй, Скиталец! Где твои глаза? Ты слеп, Скиталец!
- Глаза мои - птицами в небе, листьями в лесу, ручьями в земле, звездами в пустоте.
- Эй, Скиталец! А где твое сердце? Ты его тоже потерял?
- Нет.
- Эй, Скиталец! Подари мне свое сердце.
- Сердце мое лежит на дороге. Подойди-нагнись.
- Эй, Скиталец, слышишь? Не спеши. Спой мне песню, Скиталец.
- Я сыграю тебе на флейте.
* * *
- Нильс, что с тобой? Очнись!
- Осень... Пора.
- Куда пора, Нильс?
- Пора, родная. Я люблю тебя.
- Я то... Нильс, постой, куда ты? Подожди, Нильс! Вернись! Нильс, я тоже люблю тебя! Я! Люблю! Тебя! Стой, Нильс! Там же обрыв! Стой!!! Ты разобьешься, Нильс! Ни-и-и-ильс!!!
С разбега в осенний стылый ветер. В обнимку с небом. Подожди меня, стая! Я уже лечу!
* * *
Каменные стены, тяжелые ворота, хмурая стража. Плохое место. Да-да, я знаю, плохих мест не бывает.
- Слушай, колдун, верни детей, будь умницей, ладно? Ты сделал неудачный ход. Верни - и все будет хорошо. Золота тебе, положим, не видать, но дудку отдадим. Слушай, парень, ну, кова хрена ты вообще это затеял?
- Да не крал я ваших детей. Самим следить надо было. Я, кажется, всех предупреждал: заткните уши... А вернуть - не могу. Не догнать. Они далеко вперед ушли. Мне о таком только мечтать - промельк улыбки, светлой, с легким оттенком зависти, на сухих губах.
Скулу рассек булыжник.
- На костер падаль!!!
- Верно!
- Душегуб!!!
- Моя девочка! Что ты сделал с моей девочкой, изверг?!!
Бургомистр меланхолично покачался с носка на пятку:
- Слыхал? Воля народа - закон! Завтра с утречка и сожжем. Если не передумаешь.
- Я не могу.
- Вольному воля. О чем это я? Да! Обыщите его хорошенько, мало ли, что у него там за колдунская дрянь имеется.
- А это, на шее? На шее-то что за мешочек?
- Не трогайте! - не слушаются разбитые губы, - Не трогайте, это всего лишь птичье яйцо.
- Яйцо говоришь?
- Не на...
- Ронни, выкинь это в сортир. Ну, чего ж, зубы тебе теперь все равно уже не пригодятся...
Каменные стены. Каменный пол. Яйцо разбили. Флейты нет. Плохих мест не бывает.
Площадь. Рев. Гниль. Солнце. Бургомистр.
- Не передумал? Жаль. А мы тут часом вспомнили, что вы, колдунское племя, не любите помирать в цепях да под крышей - навесик приготовили, над столбом.
- Нет. Не-ет!!!
- Ты точно не передумал?
- Я. Не. Могу. Не могу! НЕ МОГУ!!!
- Ну-ну, - пауза. - Да свершится правосудие!
Огонь страстно лизнул его колени. Боли от ожогов не было. Боль была. Единственная реальность, поглотившая все. Ничего кроме. Nihil aut. Боль Безнадежности.
И тут издалека, из-за вопящей толпы, из-за приземистых городских стен, из-за зеленых холмов, сквозь владения боли, до него донесся детский смех отзвуком той самой мелодии. Обгорелый полутруп рванулся в своих цепях, и цепи лопнули. Он сделал пять слепых, невероятно мучительных, счастливых шагов туда, по Дороге, из-под навеса, и рухнул на мостовую. В то же момент в задохнувшейся от ужаса человеческой массе у предприимчивого торговца закуской прямо на лотке раскололась скорлупа сваренного вкрутую куриного яйца, и оттуда, попирая все мыслимые законы, взметнулась большая серая птица, вскрикнула, плеснула длинными крыльями и улетела прочь.
Каменные стены, тяжелые ворота, хмурая стража. К воротам подходят девочка лет восьми и мальчишка лет пяти, оба босые. В ее руках хворостинка, в его - свистулька из ивовой коры.
- Плохое место - она сморщила личико и почесала кончик носа, чтобы не чихнуть.
- Плохих мест не бывает, - наставительно произнес мальчик. - Дяденька стражник, говорят, у вас в городе крыс пропасть?