Жил-был в маленьком городке, известном своими замечательными черепичными крышами, некий Джон Торрес, человек добропорядочный и домовитый, притом в самом расцвете сил. Дом его имел два этажа и был похож на пряник, а семья состояла из жены, золовки, троих детей и нескольких племянников, потому жизнь под красной крышей так и кипела, а денег вечно не хватало.
Воскресным утром хозяин дома располагался со всеми удобствами за своим письменным столом, на втором этаже около окна. Окно было открыто, и в него залетал легкий ветерок с реки, ероша шевелюру Джона, с таким трудом приглаженную его женой. Жену звали Маргрит; река звалась Виленой и впадала в море; Джон грыз перо и соображал, как бы свести концы с концами в бренном мире вообще и в следующем месяце в частности. Вскоре он окончательно запутался и со вздохом откинулся на спинку стула. В этот момент очередной, особенно сильный и зябкий порыв ветра разом смел со стола все бумаги и, закрутив, раскидал по комнате. Джон, изрыгая проклятья, бросился ловить и собирать расчеты и счета, причем за одной страничкой ему пришлось лезть под самый потолок, словно мальчишке.
Преуспев, он опустил глаза и прочел:
"Жил-был в городке, известном своими черепичными крышами, Джон Торрес, человек домовитый и добропорядочный (лет тридцати). Однако на роду ему было написано потерять покой, покинуть свой дом (два этажа и похоже на пряник) и семью (жена, золовка, дети и племянники) и после долгого пути отважно спасти от большой опасности (дракон или великан) множество людей..."
Джон еще отметил, что лист удивительно бел и гладок, прежде чем с размаху сесть на пол, ошеломленно разинуть рот и вытаращить глаза. Наконец ему удалось продышаться и подобающе рассердиться. Что за чушь! Что за глупая шутка! Бестолковые домочадцы! Будто они не знают, какие усилия ему приходится прикладывать, чтобы разобраться с финансами! Можно подумать, это именно то, чем ему всегда хотелось заниматься!
Впрочем, он был простодушен, но не глуп. Он хорошенько рассмотрел страничку и покивал сам себе: такие листы не продают в писчебумажной лавке, и никто из его знакомых не умеет писать таким ровным, таким безупречным почерком. Как-то слишком... изящно, подумал Джон и слегка смутился, потому что слово это являлось для него непривычным.
Действительно, домашние не имели понятия ни о чем подобном, а в процессе проверки Джону достались удар скалкой, пара сердитых слов, поход на рынок и три часа занятий с сорванцами, что отложило все мысли и подозрения на некоторое время - но не развеяло их.
Должно быть, ветер принес этот странный лист; но откуда кому-то на другом краю ветра знать Джона Торреса?..
И для начала, как было предписано, тот потерял покой.
Часть 1
Прошло три дня. Джон не единожды пожалел о том, что не закрыл глаза на ту записку. Ее содержимое он выучил наизусть, а саму бумагу носил при себе и временами сквозь нагрудный карман чувствовал, как она то леденит, то жжется. Он плохо спал, ел без аппетита и раздражался по пустякам, потому что в глубине его души свербело и зудело сомнение. Понятный и устойчивый мир вел себя безобразно: шатался и норовил рассыпаться ворохом полупрозрачных осколков.
Проблема заключалась в том, что Джон не умел закрывать глаза на неудобные вещи. Даже когда обстоятельства складывались совсем уж откровенно плохо, он только кряхтел и нарочито выпрямлялся, чтобы встретить невзгоды лицом к лицу.
Всесторонне рассмотрев (во время бессонницы) сложившуюся ситуацию, Джон пришел к выводу, что ему стоит составить завещание. Нотариус не удивился - он был немолод, умудрен и вообще ничему не удивлялся. Заверив у него завещание, Джон почесал в затылке и неожиданно для самого себя сказал:
- Сударь!
- Да?
- У вас-то житейского опыта полным-полно, верно?
- Пожалуй.
- Так вот у меня вопрос, сударь. Что делать, ежели я вляпался в сказку?
- О...
- И не простую, а пренеприятную - мир спасать, все такое.
- Хм!
С этим глубокомысленным возгласом его собеседник достал из ящика трубочку, набил и раскурил, попутно отражая на челе работу мысли. Джон уж думал, что большего не добьется, но нотариус вдруг вынул трубку изо рта и проговорил:
- Один клиент рассказывал мне сказки под запись. С неделю, должно быть, приходил по утрам и диктовал. А потом попросил хранить, пока он не... минутку... вот его расписка... "не вернусь от эльфов, потому как они достали своими снами и коли так будет продолжаться, я вовсе ополоумею".
