Алые волосы покойницы разметались по алтарному камню. Мертвенная бледность ее тела резко контрастировала с его угольно-черной поверхностью. На бескровном лице девушки выделялись запавшие глаза, подведенные сурьмой. Голубая радужка поблекла, а зрачки казались черными провалами. Медные монетки, что украшали низ хейджула, были запятнаны брызгами крови. Такие шелковые полотна носят танцовщицы юга, не желая открывать лицо. Богато расшитый камнями лиф и шелковые шаровары винного цвета наталкивали на мысли о гаремной наложнице одного из Эмиров. Южане не редкие гости в Заране. Диковинный наряд дополняли бронзовые браслеты на плечах и украшенный вышивкой пояс.
Бледные руки лежали вдоль тела, прикрепленные к массивной гранитной плите широкими ремнями из сыромятной кожи. Ногти на руках южанки были сломаны, а на запястьях беззубо щерились два ровных продольных разреза. Руна Дагаз, что выжжена на ладонях жертвы, по краям была покрыта корочкой спекшейся крови. Любой адепт-первокурсник факультета Демонологии сразу опознал бы метку Призыва.
Я слегка поморщилась. Бронзовые желобки, вплавленные в гранит, были полны и образовывали пентакль. Кровь в них загустела и начинала источать запах гниения, который не перебивался остатками чадивших ритуальных благовоний. Ладан и чабрец. Вонь царившая вокруг покойницы не вызвала удивления. Пора Иды всегда приносила в Заран зной южных пустынь. Жара ощущалась даже здесь, в подвале.
Мое внимание привлекли руны вокруг пентаграммы. Иссиня-черные смоляные символы казались живыми пауками в обманчивом свете факелов. Тщательно прорисованные знаки оплетали алтарь и расходились вдоль бронзовых линий пятиконечной звезды. Свечи расплылись восковыми лужицами на местах их пересечений. Райдо, Иса, Ансуз, Дагаз, Эйваз переплетались друг с другом усиливая Призыв - все говорило о прорыве грани с Иной стороной.
Обескровленные жертвы, смоляные руны, кровавые пентаграммы, суеверный ужас в глазах стражников... Я видела подобное не раз. Сосущее ощущение страха, от которого перехватывало спазмом горло. Иррациональное. Подавляющее волю к жизни. Результат остаточных эманаций ауры призванного демона окутывал место призыва на несколько сот метров во все стороны, но в этом подвале гнетущее ощущение возникать не спешило. Вместо привычного страха, я чувствовала лишь усталость и тянущее ощущение пустоты где-то в области сердца. Странно.
- Шайсс, - тихо прошипела себе под нос слова заклинания. Полумрак подвала раскрасили яркие краски. Пестрая аура стража стоящего за моей спиной, почти исчезнувшее кроваво-красное свечение пентаграммы, гаснущие лазурные отблески на уровне груди покойницы и алая дымка рядом с ее запястьями. Подвал уже начинал заволакивать белый туман, который неумолимо поглощал остатки свечения аур. В воздухе раздавался еле слышный звон, и пахло ладаном. В дальнем углу мне на миг почудился зеленый отблеск, который быстро поглотило белая пелена заклятия сокрытия.
Запах ладана, кровавое сияние пентаграммы, остатки ауры - все указывает на прорыв, а звон - свидетельство истончения грани, но... Призыв не единственный ритуал, способный влиять на Грань. В прочем, описание магических полей и поиск причин не входил в мои обязанности. Цель моего пребывания в подвале лежала на черном алтаре хрупким бело-алым мотыльком и смотрела невидящими глазами на закопченный факелами стражников потолок.
Сзади звякнула кольчуга. Стражник нетерпеливо переступил с ноги на ногу и решился:
- Госпожа, - прервал мои размышления он, - нести девку в Управу или вы здесь Ритуал проведете?
Бывшие селяне с недоверием относились к сдерживающим оберегам, что препятствовали обороту. Однако, согласно уставу Пробуждение, в случае прорыва существа из Иного плана, должно проводиться в надежных подвалах Управы. Гранит, которым были облицованы стены, служил естественным накопителем и обеспечивал энергетическую подпитку ритуалу. Да и служебные артефакты, вплавленные фундамент, облегчали Пробуждение. Сильные некроманты могли пренебречь правилами, обезопасив себя с помощью амулетов собственного изготовления, и провести ритуал на месте, я же... достаточно слабый маг.
