В жизни человека, не скажу, что каждого, наступает такой момент, когда он начинает чувствовать, что рожден для чего-то глобального: будь то уникальное открытие, суперумная книга или "скромное" получение Нобелевской премии за что-нибудь, какая разница, за что. Да, и у меня был такой момент, где-то между двадцатью пятью - двадцатью семью годами моей жизни. Момент приходил, но Нобелевскую, как ни странно, получали другие. Хотя было бы удивительно, если бы ее все-таки получил именно я.
- Дамы и господа, я с большим уважением вручаю Нобелевскую премию этому гениальному человеку эпохи!
- За что? - спросите вы.
Да ни за что, к сожалению, пока что не за что. Да, где моя вековая четвертинка? Порой мне кажется, что я пропустил что-то очень важное, что-то очень нужное, и в этот момент меня начинает охватывать чувство определенного беспокойства. А вдруг мне только и остается, как следить за успехом других: видеть режиссеров, получающих своих Оскаров, или читать о новых рекордах, установленных сверхсильными и сверхбыстрыми олимпийскими чемпионами? Неужели это все? Не то чтобы я очень разбирался в кино или рвался когда-либо в большой спорт, но, кто знает, может быть, я просто не нашел себя. Мне - тридцать, а я все еще в этом затянувшемся поиске. Пока, увы, безрезультатно!
Ой, простите, забыл представиться. Зовут меня Натан, для друзей Нати. Я - простой репатриант из Краснодара, то есть тот, кто по известной только ему причине уехал из одной страны в другую. По профессии - программист и до недавнего времени работал в хорошей фирме, где имел приличный заработок. Про внешность рассказывать? Хотя, что тут рассказывать: средняя, типично еврейская.
В Израиле я уже десятый год и только сейчас стал чувствовать себя как дома. Не то чтобы мое положение слишком изменилось за прошедшее время, совсем нет, просто все стало до боли знакомым. Иврит учил долго, так как способностей к языкам никогда не имел. К тому же язык, как известно, требует практики, а мое русскоязычное окружение этому, естественно, не способствовало.
Свободного времени у меня мало, так что и с близкими друзьями вижусь крайне редко. А когда перестаешь с кем-то видеться, то потом и звонить перестаешь. Таким образом, лучшие друзья становятся просто приятелями, а приятели переходят в разряд знакомых. Круг друзей постепенно принимает форму квадрата, а затем и треугольника, и вскоре я уже смог поймать себя на мысли, что все больше и больше праздников мне хочется просто не отмечать.
Я не женат, никогда не был, а в последнее время и думать не хочу в этом направлении. Вероятно, я еще ни к чему серьезному не готов. Женитьба - это ответственный шаг в жизни, это уступки и компромиссы, скандалы и примирения, любовь и ненависть, и все это в одном большом флаконе под названием семья. Нет, нет, увольте! Кроме того, я абсолютно не уверен, что это будет шагом в прекрасное будущее, скорее это итоговая вариация на тему: а что же в жизни моей было хорошего? Единственное, чего бы мне хотелось избежать в этой ситуации, так это отсутствие уюта в моем доме, как ни крути, а только женщина и способна его создать. Одна моя подруга сказала, что я нудный засранец, собрала чемоданы и ушла. В первые часы разлуки я даже подумал, что она просто обиделась. Купил букет за 50 шекелей, пошел к ней, но, как оказалось, там меня уже ждал другой не менее нудный засранец.
- Че тебе?
- Да ничего. Вот цветы Ленке принес. А вы кто, собственно говоря? - наверное, этот вопрос прозвучало дерзко и развязно, так как этот засранец с неприятным грохотом спустил меня с лестницы, как собаку, как вещь никому не нужную. Я шумно выкатился на улицу со своим букетом за 50 шекелей (о цене я, кажется, уже говорил) и застыл на асфальте, пугая прохожих. Губа кровоточила, рука, крепко сжавшая цветы, страшно болела. Но все это было несомненной ерундой по сравнению с той душевной болью, которая изо всех сил сдавила мое сердце. Ну что она в нем нашла? Ведь самое что ни на есть быдло, причем с очень мерзкой и невыразительной физиономией. Я кое-как встал, отряхнулся и побрел домой зализывать раны. Ерунда, мне не привыкать...