- И что же с ним случилось?
Нотариус пожал плечами:
- Он не вернулся.
Учтиво раскланявшись, изрядно утешенный Джон покинул оплот закона, но не направил стопы домой (как добропорядочно следовало бы сделать), а засел на берегу реки, где его никто не мог бы отвлечь от дум. Нелегких, надо сказать, дум. Что происходит с теми, кто нарушает неведомые волшебные правила (а также окружающими этих несчастных), он и представить не мог, зато сколько тревог и злоключений выпадает смирившимся со своей участью героям, вполне догадывался. Неудивительно, что в итоге Джон принял решение, грозившее сильно осложнить его и без того непростую судьбу: из абсолютно неизвестной опасности и вполне известных неприятностей выбрал второе.
Как и большинство местных жителей, он прекрасно знал, в какой стороне света лежит земля эльфов времени.
Меж тем темнело, и с моря поднимались туманы. Родители попрятали детишек по домам, да и сами, судя по светящимся окошкам и пустым улицам, садились ужинать у очага. Еще немного - и семейство хватится отца.
Самый удобный момент, подумал Джон.
- Самый удобный момент, - подсказал ему кто-то, кто находился у него за спиной.
Джон, вздрогнув, оглянулся и увидел, что рядом стоит рыбак (подобных которому много было в городке), с морщинистым смуглым лицом и седыми усами. Тот усмехнулся:
- Я таких, как ты, повидал на своем веку. Все-то на лице написано: бежать бежите, а куда, к чему - сами хотели бы знать.
- Точняк, - пробурчал Джон. - Так может, посоветуете чего?
- Почему бы и нет. Вот что я скажу тебе, парень: с третьей волной тумана придет ладья без капитана, та, которую за похоронную считают. Только там нечего бояться. Не мертвая она, а настоящая, дельная. Если сигнал дать, пристанет сюда не хуже прочих. Самый короткий путь к эльфам, сынок! Незачем ноги бить.
- Спасибо, сударь, - растерянно отвечал Джон. Про ладью он слыхивал, и все больше дурное.
- То-то же... Волна! Волна! Вот она, ладейка! Удачи, парень!
Рыбак дернул за веревку колокола, и над рекой понесся знакомый всем горожанам глубокий, дрожащий звон. Он, казалось, проникал в самую середину души, и внезапно Джон ощутил, как изматывающие сомнения сменяются ясностью и беспричинным весельем.
- Спасибо, сударь! - крикнул Джон, лихо - откуда что взялось! - вспрыгивая на палубу серенькой лодки без паруса, беззвучно ткнувшейся носом в причал. - Передайте Маргрит, Маргрит Торрес, я разберусь с одним дельцем и тут же обратно!
Последнее, что он видел в тумане, постепенно поглощавшем берег и городок, - широкий прощальный взмах руки старого рыбака.
Часть 2
Джон Торрес проснулся оттого, что стало чересчур сыро, и нашел себя лежащим на совершенно незнакомой отмели в десятке шагов от совершенно незнакомого скалистого утеса, отделенного от воды тонкой полоской песка. Он поднялся и мужественно преодолел эту последнюю преграду между спокойным прошлым и беспокойным будущим. Еле заметная тропка, обвивавшая утес, постепенно расширилась и вывела к неуклюжему строению с вывеской "Приют". Внутри обнаружился небольшой полутемный зал с парой столов и хозяин, полирующий рукавом стойку.
- Потерпевший кораблекрушение? - вяло произнес хозяин. - Неплохо, неплохо. Если ты мечтаешь обрести приют вдали от дома, мы мигом. Очень не хватает официантов. Трудно соблюдать должный лоск, знаешь ли. Тут, у мыса Вечной Мечты, крушение терпят частенько.
- Нет-нет, спасибо, - быстро ответил Джон. - Мне бы позавтракать и совет.
- Тринадцать медяков за еду и еще медяк на заход, в смысле, за совет.
Джон честно расплатился.
Хозяин посмотрел на него подозрительно и скрылся в глубинах "Приюта".
- Какой-то ты странный, - заявил он, поставив плошку на стол. - Все знают, что у потерпевших нет денег. Может, ты тут неспроста?
- Трудно сказать, - отвечал Джон. - С тех пор, как ко мне в окно влетела эта - вот эта -бумажка, все и впрямь стало как-то непросто.
- Надо же, - сказал хозяин, прочитав предложенную страницу. - Надеюсь, про меня тоже напишут пару слов в твоей истории.
