Жизнь моя подошла к завершению. Кажется, я заранее знал это -- вчера, неделю назад, месяц. Или -- когда услышал легенду о Границе и Стражах, словно в первый раз. "И встали меж миром людей и миром Зла, выпущенного в Дверь, уже не люди, но -- Стражи Сумерек, коих зовут невежественные -- сумеречными тварями..."
Магические войны -- не представляю. Белые маги, черные маги -- молнии, чудища, "плети ливня", проклятия, поражающие на расстоянии, ожившие мертвецы, не чувствующие боли -- как сражаться со всем этим? Как-то сражались -- против молний -- "щиты" и "зеркала", против чудищ -- другие чудища, против проклятий -- благословения, против живых мертвых -- волшебная музыка, возвращающая им покой... Но неужели никто из них, магов, мудрых, великих, отмеченных богами, каких там еще, -- не понимал, открывая Дверь в неведомое, что за все приходится платить, не предполагал, что там, за Дверью, ждет то, с чем нельзя договориться, что нельзя подчинить... Впрочем, они не были полководцами. Это полководцу привычно взвешивать -- стоит ли победа сейчас тех жизней, что будут за нее уплачены, стоит ли вообще начинать войну, а, если стоит, то -- какими силами, стоит ли заключение союза необходимости драться с чужими врагами -- ну, в общем -- стоит или нет. Наверное, древним магам никогда не приходилось так поступать...
Да. Первыми погибли те, кто открыл Дверь, легенды говорят, это были черные маги, а белых не стало уже потом. По крайней мере, согласно легендам, все уцелевшие белые маги еле-еле смогли закрыть Дверь, и жизнями своими заплатили за это. И магические войны кончились сами собой, потому что магов больше не осталось. Но Дверь не была запечатана -- на это сил у закрывавших уже не хватило, Дверь не была запечатана, и Дверь -- приоткрывается. И поэтому должны быть -- "сумеречные твари". Стражи. Люди, переставшие быть людьми, чтобы защищать людей...
Но с детства знакомое звучало -- как-то иначе, чем раньше. Раньше я думал о Двери и Границе, как о чем-то далеком, то ли из прошлого, то ли из будущего, ведь запечатать Дверь теперь не просто некому -- некому вспомнить, как это вообще делается. Теперь же я словно видел их в комнате, рядом с собой -- серые сумрачные тени, склонившиеся над книгой вместе с невесть с чего взявшимся перечитывать старые сказки...
Может быть, тогда я и почувствовал это в первый раз -- то, что жизнь моя близка к завершению? А может, это случилось еще раньше -- когда понял, что мне все труднее выполнять работу мою?..
Завершение -- сейчас мне кажется, что это слово сродни другому -- вершина. Я достиг вершины, и теперь...
Странно, никогда раньше я не прятался за слова. На военных советах, в бою все было просто, проще некуда, и лишнее слово было лишним временем, и могло стоить дорого... От кого же прячусь -- теперь? Или -- от чего? От странного для воина отвращения к войне? От того, что полководцу нельзя думать, как погибнет каждый солдат, посланный им в бой? Или -- от того, что предстоит мне сегодня?..
Я -- боюсь? Наверное. Воин, не ведающий страха -- брехня. Страх -- первый твой противник, еще до того, как скрестишь клинок с врагом, ты должен преодолеть -- себя. Это -- знакомое, привычное, столько раз изведанное чувство -- страх, тебе не место во мне сейчас, приходи позже, я занят...
Сработало? Забавно. Интересно, а откуда я знаю, куда идти? Почему так уверен в том, что иду правильно? Или это крик Птицы ведет меня?
Услышав его, этот протяжный и жалобный крик, я испытал странное облегчение, словно бы уже какое-то время ждал, что Граница призовет меня, и вот теперь...
Кто только скажет мне, зачем я собирал вещи? Зачем взял с собой -- меч, если уверен, что сегодня получу -- другой? Зачем -- еду на три дня? Зачем -- книгу с легендами, что она даст мне, когда я и так помню каждое слово? Или -- все это зачем-то может быть нужно? Птица, ответь...
Колючие заросли, почти в рост и сплошные, мне -- туда? Жаль, не надел доспех. Ладно.
У, сволочь, не возьмешь, я тебе не какой-нибудь новобранец сопливый, я -- полководец... тысячник, дрянь ты этакая... командир Левого Крыла... Меч Этаги... Рыцарь, мать твою, Дракона, Гидхар Эинаа, ф-фу-ух!..
Я выломился на поляну, как тяжелый боевой конь в полном облачении, и -- словно толкнуло в грудь, останавливая -- замер. Вот они -- Стражи.
Смутные тени -- одна, две, пять, девять... Четырнадцать. Одинаково смутные, расплывающиеся в сумерках, тихий шелест, будто продолжение шелеста жесткой седой травы, покрывающей поляну, нигде по дороге сюда мне не попадалась такая трава:
-Человек... Что ты хочешь, человек?..
-Я слышал Зов,- сами собой шевелятся губы,- По праву слышавшего Зов -- требую плаща и клинка,- горло перехватывает, но я заканчиваю:- Требую Посвящения.
Слова из книги -- верные ли?.. Да, я чувствую это. Верные. Единственные.
Делается тихо. Совсем-совсем -- тихо, даже трава не шевелится, ветер спрятался в ветвях колючки за моей спиной, будто тоже ждет ответа от полупризрачных теней. Я расправляю плечи и улыбаюсь, страх, тебе нет места во мне сейчас, зайди попозже, занят я, очень-очень занят, извини...
-Ты сказал слова. Ты знаешь, что выбрал?
-Да,- отвечаю я, и сразу накатывает уверенность, что -- не знаю, откуда мне было узнать, из легенд, где все -- красиво и достойно?..
