Кого бы я ни встретил, каждый норовит спросить: не знаком ли я с Карлсоном. "Он раньше жил на крыше", - говорят они неловко. "У него пропеллер", - добавляют другие.
Может и знаком. Трудно ответить однозначно, когда ты стоишь на крыше, и все, что отделяет тебя от двенадцати этажей и асфальта под ними - это хлипкое, почти проволочное ограждение.
А Карлсон смеется.
- Давай, Малыш! - говорит он. - Не трусь, дружок. Спокойствие, только спокойствие.
Я не трушу.
Я размышляю о совершенно посторонних вещах. Например: знаете ли вы, что если смешать банку малинового варенья с бензином, стружками мыла и щепоткой того, что Карлсон постоянно таскает в своих карманах (может быть, не совсем щепоткой), то получится отличный, удивительно устойчивый напалм? Я это знаю, потому что это знает Карлсон.
На улице внизу тем временем творится полный хаос. Если бы я не знал, что это Стокгольм, то подумал бы, что попал куда-нибудь в Париж времен чемпионата мира. Перевернутые машины горят, испуская клубы черного дыма, который поднимается прямиком ко мне.
А Карлсону все мало.
- Замечательно веселимся! - говорит он, глядя вниз и болтая ногами.
2
Руки Карлсона, поросшие рыжим волосом, быстро наполняют денатуратом резервуар игрушечной паровой машинки.
- Что это ты делаешь? - спрашиваю я, хотя, мне кажется, знаю ответ на этот вопрос. Карлсон улыбается и взмахом руки подзывает меня поближе к столу.
- Смотри, Малыш. Если это поджечь, привязать сверху взрывчатку и разогнать где-нибудь в большом банке от входных дверей - представляешь, какой будет "бум!"?
- Но там же люди... - говорю я, прикидывая, как отобрать у Карлсона бутылку со спиртом.
- Ох, какой же ты скучный, Малыш, - ворчит Карлсон. - Людей можно заранее предупредить, ведь так? Например, включить пожарную тревогу.
С этим не поспоришь, и я продолжаю смотреть, как ловко у Карлсона получается с машинкой. Вот он берет зажигалку моего отца и быстро поджигает спиртовку. Машинка начинает потихоньку пыхтеть - фут, фут, фут. И сдвигается с места, катится по столу.
- Самая замечательная паровая машина в мире! - веселится этот сдвинутый на всю голову.
Бабах! Клапан не выдерживает, горящий спирт и обломки машины разлетаются по всей комнате. Я чувствую, как острый осколок втыкается мне в лицо чуть пониже глаза. Но думать некогда, потому что нужно быстрее потушить штору, на которую попали брызги спирта. У меня получается, а вот Карлсон резко мрачнеет.
- Ладно, я полетел, - говорит он. - У меня дела. Смотри только, не рассказывай обо мне своим родителям, Малыш. Никому не рассказывай.
Я и не собирался.
В дверь комнаты стучатся, дверная ручка дергается вверх-вниз.
- У тебя там все в порядке? - это папа.
- Да, все нормально, папа! - ору я в закрытую дверь. - У меня опыт по химии!
- Ладно, - говорит он и уходит. Лучше бы продолжал спрашивать. Но они никогда не спрашивают: ни папа, ни мама. Знают, что я снова буду рассказывать про Карлсона, а мама от этого нервничает и плачет.
Я тоже плакал, раньше.
Но потом появилась Хильдур Бок. Когда эта женщина смотрит на меня, я не могу плакать.
3
Мне постоянно хочется спать. Как будто я старый диапроектор, в котором кусочки пленки перемещаются со щелчками. Щелчок - и ты в школе, сидишь на уроке математики. Щелчок - и ты на крыше, около коробки лифтерной, где дом Карлсона. Еще щелчок - и ты уже на другом краю Стокгольма, понятия не имея, как сюда попал и что это за трамвай, на котором ты едешь. Кондуктор спрашивает тебя:
- Парень, ты точно знаешь, где тебе выходить?
Откуда я знаю? Это знает Карлсон, так что у меня не спрашивайте. Но Карлсон, как всегда, исчезает, стоит только кондуктору повернуться в мою сторону. Что-что, а прятаться этот рыжий проныра с пропеллером умеет отлично.
Мы познакомились, когда он влетел ко мне в окно, с размаха вышибив часть рамы. Потом пришлось лгать родителям, что это голубь ударился в стекло. Сроду таких голубей здесь не было - весом и размером почти с меня. Но родители поверили, потому что им было наплевать.
Потом мы сидели в моей комнате, и Карлсон рассказывал о том, сколько у него наверху всего замечательного. Я машинально кивал, а сам думал, что завтра опять в школу, а там Кристер, который будет нарываться на драку. И от этого никуда не деться.
Карлсон смотрит на меня, оборвав свой рассказ. Он несколько раз нажимает и отпускает кнопку своего вентилятора, который каждый раз гудит, как папина электробритва. Потом Карлсон встает и засучивает рукава.
- Врежь мне, Малыш, - говорит он.
Я мотаю головой.
- Давай, врежь изо всей силы, как будто я Кристер! - орет он. - Застигни меня врасплох!
Тогда я вскакиваю, размахиваюсь, и все летит к чертям.
4
К доске меня больше не вызывают. Учителям неловко смотреть на мою рассеченную бровь и разбитые губы, которые кровоточат каждый раз, когда я улыбаюсь. Кристер смотрит на меня и молчит, потому что видит в моих глазах что-то, что ему сильно не нравится. Соседка по парте, Марла, пытается узнать, что случилось, но я улыбаюсь, и она умолкает, а потом, после перемены, пересаживается за другую парту. Нет проблем.