Вспомнилось далекое и не совсем дружелюбное отрочество. Когда мне было пятнадцать и у всех моих приятелей уже имелись подруги, то, дабы не отставать от них, я, как самый настоящий лох, влюбился в Катю. В Катю, которая не только была самой популярной девочкой в школе, но и из весьма богатой семьи. Почему из всех девочек в школе я выбрал именно ее? Не знаю! Но Катя встречалась тогда с Гришей, который был на два года меня старше и где-то на два размера рубашки больше. В общем, я со своими литературными идеями в голове решил признаться ей публично в любви. Мне казалось, что это будет мило и очень романтично. Гриша тоже решил меня избить публично, добавив к этому процессу совсем другие наречия: унизительно, больно, неромантично. Может быть, именно после этого случая признаваться в любви мне расхотелось на долгие годы, да и не было кому.
Так вот насчет того удивительного момента, который бывает в жизни каждого: он приходит очень тихо и незаметно и так же тихо и незаметно уходит. И вот мы уже не замечаем, как просто-напросто перестаем мечтать, наши яркие амбиции кончают жизнь самоубийством где-то между двадцатью пятью - двадцатью семью годами нашей жизни. А ведь и я был мечтателем, большим выдумщиком и фантазером; в детстве прекрасно рисовал, участвовал в разных конкурсах и даже побеждал. Помню, как-то получил набор неказистых тарелок местного завода "Чайка" за какое-то призовое место и был приятно счастлив. Умел ведь радоваться всякой мелочи. Было здорово. Спокойно как-то было. Вероятно, еще и потому, что никогда не задумывался о том, что же меня ждет впереди или, наоборот, думал, что меня все-таки что-то еще ждет.
Мне тридцать, кроме грязной посуды с неприятным запахом и пустого холодильника меня уже ничего не ждет. Ведь еще в этот понедельник, как у нас тут говорят, ем шени, я был простым программистом с хорошей зарплатой и непыльной работой, а во вторник, ем шлиши, я стал безработным программистом. Самое обидное, что если бы Ленка потерпела хотя бы еще недельку, то я все свое свободное время посвящал бы только ей. Ел бы ее драники или пироги с вареньем, но нет, не все так просто.
Дура, она еще пожалеет, что ушла. Пусть я не самый лучший мужчина в районе, не самый красивый и не самый обеспеченный, но я всегда относился к ней с уважением. Я мог быть упертым, даже немного грубым, ведь я по знаку зодиака - Козерог, но ей-то я практически всегда уступал. Старался прислушиваться к ее просьбам, но, что поделать, когда просьб стало слишком много? Она еще вернется, пожалеет и вернется.
Хотя что, собственно говоря, ей жалеть? Вот если бы я сделал что-нибудь такое, о чем бы узнал весь мир, вот тогда бы она точно пожалела. Ну что уж такого я могу сделать? Пачка сигарет в день, пустая бутылка вина и ни одной гениальной идеи. Я чувствую, что они где-то витают в воздухе, где-то совсем рядом, но я их почему-то не могу поймать... А еще эта чертова жара! Невыносимо сидеть дома весь день со сломанным кондиционером и смотреть в окно, которое выходит или, точнее, входит в соседское окно.
Павел - мужик хороший, правда, вспыльчивый немного, но я таких уважаю. Он въехал с женой в эту квартиру месяца три назад, и мы успели за это время подружиться. Когда я высовываюсь из окна покурить, то он тут же присоединяется и начинает меня слегка подзюзюкивать, в общем, дразнить.
- Хватит пить, иди работу ищи. Какая баба захочет жить с безработным?
Павел старше меня лет на десять. Приехал с семьей откудаќ-то из Украины. Между прочим, юрист по образованию. В Тель-Авиве ему помогли хорошо устроиться: метет улицы от Каплана до Орлова, очень хорошо метет. К сожалению, люди действительно могут ко многому привыкнуть. Павел тоже привык, а что же делать? Когда встает трудный вопрос: МЕСТИ или НЕ МЕСТИ, то приходится сразу же вспоминать о квартплате, о плате за детсад и прочих прелестях жизни, и ответ всегда один: МЕСТИ!
Вообще-то я не пью, я выпиваю. Да и Ленка бросила меня, когда я еще работал.
Так что теперь меня точно никто не захочет.
- У тебя есть что-нибудь перекусить? - поинтересовался я у Павла.
- Борщ по-украински. Людмила только что сварила: горячий, со сметанкой. Я всю неделю ее об этом просил. Правда, неделя выдалась напряженная, а все эти долбаные бюрократы просто с ума нас свели; загоняли по всей стране. Черт с ними! Ты знаешь, я, наверное, пойду, а то борщ остынет. Увидимся в клубе. Я обещал Мойше показать настоящий класс, - сказал Павел и вернулся в квартиру.
