Аннотация: Зомби-апокалипсис и польза от школьных учебников.
- Чего с этими книжками делать-то? - задумался Илья Кузьмич и почесал в затылке. Рука машинально потянулась дальше, к полке, на которой лежала ополовиненная пачка "Мальборо". Илья Кузьмич вовремя опомнился, руку отдернул и строго покачал головой, осуждая сам себя.
- Ай-яй-яй, хрен ты старый. Нет уж, раз бросил курить, значит, что? Значит, держись теперь. Однако с книжками-то чего делать? - снова озадачился он, глядя на кучу школьных учебников. "Алгебра", "Физика", "Геометрия" ... Учебники остались от внучки Катерины, которая еще весной оставила их здесь, а на вопрос деда только легкомысленно отмахнулась: мол, делай, что хочешь, мне уже не пригодятся. Сама села в самолет и усвистала тогда с подругами на море. Оно и понятно, в университет Катька уже поступила, теперь ей все эти книжки без надобности. Кроме учебников английского языка, конечно - те внучка аккуратно отложила. Поступила-то на факультет иностранных языков, а там любое лыко, как говорится, в строку, и школьные знания пригодятся тоже. Учится теперь, грызет гранит науки.
- Ландон... из э кэпитал... оф Грэйт Британ... - наморщив лоб, попытался припомнить что-то из английского Илья Кузьмич. Дальше этого дело не пошло. В голову лезло только "хенде хох" и "же не манж па сис жур". С таким лингвистическим багажом в Англии делать было точно нечего. Впрочем, дачник-пенсионер, а по совместительству - сторож на общественных началах садоводческого товарищества "Рябинка-2" Илья Кузьмич Большаков в Англию не собирался.
- Крыжовник поспел, какая Англия? - вслух сказал он. Да и кроме крыжовника было полно дел. Например, вызвать бригаду, чтобы пробили еще одну скважину под водяной насос. Штакетник покрасить, опять же. Нет, дел-то вагон и маленькая тележка, вот только когда все успеть?
На улице, в вечерней темноте, кто-то истошно заорал. Илья Кузьмич вздрогнул, и все мысли о крыжовнике разом вылетели из головы. Он отдернул занавеску и вгляделся за стекло. Ничего не было видно.
- Кого там нелегкая принесла? - заворчал сторож вполголоса, одновременно удивляясь. В "Рябинке" сроду не водилось хулиганов, или, скажем, наркоманов. Которые, понимаешь, обколются своими шприцами, а потом лазят и лазят, соленья с вареньями ищут. Нет, народ здесь был обстоятельный, старой закалки. Кто побогаче да помоднее - для тех был коттеджный поселок "Эдельвейс", километров пять дальше по дороге, у речки. Раньше там стояла какая-то деревенька в три двора, но после перестройки вымерла с концами, а избы хозяйственный народец из числа дачников растащил на дрова и другие надобности. Место долго пустовало, но потом его к рукам прибрали какие-то хваткие ребята, которые и построили элитный поселок. Дома там были по большей части двухэтажные, окруженные коваными заборами, в гаражах стояли дорогущие иномарки, а на подстриженных лужайках, около бассейнов солидные люди по субботам жарили не шашлыки, а барбекю.
- Как в лучших домах Лондона и Парижа! - хмыкнул Илья Кузьмич. В "Рябинке-2" домики были скромные, деревянные, на грядках, щедро унавоженных, росли помидоры с огурцами, а по весне все дружно гнули спину над сотками, сажая картошку.
- Зато свое, не покупное, - снова озвучил вслух свою мысль сторож, вглядываясь за окно. - Да кто там лазит-то? Кому не спится в ночь глухую?
На тумбочке резко зазвонил телефон. Старенький аппарат, хорошо хоть, без диска, кнопочный. Большаков снял перемотанную синей изолентой трубку и сказал:
- Алё.
- Кузьмич! - рявкнула трубка. Сторож отвел ее от уха, поморщился и ответил:
- Ты, что ль, Ваня? Чего орешь-то, как в задницу укушенный? Что случилось? На улице орут, понимаешь, ты орешь... А я тут...
- Кузьмич! - перебил голос в трубке. Собеседник шумно дышал и был, похоже, не на шутку взволнован. - Ты там как?
- Кверху этим самым! - огрызнулся сторож. - Нормально я. А чего это ты заботливый такой, а? Если денег занять, это мимо. До пенсии еще две недели, так что экономия и бережливость - наше все.
- Да погоди ты о деньгах талдычить! В окно глядел?
- Ну, - подтвердил Большаков. - Базлает там кто-то. Сегодня, вроде, не выходной еще.
- Зомби там, Кузьмич! В натуре, вот побожусь! Самые натуральные зомби! У меня старуха в огороде возилась, да уж часа два как нету ее... А потом началось. Я сижу и поверить боюсь - неужто схарчили ее? Это за что ж мне такое счастье-то?
Большаков вспомнил сожительницу собеседника - а в том, что это был Иван Демьянов из переулка по соседству, он даже не сомневался - и аж содрогнулся. Баба была скандальная. Да чего там - сволочная была баба, редкостная грымза. Никому от нее не было прохода, а уж когда выпьет... "Да, о такой плакать никто не будет", - мысленно подытожил он, и спросил:
- Ты там на радостях принял, что ли? Какие зомби, Ваня? Телика насмотрелся? Или этой своей газетки, как ее там... "Вестник ЗОЖ", начитался? Да откуда у нас зомби-то?