- Тело доставить в Управу, - приказала я, и доблестный защитник города поскучнел.- Господин Рогнар был здесь?
- Да, госпожа. Вместе с господином Витором, - ответил стражник.
- Свободен, сейчас оберегом покойницу запечатаю, и можешь переносить, - с тяжелым вздохом произнесла я.
Молчаливо кивнув в ответ, он направился к шаткой лестнице, ведущей из подвала в дом купца. Кольчуга стража позвякивала в такт его тяжелой поступи.
Согласно уставу некромантов вызывают на место преступления сразу после мага дознавателя, за исключением избранных случаев. Данное происшествие к таким не относилось. Белая дымка заклинания сокрытия явно работа мага дознавателя, что бы остаточные эманации призванного демона не беспокоили соседей. Если здесь побывал господин Рогнар, то шансы узнать подробности достаточно высоки. К сожалению, со вторым магом дознавателем нашей Управы, господином Витором, отношения оставляли желать лучшего.
Оба следователя задействованы... После вереницы смертей в столице при схожих обстоятельствах, опасения главы третьего округа уважаемого Дерека из рода Чарн, были понятны. Из сумки я достала два серебряных оберега и, аккуратно разжав покойнице зубы с помощью ножа, вложила монеты ей в рот. Короткое заклинание печати почти не требовало энергии и активировалось не сложным жестом.
Прихватив со стены коптящий факел, я направилась к дальнему углу, где мелькал зеленый отблеск ауры. Споткнувшись в темноте о треножник, сдавленно ругнулась, чуть не упав. Когда железная конструкция сместилась, в неясном свете стала видна чашеобразная выемка с выжженным пятном. В ее центре чернел округлый предмет. Восстановив равновесие, наклонилась и осветила факелом углубление. Похоже на амулет. Копоть скрыла материал, из которого была сделана оправа медальона. Камень, что расположен посередине оплавленного кругляша, пересекала зигзагообразная трещина.
Поставив факел в чугунное кольцо, что было вбито в стену, я открыла сумку с инструментами в поисках перчаток. Покрытые вязью магических рун, они были незаменимы при работе с амулетами и некоторыми видами нежити. Подняв почерневшее украшение за цепочку, мне не удалось узнать камень. Остаточная аура медальона поглощена заклятием, но пара ритуалов может ее восстановить. Конечно, нужны редкие ингредиенты и немало силы, но Управа подобным располагала. Странно, что при дознании не обнаружили. Надо будет его Рогнару показать, - подумалось мне. Вот только вопрос? А стоит ли?
***
Время близилось к закату. Лавочники, вяло переругиваясь, собирали не распроданный товар с прилавков. Цветочницы спешили продать увядшие к концу дня цветы. Две торговки, перекрикивая друг друга, громогласно призывали в свидетели зевак, что стояли рядом. У них под ногами гоготал предмет раздора - гуси из перевернутой корзины. Щеки женщин покраснели, а ор раздавался все громче. Нищие рылись в отбросах. Стражники лениво прохаживались вдоль рядов время от времени шпыняя бродяг.
Мой путь лежал вдоль рыбных рядов. Лестница с высокими ступенями из ракушника, что вела к храму Мары, белела сразу за торжищем. В нос ударил резкий запах протухшей, к концу жаркого дня, рыбы, смешанный с ароматом гнилых овощей. Эта вонь была неотделима от этой части базара. Казалось, она въелась в покосившиеся деревянные прилавки и мостовую. В жаркую пору Иды свежую рыбу можно было купить, лишь в рассветные часы. Уцененная к концу дня морская рыба все же пользовалась спросом у бедняков. Стараясь не вступить в кучу отбросов, я пересекла рыночную площадь быстрым шагом.
От усталости подкашивались ноги, взбираться по лестнице к Храму было тяжело. Шаг, шаг, еще ступенька. Кожа сапог слегка поскрипывала в такт шагам. О предстоящем Ритуале думать не хотелось. К сожалению, правила есть правила. Чем позже проводится Пробуждение, тем больше магической силы оно требует. Тем опаснее для мага. На сегодня - это должно было стать пятым. Для дипломированного некроманта уровня валира, - обычная рабочая рутина. Для майгиры вроде меня, - два дня непрерывной головной боли и слабости, от которой не спасали, ни целительные заклятия, ни порошки лекарей.