"Увидимся в клубе!" - передразнил я Павла. А как же борщ? Да я совсем и не хочу украинского борща, вот если бы это был кубанский, вот тогда... но в животе при этом что-то предательски булькнуло. Вечером я обычно предпочитал смотреть с Ленкой телевизор. Она возвращалась с работы около шести и начинала готовить нам ужин. Я приходил домой в семь часов, и ужин был готов. В воскресенье мы смотрели сериалы один за другим до полуночи, а потом вместе шли спать. Остальные дни недели были абсолютно такими же, разве что телевизионная программа менялась.
С уходом Ленки ушел и телевизор. Причем я на сто процентов уверен, что кредит за него погасил именно я. Ну да ладно, не держу я на нее больше зла. Странно, что за одну лишь неделю она нашла мне замену, мы ведь целых два года худо ли, бедно, но жили вместе. И чего ей только не хватало? Наверное, моего телевизора. Такое чувство, что пошла с первым встречным.
В общем, я дал Павлу уговорить себя записаться в шахматный клуб. Клуб был бесплатным и находился через дорогу от меня, так что на его посещение времени тратил я совсем немного. Туда ходили все, кому за тридцать, в ем шени (в понедельник), а все, кому за сорок, в ем шлиши (во вторник). Клуб наш - это обычная двухкомнатная квартира, достаточно тесная и душная, причем в ней нам была выделена лишь одна из комнат, а во второй жил Леонид, который, собственно, и организовал этот клуб. Каков был его договор с мэром города, я не помню, но мне кажется, что его освободили от налогов, а он в свою очередь обязался развлекать нас шахматами.
Шахматы - игра довольно азартная, но не за этим мы все туда ходили. Как правило, вечер начинался с бутылочки пива, впрочем, как ею же и заканчивался. Я, Павел, Рыжий и Санек ходили туда для того, чтобы поиздеваться над Олегом, Михой, Мойшей и Толиком. Не то чтобы мы их ненавидели, совсем нет, мы их душевно недолюбливали. Они нас тоже. Сначала хотели играть на деньги, но деньги оказались только у Мойши, который категорически отказался ими рисковать. После чего мы решили играть на пиво, которого, как известно, много не бывает. Я и Павел - против Мойши и Толика. Последние быстро нам проигрывали, и лишь затем мы переходили к Олегу и Михе. С ними играть было еще интересней. Почему? Не потому что они часто выигрывали или были сильнее остальных, нет, а потому что проигрывали они очень уж эмоционально, что и вызывало у нас неописуемый восторг...
Так вот, о чем это я? Ах да, момент! Когда такой момент наступает, то вряд ли кто-нибудь знает, что, собственно говоря, ему с ним делать? Что же касается меня, то, да, я мечтал даже и о том, чтобы изменить ход самой истории, прославиться на весь мир или получить престижную премию, но я же не знал, что это действительно сможет произойти.
Вот и сейчас стою я как вкопанный посредине Иерусалима, вдали от дома, да еще и голодный как волк. И что я должен теперь делать? Почему когда самое желанное случается, все, о чем я могу думать, так это о чем-нибудь съестном? К черту мечты и амбиции - задушевные песни живота не дают мне никакой возможности сосредоточиться. Так вот, стою я дуб дубом и понимаю, что не готов я к этому, не готов, и все тут. Пусть кто-нибудь меня заменит, столько людей вокруг. А я в другой раз спасу мир, честное слово. Хотя как Ленка пожалеет, что бросила меня, если я ничего не совершу? Я вас совсем запутал? А начну я лучше, как говорится, с истоков.
Я родился и вырос в славной южной столице России, в городе Краснодар; там же учился, ходил в художественную школу и играл по вечерам в шахматы. В одно прекрасное время, к которому все мои друзья уже выросли и резко женились, а подруги неожиданно стали беременеть одна за другой (правда, не от меня) я узнал, что смогу получить бесплатную поездку в Израиль. Каким образом? Долго рассказывать, но так уж вышло, что по паспорту, впрочем, как и по физиономии я еврей. Не то чтобы моя внешность кому-то мешала в Краснодаре, нет, просто очень хотелось на мир посмотреть и, как говорится, себя показать. Вот я и решил, а почему бы и нет? Съезжу, погуляю и вернусь. Почему позже мои планы изменились и я решил здесь остаться? Вспоминать об этом как-то не хочется, а может быть, и не стоит. Хотя я до сих пор ни о чем не жалею. Плюсов в этой стране много, впрочем, как и минусов.