- Думаете, стоит? - с сомнением спросил Джон. Ему собственная история вовсе не казалась чем-то заманчивым.
- У всех есть мечты, - грусто сказал хозяин. - Даже у таких бессмысленных дубов, как я.
Джон оставил при себе замечание о том, что дуб - особенно такой большой и развесистый - редко встретишь за стойкой. Покончив с едой, он выразил свое восхищение вкусом хлеба - дивно воздушного и сладостного, какого отродясь не ел, - и хозяин, расчувствовавшись, собственноручно написал ему рецепт на оборотной стороне странички. И, конечно, дал обещанный совет:
- Тебе, жертва, надо идти дальше по тропинке. Там живет один эльф, эта загадка по его профилю. Приятного аппетита.
Тропинка кружила такими путаными и пыльными извивами, что у Джона в конце концов зарябило в глазах и закружилась голова. К счастью, уже за следующим поворотом показался красивый сад, а в нем деревянный домик с открытой верандой. На перилах веранды сидел эльф - на серебряных волосах мягко взблескивало солнце - усердно строчивший что-то в большой книге. Еще не дойдя крыльца, Джон знал, что листы у книги очень белые. Он поискал взглядом чернильницу, но не нашел.
- А, явился, - вместо приветствия сказал эльф, не отрываясь от своей писанины. - Никак Джон Торрес?
- Да, сударь.
- Кто бы мог подумать! - эльф вздохнул и заложил перо за ухо. - И что же тебе от меня надо?
- К вашим услугам, сударь, - ответил Джон.
Эльф неловко поерзал на перилах.
- Что ж, признаю: это я. Я тот мерзавец, тот наглый, отвратительный тип, который украл у тебя крепкий здоровый сон, уютный налаженный быт и обездолил всю твою семью до седьмого колена. Я понимаю, ты в ужасе.
- Само собой, - кротко сказал Джон.
- Не отпирайся. Ты совершенно точно в ужасе. Но я знаю отличный способ, как разрешить эту незначительную проблему к обоюдному удовлетворению: ты отдаешь мне ту глупую записку, я беру свои слова обратно, ты прощаешь меня от всего сердца... ну, собственно, и все! Правда, здорово?
От изумления Джон бухнулся задом на траву и воззрился на эльфа. Тот принял несколько смущенный вид и добавил:
- И домой я тебя верну, конечно. Уточню для проформы: ты согласен?
Поразмыслив, Джон встал с травы и отряхнулся.
- Но, сударь... А как же множество людей?
- О чем это ты? - протянул эльф. - Погоди, дай подумать. Ты, должно быть, о домашних. Ну, твоя Маргрит уронила утюг сестре на ногу, младшие, Гильом с Вильямом, передрались, Розита не хочет идти в школу и пить молоко... сам понимаешь, без тебя никак. Давай сюда мою страницу.
- Никак нет, сударь. Не могу.
- Что-о? - поразился эльф.
- Вот здесь, - начал Джон, вынимая из кармана листок и бережно разглаживая. Ему вовсе не нужно было читать, чтобы вспомнить написанное; они уже успели как-то сродниться, - здесь, в моей страничке сказано: отважно спас от большой опасности множество людей.
- Это была проба пера, - поспешно сказал эльф. - Никудышняя, по чести говоря. Полный провал. Еще вопросы есть?
- Один, сударь, - ответил Джон. - Так все-таки - дракон или великан?
- Тебе что, жить надоело? - спросил эльф.
- Ну почему, - сказал Джон Торрес.
Когда эльф, сверзившийся с перил, просмеялся и как бы утер слезы - все же знают, что эльфы времени не способны плакать, - он угостил Джона лимонадом (ну, Джон решил считать это лимонадом) и одарил его, как водится, множеством волшебных вещей. Он дал ему фонарь, такой яркий, что глаза у Джона снова заболели, и показал, как пользоваться заслонкой; надел на него тонкую рубаху, наподобие шелковой, но странного покроя, - она должна была беречь от ударов ножа; и в довершение всего вручил три рыболовных крючка, которые, по его словам, были легче воды и острее шипов чих-травы. Джону не приходилось встречаться с этим, несомненно, колдовским растением, но он поверил. Да и что ему оставалось, в самом-то деле?
Эльф в тот же день выпроводил гостя. Когда Джон признался, что не знает, откуда начать, эльф сказал, что нужно идти дальше по тропинке до темноты и заночевать у большого озера, а там все завертится колесом. И что если бы он сам был человеком, помилуй его охотница Мэб, то уж, конечно, совсем не таким бестолковым, как Джон.