Старые традиции. Согласно их предписанию раньше Пробуждение проводили, только после вознесения молитвы Многоликой о душе усопшего. Когда-то...
Когда-то маги правили бесчисленными землями по ту сторону гор. Когда-то боги покровительствовали чародеям, одаривая самых достойных и карая отступников. Когда-то старые традиции были законом. Но, даже по меркам моего Рода, те времена - седая древность. Боги покинули своих детей, но люди продолжали слепо верить в них. Маги потворствовали пустой вере. Ведь кому, как ни магам, Их избранным детям, чувствовать божественное присутствие?
Сейчас редко следовали этой старому обряду. С уходом Богов все они стали формальностью. Молитвы не имели силы. Некроманты заходили в храм Мары раз в цикл на Майнир в дань традиции, я же... Шаг, еще шаг и пред моим взором оказываются окованные бронзой ворота Храма.
Убранство Ее дома никогда не было пышным. Простые каменные стены из необработанного ракушника. Лишь в центре стояла мраморная женская фигура. Белизна камня подчеркивала непорочность облика Мары. Длинный хитон ниспадал широкими складками. На лице статуи застыло выражение умиротворения. Взгляд мраморных глаз, устремленный вдаль. Полуулыбка, застывшая на губах. Правая рука со свечой калы терялась в складках одеяния. Скульптору удалось изобразить неимоверную хрупкость сжимающей цветок руки.
Четыре портальных витражных окна забраны в свинцовые рамы, высокий свод расписанный тематическими фресками, - поражали воображение простых горожан. Среди одно- и двухэтажных строений, храм Мары, чей купол возвышался на добрых пятнадцать метров, захватывал дух. Лишь иллюзия маленького человека и всемогущей богини.
Ряды лавок из темного дерева для молящихся прихожан. Два алтаря по бокам статуи были покрыты потеками застаревшей крови. Свернувшиеся багряные струйки не вязались юным беспечным лицом статуи.
В доме Многоликой не найдешь слепящей глаз роскоши, как у Геда - покровителя моряков и судоходства, или Иды - богини плодородия. Маре не нужна золотая мишура. Последним, что увидишь перед тем, когда Многоликая заберет тебя в свои чертоги, это свеча калы. Белоснежный цветок падает к твоим ногам, оброненный хрупкой женской рукой, как написано в Писании.
В храме было пустынно. Лишь солнечный свет разбивался о пыльные витражи, создавая сияющий ореол вокруг статуи. Я любила бывать здесь в такие часы. Построивший Храм совершил чудо. Благодаря особому расположению витражных окон, в закатные часы статуя Мары окутывалась ореолом солнечного света.
Долг и честь. Девиз моего рода. Моя слабость не то, что может возвысить семью. Упав на край деревянной лавки, с облегчением почувствовала, как резерв начинает восполняться. Голова гудела и, казалось, в ней били одновременно тысячи молоточков. На традиционной молитве сосредоточиться было трудно. Люблю исполнять именно эту. В детстве я долго тренировалась, пытаясь добиться идеального звучания. Запрокинув голову к потолку, тихо запела, прикрыв веки. Свистящие гортанные звуки, что вырвались из моей глотки, нарушили тишину Храма. Песня захватила меня. То ли клекот чайки, то ли рык медведя, завораживающая мелодия, в которой невозможно разобрать отдельных слов. Ооршак - язык, на котором возносили молитвы Многоликой мои далекие предки до Раскола. Забытый язык. Лишь маги да жрецы еще помнят. Хоть и стала молитва пустой традицией, а раньше... Не нужен был тогда, ни Храм, ни высокий холм. Лишь алтарь и жертва. Будучи ребенком, во время чтения исторически хроник, воображение рисовало, как моя далекая прабабка камлала, взывая к Маре, воскуривала благовония и резала глотку мелкой птице. С перьями в ее волосах играл ветер - это богиня отвечала ей, обдувая теплым веянием Силы, давая благословение на Пробуждение.