Так вот, приехал я с двумястами долларами в кармане (все, что мои родители смогли наскрести по сусекам), и меня распределили на север страны. Мне выделили комнату, дали денег на карманные расходы и кормили четыре раза в день. Я был в шоке от количества подаваемой еды и ел, конечно же, все подряд, просто еще не мог привыкнуть к отсутствию дефицита. Так разбух, что, когда отправил домой фотографии, мама очень долго искала меня на них среди новых моих друзей. Так я и жил в кибуце, что-то вроде колхоза: твое - мое, а мое я хорошо прятал. Я нежадный, но и слишком доверять людям в мою привычку не входило. Да и общительностью я никогда не отличался. И все-таки многое в кибуце было здорово.
Наверное, после того как я достаточно долго жил в шумном городе, я, приехав в забытую всеми деревню, вдруг понял, как же мне здесь нравится. Тишина, покой и множество удивительных запахов природы. Первые месяцы я только и делал, как любовался всем: зеленью, цветами и даже вечно мычащими коровами, от которых вонь стояла страшная, но и к этому я смог привыкнуть. Неудивительно, что жить в крохотном и уютном домике было весьма приятно. В него, то есть в этот домик, меня поселили в надежде, что за пять месяцев я смогу выучить иврит. Излишне говорить, что их надежды не оправдались. Правда, кое-что я все-таки начал понимать. Кроме того, мне удалось подтвердить свой диплом. И этот факт был настолько удивителен, что после его наступления я сильно "зауважал" самого себя. И зря! Найти работу по специальности у меня не получалось достаточно долго.
В кибуце я встретил Таню. Таня приехала из Питера, где она жила и училась последние годы. Модная, стройная, по крайней мере, два первых месяца, но потом, как и все мы, несколько изменившаяся в объеме. Впрочем, полнота ее ничуть не испортила, а наоборот. Она стала более женственной. Мягкие линии шли ей намного больше, чем отточенная и, я бы сказал, несколько суховатая фигурка. Таня со мной не соглашалась и травила себя всякими диетами, которые, судя по всему, были абсолютно неэффективны. Я ее боготворил. Длинные, абсолютно гладкие волосы доходили ей почти до пояса. Таня всегда предпочитала аккуратно закалывать их наверху тонкой заколкой. Я думаю, что она это делала лишь для того, чтобы потом, одним легким движением руки эту заколку снять. В эти минуты я еле себя сдерживал и в полной мере понимал, что испытывал агент 007, а точнее, его исполнитель в подобных сценах на съемках очередной серии. Таня знала, что она красива, и все это знали. Но при этом многих раздражала "легкая" ее циничность и "мягкое" высокомерие по отношению к окружающим. Ко всем, кроме меня. Это не могло не льстить. Я до сих пор не понимаю, почему из всех ребят она выбрала именно меня. Возможно, что Таня - единственный женский экземпляр, сочетающий в себе в равной мере и ум, и красоту. Я влюбился и бегал за ней, как Барсик за мячиком. Не то чтобы я ударил лицом в грязь, нет, совсем даже наоборот, я парил где-то в небесах, а порой и над ними. Друзья говорили, что я выгляжу глупо, но я уверен, что они тайно, а иногда и совсем открыто мне завидовали. Впервые в жизни моя еврейская внешность пользовалась успехом.
Но как много все-таки утекло воды с тех пор! Ведь уже тогда Тане хотелось серьезных и взрослых отношений, а я был дураком, двадцатитрехлетним дураком. И мы, естественно, разбежались.
Я закончил программу и переехал в Тель-Авив. Устроился в аптеку продавцом. Работа была тихой и спокойной, а зарплата приличной и регулярной. О Тане я слышал лишь только то, что ей удалось реализовать свои скромные планы. Она даже успела стать мамой. А собственно говоря, какая мне теперь разница? В дальнейшем я старался просто не думать о том, что моя первая любовь могла оказаться с эпитетом "и единственная".
Тель-Авив оказался шумным и пыльным городом и чем-то в этом плане напомнил мне родной Краснодар. Так что чувствовал я себя здесь почти как дома. Снял двухкомнатную квартиру и начал искать работу по профессии. Вскоре я узнал, что могу получить второе высшее и даже бесплатное образование. Отказываться я, естественно, не стал. Вновь почувствовать себя студентом оказалось очень подходящим для меня вариантом. Учиться было интересно, но сложно изќ-за плохого знания языка, зато сокурсники все оказались очень хорошими ребятами. Студенческая жизнь здесь намного отличалась от подобной жизни в Краснодаре! Главным же ее отличием являлось наличие денег, небольшое, правда, но все же наличие. Работая в аптеке обычным продавцом, я мог спокойно платить за квартиру, телефон и даже посиделки в барах по вечерам. Все, что мне еще надо было для весьма интимной жизни, стоило двадцать шекелей за двенадцать штук. Мне этого хватало на неделю, да к тому же на "это" у меня имелась еще и тридцатипроцентная скидка (как великовозрастному студенту). Я был собой почти доволен. Впервые в жизни стал ощущать себя состоявшимся мужчиной. Не знаю почему, но со временем это чувство куда-то ушло, хотя зарабатывать я стал намного больше.