Озеро наверняка было сапфирово-синим (в земле эльфов держат только такие и, может быть, еще дымчато-хрустальные), но в темноте оно оказалось совершенно черным и бросилось под ноги неожиданно и подло: Джон так и скатился в воду кубарем. Теперь он трясся от холода (волшебная рубаха промокала ничуть не меньше обычной, а волшебный фонарь светил, да не грел) и проклинал тот день, который... который он уже проклинал много раз и слегка устал этим заниматься. В обычном лесу на шум сбежались бы все хищные звери и оставили бы от незадачливого странника кучку костей, но это же была земля эльфов! - а в ней, разумеется, все происходит по другим правилам.
Поэтому когда из-за кустов с треском вывалилась темная горбатая фигура, Джон сказал только "П-привет-привет" и продолжил прыгать на месте, пытаясь согреться.
Незнакомец с трудом остановился, немного покачавшись, у края озера и произнес неуверенно:
-- Признаться, не ожидал увидеть человека. Тут ведь обитают только эльфы, а нам, людям, здесь не место. Вы путешествуете?
- Вроде т-того, - пробормотал Джон, едва не прикусив язык. Благодаря его энергичным движениям одежда стала чуть суше; но может быть, это было самовнушение.
- Развести костер?
- Да-да, прошу вас, - выдохнул Джон. - Боюсь, я плохо подготовился к дороге.
Незнакомец уронил к его ногам свой горб, оказавшийся туго набитым заплечным мешком, направился в лес и скоро вернулся с охапкой сухих веток.
Через несколько минут огонь осветил спокойное лицо и внимательные темные глаза.
- Меня зовут Майдес.
- Джон Торрес.
- Есть будете, Джон?
- Вы очень добры.
Через какое-то время Джон достаточно оттаял изнутри и снаружи, чтобы ощутить угрызения совести.
- Как вас отблагодарить, сударь?
- Ничего. Я все равно бы здесь заночевал. И запасов у меня на двоих. Хотите одеяло? Или лучше плащ?
- Вы же замерзнете.
- У костра нельзя замерзнуть, - мягко сообщил Майдес, - особенно если кто-нибудь будет подкладывать дров время от времени. Я часто жалею, что у меня нет товарища, который бы мог разделить эти походные трудности. Что скажете, Джон?
- Я с радостью составлю вам компанию, сударь! Куда бы вы не шли, это все равно ближе, чем я могу представить, потому что... потому что я и сам не знаю, куда мне идти. Такая вышла история...
Майдес выслушал, вздохнул и завернулся в одеяло.
- Доброй ночи, Джон. До завтра.
- Доброй ночи, Майдес. Ваш плащ - это прекрасно, - сказал Джон. На душе у него полегчало, а небо, как он только что разглядел, было чрезвычайно звездное.
- Можешь называть меня Мэй, - проговорил его новообретенный спутник и тут же заснул.
Был тот предутренний миг, когда темное небо только еще начинает отличаться по цвету от верхушек деревьев, и даже жаворонки еще спят. Джон Торрес ощутил на своем лице влажное дыхание тумана, смешанное с неизвестным вкусным запахом, стряхнул капюшон плаща и с удивлением выяснил, что Майдес уже готовит завтрак; как он умудрился найти ночью потребное количество дров - уму было непостижимо. Джон отчетливо помнил, что сжег все, что отыскалось поблизости, до последней сухой веточки.
- Доброе утро, - сказал Майдес, не поворачиваясь.
Должно быть, у него глаза на затылке, подумал Джон, с оханьем поднимаясь с жесткой земли.
- Доброе! Э... Мэй? Будь другом, поведай - какие у нас планы?
- После того, как кое-кто вправду проснется, - с усмешкой отвечал тот, - поднимемся на холм и спустимся в Цветущую долину. Ею оканчиваются владения эльфов. Одолеем ущелье и двинемся к Борну; потом - Камея, а если ни там, ни там ничего не выйдет, то пойдем на северный ветер.
- Северный Ветер? - переспросил Джон, у которого от незнакомых названий побежали по спине мурашки. - А что потом?
- Кто его знает... - пожал плечами Мэй. - Вот, бери. Я уже поел, пока ты спал.
Маршрут казался Джону каким-то опасно незавершенным, но он решил промолчать, не желая выглядеть недотепой.
- Где ты научился так готовить? - вместо этого спросил он. - Эти... ммм... сырные шарики?.. что бы это ни было, вкусно!