- А я знаю? - огрызнулся на том конце провода Демьянов. - Только я тебе говорю: они это. Некому больше. На моих глазах почтальона сожрали!
- Да ты что! - аж присел на табуретку Илья Кузьмич. Почему-то он поверил Демьянову. Голос у того был испуганный и серьезный. А главное - трезвый был голос. Ни в одном, как говорится, глазу. "Что теперь делать-то?" - закрутилась в голове мысль, и колючие мурашки побежали между лопаток.
- А ну-ка, отставить! - прикрикнул он сам на себя. В трубке матерился Иван и сторож рявкнул туда: - Отставить панику, я говорю! Ты повиси на проводе, я схожу, сам гляну.
- Кузьмич, - запричитал в трубке сосед, - ты осторожнее давай, они злые, как собаки!..
- Не учи отца... - буркнул Большаков и положил трубку на стол. Подошел к старенькому холодильнику "Саратов", потянул на себя чмокнувшую резиной дверцу и не глядя, на ощупь, вытянул из морозилки заиндевелую бутылку водки. Холодильник, хоть и застал еще самого Леонида Ильича на посту генсека, морозил исправно. Водка мягко, без плеска полилась в граненый стакан. Набулькав до половины, Иван Кузьмич выдохнул и мелкими глотками выпил водку. Чувствуя, как внутри разливается тепло, он занюхал куском черствого хлеба. Потом негромко сказал: "За ВДВ!" - открыл дверь и шагнул в темноту.
Снаружи было тепло и даже душно. Похоже, собиралась гроза. Большаков напряженно вглядывался в необычно глухую темень, вытягивая шею и силясь разглядеть, что творится за забором. "Фонарик! Фонарик не взял, остолоп!" - выбранил он себя. Пришлось вернуться, найти фонарик в кармане куртки, висящей на вешалке, и снова выйти на крыльцо.
Круг света заскакал по кустам, и вдруг замер, уткнувшись в кошмарную харю, торчавшую среди листвы. Илья Кузьмич вздрогнул, ребристая обрезиненная рукоятка фонарика вдруг стала неприятно скользкой в ладони. Харя открыла рот, полный натыканных как попало зубов, из которого потянулась белесая нитка слюны, и утробно зарычала.
- Слышь? - злясь на себя за испуг, зарычал в ответ Большаков. - Ты если нажрался, так спи у себя на участке! Куда лезешь? Отоварю, мало не покажется! - и отшатнулся невольно, когда харя поперла из кустов вперед. К зубастой харе оказалось на тощей шее прикреплено упитанное туловище в заляпанных чем-то темным лохмотьях. В круге фонарика мелькнул полуоторванный погон с мелкими звездочками.
Сторож охнул. Погон был знакомый, да и харя теперь показалась тоже какой-то свойской, будто виделись где-то, и даже совсем недавно. "Это ж наш участковый!" - будто кто-то включил свет в голове Большакова. Лохмотья оказались драной полицейской формой, погоны - капитанскими, а харя - бывшим лицом участкового Светлова.
- Капитан! - заорал Илья Кузьмич. - Ты чего? Окстись! - он приметил на боку полицейского кобуру: застегнутую, правда, но, похоже, не пустую. Рычащий Светлов елозил по ней скрюченными пальцами правой руки, похоже, не понимая, что это и зачем висит на ремне.
- Ай-ай-ай! - злобно, отыгрываясь за недавний испуг, обратился к бывшему участковому Большаков. - Ты чего это здесь хулиганишь, а? Представитель власти порядок должен блюсти. А сам что делаешь?
Участковый не реагировал. Точнее сказать - как раз-таки реагировал, но не так, как должен был бы это делать нормальный полицейский. Он снова зарычал и полез вперед, вытянув скрюченные руки в сторону Большакова. Илья Кузьмич напрягся.
- А ну-ка, уйди с крыльца. Частная собственность тут! Уйди, я кому сказал! Вот образина... Нет, точно напился, а то и чего хуже. Наркоманов наловят на дачах, а потом сами по-скотски себя ведут.
Он говорил громко и напористо, поглубже забивая гаденький шевелящийся внутри страх. Светлов, или кто-то в его обличии, упрямо лез вперед, и надо было что-то с этим делать. Наркоман или нет, а мужик-то здоровый, так и до членовредительства недалеко. Кузьмич пошарил вокруг себя взглядом, сопровождая его фонариком, и обнаружил стоящую рядом лопату. Инструмент был отменный. Черенок для нее Большаков выстругал с любовью и всем тщанием, из ветки старого дуба, который мужики спилили на окраине дачного кооператива. В дуб попала молния, ствол лопнул, и дерево рухнуло прямо на линию электропередач, разом обесточив весь поселок. Потом поверженный дуб утащили на пилораму, но одну ветку Илья Кузьмич себе приберег. Вот и пригодилась.