После Раскола же... Кинула взгляд на статую - Мара продолжала безмолвно стоять на постаменте в ореоле солнечного света, что лился из витражных стекол. Закончив камлание, осталась сидеть на лавке еще несколько мигов, наслаждаясь тишиной и игрой света в разноцветных витражах. Рядом на скамью сел прихожанин и, молитвенно сложив руки перед собой, что-то быстро зашептал. Судя по одежде бритой голове с нанесенной татуировкой - маг.
Такие как он частые гости в доме Многоликой. Верующие в Исход фанатики.
Я не относила себя к верующим в лживые сказки. Существовала группа магов, что наравне с людьми верили в то, что Боги вернутся, если усердно возносить молитвы. Верить и жертвовать. Около десятка разнообразных пророчеств уверяли в этом. Сказки, придуманные для людей в которые, со временем, поверили сами маги. Три сотни лет без божественного вмешательства после Раскола доказывали полную не состоятельность этих сказаний. Люди три века тому назад представляли собой сплоченную отару, которой правили маги. Слабые духом существа, что нуждаются в покровительстве Высших Сил. Стадо сбросившие ярмо власти магов и маги - желающие удержать власть любой ценой. Скот, который стал силен, благодаря поддержке Богов. Маги сами отвергли Иду, Геда, Мару, Исиду, Тею и прочих, в желании удержать человеческое стадо в повиновении, а когда все рухнуло была придумана книга сказок "Про Раскол и его причины". 'Святое писание'. Отару запирали в новом загоне, задабривая ложью про Исход.
Сейчас эти сказки обросли новыми подробностями. Даже среди магов нашлись одиночки - верующие в Исход. Среди недавних выпускников магических университетов стало модным говорить об Исходе. Искать причины Раскола. С особым рвением исполнять молитвы. Множество Пророчеств, Великих артефактов и Древних легенд - всплывали из глубин прошлого, противореча друг другу. Впрочем, лишь старейшие семьи чародеев сохранили исторические хроники тех времен. Если люди - отара, то в кого превратились пастухи, что сами поверили собственным сказкам?
Мой Род уцелел в смутные времена Раскола и сохранил исторические хроники того времени. Массивные, кожаные тома, которые заполнялись главой семьи, хранили много ответов.
К верующим я себя не относила. Мое пребывание в Божьем Доме носило весьма прозаический характер. Храм Мары был построен на месте мощного магического источника и резерв пополнялся с каждым мигом проведенном в храме. Старинные традиции - удобное оправдание для начальства Управы. Без магического вливания пробудить пятую по счету покойницу сегодня было не в моих силах.
Конечно, есть специальные амулеты и свитки, которые выдавались на руки всем управским некромантам в начале сезона. Пора Иды началась всего две седмицы назад, а половина свитков была уже использована.
Долг и честь. Горькая усмешка помимо воли возникла на моих губах. Уже двадцать лет я отдаю долг и храню честь семьи. Однако само мое существование несмываемое пятно невыполненного отцом долга и попранной матерью чести. Майгира - исполнить долг и сохранить честь, когда после пяти Пробуждений ты оказываешься на грани истощения? Смертельно опасно. Для сравнения, предел моего брата две сотни.
***
Двухэтажное здание из серого камня было лишено, какого либо мистического ореола. Укрывшееся в кружевной тени деревьев старого парка, оно раньше принадлежало какому-то лорду и почти не изменилось с тех времен. Лишь кованые решетки на окнах с охранными рунами, напоминали о его назначении. В Управе было шумно и людно, не смотря на опускающиеся сумерки. Сменялись патрули, выдавались стационарные амулеты Вызова, передавались последние сплетни и бегло просматривались сводки с маленькими портретами разыскиваемых преступников. Многие служащие заканчивали свой рабочий день и разбегались по домам. Служащим не хотелось бродить по улицам Зарана в темноте.
Тела хранились в подземном морге, чьи подземелья располагались не далеко от здания. Для того, что бы войти в покойницкую, было необходимо обойти дом и открыть неприметную деревянную дверь с массивными коваными петлями. Не внутри, но и не снаружи. Некроманты не пользовались популярностью у людей, а маги... Отношение магов к некромантам было смешанным. Как у домашнего пса к натасканному убивать цепному волкодаву.
