Аннотация: В заботе о ближнем - главное не переусердствовать!
Проектировщик замков
Когда умерла наша мама, мы с братом поклялись заботиться об отце, чего бы нам это не стоило.
В когда-то шумной квартире осталось двое. Брат мой Миша женился и стал жить отдельно. В родительском доме остались только отец со мной, да я с отцом.
Темперамент моего отца, Анатолия Сергеевича Озерского - низенького поджарого молодого еще старичка, нельзя назвать беспокойным. Напротив, его жесты, его манера говорить, будут даже раздражать Вас, если Вы привыкли к темпу жизни большого города. Между двумя его словами "Молодежь" и "как дела?" можно, чуть приглушив громкость телевизора, узнать, какая погода в Магадане и Майорке, как сыграли бразильцы в последнем финальном матче на кубок мира, а потом ответить, дожевав бутерброд: "Нормально, папочка". И если Вы верите в гороскопы, он из тех весов, на чашах которых лежат равного веса две глыбы: согласие в доме и работа. А механизм, заставляющий весы совершать колебательные движения, намертво заржавел.
В привычках этого безобидного старичка никогда не повышать голос, улыбаться незнакомым людям также приветливо, как лучшему другу, не лезть на рожон, не делать гадости и не ходить по трупам. Может поэтому, проработав всю трудовую жизнь в проектном институте, он дослужился всего лишь до начальника отдела. В эпоху тотальной приватизации институтский народ как-то выбрал Анатолия Сергеевича в Совет Директоров. Но он оттуда поспешно ушел - его душа была против спекулятивной возни, которая разыгралась в правлении.
Нельзя сказать, чтобы он, высококлассный профессионал своего дела, был удовлетворен зарплатой. Платили, как придется. Все зависело от заказов. Когда-то, в советские времена, он проектировал гигантские заводы, которые строили не только в России. А теперь заказы поступали все больше на бензоколонки. Но он держался за свою работу с упорством молодого практиканта, который сунул пациенту не ту пилюлю и все пытается нащупать пульс на остывающем запястье.
Объездив в командировках весь бывший Союз и те немногие места, где институт имел зарубежных партнеров, каждый свой отпуск отец, без суеты и лихорадки сборов, отправлялся на дачу. Вот уже лет двадцать у отца было хобби - строить дом. Его не вдохновляли готовые двери и потолки - его вдохновлял сам процесс созидания. Недаром ведь он - проектировщик!
Если Ваше воображение готово представить, как один человек мог привезти столько необтесанных деревянных ящиков из-под фруктов (в те времена, когда он возил их каждый выходной на электричке, был страшный дефицит в том числе и стройматериалов), разобрать их на дощечки, каждую привести в идеальное отшлифованное состояние, Вы сможете оценить труд моего отца по достоинству. Из этих дощечек собирались замысловатые настенные узоры, и каждая комната была не похожа на другую. Келья со сводчатым потолком, светелка с имитацией бревенчатых стен с потолком, как меха у гармошки... С помощью всего двух цветов: натурального дерева и терракотовой морилки дом постепенно превращался в произведение искусства. Арку над печкой, выложенной из кирпичей, крашенных все той же морилкой и лаком, венчает голова индийской ракши, отлитой с оригинальной статуэтки, привезенной когда-то из Индии. Многочисленные вазы, наполненные сухими букетами из лунника, цветущего лука и камышей, могли бы с успехом выставляться в Галерее за Крымским мостом. Кривая усмешка бывалого моряка с металлической серьгой в ухе уж точно запомнится надолго. Я помню, как в детстве, проснувшись и увидав в темноте очертания его лица, я решила, что он - настоящий. И заревела. А если разобраться, ничего особенного в этих вазах, сотворенных потрескавшимися пальцами отца, и нет: стеклянная банка, цементное изваяние, эмаль, лак. Но почему-то все эти милые вещицы так притягивают взгляд.
Еще Анатолий Сергеевич украшал дом картинами известных художников и иконами. Вырежет кусок оргалита, наклеит на обратную сторону репродукцию из календаря, потрет-потрет, вскроет лаком и в рамку. А после того, как домушники, приняв за подлинные, стащили парочку таких икон, стал, уезжая из дома, прятать подальше.
Такое же неторопливое, как сам отец, строительство дома, плавно подходило к завершению. И, если бы в 30-километровую зону от Москвы занесло бы агента по недвижимости, мы попросили бы его проделать тот же путь обратно. Я не знаю, какую бы цену он назначил, но мы не продали бы его и за три цены. А может, он и не стал бы с нами торговаться. Но я с восторгом вспоминаю, как в детстве говорила: "Папа строит замок". Мы любили этот дом, обнимаемый побегами плюща и жимолости с оранжевыми шариками ягод, пихту с мягкими иголками, привезенную отцом из Красноярска, грядки укропа, кусты гортензии, заросли флоксов вдоль дорожки и длинную паузу отца между словами "Ребята" и "Собираетесь на дачу?".
Три года после смерти мамы отец не брал отпуск, не было его коротких предотпускных сборов, и самая последняя, угловая комната ждала-гадала, когда же наконец, ей разошьют потолок, и ее пустынная утроба наполнится мебелью и теми незначительными предметами, которые придадут ей уют. Три года отец не желал никакого отпуска, будто работа могла хоть как-то заменить его женщину, с которой они почти никогда и не вздорили. Разве иногда моя мать вынимала золоченую кирку, доставшуюся ей через многие поколения от самой первой женщины Земли, и легонько постукивала ею по затылку любимого муженька - такая уж наша женская обязанность.