Войдя в соприкосновение с головой участкового, лопата издала глухой звон. Черенок, на что дубовый, аж затрещал. Но выдержал - бил сторож от души, с молодецким замахом. Светлов свалился с крыльца и теперь лежал на траве, загребая вокруг руками, точно большой черный жук.
- Что ж творится-то? - спросил недоуменно Большаков, ни к кому конкретно не обращаясь. Ответа он не ждал, но в это время незваный гость перевернулся на живот и начал медленно подниматься.
- Да едрить твою мать! - рявкнул сторож, от неожиданности ударившись плечом об косяк. И снова вдарил неугомонного капитана лопатой. Несколько ударов превратили зомби в безжизненную - Большакову очень хотелось бы в это верить -груду плоти.
- Вот не было печали, - пробормотал Илья Кузьмич, разглядывая неприятно заляпанную лопату. - Это что ж мне теперь? Нападение на представителя власти корячится? Не хотелось бы!
Он плюнул от избытка чувств, и вернулся в дом. Телефонная трубка так и лежала на тумбочке, и оттуда комариным писком доносился встревоженный голос Демьянова:
- Кузьмич! Кузьмич, ты там как?
- Как у жены за пазухой! - огрызнулся Большаков, подняв трубку. - Слушай, Ваня, твоя правда. Ересь какая-то творится.
- Что же делать-то теперь? - причитал Демьянов.
- Что, что, - раздраженно ответил сторож. - Снимать штаны и бегать! А если серьезно, Ваня... Что ты тут сделаешь? Вот ты в город звонил?
- Ага. Звонил, несколько раз, - откликнулся его собеседник, - и в полицию звонил, и мчсникам, и пожарным даже...
- А что, у нас уже горит что-то? - хмыкнул Большаков, рассеянно водя оселком по лезвию лопаты, и без того уже бритвенно-острому.
- Душа у меня горит! - заорал Демьянов в трубку. - Это что ж творится, Кузьмич? Ходят толпами какие-то упыри по поселку, а нас никто спасать не едет? Как так-то?!
- Ты не блажи, я тебя хорошо слышу. Не едут, ну и понятно, ты же не вип какой-нибудь, и не на Рублевке живешь. Ну и что, дозвонился?
- Никак нет, - видимо, от волнения Демьянов перешел на армейский жаргон - а может, годы службы вспомнил. - Пытался, только линия все время занята.
- А ты чего хотел? Думаешь, у нас одних такая каша заварилась?
- Так что делать-то?
Большаков задумался. В трубке выжидающе пыхтели.
- Ты у соседей смотрел? Как они?
- Да нет тут у меня никого из соседей. Все разъехались, дачи пустые стоят.
- Может и к лучшему, - пожал плечами сторож, - не съедят никого.
- Так ты что? И правда думаешь, что это зомби?
- Слушай, Ваня! Ты уж давай, будь последовательным. Сначала ты мне все уши прожужжал: "Зомби, зомби!" - а теперь сомневаешься?
- Так одно дело в кино видеть, а другое - вот так, своими глазами...
- "Своими глазами"! - передразнил его Большаков.
- Что теперь-то? - сопя, настаивал Демьянов.
- У тебя с продуктами как?
- Вот что-что, а с этим-то полный порядок. Жена банками всякими полный погреб набила. Только вот, куда она сама-то делась? Ума не приложу.
- Так это... может, тоже бродит по соседним дачам, завывает и кусает всех подряд?
- А-а, - на удивление спокойно отреагировал сосед, - ну, тогда точно ничего не изменилось.
- Шутки шутками, а сидеть нам здесь, похоже, придется долго. Я вот сейчас бинокль найду, и с утра на чердак полезу - займу там наблюдательный пост, буду посматривать по сторонам. И ты давай, старая ветошь, посматривай. Ничего с нами не сделается. А вот окна заколотить надо бы, конечно, да не хочется к себе лишнее внимание привлекать стуком. А вот свет погаси, понял?
- Понял... Это ты дельно, про окна, - вздохнул Демьянов на том конце трубки.
- Ладно, хватит трепаться зря. Пойду, проведу ревизию жратвы и полезных вещей. Заодно, кстати, и водки. Водка - это в нашем деле самое главное, -назидательно сообщил Большаков. - Ну, давай, сосед, будь на связи. Да, кстати, сколько той связи-то осталось? Если что, у меня рация есть...
- И у меня тоже, - радостно сообщил Демьянов.
- Вот и хорошо. Настраивай ее на волну, которую сейчас скажу. Будем использовать, как резервный источник связи, когда телефон сдохнет.
Помолчав, Илья Кузьмич вздохнул.
- А он точно сдохнет. К гадалке не ходи.
Двое суток спустя. Там же.
- Кузьмич! Кузьмич, прием! Прием!
- Кузьмич на связи. Чего ты блажишь опять?
- Так это... у меня тут вокруг дома чуть ли не хоровод! Похоже, соседи-то мои все-таки здесь были. Вон, одного в гараже прищучили. Туда ему и дорога, конечно, если подумать. Никогда мне этот парень не нравился... Банкиром работал, вроде как, всегда холеный такой, на "лексусе" катался.
- Банкиром? И что, не мог себе дачу в приличном районе построить?
- Так это не он. Это у него теща отсюда съезжать отказывалась. Вот и отказалась... Тещу, кстати, я тоже видел. Ага, точно, вся семья тут. Ну и ладно. А ты там как?