Всех имен своих подруг вспоминать не стану, но Веред значительно отличалась от остальных. Она была местной и старше меня на два года. Никаких серьезных отношений, никаких сцен или упреков в мой адрес - все было легко и непринужденно. Мы вместе напивались, гуляли, изменяли друг другу, а потом делились "впечатлениями". Но однажды я ей надоел, и она, естественно, меня бросила. Врать не стану, не грустил, так как были и другие. Вскоре я вместе с друзьями записался в спортивный зал, где мы играли по выходным в баскетбол. Так как все мы были либо инженерами, либо программистами, то со слабым полом на факультете практически не сталкивались, и поэтому приходилось брать для этих столкновений дополнительные учебные курсы на других факультетах. Я вместе с другом выбрал историю искусств. Войдя в аудиторию, мы просто обалдели от изобилия красивых и удивительно разных студенток. Казалось, что каждая из них главной целью своей жизни считала отрыв от всевозможных конкуренток. Для этого использовалось все: прическа, грим, татуировка, стильная одежда...
В общем, этот курс мы с другом завалили, но духовное и физическое наслаждение все-таки сумели получить.
С Ленкой я познакомился в университетском бассейне. Случайно! Я - не большой любитель поплавать и с бассейном не дружу. Но в тот день я пошел, как говорится, другим путем и заглянул посмотреть на водную гладь. Как оказалось, не только на нее!
Если бы я посмотрел на эту гладь, черт возьми, чуть раньше, то всех дальнейших событий могло и не быть. Ведь в своей резиновой шапочке и в пластиковых очках, то есть с видом человека-амфибии, Ленка вряд ли бы смогла привлечь мое внимание. Но нет же, я увидел ее именно тогда, когда, сняв свои очки, она стала снимать и шапочку. Передо мной оказалась мокрая брюнетка, в спортивном купальнике и с очень хорошей фигурой. Я, естественно, не смог устоять. Мы съехались и стали жить вместе, но не сразу, а спустя год после нашего знакомства. Причем не то чтобы я ей это предложил, совсем нет, а просто все как-то само собой получилось.
Ленка тогда жила в общежитии, так как была родом из Хайфы. Началось все с зубной щетки, потом фен, косметика, и однажды утром я понял, что вся одежда, а вместе с ней и сама Ленка уже здесь. Я не был "против", просто я не был "за". Вроде бы и должен был уже нагуляться, хотеть создать семью. Но я не хотел! Да и как я мог что-то хотеть создать, когда у меня было еще столько планов на будущее, а вот энергичной Ленки я там как раз и не видел. Я не могу сказать, что совсем не любил ее, просто мне казалось, что я что-то и где-то реально могу пропустить. Как будто сложившиеся наши отношения могут заслонить что-то более важное. Что именно? Возможно, все тот же непрекращающийся поиск самого себя. Да, да я еще не понял, кто я есть сам, а она уже хотела, чтобы мы стали ячейкой общества. Я ведь практически нигде не был: ни в Индии, ни в Таиланде, я даже до Праги не доехал, а тут на меня уже хомут пытаются набросить. А когда я смогу вырваться, если не сейчас?
Все эти веские аргументы я, разумеется, приводить не стал, а понадеялся на ход самой жизни. И, действительно, через пару недель все стало каким-то другим. Вкусными, теплыми и чистыми стали наши полусемейные отношения. Спортивный зал мы бросили вместе, у меня это отразилось на животе, а у Ленки на заднем фронте в виде целлюлита, зрелище не из самых приятных, но привыкнуть можно. Двенадцать штук (помните, тех самых) теперь хватало аж на месяц, к моему глубочайшему сожалению...
Так вот о том, как я спасал мир. Началось это все с того, что нам от шахматного клуба организовали бесплатную экскурсию в Иерусалим. В этом прекрасном и древнем городе я уже бывал не раз, причем всякий раз нас неизменно водили по одному и тому же пещерному маршруту, который с каждым разом оказывалось преодолевать все сложнее и сложнее. Странно, не правда ли? А может быть, он становился длиннее?