При прикосновении к деревянной обшивке, бронзовый браслет на запястье слегка нагрелся и сжал руку. Раньше на входе стояли двое стражей, в чьи обязанности входило проверять личность входящих в морг. Теперь пропуском в покойницкую служил невзрачный браслет.
Дверь открывалась тяжело. Деревом была обшита лишь ее внешняя сторона - изнутри она состояла из листа железа. Метал препятствовал распространению магических эманаций хуже, чем гранит, но определенную роль сыграть мог. Моей целью была прозекторская номер три на втором уровне подземелий. Облицованные гранитными плитами стены, жестяной стол с желобками для стока крови, нарисованная на полу стационарная девяти лучевая звезда, встроенные в стены амулеты и курящиеся благовония. Так выглядела ритуальная комната еще три часа назад. Когда меня, отходившую от четвертого Пробуждения за день, вызвали на место Призыва существа с Иного плана.
Номер прозекторской соответствовал номеру округа, к которому я была приписана. За три года службы мне несколько раз предлагали сменить округ. Имя рода Вайришей дозволяло претендовать на двенадцатый или даже пятнадцатый округ. Предлагали с оттенком тонкой издевки. Третий округ, к которому я была приписана, был кварталами ткачей, красильщиков и дубильщиков кожи. Он не мог похвастать именитыми покойниками дворянских кровей, чье Пробуждение приносило славу и деньги мастерам, как двенадцатый округ. Запутанные преступления дворян, в расследовании которых, мог помочь только некромант, оплачивались полновесным золотом. Порт, или по спискам Управы - пятнадцатый округ, с его контрабандными товарами и пьяными драками, считался также лакомым кусочком. Мой магический резерв накладывал свои ограничения на выбор места службы - никакое происхождение не могло этого изменить. Долг и честь. Служить интересам семьи можно и в третьем округе. Уронить престиж Рода, переоценив свои силы - преступление.
В прозекторской почти ничего не изменилось. Курились благовония в кадильницах, огарки свечей стояли в чугунных подставках, закапанных воском. Тело девушки лежало на столе, щерясь разрезами на запястьях. Рядом стоял деревянный жбан со специальным травяным настоем и лежал отрез полотняной ткани. Список вопросов был придавлен левой ногой покойницы. В магическом свете прозекторской кожа девушки выглядела еще более бледной, чем в подвале. К сожалению, тело принесли слишком поздно и смена, что отвечала за подготовку тел к ритуалу ушла домой. Стражи раздели покойницу, забрав вещи в хранилище, но не решились обмыть.
Я накинула поверх городской одежды черную рабочую мантию, надела специальные перчатки и подошла к красноволосой покойнице. Пробуждение, Искупление, Погребение - все это названия Морхельма. Именно так на языке магов называли ритуал, что мне предстоял. Окончательное упокоение.
Связь души с телом человека, умершего насильственной смертью, слишком крепка. Разорвать эту призрачную нить может, либо некромант, проведя Морхельм, либо жрец, воспользовавшись специальным оружием, освященным Марой до Раскола, либо человек с зачарованным магом оружием.
Счастливое посмертие души являлось сказкой, в которую верило человеческое стадо. Душа покойника, над которым не провели ритуал, в половине случаев находит силы разорвать связь с телом и счастливо отбывает в посмертие. Если у покойника остались причины, что остаться, то тело начинает перерождаться в нежить. Кем станет бывший мертвец и насколько быстро, зависит от определенных условий. Начиная от причины смерти и заканчивая местом упокоения тела. Огненное погребение решает проблему, но должно быть правильно исполнено. Слегка обгорелый труп все еще способен на перерождение, а дрова для погребальных костров до неба - дороги, как и зажигательные смеси.
Некромант, проводящий ритуал способен не только отпустить душу в 'счастливое посмертие', но и получить вопросы о прожитой покойником жизни. Это примирят людей с существованием некромантов, способных повелевать смертью. Количество вопросов зависит от силы мага. Я всегда очень тщательна в подборе слов. Малый резерв не дает шансов на ошибку. Творящий магию смерти может считать последние воспоминания жертвы, но в случае повреждения мозга или после проведения некоторых обрядов, - это не возможно.