- Да я-то нормально. Вот, очередную банку тушенки распатронил, приготовил обед себе.
- Кстати, странно, что электричество еще есть.
- А ты что думаешь, местные зомби от сети питаются, что ли? На кой им твое электричество? Раз есть - значит, электростанции в городе и районе еще не остановились. Ну ничего, это ненадолго. Так что, готовься, Ваня, скоро на костре будем готовить, или в печке. Дрова-то есть?
- Вагон.
- Вот и хорошо.
- Скукотища только, Кузьмич...
- Слушай, а ты что здесь - на курорте? Так это тебе не сюда, это в Египет надо. В Хургаду какую-нибудь. Хотя там-то, наверное, зомби куда менее приятные. Здесь хотя бы наши, русские, исконные...
- А ты-то как время коротаешь?
- Да как... старую подшивку "Спид-инфо" нашел, - хохотнул сторож. - С интересом изучаю, так сказать, актуальные материалы. Которые, правда, для меня актуальность давно уже утратили. Ну так, это же не учебник квантовой физики. Кстати, я тут и до него добрался. Не квантовая, конечно, но школьная программа. Физика, понимаешь, за разные классы, химия опять же... Скоро, наверное, совсем умным стану. Закон Ома выучил. Кстати, о законе Ома - вот ты, Ваня, помнишь, как он звучит, а?
- Не-а, - сокрушенно признался Демьянов, - я даже в хорошистах никогда не ходил, все время списывать приходилось. Ну и что? Вот, скажи мне: после того, как ты школу окончил - часто тебе эта физика-химия в жизни требовалась?
Большаков задумался,
- Да не сказать, чтобы часто... Хотя ты знаешь, Ваня, мне и алгебра-то ни разу не пригодилась, все эти производные и прочие интегралы с корнями. Зарплату подсчитать - так это и арифметики хватает. С авансом тоже никогда не ошибался. А уж тринадцатую-то строго до копеечки подсчитывал всегда. А все эти премудрости из учебника... ну, не знаю, кому они нужны.
- А в армии?
- Что "в армии"? Я в десантуре служил, там немножко другое.
Поговорив с Демьяновым, сторож решил проветрить голову. Собрался, сунул ноги в резиновые сапоги и вышел на крыльцо. На улице было все так же неспокойно. Двое суток назад хотя бы еще только все начиналось, а сейчас за палисадником то и дело слышалось угрожающее рычание. Зомби шатались по окрестностям, распугав всю живность. Ни одной собаки видно не было, да что там, птицы - и те попрятались. Или всех схарчили. А вот кошек Илья Кузьмич знал хорошо, поэтому за них не беспокоился. Все местные кошки были битыми жизнью, матерыми зверями, которые и к знакомому-то человеку не всякий раз шли, хоть ты их мраморной говядиной подманивай. Так что, скорее всего, животины просто разбежались от греха подальше.
Большаков, осторожно озираясь, открыл дверь и спустился с крыльца. И тут же начались неприятности. На первого зомби он наткнулся сразу же за палисадником. Это была неопрятная тетка в старом платье, напоминавшем мешок из-под картошки. Сторож попытался ее опознать, но не получилось. Слишком уж попорченной оказалась.
- Эк тебя занесло! - чертыхнулся он. Услышав его, зомби застонала (или "застонало" - стоит ли делить их на мужской и женский пол, Илья Кузьмич так до сих пор для себя и не решил) и сделала несколько шагов вперед.
- Слушай, - в сердцах сказал бывшей тетке Большаков, поудобнее перехватывая здоровенный болторез, найденный недавно в сарае, - ты это, шкандыбала бы отсюда по холодку, пока трамваи ходят, а? - и, повинуясь какому-то неосознанному хулиганскому желанию, вдруг добавил: - Не знаешь закон Ома - сиди дома! Кстати, а вот тебе и закон. Хочешь?
Не отрывая бдительного взгляда от зомби, сторож процитировал:
- Сила тока в участке цепи прямо пропорциональна напряжению и обратно пропорциональна электрическому сопротивлению данного участка цепи! А? Что? Каково тебе?
Он уже замахнулся было, но тут зомби отшатнулась и недоуменно зарычала. Большаков присмотрелся повнимательнее и увидел, как в тусклых мертвых глазах загорелось что-то вроде страха.
- Погоди, погоди... - пробормотал он. - Это что получается?
И он снова громко повторил закон Ома. Зомби с неожиданной резвостью отскочила на несколько шагов назад, и слабо, как-то жалобно - не то застонала, не то зарычала.
- Во как! Не нравится, что ли?! А как тебе такое? Е! Равняется! Эм цэ! Квадрат! - заорал сторож, уже не задумываясь о том, что его крики может услышать другая шатающаяся вокруг нежить. Зомби взвыла и осела на траву, как будто из нее разом выдернули все кости.
- Так-так! - злорадно захихикал Большаков. - Ну что ж, попробуем это... "При постоянных температуре и массе газа произведение давления газа на его объем постоянно"!
Закон Бойля-Мариотта подействовал безотказно. Зомби вяло задергалась на траве, как гальванизированная лягушка, ее тело, распадаясь на мелкие ошметки, задымилось, словно бы на него пролили крепкую кислоту.
