Аннотация: Другой из двух ненаписанных дневников. Рассказывает бродяга. /в тексте использована песня Yoko Kanno "Strangers". текст создан в рамках одной городской ролевой игры, здесь он, потому что дышит./
У меня никогда не было по-настоящему своего места. Своих вещей. У нас все было общее. Формально я родился в грязном деревенском доме, полном вонючих тел и брани, в маленьком горном селении на отшибе. Я становился старше и менялся. Вечные ссоры. Старшие хотели, чтобы я вел себя как они. Я хотел вести себя так, как я. Я быстро перестал бояться шлепков, толчков и ударов. Я убрал все, что оставалось во мне мягкого, тщедущного, беспомощного, в дальний сундук и выкинул ключ с обрыва. Над обрывом гнездились крэты - большие птицы, с крыльев которых слетали сполохи красного пламени. Они клевались очень больно, выхватывая кусочки плоти, поэтому туда никто не ходил. Да и залезть туда было невозможно.
Еще они таскали овец, отбившихся от отары. Да, мои родители разводили овец. Меня отправляли пасти овец с ранних лет. Я всегда ненавидел этих тварей. В доме было не продохнуть от их шерсти, нельзя было зачерпнуть воды, чтобы в ней не плавали клочья. Когда мать брала больных овец в дом, они ужасно воняли.
Мне было наплевать на овец. Я отгонял крэт только потому, что меня бы отлупили за пропажу овцы. Птицы не ставили меня ни в грош. Как-то раз одна обнаглела совсем. Гортанно крича, она медленно спускалась, растопырив когти, совсем рядом, на ту единственную рыжую овцу, которая меня никогда не раздражала, толстую и спокойную.
Да какого магистра?!
Размахивая палкой, я бросился под крэту, что-то вопя. Для нее, по сути, были что я, что овца по размеру - добыча. Она ударила меня клювом раз, другой, хлопала крыльями и была, казалось, везде. Моя палка сломалась. Но я победил - я схватил крэту и свалил ее на землю. В итоге я забил ее каким-то камнем и смотрел, как она трепыхается, подыхая. Я был злым, ободранным, пьяным от привкуса крови и живым. Потом я пришел домой, пригнал проклятых овец. Ночью я сбрил с головы сложную прическу, что мать навертела мне по обычаю, надел свой неказистый плащ с рваным капюшоном и ушел в долины. Мне было тринадцать или около того.
Я думал, среди чужих людей все будет по-другому, будет интересней. Но я ошибся. Люди оказались ничем не лучше овец. В них не было ничего того, что звучало во мне, когда в горах сходила лавина или когда я сражался с птицей. Должно быть, мать зачала меня во сне от шамана. А может, я просто урод.
В долинах и в городах, лежащих за лесами, я искал этот привкус крови, яростный гул в крови, о которого все тело становится легким. Я провел какое-то время с разбойниками - оказалось не просто скучно, но и отвратительно. Пугать трясущихся обывателей? Пачкаться об жирных купцов? Я искал свою битву много где, но нигде ее не находил. Она была отравлена то корыстью, то выспренними рассуждениями... а я просто хотел драться. Убивал ли я в пути? Конечно. Тех, кто нападал на меня, тех, кто был мог стать мне достойным противником, всех, кто считал себя безнаказанным и глумился надо мной или над теми, кто мне нравился.
Мелкие стычки меня не наполняли - потому что весь мир был чересчур мирным. Спокойным. Тухлым. Я держался, стиснув зубы, - и все же понемногу начал чувствовать, что размякаю, как дерево в воде. Я никогда ничего не боялся, но этого тления при жизни я испугался.