- Я взял пару рецептов у эльфа, что держит трактир на утесе.
Джон выпучил глаза:
- Это был эльф?! Такой здоровый? Но у него же была борода!
- Мало ли как эльфы наряжаются, - рассеянно проговорил Мэй, раскладывая свой скарб на две неравные кучки. - Уж не думаешь ли ты, что их обличье - это нечто постоянное?
На это Джон не нашелся что сказать и стал молча сворачивать свою долю вещей так, чтобы было удобно нести. Тут он заметил нечто странное:
- Эй, Мэй! А почему у тебя два котелка, две ложки, два ножа и... и вообще всего по два?
- Так было задумано, - произнес Мэй многозначительно.
"Как мудро, - подумал Джон. - Ведь ты, отправившийся в дальний, наверняка невероятно секретный поход, обязательно что-то потеряешь, что-то сломаешь, что-то выкинешь, а что-то отдашь человеку, случайно встреченному у озера!"
А потом он задумался, почему же сам поступил иначе, и эти мысли привели его в такое расстройство, что он предпочел выкинуть их из головы и следующие часы пути посвятил глазению по сторонам, как истый горожанин.
День выдался солнечный, а обещанная долина была невероятно цветущей и окутанной облаками дурманящих ароматов. Кто-то все время щебетал и стрекотал за стеной цветов, отовсюду доносились бесконечные шорохи и вовсе ни с чем не схожие звуки вроде низкого "дзак-дзаб-прмнк". Тропинка петляла и раздваивалась, растраивалась и разбегалась в разные стороны. Джон не единожды благословил ночную встречу, потому что без Майдеса, уверенно разматывающего клубок дороги, заблудился бы уже сотню раз. Должно быть, на то и рассчитывали эльфы. Когда он поделился этим выводом со своим товарищем, Мэй улыбнулся.
- Джон, Джон. Здесь не только пространство - здесь и время заплетено в узор. Тот последний поворот налево привел бы тебя в три дня назад и восемнадцать миль к юго-востоку. Меня учили искусству добираться туда, куда нужно, иначе я бы и шагу вперед не сделал!
Джон хмыкнул. Все эти неожиданности начинали становиться для него привычными и даже - в некоторой степени - приятно ожидаемыми. Он подтрунил:
- Еще немного, и ты со своей великой мудростью обратишься эльфом и исчезнешь во вспышке серебряных искр!
Мэй слегка вздрогнул.
- Это было бы довольно печально, - пробормотал он.
Джон, щурившийся на солнце, подумал вслух:
- Интересно, сколько недель отделяет меня от дома?
- Забудь, - тихо сказал Майдес.
И, отвернувшись, добавил - едва различимо:
- Чем больше ты будешь тосковать, тем дольше придется идти.
Когда невообразимые оттенки и краски долины стали блекнуть, а земля стала сухой и каменистой, впереди показалась темная гряда, неровно поросшая лесом. Приближаясь к ним, путешественники постепенно разглядели и узкий разлом в теле горы.
- Это Ущелье Бурь, - сказал Мэй. - Нам следует сделать повязки на лица, прежде чем мы войдем туда. И еще, Джон: если ты заметишь там красные цветы, горящие угли или что-то подобное - хватайся за оружие и кричи мне.
- Оружие?
- Да.
- Но у меня его нет, Мэй.
Тот глянул пораженно, закрыл лицо руками и беззвучно затрясся.
- Я должен был подумать об этом раньше, - сказал он, отсмеявшись. - Тогда длинный привал, Джон. Поедим и попробуем сделать тебе посох, или что-то вроде этого.
Посох вышел удобным и не слишком тяжелым; Джон сразу почувствовал себя куда увереннее. Вдобавок Майдес вырезал на дереве несколько странных символов, помогающих, как он объяснил, победить, а для себя вытащил из мешка сверток - и ловко собрал копьецо из нескольких кусков дерева и блестящего, на вид очень острого наконечника из белого металла. С тем они и двинулись дальше.
Первое время приходилось только прикрывать глаза ладонью от песка, который буквально висел в воздухе, и ладно бы неподвижно... Вскоре Джон ощутил, что вся открытая кожа саднит, а порывы ветра чем глубже в ущелье, тем больше усиливаются; какие там цветы - он и фигуру спутника своего различал с трудом. Камни под ногами начали пошатываться, как живые, и Джон все беспокоился, что нога провалится в расщелину и немедленно будет раздавлена, а в худшем случае - еще и укушена какой-нибудь песчаной змеей. Потом он придумал использовать посох по назначению и стал основывать его между камнями прежде, чем опереться. Не успел он освоить этот способ перемещения, как что-то совсем рядом тревожно, громко звякнуло, и этот звук пробился даже сквозь весь окружающий шум. Джон повернулся и сообразил, что звякнул фонарь, привязанный к боку его свертка с вещами и до сих пор вполне смирный. Тут же один небольшой камешек саданул его по лбу, другой врезался в грудь, и прежде, чем он поднял глаза и посмотрел вверх, его буквально отшвырнул в сторону Майдес.