- Ага, - снова глубокомысленно заключил Большаков, - стало быть, вот оно как. Значит, серебра мы не боимся, солнечный свет нам нипочем...
Он тут же одернул себя.
- И с чего бы им солнца бояться? Не вампиры же какие-то. Ну ладно, продолжим... солнечный свет и все такое прочее - побоку, а законы физики, значит, на нас действуют. А как тебе такое, Илон Маск? - обратился он к несчастным распадающимся останкам. - Получи, фашист, гранату!
Припомнив еще несколько особо заковыристых формул из внучкиного учебника, Большаков выпалил их все разом, и с растущим изумлением смотрел, как ходячий мертвец превращается в кучку истлевающей на солнце серой плоти. В кустах рядом что-то затрещало, и, обернувшись, Илья Кузьмич увидел, как еще две твари выпали оттуда в полном остолбенении. Через пару секунд от них тоже осталось по горстке чего-то похожего на ноздреватый шлак.
- Так это что же? - лихорадочно соображая, протянул он. - Значит, теперь можно развернуться, как надо? Пойду-ка, Ивану сообщу.
- Ванька! - заорал Большаков в телефонную трубку, едва успев ввалиться к себе на дачу. - Ванька, ты там как? Живой?
- Да живой я, Кузьмич, живой, - прохрипел телефон. - Только что одного окаянного встретил, еле отбился. Откуда они лезут? Не дачный поселок, а мегаполис какой-то, в душу его мать!
- Ты это, сосед! У тебя там есть какое-нибудь чтиво получше, чем "Комсомолка" или "Аргументы и Факты"? Что-нибудь эдакое, научное - имеется? - озадачил сторож Демьянова.
- Научное? Вот не знаю... - растерялся тот. - Это ж ты у нас любитель всякой науки, мне-то умнее кроссворда ничего не надо. Сейчас погляжу, если на растопку не пустил.
- Хорошо бы, чтобы не пустил, старый ты черт! Ищи давай!
Большаков дождался, пока собеседник вернется к телефону.
- Ну, что сказать? - снова задребезжал в ухе голос Демьянова. - Есть двухтомник какого-то Гусака, "Высшая математика". Откуда он тут взялся - ума не приложу. Похоже, я про свою старуху чего-то не знал...
- О! - обрадовался Илья Кузьмич, пропустив про старуху мимо ушей, - вот это я понимаю, научная литература! Хоть пять слов оттуда прочитать можешь?
- Пять? Ну, пять-то, наверное, смогу... - раздалось неуверенное шуршание страниц. - Но не уверен, что больше. Тут эти формулы такие, что у нас даже в электроцехе в лучшие времена мужики в столько этажей материться постеснялись бы. Во, вроде тут более-менее по-русски... - Демьянов откашлялся. - "Таким образом, между множеством комплексных чисел и множеством точек плоскости установлено взаимно однозначное соответствие. Плоскость, точки которой отождествлены с комплексными числами, называют комплексной плоскостью".
- Ну все, хорош, хорош! - поспешно прервал его Большаков. - Слышу, можешь. Ты вот что, Ваня. Хватай книгу и беги на улицу. Хотя стоп, лучше подымись на чердак, так безопаснее будет. Увидишь очередного жмура - громко посвисти, чтобы он на тебя внимание обратил.
- А дальше что? Ты там, Кузьмич, сам, что ли, чердаком поехал? "Обратит"! Конечно, обратит он на меня внимание, а что потом?
- А вот когда обратит, ты ему громко и прочитай несколько строк из этого самого Гусака, или как его там. И посмотри, что со жмуром дальше получится.
- Кузьмич... тебя там зомби по голове не ударил?
- Нет, - отрезал Иван Кузьмич. - Ни по голове, ни по какой другой части тела. Нет времени объяснять! Я тебе говорю, Ваня - делай как сказано!
Через полчаса Демьянов снова вышел на связь. Он был страшно возбужден и одновременно - безмерно удивлен.
- Кузьмич! - забулькал он в трубку, как закипающий чайник. - Ну ты молоток! Как ты вообще до этого додумался?
- Так и додумался, - солидно хмыкнул Большаков, - случайным образом. Ну так что, получилось?
- Еще как получилось! Сначала, значит, я посвистел. Как по заказу, на свист аж два этих самых, ну, ходячих, короче, волкин дэдс, как в сериале. Один здоровенный такой, пузатый мужик, морда в две моих шириной, похож на моего бывшего шефа на продбазе, да не разглядел толком...
- Слушай, черт с ним, с пузом! Рассказывай, что там этот валькин дед дальше-то делал?
- Я ж говорю, - зачастил сосед, - сначала мордатый этот вывалился, а за ним какая-то еще тетка. "Мы с Тамарой ходим парой", типа. Ну, я еще посвистел. Они услыхали, потом увидели, свои буркалы мутные на мне сфокусировали, да резво так, знаешь, кинулись! Я давай читать, прямо как Куравлев в фильме "Вий", только круга мелового не хватает. А нечисть уже тут! Книгу держу перед собой и ору прямо в полный голос. Мордатый дымиться начал уже у самого крыльца, крепкий оказался. Почти до двери добежал, уже к ручке тянулся, но потом упал и давай его корежить. Тетка рядом с ним аж на пену вся изошла, как будто стирального порошка нажевалась. Ну, чисто экзорцизм какой-то, будто бесы из нее лезут!