Все закаты и рассветы, говорящие ветра и тени-оборотни, распространенная волшебная кулинария с глупыми спецэффектами - все это не должно было меня трогать за сердце. Это было все равно что узоры. Бессмысленные узоры, которые ничего не изменяют в жизни. Сны? Нет, я презираю тех, кто придает значение снам, и тех, кто уходит туда в поисках призрачного счастья. Трезвый расчет и самообладание - эти слова я повторял себе как заклятие, мне нужно было иметь это, чтобы оставаться собой. Доброта? В дороге я еще раз убедился, что доброта - это бесполезная для добряков вещь, но полезная для меня, для получения настоящих ценностей: крыши над головой, еды. Оружия. У меня сперва был только нож - его я взял из дома. Потом я научился колдовать - постепенно это становилось все легче. Добрые люди были рады научить меня полезным фокусам - они предполагали, что такой пацан, как я, неспособен себя защитить, и хотели сделать благодеяние. Так я научился стрелять. Тот полицейский хотел, чтобы я стал его напарником, но я научился всему, чему хотел, и свалил. Зачем мне ловить похожих на меня парней, которым просто скучно? Мне не хватало по-настоящему серьезного дела. Не охраны трактира от выпивох, не охраны богача от колдовства, не магических дуэлей с обрюзгшими стариками, шамкающими что-то про прошлые эпохи.
Может, я просто родился слишком поздно для этого мира.
Я бы не отказался свергнуть короля или победить шамана, но для первого были нужны соратники - а я одиночка и не люблю людей; для второго - шаман. Мне рассказали, кто это такие, при очередной ночевке в какой-то лесной гостинице. Там освещали все свечами, по стенам метались тени - не всегда это были тени известных существ или предметов. Тени странных тварюшек, соглядатаи, как мне объяснили, ручные и прикормленные соглядатаи. Сахарок. Кто бы мог подумать. Хуже овец.
Хозяин рассказывал о короле, что был невероятно могуч и опасен - и ушел из этого мира. Я не был ни шаманом, ни могучим воином, ни колдуном былых времен, однако я очень, очень упрям. Хозяйка, хорошая ведьма, указала мне на Каэмлу - она сказала, в том городке люди пропадают, но не умирают, а... пропадают. Многообещающе. Ведьма научила меня и кое-чему другому - приятно, но бесполезно.
Если король ушел в другой мир - не потому ли, что ему тут тоже стало скучно? Значит, мотив у нас точно был одинаковый. И я решил тоже отправиться в другой мир, лелея смутную надежду, что там идет война.
Какой-то старик, который заблудился в лесу, подарил мне музыкальную шкатулку - за то, что я вывел его на дорогу. Сказал, что купил недавно, что в ней только одна мелодия, от которой ему все время хочется уйти куда подальше, вот он и заблудился. И теперь она ему не нужна. Я проверял эту шкатулку - песня как песня, пусть из непонятных слов.
We've found a kind of paradise in a flowers bloom.
We've seen the end of a mystic land so close it meets the parting sun.
We've shared the thoughts that two could share, we feel the truth, magic that we send...
Searching for something new
Isle of Gold in flowers bloom
We've heard a kind of paradise beyond the desert's dunes.
We've walked the earth in solitude, so cold we need the warmth of sun.
We've lived the life that we could live, we see the truth magic that begins...
Searching for something new
Isle of Gold in flowers bloom
We've found a kind of paradise, below a sky so new.
We've weaved a web of mystery so wide, we need the light of day.
We've worn the cloak of secret lives, we've seen the truth, magic that we send...
Searching for something new
Isle of Gold in flowers bloom
so when will it end?
so when, when will we meet, my friend?
Правда, было ощущение, что я просто включаю ее не в том месте. Что надо придти куда-то, где границы более тонкие и мир не держит так цепко. И вот тогда-то откроется проход... в общем, я пошел в Каэмлу.
Я пришел туда ночью - смутно освещенный город вдали манил обещанием свободы и настоящей жизни. Но может, то было наваждение? Вдруг ведьма была в заговоре с этим городом? Я решил остановиться и подумать. Всегда надо сначала подумать, потом делать. И поменьше говорить. И производить нужное впечатление. Это очень важно. Может, даже важнее всего остального.
Я остановился у озера - оттуда до Каэмлы было рукой подать - и решил немного поспать. Я улегся на песке, подложил под голову ботинки, укрылся своим истрепанным плащом и заснул. Теплые летние ночи.