Джон пролетел, как ему показалось, несколько ярдов.
"А с виду такой тощий..." - успел подумать он, прежде чем пребольно удариться о землю.
Когда все вокруг перестало вертеться и грохотать, он обнаружил, что лежит и внимательно разглядывает кучу камней, которая вот-вот свалится ему на голову.
"Нет тут никаких змей, - пришла к нему запоздалая мысль. - Небось они не дуры, жить в такой... в таком месте".
Вместе с этой к нему вернулись другие мысли. Словно ошпаренный, он вскочил, не чувствуя ушибов, и осмотрелся. Майдес виднелся неподалеку - неподвижная охапка темных тряпок, пепельная лужица волос. Джон бросился на помощь, но тот со стоном сел сам, рассыпая вокруг гальку и песок. Свое копьецо он так и не выпустил.
- Сошла лавина? - прохрипел Джон, помогая ему подняться. Горло болело, словно от долгого крика. Ветер словно бы приутих, но было ясно, что им дана лишь короткая передышка.
- Нет, - отозвался Мэй не менее хрипло, - Это - так. Осыпь.
Осыпь, по мнению Джона, походила на отрыжку. Легкую отрыжку сытно пообедавшей горы. Интересно, чем обедают горы?
Он, похоже, произнес этот дурацкий вопрос вслух, потому что Мэй ответил:
- Когда как.
...Потом они долго брели, поддерживая друг друга, сквозь серо-коричневую, мерзкую, шершавую кашу, и когда сбоку раззявилась пещера, Джон даже не понял, что они, собственно, пришли.
- Тоннель к людям, - сообщил Мэй, когда они ввалились внутрь. Пещера была довольно большой и сухой, но все равно производила угнетающее впечатление - тяжестью свода, неправильностью внутренних очертаний и клубящейся по углам мрачной дымкой.
- Где? - спросил Джон, не заметив никакого тоннеля. - Может, отдохнем чуток?
- Тсс, - вдруг шепнул Майдес. - Что-то здесь...
Плавно и неотвратимо дымка сгустилась, и вокруг сомкнулось кольцо теней. Пылающие алые огоньки служили им глазами, а неприятный потусторонний гул, который раньше можно было списать на бурю, превратился в шелестящие на пределе слышимости голоса. Вот они, цветочки-то, догадался Джон. Какие ж ягодки тогда?!
- Спиной к спине, - скомандовал Мэй резко.
Этих штук около двух десятков, посчитал Джон. Как выяснилось, от посоха тени шарахались, явно не желая с ним соприкасаться. Но особо заметного вреда удары - даже в тех случаях, когда попадали в цель, - не приносили. "И правда, где у тени голова?" - подумал Джон, ощущая, как постепенно тяжелеет его оружие. Он вдруг рассердился сам на себя и решительно атаковал - и парочку отродий тьмы ему удалось-таки обмолотить до того, что они слиплись и заколыхались, как комок тины.
Очертив посохом широкий круг, так что тени с шипением подались в стороны, Джон оглянулся и с ужасом увидел, что между ними вклинилось огромное черное пятно, и плавно скользит к Майдесу - а тот полностью занят схваткой со своими противниками и не подозревает об опасности. Джон завопил и прыгнул, с размаху втыкая посох в пол пещеры, прямо в центр пятна. Оно задергалось и, раздвоившись, обтекло посох, чтобы слиться снова и выпрямиться, оторвавшись от земли. Мэй оглянулся и коротким, четким движением пронзил его копьем; тень распалась на обрывки, тотчас же истаявшие. Это, судя по всему, послужило сигналом об отступлении прочим.
- Потом отдохнем, Джон, - сказал Мэй, вытирая со лба пот и пыль. - Там, наверху, за большим сталактитом, вход в тоннель. Вход в выход.
Часть 3
- Вот в ущельях всегда что-то случается, - то и дело спотыкаясь, ворчал Джон, пока они брели по низкому, вынуждавшему пригнуться тоннелю.