- Какие бесы, Ваня? Ты это брось! На-у-ка! - раздельно и веско сказал Большаков. - Дальше что?
- А что дальше? Читаю... Дошел до формулы, и веришь, нет, от испуга даже вспомнил, как она читается словами - вот ведь, школьная наука, столько лет прошло, а в башке-то осталось что-то, оказывается! Прочитал, хоть и криво, с грехом пополам. И тогда этот самый мордатый прямо развалился весь на кусочки. Вот знаешь, Кузьмич, вспомнил сейчас и чуть не блеванул. Ну, а тетка к тому времени испарилась без остатка.
Демьянов помолчал, потом спросил осторожно:
- Это получается, что зомби-то антинаучные какие-то? Креста и молитвы не боятся, святой водой их хоть литрами поливай... А тут, смотри-ка ты, от науки в пыль превратились. Точно, антинаучные.
Еще неделю спустя
- Как ты думаешь, откуда их все-таки столько, а? - отдуваясь от быстрого бега, спросил Демьянов.
- Да ты уже спрашивал... уф-ф... Ладно, проясню. Ну ты сам... уф-ф... прикинь. Здесь неподалеку кольцевая объездной... уф-ф... трассы, - пропыхтел в ответ Илья Кузьмич. - А рядом с кольцом у нас что?
- А! - начало доходить до соседа. - Там же... сколько всего-то!
- Во-во. "Метро", "Лента", еще какие-то гипермаркеты, будь они неладны. А началось все когда? К выходным, я тебе точно говорю. Пока до нас доползли эти антинаучные, несколько дней прошло, но шухер этот поднялся в пятницу или в субботу, я сколько раз подсчитывал и прикидывал.
- Но откуда эта зараза пошла-то? - недоумевал Демьянов, осторожно выглядывая из-за угла. Зомби попались на редкость шустрые, они чуть не прихватили приятелей, когда те неаккуратно загремели консервными банками в подсобке взломанного магазинчика. Пришлось спасаться бегством, а много тут побегаешь, с артритом-то, да с протезом колена? Но, вроде, оторвались.
- Ты еще посильнее бестолковку свою вытягивай из-за угла-то, - посоветовал Большаков, - чтобы отчекрыжили с гарантией. Откуда пошла... да откуда ж я знаю? Может, метеорит сверху гикнулся на эти магазины! А может, какой-нибудь китайский поставщик опять летучую мышь сожрал и руки об товар вытер. Который потом к нам поехал. Короче, чего тут мудрить, - махнул Илья Кузьмич рукой, - один хрен, не узнаем. Через годик, если, конечно, отмахаемся, власти нам сообщат: мол, так и так, дорогие телезрители, это был вирус "Хренань-стотыщ", носите маски и поливайте друг друга живительным напалмом для очистки от заразы. И все поверят, а куда деваться-то?
Он поднял взгляд и увидел, что Демьянов его не слушает. Сосед стоял, прислонив ладонь к уху, и озадаченно моргал, прислушиваясь к чему-то непонятному. Теперь и Большаков услышал - кто-то бодро и нараспев декламировал странные слова, похожие на стихи, только не по-русски.
- Ты гляди, что творится! - изумился Демьянов. - Кузьмич, вот это номер!
Илья Кузьмич подошел к нему и аккуратно, осторожно выглянул из-за угла. Присмотрелся и тоже изумился.
Было с чего.
По улице, прямо по середине дороги, шел седовласый, интеллигентного вида старик в черном костюме. Опирался он на палочку, но шел при этом вполне уверенно, даже бодро, отмахивая в такт левой рукой. И громко читал:
Così vid'i' adunar la bella scola
di quel segnor de l'altissimo canto
che sovra li altri com'aquila vola.
Da ch'ebber ragionato insieme alquanto,
volsersi a me con salutevol cenno,
e "l mio maestro sorrise di tanto.
*
Что особенно поразило двоих приятелей - зомби, которых тут было хоть отбавляй, старику никакого вреда не причиняли. Нет, они, конечно, изо всех сил пытались - ковыляли отовсюду, протягивая свои клешни и порыкивая. Но стоило жмурам подойти к престарелому интеллигенту ближе, чем на три метра, как они тут же рассыпались облачками мельчайшего пепла. Это было очень похоже на беззвучный взрыв. Раз - и все.
- Ни хрена не понимаю, - пожал плечами Демьянов, завороженно наблюдая за тотальным геноцидом и без того неживого контингента. - Это он по-каковски вообще? Колдун, что ли?
- На итальянский похоже, - задумчиво отозвался сторож. - К нам на завод как-то итальянцы приезжали, станки налаживать. Месяц у нас жили, водку научились пить. Ну и лопотали все время вот так же, похоже очень. Да один-в-один вообще.
Старик заметил их, и остановился. Потом слегка поклонился и продекламировал:
Genti v'eran con occhi tardi e gravi,
di grande autorità ne' lor sembianti:
parlavan rado, con voci soavi.
