| |
Обнаженная жизнь
Обнаженную жизнь
Холодея, взираю.
Внемлет хохот и свист,
Обреченность немая.
Бьется горем о боль,
Как роженица в схватках,
Как о счастье позор
В нищете и нехватках.
То, беснуясь в жиру,
То в железной окове,
И тебе на миру
Помирать легче вроде.
Обнаженная жизнь,
Как старуха нагая,
Холодея, смотрю
На тебя,
Не мигая.
Заросла тропинка подорожником,
Порослью сад зарос густой,
Головой, тряся в кустах порожнею,
Мак с ковылью шепчется седой.
От безделья... Так...
Про человека,
Без корней замучились они,
Про отцов ничто не знают дети,
А о дедах и не говори.
Слышал я, один французский летчик
Дай бог память...
Сент Экзю Пери.
Говорил, что ветром их разносит
Без корней... Да что там говорить.
Может быть...
Тот раз, как с юга дуло,
Прилетал хозяйки старший сын,
Все добро в машину позасунул,
Праху поклониться позабыл.
Не забыл....
Напраслину ты мелешь,
Не успел он....
Все скорей, скорей,
Век у них какой-то сумасшедший,
Трудно им беднягам
Без корней.
На бочку горя - ложку счастья
Кладите в русский колорит,
Потом осеннее ненастье
И цвет загадочной Зари.
Смешайте вместе муки женщин
И нежность лица детского,
Коварство, бедность, гнев и ревность,
Любовь и верность до конца.
Посыпьте солью свежесть раны,
И все на медленный огонь
В голодный ставьте зев амбара
Под мерный колокольный звон.
А не рожавшая девица,
Отца не знавшая и мать,
Росой цветов должна умыться
И десять дней, молясь, мешать,
Дать день остыть,
И с медных кружек
Без остановок, до конца
Пить только тем,
Кто душу русскую
Нутром и сердцем
Внял юнца.
Родился не живым ребенок,
Осиротело семь пеленок
И плюшевый ушастый слон.
Слезятся окна, плачет дом.
А во дворе обычный вечер,
Дымятся коксовые печи,
И трубы, выстроившись в ряд,
Сливают яд.
Быть может, это он учел,
Преднарекая катаклизмы,
И, поразмыслив, предпочел
Покончить жизнь самоубийством?
Телка зарезали....
Мне жалилась корова,
Комолого....
Со звездочкой во лбу.
Прям на глазах....
С ума сошла от рева....
Вон шкуру посолили на полу.
Что сделалось с людьми,
Прям и не знаю,
Хозяйка хоть поплакала со мной,
А остальные норовят вилами,
Бьют и кричат:
"Куда скотина! Стой!"
Ты насовсем....?
Или опять уедешь?
Быть может не увидимся....
Как знать....
С ножом то тот
Опять здесь был, намедни,
А я ведь вам людям -
Вторая мать.
По степи Перекати-поле катится.
Мужики едины в мнении:
К теплому дождю.
И садятся, озираясь,
Голой задницей,
Проверяя на согретость борозду.
Проверяют на рассыпчатость, на запах,
Отворачиваясь, пробуют на вкус,
И вздыхают:
"Сыровата, вроде, малость,
Ветру посильнее бы подуть.
Солнце хоть на день один пораньше,
Не успеем, сядет нынче пух.
Посмотри, следы идут от зайца,
Полностью садился, ведь, под пуп."
Делятся тревогами своими
Мужики, собравшись на меже,
Мнут руками землю ледяными,
Уж который день.
Теперь уж мухи к вам поналетели,
И в летней кухне целый день жара,
А дверь на лето, снятая с петелей,
В углу, чтоб не каталась детвора.
Стол вкруговую, днем не разбирается,
По очереди, следом пьете чай,
И день деньской весь во дворе копаетесь,
О чем-то, вспоминая, невзначай.
На утренний автобус перед окнами,
Из-под руки на солнышко глядя,
Надеетесь, а вдруг сегодня соколы
За просто так возьмут, да прилетят.
Как там у них?
Обои не женатые?
Мотаются, небось, как трын-трава.
Привыкнут так перебирать кроватями,
Беда с детьми, беда с детьми, беда.
И от калитки вдаль куда-то глядя,
Бурчите что-то про свои года,
Что пассажиров утром мало стало.
Беда с детьми, беда с детьми, беда. |