Свинцовое небо, затянутое облаками, давило своей тяжестью на землю. Бурая вонючая грязь тускло отражала жалкие солнечные лучи, с трудом пробивавшиеся сквозь пелену туч. На горизонте были видны ржавые руины, ощетинившиеся противотанковыми ежами. По полю грязи, еле вытаскивая из нее ноги, шел человек, сжимая в руках автомат, хотя понимал, что тот бесполезен просто потому, что стрелять не в кого. Человек был совсем один и бесконечно устал. Противорадиационный костюм был тяжелым, хотелось содрать его вместе с кожей, но снял он только противогаз, потому что в нем больше не было никакой нужды - не было химических атак, от которых противогаз защищал бы. Человек с удовольствием бы растянулся на земле, чувствуя блаженство во всем теле, наслаждаясь горьковатым ароматом трав и нежным, теплым ветерком, если бы он мог...
***
Когда-то этого человека звали Адам. У него была и мирная жизнь, которая все чаще казалась миражом. С трудом вытаскивая ноги из грязи, Адам вспоминал, как однажды отец сказал ему:
- Твоя жизнь, сынок, зависит только от тебя. Умрешь ли ты от голода в подворотне или станешь миллиардером - все в твоей власти, и все это будет твоим выбором.
Адам тогда счел эти слова жестокими - как человек может все это выбирать? Но позже он согласился с отцом, когда открыл свою контору и заработал славу пройдохи, который вывернет любое дело так, как это нужно. Адам любил вечером после работы посидеть в уютном кресле с бокалом отличного бренди, глядя в окно. Рядом обычно устраивалась Молли, забираясь с ногами в соседнее кресло. Это было все, что нужно Адаму в такие минуты - он смотрел на огни мегаполиса и время от времени поглядывал на жену, любуясь ее нежным личиком. Потом взгляд соскальзывал ниже, Молли хитро улыбалась... Это были приятные воспоминания, наполняющие тело пульсирующей тяжестью. Где сейчас Молли? И Адам вздрагивал - прежние приятные воспоминания ножом взрезал кошмар как из плохого фильма. Сначала Адам даже обрадовался войне, потому что преуспевающий адвокат мог подзаработать на связях, на военных делах - ведь всегда так было, что все связанное с войной, ценилось особенно дорого. А потом все это стало неважно. Мир проваливался ко всем чертям, творилось страшное, и никого не интересовали услуги юриста или поставщика оружия - все превратилось в агонизирующий кровавый клубок, внушающий ужас, и в ощущение кошмара вклинивалось воспоминание о Молли, ее обезображенное ожогами лицо и медленная агония. Молли никак не хотела отпускать его руку, вцепившись из последних сил, и когда все было кончено, Адам с трудом разжал ее пальцы.
Позже Адам прибился к какой-то военной базе - нужны были все, кто умел стрелять и все еще обладал ясным разумом. Там он и пережил еще одну агонию - на этот раз всего мира. И в этот раз не пальцы умирающей жены хватали его за руку, а костлявая липкая рука страха вырывала сердце, мешая дышать и заставляя медленно терять рассудок... И вот все было кончено. Однажды он понял, что остался один, в чем ему очень повезло - или не повезло, это уж как посмотреть.
И сейчас, вспоминая те слова отца, он безумно смеялся - он не выбирал это, точно не выбирал! Адам мог бы сто раз поклясться в этом. Циничная философия того мира больше не работала. Мир изжил сам себя, уничтожил, сожрал свой хвост, а он почему-то остался - всего лишь потому, что в самый страшный момент спрятался в бункер, отказался куда-либо идти, в панике отмахиваясь от всех, и от него отстали. Вот это, пожалуй, и было его сознательным выбором. Его единственным настоящим выбором в жизни.
***
Орайо была одна в этом новорожденном мире. Ее родичи уверяли, что мир страшный, что они погибают от чего-то под названием "люди". Что это такое, Орайо не знала, но была уверена, что это какая-то страшная болезнь. Она была молода, старшие ее племени предупреждали ее об опасности, но Орайо все было интересно, она лезла во все щелки, любила это полосатое небо в лучах светила и влагу почвы. Она изящно скользила по прохладной влаге, наслаждаясь каждой минутой своей жизни. Жизнь только начиналась, и Орайо просто не могла понять, как получилось, что она осталась одна в этом мире. Она все надеялась на встречу, надеялась играть и резвиться, и вспоминала, как ей почему-то говорили прятаться. Приходилось подчиняться. Но и в тесных пещерах, куда набивались ее ровесники, Орайо придумывала игры, подбадривала всех, но прятавшихся с ней становилось все меньше и меньше. На вопросы вроде "что случилось" родичи отмалчивались, а потом совещались громким свистящим шепотом в дальней пещере. Потом они уходили, и кто-то не возвращался. Оставшиеся снова уединялись и шептались, и Орайо слышала только отдельные слова, чаще всего - "люди" и "опасность". Однажды Орайо выползла из пещеры и была уже далеко, когда это увидела - огонь, падавший на ее пристанище. Она не поверила своим глазам.