- Почему каждую неделю ты дерешься, Сванте? - спрашивает директор в своем кабинете, когда я стою перед ним, глядя куда-то в точку за его правым плечом. Потому что они сами полезли, господин директор, говорю я. Он раздражен, но придраться ему не к чему, приходится меня отпустить. Не могу же я рассказать ему, как все обстоит на самом деле.
- Первое правило Карлсона - никому не рассказывай о Карлсоне, - говорит мой приятель, когда мы сидим рядом и вытираем кровь салфетками.
- Второе правило Карлсона - никогда не отказывайся от возможности поразвлечься.
- Третье правило Карлсона - все на свете пустяки и дело житейское.
Мне нравится.
Карлсон все придумал за меня.
Я бы лучше не сказал.
5
Я гляжу на пожарную машину, которая остановилась внизу у подъезда. Она выдвигает лестницу, которая ползет все выше. Потом по ней начинает подниматься переговорщик.
- Ну и что ты будешь делать, Малыш? - спрашивает меня Карлсон.
Я не знаю.
- Смотри, они уже совсем близко, - говорит он, прячась за трубой. Я говорю, что он мог бы сейчас взять меня под мышки и взлететь, чтобы перенести меня на другую крышу. Но Карлсон мотает головой.
- Не-а, - говорит он. - Оттого, что ты в зад себе воткнул перо, ты еще не станешь голубем.
Дурацкая фраза, но возразить мне нечего. Переговорщик уже у самого края крыши, я вижу его лицо. Он морщится от черного дыма.
- Сванте Свантесон? - спрашивает он.
- А вы кого-то еще ожидали здесь увидеть? - вежливо отвечаю я. Прежде, чем он пытается перелезть на крышу, я поднимаю вверх руку с зажатым в ней пультом, перемотанным изолентой.
- Пожалуйста, стойте на месте, - говорю я.
- Так его, Малыш! - одобрительно шепчет Карлсон из-за трубы. Переговорщик останавливается, как будто наткнувшись на стену.
- Это обязательно? - спрашивает он. - Давай не будем горячиться. Ты же парень в самом расцвете сил, зачем тебе все это?
- Что он несет? Ведь это я в самом расцвете сил! - беззвучно возмущается Карлсон.
Я вообще не горячусь, и это на самом деле так. Я спрашиваю у мужчины:
- Вы знаете, что будет, если смешать мыло, бензин и малиновое варенье?
- Угадай-ка, кто лучший в мире выдумщик? - шепчет Карлсон, и я смеюсь, хотя мне совсем не весело.
Переговорщик смотрит на меня очень пристально. Мое лицо только недавно зажило, но когда я смеюсь, нижняя губа опять лопается, и кровь течет по подбородку.
- Мы можем все исправить, - говорит мне переговорщик. - Можем тебе помочь. Только не делай глупостей.
6
Никаких глупостей. Это все Карлсон. Но я не могу объяснить это человеку, который залез на крышу, чтобы попытаться отговорить меня от того, что я собираюсь сделать. Потом я слышу щелчок замка чердачной двери за моей спиной. Приходится аккуратно обернуться, не теряя переговорщика из виду.
Ага, я так и думал.
Они использовали запрещенный прием.
Это Хильдур.
- Ты что творишь, Малыш? - кричит фрекен Бок. - Прекрати немедленно!
Да я ничего и не делаю, говорю я ей, это все Карлсон, который живет на крыше.
- Я видела, как ты делал бомбу! - кричит она.
Ну и что, спрашиваю я. Мало ли, кто и как смешивает стружки мыла с бензином и малиновым вареньем.
- Да ты же взорвал к чертям развлекательный центр!
Ну уж нет. Там просто все пошло наперекосяк. К тому же, сработала пожарная тревога и всех вовремя эвакуировали. Разве нет? Но ей этого не объяснить.
- Нет никакого Карлсона! - кричит Хильдур.
- Как это нет? - смеется Карлсон и вдруг вылетает из-за трубы, делает полукруг в небе над крышей. - Спокойствие, только спокойствие. Вот же я!
Немая сцена.
Совершенно остекленевшие глаза переговорщика и Хильдур.
- И чего ты ждешь? - раздраженно бросает мне Карлсон, одним пинком сбивая мужчину с крыши. Тот кричит, кувыркается в воздухе, размахивая руками.
Я нажимаю кнопку на пульте.
7
Когда делаешь взрывчатку, нужно точно соблюдать пропорции. Иначе все может пойти наперекосяк.
Например, фургончик, набитый мешками с монетками в пять эре, так и не взорвется.
Дом, под которым он припаркован, уцелеет.
И полицейский спецназ успеет сделать то, чему обучен, ворвавшись на крышу. Если у тебя нет пропеллера, то, считай, тебе не повезло.
Они все время спрашивают меня:
- Зачем ты это сделал?
Сначала я пытался объяснить, что все наоборот, что это сделал не я, а Карлсон. Я-то как раз сделал так, чтобы все пошло не по плану.
- Где этот Карлсон живет? - спрашивают они.
На крыше, говорю я.
- Мы проверили все крыши.
Значит, плохо проверили.
Ночью здесь не выключают свет, только приглушают, но он все равно бьет по глазам. Впрочем, я уже привык. Надеюсь, что от меня все отстанут.
Плохо только то, что Карлсон прилетает уже третью ночь подряд.
- Пустяки, Малыш, - кричит он мне через толстое стекло и решетку. - Это все ерунда, дело житейское! Мы обязательно встретимся!