**
- Это он, вроде, про нас, - пояснил Большаков. - Что-то типа, "люди, которые спокойно глядели". Не знаю, как ты, а я точно неспокоен.
Последний зомби развеялся прахом. Старик облегченно вздохнул, вытер пот со лба замызганным, но аккуратно сложенным платком, и перешел на русский.
- Прошу меня извинить, товарищи! Никак не мог раньше вас поприветствовать. Сами видите...
- Да видим, конечно, - благодушно отозвался Илья Кузьмич, - спасибо, так сказать, за испарение угрожавшей нам нежити. Как это вы так ловко?
- Вы знаете, мировая классика творит чудеса, особенно если ее читать на языке оригинала, - ответил старик. - А "Божественная Комедия" на староитальянском, как оказалось, самое подходящее чтение.
- А слух-то меня не подвел, - толкнул приятеля локтем Большаков. - Говорил же - на итальянский похоже!
- Позвольте представиться. Александр Павлович Покровский, профессор Московского университета. Филолог, если угодно.
- Да хоть проктолог! Главное, что живой! - грубо пошутил Демьянов. Но профессор не обиделся и даже хохотнул.
- Да, в наши дни, пожалуй, это важнее всего остального, - покладисто согласился он.
- А здесь-то вы что делаете, товарищ профессор? - спросил Илья Кузьмич, продолжая вертеть головой в поисках супостатов. Классика классикой, но вдруг попадется зомби, глухой к прекрасному. Или просто глухой. Лучше уж быть настороже. - Где вы, а где МГУ? Отсюда до всех культурных центров далековато.
- На даче жил. Монографию писал, - исчерпывающе объяснил профессор. - Выяснил, что еда кончилась. Я человек неприхотливый, тут по сусекам поскребу, там по амбарам помету... Но теперь и амбары все подчистил.
- Ясно, - резюмировал Большаков. - Ну, не будем рассусоливать, пока, неровен час, не набежала новая толпа ценителей староитальянского. Вы, профессор, вот что. Идемте с нами, пожалуй. У нас тушенка есть. Нормальная одежда, дрова, баня и спальные места. То есть, если говорить в общем, имеется хорошо оборудованный анклав научного противостояния ходячим покойникам. И вы в этот анклав, думается мне, можете привнести свежую струю. Так сказать, физики объединяются с лириками. А то у нас одни точные науки, сил никаких нет...
- Тушенка? - профессор Покровский задумался и решительно тряхнул седой головой. - Я в деле, коллеги! Со своей стороны обязуюсь вносить посильный вклад в общее дело. Пусть я и гуманитарий, но, как говаривал незабвенный Лев Николаич Гумилев, у меня профессия имеется. В общем, могу хорошо копать, могу не копать.
- Копать, слава богу, не надо, - успокоил его сторож. - Все вскопали до нас. А вот "Божественная Комедия" очень даже пригодится. Ну, раз договорились - тогда вперед!
Месяц спустя
Илья Кузьмич Большаков, бывший сторож садоводческого товарищества, сидел, привалившись к теплому боку русской печки и задумчиво читал очередной учебник физики. Чтение шло не то, чтобы очень легко, но, в целом, справлялся Большаков куда лучше, чем месяц назад. Все казалось, более-менее понятным. "Зима скоро, надо бы в город перебираться, к людям", - подумал он. Потом протянул руку и выкрутил старенький радиоприемник "Альпинист" на полную громкость.
Что-то щелкнуло, зашипело и заскрежетало в картонном динамике, и голос диктора продолжил с полуслова. "... из деревни Большая Синячиха. Как выяснилось, местное население не являлось ходячими мертвецами, но поняли это уже после того, как жители, все шестьдесят два человека, были уничтожены частями Росгвардии. По словам специалистов-медиков, прибывших на место происшествия спустя несколько часов, местные жители выглядели так и при жизни. Всему виной злоупотребление спиртными напитками, а также..."
Большаков дослушал новости, выключил радиоприемник и вздохнул. "Вот ведь попали, сердешные", - сочувственно, покачал он головой. Это ж сколько пить надо, чтобы тебя, живого человека в здравом уме и почти при памяти приняли за зомби и изничтожили, несмотря на все объяснения. А ведь они наверняка пытались что-то объяснить. Да какое там, после боярышника-то? Иван Кузьмич снова вздохнул и стал собираться с мыслями, прикидывая, что да как.
Садоводческое товарищество "Рябинка-2" было очищено от зомби усилиями всего трех человек. То есть, его самого, Большакова, силами, а также стараниями его соседа Ивана Демьянова и прижившегося профессора Покровского. Удалось это, конечно, только благодаря своевременному чтению научной литературы и мастерскому применению классики. Хотя конечно, без некоторых накладок не обошлось. Илья Кузьмич хмуро покачал головой, вспомнив, как однажды в самый неподходящий момент он перепутал формулы. Ахинея какая-то полезла на язык, а в итоге уже загибавшийся жмурик вдруг взбодрился, вскочил на ноги и резко попер на сторожа, едва не поставив точку в изучении различных наук. Вот так, на практике пришлось постигать секреты борьбы с "антинаучными мертвяками", как окрестил зомби Демьянов.