Вот и в этот раз все было, как и раньше: залезли мы в эту пещеру и стали ползти на четвереньках, потому как другого способа не придумали. Вокруг мертвая тишина и лишь странные запахи, раздражающие наши не маленькие и потому очень чувствительные носы. Жутковато... Я не из пугливых, но неприятное ощущение у меня все-таки появилось. Неожиданно кто-то чихнул, да так, что я чуть было не оглох. Я схватился за уши и без преувеличения почувствовал острую боль. И боль эта нарастала, в глазах поплыли очертания предметов, все смешалось... Что было дальше, мне неизвестно, так как очнулся я уже на земной поверхности. Голова гудела, и какие-то маленькие тени суетились вокруг меня. Постепенно я стал приходить в себя. Вскоре мне даже удалось сфокусировать свой взгляд, а затем и мысли, первой из которых стала мысль о том, что я, вероятно, умер. Вокруг меня скопились люди... Люди? Нет, нет, не совсем. В большей степени они все-таки походили на гномов. Маленькие, немного сморщенные существа в смешных и больших шапках, которые то и дело спадали им на лица.
- Ты на себя посмотри, тоже мне красавец, - обиженно сказал один из гномов и поправил ярко-зеленую шапочку с малиновым бубоном.
- Я думаю, что они ошиблись, - продолжал он.
- Нам велено было привести красивого и отважного Диезного короля, а он явно на него не смахивает. Луна чихнул, а этот тип уже и в штаны себе наделал, - сказал очень косматый гном.
- Ничего я не наделал, - неожиданно возразил я, но на всякий случай проверил свои штаны.
Гномы дружно засмеялись и стали показывать на меня пальцем. Мне стало не по себе, захотелось оглянуться, чтобы понять, где же я все-таки нахожусь и что вообще тут происходит.
- Я тоже думаю, что никакой он не Диезный король, а так, еще один земной неудачник, - добавил гном в синей шапке.
- Я не неудачник, я безработный, - вновь возмутился я.
Но никто даже не обратил на меня внимания. Я продолжал лежать, усердно пытаясь понять, во что это я вляпался и чем мне это грозит. Но странный гул в голове продолжался, да к тому же эти гномы, которые не стояли на одном месте больше нескольких секунд, не давали мне никакой возможности сосредоточиться.
- Возвращаемся. Все готовы? - крикнул толстый гном.
- Перестань называть нас гномами, - сказал косматый человечек.
Гномы присели, натянув свои странные шапки так, что были видны лишь носки их здоровущих ботинок. "Странно, ведь рост их от силы составляет сорок-пятьдесят сантиметров, а размер ноги явно ему не соответствует. Интересно, а что у них еще находиться не в пропорции?" - подумал я, и тут же один из гномов, к сожалению, я не заметил, кто именно, швырнул в меня огрызком яблока. Кусок угодил мне прямо в лоб. Снова послышался их детский смех, и цветные шапочки дружно затряслись. Я потер ушибленное место. Несмотря на то что было больно и чуть обидно, у меня не возникло ни малейшего желания связываться с существами, которых мой здравый рассудок отказывался воспринимать. Тут я заметил, что один из гномов не присел, а продолжал стоять в полный рост. Он зевал и потягивался, разводя свои маленькие ручки из стороны в сторону.
Я не успел сообразить, как вновь оказался в пещере. В ушах стоял тот же нескончаемый гул.
- Ты чего застрял? Ползи вперед, - сказал Павел.
- А где гномы? - озадаченно спросил я.
- Чего?
- Ну как их там: Луна, Косматый...
- Какие гномы? Ползи давай. Если я не выползу отсюда через пять минут, то мой мочевой пузырь разорвется.
Я пополз вперед, так, собственно говоря, ничего и не поняв. Когда мы наконец-то вылезли из этой пещеры, Павел как сумасшедший побежал орошать святую землю. Нам не привыкать к этому зрелищу, но остальным туристам оно показалось странным. Павел вновь присоединился к группе, и мы продолжили нашу экскурсию.
- Что это у тебя на лбу? - спросил он и ткнул меня в лоб.
- А! - я схватился за лоб и почувствовал большую шишку. - О! Вот паразит!
- Кто? Ты сегодня очень стран... - Павел не договорил, он просто замер на месте с полуоткрытым ртом. Вся наша группа, да нет, все вокруг меня стояли как вкопанные на своих местах. Воцарилась жуткая тишина, абсолютная тишина, такая, которая бывает, когда опускаешься с головой под воду. Я слышал ускоренное биение своего сердца.