Лицо девушки, не скрытое хейджулом, мне показалось смутно знакомым. Где-то я видела похожий овал лица и форму губ, да и глаза могли быть мне знакомы, но толком ничего не вспомнив, отложила лист с вопросами поближе к курильницам благовоний. Вопросы соответствовали уложению устава "О Призыве существа с Иного плана". Взяв полотняный отрез ткани, начала обмывать тело девушки специальным настоем под номером семь. Травы, что в него входили ослабляли привязку души к телу и гасили остаточные эманации существа с Иного плана. По желобкам потекла подкрашенная красным вода с кровяными сгустками.
Согласно уставу, магам ниже уровня рийра полагалось предварительно вскрыть тело для осмотра повреждений и изменений внутренних органов. Некроманты, имеющие больший резерв использовали заклятие Истинного зрения, вскрывая тела лишь в особых случаях.
Закончив омовение, взяла в руку длинный нож, шириной не больше двух сантимов. Он оставлял за собой длинный тонкий разрез, который начинался от горла, шел по серединной линии тела и заканчивался в паху. Взяв в левую руку расширитель с четырьмя острыми крючками, я развела в стороны края разреза на грудине и правой рукой с ножом стала отделять кожу, подкожный жир и мышцы грудины, пока не показались ребра. Монотонная работа успокаивала. Избавившись от грудины с помощью секционного ножа и пилы, перевела дух. Открывшиеся легкие были обескровлены и полны дурно пахнущей черной жижей. Подрезав диафрагму с двух сторон и вытащив внутренние органы, вместе с легкими, из тела я заинтересовалась. Помимо того, что органы были обескровлены, в них наблюдались специфические изменения свойственные перерождению. Сердце стало больше, печень и почки трансформировались в полый орган. При вселении существа с Иного плана тело почти всегда перерождалось в нежить. Эманации давали толчок различным метаморфозам. Первичные изменения внутренних органов начинались после двух часов пребывания демона в теле. Наибольшей трансформации подвергались органы, которые использовал демон для выполнения задания Взывающего. Имел значение также вид подселяемого жильца.
Подняв начавший перерождение кишечник, чуть не уронила его. На маточных трубах были четкие следы магической трансмутации, причиной, которой демон быть не мог. Подобное изменение было своеобразной меткой магических университетов.
Проверив специфично трансформированное горло, полюбовавшись на измененные клыки, раздвоенный язык и заострившиеся передние зубы, закончила вскрытие, осмотром мозга, предварительно вскрыв череп. Мозг скукожился, почернел и утратил свою структуру.
Что ж, ответ на первую половину вопросов из списка найден. 'Подселенному демону задавали вопросы, поскольку сильнее всего изменены мозг и гортань. Мышцы и скелет напротив почти не трансформировались, что говорит о том, что демон не выполнял заданий связанных с движением и не вставал с алтаря. Изменения желудка и начавшаяся трансформация печени и почек в омнибус, говорит о том, что демон пребывал в теле от четырех до шести часов. Зависит от степени его демонической силы' - я мысленно диктовала себе текст будущего отчета.
Девушка была магиней. Танцовщица одного из Эмиров быть магиней не могла по определению. Магессой еще возможно, но магиней - нет. Проблема деторождения была одной из ключевых среди магов. Если будущая мать использовала сильную магию во время беременности, - происходил выкидыш и плод погибал. Поэтому на девушек при поступлении в университет накладывали трансмутационное заклинание, которое изменяло матку, делая оплодотворение невозможным. Их называли магинями. После окончания учебы, чародейки, чья работа продолжала быть связанной с магией, продлевали заклинание самостоятельно. Те же, кто собирались иметь ребенка, накладывали на себя другие чары, что ограничивали их резерв, направляя избыток на подпитку плода. После рождения ребенка у волшебницы появлялась возможность обратить заклятия, если девушка умела и сосредоточена - магия возвращалась.
Магессами звались магически одаренных девушек, что предпочли стезе совершенствования магических умений замужество. На них также накладывали заклятие, что ограничивало уровень силы, но в отличие от магинь, после родов девушки снять чары-ограничение не могли из-за недостатка знаний и оставались райсами пожизненно. Конечно, глава рода мог снять данное заклятие, но это требовало чрезмерных магических затрат.