-Смотри, человек. Ты станешь -- таким же.
Одна из теней плывет ко мне, голова ее изменяется, двоится, превращается в нечто чудовищно-невозможное, фигура, вся фигура меняет очертания, выпуская десяток лап, хвост с пикой на конце, крылья, и мне хочется бежать без оглядки, но я занят, я не могу сейчас, ступай прочь, я гоню страх, как докучливого просителя...
-Ну и что?- мне хочется верить, что голос не дрожит.
-Ты прав, это -- пустяк,- надвигается вторая тень,- Ты готов отказаться от солнца, человек?
-Отказаться?
-Солнечные лучи -- смерть для нас, не зря нас зовут сумеречными тварями, солнце обжигает нас, разрывает оболочку, забирает силу... Никогда не видеть солнца -- ты готов?
-Да.
-Погодите. Он начитался сказок. Это все есть в сказках. Это -- не самое страшное, человек. К боли ты привычен, ты -- воин. Без солнечного света -- проживешь как-нибудь, мы же живем. Стать тварью, презираемой и ненавидимой людьми -- это ты тоже вынесешь. Но готов ли ты забыть себя, человек, потерять навеки свою память, отказаться от прошлого своего так, как ты отказываешься от будущего?
-Что?
Я не понимаю. Третья тень идет ко мне, и мне кажется, что трава приминается под ногами его -- или -- ее?
-Принося Клятву, ты отдаешь Границе свою память. Ты не сможешь вспомнить себя-прошлого никогда. К этому ты готов?
Гидх, брат... Смешавшие Кровь -- не осталось никого из них, моих побратимов, всех забрала война...
Гидхи, любимый... Анхата, супруга... простая надгробная плита, женщина, умершая первыми родами, не имеющая детей -- упокоится в мире...
Забвение? Стоит ли это плаща и клинка, стоит ли -- возможности защищать тех, кто будет сплевывать через плечо, услышав о тебе?
Да. Стоит.
-Готов.
-Подумай хорошенько, человек. Ты можешь отказаться.
-Не просто так отказаться, человек,- почему они отговаривают меня, или это проверка?..- Ты можешь попросить что-нибудь -- сила Границы велика, она исполнит твое сокровенное желание. Ты -- воин, хочешь непобедимый меч? Ты -- полководец, хочешь -- удачу в бою? Хочешь -- богатый клад? Долгую жизнь себе или кому-то из близких? Откажись от Посвящения, и взамен...
Желание? Что ж, у меня есть желание, сокровенное -- сокровенней некуда.
-Хорошо. Я готов отказаться от плаща и клинка, если война между людьми прекратится.
Я, полководец, который не в силах больше посылать на смерть мальчишек. Воин, которому все труднее поднимать меч. Рыцарь Дракона.
Тишина. Какая тишина, боги... И в тишине этой -- еле слышным шорохом -- желание не может быть исполнено...
И Стражи склоняют головы, и я оставляю глупый мешок с книгой и бесполезные ножны с оружием, и делаю шаг вперед, и окружают меня четырнадцать теней, и -- касается плеч холодное и жаркое одновременно, щекочет теплыми мурашками, дерет ледяными когтями:
-Прими плащ...
И одна из теней протягивает мерцающий серебристый клинок на белых ладонях:
-Прими клинок...
И я подставляю руки, и мерцающее касается кожи, и -- боль пронизывает все существо мое, боль выворачивает меня наизнанку -- острая и горячая, замораживающая и ноющая, рвущая и тянущая, и имя боли моей -- одиночество, и я умираю... растворяюсь в сумраке... клянусь быть Стражем Границы... встать меж людьми и черным... клянусь -- навеки, до последнего шага...
...Я -- не один. Вокруг меня -- братья, и их руки поддерживают меня, давая время свыкнуться с новой легкостью, с переполняющей силой... Лица их -- мягкая грусть, теплое сочувствие, тихая радость обретения...
-Здравствуй, брат.
-Привет,- усмехаюсь я, разглядывая их.
Какие они разные, я думал, Стражи все на одно лицо, нет -- вот девушка, вот мужчина с короткими волосами, вот почти старик с ясным, юным взглядом, женщина с печальной улыбкой, еще один -- молодое лицо, а волосы совсем белые, длинные, длиннее, чем у меня, и глаза -- будто прогоревшие угли в очаге, вот совсем мальчишка, резкий, порывистый, солнечный... почему-то остро щемит в груди -- солнечный...
-Как меня зовут?- спрашиваю я -- у Поляны, у братьев, у Границы, мне нужно имя, имени у меня нет, я еще немножко одинок, пока у меня нет имени...
-Ролу,- тихо говорит тот, с белыми волосами, и я чувствую -- Йралу -- его зовут Йралу...
-Ролу,- шепчет женщина -- сестра Ней.
-Брат Ролу,- касается плеча рука мальчишки, брата Лтау.
-Теперь нас -- пятнадцать,- улыбается брат Онру, и лицо его молодеет от улыбки.
И мне хорошо, мне тепло и спокойно. Я знаю, что люди снова воюют, и черных снова стало больше, потому что они приходят на зов ненависти и злобы человеческой, и их всегда становится больше, когда начинается война, а она, считай, и не прекращается, и так редок отдых для нас, Стражей Границы, сумеречных тварей, проклятой нечисти -- как только не зовут нас люди... А нам -- все равно, мы не требуем наград, нам не нужна благодарность, нам привычна ненависть. Мы -- Стражи. Мы выбрали свою дорогу и идем по ней с открытыми глазами. И только одно омрачает радость мою -- я не могу вспомнить старого, прежнего своего имени, кем я был до того, как стал -- братом Ролу, я не помню.