Меня разбудили шаги по песку. Судя по звукам - кто-то маленький. Этот кто-то обошел вокруг меня, насвистывая. Девчонка? Потом она приподняла мой капюшон, и я открыл глаза.
Она не отскочила. Осталась сидеть на корточках, внимательно смотря на меня. Растрепанные темные волосы, темные глаза, манера склонять голову набок. Как у сотен девчонок.
- Ты кто? - спросила она.
Я сел. Уже рассвело, но Каэмла на противоположном берегу еще дремала. Откуда пришла эта девочка? Почему так рано?
Она, видно, решил, что я тупой или глухонемой.
- Как тебя зовут? - повторила она.
- Тот, Кто Ищет Битвы, - разлепил я пересохшие губы. До смерти хотелось пить и умыться и пожрать и... поэтому я решил произвести впечатление. Памятуя свое главное правило.
- Ты моя находка, - сказала она. - Хороший нож.
- И что? - спросил я.
- Давай ловить рыбу? - спросила она в ответ. - Потом пожарим. У тебя есть соль?
- Нет, - сказал я.
- Ну и ладно, - сказала она.
И мы пошли ловить рыбу. Она была все-таки местная - знала, что где, как приманить и как поймать. Умела нырять, но не умела плавать. Странная девчонка. Но с ней оказалось легко. Она все время смущалась и прятала это за независимостью. Она отчаянно скучала по чему-то новому - точно как я в своей деревне. Но мое новое ей не годилось, сразу понятно. Она родилась не для войны. И все-таки было какое-то родство. Я сказал ей, что иду в волшебный город, не уточняя, какой. Я попытался научить ее плавать - ничего не вышло, но было смешно. Она сердилась, когда у нее не получалось. Между делом я расспросил ее о Каэмле. Обычный, тихий городок. Она знать не знала ни о каком ходе в другой мир. Это меня огорчило, но не слишком. Я давно отвык полагаться на слова.
Только под вечер она рассказала мне про дом с привидениями.
Это был небольшой деревянный дом недалеко от берега озера. Там людям слышались какие-то голоса, летала посуда и у зашедших появлялось желание побыстрее оттуда уйти. Вреда привидения не причиняли, там что с наличием этого дома местные мирились. И даже рассматривали как достопримечательность.
Мы договорились встретиться на берегу завтра утром. Она ушла, не оглядываясь. Похоже, она хотела напроситься со мной в волшебный город. В котором родилась и жила.
Лежа на песке, догрызая свой последний сухарь, я понял, что подумываю согласиться.
Это было глупо.
Когда окончательно стемнело и на берег высыпали ночные светлячки, а в Каэмле погасли почти все огни, я собрался и пошел в дом с привидениями, держа нож наготове.
Дом выглядел жилым - сбитый половичок на ступенях, бесшумная дверь, полотенце на крючке, чашка, словно только что поставленная на край стола. Кругом были рассыпаны какие-то черные зерна - я тогда не знал, едят их, варят или кормят ими каких-нибудь птиц, или просто украшают ими пол. Сколько мест, столько обычаев. Я вошел в кухню - там что-то слабо звенело. Оказалось - ложка сама по себе мешает пустоту в котле. Я уселся на табурет и прислушался. Постепенно звуки становились все отчетливее. Похоже, в этом доме жили двое - отрывистый говор мужчины и мягкая речь женщины сильно различались. Они говорили о каких-то пустяках, много смеялись. Но было еще множество звуков, которых я не разу не слышал. Голоса постепенно стихли - и началось что-то совсем иное: громыхание, звон, сухой треск, щелканье, звуки разрушения и огня и крики. Что-то происходило, что-то знакомое и пьянящее. Откуда-то зазвучала прекрасная музыка, влекущая в бой. Там шло дело жизни и смерти. Вдруг я почувствовал себя дома. По-настоящему дома, я имею в виду. Я слушал, не отрываясь, и постепенно стал различать какие-то контуры и блики света и