Райса - ты можешь зажечь свечу, сделать тело более совершенным, но тебе не доступны стихии. Магессы не познавшие стихий. Скорее людьми, чем магами. В старинных магических родах девушки обреченные на роль магессы и родившие ребенка, имели право добиться усердной службой Роду снятия ограничения.
В других родах дело обстояло по-другому. Магесса переходила во власть мужа. Бесправная. Она могла быть продана в качестве наложницы или рабыни после рождения ребенка, если нарушала волю супруга. Подобное порицалось обществом, но периодически случалось.
Магиня, была сама себе хозяйкой и всегда могла попросить защиты рода.
Это заинтересует Рогнара.
Я аккуратно собрала внутренности и зашила разрез. Достала два серебристых кругляшка оберега из открытого рта, сняв печать легким касанием ко лбу усопшей.
Морхельм. Некроманты, желая поразить зрителей, громогласно взывали к духу, придавая лицу одухотворенное выражение, а восхищенные зеваки имели возможность наблюдать за сгущающейся тенью над телом усопшего. Тогда маг переходил ко второй части представления. Громким и величественным голосом чародей вопрошал призрак, о его прошедшей жизни стараясь не сверяться с заветным списком вопросов. После выяснения личности покойника, причин смерти и оставшихся на земле дел, взмахнув навершием посоха, маг отсылал душу убитого в 'счастливое посмертие'. Невольным зрителям данное действо виделось, как луч света, что пронзал теневую фигуру и развеивал ее.
Красиво. Впечатляюще. Необходимо. Спектакль, придуманный для селян, что бы поддержать веру в могущество некромантов. Особенно долгой память людская бывала если призываемый покойник начинал перерождаться. Тогда к, и без этого запоминающемуся зрелищу добавлялись судороги бывшие тело, скрюченные пальцы с выпущенными когтями и оскаленные клыки. Долгая память людей была залогом того, что в следующий раз люди вызовут некроманта сразу, а не после пятого загрызенного нежитью покойника.
Морхельм отличался от описанного балаганного представления, как придворный паяц с деревянным мечом от одоспешенного стражника. Некроманты не могли позволить себе такого расточительного расхода силы. Особенно во время боя. Запрокинутая к небу голова, короткие три гортанных слова и руки чародея на лбу покойника - все это тоже Пробуждение. Ответы о жизни мертвеца так добыть невозможно, но нити между душой и телом усопшего обрывались с еле слышным звоном.
Воспоминания читали, прибегая к другому ритуалу. Не отрывая левой руки ото лба покойницы, настроилась на амулеты, впаянные в стены, обновляя связь. Вязь гортанных приказов на ооршаке была произнесена мною на грани слышимости человеческого уха, но для души, запертой в мертвом теле, они были подобны гулу храмового колокола. Измененной, покореженной присутствием в теле существа с Изнанки, души.
Мне не надо проговаривать вопросы вслух, а душе - формировать из сумеречных теней тело, что бы ответить. Знание накатывало волнами, это чтение воспоминаний, нет. Нашептанные покойнице моим сознанием вопросы, встречали ответы, четкие и лаконичные. По ту сторону многословие не в почете. Не отрываясь правую руку о то лба девушки, я быстро записывала ответы, не особо вникая в смысл. Сейчас главное продолжать неслышно нашептывать Слова не теряя связь. Каждая секунда Морхельма гран драгоценной магической силы, которая почти иссякла. Вот и все...
Завершительное гортанное слово. Толи крик, толи вой и душа покидает тело. Листы, заполненные аккуратным почерком, лежат рядом с покойницей. Моя правая рука немного дрожит от потери сил и желание прикоснуться лбом к гранитной обшивке прозекторской, не покидает меня. Непослушные пальцы сминают черную ткань мантии. Я снимаю перчатки и погружаю их в раствор номер десять согласно инструкции.
Исписанные в трансе листы лежали рядом... Вопросы, на которые дало ответ вскрытия мне предстояло еще заполнить.
Согласно уставу я обязана сдать отчет магу дознавателю сразу после ритуала, но Рогнар уже ушел, он всегда уходит до сумерек, а с Витором мне общаться не хотелось. Да и сомневалась, что в это позднее время он сидит в своей комнатушке. По этому, сгребла листы с ответами и засунула их к себе в сумку. Пора домой. На негнущихся ногах я вышла из прозекторской.