Судя по новостям, всем, даже самым тупым, уже было ясно - прежняя жизнь не вернется никогда. Впрочем, о вымирании человечества речи тоже не было. Резво вымерли только всякие неучи и шарлатаны. Илья Кузьмич подбросил полено в печку и окликнул Демьянова, который в соседней комнате возился у верстака.
- Вань!
- Чего? - отозвался тот.
- Помнишь ту секту, ну эти, как их... у которых Иван Грозный одновременно Иисусом был и Лениным? И пирамиды построил, с Александром Македонским на пару? Из головы вылетело название...
- Фоменковцы, что ли?
- А, точно! - обрадовался Большаков. - Они! Смешные были, чисто туристы. Я им говорил - зря вы этот пионерлагерь заняли, зимой перемерзнете все, там же домики из картона сколочены.
- Ну, ты вспомнил, Кузьмич, - сосед появился в дверном проеме и привалился плечом к косяку. - Вот влипли, додики! До сих пор помню, как ихний главный книгу перед собой обеими руками держит, "Империя", что ли - и на толпу дохляков с ней прет, как бульдозер. А сам голосит: "Христос родился в Крыму! Япония была завоевана Русью-Ордой в эпоху великого монгольского завоевания! Аматэрасу - Мать русов!"
- Да, лично мне за Японию как-то обидно стало тогда, - согласился Иван Кузьмич.
- Дохлякам, похоже, тоже. Я ж чуть в обморок не сковырнулся, когда они всю эту шоблу умалишенных раздергали на запчасти, только хруст стоял. Ну, зато замерзнуть не успели.
- Фу! Вспомнил, аж затошнило, - передернулся Большаков. - Вот уж точно, ученье - свет. Вот что, Вань. Я думаю - в город пора двигать. Вчера с внучкой созвонился.
- Это ты как? - удивился сосед.
- А помнишь, спутниковый телефон мы нашли в "Эдельвейсе"? Дак, оказалось, что связь-то ожила! Я ради интереса номер набрал - Катька и ответила! Ну, сначала как положено - слезы, сопли, но истерику не устроила, чего нет, того нет. Моя порода! - гордо отрапортовал Большаков. - Потом давай выспрашивать, ахала и охала, когда я ей поведал про нашу геройскую оборону крепости "Рябинка". Про себя тоже рассказала: мол, все у них хорошо, живут в библиотеке, устроились там с полным комфортом...
- В библиотеке? - озадаченно переспросил Демьянов. - Прямо в зале, что ли?
- Ну да. Стеллажи книгами вдоль окон, душ там есть, все остальное в порядке. Полноценный культурный центр, едрить его, не какая-нибудь сельская изба-читальня на три стола и керосинку. Оказалось, что по нынешним временам самое безопасное место. Библиотека-то старая, сколько уж лет на том месте стоит. Поэтому фонит от нее, как от Чернобыльской АЭС, но в хорошем смысле. Намоленная, можно сказать, только не чем попало, а культурой.
Бывший сторож назидательно воздел вверх палец и продолжал:
- И ни один зомби туда на пушечный выстрел подойти не может. Представь себе, сосед, сразу сотню наших профессоров Покровских. А? Как тебе? Безопасней теперь, наверно, только где-нибудь в Академии Наук. Ну, где на крыше "золотые мозги" излучают всякое, для жмуров невыносимое.
- Еще в Сколково, наверно... - добавил Демьянов, но Иван Кузьмич презрительно покачал головой.
- Сколково-то? Да ты что, Вань? Этих сразу сожрали! Говорят, зомби туда как мухи на мед слетелись - сплошные жулики, ворье и шарлатаны в том наноцентре окопались. А для антинаучных жмуриков, сам знаешь, это как алкашу чекушку показать издалека. Он же море как посуху перейдет, лишь бы дотянуться. Вот и со Сколково так же получилось...
- Беда-а, - протянул Демьянов.
- Да не такая уж, - отрезал его собеседник, - наоборот, чище стало. Ты позагибай пальцы, на руках и ногах не хватит. Раньше, куда ни плюнь, кишмя кишели всякие плоскоземельщики, экстрасенсы, фанаты Юрия Лозы, торсионщики, астрологи, нумерологи, аркаимщики... Да тыщи их! И где они все теперь? Хоть памятник зомби ставь, прямо из чистого золота, от благодарных хомо сапиенсов. Которые по-настоящему сапиенсы, конечно.
Приятели замолчали. Каждый задумался о своем.
- Так что же? - спросил профессор Покровский, который, как оказалось, тоже слышал весь разговор. - Полагаете, коллеги, надо в город?
- Надо! - решительно пристукнул Большаков ладонью по столу. - Ломоносов за наукой, вон, с рыбным обозом зимой шел. А у нас еще осень не кончилась. И наука для нас теперь - первое средство. Так что собирайте манатки, товарищи робинзоны. Только учебники не забудьте.
- Скажешь тоже, - усмехнулся Демьянов. - Без них теперь, как без рук!
----------------------------
*Так я узрел славнейшую из школ,
Чьи песнопенья вознеслись над светом
И реют над другими, как орел.
Мой вождь их встретил, и ко мне с приветом
Семья певцов приблизилась сама;
Учитель улыбнулся мне при этом.
(Данте Алигьери "Божественная Комедия". Ад. Песня IV)