- Что здесь происходит? - закричал я.
Но никто мне не ответил. Я стал присматриваться к Павлу, который, мне показалась, даже не дышал.
- Павел, ты меня слышишь? - и я потрепал Павла по плечу. - Павел, ну же, очнись!
Павел не двигался, впрочем, как и все остальные. И тут я вдруг подумал, а что если это и есть конец света? Ведь все только о нем и твердили последние годы, но почему тогда я не застыл, как они? А может быть, это только я умер?
- Ну хоть кто-нибудь, отзовитесь, пожалуйста! Я не хочу умирать. Мне всего лишь тридцать. Слышите, я еще очень молод, - кричал я весьма истерично. Да, я был страшно напуган. Интересно, а как бы вы отреагировали?
Так вот, стою я один в центре Иерусалима и ору во все горло, во всяком случае, так мне показалось, но знакомый чих дал мне понять, что я не один. Кроме того, один из гномов стал меня нагло передразнивать своим писклявым голоском.
- "Ну хоть кто-нибудь отзовитесь!" - повторил он мой крик. Все гномы дружно и как-то беззлобно засмеялись. Но, увидев, что я очнулся, сразу все затихли. Косматый подошел ко мне и стал что-то записывать в своем крохотном блокноте. Напоследок он вытащил из своих широких штанишек какое-то странное устройство, похожее на подзорную трубу, и навел на меня. От неожиданности я зажмурился, и вся моя короткая жизнь пронеслась перед глазами. Я старался думать о чем-то хорошем, но, как назло, ничего такого не приходило в голову. Гномы снова захихикали. Я открыл глаза, прямо передо мной, на плечах у относительно высокого гнома, стоял Косматый, держа свою трубу. Он, пошатываясь, дернул за цепочку, и тут я ослеп.
- За что? За что мне это? - я почувствовал жуткую резь в глазах.
Я слышал их шушуканье и чувствовал легкую возню. Когда я смог открыть глаза, оказалось, что я еще зрячий. Гномы до сих пор о чем-то шептались, собравшись в маленькую кучку. Они то и дело отодвигали друг друга, пытаясь подойти как можно ближе к Луне, и, не стесняясь, поочередно смотрели на меня.
- Да не толкайтесь же, - возмутился Косматый и, выбравшись из их оцепления, отошел в сторону.
Теперь гномы перевели свой выжидающий взгляд на него. Косматый и Луна внимательно разглядывали какую-то открытку, судя по всему, мою фотографию.
- Да никакой ошибки! - заявил он гномам. - Диезный король.
Гномы, по-моему, были немного разочарованы, но, пошептавшись и что-то обсудив между собой, стали подходить ко мне. Снова заговорил Косматый.
- Для нас это большая честь встретиться лицом к лицу с самим Диезным королем! - он снял свою шапку и низко поклонился. - Прошу прощения за шишку.
Остальные гномы последовали его примеру, опустив свои головы. Я стоял и смотрел на десятки, а может быть, и на сотни гномов, которые посреди Иерусалима кланялись мне.
- Вообще-то мы не гномы. И долго нам еще так стоять? - спросил Косматый.
- Простите, не надо вам так стоять, - и я показал жестом, дескать, мол, хватит, после чего они все стали выпрямляться. - Но кто вы и чего вам от меня надо? - я обратился к Косматому, решив, что он тут главный.
- Я не главный. Луна отвечает за операцию, - он показал на того, кто в прошлый раз чихнул.
- Просто вы очень странно реагируете на его голос, поэтому я сейчас его замещаю.
- Какую еще операцию? Я ничего не понимаю!
- Операция по спасению мира. Ты, ой, вы - наш Диезный король, и с этого момента мы - ваши верные слуги, ждущие указаний.
- Каких указаний, какой мир я должен спасать?
- Наш мир. Мы - ноты, мы создаем прекрасное гармоничное звучание и дарим его людям, причем искренно и преданно. Но сейчас нам нужна ваша помощь. Помогите вернуть в наш дом Музу. Вы - единственный, кто сможет это сделать.
- Почему я? Я вообще в музыке не разбираюсь. Сами ищите свою Музу. Отправьте меня домой, немедленно.
- Я не хочу показаться невежливым, но если вы нам не поможете, то домой придется возвращаться своим ходом.
- Это как? Что за наглость? Что за шантаж? - я начинал выходить из себя. Оглянувшись, я попытался глазами найти выход из создавшегося положения. Но я вроде бы никуда и не перемещался. Тот же город, та же пещера, из которой я недавно вылез, и люди, вкопанные, но все-таки люди.