- Потому что энергия "ци" течет по ним бурным потоком, сметая энергию "ша" на своем пути, - серьезно пояснил Майдес где-то позади.
- Понятно, - сказал Джон. - Смотри, впереди свет!
Однако когда они выбрались из мрачной пещеры на горный уступ, вовсе не ясное синее небо наверху и не просторы расстилающейся внизу равнины были тем, что намертво приковало взоры путешественников.
Неподалеку, прямо напротив выхода из туннеля, стояла женщина, при виде которой Джон Торрес вскрикнул и потерял дар речи, ибо она была столь же прекрасна, как удар молнии, и явно не принадлежала к роду человеческому. Ее пышные, темно-алые волосы развевались на ветру, как и грива ее вороной лошади, которую женщина придерживала под уздцы. Если бы потом Джона попросили описать одежду этой леди, он бы смог выдавить только что-то вроде "изумительное" и "праздничное" и "ниспадающее" - что не выразило бы и десятой доли представшей ему красоты.
К счастью, спутник его не растерялся.
- О бесподобная, совершенная повелительница Мэб, - с улыбкой сказал он, опускаясь на одно колено и незаметно дернув Джона вниз. - Я не могу поверить, что удостоен счастья лицезреть тебя. Мое сердце разрывается, мечтая стать твоим кубком - лишь бы ты коснулась его губами!
- Это вполне можно осуществить, - доверительно сказала Мэб. Голос у нее был низкий и бархатистый. - В долине вы порвали мою паутину, а в горах распугали всю дичь.
Она отпустила коня - тот не шелохнулся, словно изваянный из камня, - и подошла ближе.
- Не могу поверить, что ты снизошла до простых смертных, - отозвался Майдес. - Но тебе все же стоит нас простить.
- Почему же?
- Может, потому, что здесь уже не эльфийская земля и еще не самая длинная ночь в году? И где твоя многочисленная, подобострастная свита, прекрасная Мэб?
- Рядом, слепец. - Мэб фыркнула. - Простой смертный. Ну надо же! Просто подай мне руку - и все твои несовершенства исчезнут в тот же миг, знаешь?
- Боюсь, меня требует одно небольшое дельце. Никак не могу отложить. Очень, очень жаль.
- Ах так. Что ж... тогда прощай до осени, милый!
- До осени, Мэб.
Тут порыв ветра швырнул им в лицо горсть песка - чтоб ему пусто было, подумал Джон; и когда он проморгался, на уступе уже было пусто, а друг его сидел рядом, обхватив колени руками, и широко открытыми темными глазами смотрел в никуда.
- У ее коня золотые копыта, ты видел? - спросил Джон, когда к нему вернулась способность соображать.
- Если это единственное, что тебе запомнилось, - помолчав, сказал Майдес суховато, - то ты... не безнадежен, - неожиданно закончил он. - Большинство людей, узревшие повелительницу Мэб, навеки теряют волю.
Джон вспомнил, что уже слышал это имя - из уст эльфа.
- А она, вообще-то, кто?
Вместо ответа Мэй пропел ему следующее:
- Кавалькадой мчатся всадники,
Смех, и свист, и вой, и колокол,
Кто ты, грешник или праведник -
Дела нет, а время дорого!
Ночь, ночь, ночь Дикой Охоты,
Рог, рог, рок по твою душу,
Бег, бег, бег, путая тропы,
Взять! Взять! Взять! - выкрики слушай.
Госпожа моя - охотница,
У нее не счесть обличий,
Мой азарт, твоя бессонница -
Только часть ее добычи.
Тетива дрогнет у лука;
В ночь лети, ловчая птица!
Жизнь и смерть - какая скука,
Сладок переход границы.
...Вот твой конь и фляга винная,
Вот венец и плащ рассветный,
Выдох-вдох, ресницы в инее,
Но души у фэйри нету.
...Взять! Взять! Взять! - ты станешь лучше,
Бег, бег, бег, путая тропы,
Рог, рог, рок похитил душу -
В ночь, ночь, ночь Дикой Охоты... -
Вот кто такая Мэб.
- Н-да. С ней шутки плохи, - подытожил Джон. - Давай спускаться, менестрель; тут мне что-то не по себе.
Ночью ему привиделась хохочущая королева Мэб, и он проснулся от собственного смеха. На черном небе сияла белая полная луна; было очень тихо. Смех как-то сразу сошел на нет, а вместе с ним куда-то улетучились и бравада, и легкость, и упрямство - все, чем Джон втихомолку гордился последние дни. Тут его взгляд упал на фонарь, и Джон охнул почти вслух. Он совсем про него забыл, глупец, растяпа... Он же мог открыть его в пещере! И разогнать тьму, и если не стать героем, так хоть проявить себя как предусмотрительного и находчивого человека!