Значит, опасность и правда была в этом мире с полосатым от лучей небом? Но какая? Что было отвратительного в прохладной влаге? И самое главное - где ее родичи? Может быть, они в тех ржавых ощетинившихся развалинах? Жив ли кто из них? Осознание того, что она может быть одна, совсем одна, накрыло Орайо с головой, но девушка не хотела в это верить - она надеялась, что еще получится сыграть в живой камень с ровесниками или сплести хвост с тем, кто ей станет привлекателен. Орайо вспоминала, как однажды разыграла самого старейшину, сказав ему, что видела в пещере людей, как все испугались, и потом старейшина выговаривал ей, какая она невежественная, несмышленая девчонка, если не понимает, как все серьезно. Тогда она внимательно смотрела в его серьезные желтые глаза, посмеиваясь про себя над глубокой складкой на лбу, которая появлялась, когда старейшина размышлял или печалился. Орайо не прерывала его, слушала, вежливо опустив голову, а потом весь вечер танцевала, вскоре забыв о предостережениях.
И вот теперь Орайо была одна. Она скользила по влажной земле, и нечаянно столкнулась взглядом с другим существом. Девушка уже не думала, что увидит хоть кого-нибудь, и ее сердечко забилось сильнее от того, что одиночество закончилось. Орайо замерла, увидев перед собой нечто неуклюжее, передвигающееся странными, дергаными некрасивыми движениями. Она удивленно посмотрела на это существо, не понимая, что это такое. В памяти всплыло странное слово "люди" и Орайо припомнила, что родичи говорили что-то о их необычном способе передвижения. Значит, это не зараза, осенило девушку, это разумные существа! Вот только почему они опасны? Этот уж точно не опасен - вон какой мутный его взгляд, как тяжело он двигается - как же он может напасть? И что за палка, которую существо держит в своих конечностях? Орайо сделала движение вперед, существо непроизвольно дернулось, неловко взмахнуло своей палкой и чуть не выронило ее.
***
Адам уже отчаялся и хотел упасть в эту грязь и просто умереть, но увидел нечто. Мутанта. На их базе много говорили о мутантах, о том, что появляется новый вид из-за радиационного заражения местности, а заодно пугали всякими страшилками о мутантах-людоедах, над которыми сами же смеялись. Адам раньше не встречался с этими существами лично, предпочитая отсиживаться в бункере во время подобных рейдов. И вот теперь он видел такого монстра прямо перед собой - его противное змеящееся тело, влажно блестевшее в сумраке, вызывало отвращение.
Адам попытался увернуться от нападения мутанта, но поскользнулся в грязи и чуть не выронил автомат. Мутант же стоял напротив и не двигался. Это было удивительно - те байки, а может, и не байки хорошо въелись в память, и Адам мысленно слышал смеющиеся голоса однополчан, рассказывающих страшные истории. Однако то, что он видел, противоречило слышанному ранее. Может быть, мутант тоже один, подумал Адам. Ведь если бы их было много, он давно бы наткнулся на кого-нибудь.
Орайо испугалась, увидев, какую реакцию вызвало простое движение у существа. Девушка решила, что лучше будет, если она отползет немного назад и вежливо склонит голову, как приветствовали ее друзья старших.
Адам увидел, что мутант отполз назад, склонился к земле и замер. Он что, не собирается нападать? Он был удивлен и никогда не слышал о таком.
- Орайо, - услышал Адам свистящий голос. - Я рада приветствовать вас в этом мире!
Девушка наконец распрямилась - формальности вежливости соблюдены.
- Здрав... ствуйте... Адам, - разговаривать с мутантом было непривычно. Перед ним враг, от которого можно ждать чего угодно, напомнил себе Адам. Глядя в желтые глаза существа, Адам чувствовал, как внутри поднимается волна ненависти, инстинктивное чувство - или ты, или тебя, которым руководил первобытный страх. Адам замер на месте, а разум его утонул в черной волне ужаса. В сознании Адама пульсировала только одна мысль - убивать не таких, как ты. Его лицо исказилось от страха и отвращения, и он вскинул автомат наизготовку.
- Что вы делаете? Что это такое? - спросила Орайо. Адам вздрогнул, отшатнулся от пристального взгляда глаз мутанта. Автоматная очередь прозвучала, как раскат грома, как приговор небес. Мутант упал, и человек увидел, как из ран вытекает густая голубоватая кровь.
- Теперь я знаю, что такое "люди", - слабо просвистела Орайо. Адам вздрогнул от этих слов и шмякнулся на колени. Грязь противно хлюпнула, и этот звук прозвучал как плач.
- Орайо! - позвал Адам. Никто не откликался. Золотые искорки во взгляде погасли, и тело мутанта - уже не врага - выглядело безвольной тряпкой, испачканной чем-то голубым. Адам огляделся вокруг. Вслед за этим пришло запоздалое осознание - он убил не врага, он убил единственное разумное существо на много миль вокруг. Острое, безысходное одиночество захлестнуло Адама. Равнина погружалась в затхлый сумрак - день заканчивался. Рядом с трупом своей жертвы плакал убийца, единственное живое существо в этом мире.