Между тем, у отца все чаще стали возникать признаки переутомления. По вечерам он все чаще принимался ворчать, глотать таблетки от давления. И когда однажды брат сообщил мне, что был на работе у отца и слышал, как тот кричал на подчиненного, мы решили во что бы-то ни стало отправить старика в путешествие. Отец как-то очень вяло отбивался от наших уговоров. Так что буквально через несколько недель Анатолий Сергеевич улетал от нас на белокрылом лайнере под названием "спасительный отпуск все равно куда", а точнее в санаторий на берегу Черного моря.
...Три недели в двадцати минутах от Сочи преобразили нашего отца до неузнаваемости. Нельзя сказать, чтобы он выглядел неотдохнувшим. Напротив, он повеселел, загорел и даже поправился, но весь прежний темп его жизни изменил ему. За ужином он проглатывал свою порцию, как посетитель в баре проглатывает по ошибке доставленную ему телячью отбивную вместо заказанных двух тощих сосисек. Глаза его возбужденно искрились, а между его фразами невозможно было вставить и двух слов.
Обычно отец обсуждал по телефону свои проблемы, нисколько не смущаясь моим присутствием. Теперь он стал иногда уходить с трубкой в свою комнату и выходить оттуда заметно повеселевшим. Причем такое странное поведение наблюдалось только тогда, когда звонил, как я вычислила, только один абонент. Кто же это? Я мучилась в догадках, пока этот, точнее эта "кто-то" не материализовалась в виде пышногрудой брюнетки. Они стояли у входа в кафе рядом с папиной работой, а я - на противоположной стороне улицы. Не могу сказать определенно, что я там делала в этот час. Шпионила? Может быть, но шпионила с исключительно благими намерениями.
ОНА была на голову выше отца. Из тех девиц, которые одним кончиком мизинца подзывают потерявшего бдительность владельца галстука и пиджака, а другим мизинцем вытряхивают из кармана, словно семечки, дензнаки.
Я ужасалась, что эта крашенная кокотка будет числиться в нашем родстве чем-то вроде мачехи, когда годилась нам в сестры. Еще больше мы пугались (мы, потому что брат мой уже был в курсе последних событий), что наш отец последует вслед за мамой в мир, где никто никуда не торопится. И в довершение наших бед, нам грезилось, что отцовский дом отправится в лапы этой хищницы. Мне снилось, как криво ухмыляется папин моряк, шипя прямо в ухо: "Ты меня никогда не любила!"
На семейном совете, состоявшем из брата и меня, было принято действовать быстро и осторожно. Телефонный номер злодейки я уже знала наизусть. И пока еще можно было что-то исправить, Миша решительно поднял трубку.
--
Алло! С Вами говорит сын Анатолия Сергеевича. Мне абсолютно наплевать, как Вас зовут, кто Вы такая и откуда у Вас ноги растут. Мне интересно только одно - чтобы Вы больше с ним не встречались.
--
Но он мне сказал, что почти все готово, - изумилась трубка.- Было столько встреч, разговоров. И он оформил почти все бумаги, осталось, кажется, только комиссию по недвижимости пройти - так он мне сказал. И потом, мы так давно об этом мечтали...
Я стояла рядом и все слышала. Комиссия по недвижимости! Они мечтали! Сбывались худшие опасения. Сердца наши почти синхронно замерли...а потом бешенно замолотили.
--
Послушайте, Вы. Таких как мой отец с Вашими способностями ВЫ найдете с дюжину. А Анатолия Сергеевича оставьте в покое. У него больное сердце, а он носится как угорелый. Вы его укокошите своими дурацкими затеями. Короче, сколько Вы хотите за то, чтобы больше его не беспокоить?
На другом конце провода затянулась пауза.
--
Я не шучу. Или пеняйте на себя. Упрашивать не стану. Тысячу хватит?
--
Две, - наконец гулко отозвалась трубка.
--
Хорошо. Завтра в том кафе, где Вы встречались с отцом.
У Миши было полторы тысячи. Я это знала. Пятьсот я вытащила из своей кубышки. Не скажу, что мне легко было расставаться со своими пятью аккуратно свернутыми в трубочку бумажечками. Но папу надо было спасать.
Через два дня после этого разговора мы снова собрались вместе - папа, Миша и я. Приятно было видеть, как человек возвращался к самому себе. За эту длиннющую паузу между "Дети мои" и "я должен вам кое-что рассказать" было не жалко отдать еще одну тысячу.
--
Мише я не смог подарить круглую сумму на свадьбу, - начал отец. - Думал, Анечка, что для тебя хотя бы соберу. Хотел сделать сюрприз.
--
Ах, пап, если я как-нибудь и выйду замуж, то без пыли и шуму, - попыталась пошутить я.
--
Не перебивай. В отпуске я познакомился с чудесной парой - Борисом и Ольгой. Когда они узнали, что я проектировщик, то очень захотели, чтобы я спроектировал им маленький замок - они так называли свой будущий загородный дом. Так вот, Борис после Сочи улетел еще куда-то по делам. А все детали я должен был согласовывать с Ольгой. Она же подписала договор-заказ. По окончании проектных работ на институт должна была поступить приличная сумма. А еще немалое вознаграждение полагалось мне лично, помимо всего остального, если все успею к приезду Бориса. И вот я почти месяц мотался, как белка в колесе, контролируя всех подчиненных, утрясая вопросы с пожарниками, энергетиками, водоканальщиками. Ты же знаешь, Миша, проектирование самого малого пустяка требует участия многих специалистов. Было почти все готово, оставалось немного - комиссия по недвижимости и еще это...забыл. Да бог с ним. Вчера эта особа явилась в мой кабинет и сказала, что нашла другого проектировщика.
И отец, долго роясь в карманах, в сердцах шлепнул о стол пачкой стодолларовых банкнот.