Он вдруг задумался над своим положением - невесть где, невесть зачем, с невесть кем, ровно дышащим по ту сторону костра... Посреди чащи! Глубокой ночью! Без охраны! Маргрит бы поколотила его маленькими жесткими кулачками, а потом разрыдалась бы, утверждая, что он ее совсем не любит, раз готов бездарно покончить с собой. Ох, как ему затосковалось в этот миг по Маргрит!..
Хватит. Он больше не будет прикидываться храбрым и ищущим подвигов. Это было помрачение ума. Он пойдет прямиком домой, нигде особенно не задерживаясь. Да, да.
Он понятия не имел, что Майдес не спит, пристально, настороженно вглядываясь в лесную темноту, а ладонь его лежит на древке. Приняв свое судьбоносное решение, Джон повернулся на другой бок и задремал, и больше ничего не видел во сне.
- Вон тот сойдет, - сказал Мэй.
Солдатский ранец, замеченный им в дальнем углу лавочки, вид имел неказистый, но действительно Джону подошел. Он расплатился, переложил свои нехитрые пожитки и вышел наружу.
Майдес задержался. О чем он болтает с торговкой, Джон не знал и знать не хотел. С утра его опять обуяли сомнения, и делового настроя как не бывало. Борн оказался ничем не выдающимся городком, образовавшимся подле забытой властями граничной крепости. Единственное - деревенька, которая лепилась к внешнему кольцу городской стены, казалась опустелой, а на воротах стояли стражники, причем платы за вход не взяли, повторяя "Ну вы даете"; но Джон больше не собирался вдаваться ни в какие подробности.
Хлопнула дверь; высунулся улыбающийся Мэй.
- Эй, Джон! Тебе это будет интересно. Тут говорят о драконе!
Известие, как ни странно, пересилило навалившуюся апатию.
- Драконе?! Живом драконе?! И ты так спокоен? - сердито спросил Джон. - Э-э!.. Да будь тут дракон, все эти, - он обвел рукой улицу, - разбежались бы кто куда тысячу лет назад!
- Тысячу лет назад тут и духу человечьего не было, - подмигнул Мэй. - Зайди-ка, послушай.
- Эта тварь распроклятущая, - оживленно рассказывала торговка, - уж такая страхолюдина, не знаешь куды бечь! Деревню-то брошенную видали? Нет? Ну вот она покуда через стену не лезет, ополченье ее отгоняет, да в факела, да в тычки... Как это вы тварюку живыми миновали! Должно быть, повезло, насытилась какой скотины, как разбойники кончились...
- Она ест людей? - с содроганием уточнил Джон.
- А то как же! Атаман Лютый у нас тут логово держал. В одночасье всей банде и конец пришел.
- И что же, нет храбрецов победить дракона? - спросил Мэй.
Торговка фыркнула.
- Шкура у ней каменная, роста в десяток человеческих, клыки с руку толщиной и глаза такие страшенные, что тут же дух вон! Иди, воюй, ежели смелый! Побесится дракон и уйдет обратно в горы, откуда пришла. А не то с Камеи подмогу пришлют, мы уж несколько дней как послали...
Майдес подтолкнул товарища.
- Лови момент, - шепнул он. - У страха глаза велики. Ты наверняка справишься.
Джон промолчал.
"И в самом деле, может, попробовать, - думал он, неторопливо шагая по центральной улице Борна. - Совершу вроде как подвиг, глядишь, отпустит... Да, интересно... Но сначала надо поесть..."
- Интересно, что выгнало дракона с гор, - сказал он вслух.
Майдес оторопело остановился.
- То же, что привлекло туда Мэб, - проговорил он медленно. - То, что Мэб посчитала достойной дичью в межсезонье. А ведь торговка была права, Джон: удачно мы с тобой проскользнули...
- Закрывай, дракон бежит! - послышались крики от ворот. - Все на стену!
В суматохе никто не помешал путешественникам тоже - наряду со стражниками, любопытствующими жителями и ополченцами с вилами - подняться и пронаблюдать дракона во всей красе. Дракон, припавший к площадке перед воротами, был похож на помесь ящерицы и кузнечика. Он стегал шипастым хвостом, вздымая пыль, и поводил чешуйчатой мордой, от которой только что отскочил арбалетный болт. Кто-то швырнул в дракона дохлой кошкой. Дракон оскорбленно зарычал, сверкая глазами.