- Где я? Что вы тут натворили, уродцы? - я подскочил к Косматому и схватил его за шкирку. Но в тот же миг как из-под земли выскочил Луна и встал в боевую стойку.
- Спасибо, Луна, но я сам попытаюсь все объяснить, - сказал ему Косматый, и Луна вернулся на свое место. - Понимаете, она должна быть с нами, мы без Музы ничего не стоим.
- Да, но я не имею к ее исчезновению никакого отношения, честное слово...
Все ноты по-детски грустно посмотрели на меня. Из группы вышел кто-то в маленьком серебристом сюртуке. Он подошел к Косматому и что-то ему шепнул. После чего всем был подан условный знак. Ноты оживились, поменялись местами и запели. Я сначала не понял, но через пару фраз узнал песню. Эти маленькие существа пели песню, которую я написал, когда мне было лет пятнадцать. Я отчетливо вспомнил школьный мюзикл, яркие костюмы, декорации. Через мгновенье я уже сидел в зрительном зале и смотрел на самого себя со стороны. Худой, немного сутулый, стою на сцене в костюме шута и пою лирическую песню Наде, которая играет в этом детском спектакле королеву бала. Помнится, в тот период я был по уши влюблен в эту избалованную особу. Излишне уточнять, что не взаимно. Я вижу в зале родителей, которые глаз с меня не сводят. А что, я очень даже неплохо пою, так мне сейчас кажется. А руки, руки! Они взлетают очень выразительно и красиво, вне всяких сомнений мне очень хочется произвести впечатление на Надю.
И вдруг при попытке взять высокую ноту я даю такого петуха, что Надя чуть не падает от неожиданности. Я сижу в зале, напротив самого себя, и вижу этого бедного парня, который отдал бы все на свете ради возможности провалиться под землю. Но это ему не удается, и он остается на ее поверхности. Сначала короткий, сдержанный смех, но через пару секунд все вокруг над ним смеются. Надя смеется тоже. Я смотрю на маму, она прячет украдкой слезы, вытирая лицо рукавом. Как я мог это забыть? Странный, неприятный эпизод, который совершенно стерся из моей памяти. Тут смех обрывается, и я возвращаюсь в Иерусалим.
- Простите, ошибочка вышла, - виновато сказал Косматый.
Я хотел что-то ответить, но язык был непривычно тяжелым. Кроме того, я не смог даже сдвинуться с места.
- Не переживай ты так из-за этой Нади.
- Надя, конечно, была симпатягой, но после родов ее так разнесло!
- Да, да. И муж ей изменяет со своей секретаршей.
- Тихо, - перебил их Косматый.
Они снова забегали и поменялись своими местами. Нотки запели. Я сразу же узнал мелодию, это была просто музыка без слов. Нотки смешно открывали рты и издавали такие звуки, как будто они играли на каком-то инструменте, а не пели. Я закрыл глаза, и когда я их открыл, то передо мной стояла Таня. Таня смотрела сквозь меня, я оглянулся и увидел себя на кровати. Я очень хорошо помню эту ночь, эта была наша первая с Таней ночь. Она ритмично двигалась под эту дивную музыку, которую я так никогда больше и не слышал. Вот она распускает свои волосы, вот она совсем рядом. Я чувствую ее запах, я хочу до нее дотронуться, но она проходит сквозь мои пальцы. Она ласково улыбается.
- Ты меня любишь? - почти шепотом спрашивает она.
- Люблю, - отвечаю я.
И только сейчас я вдруг понял, что все эти годы любил только ее. Моя первая, моя единственная...
- Мы поможем тебе ее вернуть, - оборвал мою идиллию Косматый.
- Если я помогу вам вернуть Музу?
- Вам решать: быть Диезным королем или безработным программистом. Что скажете?
Нотки трепетно смотрели на меня, теребя в руках свои пестрые шапочки.
- Я думаю, что было бы неплохо перекусить.
Наверное, это не очень обрадовало ноток, так как они стали переглядываться между собой.
- Перекусить и в путь? - спросил Косматый.
- Перекусить и в путь, - уверенно ответил я.
Что тут началось: нотки стали прыгать друг на друга, дружно хлопать и петь какие-то частушки. Косматый низко мне поклонился, и остальные нотки присоединились к его поклону.
- От всего Радужного королевства спасибо.
Луна подошел ко мне, и я увидел, что он выглядит значительно старше других. Он тоже поклонился, предварительно сняв свою шапочку. "Спасибо!" - произнес он голосом, полным слез.