Добро требует смерти во имя собственного прогресса. Вне смерти... оно засыпает и глохнет, превращается в абсолютное зло. Ибо единственная абсолютная безнравственность в мире есть косность, бездеятельность, пустая потеря времени. Такова этика смерти.
Г. Ланц
Кто знает, сколько каждый живущий на земле оставляет семян, которым суждено взойти только после его смерти? Кто скажет, какой таинственной цепью связана судьба человека с судьбой его детей, его потомства...
И.С. Тургенев, Фауст
Пока речь в нашем рассуждении шла о жизни, всегда находились разумные и веские доводы отстоять ее “честь и достоинство”, которые я черпал из самой жизни. Поэтому, надеюсь, многие читатели уже успели стать сторонника моей концепции. Но вписывается ли в нее смерть?
До сих пор мы вели речь о том, что само рождение, сама жизнь - это большая удача для того, кто ее получил. Везение, утверждаю я, сопровождает человека на всем жизненном пути: невезучих судеб не бывает. Невезение лишь оборотная сторона медали, на которой отчеканен символ счастья. Само по себе оно (несчастье, невезение) существовать не может, оно лишь своеобразная часть, составляющая счастья. Темные краски даны нам, чтобы яснее и четче увидеть и очертить достоинства жизни. Но если жизнь прекрасна, то может ли смерть, уносящая ее и являющая собой ее противоположность, не быть безобразной, не быть самым страшным из зол и несчастий. Неужели и смерть - везение? Кто возьмется утверждать такое?
Да, действительно, рано или поздно человек оказывается у рубежа, за которым жизни уже нет. За этой чертой - бездна, царство тьмы.
Что же она такое, смерть? Откуда и зачем приходит эта старая ведьма с косой в черном балахоне?
Как встретить ее, как отнестись к тому, что она с собой несет?
Нельзя же и в самом деле сделать вид, что смерти не существует. Но тогда, быть может, смерть просто досадное исключение из правила. Однако в таком случае мы оказываемся уж совсем в дурацком положении: всю свою жизнь мы подчиняемся правилу движения к счастью, а результатом этого движения становится... уродливое исключение из правила этого же движения. Следовательно, такое явно абсурдное допущение должно быть нами отброшено. Не могут в конце человеческой жизни разом, в мгновение ока, коренным образом поменяться правила игры. Это было бы нелогично, и допустить такую нелогичность Господь, установивший эти правила, никак не мог. Но тогда, мы просто чего-то в смерти недопонимаем, осуждая ее. Но чего? Вот в этом то нам и предстоит разобраться.
Человек не рождается ради смерти. Эпикур утверждал, что “самое ужасное из зол, смерть, не имеет к нам никакого отношения; когда мы есть, то смерти еще нет, а когда смерть наступает, то нас уже нет. Таким образом, смерть не существует ни для живых, ни для мертвых, так как для одних она сама не существует, а другие для нее сами не существуют” . Несмотря на то, что в чем-то прославленный античный философ, безусловно, прав, я не могу безоговорочно принять все его аргументы. Хотим мы этого, или нет, но смерть имеет к нам отношение. Спорить с этим нет никакого смысла, ибо если бы дело обстояло иначе, то и говорить о смерти было бы ни к чему. Похоже, Эпикур понимал это не хуже нас с вами, иначе он бы не утруждал себя размышлениями о смерти. Другое дело, решить, что есть смерть в ее отношении к жизни. От того, будем ли мы считать смерть фактом человеческой жизни, или же, наоборот, признаем жизнь только прологом к смерти, зависит наше отношение как к жизни, так и к смерти.
Что касается меня, то я являюсь убежденным сторонником философии жизни, а не философии смерти.
“Отрицание жизни, - писал в “Диалектике природы” Ф. Энгельс, - по существу содержится в самой жизни, так что жизнь всегда мыслится в соотношении со своим необходимым результатом, заключающимся в ней постоянно в зародыше, - смертью... Жить значит умирать” . Звучит, согласитесь, очень эффектно, но кто возьмется начертать на своем фамильном гербе этот девиз отрицания жизни? Сказать, что человек рождается, чтобы умереть, значит перенести акцент с жизни на смерть. Это равносильно добровольному принятию культа смерти, при котором жизнь ничто, лишь жалкий временной придаток смерти, данный для приготовления к ней. А это не так. Не жизнь принадлежит смерти, а смерть - жизни; не жизнь - момент смерти, но, наоборот, смерть лишь один из моментов жизни.
Да, жизнь заканчивается смертью, но рождается человек все-таки для жизни, большой ли, малой ли, это уже не столь важно, но для жизни.
Никто и не собирался скрывать от нас, что мы умрем. Нам неизвестен час нашей смерти, но что он непременно наступит известно доподлинно. В этом знании своей смертности, есть тоже немалый смысл. По мнению современного российского философа А.В. Демичева, занимающегося изучением феномена смерти, “человек тем и отличается от животного, что ему доступно сознание конечности своего земного существования... “Дар” смерти дает почувствовать вкус праздника жизни во всей его полноте...” . Частенько мы позволяем себе посмеиваться над этим знанием - “Доктор, я умру?... А как же!” - и это тоже показатель превосходства жизни над смертью.
Смерть приходит в назначенное для нее судьбой время, но пока мы живы ничто не запретит нам следовать логике жизни и предаваться заботам, свойственным живым. И пусть, как говорит в “Опытах” Мишель Монтень, “смерть застигла меня за посадкой капусты, но я желаю сохранить полное равнодушие и к ней, и тем более к моему не до конца возделанному огороду” .
Знание своей смертности не должно угнетать человека. Не желать жить только потому, что жизнь не будет длиться вечно, абсурдно и недостойно человека. “Формула “жизнь бессмысленна, потому что человек смертен” - сама по себе логически недостаточна, - справедливо отмечает Л.Я. Гинзбург. - Как будто бессмыслица, длящаяся вечно, была бы лучше временной бессмыслицы? ” Смысл жизни ни в коей мере не определяется ее продолжительностью. Конечность жизни это скорее ее достоинство, чем недостаток : она придает жизни дополнительную ценность, которой не могло быть, если бы жизнь длилась бесконечно долго. Можно ли искренне чему-то радоваться, когда у тебя впереди бесконечность, когда все что угодно может повториться еще миллионы раз, да и стоит ли вообще ценить то, что никогда и никуда от тебя не денется.